Текст книги "Крестоносцы пустоты"

По мере того, как таяли и рассеивались недавние впечатления, мое настроение постепенно приподнималось, но длилось это недолго. Очень скоро реальность взяла свое, вернув меня с небес благодушия на грешную землю.

Наутро связь с Кирой так и не восстановилась, и самые мрачные наши подозрения постепенно начали вновь выплывать на передний план, неуклонно превращаясь в наиболее вероятные версии. Тем не менее, Овод до последнего продолжал настаивать на проверке всех возможных вариантов.

Мы с Юлей попытались дозвониться до Алана, но он также упорно отказывался отвечать на наши вызовы. Складывалось впечатление, что нам объявили бойкот или, чего хуже, вообще списали нас в расход, авансом вычеркнув из списка живых. Пока Александр пребывал в добром здравии, Алан хоть как-то пытался соблюдать видимость приличий, но со смертью Юлиного отца он отбросил прочь ненужное более лицемерие и дал волю своим чувствам.

Выражалось это в полном отказе от любого общения, начиная прямо со дня похорон, где он демонстративно ее игнорировал, и заканчивая неотвеченными звонками. Иногда Алан напоминал мне капризного мальчишку-переростка, так и не сумевшего изжить свои юношеские комплексы.

В любом случае, в отсутствие достоверной информации нам оставалось только строить гипотезы и городить догадки, но все наши потуги не имели смысла без твердой фактической основы, а потому Овод предложил нанести Кире личный визит, отправившись прямо на ее остров.

– Но как мы туда доберемся?! – искренне недоумевал я, – Мы ведь даже не знаем, где именно он находится…

– Ты не знаешь, – мягко поправил меня Овод.

– Что… ну ладно, хорошо, – я уже успел привыкнуть к тому, как он регулярно выставляет меня маленьким несмышленым ребенком, – А попадем мы туда как?

– Гиперджетом до Гибралтара, а дальше на коптере. Можно и по воде, но по воздуху получится быстрей. Мы же торопимся, не так ли?

– Да я не о том! – раздражение заставило меня вскочить на ноги и начать мерить шагами комнату, – Там же многоуровневая система охраны! Наш коптер собьют еще не подлете!

– Так для этого я и собрал вашу команду!

Только сейчас, да-да, только сейчас я сообразил, ради чего Овод приволок с собой свои «инструменты», и чем именно был обусловлен его выбор. Он с самого начала предполагал, что нам придется отправиться к Кире на ее остров.

Меня вновь охватило чувство раздвоения личности. С одной стороны я не мог не восхищаться его хитростью и расчетливой предусмотрительностью, а с другой – был вынужден молчаливо страдать от осознания своей собственной вторичности. Мало кому понравится чувствовать себя молотком или отверткой в чужих руках.

– Томми? – Овод лениво потянулся, ткнув в бок нашего кибергения, внимательно изучавшего свой планшет.

– Ну, любой сантехник прекрасно знает, что даже в самой неприступной крепости имеется своя канализация, – заметил тот, одарив меня снисходительно-насмешливым взглядом, – Иногда достаточно перекрыть всего один вентиль, чтобы гарнизон капитулировал и запросил пощады.

– И ты можешь провернуть подобное с той системой, что установлена на острове, где держат Киру?

– Разумеется! – Том бросил короткий взгляд на Урсулу, и я понял, в чем именно кроется причина его внезапной покладистости. Кто ж откажется от шанса блеснуть перед девчонкой? – Ведь именно я в свое время ее отлаживал.

* * *

Чашечка хорошего горячего кофе способна сделать и без того прекрасное утро просто замечательным. Сегодня Алан проснулся в приподнятом настроении и в твердой уверенности, что ничто не сможет его испортить.

Вчера они с Торбицким до поздней ночи обсуждали последние сведения, поступающие из-за Стены, констатируя правильность своих прогнозов. А лишний раз убедиться в том, что ты был прав, завсегда приятно.

