Текст книги "Хроники Ворона. Книга первая"

Зоран проводил ее взглядом. Он знал, что рана у Динкеля несерьезная, и хотел оставить двух циркачей наедине, понимая, что его помощь не потребуется, и чувствуя, что Флави наконец-то закончила внутренний спор с самой собой. Закончила и выбрала того, кто ей действительно нужен. Того, кто готов сделать для нее все что угодно, даже ценой жизни. Того, кого она любит. Однако рядом с Зораном стоял еще и Эмиль, и он вовсе не собирался отдавать Флави жонглеру.

Акробат с разгневанным и недовольным видом уже шагнул в их сторону, как вдруг услышал, как стоявший с ним рядом незнакомец угрожающим тоном произнес:

– Ты куда-то собрался?

Эмиль обернулся и посмотрел на Зорана так, словно может ему что-то сделать.

– Шел бы ты отсюда, пока я не добрался до тебя, сразу после твоего хромого уродца.

Это было зря. Зоран в излюбленной и отработанной им на Бирге в Скале Воронов манере схватил Эмиля за горло своей ладонью-капканом и немного приподнял. Совсем чуть-чуть, ведь акробат был довольно тяжелым.

– Ты же не станешь им мешать, верно?

Эмиль хрипел, но сразу сдаваться не стал, а вместо этого попытался разжать пальцы Зорана. Но не получилось. Тот лишь еще сильней сжал его горло.

– Не стану! Не стану! Отпусти! – все же слишком быстро сдался акробат для того, чтобы называть свои чувства к Флави настоящей любовью.

– Вот и хорошо.

Когда Зоран отпустил Эмиля, тот с поникшим видом ушел в противоположном от Флави и Динкеля направлении. Ведь ему было невероятно трудно смотреть, как его бывшая девушка целует хромого, бесстрашного жонглера.

А Зоран улыбался.

РУКИ

Зоран любил путешествовать из Скалы Воронов в Мечеград. На пути из севера в столицу королевства, по удачному стечению обстоятельств, находились населенные пункты, в которых жили некоторые из его немногочисленных друзей: в Навии – Динкель со своей труппой, а в деревне Ситцы, что в двадцати пяти километрах северо-западней Мечеграда, – травник Йокса, человек выдающегося ума и больших странностей.

Жонглера Зоран уже успел повидать и осчастливил свое сердце воссоединением друга с любимой. Оставался лишь Йокса, до деревни которого самозваный детектив доберется уже завтра, после того как переночует в здешнем лесу, по которому он шел без особой радости, вспоминая о собственном убежище, Афрее, погубившем своими иллюзиями множество несчастных грибников и охотников.

Выбрав место для ночлега, Зоран разжег костер, что вызвало у него немалые трудности, так как после недавно прошедшего дождя было довольно сыро. Затем наемный убийца расстелил на земле свой длинный черный плащ и, усевшись на него, принялся жевать сухари, которые прихватил с собой в дорогу, запивая их вином из фляги.

На огонь можно смотреть бесконечно. Он успокаивает. И даже Зорану, на котором одинокие посиделки сказывались довольно плохо из-за склонности к бесконечному самоанализу, при виде него становилось немного спокойней. До того момента, пока он не начинал вспоминать об Аделе.

Чародейка ураганом пронеслась по его жизни, разделив ее на то, что было до, и то, что стало после. Всего лишь два вечера они были вместе. Провели всего лишь несколько разговоров и подарили друг другу всего лишь несколько улыбок. Всего лишь один сумасшедший конкурс. Всего лишь одна наполненная страстью ночь в оказавшемся иллюзией доме. А Зоран уже знал о себе нечто, о чем ранее никогда не догадывался, и уже чувствовал то, над чем до встречи с Аделой мог лишь посмеяться, читая какой-нибудь дешевый любовный роман.

Всего лишь одно свидание. И целых полтора года и еще, вероятно, целая вечность разлуки.

Зоран отогнал от себя болезненные воспоминания. Судьбам некоторых людей суждено пересекаться лишь единожды, и ему пора бы уже это усвоить.

