Текст книги "Время Культуры"

Чехов по-турецки: фильм «Однажды в Анатолии»

20.03.14

Помню, в статье о канале КУЛЬТУРА (ж. НЕВА) я сетовала, что нет сейчас на ТВ такой передачи, какой была «Кинопанорама» при Алексее Каплере. А ведь как бы хотелось из первых рук узнавать о новых хороших фильмах, получивших награды на кинофестивалях. Писала я, что нет сейчас такого ведущего, который бы меня, например, увлек современным кинематографом…

Кадр из фильма. Прокурор

Но, кажется, он появился. Во всяком случае, фильм, о котором пишу, я посмотрела с его подачи. Сэм Клебанов, человек из России, ныне гражданин Швеции, молодой, со сложной биографией, увлеченный киноискусством. В передаче «Особый взгляд» он рекомендовал фильм турецкого режиссера Нури Бильге Джейлана, снятый в 2011 году и тогда же получивший Серебряную ветвь Каннского фестиваля. Фильм назывался просто: «Однажды в Анатолии» (“Once Upon a Time in Anatolia”)

Кадр из фильма. Врач

Так случилось, что смотреть его я начала с конца. И так удивительно играли два актера – Врач и Прокурор, что я решила: надо смотреть. К тому же, эта сцена – приватный разговор двух занятых следствием людей – что-то мне смутно напоминала. И тут я вспомнила, что Сэм Клебанов сказал во вступлении о чеховском рассказе, включенном в сюжет.

Ну конечно, это же Чехов! – рассказ «Следователь» 1887 года. Молодой, 27-летний, писатель печатает в «Петербургской газете» маленький рассказ, в котором на вскрытии тела врач открывает следователю причину и способ самоубийства его, следователя, жены. Незамысловатый такой рассказ с парадоксальной фабулой, таящей большие возможности для домысливания…

Турецкий режиссер не был «плагиатором», чеховский сюжет был им творчески и органично перенесен в картину, чье действие развивается, как и у русского писателя, в двух планах – внешнем и внутреннем. На поверхности – рутинное расследование убийства: два с половиной часа нам показывают, как оперативная группа ищет вместе с двумя подозреваемыми зарытое ими тело, затем жена убитого его опознает, после врач проводит вскрытие…

И на этом временами страшноватом фоне (при том, что фильм на редкость красиво снят) идет внутренняя жизнь персонажей, о которой мы можем догадаться по жесту, мимике, вроде бы незначащему слову…

Картина затягивает, пропускать эти медленно текущие кадры не хочется, так как интересно все: начавшийся ураган, трапеза в сельском трактире, разговор с председателем затерянной сельской общины…

Все это напоминает то, как Чехов строит свою гениальную «Степь», показывая одну за другой картины, увиденные в дороге мальчиком Егорушкой.

Один из узловых кадров: дочь председателя, красавица Джамиля, обносит каждого стопкой горячительного.

Света в доме нет, она зажигает лампу перед каждым, на минуту освещается ее лицо – и мы видим реакцию мужчины. У всех она своя, все отзываются на красоту, юность, девичье очарование по-своему, кто-то застывает, кто-то пытается скрыть свои эмоции.

Подозреваемый в убийстве начинает рыдать, и фильм, если следить за его подтекстом, дает объяснение этим рыданиям.

В центре картины для меня фигура Врача, того, в чьей власти оказывается судьба маленькой женщины, жены убитого, и ее малолетнего сынишки. Нет, не зря, диктуя результаты вскрытия, он следит за их удаляющимися фигурками в окне.

У самого Врача за плечами какая-то личная трагедия, какая-то любовь – он разглядывает фотографии своей юности, где он и его девушка молоды и неотразимы… Но это – прошлое, а настоящее одиноко и печально.

Мне даже подумалось, что неспроста режиссер показывает, как близко Врач стоит от помощника, производящего вскрытие, так близко, что кровь попадает ему в лицо. Уж не хочет ли он умереть, заразившись трупным ядом, повторив тем самым смерть тургеневского Базарова? И знаете, мысль эта не показалась мне сумасшедшей.