Изменения в происходящем «по ту сторону» стали заметны буквально с первого же дня подключения Киры к работе остальной команды медиаторов. Алан не переставал удивляться, насколько легко передозировка чувств и эмоций превращает их в свои полные противоположности. Когда любовь оборачивается ненавистью, жажда справедливости выливается в кровавые акты мести, а желание сделать людей счастливыми – в безжалостный геноцид всех несогласных.

Просматривая отчеты и поставляемую разведкой видеохронику, он мысленно благодарил небеса за то, насколько своевременно в его голову пришла мысль сбагрить избыток эмоционального накала куда подальше. Замешкайся они хоть ненамного – и подобный хаос вполне мог выплеснуться на улицы его собственного города.

Толпы экзальтированных молодых людей, заполонившие проспекты и площади, надрывные речи о лучшем, свободном и счастливом будущем, набор добровольцев, перепалки между приверженцами разных подходов к облагодетельствованию человечества, стычки, драки, первая кровь… Мысль о том, что именно он своевременно отвел все эти ужасы подальше от родных краев, грела Алану душу. Ну а чашечка кофе делала картину и вовсе идеальной.

Потребуется, конечно, принять определенные меры, чтобы обезопасить расположенные за Стеной активы, начиная от обогатительных комбинатов и заканчивая исследовательскими центрами, работающими над контентом для Вирталии. Надо бы составить для Киры и ее девочек список объектов, которые следует оградить от воздействия, ну и предусмотреть дополнительные меры обеспечения безопасности на местах.

В общем и целом же представлялось, что им, наконец, удалось найти идеальное средство для нейтрализации вызывавших опасения беспокойных соседей. Если в «Светлом Городе» медиаторы поставляли своим клиентам концентрированное счастье, то теперь они сливали за Стену избыток возбуждения и экзальтации, погружая те края в разброд и анархию, лишая их какой-либо возможности всерьез угрожать метрополии. Принцип «Разделяй и властвуй» в своем чистом, рафинированном виде!

Сигнал вызова заставил Алана оторваться от чашки, и взять в руку коммуникатор. Небось опять бывшая достучаться пытается… ан нет! Его черные брови удивленно скользнули вверх – Андрей вспоминал об отце настолько редко, всеми силами избегая любых контактов с родителями, которых считал едва ли не предателями, что каждый его звонок воспринимался как Событие.

Алану стало любопытно.

– Я слушаю.

– Привет, пап!

– Чем обязан? – Алан прекрасно понимал, что любые полагающиеся вопросы о самочувствии и прочей банальщине будут выглядеть шаблонно и фальшиво, а потому решил просто сэкономить время.

– Ты, надеюсь, в курсе того безумия, что творится за Стеной в последние недели?

– Так, пробегаюсь по новостям время от времени. Разборки дикарей, передравшихся из-за стеклянных бус, меня не особо занимают.

– Ты переигрываешь, пап, – заметил Андрей после небольшой паузы, – Что-то мне подсказывает, что ты вовлечен в данную историю куда глубже, чем пытаешься изобразить.

– С чего вдруг? Не потрудишься обосновать свои подозрения?

– Знаешь, я, быть может, и не хватаю звезд с неба, но вот с физикой в колледже у меня всегда был полный порядок. Что-что, а физику я любил. И когда я обратил внимание, что беспорядки за Стеной начались примерно одновременно с исчезновением рапортов о сходках религиозных фанатиков на нашем, да и других участках, то я вдруг вспомнил закон сообщающихся сосудов. Сам не знаю, почему.

– Я все еще не уловил твою мысль, – соврал Алан, поставив остывший кофе на столик. Его еще недавно прекрасное настроение резко испортилось, – Выходит, что те самые фанатики решили вдруг эмигрировать и теперь мутят воду там, за Стеной? Но при чем здесь я?

– В сводках миграционной службы отсутствуют какие-либо намеки на резкий всплеск числа желающих свалить «за забор». Просто у людей вдруг выдохся религиозный угар, обуревавший их еще недавно. Сам собой, как будто его выключили, – Андрей хмыкнул, – И сразу же полыхнуло там. Любопытное совпадение, тебе не кажется?