Однако с остающимся наедине с самим собой Зораном всегда все было не просто. Когда мнимый детектив в который раз убрал силуэт Аделы в самые дальние чертоги своего разума, на сцену сразу вышли совершенно другие и куда менее приятные его восприятию образы. Лица убитых им за всю его жизнь людей с укором смотрели на него, а рядом с ними плакали их близкие. Наниматели протягивали ему последние крохи, а он, не задумываясь, брал их снова и снова, оставаясь глухим всякий раз, когда они просили о чем-то еще, кроме как убить.

«Прочь! Прочь, я сказал!»

В голове снова стало тихо, когда Зоран усилием воли заставил себя перестать думать. Он потряс головой, после чего сделал несколько очень глубоких глотков вина, которое волной тепла разлилось по всему его телу. И стало легче. Костер немного расплывался перед взором, но его треск звучал по-прежнему успокаивающе. Мысли исчезли, и осталось лишь пьяное, наполненное необъяснимым теплом спокойствие.

«Пора спать».

***

Зоран лежал на спине и смотрел на полное звезд небо. Что там, в этой бесконечно черной пучине? И зачем ей столько звезд? Может, это многочисленные глаза неведомых надзирателей, которые наблюдают за всеми живущими на этой земле? Может, когда-нибудь каждому, осмелившемуся стать частью мироздания, придется держать ответ за свои поступки? Наверняка это так. Наверняка россказни астрономов о том, что звезды – это всего лишь небесные тела, всего лишь космические объекты, – просто чушь. Это чьи-то глаза, умные, внимательные и справедливые. И холодные.

«Такие же холодные, как ветки этого чертова куста, под которым я улегся».

Зоран движением руки смахнул с лица сухие ветки растения и продолжил наблюдать за ночным небом, предаваясь философским размышлениям, столь редко тревожащим его рассудок.

Он решил повернуться на бок и почувствовал, как его нога застряла в каком-то корне. Приподнявшись, чтобы оглядеться по сторонам и выбрать более удобное и ровное место для ночлега, Зоран замер от нахлынувшей на него волны ужаса.

Вокруг него из-под земли со всех сторон повылезали, словно пеньки, человеческие руки. И нога его вовсе не застряла в корне дерева. Ее сжимала чья-то торчащая из земли инеево-белая ладонь.

Руки были повсюду: они сгибались и разгибались в локтях, пытаясь коснуться Зорана, сжимали и разжимали пальцы, норовя схватить его за одежду мертвой хваткой. Они вылезали и вылезали из недр земли, и с каждой секундой их становилось все больше вокруг наемного убийцы, который, бледнее мела, сидел на своем плаще, раскрыв рот и вытаращив глаза.

– Нет… нет… отпустите, – просипел он.

А они были беззвучны. Более тихими, чем капля росы, стекающая с листа. Чем штиль. Чем дно мертвого озера. Более тихими, чем сама тишина, но оттого не менее неотвратимыми. И у всех у них была лишь одна цель: тот, на чьей совести были их смерти. Зоран из Норэграда, ворон с горы Афрей.

Он заорал что было сил. Но ждать помощи было неоткуда.

А руки убитых им людей продолжали хвататься за него: среди них были те, что принадлежат жестоким помещикам, издевающимся над слугами, продажным чиновникам, прощающим за взятки страшные преступления, работорговцам, насильникам и прочим мерзавцам, которых Зоран отправил на тот свет.

Но были руки и других. Тех, кому банально не посчастливилось встать на кровавом пути Зорана из Норэграда. Тех, без чьей смерти можно было обойтись…

И их было много, чертовски много. И каждая из них жаждала уцепиться хотя бы за крохотный кусочек плоти наемного убийцы. Они наваливались друг на друга и толкались между собой, пытаясь нащупать того, кого так сильно хотели заполучить.

Забрать к себе, под землю…

Упокоить в холодной, сырой почве.

Вот они схватили его уже со всех сторон, а он все продолжал кричать и вырываться из стальных объятий, не желая осознавать, что любая попытка освободиться обречена на провал.

