Электронная библиотека » Ирина Фуфаева » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 20 декабря 2020, 12:18


Автор книги: Ирина Фуфаева


Жанр: Языкознание, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Слова-унисекс
Разнообразие № 1: по грамматике
Разнобой рода

У абсолютного большинства слов для всех – мужской грамматический род: декан. У меньшинства грамматический род – общий: судья. Наконец, есть и слова женского рода: фотомодель.

Разнообразие № 2: по степени унисексности
От нуля до единицы

Названия профессий, занятий и т. п. могут относиться к женщинам в разной степени. Вряд ли кто-то назовет женщину певцом. А вот кассиром – запросто.

Зависит это от разных факторов. В частности, чем более привычен для какой-то конкретной профессии феминитив, а также чем более он официален, тем с меньшей вероятностью мужской вариант будет использоваться как унисекс. У названий профессий официальный феминитив имеется: закройщик – закройщица, поэт – поэтесса. У других официального нет, но есть что-то разговорное: иллюстратор – иллюстраторша. У третьих и того нет: астроном, нотариус, политик, прораб. Естественно, в последнем случае женщин называют словами для всех: альтернатива просто отсутствует. Получается, что все эти слова по умолчанию могут обозначать мужчин, а вот способность обозначать женщин у них разная – от условного нуля (певец) до условной единицы (завкафедрой).

Разнообразие № 3: по приближению к общему роду
Молодая врач – легко, а молодая политик?

Названия профессий в разной степени склонны выражать женский пол с помощью рода зависимых слов. Большинство их легко сочетаются только с глаголами прошедшего времени в женском роде: политик сообщила, иллюстратор получила награду, профессор рассказала. И лишь немногие наиболее частотные слова так же легко согласуется с прилагательными: наша врач. Ну а для слов общего рода типа судья выражать пол через род зависимых слов – исконно и законно. Правда… правда, само слово судья получило свой законный общий род совсем недавно. Об этом речь впереди.

Резюме: всё сложно

В отличие от жительниц, деятельницы могут обозначаться как теми же словами, что и мужчины-деятели, так и специальными женскими. Большинство их образуется от обозначений деятелей по сложным правилам, не всегда очевидным, запрятанным вглубь языка, с помощью разнообразных суффиксов.


• Многие женские варианты названий профессий не употребляются в формальном стиле, часть их исключительно разговорные, другие вообще выходят за рамки литературного языка – относятся к просторечию. Для некоторых занятий специальных женских вариантов нет совсем. Для других, наоборот, только они и есть. Общие с мужчинами знаки часто выражают идею пола с помощью рода зависимых слов, но универсальных правил здесь нет.


В общем, никакой унификации и никакого общественного согласия по поводу названий деятельниц в современном русском языке.

Глава 4
Золотарица, ткалья и казначея. Исконно и скрепно

Любая вариативность в языке вызывает вопрос: что скрепа, а что порча? Что было испокон, а что стало новацией?

Возмущение порчей русского языка феминитивами и столь же страстные речи в защиту их внедрения заставляют думать, что новация – феминитивы. Этот краеугольный камень наивной гендерной лингвистики идеально выразило название дебатов, в которых мне довелось поучаствовать. “Феминитивы: новая эпоха в развитии общества или издевательство над языком?” – так называлось вполне профессионально организованное мероприятие.

Прекрасная дилемма! Примерно как выбор ответа на вопрос: “Перестали ли вы пить коньяк по утрам?”

Хотя стоп! Мы только что прогулялись по заповедникам и знаем, что во многих сферах именно феминитивы традиционны и безальтернативны. Но, может быть, в названиях профессий их женские варианты – это и впрямь новшество? А традиция – это женщина-жнец, женщина-швец, женщина-на-дуде-игрец?

Впрочем, порой на дискуссиях вырисовывается и иное представление – мол, раньше у женщин не было никаких профессиональных занятий, а потому и феминитивы были не нужны. Их попросту не придумывали, кроме разве что пресловутой прачки.

