Текст книги "Время Культуры"

Анатолий Солоницын: «Я должен сыграть эту роль!»

4.9.14

Эти два человека были небом предназначены друг для друга: актер и режиссер. Можно было бы сказать, что встретились они случайно, если бы случайность не вытекала из жизни обоих.

Актер Анатолий Солоницын и режиссер Андрей Тарковский встретились на съемках фильма «Страсти по Андрею» («Андрей Рублев»). Тарковский задумал фильм, искал актеров, искал самого главного актера на роль протагониста. Солоницын, игравший тогда в театре провинциального Свердловска, взял в театре отпуск и приехал в Москву пробоваться на роль Рублева.

Анатолий Солоницын

Его никто не знал, его никто не звал, Тарковский смотрел на него недоверчиво: кто? откуда? Тут вон Смоктуновский пробуется, который только что Гамлета отыграл…

Солоницын – Андрей Рублев

А этот – прочитал в «Искусстве кино» сценарий и твердит свое: «Я должен сыграть эту роль!». Отчего, почему должен? А почему Жанна д’Арк должна была прийти к королю Франции? И повести за собой войска?

Анатолий Солоницын войска за собой не повел, но похоже, пришел к Тарковскому теми же путями, что и Жанна к Карлу – божьим промыслом. Знал что-то такое за собой, что давало право верить: роль Андрея Рублева – не чья-нибудь, его.

Создатели документальной картины показали нам место, откуда вышел род Рублева-Солоницына, поселок в глухомани (Горьковский край), куда был сослан предок, Захар Степанович Солоницын. В поселке – сплошь Солоницыны, в избе на стене – портрет прадеда. Удивительно, как схожи лица Захара и Анатолия! О «сходстве лиц» можно продолжить. Комиссия на Мосфильме единогласно отобрала фотографию Солоницына как наиболее аутентичную лику древнерусского иконописца…

Все-таки не зря ехал на пробы, как не зря три раза поступал в Гитис и с треском проваливался, но актером все же стал, как не зря во время съемок у Тарковского уходил из театров, где служил. Понимал: здесь, на этой площадке, он работает с гением. А гений обрел «своего актера».

О, как он ревновал, когда Солоницын был занят у других режиссеров. Сказал даже: «Будь моя воля, я бы не давал тебя ни одному режиссеру, только сам бы снимал».

Таскал с собой Солоницына из картины в картину, как Данелия – Леонова. Видно, были эти актеры для режиссеров своеобразным залогом удачи. А Солоницын? Как он относился к «монополии» Тарковского?

Снимался и у других. У Герасимова (главная мужская роль в «Любить человека»), у Зархи (роль Достоевского в «Двадцати шести днях из жизни Достоевского»), даже имел успех – за Достоевского получил Сербряного Медведя в Берлине… но.

Но радости не испытывал. Наоборот – горечь, неудовлетворенность. Режиссеры, кроме Тарковского, говорили, что и как играть, даже показывали. Он это ненавидел. Тарковский ничего не говорил. Они вместе искали.

В картине об актере рассказывается, как это было на съемках «Сталкера». Все актеры, отснимав свое, ушли, остался Солоницын, он играл дубль за дублем, Тарковский настаивал: ищи, это не то. Казалось, это был сеанс «садо» (со стороны АТ) «мазохизма» (со стороны АС), в итоге родилась та самая интонация, которая была нужна Мастеру. Чего она стоила обоим, в особенности актеру!

Солоницын себя не жалел, жил жизнью персонажей, вместе с Рублевым во время съемок постился и хранил обет молчания – объяснялся знаками.

Потому, когда после долгого воздержания от речи, Рублев-Солоницын произносит в фильме «Андрей Рублев» первые слова, они и звучат – как первые, сипловато, с трудом выдыхаемые…

Есть у меня «самый-самый» Солоницын, полюбившийся с давних дней, с первого – незабываемого – просмотра «Зеркала». Это Солоницын из «пролога», играющий Прохожего.

Эта сцена, придуманная специально для актера, ибо не было для него роли в сценарии, стала эмоциональным и содержательным камертоном фильма. Задала ему чистый и таинственный звук. Нет, не играют здесь ни Анатолий Солоницын, ни Маргарита Терехова – живут и заражают жизнью зрителей в зале, зачастую полумертвых, замороженных и замордованных буднями и бытом.