И в тот момент, когда буквально каждый сантиметр одежды оказался в плену, Зоран увидел, как к его горлу тянется небольшая, явно детская ладонь.

– Что ты здесь делаешь? – севшим голосом промолвил убийца.

Маленькая ладонь с силой, сравнимой разве что со смыкающейся челюстью бойцовской собаки, схватила Зорана за горло и принялась душить лжедетектива.

– Нет… Нет… Я не убивал тебя! Что ты здесь делаешь? Что ты здесь делаешь?!

***

– Ааа! Нет! – Зоран очнулся ото сна в холодном поту. Огляделся: вокруг не было никаких торчащих из земли рук.

«Кошмар. Мне просто приснился кошмар».

Он приподнялся и сел, упершись спиной в дерево. Костер уже догорал, и в лесу стало холодно. До рассвета было еще далеко, но Зоран решил больше не засыпать. Сегодняшняя ночь была явно не лучшей для сновидений. Взял в руку флягу – пусто, он все допил перед сном. Подбросил в костер заранее приготовленных сухих веток – пламя снова начало набирать силу. Посмотрел на небо, и оказалось – на нем было не так много звезд, как в его сне. Оно было затянуто тучами. Зоран подумал, что неведомые надзиратели просто не хотят наблюдать за таким чудовищем, как он.

«Кто я? Я – Зоран из Норэграда. Я – раскаяние. Я – печаль».

ИСТОРИЯ СЕМЬИ КИЛБЕРИ: ДНЕВНИК ПРОФЕССОРА

«Меня зовут Чарльз Килбери, я профессор медицины, и с сегодняшнего дня, с четырнадцатого октября тысяча двести восьмого года, я приступаю к написанию своего дневника, дабы запечатлеть оставшиеся из отведенных мне дней жизни и приоткрыть некоторую частицу истины об экспериментах, которые мне предстоит начать, моих целях, мотивах и чувствах, которые мне приходится испытывать на своем полном греха, но необходимом человечеству пути.

С уверенностью могу сказать, что те, кто занимается наукой, а в частности медициной, смогут найти на страницах моего дневника массу ценной информации. Испытывающие же ко мне презрение, возможно, найдут некое оправдание моим поступкам, я же со всей своей весьма скромной способностью к сочинительству искренне надеюсь, что читатель простит мне отсутствие столь присущей трудам профессиональных писателей витиеватости в описании переполняющего меня раскаяния и одиночества.

В качестве предисловия мне бы хотелось сказать пару слов о том, с чего все началось, дабы читателям данного дневника стало известно, что за свои бесчеловечные эксперименты я принялся далеко не из личной инициативы и желания получить от них садистское удовольствие, а по указанию правящей особы.

Все началось ровно неделю назад, аккурат спустя год после гибели моей дорогой Анны, единственной женщины, которую я мог бы назвать своей музой и утешением. Возможно, если бы она была жива, я бы нашел в себе мужество не ввязаться в то, во что ввязался, и мы мирно продолжали бы воспитывать нашего дорогого сына Рейнольда, ибо одному мне это дается с великим трудом. Но история, к моему великому сожалению, не терпит сослагательного наклонения.

В октябрьский вечер недельной давности, в такой же, в какой я взялся сегодня за написание этих страниц, в дверь моего гостеприимного дома постучался не кто иной, как сэр Джерард вар Пэрроу, рыцарь – герольд короля Зигмунда Второго. Удивление мое, без преувеличений, вышло абсолютно за все допустимые рамки. Голова кружилась от нахлынувшей тревоги и вопросов, коими она тут же заполнилась. Этот Пэрроу был, как оказалось, господином, вне всякой меры склонным к удержанию собеседника в состоянии заинтригованности.

Однако после обмена чересчур, как по мне, любезными приветствиями господин Пэрроу все же изволил кратко объяснить мне цель своего неожиданного визита и передал мне запечатанное письмо, в котором оная цель излагалась уже более подробно, но уже Его Величеством Зигмундом Вторым.