– На твоем участке наконец воцарился долгожданный порядок, а ты и не рад? Начинаешь что-то подозревать, зачем-то пристально изучаешь происходящее чуть ли не на другом краю света. Что с тобой?

– Я опасаюсь, что вы, позабыв прошлые уроки, вновь взялись за старое.

– Поясни?

– Знаешь, пап, – Андрей выдержал еще одну паузу, – существует такая занятная категория информации, о которой не принято говорить прямо и вслух, но которая, тем не менее, известна практически всем, и обмен такого рода «междустрочными» сведениями осуществляется посредством затейливой системы умолчаний, намеков и понимающих кивков.

– Допустим, и что с того?

– А то, что мне уже надоело, когда сослуживцы постоянно транслируют мне подобные сигналы, давая понять, что они все прекрасно понимают, но соглашаются соблюдать неписанные правила игры и помалкивают. Эдакая конспирология-лайт для широких масс.

– Так о чем речь-то, я никак не соображу?

– Да о том, что вы подключили медиаторов, чтобы скинуть чрезмерный накал религиозности за Стену! – огрызнулся парень чуть резче, чем следовало, – Сливаете помои за борт, попросту говоря.

– Даже если мы предположим, что все обстоит именно так, как ты сказал, – от тона Алана его холодный кофе едва не покрылся ледяной коркой, – то почему твоя речь носит столь явный обвинительный уклон? Мы вернули ситуацию в норму, чем ты недоволен?

– Тем, что в действительности вы не устранили исходную причину проблемы, а только замылили ее последствия, сделав вид, что теперь все отлично.

– Извини, но соответствующие решения принимать не тебе, мы как-нибудь и без помощников разберемся.

На сей раз Андрей молчал довольно долго. Потом послышался его печальный смешок.

– Вы испугались.

– То есть? В каком смысле испугались? – Алан вдруг почувствовал, что теперь похолодало уже где-то у него внутри, – Чего?

– Не чего, а кого. Стремительный рост влияния моего виртуального деда настолько сильно вас обеспокоил, что вы с Лигой поспешно пустили в ход первое, что пришло вам на ум, даже не задумываясь о возможных последствиях. Лихорадочно заклеивая скотчем пробоины в своем «Титанике», вы даже не видите, что держите курс прямиком на маячащую впереди ледяную гору!

– Поэтично, ничего не скажешь. Но какое отношение твои угрожающие образы имеют к реальности?

– Самое непосредственное! – Андрей тяжело вздохнул, как лечащий врач, вышедший к ожидающим в коридоре родственникам больного с печальными новостями, – Мои коллеги хоть и стараются по возможности держать язык за зубами, но иногда испытываемое беспокойство оказывается столь сильно, что пересиливает их осторожность. На днях ко мне в кафе подсел офицер из другого отдела, курирующего приграничные районы, и как бы невзначай поделился информацией о том, что по ту сторону Стены, неподалеку от основных пропускных пунктов, наблюдается активная концентрация людей и техники.

– И? – Алан постарался придать своему голосу максимум расслабленности и небрежности, но он все равно прозвучал слегка хрипло от внутреннего напряжения.

– Я уже привык, что регулярно выступаю в роли своеобразного ретранслятора, пересылающего сигналы наверх – тебе и в Лигу. Так что не думаю, что он присел за мой столик по случайному совпадению, он хотел, чтобы я донес его обеспокоенность до вашей компании. Как видишь, практически никто не сомневается, что все перечисленные события связаны между собой, и ниточки от них тянутся к вам.

– Лично я не усматриваю здесь никакой связи. Что общего между набожными чудаками, устраивающими костюмированные сборища в окружении дешевого пластикового реквизита, и бандитами с той стороны Стены?

– Если помнишь, в пророчествах Закованного Бога говорится о…

– «Пророчества»? Ха! – Алан нервно рассмеялся, – Этому новоделу месяц-полтора от силы. Ты же не собираешься всерьез воспринимать плоды чьей-то болезненно воспаленной фантазии?

