Текст книги "Время Культуры"

Соломон Волков между Евгением Евтушенко и Иосифом Бродским

25.10.13

Еще не так давно беседовали мы с Соломоном Волковым по поводу его «Диалогов с Иосифом Бродским» – и вот он участвует в новом проекте, причем на Первом канале ТВ, причем с поэтом, о котором Бродский был, мягко говоря, не самого лучшего мнения, – с Евгением Евтушенко.

Евгений Александрович в последнее время вновь громко о себе заявил.

В честь его 80-летия ему была присуждена национальная премия «Поэт», к его юбилею на родине вышли книги, статьи и фильмы, появилось множество интервью, причем их тональность отличалась восторженностью.

Поэт пожинает заслуженные лавры. Вот несколько фактов его биографии.

В 1961 году он пишет стихотворение «Бабий яр», переведенное затем на 72 языка, эти стихи прорвали заговор молчания вокруг свершившегося здесь в годы войны преступления, – геноцида еврейского населения, о котором советские власти предпочитали не упоминать.

Великий Шостакович, вдохновившись «крамольным» стихотворением, включил его в первую часть своей 13-й симфонии. В следующем году в «Правде» были опубликованы «Наследники Сталина», стихи совпали с вектором эпохи, с «шестидесятничеством», провозгласившим своей целью преодоление сталинизма в общественной жизни.

В 1995 году Евтушенко выпустил антологию «Строфы века», куда включил 875 авторов, писавших в ХХ-м веке на русском языке по обе стороны российской границы. Какие лапидарные, но яркие характеристики нашел Евтушенко для каждого поэта!

Новый его проект – не забудем, что поэт далеко не молод и недавно лишился ноги, – огромное пятитомное издание, где будет собрана русская поэзия за 10 веков, и не только поэзия, но и лучшие, поэтичнейшие куски российской словесности. Беспримерный труд, честь и хвала! Именно эти вехи лично для меня являются определяющими в биографии Евтушенко, поэта и общественного деятеля.

Трехсерийный фильм, который на этой неделе мы увидели на экране Первого канала, об этом не рассказывает, он совсем о другом. Первые две серии посвящены в основном личной жизни поэта, его четырем женам, а также его контактам с зарубежными лидерами – Робертом Кеннеди, Фиделем Кастро…

Иосиф Бродский. Фото Михаила Лемхина

Лично мне эти две серии не показались удачными, тем с большим нетерпением ждала я третьей серии, посвященной теме «Евтушенко и Бродский». И эта серия действительно была и интересной, и заставляющей задуматься.

Было впечатление, что именно из-за Бродского был затеян весь сыр-бор, из Нью-Йорка вызван Соломон Волков, приехала съемочная группа из Москвы под предводительством режиссера Анны Нельсон.

Евтушенко хотелось рассказать зрителям свою версию взаимоотношений с Нобелевским лауреатом (сам Е. А пока только кандидат на получение Нобелевки).

Примерно год назад, в преддверии тяжелой операции, Евгений Александрович написал письмо Соломону Волкову с предложением провести с ним интервью.

Конечно же, С. Волков, автор «Диалогов с Иосифом Бродским», к тому же человек, дружественный Евтушенко, был выбран в конфиденты не случайно…

В России, как известно, нужно жить долго, только в этом случае ты можешь победить в споре с предшественниками.

Мы не знаем, предлагали ли Осип и Надежда Мандельштам молодой Эмме Герштейн «брак втроем», но она написала об этом на старости лет, и опровергнуть ее некому. Евтушенко оспаривает мнение умершего Бродского. Тот считал его виновным в своей высылке из страны, полагал, что именно «Евтух» дал Андропову такой совет.

Был ли Евтушенко «агентом КГБ»? Уверена, что нет, но то, что был он «агентом влияния», после показанного фильма отрицать невозможно.