А вот опять они – Анатолий и Маргарита. Он – Гамлет, она – нет, не Офелия, – Гертруда. Мать. В Лейкоме дают «Гамлета» в режиссуре Тарковского. Сцена чисто любовная, редкой силы и страсти, хотя слова произносятся обличительные, «ненавистные»… Неужели этот ГАМЛЕТ был сочтен неудачей? Получил отрицательные отзывы?

Ловлю себя на том, что пишу на листочке цифры:

(1934–1982) = 48 лет Анатолий Солоницын.

(1932–1986)= 54 года Андрей Тарковский.

Как мало они прожили, и как много они успели!

Солоницыну 30 августа 2014-го исполнилось бы восемьдесят.

Написала этот очерк – и услышала в новостях, что умер Донатас Банионис.

Еще один большой артист, тесно связанный с Андреем Тарковским… Мир его праху!

Осеннее половодье чувств: фильм Андрея Смирнова «Осень»

14.08.14

Этого не должно было случиться. Разве мог снять этот фильм Андрей Смирнов, сын писателя Сергея Смирнова, всю жизнь занимавшегося героями «Брестской крепости»? Андрей Смирнов, снявший в 1971 году «Белорусский вокзал», ставший «культовым» советским фильмом о войне?

Андрей Смирнов

Как так получилось, что через три года после «Белорусского вокзала», в возрасте 33-х лет (особый возраст!), Андрей Смирнов снимает фильм, где нет ни войны, ни идеологии, – фильм о любви?

Сейчас трудно себе представить, как в самый разгар застоя ему дали его снять. Не иначе – приняли во внимание заслуги отца, а также идеологически «правильный» «Белорусский вокзал»…

Леонид Кулагин (Илья) и Наталья Рудная (Саня)

И вот он фильм – «беззаконная комета» советского киноэкрана, где двое любящих (Наталья Рудная и Леонид Кулагин) удирают от своих «половин», садятся в поезд, снимают комнатушку в глухой северной деревеньке и проводят там короткий отпуск.

Армен Джигарханян в фильме «Осень»

Перед нами дневник этой недели – семь дней, заполненных любовью. Ее словами и молчанием, выяснением отношений, отчаянием и слезами, северной природой с рыбалкой на дивном озере, любопытством и советами деревенской молодухи-хозяйки (одна из первых ролей Натальи Гундаревой) и счастьем, счастьем, счастьем…

И надо сказать, что даже постельные сцены получаются у героев не «сексом» (которого, как мы помним, не было в Советском Союзе!), а любовью. В чем им бесспорно помогают – и музыка Альфреда Шнитке (а еще я расслышала в звуковом ряде пение Надежды Обуховой), и камера Александра Княжинского.

Актеры… Хорошо, что эти лица не примелькались.

Мы видим тридцатилетних советских интеллигентов, умных, современных, страдающих… Не помню еще какой-нибудь заметной роли Натальи Рудной (режиссер снимал свою тогдашнюю жену), в этой роли – нервная белокурая красавица – она на месте. На месте и Леонид Кулагин. Чем-то напоминает Андрея Тарковского, собран, немногословен, мужествен. Оба играют просто и без нажима, оттого картина получилась очень естественная, легкая как дыхание.

Есть в ней для меня и настоящая актерская удача. Эту роль я помню с тех самых 1970-х, с первого просмотра «Осени». Она эпизодическая. Молодой Армен Джигарханян играет мужа подруги героини, у этой пары много детей, и папа в семье – бесконечно заботлив и добр – и к своим отпрыскам, и к жене, и к оставшейся у них ночевать «запутавшейся» героине.

И так закономерен его вопрос в ответ на реплику жены, что, мол, не стало нормальных мужиков: «А я?» О да, такой, как он, – мечта каждой женщины.

Дети… Оба героя бездетны в своих браках.

Бойкая молодуха-хозяйка подсчитывает, когда у «городской» может родиться ребенок. А в разговоре героиня как-то мимоходом и очень обыденно рассказывает о давнем аборте. Это место нельзя пропустить.

