Текст книги "Снежная магия"

– Да, сир. – Лоп склонил голову.

– А я проверю берег реки. Это недолго. Айла, останься вот у этого дерева. Здесь тебя ничто не потревожит. Но если что-то случится, позови меня.

Мои лапы отяжелели после целого дня бега на морозе. Я не могла двигаться так же долго, как волки. И я устроилась под деревом, укрывшись хвостом. Вскоре мои веки опустились, я задремала.

Проснулась я от карканья. Ворона что-то делала с веточкой прямо над моей головой. Потом птица расправила блестящие крылья и улетела. Я поднялась, с трудом выпрямляя лапы. Оказалось, ворона свила на дереве гнездо – сложное переплетение веток. Опершись передними лапами о ствол дерева, я почти могла дотянуться до него. И в нем что-то лежало… Я вытянула шею. И заметила бледно-зеленую скорлупу с коричневыми и серыми пятнышками.

Яйца!

Папа много рассказывал нам о них. В детстве, проведенном в Диких землях, он вместе с братьями и сестрой добывал яйца. Они были лучше всякой другой еды, питательные и вкусные.

Я облизнулась.

Протянув лапу к гнезду, я попыталась достать одно из яиц. Раздался пронзительный крик, я отшатнулась, потеряв равновесие, и рухнула на корни дерева. Ворона стремительно мчалась на меня. Ее острый клюв задел мою макушку. Я взвизгнула от удивления и спряталась за стволом.

Но ворона облетела его вокруг и снова напала на меня – это был настоящий вихрь ярости и перьев. Появилась еще одна ворона. Казалось, небо над мной почернело, когда птицы принялись колотить меня по голове крыльями, пытаясь выклевать глаза. Я попятилась, но они не отставали. Темная буря кружила возле меня. Птицы снова и снова бросались в атаку с грозным карканьем. Их клювы пробивали мой мех и ранили до крови.

Я строго сказала себе: «Без паники! Это всего лишь птицы!» Но как тут не бояться, ведь вороны разозлились не на шутку!

И я пустилась наутек. А они яростно орали и гнались за мной, продолжая клевать. Тут моя лапа подвернулась, ее пронзила острая боль. Я наступила на оранжевую гальку и, получив удар в ухо, завизжала и потеряла равновесие. И когда я попятилась, бурлящая вода лизнула мои лапы.

9

Белое облако метнулось между деревьями. Чьи-то зубы схватили меня за загривок, и я полетела на траву.

Это Фарракло подоспел ко мне на помощь. Его глаза светились, черные зрачки стали крохотными в ярком солнечном свете. И от этого принц выглядел еще более яростным. Лужа булькала за его спиной, плюясь кипящей водой.

– Что ты тут делала? – рявкнул Фарракло. – Или думала, что выживешь, если нырнешь туда?

Я прижала уши и пискнула:

– Извини…

Я оглянулась по сторонам, но вороны улетели подальше при виде волка. Потом заметила Лопа, бежавшего между деревьями.

Фарракло медленно выдохнул:

– Ладно, все в порядке. Просто несчастный случай.

Лоп подошел ко мне, обнюхал мои лапы.

– Айла, тебе больно?

Я осмотрела обожженные подушечки. Ладно, могло быть намного хуже.

– Все обойдется, – проворчала я и, поморщившись, встала.

– Могу я помочь? – спросил Лоп.

Он подполз ко мне на животе и облизнул мою переднюю лапу. Это было приятно. Лоп занялся каждой из моих лап по очереди, и я почувствовала себя намного лучше.

– Спасибо, – пробормотала я, сгибая и разгибая лапы.

Потом огляделась по сторонам. Фарракло мелькнул между деревьями.

И вдруг снова метнулся к нам.

– Думаю, неподалеку волки. Наверное, услышали нас, – шепнул он.

У меня шерсть встала дыбом. Я поспешила за Фарракло, Лоп бежал следом за мной. Мы осторожно скользили между стволами. Густой подлесок возник впереди, и мы его обогнули. И вдруг Фарракло замер у дерева. В следующий миг я услышала волчьи голоса.

– Уж очень опасный план, – сказал один из волков. – С королем или без него, это будет нелегко.