Столько мы услышали в нем историй о контактах поэта с сильными мира сего, когда они раскрывали ему тот или иной секрет, а он передавал сведения по инстанции, что сомнений в его «параллельной» (хотя и свободной) деятельности у нас не осталось. Да и не всем удалось в те «невыездные» советские времена объездить 170 стран!

Так ездил Маяковский, так ездила семья Бриков, в то время как остальные «сидели». А эти были «посланниками Советов», в их лояльности власть была уверена.

В одном из своих первых интервью за границей (оно только сейчас опубликовано) Бродский высказался о Евтушенко так: «Поэт он плохой, а человек он еще худший… Это такая огромная фабрика по воспроизводству самого себя».

Но там же есть и другое: «… у него есть стихи, которые в общем можно даже запоминать, любить». По словам Евтушенко, услышав «Идут белые снеги», Иосиф сказал: «Женя, это останется».

А ведь действительно останется.

Как часто двух творцов разделяет стена недружественности, нелюбви, а порой и зависти. Евтушенко читает свои стихи под названием «Зависть».

Соломон Волков комментирует: «Евтушенко в это время 23 года, Бродскому 15». А стихи кончаются так: «Мне не забыть, что есть мальчишка где-то, И он добъется большего, чем я».

Можно говорить о «соперничестве» с обеих сторон, каждый из них был ни в чем не похож на другого, и стать таким, как соперник, не сумел бы при всем желании…

У Евтушенко есть козырная карта: к нему в руки попало письмо Бродского, адресованное президенту Квинс-колледжа, которого Иосиф просит не брать Евтушенко на работу, тот-де «антиамериканист». Сильный, убийственно сильный аргумент против Бродского, проявившего, по словам Волкова, рудимент «советского человека»…

Когда-то Пушкин в «Выстреле» показал, как Сильвио, завидовавший обласканному счастьем графу, продемонстрировал благородство и широту души, сначала заставив его выстрелить по себе второй раз, а затем отказавшись от своего выстрела. В конце фильма Евтушенко – актерствуя или искренне? – чуть не плачет: «Почему так происходит? Какая-то дьявольщина!»

«Я входил вместо дикого зверя в клетку», – читает в финале Евгений стихи Иосифа, а голос Бродского – чудесная находка режиссера – накладывается на чтение Евтушенко. Два поэта читают одно стихотворение.

Я бы назвала этот фильм и этот финал «попыткой примирения». Может быть, не очень последовательной попыткой, но явственно обозначенной.

А символом примирения и посредником между двумя поэтами – живым и умершим – выступает в картине Соломон Волков. Тяжелая роль ему досталась – выслушивать жалобы, наскоки, суровые обвинения и самооправдания, но и быть тем, кто поднимает бумажный стаканчик со спиртным на пару с расчувствовавшимся Евтушенко и провозглашает: «За двух поэтов!».

Фильм, как я сказала, получился неровный. Главный его нерв и смысл сосредоточился в последней части. Не очень оправданной показалась мне некоторая избыточность изобразительных кадров, в которых Волков то присутствует на скачках, то сидит на берегу океана, то лежит с книжкой на траве, а то приходит в часовую мастерскую. По-моему, не помогает это смыслу, а отвлекает от него. Есть в первых двух фильмах очень знакомые нотки, присущие Первому каналу. Имею в виду резкие политические оценки, шаблонные формулировки, примитивную символику. Хорошо, что в третьей серии этого нет.

А именно она – главный магнит для любителей поэзии.

Хочется думать, что картина будет первой ласточкой, оповестившей, что к Первому каналу российского ТВ возвращается интеллигентный зритель.

Лев Толстой как зеркало нашей жизни

11.01.13

Суд. Тюрьма. Каторга. Вот что проходит перед нами в фильме «Воскресение», снятом в 1960–1962 гг. Михаилом Швейцером по роману Льва Толстого (сценарий Евг. Габриловича).