Турецкий режиссер многое взял от русской школы; его жесткий, но такой человечный и глубокий фильм – тому подтверждение.

Профессия – режиссер: о фильме «Оттепель»

12.13.13

Итак, долгожданная «Оттепель» на Первом канале. Впечатление сложное. Удача?

Пожалуй, но неполная. К удачам отнесу многое, и первое – то, что фильм адресован умному, думающему, интеллигентному зрителю. Для Первого канала – «редчайшая редкость» (тавтология сознательная).

Удача – обращение к тому периоду, который в наше время воспринимается как самый светлый и плодотворный в жизни страны.

К удачам отнесу новый для нашего кино характер героя-протагониста, оператора Хрусталева, человека сложного, временами весьма темного, не определяемого каким-то одним словом.

Еще из удачного – прекрасная игра актеров. Евгения Цыганова выношу за скобки, его Хрусталев сыгран с помощью самых скупых средств, абсолютно без мимики, как тут не вспомнить Габена!

Хрусталев – Евгений Цыганов

Его неожиданные рыдания, когда напомнила ему «бывшая» о самоубийстве друга-сценариста, которого он не остановил, а даже ненароком подтолкнул к роковому шагу, – обнаруживают, что человек этот, казавшийся абсолютно бесчувственным, душой-таки наделен. К сильнейшим сценам принадлежит его поединок со следователем, и здесь Хрусталев демонстрирует «железобетонность», каковую в той ситуации и при том раскладе проявляли немногие.

Другие актеры тоже показали высокий класс.

Прекрасно сыграны обе героини, Инга (Виктория Исакова) и Марьяна (Анна Чиповская), режиссер-орденоносец (Михаил Ефремов), режиссер – дебютант (Александр Яценко), второй режиссер Регина Марковна (Нина Дворжецкая).

Инга(Виктория Исакова) и Марьяна (Анна Чиповская)

Нельзя не назвать чудесную девочку-подростка, девочку-находку, сыгранную Олей Штырковой, чье присутствие в фильме сделало картину очень достоверной и человечной. Вообще весь ансамбль картины «играл», так что к актерам нет у меня никаких претензий, ни к одному. В картине много юмора, причем отменного. Есть и некая «самопародия». Имею в виду автора фильма Валерия

Марьяна (Чиповская) и режиссер-дебютант (Яценко)

Тодоровского, блестяще сыгравшего в своем фильме на редкость противного «перспективного» режиссера, проводящего кастинг.

Теперь о том, что не получилось.

На мой взгляд, у фильма неудачные начало и конец. По-настоящему он держит начиная с 5–6 серии, до этого я раздумывала, стоит ли тратить время еще на одно «фальшивое кино».

Конец с показом последней – малоудачной – сцены кинокомедии «Девушка и бригадир», с ударными кадрами из сериала под песенку из той же кинокомедии и финальной сценой прощания на вокзале Хрусталева и Марьяны, показался тягучим и маловразумительным.

О музыке. Эта легкая пошловатая мелодия (песня «Оттепель», композитор К. Меладзе) в духе когдатошних «Ландышей» была, как мне показалось, на месте только как контрапункт к драматическим, психологически нагруженным сценам. В других местах она просто служила фоном, для меня весьма надоедливым, возможно, композитору стоило найти еще какие-то, более сложные музыкальные ходы.

Режиссер (М. Ефремов), Софи Лорен (С. Каштанова)

Показалось, что до конца попасть в атмосферу тех лет режиссеру не удалось. Атмосфера, скорее, сегодняшняя, временами весьма тягостная. Ну да, пляшут девушки на вечеринке, танцует героиня Ани Чиповской, в чем-то имитируя Лену, героиню Евгении Ураловой из «Июльского дождя», но… не выходит.