– Вполне легко, – фыркнул другой. – Ты же слышал, что он нам сказал: тот бишар слаб. Теперь это знает каждый волк, от наших границ до глубокого моря. Мы слишком долго осторожничали. Почему мы должны ждать, когда бизоны бродят по их землям? Почему наши щенки должны голодать?

– Лорд Рауфанг, – окликнул еще один голос.

Я поняла, что те двое волков здесь не одни. И между деревьями различила силуэты еще двоих.

– Не сейчас, Сниглефанг Храбрый, – прорычал первый волк. – Ты не видишь разве, что два лорда разговаривают?

– Прости, лорд Рауфанг, но мне показалось, я слышал…

– Я сказал – не сейчас. – Волк повернулся к своему спутнику. – Несправедливо, что наши волчата страдают.

Первый волк поспешил согласиться:

– За одно только это я убил бы их прямо во сне! Весь первый выводок короля Орруфанга погиб. Нам следует отомстить.

Я слышала, как волки скребут когтями землю. И тронула лапой Фарракло. Нам опасно было оставаться здесь. Я начала пятиться в сторону Лопа. Но Фарракло замер на месте.

– Верно, – сказал второй волк. – Тут уж не до милосердия.

Первый волк – тот, кого называли Рауфангом, – повернулся к тому, что подошел позднее.

– Ну, воин Сниглефанг, что ты хотел сказать?

Я видела, как тот лег на брюхо.

– Простите меня, лорд Рауфанг, леди Безилфанг. Я не хотел вам мешать. Но я слышал шорох за теми зарослями.

Мое сердце подскочило до самого горла.

– Фарракло, – настойчиво прошептала я. – Надо уходить! Их четверо, и они поднимут тревогу!

Волчий принц коротко кивнул, прижался к земле и пополз между деревьями. Потом мы тихо пробежали между камнями. Я уже не слышала голосов. Моего слуха коснулся шум воды, он звучал все громче и громче по мере того, как мы шли вперед, и вскоре превратился в гул. Вода мчалась стремительно…

Это гудела Бурная река.

И когда деревья расступились, мы ее увидели. При дневном свете она казалась еще более величественной. Течение взбивало белую пену на камнях, вода выплескивалась на гальку… А противоположный берег терялся в тумане.

Дикие земли, Старейшины… Спасся ли Сиффрин? Добрались ли Симми и Тао до Свободных земель? Я смотрела на запад, вспоминая Мэйга с его ехидными глазами. Не поднимался ли тот туман, что я видела, с Темных земель?

Оно, это существо, всегда страстно желало обрести подлинное тело… Оно разрасталось за счет того, что уничтожало и порабощало все живое. И мало-помалу начало обретать форму, некую призрачную форму, слепленную из светлого пепла и пыли… потому мы и зовем его Белым Лисом.

Я гадала, чем сейчас занимаются Джана и другие Старейшины. Может быть, готовятся к сражению с Мэйгом? Но как им победить Белого Лиса? Он ведь даже не живой. Не похож на настоящую лисицу.

Фарракло отвлек меня от этих мыслей:

– Те волки говорили о нас.

Я посмотрела на него. В его глазах светилась тревога.

– Но они не упоминали Кло, – сказала я.

– Это не важно. «С королем или без короля» – так они выразились. Они узнали о болезни моего отца. Короля ведь никто не видел уже много лун. Конечно, возникло подозрение… И еще они говорили о гневе короля Орруфанга. Так что речь могла идти только о Кло.

Пожалуй, принц был прав.

– Как ты думаешь, кто им сказал? – спросил Лоп.

Фарракло резко повернулся к нему:

– О чем это ты?

Лоп опустил глаза. И повторил:

– «Ты же слышал, что он нам сказал: тот бишар слаб». Это говорил один из них.

– Ты думаешь, среди нас есть шпион? – Глаза Фарракло вспыхнули. В его голосе послышалась угроза. – Не может быть!

Я попыталась его успокоить:

– Должно быть, это просто болтовня.

– Есть только один способ узнать правду, – заявил Фарракло, выпрямляясь во весь рост. – Я обращусь к Обычаю Серрена.

– Ты разве не слышал их разговор? – Мои уши прижались к голове. – Они не дадут нам спокойно пройти!

– У них нет выбора. Это традиция.

– И что?

Традиция ничего не значила. Она не была воздухом. Она не была землей или дождем. На нее можно не обращать внимания.