– Так вот, – Андрей словно не заметил издевки отца, – в тех пророчествах предсказывается, что очень скоро придет Армия Освобождения и вызволит бога из его оков. И вы старательно перекачиваете соответствующие мысли и устремления в головы людей «за забором». А достаточно концентрированная идея рано или поздно обретает материальное воплощение, и, как следствие, их хаотичная суета в последнее время приобретает все более выраженную направленность. Они идут сюда. Они и есть та самая Армия Освобождения.

– Хватит нести эту чушь! – взорвался Алан, – Компьютерные боги, наспех выдуманные пророчества, осталось приплести сюда маленьких зеленых человечков на летающих тарелках – и будет полный комплект! Реальным миром, черт подери, правят все же иные силы, и если кому-то невтерпеж проверить на прочность оборону нашей границы – то добро пожаловать! Только зубы себе обломают.

– И тебя совершенно не пугают возможные невинные жертвы?

– Невинные?! Это те, которые пытаются с оружием в руках штурмовать наши пограничные посты?! Что за детский лепет?!

– Но все же я бы предложил вам хотя бы на время приостановить пресловутый «эмоциональный дренаж», чтобы ситуация хоть немного остыла, – в сравнении с разгорячившимся отцом Андрей демонстрировал настоящие чудеса самообладания и выдержки, – Наверняка можно найти какие-нибудь альтернативные варианты.

– Что значит «приостановить»? Ты хочешь, чтобы наши улицы вновь захлестнула волна насилия, чтобы возобновились кровавые ритуальные жертвоприношения?! Ты этого хочешь?!

Алан и сам не заметил, как от категорического отрицания своей причастности перешел к оправданиям, сдавая позиции под напором аргументов своего сына. Все-таки Андрей был прав, вытаскивая на свет его глубоко запрятанные страхи. Поддавшись им, Алан утратил бдительность и осторожность. Более того, новость о концентрации у границы людей с сомнительными намерениями так и вовсе поставила его на грань паники.

– В крайнем случае, вы всегда можете устранить первопричину творящегося безумия, – продолжал гнуть свою линию Андрей, – Если цифровой клон Александра откровенно съехал с катушек, то рано или поздно его все же придется… отключить.

– Ты вот так запросто предлагаешь убить собственного деда?! Пусть даже виртуального.

– Когда ты удаляешь ненужные более файлы из своего коммуникатора, ты же не считаешь свои действия убийством? Отчего вдруг здесь в тебе проснулась такая щепетильность? Да, эксперимент прошел неудачно, сделаем из неудачи необходимые выводы и в следующий раз будем умней и осторожней, только и всего.

– Разве ты не знаешь, что из квантовой системы вот так просто, – Алан нервно щелкнул пальцами, – стереть какую-либо информацию в принципе невозможно? Любые данные, которые в нее попали, остаются там навсегда!

– Но вашу систему можно же банально… выключить! Выдернуть из розетки, дернуть за рубильник… ну я не знаю… красный провод перекусить! Что мешает?

– Нет, ты определенно рехнулся, – Алан устало провел ладонями по лицу, – Ты даже не представляешь себе, насколько это сложно. Все квантовые хранилища придется фактически уничтожить. А после к нам появится куча вопросов, ответы на которые очень многим могут не понравиться.

– Доказать связь квантового сегмента Вирталии с массовым всплеском религиозности и беспорядками по ту сторону Стены практически невозможно, – не отступался Андрей, – Реальных обвинений вам все равно никто не сможет предъявить.

– Да всем начхать на беспорядки и ритуальные трупы! – взорвался его отец, – Хоть сотни, хоть тысячи – начхать! Да и на полоумного Саттара тоже! Отключение Вирталии полностью уничтожит нашу репутацию и помножит на ноль все усилия последних лет! Мы же каждом углу углах неустанно твердили, что система абсолютно надежна и буквально неубиваема, а тут такой конфуз! Поверившие нашим сладким песням инвесторы вложили в проект колоссальные деньги, а после такой катастрофы они нас всех на окрестных столбах вздернут!