Дух вечеринки другой, да и как восстановить дух, что царит на тех интеллигентских сборищах в фильмах Хуциева или Михаила Ромма («Девять дней одного года»)?!

А вот с интерьерами было бы легче. Но почему-то и они из какой-то другой эпохи – и домашние, и музейно-выставочные, и ресторанные. Не узнаю и Москвы. Снимали в других местах? А мне какое дело! Действие происходит в Москве, а московской фактуры нет. Хрусталев – оператор. Вам понравилась операторская работа в картине? Вы обратили на нее внимание?

Героини-женщины, как мне показалось, ближе стоят к сегодняшним, чем к тогдашним девушкам и дамам, все же шестидесятые – время, когда женская эмансипация еще не зашла так далеко по многим причинам (в этом смысле героиня «Июльского дождя» далеко ушла вперед), да и курили женщины в те годы гораздо меньше, чем сейчас.

И последнее – сам фильм «Девушка и бригадир», во время съемок которого происходят события «Оттепели». Судя по названию, это что-то вроде рязановской «Девушки без адреса» (1957), помноженной на эпохальных пырьевских «Кубанских казаков». Но нам показывают режиссера, решившего бороться с шаблонами, человека творческого… Закрадывается мысль, что задумано что-то вроде рязановской же «Карнавальной ночи» (1956). Но «Карнавальная ночь» – комедия с явным социальным подтекстом, к тому же, все ее концертные номера отличаются блеском и выверенностью.

Трудно представить, что Рязанов включил бы в свою картину такой далекий от совершенства номер, как последняя сцена «Девушки и бригадира». Показанные нам кадры из снимаемого фильма также вызывают недоумение. Бригадир объясняется в любви, держа лошадь на поводу. Это лирическая сцена или комическая? Почему у группы такие молитвенные лица, когда эта сцена снимается?

И еще: почему вокруг выпущенной в прокат картины такой ажиотаж? Что в результате было снято режиссером Мячиным и оператором Хрусталевым? Неужто шедевр? Можно ли надеяться, что в недалеком будущем (а в их распоряжении осталось всего несколько «оттепельных» лет!) они «на уровне» снимут фильм «Осколки» по сценарию погибшего друга? Кстати, «погибший друг», не знаю, у меня ли одной, четко ассоциировался с гениальным, рано ушедшим сценаристом Геннадием Шпаликовым, а «Осколки» с «Ивановым детством», помноженным на «Зеркало» Андрея Тарковского.

Повторю еще раз: «Оттепель» у режиссера Валерия Тодоровского получилась, хотя есть у меня к нему претензии.

Напоследок – специальное спасибо режиссеру за несколько сцен.

Сцена в женской консультации. Советские женщины, и совсем не только те, кто рожал без мужа, мне кажется, узнают и работников, и атмосферу сего заведения.

Сцены со следователем, бывшим гэбистом. Они, эти сцены, поистине страшны и напоминают нам, как недалеко ушло время «оттепели» от сталинщины и какая узкая полоска отделяет нас от возможного повторения того, что было…

Сцена с приездом Софи Лорен (София Каштанова). Она великолепно сработана в стык со сценой появления на площадке пьяного гэбиста-следователя, получившего «по мордам» от оператора Хрусталева. Вот так мы и живем и так принимаем иностранцев, порой и не догадывающихся, что случилось за минуту до их прибытия…

Итак, Первый канал начал активно работать на приобретение новой аудитории. Посмотрим, пойдет ли этот процесс.

Похожи ли дети на взрослых: фильм «Дикая собака динго»

03.01.14

В прошлой субботней радиопередаче Юлии Латыниной на ЭХЕ МОСКВЫ прозвучало несколько высказываний, с которыми мне хотелось поспорить. И одно из них касалось детства. Юлия высказалась в том смысле, что, мол, зачем критиковать средневековых авторов, считавших детей «маленькими взрослыми», они, дети, такие и есть, так к ним и следует относиться. В смысле – как ко взрослым. Странно, что обычно Юлия Латынина ссылается на ученые книги, но тут мне показалось, что для нее нет такой науки, как «психология», и нет такого ее раздела, как «детская психология».