Фарракло от нетерпения куснул себя за хвост.

– Ты – лисица. Ты не понимаешь. Все волки уважают древние обычаи, это дело чести.

– Но ты сам говорил…

– Я просто осторожничал. – Принц не привык к тому, чтобы ему возражали, и повернулся в сторону врагов. – Я должен выяснить, что они задумали.

Глаза Лопа расширились.

– Но они могут тебя услышать. И что, если тебя захватят в плен? Ты нужен бишару!

Фарракло сердито посмотрел на него, и Лоп умолк.

Принц был готов позволить убить себя. Мой хвост слегка дернулся от раздражения.

– Делай что хочешь, – огрызнулась я. – А я направляюсь к Ледяным Ножам. Нужно идти вдоль берега?

И я побежала прочь, не обращая внимания на боль в подушечках лап.

Я услышала, как Фарракло шумно вздохнул.

– Отлично, – проворчал он. – Я не стану гоняться за лордами Фанга. Во всяком случае, не сейчас. Я обещал отвести тебя к Ледяным Ножам. А потом посмотрим.

Мой хвост сам собой завилял. Да, Фарракло храбр и силен, но мы ведь находились на вражеской территории. Ему не выстоять против целой стаи.

И как только эта мысль пришла мне в голову, над Бурной рекой разнесся вой, перекрывший шум воды:

– Враг близко!

Мы испуганно переглянулись. У меня отчаянно забилось сердце.

Фарракло помчался вдоль берега. Лоп метнулся за ним. Их длинные лапы будто летели над снегом. Вдали над тундрой виднелся хвойный лес, но нам пришлось бы миновать открытое пространство, чтобы добраться до деревьев.

«И волки Фанга нас увидят!» – в ужасе осознала я.

Лоп обернулся ко мне:

– Ты можешь бежать побыстрее?

– Скорее, Айла! – прошипел Фарракло, остановившись впереди.

Мне и самой хотелось, чтобы мои лапы двигались быстрее, да что толку? Вой становился громче. Волки, должно быть, уже подбегали к краю леса. И через несколько мгновений они нас увидят.

Я подумала об истаивании.

Но что будет с Фарракло и Лопом? Волки Фанга поднимут тревогу. И рано или поздно поймают чужаков.

Из-за деревьев снова послышался вой.

– Вы бегите! – крикнула я. – Увидимся в ельнике!

Лоп и Фарракло уставились на меня.

– Бегите же! – рявкнула я.

И тут же развернулась и направилась обратно к лесу. Когда я оглянулась, принц и Лоп неслись через тундру. «Отлично», – подумала я. По крайней мере, они прислушались. А мне нужно сделать вот что… Я прикинула возможности каракки. Раньше я недооценивала это искусство. Оно казалось мне простым фокусом, игрой – просто посылаешь в воздух воронье карканье.

Вороны… Разгневанные черные птицы едва не загнали меня в горящую лужу. Наверное, их тоже нельзя недооценивать.

Мои когти застучали по гальке. Я скользнула за ствол дерева на краю небольшого леска. Мне были отчетливо слышны голоса волков. Один взвыл так близко, что у меня поднялась вся шерсть. Инстинкт приказывал мне бежать, но куда?

Они увидят меня.

Лучше заставить бежать их.

Но как? Волка не напугаешь вороньим криком. Вообще ничем не напугаешь.

И тут я поняла свою ошибку. Я ведь надеялась отвести волков прочь. Но вместо того следовало попытаться чем-то их приманить. Я пробиралась вдоль опушки леса, стараясь глубоко дышать. И вспомнила о Коло, Старейшине, мастере каракки. Он заставлял деревья дрожать от силы своего голоса. Я не могла, конечно, соревноваться с ним, но кое-что у меня получалось.

Набрав полную грудь воздуха, я закинула голову, подобно Коло. Представив лохматого бизона, я послала свой голос через лес, как можно дальше. Это было негромкое мычание, поплывшее над безлиственными кронами.

До ужаса близко прозвучал голос волчицы.

– Бизон! – выдохнула она. – Уверена, это был бизон!

И я услышала шорох ее лап по сухим листьям. Она повернулась ко мне хвостом.