– Занятно, – задумчиво протянул Андрей.

– Что еще?

– Я-то думал, что имею дело с небольшой грязной лужицей, а под ней, оказывается, таится целая бездна нечистот! Ваши страхи – они же как матрешка, когда внутри одного оказывается другой, а за ним еще один и еще… А самый главный из них, как выясняется, связан вовсе не дедовыми чудачествами, не с опасениями обвинений в причастности к беспорядкам и даже убийствам, не с угрозой вооруженного восстания на границах, нет. Ваш самый главный, экзистенциальный страх – страх потерять деньги!

– Ты даже не представляешь себе, какие люди…

– О чем я и толкую, – отмахнулся Андрей, – Ради них вы с готовностью пойдете на любые мерзости, а если понадобится – с легкостью принесете в жертву чужие жизни, лишь бы обезопасить свои бесценные вложения.

– Нет, ты не понимаешь…

– Я очень хорошо понял одно – вы не отступитесь. Ставки уже сделаны, и обратного хода нет. А посему нам всем предстоит испить эту горькую чашу до дна. И остается лишь молиться, чтобы невинных трупов оказалось не очень много.

* * *

У каждого из нас случались в жизни ситуации, когда мы, всю голову сломав над распутыванием какой-то проблемы, с размаху били себя по лбу, узнав верное решение, и восклицали: «Ну конечно же! И как я сразу не догадался?! Все ведь совершенно очевидно!»

Случается и наоборот, когда мы, вроде бы найдя ответ, упорно гоним его от себя, подозревая подвох, поскольку он кажется нам настолько банальным и примитивным, что просто не может быть верным!

И на сей раз со мной приключился именно такой случай.

В первый раз озарение вспыхнуло у меня в мозгу, еще когда Урсула заявила, что такие мощные ментальные выбросы доступны только настоящему Мастеру. Но в тот раз я отверг свою догадку как совершенно невозможную по целому ряду причин, казавшихся мне тогда исключительно вескими и убедительными.

Потом, столкнувшись с отсутствием связи с островом, я вновь заподозрил неладное, но сомнения и тут не позволили мне принять мою версию как рабочую.

Я слишком хорошо помнил, сколь глубоким был раскол между главными действующими лицами скандала со «Светлым Городом». Даже при всем старании и предельном напряжении фантазии мне никак не удавалось представить себе ситуацию, когда они смогут переступить через разделяющую их ненависть, чтобы снова начать работать в одной связке. Требовалось нечто из ряда вон выходящее, чтобы толкнуть их на такой шаг. И я, честно говоря, не был уверен, что они решатся на такое даже под угрозой неминуемой смерти. Мне казалось, что все же существуют некие незыблемые «красные линии», которые недопустимо пересекать в любом случае, что бы там ни творилось вокруг.

Позже, уже на борту армейского коптера, несущего нас к пункту назначения, я снова и снова возвращался к своим подозрениям, но так и не смог убедить самого себя, что дело обстоит именно таким образом. Мне требовался решающий твердый и буквально осязаемый аргумент, чтобы поверить в такой поворот. Именно поэтому я и согласился отправиться с Оводом на остров. Тем более, что я являлся единственным человеком в нашей команде, с которым Кира была знакома. Ведь никто знает, как она может отреагировать на заявившихся к ней без предупреждения чужаков?

Перелет в несколько сот километров, когда за иллюминатором нет ничего, кроме бескрайней океанской глади – не самое увлекательное занятие. Я то и дело начинал клевать носом, и только вздрагивал, просыпаясь, когда вялотекущая перепалка между Томом и Урсулой вдруг находила повод обостриться и перейти на повышенные тона.