Вечно повторяющийся «русский сюжет». И подумалось: зачем писать об «узниках Болотной», о Наде Толоконниковой или о Михаиле Ходорковском, если есть Толстой и есть снятый по его роману прекрасный фильм Швейцера? Посмотрим-ка его еще разочек, поучимся у классика, чей роман внимательно и любовно перенесен на экран Михаилом Швейцером.

Суд

Нет, Швейцер, родившийся в 1920-м то ли в Перми, то ли в Пензе, в лагере не сидел, уцелел в годы войны и террора, но не зря, нет, не зря он выбрал для экранизации «Воскресение».

Тюрьма

Сумел снять картину вовремя, протащив ее через узкую щель «оттепели». В конце 1960-х, возможно, снять бы такой фильм уже не дали. А так – вот она на экране извечная российская троица: суд, тюрьма, каторга.

Все как положено: суд – неправый, тюрьма – бесчеловечная, каторга – со всеми каторжными прибамбасами.

Толстой писал роман о «воскресении» человечьей души. Молодой офицер Нехлюдов (одно из самоназваний Льва Николаевича), приехав к тетушкам в деревню, обольстил юную полувоспитанницу-полугорничную, пригретую старыми девами, – Катюшу Маслову.

Случилось это весенней ночью, в оттепель, под звон капели (сцены сказочной поэтичности!) Наутро сунул Катюше красненькую – и был таков.

А через семь лет, будучи присяжным на процессе об отравлении купца, узнал Катюшу в обвиняемой – девушке «из заведения».

Каторга

Суд приговаривает Катюшу к четырем годам каторги, хотя она не виновна. Все время суда внутри Нехлюдова идет работа совести, он посещает Маслову в тюрьме, хлопочет за нее и в итоге едет за ней на каторгу.

Роман многажды переписывался и переделывался автором. Первоначальный конец – женитьба Нехлюдова на Катюше – показался Толстому фальшивым.

В окончательной редакции Маслова отказывается от предложения Нехлюдова и становится женой «политического» Владимира Симонсона. Создатели фильма избегают «отсебятины», точно следуют за книгой, разве что в конце нет Нехлюдова, читающего Евангелие, герой долго смотрит вслед уходящему по зимнему тракту этапу, а затем едет в другую сторону.

В чем же смысл рассказанной нам истории?

Смысл один – загляни в себя! Да, вокруг зло, и Швейцер великолепно показал, кто судит Маслову. Судья, то и дело взглядывающий на часы, – его ждет свидание в гостинице с гувернанткой. Обвинитель, проводящий свободное время в компании «барышень». Зло судит зло.

Как бороться со злом? Роман был написан в 1899 году, за год до нового века, за 6 лет до первой русской революции и за 18 – до Октябрьской (которую сегодня изымают из учебников истории).

Толстой видел новые политические силы, возникшие в России, прекрасно понимал, что будущее за ними. Кстати, не только Толстой видел и показал появление этих новых сил, это сделали и Чехов, и Блок, и Репин, и Серов…

Но Толстому хотелось, чтобы зло было повержено не через бунт, бессмысленный и беспощадный, а через евангельскую проповедь. Недаром роману предшествуют четыре эпиграфа из Евангелия, да и конец возвращает нас к нему же. Люди, стоящие у власти, осуществляющие суд, держащие заключенных в тюрьме, почему они не взглянут на себя и не ужаснутся? Неужели не возможно для них «воскресение»? Утопия? Идеализм? Такого не бывает?

Но вот в той же картине смотритель тюрьмы в замечательном исполнении Сергеева. Человек, который хочет принести пользу заключенным. И в нескольких коротких эпизодах мы видим, что этот мелкий служащий даже в таком страшном месте может проявить человечность.