Напрашивается следующий шаг: нырнуть в прошлое, чтобы выяснить, как все это могло случиться.

Ну что ж. Старинная русская лексика запечатлена в словарях. Например, в Словаре русского языка XI–XVII веков, Словаре русского языка XVIII века. Да и в старых словарях, в частности в Толковом словаре живого великорусского языка Владимира Даля или в Словаре Академии Российской. И разумеется, просто в старых текстах. Так что у нас есть возможность заглянуть хотя бы в последние столетия допетровской Руси.

Время Аввакума и Софьи

Время опричнины, покорения и освоения Сибири, Смуты и народного ополчения, воцарения Романовых, церковного раскола, огненных срубов, стрелецкого бунта. Время Ивана Грозного, Ермака, Козьмы Минина, протопопа Аввакума, боярыни Морозовой, Степана Разина, атаманши Алены Арзамасской, царевны Софьи. Оно же – время множества людей, занимавшихся множеством дел. Производивших товары и оказывавших услуги: собственным вольным промыслом, по найму или в качестве подневольной повинности. От ткачества до рассказывания знатному вельможе увлекательных историй, от посредничества в сделках до выпечки калачей, ремонта дорог и т. п. Кроме того, русский человек XVI–XVII веков мог исправлять ту или иную должность в государстве или церкви или быть воином. От всех этих людей и их дел остались в лучшем случае по нескольку слов в переписях, договорах, сметах, ведомостях, росписях монастырских закладов и прочей деловой переписке: Филька Силин кузнечишко, Офимья курятница, Ермолай бочевник, Прасковьица колачница, Иванко пугвичник…

Чем занимались мужчины

Скажем прямо, слова, обозначающие род деятельности, запечатлевшиеся в самых разных деловых бумагах – приказах, переписях, договорах и т. п., – в большинстве относятся к мужскому грамматическому роду. Это не от избегания феминитивов. Все эти слова пока ещё не унисекс, они обозначают исключительно мужчин.

Вот Третьячок гайтанник – он изготавливает на продажу шнурки (гайтаны). Ондрюшка голяничник шьет голяницы, то есть кожаные рукавицы. Климко гвоздошник кует или торгует гвоздями, Гаврилко гладильник – мастер глажки. Тимофей глинщик мог бы иначе зваться горшечником (или гончаром). А вот знакомое имя – Козьма Минин, вдохновитель и руководитель Нижегородского ополчения, прекратившего Смуту. Минин именуется говядарем; этим словом могли назвать и пастуха, пасущего крупный рогатый скот, но в данном случае имеется в виду торговец скотом. Федор овчар – владелец большого стада овец, а крепостной Евтюшка овчар – простой пастух. Анкидишко овощник торгует овощами и фруктами. Государев бахарь Клим Орефин рассказывает царю сказки.

Аксамитник, бархатник, камочник производят разные виды тканей или торгуют ими, армячник, балахонец, кафтанник проделывают то же самое с разными видами одежды.

Алмазник шлифует драгоценные камни. Бахромщик – делает бахрому. Барышник выступает посредником в торговых сделках, баранщик, пирожник, блинник – мастера разных видов выпечки. Басемщик – чеканщик. Белильник белит холсты или торгует белилами (косметикой то есть). Клюковник – изготавливает клюки (посохи). Каретник делает кареты, шлейник и седельник – лошадиную упряжь, коновал – лошадиный врач. Бердник делает берда – орудие труда для ручного ткачества, гребень для прибивания утка к ткани, бронник – воинские доспехи. Кашевар – артельный повар. Коваль, ковач, ковачь, кузнец – разные названия для одного и того же занятия.