В королевском письме говорилось, что Его Величество чрезвычайно поражен моими успехами в области изучения эпидемических заболеваний, читал многие из моих трудов и находит предложенные в них идеи в высшей степени новаторскими.

Мне было лестно читать столь теплые слова от самого короля, но когда я завершил прочтение комплиментов, моему взору открылось сделанное мне королем предложение, которое не терпело, очевидно, никаких возражений, и содержание которого меня чрезвычайно ужаснуло.

В письме говорилось, что король недоволен сложившимся в стране положением вещей. А именно – его беспокоит тот факт, что за период его недолгого правления страна пережила уже две эпидемии чумы, что привело к значительным людским потерям, особенно в среде крестьян и ремесленников. Король описывал мне все последствия, к которым привели эпидемии, главным из которых было значительное снижение производительности труда из-за потери рабочих рук. Его Величество просил (хотя в письме это читалось скорее как требование), в связи с моими большими успехами в изучении теории распространения эпидемий, приняться за создание лекарства от вышеназванного заболевания.

Благородная идея, казалось бы. Но методы достижения благородной цели далеко не всегда являются такими же благородными. Его Величество требует, ссылаясь на срочность создания лекарства, вопреки всем нормам врачебной этики и простой человечности, проводить эксперименты, минуя животных, а значит, сразу на людях, которые, конечно же, являются далеко не добровольцами. «Великие дела требуют великих жертв. Я предоставляю вам лабораторию и полностью развязываю руки». Именно так было сказано в его письме.

С завтрашнего дня я приступаю к выявлению рецепта вакцины от чумы, что будет сопровождаться заражением ею подопытных и, вероятно, многочисленными смертями.

Бог видит, я раскаиваюсь.

***

День первый

Люди короля доставили в лабораторию одного бездомного. Он худ, голоден, но вполне здоров. Его привязали к стулу, расположенному за толстой стеклянной перегородкой, защищающей меня от заражения. Мой первый образец уже готов. Надеюсь, что формула верна и мне удастся спасти несчастного бродягу.

08:30. Подопытному введена инфекция бубонной чумы. Жду проявлений симптомов болезни.

День второй

22:00. Симптомы до сих пор не проявились. Инкубационный период продолжается.

День третий

08:30. Проявились первые симптомы: у подопытного вздуты паховые лимфатические узлы с правой стороны. Состояние в целом удовлетворительное.

19:40. Размеры конгломерата довольно быстро увеличиваются. Кожные сосуды в паховой области вздулись из-за чрезмерного наполнения кровью.

День четвертый

08:30. Повсеместно наблюдается увеличение других лимфатических узлов на теле подопытного. Температура тела повышенная, состояние ухудшается.

14:15. У подопытного началась лихорадка.

18:50. У подопытного наблюдается сильный озноб.

22:10. Болезнь перешла во вторичную форму. В организме подопытного начались воспалительные процессы. Наблюдаются мышечные боли, слабость, головокружение, периодические потери сознания.

23:45. У подопытного наблюдается кашель с отделением кровянистой мокроты. Состояние тяжелое. Приступаю к введению первого образца вакцины.

День пятый

01:30. Состояние подопытного по-прежнему тяжелое. Наблюдается рвота кровавыми массами.

05:50. Подопытный скончался. Первый образец вакцины оказался неэффективным.

***

День триста двадцать первый

Отправляюсь в лабораторию губить очередного несчастного человека. На улице прохожие который день обходят меня стороной – похоже, по городу поползли слухи о моих экспериментах. Молю Бога уготовить мне после смерти ту же участь, которая была мной уготована моим подопытным.

14:00. Состояние подопытного тяжелое. Приступаю к вводу вакцины.

23:45. Подопытный скончался. Образец номер пятьдесят четыре полностью неэффективен.

Мой дорогой сын Рейнольд – моя единственная отрада. И единственная причина, по которой я еще не нацепил петлю на шею, ибо грехи слишком тяжелым грузом лежат на моем сердце. За почти что целый год провальных экспериментов я не добился абсолютного ничего. И теперь я еще более отчетливо понимаю, что никакая конечная цель не оправдывает те методы, которыми я пользуюсь. Искренне желаю, чтобы Его Величество скончался в страшных муках за то, что заставляет меня продолжать это делать.