– Бизон? – переспросил волк. – Да не может быть! Мы зря тратим время! Я уже чую чужаков – они у реки!

Мое сердце стучало прямо в ребра! Я почти не осмеливалась дышать, когда волки были так близко. Но постаралась справиться со страхом, призвать силу звезд… Я их не видела в солнечном сиянии, но знала, что они там – огни Канисты. Каждый волосок, каждый мой ус дрожали от наполнявшей меня маа. Я снова втянула в легкие воздух, выпустила его, и за деревьями раздалось низкое вибрирующее мычание. Боевой клич бизона.

– Ты права, это был бизон! – воскликнул кто-то из волков.

И они бросились бежать. Я слышала, как трещали под их лапами сухие ветки, ощущала дрожь земли. Волки мчались прочь от меня, в глубину леса, гонясь за призрачным бизоном.

В удачу едва верилось. Я позволила своему хвосту несколько раз вильнуть и поспешила в противоположную сторону, вдоль реки, через тундру.

Я пересекла открытое пространство спокойно, зная, что волки из Фанга гоняются за невидимым бизоном. Лапы у меня уже основательно устали, но хвост не прекращал вилять.

Лоп и Фарракло прыгнули мне навстречу, они облизывали меня и ласково покусывали.

– Это ты так ревела? – спросил принц. – Как настоящий бизон!

– То была каракка, – пояснила я. – Лисье искусство.

– Для этого требуется очень много махи, – сказал Лоп.

Фарракло отступил назад, всмотрелся в меня желтыми глазами.

– Лисицы – удивительные существа. Я никогда не понимал…

Мой хвост завертелся еще энергичнее.

– Зато я не знаю дороги к Ледяным Ножам.

– Что ж, значит, и от нас есть какая-то польза, – усмехнулся Фарракло и направился по тропе через ельник.

Мы шли уже несколько дней. В основном – по ночам, когда покров темноты маскировал мою яркую шкуру. А светлое время в Снежных землях как будто тянулось бесконечно; сумерки не спешили наступать. Зато ночи были короткими, и у горизонта все равно виднелась светлая полоса.

Волки заставляли меня отдыхать, пока есть возможность, и по очереди стерегли мой сон. Да, это было долгое путешествие… Мы протискивались между скалами, брели через леса, пробирались вдоль берега Бурной реки. Фарракло постоянно готовился к схватке, но мы не встретили врагов и больше не видели ни одного волка. Нам удалось проскочить между булькающими лужами, откуда иногда взметывался столб воды, плюющейся горячими каплями. Мы пили растаявший лед на берегу реки. Чем дальше путь уводил нас на север, тем выше поднимались горы, чьи вершины исчезали в облаках.

Когда неторопливая ночь наконец смыкала свод у нас над головой, по всей тундре начинали танцевать в воздухе мерцающие зеленые огоньки.

– Что это такое? – в изумлении спросила я.

Фарракло и Лоп одновременно склонили головы.

– Эти вспышки предсказывают появление королевы Канисты, – торжественно ответил принц. – Они набирают силу с каждым днем, до кануна махи, когда наша древняя королева засияет прямо над нами.

Я вспомнила, что говорил Рупус: «Волки думают, что их свет представляет собой огромную волчицу, королеву, олицетворяющую воинственный дух предков. В легендах о бишарах королева Каниста живет в нашем мире».

– А когда наступит канун махи? – спросила я, всматриваясь в зеленые огоньки.

Они метались над тундрой, слегка окрашивая снег своим светом.

– В ту ночь, когда мы вспоминаем королеву всех волков. В ту ночь, когда мы подносим дары нашим предкам. – Фарракло задумчиво склонил голову. – Мы поем песни в их честь, благодарим ушедших. Лишь память о прошлом дает нам смелость сделать шаг в будущее. Все мы напитаны силой махи. Таков путь волков.

По моей спине пробежал холодок.

– Свет Канисты и для лисиц тоже важен. Может быть, и для собак, и для койотов… Мэйг властвует над лисицами Диких земель. Мало осталось таких, кто ему противостоит. Если бы мы могли использовать силу этих огоньков… Если бы нашли в себе силы сопротивляться…

Фарракло внимательно посмотрел на меня:

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю…

Я поглядела в сторону Бурной реки. Дымки Темных земель не было видно. Но память о Мэйге не давала мне покоя. Его мерзкие глаза преследовали меня…

Мои мрачные мысли перебил Лоп.