Винокуры, пивовары, браговары, бочари (они же бочары, бочкари, бочевники, бондари), квасники – все эти слова не нуждаются в истолковании. Так же как дегтярь, садовник, кабатчик, портной, сапожник, кожевник. Так же как названия строительных специальностей: известники, кирпичники, печники, плотники, каменщики. При этом каменщики и кирпичники могли быть и не вольными мастерами, а отправленными на стройку крепостными крестьянами; бродовщик – крестьянин, несущий повинность по исправлению дорог. А вот браковщик – специалист высокого класса по приемке леса (древесины).

Левкасчик или левкащик – тот, кто грунтует ткани, иконные доски, различные изделия и т. п.

А знаете, кто такой золотарь? Нет, это не тот, о ком вы подумали. Шутливое обозначение такого малого предпринимателя “кто нужники чистит” ещё не родилось. Это просто золотых дел мастер, ювелир, позолотчик. По-другому – златодетель, златоделец, златарь.Наум Залотарь ремесло у нево серебреное” (1656). “На том же подворье в особои горнице живет серебряник и золотарь Серебряной палаты Алексей Ларионов” (1695). “Золотописец Карп Золотарев” – сын ювелира или позолотчика, ставший художником, пишущим твореным золотом.

Эта малая часть названий различных видов деятельности в Московском государстве XVI–XVII веков дает возможность судить об их огромном разнообразии.

А как насчет женщин?

В тех же документах обильно встречаются и феминитивы, пусть их и в несколько раз меньше.

Гарусником называли производителя или торговца гарусом (вид пряжи). Если этим делом занималась женщина, ее именовали гарусницей. Крупеник и крупеница готовят и торгуют блюдами из круп. Другие парные названия: кружевница и кружевник, калачник и калачница (“оброк на Прасковьице калачнице”), курятница и курятник (в данном случае курятник – не клетушка для кур, а “индивидуальный предприниматель”, занимающийся их разведением).

Канительник и канительница расшивают ткань канителью – тонкой витой золотой или серебряной нитью. Вдова Ксенья капустница, так же как капустник, выращивает и продает капусту, а Ефросинья Иванова дочь кисельница варит и тоже продает кисель. Как правило, овсяный.

Наряду с банщиком можно встретить банщицу – владелицу бань.

Швея – форма женского рода к древнерусскому швей от шить (шити). При этом, очевидно, слово швея могло обозначать и мужчин, то есть быть и существительным общего рода. По крайней мере, сложное существительное золотошвея, как и золотошвей, и золотошвец, в Словаре русского языка XI–XVII веков помечено мужским родом, значение – мастер, расшивающий одежду, головные уборы золотом; мастер-канительщик, в примерах только мужчины.

Дворник в ту эпоху – совсем не человек с метлой. Во-первых, это сторож-привратник; во-вторых, слуга феодала с возложенными на него воинскими обязанностями; в-третьих, хозяин подворья или гостиного двора. Первое и третье может относиться и к женщине. Она в таком случае – дворница. “В Каргополе ж дворницы за работу, что она работала, варила и хлебы пекла… дано 4 алтына 2 денги[5]5
  Архив Онежского Крестного монастыря. 1667.


[Закрыть]
.

Женщины даже не ограничивались традиционными в нашем понимании занятиями. Феминитивы золотарица и левкасчица могут показаться фантастической выдумкой, но это историческая и лингвистическая реальность.

Дано золотарице Костихе на сусальное золото три золотых угорских, а взяты у митрополита из кельи” (1600). Костиха – мастерица-позолотчица.

Левкащица Марья Степанова дочь левкасила в Оружейную полату две цки большие образные” – то есть две доски (1689).

Старинное заимствование мастер встречается ещё в Лаврентьевской летописи (XIII век). Мастер мог быть бахромным, бочечным, денежным, златым, соляным, струговым и т. п. А слово мастерица зафиксировано с XVI века. Например, мастерица золотных дел – золотошвейка.