***

День триста двадцать седьмой

23:10. Подопытный скончался. Однако образец номер пятьдесят пять показал себя весьма эффективным, так как существенно затормозил развитие болезни. Возможно, необходимо поработать над пропорциями компонентов данной вакцины.

Мне кажется, что за мной кто-то следит. По пути домой я в который раз за последнее время заметил человека в черной одежде. Лица его не разглядеть, так как он всегда появляется на некотором удалении от меня и носит капюшон. Он появляется на секунду в самых неожиданных местах, но тут же исчезает. Хотя, возможно, это просто игра моего уставшего разума. Вернувшись домой, я обнаружил, что мой двенадцатилетний сын Рейнольд уже спит. Новая няня уложила его вовремя, как я и просил. Она безукоризненно справляется со своими обязанностями.

***

День триста тридцать пятый

Сегодня утром, перед тем как я направился в лабораторию, Рейнольд сказал мне, что ему приснился страшный сон. В этом сне он увидел, как на меня напала какая-то огромная, страшная птица, похожая на черного ворона, после чего убила меня. Рейнольд сказал, что очень любит меня и скучает по маме, а еще попросил не покидать его, как она. Я пообещал, что никогда его не оставлю, и заверил, что со мной не случится ничего плохого.

23:50. Подопытный скончался. Но образец номер пятьдесят пять показывает себя все лучше. Полагаю, необходимо увеличить концентрацию некоторых действующих веществ, а также увеличить дозировку вакцины.

По пути домой снова увидел человека в черном. Теперь уже нет никаких сомнений, что он за мной наблюдает. Но только зачем?

День триста тридцать шестой

Отправляюсь в лабораторию. Сегодня необходимо заразить очередного несчастного. Надеюсь, в этот раз мне удастся спасти человека и дать миру добытое ценой многочисленных смертей лекарство. Рейнольду опять снились кошмары. В этот раз меня убивал одетый в черное мужчина. Это довольно странно, ведь то, как Рейнольд его описывает, в точности совпадает с внешностью человека, который за мной следит.

08:30. Подопытному введена инфекция бубонной чумы. Жду проявлений симптомов болезни.

23:30. Симптомы не проявились. Инкубационный период продолжается.

Когда я пришел домой, Рейнольд почему-то не спал. Говорил, что предчувствует что-то плохое. Показал мне иллюстрации из книги «Мифы и легенды Ригерхейма», довольно сомнительной книжки, подходящей только для того, чтобы пугать детей. Рейнольд сказал, что человек с картинки убивает меня в его снах. Должен признать, что изображенный на иллюстрации мужчина похож на того, что за мной следит, поэтому взял у Рейнольда книгу, чтобы узнать, кто в ней описывается, а его успокоил и отправил спать.

Оказалось, речь идет о некоем ордене наемных убийц, называющих себя «Вороны», которые якобы приходят и убивают тех, кто творит зло, за щедрую плату от нанимателя.

Я, конечно, творю зло, хоть и во имя благой цели, но даже если представить, что в книге написана правда, то кто может оплатить мое убийство? Нищие бродяги? Смешно.

Я не верю в сказки. Скорее всего, за мной просто следят королевские шпионы. Проверяют, не занимаюсь ли я халтурой.

Уже поздно, и мне пора спать. Надеюсь, мои эксперименты скоро закончатся».

ТРАВНИК

Небольшой домик Йоксы находился на самой окраине довольно крупной деревушки Ситцы, так как травник любил одиночество. Этот худощавый, сутулый, с седеющей бородкой человек внешне походил скорее на бодрого старца, чем на молодого мужчину, которым он являлся.

В это утро в дверь его дома стучался какой-то крестьянин, со слезами на глазах прося травника выйти.

– Йокса, ну сделай что-нибудь… сынишку моего бедного то в жар, то в холод бросает, а обратиться, кроме тебя, не к кому…

– Отойди от дома, навозник несчастный! Я сказал тебе, что нет у меня сейчас травы от кишечных отравлений! Пусть пьет теплый отвар из риса! И как можно больше! А теперь прочь от двери! Больше ничем помочь не могу!