– Зайцы! – прошептал он.

Я моргнула и уставилась на снег. Зверьки были похожи на больших кроликов, только повыше. У них был белый мех, и лишь кончики ушей оставались темными. В лунном свете я заметила двух зайцев рядом с каменным гребнем, третий прыгал в сухой траве. Лоп уже подкрадывался к парочке. Фарракло стал обходить зайцев с другой стороны.

– Я думала, вы охотитесь только на больших животных вроде бизонов…

Фарракло бросил на меня слегка растерянный взгляд:

– Мы делаем, что должны.

Так могла ответить лисица. Я наблюдала за тем, как волки подбираются к гребню, все ближе и ближе к двум зайцам, что прыгали по снегу.

Третий заяц замер. Он будто почувствовал неладное. Ветер дул в его сторону от Лопа и Фарракло, заяц мог почуять их запах. Или он услышал шорох волчьих лап по снегу. Я прижалась к земле, когда заяц запрыгал в мою сторону.

«Что было видимым, теперь невидимо; что ощущалось, становится неощутимым. Что было костью, сгибается; что было мехом, стало воздухом».

Заяц превратился в размытое пятно света. Пятно росло, заполняя все поле зрения. Я удерживала невидимость. Ближе, ближе… Мой нос уловил вкусный запах. Не в силах сдерживаться, я прыгнула. Заяц испустил странный крик и подскочил высоко в воздух. Я бросилась за ним. Он двигался с огромной скоростью, но я успела его перехватить, ударила лапой по спине. И прижала к земле, задыхаясь. Заяц сопротивлялся – он был почти таким же сильным, как я. Я собрала свою маа, изогнула лапы, добираясь до горла жертвы. И укусила, быстро и сильно. Заяц еще раз дернулся и затих. Что-то зашипело в воздухе. Легкий свет поднялся от его тела и быстро растаял в темноте. Несколько капель крови окрасили снег.

Маа зайца угасла.

Я отпустила его, лизнула раз-другой. Глаза зайца стали похожи на льдинки. Подняв голову, я увидела Лопа и Фарракло, каждый из них нес в зубах добычу. Они приветствовали мою удачу, замахав хвостами.

– Вот видите, и лисицы кое-что умеют, – с гордостью произнесла я.

Мы вернулись под защиту темных камней, где нас никто бы не увидел, и там смогли как следует насытиться.

– Пусть павшие обретут покой в лесном мире, – сказал Фарракло, перед тем как разорвать мягкую плоть.

Я посмотрела на тундру. В лунном свете кровь на снегу казалась черной.

10

Мне не нравилось, как смотрит на меня бабушка, – ее вид выражал тревогу. Мне хотелось проскочить мимо нее в нору, где спала Айла. Но бабушка повела меня к плющу, что свисал с изгороди в дальней стороне нашей зеленой полосы. И кивком велела следовать за ней под густую листву.

Я сел, оглядываясь на нору.

– Я просто играл! – Мои слова прозвучали неубедительно.

Бабушка легла на живот рядом со мной.

– Не все игры хороши для юных лисиц. – Она облизнула нос. – И не все игры безопасны.

Мне не хотелось смотреть ей в глаза.

– Что ты имеешь в виду?

Бабушка вздохнула:

– Ты родился рано, до малинты. И ты, и Айла тоже. Если такое случается, иногда в сердце детеныша словно появляется плотный ком маа. И он разворачивается, когда они растут. Такие малыши редки, ты понимаешь. У них больше жизненных сил, чем у взрослых лисиц, и они могут делать то, чего не дано другим.

Мой хвост задергался, и я повернулся к бабушке, припоминая, как поток силы пронизал мое тело.

– И что они могут?

– У них разные таланты. Возможно, они бегают быстрее и забираются выше остальных. Некоторые могут похвастать крепкими мышцами. Другие находят свой дар в неведомых знаниях. И без обучения, инстинктивно, они овладевают лисьим искусством.

У меня на загривке шевельнулась шерсть.

– А это что такое?

Бабушка пристально посмотрела на меня:

– Думаю, ты уже понял.