Их дискуссия завязалась еще до отлета, но они не упускали возможности к ней вернуться, заготовив к очередному раунду свежие доводы и едкие уколы. Суть спора сводилась к тому, что каждый из них обвинял другого в преступной деятельности, одновременно старательно обеляя себя самого и превознося собственные способности и заслуги. Языки у обоих был подвешены как надо, на недостаток язвительной саркастичности никто не жаловался, а потому диспут получился колоритным и ярким. Я даже находил определенное удовольствие, прислушиваясь к их упражнениям в казуистике и поочередном перекрашивании черного в белое и наоборот. Да и Овод то и дело фыркал, поспешно зажимая ладонью рот.

– Реальной властью обладает не тот, кто заседает в высоком кабинете, – втолковывал Том, – не тот, кто говорит красивые и складные слова с трибуны, а тот, кто может что-то сделать. Я, к примеру, могу в любой момент перехватить управление этим коптером, да и любым другим, вне зависимости от важности той персоны, что на нем летит. И в чьих руках тогда окажется реальная власть?

– Тоже мне, властитель! – парировала Урсула, – Если разобраться, то ты без своих электронных игрушек – никто. Ноль без палочки. Любой, научившийся ими пользоваться, легко сможет тебя заменить. Мои же способности – врожденные, и их у меня не отнять! И я без всяких костылей и приспособлений, одной лишь силой своего разума способна ввернуть тебя, да и любого другого в бездну беспросветного отчаяния.

– Что ж, попытайся, – я почти видел, как Том ухмыляется.

– В смысле? – девушка, распалившись, даже не заметила подвоха.

– Ты ничего не способна создать, вы, медиаторы, всегда только подворовываете, крадя эмоции у одних людей и подсовывая их другим. А без источника дармового сырья ты точно такое же ничто, как и я без компьютера. Чтобы наслать на меня отчаяние, тебе придется его где-то взять, – Том кивнул на пробегающий за иллюминатором океан, – Ну так давай, попытайся.

– Черт, – буркнула Урсула, признавая поражение в этом раунде.

– Все, ребята, хватит, – подал голос Овод, – препирательства потом продолжите, сейчас нам работать надо, мы уже подлетаем. Томми?

– Понял, приступаю, – отрапортовал парень. Приятно иметь дело с профессионалами, умеющими четко отделять личные капризы от интересов дела, – Какая дистанция?

– Двести.

– Как подлетим на сотню, придет первый запрос. Ты тогда отверни вбок и двигайся по дуге вокруг. Мне понадобится время, чтобы договориться с системой.

– Принято.

– Сейчас нам спешка ни к чему. Эта железная тварь – она без души и сердца. Чуть что не понравится – собьет, не задавая вопросов.

– Черт, – выдал теперь уже я.

Только сейчас я в полной мере осознал, что наше путешествие – не увеселительная прогулка, а самая настоящая спецоперация, связанная с совершенно реальным риском для жизни. Никаких условностей, никаких скидок на неопытность или незнание, и слезные увещевания в исключительно добрых намерениях тут не помогут. Зенитной ракете милосердие или жалость неведомы.

– Эй, не дрейфь! – подмигнул мне Овод, – Томми свое дело знает крепко.

– Хвалить будете, когда приземлимся, – отмахнулся тот, – Ага! Есть запрос! Ну все, теперь давай немного покружим. Я дам знать, когда путь будет свободен.

Ну а дальше всем нам оставалось только молиться, чтобы все обошлось. К счастью, Том действительно умел находить общий язык, казалось, с любой электроникой. Уже очень скоро он дал Оводу отмашку, и мы пошли на посадку.

В тот момент, когда опоры нашего коптера коснулись земли, я не скрывал вздоха облегчения, но наш зловредный компьютерный гений все же изыскал способ сделать нам приятное еще разок.

– Вы, это, не спешите особо, – заметил он, увидев, как пассажиры расстегивают ремни и направляются к выходу, – тут еще патрульные дроны есть. И они тоже вооружены.

– Черт! – резюмировал за всех нас Овод.