– Ну ты бы хоть посмотрел на него, а?

– Прочь от двери, я сказал! Йокса на дому не работает! Йокса – травник, а не лекарь! – орал хозяин дома.

За все то время, что Зоран и Йокса были знакомы, наемный убийца ни разу не видел, чтобы ворчливый травник выходил из дома, кроме случаев, когда ему нужно было отправиться в лес за необходимыми растениями. Крестьяне, если им требовалась помощь, подходили к его жилищу, и тот, вопреки всем нормам гостеприимства, выслушивал их проблемы, даже не открыв входную дверь, затем приоткрывал ее лишь ненамного и в образовавшуюся щель просовывал либо корень какого-либо растения, либо его листья, после чего тут же велел гостю убираться прочь.

Но, несмотря на отвратительное поведение, Йоксу в деревне ценили и уважали, так как травы его чудесным образом спасали от многих недугов, а сам он, хоть и был груб, в помощи никогда не отказывал, если это было в его силах.

Зоран подошел к крестьянину и заговорил:

– Он не выйдет. Если он говорит, что не может ничем помочь, значит, так оно и есть. Мне жаль.

Крестьянин посмотрел на Зорана со смесью обиды и злобы:

– Тьфу! – сплюнул и отправился прочь от дома травника.

Зоран подошел к входной двери и постучался.

– Кого еще бес принес?! – услышал он неприветливый голос.

– Йокса, это я, Зоран. Открывай, седовласый ворчун, сто лет тебя не видел.

– А, это ты, – травник сказал это таким тоном, будто последний раз видел друга буквально на днях, а не несколько лет назад. – Заходи, нечего пороги околачивать.

Дверь открылась, Зоран вошел внутрь.

Убранство жилища Йоксы было донельзя скромным. В нем, кроме висевших вдоль стен трав и лежащих на подоконнике стеблей и кореньев, было только все самое необходимое: кровать, печь, пара стульев и стол, на котором стояла посуда. В центре стола разместился старинный самовар – травник был любителем попить чаю и знал великое множество сортов растений, из листьев которых можно его заварить.

– Сколько лет, сколько зим, Зоран! Присаживайся, выпьем с тобой по чашечке бодрящего напитка из самовара.

– Не откажусь, Йокса. Чай у тебя всегда вкусный, а бодрость в дороге мне совсем не повредит.

Травник разлил горячий напиток в две чашки, одну из которых сразу же подал Зорану. С этим человеком Йокса всегда был гостеприимен, хоть мастеру-ворону иногда и казалось, что радость встречи он почему-то лишь изображает.

– Ммм… Очень вкусно. Из чего ты его заварил?

– Это всего лишь имбирь и мед, – травник посмотрел на Зорана так, словно тот был не знающим даже алфавит неучем.

– Ааа. Понятно.

Собеседники сидели молча, наслаждаясь одновременно острым и приторным вкусом чая. Зоран с удивлением обратил внимание, что задумавшийся о чем-то Йокса уже допил свою чашку, в то время как сам он едва осилил треть, так как напиток был обжигающе горячим.

– Куда держишь путь, Зоран? – отстраненно спросил травник.

– В Мечеград.

– Терпеть не могу этот город.

– Почему?

– За последние пятнадцать лет он превратился из колыбели человечества в прогнившее насквозь место, в котором вместо медицины и технологий процветает разве что преступность и коррупция.

– В Ригерхейме сейчас везде так. Это нормальный ход вещей. И хоть он нам и не нравится, его нужно просто принять как очередную веху в развитии человечества.

– Ха! Ты сам-то его принимаешь?

– Скрепя сердце.

«Скрепя сердце борюсь с ним при помощи меча и ядов».

– И знаешь, Йокса, Мечеград, несмотря на все свои недостатки, по-прежнему остается «колыбелью человечества», говоря твоими же словами.

– Только для торгашей, наемников, банкиров, чиновников и воров.

– Еще для людей искусства.