– Но то, о чем ты говоришь… это же была просто игра. Я могу стать невидимым, если очень постараюсь. И ощущаю связь с землей и воздухом. Особую связь…

Я боялся, что бабушка отнесется к этому с неодобрением, но должен признать: мне стало легче, когда я поделился своими ощущениями. Однако больше всего я хотел рассказать об этом сестре. Не знаю даже, почему я этого не сделал. «Я ее удивлю, – говорил я себе. – Когда буду по-настоящему готов, я и ее научу». Но на самом деле это было не так. Я наслаждался тем, что у меня есть тайна.

– А почему Айла не такая, как я? Мы же в один день родились.

– Не надо недооценивать твою сестру, – сказала бабушка. – Ее маа сильна. Хотя и не такая, как твоя… У тебя в глазах свет Канисты. Я уже это видела… – Она осторожно выглянула из-под нависшего над нами плюща. – И другие тоже могут увидеть.

– Ну и что с того? Разве это опасно? Я просто становлюсь невидимым. Я заставляю краски танцевать в небе. Иногда мне кажется, что я слышу обрывки мыслей – мыслей Айлы, не моих.

Бабушка словно окаменела.

– Ты чувствуешь ее мысли? И говоришь, что это не опасно?

– Но я ведь не сделаю ничего дурного. Я не подслушиваю ее мысли, если ты об этом. – Я сел и обиженно выпрямился. – Я никогда такого не сделаю!

Бабушка молча смотрела на меня. Долго. Я выдержал этот взгляд. Потом наконец ее уши обмякли, разъехались в стороны. Она вытянула переднюю лапу – рыжую, серую и золотую, точно такую же, как моя собственная пестрая шкура.

– Да, ты не сделаешь такого. У тебя доброе сердце, Пайри. Но ты просто не понимаешь, каково может быть в других местах… ты думаешь, все такие же, как ты.

– О чем ты, бабушка?

– Ты не можешь знать, как другие отзовутся на твой дар. Что они могут подумать. Что они могут сделать. Тебе нужно научиться осторожности. Я не хочу больше видеть никакого лисьего искусства, никаких странных красок. – Ее голос стал резким. – Ты меня понимаешь, Пайри?

Ох, я понял. Понял, что бабушка отрицает мой дар. Она не хочет, чтобы я веселился.

– Ты не можешь мне запретить, – проскулил я. – Я должен это делать! Это часть меня самого. Как я могу быть другим?

– Я и не прошу тебя быть другим. Просто… будь осторожен. Ты хоть осознаешь, что над тобой повисает свет, когда ты играешь с лисьими искусствами? Странное янтарное свечение… И кто-нибудь может его увидеть, издали, даже из Серых земель. Ты ведь не знаешь, кто наблюдает за нами.

Ну как она могла запрещать мне…

– Я же просто детеныш! Никому нет дела до моих игр.

– Да, конечно, ты молод. Слишком молод для того, чтобы понять всю жестокость этого мира. А в нем есть те, кто посмотрит на твою маа с завистью. Ты должен прекратить свои игры, Пайри. Никакого лисьего искусства!

Я не на шутку рассердился. Пустил маа через свои мысли, путаницу янтарного и алого… Краски начали просачиваться сквозь плющ, освещая зеленые листья.

– Ты просто не понимаешь, что это значит – быть не таким, как все! Знать, что имеешь такую силу, и слышать запрет использовать ее?! Нет, ты ничего не понимаешь!

Глаза бабушки расширились:

– Ох, да разве я не понимаю, малыш?..

Странный свет загорелся в ее взгляде. Искры пробежали по пестрой шкуре бабушки, закружились вокруг моих янтарных мыслей. И ее голос зазвучал вокруг меня:

– Я была такой же, как ты, малыш. Была другой. Но я научилась скрывать это, чтобы защитить своих родных. Лисье искусство опасно – так мне говорила моя бабушка. Будь осторожен, Пайри. Я ведь даже не знаю, чем ты обладаешь. А ты не понимаешь, что из этого может выйти.

Я разинул пасть и попятился, упершись задом в путаницу плюща. Краски погасли. И свет в глазах бабушки потух. Она придвинулась ко мне и ткнула носом в шею. Я прижался к ней, расслабившись в тепле ее меха.

– Ты сама такая же… – пробормотал я.