Нужно видеть, как изменилось лицо героя, нужно правильно услышать его фразу: «А мужу сказала?… что я приходил?» Как может мужчина допустить уничтожение своего, да и не своего, просто ребенка? Как может женщина спокойно идти на детоубийство? А ведь в Советской стране нас приучили и к тому, и к другому…

В недавнем фильме Валерия Тодоровского «Оттепель» (где Андрей Смирнов снялся в роли отца героя) этот мотив тоже присутствует. Тодоровский, как кажется, подхватил и еще одну вроде бы побочную тему «Осени». Тему близкого, никуда не ушедшего прошлого, сталинщины… В деревенской пивной, куда заходит герой, один из «работяг» накинулся на «студента»: «Отрастилилохмы и бороды… тебя бы побрить – и на лесоповал!»

Нет, все же фильм получился не только о любви.

– А хочешь, я тебе стихи почитаю? – спрашивает Илюша – Леонид Кулагин – и читает любимой не Есенина и не Блока – Пастернака («В горячей духоте вагона»). Я приведу оттуда строчки, прозвучавшие в фильме, они написаны в 1941, но важны и даже необходимы в наши дни:

 
Сквозь прошлого перипетии
И годы войн и нищеты
Я молча узнавал России
Неповторимые черты.
 

И знаете, эти щемяще неповторимые черты России есть в фильме Андрея Смирнова «Осень».

Есть в убогом деревенском быте, в хлебе и молоке – еде героев, в невероятно красивой суровой природе, в самих героях, которые скрылись со своим счастьем не в каких-то веселых южных «Сочах», а здесь.

Но как водится, начальство эти черты не разглядело. Фильм негласно был запрещен к широкому показу. Сейчас уже и не вспомню, где и по какому случаю довелось мне увидеть эту изруганную официозом картину.

Следующую Андрей Смирнов снимет только через 30 лет.

Американское счастье: фильм «Пикник»

22. 5.14

В рубрике «Фильм на все времена» на канале КУЛЬТУРА был показан «Пикник» американского режиссера Джошуа Логана, снятый в 1955 году.

Уильям Холден и Ким Новак в фильме «Пикник»

Удивительно, но этот в общем-то простенький фильм завоевал Логану «Золотой глобус» за лучшую режиссуру. А мне он напомнил такой же простой и безыскусный российский фильм примерно того же времени – «Весну на Заречной улице» (1956) Марлена Хуциева и Феликса Миронера.

В основе сюжета обоих фильмов – любовь, действие той и другой картины протекает в захолустном городке. И девушка для героев обеих лент – почти недосягаема. Для героя Николая Рыбникова, простого сталевара, – вследствие своего культурного статуса, для героя Уильяма Холдена – из-за красоты (она королева красоты города) и потенциальной возможности стать женой молодого богача, имеющего на нее виды.

Американский фильм снимался по пьесе Уильяма Инге, удостоенной Пулитцеровской премии.

Мне была весьма любопытна коллизия награжденных и отмеченных вниманием публики пьесы и фильма – ну абсолютно не совпадающая с привычным стереотипом «голливудского сценария».

Посудите сами: маленький городок в Канзасе, мать одна растит двух дочерей, одна из которых – красавица и невеста «богатенького сынка».

И вот эта красотка отказывается от своего обеспеченного будущего и бежит из города вслед беспутному парню, которого знает-то всего один день и за которым следует полиция.

И это «хеппи-энд»? И это нам следует считать «американской мечтой», обычно умещающейся в краткую российскую поговорку «из грязи да в князи»? Где все это? В фильме торжествует отнюдь не чистоган, герои не добиваются успеха, наоборот, их будущее (как и будущее семьи героини) проблематично. Что это? А – любовь.

Николай Рыбников и Нина Иванова в фильме «Весна на Заречной улице»

Нам просто показали любовь, возникшую неожиданно для обоих. Любовь, которая не учитывает обстоятельств и не страшится их.

История развивается на самом типичном для Америки фоне – в городке праздник, День Труда. Посему проводится городской пикник – с бутербродами и аттракционами, с танцами и парадом проезжающих красочных платформ, на одной из которых героиня фильма, Мэдж, выбранная королевой красоты.

Есть тут и смешные забавные кадры с надуванием воздушных шаров весьма солидными леди и эпизоды с кремовым тортом на лицах – куда же без любимого кремового торта, если в праздник нужно развлечься и развлечь?