– Вот именно, – Том снова склонился над планшетом и почти мечтательно добавил, – Потом еще обратно как-то улететь надо, а беглецов тут не особо жалуют…

В общем, оттянулся он на нас по полной программе, хотя я подозреваю, что все его шпильки предназначались в первую очередь Урсуле. Ну не мог он ей простить тот самый «ноль без палочки»!

Однако, едва спустившись по трапу и ступив на вымощенную камнем дорожку, мы сразу же почувствовали, как накопившееся напряжение последних дней начинает нас потихоньку отпускать. Да и сложно устоять, сохраняя предельную настороженность и готовность к встрече с возможными неприятностями, когда со всех сторон тебя буквально обволакивают умиротворение и нега.

Белоснежный, раскалившийся на солнце песок, мягко накатывающие на него лазурные волны, шелест колышущихся на ветерке пальм, щебет райских птиц… казалось немыслимым, что в таком идиллическом уголке способно затаиться нечто недоброе или агрессивное.

– Это что – тюрьма?! – Урсула, похоже, испытывала те же чувства, что и я.

– Вроде того, – кивнул Овод, внимательно всматриваясь в окружающие заросли.

– Ой! А не подскажете, какое именно преступление требуется совершить, чтобы меня сюда упекли? Всю жизнь мечтала отдохнуть в такой вот кутузке!

– Вот намотаешь на палец нескольких крупных бизнесменов, министров и членов парламента – тогда и заработаешь себе на карцер с видом на море, – Овод обвел рукой окружающее тропическое великолепие, – Ну как, чувствуешь что-нибудь?

– Пока ничего, – девушка подобралась и закрыла глаза, вслушиваясь в ментальный эфир, – девственная чистота. Кроме вас, конечно.

– Ну да, разумеется, – не дожидаясь приглашения, Том затопал по дорожке вперед, сверяясь с показаниями планшета, – прилетели, нагадили… главный корпус вон там, чуть дальше по берегу.

Он махнул рукой вправо, указывая нам направление.

– Что ж, – Овод кивнул нам и сам зашагал следом, – все указывает на то, что наше первоначальное предположение оказалось верным. Киры здесь нет.

Мы прошли мимо выстроившихся у края посадочной площадки безмолвных служебных дроидов, готовых исполнить любое пожелание хозяина.

– У меня в голове не укладывается! – я запустил руки в волосы, удерживая свою черепушку от кажущегося неминуемым взрыва, – Как они дерзнули вызвать к себе обратно ту, что едва не пустила под откос всю их систему?! Ту, чьи феноменальные способности им практически неподконтрольны?! Ту, которой они боялись пуще атомной бомбы?! Что именно, какой немыслимый вселенский ужас заставил их так поступить?!

– Тех, кто забрался настолько высоко, можно всерьез напугать только двумя вещами – потерей денег и потерей власти, – Овод наподдал ногой валявшуюся на дорожке ветку, – Видимо, их прижало действительно серьезно. И все события последних дней, начиная с ментальных атак и заканчивая штурмом Стены, так или иначе, варятся в одной общей кастрюле. А Кира для них – последняя возможность попытаться остудить варево и не дать ему убежать.

– Скорей всего, – согласно кивнул я, – Вот знать бы еще, кто всю эту кашу заварил? И зачем?

– Увы, я пока не знаю ответа на твой вопрос, но почему-то уверен, что никому из нас он не понравится.

Потом мы еще долго бродили по острову, дивясь на те фантастически роскошные условия, что были созданы здесь для единственного заключенного. Я же помнил, что в данной тюрьме, обставленной в соответствии с самыми придирчивыми требованиями, которую многие сочли бы за курорт, всегда содержался лишь один, но исключительно важный человек. Сначала Эдуард, потом Кира…

В каком-то смысле мне было даже любопытно лично побывать в столь легендарном месте, своими руками прикоснуться к Истории. Мы осмотрели спорткомплекс с бассейном, теннисный корт, поле для гольфа, бесчисленные сады и аллеи, призванные наполнять душу умиротворением и покоем. Везде, во всех уголках, куда мы заглядывали, нас встречала идеальная чистота и выверенный до миллиметра порядок. А зная, насколько активно мы, даже сами того не желая, сеем вокруг себя бардак и хаос, с которыми не способны порой справиться даже расторопные роботы-уборщики, я делал вывод, что живые люди не наведывались сюда уже достаточно давно. О чем не преминул поделиться с Оводом.