Бельница, она же беляница, – мастерица, выделывающая бель (пряжу). В большой мастерской отдельные прядильные операции могли выполнять узкие специалистки: кужельницы и загребенницы. По росписи “великого государя хлебного и денежного жалования”, назначаемого “ткальям и пряльям и бральям и швеям и беляницам”, можно понять, что эти мастерицы могли быть не только подневольными крепостными девками или работать на дому, но и хорошо оплачиваемыми наемными работницами в царских мастерских. Ткалья – ткачиха, бралья – тоже ткачиха, но высокой квалификации. Она ткала браную ткань, скатерти, то есть узорную, где нити утка другого цвета брались по счету, и в результате получались те самые красные петухи и цветы на белом полотне, которыми мы любуемся. Прялья – иначе пряха.

Православие пронизывает всю жизнь русского человека. Церковь – ещё и крупнейший экономический институт, монастыри – важные хозяйственные единицы. Среди названий представителей духовенства фигурируют игумен и игуменья (руководительница женского монастыря), черноризец и черноризица, они же чернец и черница, они же инок и инокиня, то есть монах и монахиня. На крылосе поют крылошанки, управляет ими уставщица, или головщица. Проскурница отвечает за выпечку просфор. Белец и белица – монастырские послушник и послушница, не совершившие пострига. Жизнью скитов руководят старцы и старицы. Главная старица – большуха. Монастырским хозяйством ведают: в мужском монастыре – отец келарь, в женском – мать келарея. Что же касается казны, то ею в женской обители ведает казначея. Этот феминитив к казначей тоже давно исчез, однако такая женская должность имелась не только в монастырях, но и при дворе царицы, где ее исполняла одна из приближенных боярынь. “К царице Евдокии Лукьяновне… 5 вершков сукна… приняла казначея Домна Давыдова”.

Другие придворные женские должности, упоминаемые, например, писателем XVII века Григорием Котошихиным: постельница, судья, крайчая (или кравчая). Кравчий подавал блюда государю на царских пирах, а кравчая – государыне, на женских застольях на половине царицы. Ключница – тоже экономка, но светская, а не монастырская – прочно запечатлелась в словаре советского человека благодаря культовому фильму 1973 года “Иван Васильевич меняет профессию” по пьесе Михаила Булгакова (1934–1936): “Водку ключница делала?” Мужской вариант – ключник. Благодаря близости к хозяйству он мог иметь особые отношения с хозяйкой: “Ванька-ключник, злой разлучник, мужа разлучил с женой”.

То есть и в этой сфере называть женщин специальными словами, не такими, как мужчин, – исконно, скрепно и до определенного момента вообще единственно возможный вариант. Кроме разве что редкого случая использования существительного судья в значении придворной женской должности – то есть как слова общего рода. Обычно, конечно, это слово относилось к мужчинам, в том числе и много позже.


• Мелкий, но показательный момент: в отличие от некоторых других славянских языков, даже в самые феминитивные времена от слова судья в русском языке феминитива не было, язык пошел по другому пути: ситуативного изменения грамматического рода слова. А судейкой в XVII веке, между прочим, назывался выборный судья из крестьян в условиях земского самоуправления, и эта форма – уменьшительная и мужского рода.


В итоге представление, что женские профессиональные занятия возникли чуть ли не в XX веке, тоже оказывается мифом. Как и представление о том, что женщины и мужчины занимались радикально разными делами. Скорее наоборот, существование крупеников, кружевников, гороховников, квашенинников, кисельников и т. п. удивляет тем, что в ряде сфер такого разделения не было.

Перейдем к занятиям хоть и востребованным, но не очень легальным и даже гонимым.

Православная церковь неустанно преследовала странствующих актеров – скоморохов. Этих людей указы именуют глумцами, игрецами, глумотворцами. В этой сфере тоже есть феминитивы! Глумицы, плясицы. Судя по документам, женитьба на таких женщинах – мина замедленного действия. Если впоследствии супруг принимал на себя сан священнослужителя, его могли лишить сана за сам факт добрачных занятий супруги.