– Ну уж этим-то бездельникам везде хорошо.

– Тем не менее список получился довольно длинным.

Они замолчали. Зоран внимательно разглядывал травника, который с последней их встречи сильно постарел и стал еще более нервным, чем был до этого. Лжедетектив чувствовал, что за маской агрессивного и нелюдимого отшельника Йокса прячет какую-то грустную тайну, которая тяготит его сердце. И тем угрюмей и ворчливей становится Йокса, чем тяжелее становится ему о ней вспоминать.

Травник хмурил лоб, и было очевидно, что, стараясь из вежливости поддерживать разговор с Зораном, думает он в этот момент совершенно не о проблемах коррупции в крупных городах, не о торгашах и не о банкирах.

– Как ты, Йокса? – вкрадчиво спросил наемный убийца.

– Как, как. Как обычно, – буркнул травник в ответ.

Зорану было горько смотреть на загадочное самобичевание человека, спасшего ему когда-то жизнь.

Когда Зоран был намного моложе, он как-то раз заблудился в лесах близ деревни Ситцы. Бродил он по ним довольно долго, так как тогда еще плохо знал здешние места. Еда и питье у него закончились, и, стремясь наполнить свой изголодавшийся по пище желудок, молодой Зоран начал есть растущие в лесу грибы. Будучи самонадеянным и полностью уверенным в своих на тот момент скромных познаниях, наемный убийца с видом знатока отводил свой взор от вполне съедобных грибов и обращал его на ядовитые. За что и чуть не поплатился жизнью. Однако ему на помощь подоспел проходивший мимо Йокса. Травник отвел едва держащегося на ногах из-за лихорадки Зорана в свой дом, где на протяжении недели поил его различными отварами и в итоге вылечил от отравления. Так они и подружились. Однако Зоран до сих пор чувствовал, что его долг перед Йоксой не уплачен, и стремился помочь ему хоть чем-то. Но замкнутому в себе травнику никогда ничего не было нужно.

– Ты выглядишь так, будто чем-то обеспокоен.

– Что за глупости, Зоран? Я совершенно беспечен.

– Нет, Йокса, тебя что-то тревожит. Расскажи мне, я попытаюсь тебе помочь.

«И буду признателен, если для этого не придется никого убивать».

Лицо Йоксы исказила злоба. Зорану показалось, что травник вот-вот метнет в него молнию своим взглядом.

– В чем ты мне поможешь, Зоран?! Вернуть семью?! Ты способен воскрешать мертвых из-под земли?! Я думаю – нет!

Зоран остолбенел.

– У тебя была семья? Прости, я этого не знал.

Йокса успокоился. Ему стало неловко из-за того, что он не сдержался.

– Да, Зоран, была. Двадцать лет назад без малого. Прости, что я разорался, но давай не будем об этом. Каждый имеет право на свои тайны.

– Я все понимаю, Йокса. Если ты сам захочешь мне что-то рассказать, я всегда буду готов выслушать. Но вытягивать из тебя клещами ничего не стану.

– Спасибо на этом. А теперь, может, покурим махорку?

– Давай, – сам того не ожидая, согласился Зоран. Ведь раньше он никогда не курил.

***

Первое время ощущения были неприятными, теперь же Зоран уже спокойно втягивал дым и, выдыхая, рисовал из него в воздухе кольца.

– Ты быстро учишься, – похвалил его Йокса.

– Я всегда был способным учеником.

– Это точно. Помню, с какой скоростью ты выучил все виды грибов после того, как отравился.

– За это знание я едва не заплатил самую высокую цену.

Жилище травника полностью затянуло дымом от махорки, которую курили собеседники. Зорана уже немного подташнивало, но ему отчего-то не хотелось останавливаться. Тем более, как он заметил, у Йоксы в процессе курения значительно улучшалось настроение.

– Йокса.

– Да, мой друг?

– Что тебе известно о чародейках? – тон наемного убийцы выдавал наличие в вопросе не только праздного интереса, но и чего-то большего, не способного остаться незамеченным для чуткого слуха травника.