Таня – Галина Польских

Хотя что книги – любая мама вам скажет, что у ребенка психология своя, «взрослые» мерки к ней не применимы. Бывает, конечно, что обстоятельства делают из детей «взрослых», как в рассказе Андрея Платонова «Возвращение», где мальчик Петруша действительно ведет себя как «маленький взрослый», но военное время – это военное время, дети в годы войны взрослеют быстро. А если на дворе мир?

Коля – Владимир Особик

Говорю все это потому, что на праздничной неделе еще раз посмотрела старый фильм, в центре которого подростки, – «Дикая собака Динго». Картина была снята Юлием Карасиком в содружестве со сценаристом Анатолием Гребневым и композитором Исааком Шварцем в 1962 году, в то самое золотое для советского кинематографа время, что именуется «оттепелью».

В основе сценария картины повесть Рувима Фраермана «Дикая собака динго, или повесть о первой любви». В советское время как-то мало о нем говорили, а между тем, фильм замечательный, недаром получил Гран-При в Венеции в общей программе и там же – Золотую ветвь в программе для юношества.

В ленте дебютировала Галина Польских, 23-летняя студентка ВГИКа, сыгравшая восьмиклассницу Таню (у Фраермана она семиклассница) так естественно, что кажется, это она про себя рассказывает, про свой характер «дикой собаки динго», про свою странную любовь к мальчику Коле, выросшую из ненависти и ревности, ведь Коля – племянник женщины, ставшей женой для Таниного отца.

Действие происходит на Дальнем Востоке, на берегу Охотского моря (оператор Вячеслав Фастович), море, тайга, горы – все это родная стихия для Тани Сабанеевой, хотя и называют ее в школе именем австралийской дикой собаки.

Филька – Умурзаков, Таня – Польских

Непредсказуемая Таня, наивная и гордая Таня… Галина Польских, с 8 лет оставшаяся сиротой, воспитанная бабушкой, может передать боль и радость обиженного, уязвленного уходом отца подростка одним взглядом, одним поворотом головы. Таня у нее очень молчалива, но сколько в ней юной и дикой прелести!

Хороши и другие актеры – и в первую очередь назову Владимира Особика, играющего Колю. Умный интеллигентный мальчик из Москвы, приехавший с семьей военного на Дальний Восток и начавший учиться в местной школе.

Запоминается он с первой сцены, с первой реплики; когда его, заболевшего на пароходе малярией, несут на носилках санитары, он видит заплаканную Таню с полевыми саранками в руках – она не сумела распознать отца с новой женой в толпе высадившихся с парохода пассажиров.

– Ты плакала? – говорит ей Коля, приподнявшись на носилках, – и потом еще раз, утвердительно: «Ты плакала». Поразительно, но эти слова застревают не только в Таниной голове – она их повторяет потом наедине, – но и мы, зрители, не можем забыть этих двух произнесенных Колей слов.

Еще один персонаж, и тоже безусловная удача, – нанайский мальчик Филька, влюбленный в Таню и выражающий свою любовь бесхитростно, а порой диковато. Чтобы развеселить Таню, Филька готов назвать существительное «товарищ» глаголом второго лица, не желая отпускать ее на ночное свиданье с Колей, готов испортить нарядное платье; загорая, он кладет на грудь вырезанные из бумаги буквы с ее именем, чтобы оно осталось с ним, когда Таня уедет…

Нет, мне кажется, не думали ни автор повести, ни режиссер, ни сценарист, что дети – во всем напоминают взрослых. Они показали нам сложный мир подростков, живущих порой по какой-то своей особой логике.

Я порадовалась за учительницу, показанную в фильме, которая осознает, что с Таней происходит что-то ей не понятное и это «что-то» нельзя решить вызовом Таниной мамы в школу.

Нужно сказать, что, посмотрев картину, я взялась перечитывать повесть Фраермана.