Но это все фон, а главное для меня – та красавица-девушка, что не захотела приманчивого «американского счастья».

Судьба американки Мэдж навела меня на размышления о другой красавице – Ларисе Огудаловой, героине «Бесприданницы» Островского. Об этой пьесе спорили неделю назад в передаче «Игра в бисер» на канале КУЛЬТУРА.

Мэдж Ларисе не чета, та не только необыкновенно хороша, но и образованна, прекрасно поет… Но Мэдж – сама решает свою судьбу, а Лариса становится предметом торга, словно дорогая вещь на аукционе богатых нуворишей: кто больше?

Было удивительно, что двое из обсуждающих (женщина-поэтесса и мужчина-критик) высоко отозвались о чиновнике Карандышеве, чуть было не ставшем мужем Ларисы.

Поэтесса даже сказала, что он «единственный мужчина» в этой пьесе.

По мне же, нет в этой пьесе настоящих мужчин, и Мягков сыгравший в фильме Эльдара Рязанова «Жестокий романс» (по пьесе «Бесприданница») человека амбициозного и мелкого, желающего сыграть роль, которая ему не по плечу, попал в самую точку этого характера.

Лариса Гузеева (Лариса Огудалова) в фильме «Жестокий романс»

А мои печальные размышления завершились на том, что в отсутствие настоящих мужчин женщина вянет и погибает, как та самая Природа, которой, по Гегелю, необходим Некто, кто узрит (и оценит) ее красоту.

«Ждем, надеемся, не верим»

29.05.14

Где только русский мужик ни искал спасения от неволи и угнетения – убегал «в казаки» за Дон и Терек, добирался до тайги и тундры, на берега Тихого и Ледовитого океанов… Многие бежали из деревни – в города, но власть и тут настигала, прищучивала.

В фильме Михаила Павлова «Ждем, надеемся, не верим» два деревенских мужичка-самородка, каких кличут «чудиками» (чем-то они напоминают тургеневских Хоря и Калиныча), надумали более радикальный способ – построить межпланетную ракету – и отбыть в космос. Причем, взять с собой всех желающих. Записывать же желающих «улететь отсюда к едреной фене» решили к следующей Пасхе. Опасение одно: как бы родное государство в лице компетентных органов не помешало.

Герои фильма – Николай и Иван

Фильм, снятый в 2010 году и показанный очень поздним вечером 23 мая на канале КУЛЬТУРА, меня ошеломил.

Он назывался «документальный», но сквозь его документальность просвечивал явно обозначенный сюжет.

Несколько его сцен показались безусловно постановочными, в их числе «тренировка космонавта», когда вместо барокамеры Иван, деревенский Циолковский, помещает приятеля в корыто с водой и прикручивает ему конечности, а также последняя – апофеоз, когда Иван и Николай в самодельных костюмах-скафандрах под марш духового оркестра идут впереди колонны односельчан, решившихся-таки покинуть родную планету.

Прочие эпизоды, из которых состоит фильм, – кадры из жизни. Режиссер несколько лет снимал в Липецкой области «дядю Ваню» из села Ратчино – конструктора и поэта, и Николая из Подколесья, бывшего сельского механика и алкоголика, ныне бегуна на длинные дистанции, участника международных марафонов.

Посмотрев фильм, я удивилась прочитанной аннотации, утверждавшей следующее: «Герои верят, что все будет хорошо». Как же верят, если даже в названии стоит «не верим»?

Как должно быть горько режиссеру, чей фильм сознательно или по недомыслию, совершенно не понят. Не являясь специалистом-киноведом, скажу о своем понимании фильма, который назвала бы «художественно-документальным», ибо даже из рассказанного понятно, что это картина-метафора. В пользу того, что режиссер выстраивает некую параболу, говорят и названия маленьких главок-эпизодов. Никак не могла понять, на каком еще языке, кроме русского, они даются. Итальянский? Вроде не итальянский. Наконец осенило – на латыни. Это чтобы сразу все случившееся вписать в анналы истории.

Героиня фильма – Маша

Ядром фильма для меня были кадры с «Машей», Марией Петровной Ярцевой, старой, одинокой, никому в селе не нужной.