А вообще-то тюрьма у Швейцера показана во всей своей каменной и решетчатой неприглядности. Суд, тюрьма и каторга смотрятся в фильме как филиалы ада или дома умалишенных, как место расчеловечивания. И только «политические» вносят в эту кромешность элемент порядка и достоинства…

Для современного зрителя эта двухсерийная картина с авторским текстом (его великолепно читает Консовский) может показаться долгой. Но какие в ней находки, как непревзойденно, непосредственно и сильно, играет героиню Тамара Семина, как непохож на себя, как тонок и красив в роли Нехлюдова Евгений Матвеев, какое настроение создает удивительная музыка Свиридова! В эпизодах узнала Ролана Быкова, играющего сумасшедшего в тюрьме, Василия Ливанова в

роли политического и Майю Булгакову в бессловесной роли Анисьи с ребенком на руках. Вот где мастерство!

Нет, не получил Михаил Швейцер за свою экранизацию ни премий, ни наград. Но фильм вышел достойный. Единственное, чего мне не хватило, – некоторого заострения, чуть большего выхода в современность… Но тема и без того была «крамольной»… Следующей блестящей экранизацией Швейцера станут «Маленькие трагедии» Пушкина, одно из самых лучших, на мой взгляд, воплощений пушкинских драматических опытов.

* * *

Перед засухой. «Июльский дождь»

13.09.13

Фильм «Июльский дождь», выпущенный в 1966 году режиссером Марленом Хуциевым, оператором Германом Лавровым и сценаристом Анатолием Гребневым (показан на этой неделе каналом «Культура»), я воспринимала в разное время по-разному.

Девочкой была заворожена «романтической линией» сюжета: случайный прохожий Женя дает свою куртку героине фильма Лене, чтобы та укрылась от дождя, а потом в течение всей картины звонит ей время от времени – то ночью, то из командировки… В другой раз пленилась сценой пикника, действительно необыкновенно красивой, долгой и как бы необязательной.

Лена – Евгения Уралова

В этот раз фильм опять взял меня в оборот и поразилась я многому. Попробую перечислить чему.

Святое семейство, Мантенья

Первое, что поразило, – свобода. Режиссер и оператор словно ничем не скованы, они показывают долгие проходы героев (например, вдоль забора, оклеенного рекламными афишами), утренний разъезд троллейбусов и автобусов из депо, приезд дипломатов на важный прием, двух лошадок, которых везет грузовик по шумной магистрали.

Показывают нашу Москву, ее жителей, ее транспорт, ее дождь, им не жаль на это времени, и зритель приходит к мысли, что этот город – часть рассказанной истории, начавшейся с июльского дождя и закончившейся осенними заморозками.

Второе – поразили звуки и картины. В течение всего фильма где-то за кадром работает радио. Когда-то был такой эстрадный номер: артист изображал переключение с одной радиоволны на другую. Что-то похожее наблюдаем в фильме. Здесь и французский шансон, и мелодии из «Кармен» (страшная «тема судьбы»), и что-то шопеновское, а еще – последняя сцена из знаменитого мхатовского спектакля «Три сестры», на звуковом фоне которого идет объяснение Лены с матерью.

Героиня работает в типографии, этим формально можно объяснить появление в фильме репродукций всемирно известных картин – тут и «Святое семейство» Мантеньи, и «Мадонна Бенуа» Леонардо…

Зачем? Почему эти звуки и эти картины? Не для того ли, чтобы кусочек московской жизни стал частью жизни всемирной – в синхронном и в историческом времени?

А лица? Когда в конце фильма нам показывают, как у Большого театра собрались ветераны войны, то камера застывает не только на лицах «отцов» (как молоды они были!), но и на лицах юношей и девушек.

И это – попытка дать «портрет поколения шестидесятых», того самого, которое называют лучшим поколением, порожденным советской эпохой.

Алик – Юрий Визбор

Сюжет картины неотчетлив, не совсем понятно, почему Лена не принимает предложения жениха, с которым у нее «отношения» (еще один штрих, выделяющий картину Хуциева из ряда пуританских советских фильмов). Скорей всего, из-за его «беспринципности» – для денег и карьеры написал доклад, под которым стоит имя шефа. Тот же шеф когда-то воспользовался чужой диссертацией. Мотивы, знакомые нам поднесь (см. операцию «Диссернет,» разоблачающую современных высокопоставленных воров-плагиатчиков).