– Да… – зашептала бабушка. – Я это скрывала долгое время. Я это делала, чтобы уберечь всех вас. Только вы важны для меня. Ты и Айла, твои папа и мама.

Она принялась нежно вылизывать мои уши.

А я вдруг почувствовал себя совершенно измученным. Мне хотелось только одного: заснуть рядом с сестрой. Бабушка повела меня назад к норе.

– Никто не должен знать о твоем даре, – настойчиво повторила она. – Даже мама с папой. И Айла тоже. Это будет только наша с тобой тайна.

Я сидела между Лопом и Фарракло в углублении под корнями осины. Отсюда мне была видна темная тундра.

Я опустила нос и задумалась. Сейчас я чувствовала себя ближе к брату – ближе, чем с тех пор, как он исчез, – и при этом меньше его понимала. Все это время он скрывал от меня свой дар, доверившись только бабушке… А я осталась в стороне. Я-то думала о нем как о моем двойнике, моей тени… Хорошо ли я на самом деле знала Пайри?

Прищурившись, я могла различить дымок, поднимавшийся над горящими лужами. Что говорил Лоп? Неугасимый огонь под землей? Для меня подобное разъяснение не имело смысла, тем более здесь, в леденящем холоде.

Я в разочаровании забарабанила лапами.

Слишком много вещей, не имеющих смысла.

Что я вообще здесь делала? Искала какой-то клад, закопанный безумным королем волков. Как я могу ему довериться, уверена ли я, что он может отвести меня к Пайри? Тот, кто некогда был величайшим среди волков, теперь бормотал что-то о жуках и воронах, о ястребах, которые не водятся в Снежных землях…

«Моя джерра бунтует, я почти не могу думать. Днем он нападает на меня, рвет на части мою маа, терзает мое сердце… Я – не я».

Но что именно случилось с королем? Он знал Старейшин, он говорил о малинте. Я согнула переднюю лапу. А еще в короле было что-то знакомое…

Но я никак не могла уловить, что именно.

Сделав над собой некоторое усилие, я снова стала думать о брате. Мне было известно, что он где-то в Снежных землях. Разве Старейшины не говорили этого?

Я представила, как хмурится Мика; одно ее длинное ухо повернуто вперед, а другое – назад. Ее усы дрожали, как трава на ветру. «Ветер говорил: он жив».

Пайри жив, но где искать его?

Король Бирронкло знал, что у моего брата сильная маа.

«Маха, – поправил меня тогда Фарракло. – Мы так это называем».

«Не важно, как вы это называете!» – огрызнулась я.

Но я ошибалась.

Это имело значение. Волк никогда не скажет «маа»…

Свет над темным горизонтом. Пайри, играющий с маа, исследовал силу, которую не понимал. Бабушка требовала, чтобы он прекратил. А если он не остановился? Как далеко он мог зайти?

На мгновение я вернулась в Дикие земли, в нору Каро и Флинта, перед тем как на них напали. Они говорили о Зачарованных, пытаясь понять, как живую лисицу можно лишить силы воли. Каро где-то слышала, что это должно быть пламя.

«Я в это не верю, – сказала одна из старых лисиц. – Лисицы не сжигают свой дар».

И это было правдой. Лисицы не сжигают ценные вещи. Мы их закапываем. Как тот клад короля, спрятанный за Ледяными Ножами.

Я вскочила. Серебристые искры играли на замерзшем снегу.

«Лис, потерянный для Старейшин за шкурой и сухожилиями величайшего из детей Канисты…»

Я вдруг заскулила.

– Айла, ты в порядке? – Фарракло смотрел на меня.

Его зрачки стали огромными в темноте. Совсем не такими, как при ярком свете солнца. Тогда они превращались в крохотные точки.

Я открыла рот, но не сумела выдавить ни звука. Внезапная догадка потрясла меня. Ведь у лисиц глаза, как у кошек. И при ярком свете зрачки превращаются в черные щели. Я нахмурилась, мое сердце забилось быстрее. Мне вспомнился момент, когда король бросился ко мне в пещере. Его глаза были мутными, слезящимися…

Но на свету его зрачки превратились в щели.

Лисьи глаза!

И еще я вспомнила, что говорила мне Амарог: «Не ты ли это была, смотревшая, как черноглазый поморник? Кто мог пронзить священную плоть?»