О ней рассказывают, что в молодости работала в колхозе как проклятая, была ударницей, получала награды в самой Москве, чуть ли не из рук Хрущева.

Сейчас, потеряв всех близких, она практически полубезумна, но цепляется за жизнь, умудряется прожить на пенсию в полторы тысячи рублей.

Жена Ивана наливает ей миску щей, сует в немытые, испачканные землей руки кусок хлеба, а Маша норовит с ней расплатиться, достает какие-то медяки… Вот она ходит по участку, копается в земле, что-то бормочет. Этот кадр называется «Родина-мать». Ох, уж эта родина.

Запомнились (может, неточно) стихи, сочиненные Иваном:

 
«Вы коммунизм придумали на славу,
Но жаль, что нам совсем здесь места нет.
Одним – леса и недра на халяву,
Другим – один лишь пламенный привет.
 

Сам себе не поможешь – погибнешь, как погиб бы от алкоголя Николай, если бы случайно не увидел в лечебно-трудовом учреждении, куда сдала его жена, брошюру о беге для здоровья. Пришлось ему выдержать бой с охранниками и администрацией, чтобы отвоевать себе право «на бег», в конце концов поставивший его на ноги.

Жена Николая рассказывает страшноватую историю о шестнадцатилетней девочке-сироте, которую Николай привел в ее отсутствие. Так и жили «шведской семьей», девочке некуда было идти, была она одна, болела туберкулезом, Николай сказал жене, что «без него она погибнет». А ведь и правда, погибла бы, хотя жила в стране, «где так вольно дышит человек».

Совсем недавно на ТВ, и именно на канале КУЛЬТУРА, в правительственном концерте опять звучала эта фальшивая песня, сочиненная и распеваемая в самый разгар сталинских репрессий. Неужели степень рабства в стране дошла сегодня уже до тогдашней точки?

Девочка – на фотографии совершенный ангел – все равно умерла.

Один из эпизодов фильма называется «Малиновый звон». В клубе собрались пожилые женщины-хористки, по команде они затягивают красивую песню о малиновом звоне. Слитно и тепло звучит женское двухголосье.

Если бы что-то подобное – тепло и гармонию – да в человеческую жизнь, может быть, не пришлось бы сельчанам искать спасения на других планетах?!

Напоследок скажу, что мой анализ – один из возможных, и автор фильма не несет за него никакой ответственности.

Бесовщина в нашей жизни: размышления после фильма «Бесы»

05.06.14

Посмотрела трижды обруганный фильм БЕСЫ – два раза кинокритиками на ЭХЕ МОСКВЫ и один раз Дмитрием Быковым не помню где. Потому ли, что фильм ругали, отнеслась к нему с пониманием.

Согласна, что в нем без «горячительного напитка» трудно разобраться, кто есть кто и откуда этот непонятно кто вылез, но, если допустить, что зритель может сам кое-что додумать и домыслить, то непонятность не становится препятствием для просмотра.

Вкратце напомню сюжет книги: в провинциальном городишке пятерка подпольных «революционеров», по распоряжению своего предводителя, Петра Верховенского, убивает возможного «доносчика» студента Шатова. Смысл акции в том, чтобы повязать всех пролитой кровью.

Говорили, что авторы фильма зачем-то ввели в картину следователя Горемыкина, которого у Достоевского нет. А мне это как раз понравилось.

Молодцы, что ввели (авторы сценария Наталья Назарова и Вл. Хотинен-ко), проявили самостоятельность, приблизили к нам – через расследование – все нити сюжета, сделали фильм более динамичным.

Да и следователь-то какой симпатичный в исполнении Маковецкого – с начинающейся чахоткой, с неверием в Бога и, как кажется, полностью неспособный в силу интеллигентности Бесам противостоять.

Петруша Верховенский Антон Шагин

Ну да, готики в картине многовато – тут и постоянно являющаяся из-за туч полная луна, и крик петуха, и гроза с молнией в самых пронзительных местах, и свиньи в загончике (а бесы и свиньи еще в ЕВАНГЕЛИИ тесно связаны), и туман, и пожар, и бесовская пляска, и видимая одержимость героев бесами. Их (героев) дрожание всем телом, их крики, их сумасшествие. О да, всего этого в фильме с избытком.