Только сейчас, глядя картину в энный раз, поняла, что Лена не зря пришла на встречу ветеранов к Большому – она хочет встретить яркого, легко меняющего подружек Алика, того самого, которого обидно задирала на пикнике и который неожиданно для нее оказался участником отгремевшей войны.

Юрий Визбор в роли Алика – это Булат Окуджава, недаром он и поет его песню «Не верьте пехоте». Лирическая линия фильма выстраивается с трудом, некуда поместить Женю, поделившегося с Леной курткой, но, может быть, в этой неопределенности и есть прелесть картины?

Напомню, что 1966 – это год смерти Ахматовой и процесса Синявского-Даниэля, через два года будет разгром «Пражской весны», но теплые ветры «оттепели» еще будоражат сознание людей, еще велят талантам творить. Засуха наступит позднее.

Посмотрите этот широкого дыхания фильм!

Он – Маяковский. Этим и интересен. 8 серий фильма о маяковском

26.07.13

Ждала этот фильм с нетерпением, но и с дурными предчувствиями.

Все же это первая попытка художественного осмысления явления «Маяковский».

К поэту и при жизни, и после смерти относились, мягко говоря, по-разному. Что касается его подруги, Лили Юрьевны Брик, то с нею вообще предпочитали не церемониться.

Еще совсем недавно видела посвященный ей документальный фильм, где она выступала в роли «злого гения» поэта; со своим мужем Осипом Бриком манипулировала Маяковским, вела разгульную жизнь, выдаивая из Маяковского деньги, осуществляла за ним слежку, отгоняла всех женщин, боясь потерять источник дохода. Долго перечислять.

Главное, что авторы такого рода «произведений», во-первых, не верят самому Маяковскому, даже в прощальной записке написавшему «Лиля, люби меня!», а во-вторых, просто не прочитали книг о поэте, особенно тех, что появились в последнее время и осветили историю отношений пары Владимир-Лиля новым светом.

Имею в виду исследования замечательного шведского маяковсковеда Бенгта Янгфельдта, близко общавшегося с Лилей Брик в 1970-е годы и хорошо знавшего многих из окружения Маяковского-Бриков: Катанянов, Веронику Полонскую, Романа Якобсона, Луэллу Краснощекову, Татьяну Яковлеву…

См. мою статью «Владимир Маяковский и Лиля Брик: сходство несходного».

Маяковский (Андрей Чернышов) и Лиля (Дарья Досталь)

Давид Бурлю к (Дмитрий Нагиев)

Фильм моих тяжелых предчувствий не оправдал. Наоборот. Если первые несколько серий казались чересчур «цитатными», клочковатыми, раздражали декорации, выдаваемые за натуру, большое количество документальных кадров, не нравилась актриса, играющая Лилю, то начиная примерно с 4-й серии все встало на свои места. Сценаристы, актеры, режиссеры, операторы, композитор, декораторы и все-все – словно вырвались на свободу – и заиграли, «взорили», «вспели» на удивленье и радость зрителям.

От экрана было не оторваться. Разыгрывалась драма, а начиная с 7-й серии – тяжелейшая трагедия, которая ощущалась, как своя – так жаль было того, кто «пропал как зверь в загоне», если воспользоваться словами поэта-современника Пастернака, мимолетного, но важного персонажа картины.

Вероника Полонская (Наталия Шамина)

Фильм называется «Маяковский. Два дня». Авторы (блестящая работа сценаристов Натальи Павловской и Аркадия Инина) скрупулезно, но не схематично рассмотрели те два дня от 12 до 14 апреля 1930 года, что предшествовали роковому выстрелу.

Лиля Брик (Дарья Досталь)

Предсмертная записка, та, что «Товарищ правительство…» была уже написана, револьвер проверен, но еще два дня Маяковский живет, ходит по улицам, общается с друзьями, с мамой, с Норой Полонской, ищет спасения. Лили рядом нет, они с Осипом в Берлине.