– Что такое поморник? – спросила я.

Фарракло бросил на меня странный взгляд.

– Это птица. – И, помолчав, добавил: – Она выхватывает еду у других птиц. А это бесчестно даже среди пернатых. Поморник – мошенник, вор.

Меня пробрал холод. Я подумала о том редком и опасном лисьем искусстве… Им владели Старейшины. Но Мэйг тоже умел применять его. И Нарралы, его преданные стражи. Что, если мой брат открыл ту же тайну? Что, если он захотел воспользоваться ею для себя?

«Неужели Пайри мог сделать нечто подобное?» – Устремив взор в тундру, я призналась себе, что мне не хочется этого знать.

– Ты выглядишь встревоженной. – Фарракло внимательно наблюдал за мной.

Я облизнула нос.

– Думаю, я знаю, что случилось с твоим отцом.

Я почувствовала, как Лоп шевельнулся с другой стороны от меня.

– Это болезнь, – грустно сказал Фарракло. – И она пришла внезапно.

– Нет, это не болезнь, – возразила я. – Это… – Я пыталась найти слова. – Это… несчастный случай… игра, которая пошла неправильно. Смешение джерра между волком и лисицей. Редкое и могучее лисье искусство, когда один ум сплетается с другим. Его можно использовать, чтобы завладеть чужой волей. Должно быть, противники боролись, желая одолеть друг друга, но ни один не победил, оба ослабели и растерялись. Конечно, ничего не могло получиться. Лисицы и волки слишком разные.

– О чем ты говоришь? – недоуменно воскликнул Фарракло.

Я тяжело сглотнула.

– Я думаю, король привязан.

Бирронкло ведь говорил об этом в пещере: «Здесь только я. Но я никогда не бываю один».

Фарракло как-то странно посмотрел на меня:

– Не понимаю, о чем ты.

Лоп вскинул голову и пояснил:

– Айла говорит, что какая-то лисица сплела свои мысли с мыслями короля Бирронкло. Они оба оказались привязанными друг к другу и по очереди берут верх.

– В самом деле, Айла? Разве такое может быть? – Фарракло прижал уши.

Бабушка предостерегала Пайри…

– Боюсь, что может, – признала я, глядя на свои лапы. – Твой отец заболел в то же самое время, когда исчез мой брат. Пайри был силен в лисьем искусстве, но он не знал истории, преданий… он не подозревал об опасностях.

Фарракло широко раскрыл глаза:

– Значит, мой отец и был волком из твоей загадки – величайший из детей Канисты?

– Думаю, да, – тихо ответила я. – Думаю, его ум попал в ловушку вместе с умом моего брата. Это Пайри отправил меня к Ледяным Ножам. Он использовал слова, которые могут сказать только лисицы, вроде маа и малинты. И он слышал о Старейшинах.

«Тишина, я должен найти тишину. Я – не я…»

Фарракло все так же прижимал уши.

– Король бормочет всякое, его речи бессвязны, – проворчал он. – Он как будто даже не знает, кто я такой. Но время от времени его ум становится ясен.

Я не в силах была посмотреть ему в глаза.

– Представь, что слышишь сразу два голоса и мысли сталкиваются между собой.

– Нечего и удивляться, что это доводит его до безумия, – пробормотал Фарракло.

Я не знала, что еще сказать. А что, если это и Пайри доводит до безумия? Мне невыносима была эта мысль. Наконец я медленно подняла голову и глянула на принца. Я боялась его гнева. Вдруг мое признание наполнит сердце принца отвращением и он откажется помочь, а может быть, даже станет искать способ навредить моему брату… Но в глазах Фарракло я увидела только глубокую печаль.

– Мой отец не слишком любимый король. Он всегда был… жестоким вожаком.

Я вспомнила, что рассказывала мне Кэттискло о сестре принца.

Фарракло бросил короткий взгляд на Лопа, и тот опустил голову.

– Но Бирронкло был сильным и храбрым. И был… И он мой отец.

– Мне очень жаль, – пробормотала я, потянувшись к Фарракло и лизнув его в нос. – Мой брат поступил глупо, и мне понадобилось много времени, чтобы понять, что случилось… Но теперь я рядом с ним, так что все будет хорошо. Я собираюсь раскрыть секрет привязывания лисицы и волка. И намерена освободить их.