Ставрогин – Максим Матвеев

Давненько роман Достоевского не перечитывала, но помнится, больше чем в других книгах писателя, было в нем искусственности, памфлетности, сарказма. Бил человек во все колокола, сгущал краски, предупреждал – бойтесь их, они уже здесь! И в фильме тот же гром, тот же истошный крик и то же предупреждение. Так сказать, предупреждение постфактум. Но по некотором размышлении поняла, что не совсем постфактум. Бесов и в нашей жизни достаточно.

Но сначала уясним, что же такое «бесовщина». По мне, это всякая неправда, рядящаяся в правду, фальшак, наставляющий на путь, искривление, возомнившее себя столбовой дорогой.

Вот главный бес – Петруша Верховенский – как же он хорош в исполнении Антона Шагина, ловок, увертлив, изящен, улыбчив какой-то змеиной улыбкой, с вечными перчатками – чтобы не оставлять следов – на изящных руках.

Очень напоминает тех ярких членистоногих морских тварей, с показа которых начинается каждая серия. Заодно отмечу и композитора Айги, автора порой бьющей в уши, порой завораживающей музыки.

Сладострастно развивает Петруша свой план действий перед Ставрогиным: одно-два поколения разврата, пожары… «Раскачка такая пойдет!» В этом соль – раскачать общество, довести его до точки, до тупика, а там предъявить ему «Ивана-царевича», иначе – властителя-диктатор а, который будет править «быдлом» «железной рукой».

Захватить власть, управлять людьми, сделать их покорными – а приманки?

Следователь – Сергей Маковецкий

Приманки – то есть провозглашаемые цели – могут быть разнообразные: «светлое будущее»; «объединение страны»; «борьба с иностранными агентами»; «отстаивание интересов отечественной науки»… Под это дело легко можно подвести и «антисиротский закон»; и «борьбу с оппозицией»; и «запрет на деятельность некоммерческих организаций» и недовольство разоблачениями «Диссернета»… На Западе под красивый лозунг искоренения дискриминации подводят признание нормой браков мужчины с мужчиной и женщины с женщиной.

Это ли не раскачка! Это ли не победа неестественного над естественным? Ведь и женщина с бородой; победившая на всеевропейском конкурсе – плод этой дикой и самоубийственной раскачки, подтачивающей основы европейской цивилизации и предвещающей ее гибель.

Но вернемся к фильму.

Если Петруша Верховенский в исполнении Антона Шагина понравился мне безоговорочно; то со Ставрогиным (Максим Матвеев) получилось сложнее; как-то неровно идет у него роль. Сцена с «растлением» им девочки МатрешИ; хотя и важная; показалась слишком затянутой.

Зато бабочки, им коллекционируемые; мною были восприняты как чудесная находка; перекличка с Набоковым и с его «Лолитой». Скажу крамолу: не вижу большой разницы между историей Ставрогина и Матреши и набоковского Гумберта Гумберта и Лолиты. Тот и другой для меня мазаны одним миром, оба посягают на ребенка, и никакая любовь-страсть оправдать этого не может.

Хороша в фильме генеральша (Надежда Маркина), чудесны Хромоножка (Мария Шалаева) и влюбленный в жену Шатов (Евгений Ткачук), и Степан Трофимович Верховенский в исполнении Костолевского – прелестен, беспомощен и жалок. И хотя в картине герои постоянно говорят о Европе, приехав откуда, то тот, то другой из них теряет ощущение нормы, причина этого, как кажется, в другом. Она своя, русская. «Где, укажите нам, отечества отцы,/ Которых мы должны принять за образцы?» – вопрошал Чацкий.

Где они в картине? Где они сейчас? – вопрошаю я. В фильме все старшее поколении – коррозийное, власть в лице губернатора беспомощна. Тихон? Но он хорош для приватных духовных консультаций. Выйди он из затвора – не станет ли тотчас кем-то наподобие отца Всеволода Чаплина? Молодые люди остались без воспитания, они брошены родителями, как был брошен Петруша Верховенский своим образованным отцом, в чем сын не забывает его упрекнуть. Единственный эпизод, когда вечно улыбающегося Петрушу прошибает слеза…

Так советую ли я посмотреть картину? Советую.

Смотрите, составляйте свое мнение, но главное – размышляйте над феноменом «бесовщины», которая, увы, живет рядом с нами.