– Очень похоже на то, – согласился он, – Можно попросить Тома вытянуть из системы служебные логи, чтобы посмотреть, когда дроиды в последний раз обслуживали постояльца, но, думаю, в этом нет необходимости.

– Почему?

– Я практически уверен, что этот момент совпадет с активизацией ментальных атак. Они подключили Киру к утилизации мешавшего им эмоционального мусора, и именно тогда всеобщий ажиотаж взлетел на новые высоты.

– Но как… в смысле, как они сумели убедить ее работать на них?! Насколько я смог понять, общаясь с ней, Кира испытывала к Лиге и Алану столь жгучую ненависть, что мне сложно придумать способ, который бы заставил бы ее изменить свои взгляды.

– Что бы там ни говорили, а против любого лома всегда найдется соответствующий прием, – вздохнул Овод, – Под страхом смерти люди, как правило, становятся куда более… податливыми.

– Ты имеешь в виду «страховку»?

– Самый доходчивый способ, по-моему.

Он покосился на меня, и я рефлекторно потянулся рукой к небольшому бледному шраму на шее, оставшемуся с тех времен, когда мы совместно искали убийцу Георгия Саттара. Воспоминания о тех давних событиях скрывались на самом дне сундука моей памяти, погребенные под толщей поздних и куда более приятных. Пожалуй, у любого найдутся в жизни такие эпизоды, возвращаться к которым нет ни малейшего желания. Кто-то при их упоминании испытывает стыд или неловкость, кому-то они напоминают о пережитой боли, а вот у меня те страницы моих личных летописей ассоциировались с чистым, незамутненным, почти животным страхом.

Крохотный заряд, всегда готовый по нажатию кнопки разорвать сонную артерию, гарантировано и радикально меняет взгляд любого «застрахованного» человека на мир и казавшиеся ранее незыблемыми ценности. Идеальные невидимые оковы, подавляющие волю и добивающиеся полного подчинения. Даже, пожалуй, рабы древности имели больше свободы, и их жизни не находились во власти хозяина настолько безраздельно и абсолютно.

Я знал, что подобной процедуре подвергался и Эдуард, но он как-то сумел сохранить трезвость рассудка даже в таких условиях, но вот насчет Киры я поручиться не мог. Женская психика – крайне темная тема, и ее реакция на такое давление вполне может оказаться совершенно иной, подчас разрушительной и опасной.

– Что ж, – резюмировал я, – на один вопрос мы ответ получили. Но у нас их осталась еще целая пачка. Что дальше?

– Придется трясти Алана, – Овод пожал плечами, – Других вариантов я не вижу.

– Но он категорически отказывается отвечать на наши вызовы! Как нам до него достучаться?!

– Еще не знаю, но, надеюсь, завтра мы что-нибудь придумаем, – он широко, с хрустом зевнул, чем вызвал повальный приступ зевоты и у всех остальных, – День выдался длинный, а соображать все же лучше на свежую голову.

– И на сытый желудок, – проворчала Урсула, – Томми, не подскажешь, где здесь у них кухня?

* * *

– Передовые группы в настоящий момент приближаются к Воронежу, – доложил Егор, остановившись у Алана за спиной.

– Заткнись, – бесцветным голосом отозвался тот, лихорадочно шаря взглядом по бегущим перед ним сводкам новостей.

Экстренное сообщение о том, что тысячные толпы мигрантов преодолели пограничные укрепления и хлынули на территорию метрополии, выдернуло его из-под одеяла ранним утром, и с того момента Алан практически неотрывно следил за новостными лентами, больше напоминавшими хронику зомби-апокалипсиса.