И убедилась, что создатели фильма сохранили и стилистику писателя, и его интонацию, и очень многие сцены. Но кое-что изменено – и в этом, как мне кажется, – проявился дар Гребнева-сценариста. Эпизод фильма, где Коля читает на уроке литературы отрывок из «Мцыри», а потом рассказывает, что видел домик Лермонтова в Пятигорске, соответствует в книге Колиному рассказу о встрече с Максимом Горьким.

Сцены чтения Колей Лермонтова у Фраермана нет, как нет и сцены, явно ей параллельной, – когда Таня читает на школьном вечере вместо порученной ей дурацкой басни «Валю, Валентину» Багрицкого. Оба «чтения» становятся контрапунктом фильма, накрепко связывают героев друг с другом, обнажая их сродство и их «истинность», ибо стихи прочитаны не о беглеце Мцыри и не о пионерке Вале – о себе.

Да, в 1962 году стихотворение «Смерть пионерки» Багрицкого с вызывающими сегодня ужас строчками

 
«Нас водила молодость в сабельный поход,
Нас бросала молодость на кронштадский лед»,
 

осмыслялось, как романтическое освобождение от всего бывшего прежде. В годы «оттепели» люди верили, что все дело в возвращении от сталинского беззакония к «ленинским нормам», идеалы революции служили тогда противовесом тому, что творилось при Сталине. Напомню, что в 1957 году Окуджава сложил свой «Сентиментальный марш» про «комиссаров в пыльных шлемах».

В фильме «У озера», снятом учителем Юлия Карасика (и Галины Польских) по ВГИКу Сергеем Герасимовым, не под влиянием ли ученика снималась одна из сильнейших сцен – чтение героиней стихотворения «Скифы» Блока? А еще похожи у обоих режиссеров просторы, горы, широкая водная гладь, рассказ про девушку на берегу… Не все же ученикам брать у учителей, бывает ведь и обратный процесс…

Фильм у Карасика получился очень трогательный и чистый, иногда кажется, что даже чересчур.

В сцене ночного свидания, там где в книге обозначен робкий детский поцелуй, в фильме таковой отсутствует. И зря. Но подозреваю, что здесь на страже «нравственности подростков» стояла советская киноцензура.

Если вы не видели фильма «Дикая собака динго», рекомендую вам его посмотреть, но даже если видели, все равно рекомендую – он доставит вам удовольствие.

Цвет гениальности: к 90-летию Сергея Параджанова
Сергей Параджанов и его фильм «Цвет граната» («Саят-Нова»), 1969

01.10.14

Сергей Параджанов (1924–1990) – фигура причудливая на художественном небосклоне нашего отечества.

Режиссер, чей фильм «Цвет граната» «совершенством красоты» поразил самого Антониони, был не слишком любим коллегами-кинематографистами. Сидел в тюрьме с 1973 по 1977 по обвинению в мужеложстве. Освободился на год раньше срока – по милости Брежнева. За Параджанова ходатайствовал Луи Арагон, а того просила заступиться за Сергея Лиля Брик.

В документальном фильме о Параджанове есть фраза: «Говорили о его романе с Лилей Брик». Лиле в 1973 году было 82 года (Параджанову 49), о ее якобы вспыхнувшей «страсти» к армянскому режиссеру писал в своей книге «Воскресение Маяковского» Юрий Карабчиевский.

Я читала очень достойный ответ Параджанова на эту «сплетню». Лиля Брик всю жизнь помогала талантам. А то, что Параджанов был фантастически талантам, почувствовала сразу.

В четверг по каналу КУЛЬТУРА показали «Цвет граната».

Видела этот гениальный фильм в 1970 году, когда он вышел на «неширокий» экран. Сразу была поражена, уязвлена, отравлена его прелестью. Сейчас посмотрела его вторично – и то же впечатление.

Из документальной ленты о Параджанове Александра Столярова узнала, что будущий режиссер родился а) в семье антиквара, б) в Тбилиси, в) когда подрос, одновременно поступил в Консерваторию и в Хореографическое училище.