– Ооо… надо же… А я уже думал, что не дождусь момента, когда Зоран из Норэграда усмирит живущего внутри него быка-осемянителя и остановится на чем-то одном, прекратив наконец осквернять собой всю женскую половину Ригерхейма! Ха-ха!

Зоран шутку не оценил. Йокса продолжил:

– Ну ладно. Что мне о них известно: очень могущественные. За секунду могут обратить человека в пепел. Умные, учатся почти всю жизнь. Хитрые и коварные, редко подпускают к себе простых людей, если не преследуют какой-то выгоды для себя. С мужчинами они лишь играют, не верь флирту с их стороны: разменяют тебя как монету. Не обижайся, Зоран, но если чародейка – объект твоего влечения, готовься к разочарованию.

Травник обратил внимание, что Зоран немного понурил голову. Его явно огорчило услышанное.

– Похоже, я не сделал для тебя открытие, Зоран.

– Да, Йокса. Ты лишь подтвердил мои опасения. Не скрою, я надеялся, что ты сможешь их развеять.

Они замолчали, укрытые в белом тумане из выдыхаемого ими дыма, но через несколько минут Зоран заговорил снова:

– Можно личный вопрос, Йокса?

– Задавай.

– Как ты справляешься с мыслью, что больше никогда не увидишь тех, кто тебе дорог?

– Плохо справляюсь, сам видишь. В основном гоню от себя эти мысли, а когда не получается… – травник кивнул в сторону каких-то висящих на стене высушенных листьев, отличавшихся по цвету и форме от тех, что Йокса и Зоран набивали в свои трубки.

– Что это за трава?

Йокса коварно усмехнулся и ответил:

– Я вижу, она тебе тоже сейчас не помешает, – травник встал, подошел к стене и взял несколько сухих листьев, после чего снова вернулся за стол. – Дай сюда свою трубку.

Зоран, сам не зная зачем, подчинился и протянул травнику курительный инструмент. Йокса измельчил причудливые сухие листья, после чего, очистив трубку своего гостя от махорки, принялся забивать ими освободившееся внутри деревянного изделия пространство.

Когда все было готово, и трубка уже дымилась, травник протянул ее своему другу со словами:

– Сделай только один вдох. Ни в коем случае не делай больше. И как только вдохнешь – не выдыхай, оставь дым внутри себя.

Зоран доверял Йоксе, и раз уж сегодня решился разделить с другом его самоуничтожительный досуг, то будет делать это до конца.

Наемный убийца сделал ровно один вдох, дым оказался мягче и приятнее махорочного, и отдал трубку Йоксе, который для того, чтобы ее вернуть, протянул ладонь в требовательном жесте.

– А теперь, Зоран, иди ложись на печь. Скоро начнется. – Йокса с трудом скрывал хитрую ухмылку.

– Что начнется? – недоуменно отозвался гость травника.

– Увидишь.

Уже вечерело. Зоран целый день провел в доме травника. Продолжать дорогу в Мечеград в это время суток не имело смысла, поэтому мрачному путнику нужно было где-то заночевать. Печь Йоксы для этого подходила идеально, и Зоран решил остановиться на этом варианте ночлега. Хотя у него и так не было из чего выбирать.

Он забрался на печь и лег на спину, уставившись в потолок. Посверлив его взглядом несколько минут, закрыл глаза.

***

– Зоран…

Он вздрогнул, когда услышал очень ласковый и приятный, но немного низкий для женщины голос. Он поднялся с поросшей довольно густой травой земли, ставшей из-за нее мягкой, как матрас; вокруг было солнечно, тепло и зелено. Это была какая-то наполненная свежим воздухом поляна прямо посреди леса, того самого, в котором Адела пригласила его в иллюзорный дом. Тот самый лес неподалеку от Ланта. Вокруг напевали свои чудные песни канарейки, и Зоран чувствовал, что поблизости нет ни одного живого человека, кроме него и Аделы. Будто это поляна была создана только для них двоих.

– Почему ты ушла тогда?

– Это неважно, ведь сейчас я здесь, с тобой. И никуда больше от тебя не уйду.