Как убедительно и трагедийно показаны эти два дня (7 и 8 серия!), между которыми пролегла короткая – всего-то 37 лет (как у Рафаэля, как у Хлебникова, как у Пушкина), жизнь бесконечно одинокого человека.

Как верно найдена эта последняя нота: «меня никто не любит», мысль, которая мучила, жгла перед концом, в отсутствии Лили, в обстановке провала «Бани», вынужденного «рабского» перехода от Левого фронта искусств к Пролетарским поэтам, невозможности соединения с чужой женой, молоденькой актрисой Норой Полонской…

Об актерах. Великолепен Андрей Чернышов, причем с самой первой серии. Мы увидели не косолапого медведя, а сильного, неотразимо обаятельного мужчину, с деликатными манерами и голосом, способным не только поднять отряд, но и заворожить женщину. Вот когда вспомнилось признание Татьяны Яковлевой, что устоять перед Владимиром Маяковским было невозможно.

К четвертой серии мне уже нравилась и Дарья Досталь, играющая Лилю Брик. Она сыграла «свою» Лилю, настолько свою, что даже не захотела стать рыжей. Но в этой Лиле есть сила и власть, она – одна из многочисленных женщин Маяковского, показанных в фильме, – соответствует ему психологически, может ему противостоять, дает ощущение тепла и защищенности.

Хорош Нагиев в роли Давида Бурлюка, характерная роль даже внешне требовала серьезного перевоплощения – падающий монокль, запинка в речи, астматическое задыханье.

Хорош и Карэн Бадалов, ставший для меня подлинным Осипом, теперь таким себе и буду его представлять.

Последние кадры

В фильме за эти восемь серий кого мы только не увидели: Есенина, Хлебникова и Пастернака, Цветаеву и Мейерхольда, Чуковского и Шостаковича, Горького, Луначарского, Ленина, а также зловещего Яню Агранова. Эти персонажи проходные, но запомнились.

Запомнился молодой Корней Чуковский, ухаживающий за Сойкой Шамардиной, Пастернак, уходящий с праздника в Гендриковом переулке, на котором пирует гэбня, запомнилась Марина Цветаева, встретившая Маяковского с Лилей в Пассаже перед отъездом за границу, к мужу, и после разговора с Владимиром (он: «правда здесь»), побежавшая покупать мужские носки…

А как потрудились операторы! Как замечательно был снят зал Политехнического, эмигрантские салоны в Нью-Йорке и Париже, кафе в Ницце во время грозы, когда Маяковский разговаривает с матерью его дочки Элли Джонс! А Грузия, с Маяковским, говорящим по-грузински! А носовой платок Норы, разрезанный на две половинки «в залог сердечной дружбы»! Таких редких по красоте и эмоциональному попаданию кадров в фильме много.

Великолепна работа декораторов и костюмеров – наряды Лили, костюмы Маяковского – все не только соответствует времени, но и очень идет героям, смотрится естественно, что не часто бывает в «исторических» картинах.

Спасибо режиссерам – Дмитрию Томашпольскому и Алене Демьяненко, осуществившим смелую, новаторскую, талантливую работу!

Судя по датам, фильм был сделан два года назад.

Два года лежал без движения? Почему-то именно там, где талант и новаторство, обязательно случается какая-то заминка в прокате.

Фильм не кончается выстрелом. Режиссеры пожалели зрителя.

У трагедии есть катарсис.

Перед отъездом Лиля сказала Владимиру, что они еще будут старичками сидеть у берега моря.

В самом конце картины не старичками – молодыми, очень красивыми и безмятежными – сидят Володя и Лиля на берегу теплого немолкнущего моря. Я думаю, что все те, кто рыдал, не выдержав страданий Чернышова-Маяковского, мысленно поблагодарили создателей картины за этот щадящий финал.