Здесь все важно. Родиться в семье антиквара (а по-простому «старьевщика», собирателя всякого «старья») – значит приохотиться с детства к старым вещам, фактурам, материалам, полюбить их ветшающую красоту, их запах, их непохожесть на все нынешнее.

Армянин, родившийся в Тбилиси (Тифлисе!), городе, где, кроме местных грузин испокон веку проживали «грузинские армяне» и «грузинские азербайджанцы», не лучше ли других сможет понять поэзию Саят-Новы, армянского поэта ХУШ века, писавшего стихи на всех трех закавказских языках?!

А Консерватория и Хореографическое училище помогли Сергею приобщиться к звуку и движению – тем чудесным составляющим его фильма, которые так нас завораживают.

Впрочем, в этом фильме завораживает все: древний армянский алфавит, созданный еще в У веке Месропом Маштоцем, миниатюры стринной армянской Библии в руках мальчика, чудо-ковры ручной работы, куры, овцы, павлины, всадники, барельефы на старинной церковной стене, сам мальчик, его прекрасное гордое лицо… но в этом фильме просто нет «непрекрасного лица». Вспомните, молодого чернобородого красавца, которого в бане «истязает» банщик. С него же только Иосифа Прекрасного писать…

А тот незабываемо царственный образ, что создает Софико Чиаурели! Поразительно, что играет она Его и Ее, у обоих – музыканта-ашуга Арутюна и у его возлюбленной – один чарующий лик юной Софико.

Армянская вязь внизу экрана и голос за кадром передают смысл метафоры: «Мы друг в друге искали самих себя». Не так ли бывает, когда двое влюбленных кажутся нам «на одно лицо» и в самом деле становятся похожими – в силу любви.

Удивилась, услышав в рассказе Романа Балаяна о Параджанове, что коллеги вмеяняли ему в вину «статичность кадров». Всем бы такая статичность! Кадр у мастера живет, движется – и уходит, унося с собой порой просто невиданную, просто непостижимую, какую-то нечеловеческую красоту. И все это сопровождается пением, звуками национальных инструментов (зурна? дудук? кеманча?), отбиванием ритма, голосами…

Как мне показалось, когда я смотрела картину в этот раз, три периода жизни поэта его сопровождали песни на трех языках, вначале – на армянском, потом – на грузинском и в самом конце – на азербайджанском. В фильме есть редкой силы жизнеутверждающая сцена, когда молодым мужчинам моют ноги, а после они босиком, голыми ногами месят в чанах виноград, чтобы приготовить вино. Есть у Параджанова и страшное – когда приносят в жертву Творцу ягненка, а потом мы видим кипящий котел с кусками мяса.

Но основной мотив картины – неизбывная печаль, печаль, несмотря на чудо любви, на красоту окружающего – и нет в этом ничего удивительного, если знаешь судьбу армянского народа, если слышал про жизнь самого Саят-Новы, поэта-ашуга, отказавшегося изменить своей вере и зарезанного мусульманской саблей война-завоевателя.

Когда-то я занималась армянской поэзией в русских переводах, тогда мне очень нравилось одно стихотворение Саят-Новы (считается, что это имя означает «царь песнопений») в переводе Арсения Тарковского. Закончу свою хвалу гению Параджанова строчками из этого стихотворения, которое помню до сих пор.

 
Милая, давным-давно в сердце мне запала ты, —
Серебра да золота сплавом засверкала ты, —
Улыбнулась: в два ряда жемчуг показала ты.
Тень свою на землю всю, стройная, бросала ты…
 
 
На тебя гляжу с тоской, плачу всем на диво я, —
Нам бы побеседовать, ты – красноречивая.
Что мне лань и что джейран? Ты резвей, игривая, —
В степь таких стрелков, как я, увлекла немало ты.
 

Не правда ли, хорошо? И совсем не так печально, как в удивительном парад-жановском фильме «Цвет граната».