Как минимум не реже мужчин женщины зарабатывали гаданием и ворожбой – тут мало что изменилось, разве что слова экстрасенс в старину не было. Зато были гадательницы, баяльницы (от баять в значении ворожить) и ворожеи, они же ворожейки.

Воистину женское занятие – акушерство. В XVII веке соответствующая специалистка может называться просто бабой или бабкой, а может – приемной бабкой, повивальной бабкой. В любом случае ее работа не ограничивается принятием родов, она должна знать “болезни родильные и животные”, то есть быть специалистом-гинекологом.

При этом вообще-то лечба с православной точки зрения занятие сомнительное. Оно граничит с ворожбой: чары и лечбы. Именно в таком контексте в сборнике поучений для домашнего чтения “Измарагд”, то есть “Изумруд”, упоминается лечица: “Некие ж человецы, аще и мало болети лучится им, бога оставлеши и собирают волхвы, лечицы, наузы” (список XVI века рукописи XIV века). Лечица – женская пара к слову лечец, то есть врач. Науз, к слову, – талисман от злых духов.

Стоит привести и характеристики человека не по профессии, а по временному занятию, состоянию, поведению. В конце концов, быть автором или авторшей, комментатором или комментаторшей поста в соцсети – тоже временная характеристика человека.

Занятные феминитивы эпохи: благовестница (ср. благовестник), богомолица (ср. богомолец), богатодавицабогатодавец – то есть щедрый пожертвователь), бесчинницабесчинник), злодеицазлодеец – тот, кто деет, то есть делает, зло). Заложница или подложница – наложница, любовница. Врагоугодницей и еретицей называли польскую авантюристку Марину Мнишек.

Слова жилец и жилица – такие советские, словно из рассказов Михаила Зощенко и коммунального быта, в то время могут иметь, помимо привычного значения, ещё и значение житель (-ница): посацкая жилица Анна Тимофеева, старой жилец Степанко Иванов скорняк.

Сегодня у нас есть странноватая пара продавец и продавщица. Странноватая потому, что суффиксы у этих слов как бы от чужих пар, но отсутствующих. А вот в старорусском языке мы видим нормальную пару продавец – продавица.


• Как вы думаете, когда в русском языке появилось слово руководительница? Вотпрямщас, с наступлением новой эпохи? А может, году так в 1970-м? Ну или в 1870-м… Отнюдь. Этот феминитив присутствует в тексте 1670 года. Правда, относится не к реальной женщине: “Руководительница и помощница пресвятая Богородица”.


Короче говоря, с феминитивами в эту эпоху все обстоит просто отлично. Можно сказать, благословенное время видимости женщин. А как с остальным типа равноправия, возможности определять свою судьбу, равного участия в жизни государства?

Прямо скажем – не ахти. Собственно, как и у остальных жителей Московского государства.

Знатный ты боярин или крепостной крестьянин – обращаясь к вышестоящему, ты должен ритуально принижать себя с помощью специальных суффиксов: холопишко, кузнечишко, сотничишко, Ивашко, Васька и т. п. В случае чего тебя ждут дыба, разнообразные затейливые пытки и способы казни.

Женщины бесправны вдвойне. Боярские жены, сестры и дочери – даже больше, чем простые крестьянки и горожанки, потому что почти всю жизнь проводят в так называемом теремном заключении (автоматический редактор норовит исправить на “тюремное”).

Терем в эту эпоху – не антуражный сказочный домик и не сеть быстрого питания с блинами и варениками, а действительно домашняя тюрьма для женской половины семьи – что-то вроде моногамного гарема. У знатных девушек нет ни малейшего шанса увидеть будущего мужа раньше венчания.


• Наличие в языке специальных слов для обозначения людей женского пола никак не связано с общественным статусом этих людей.

Какие суффиксы носят в XVII веке?

А теперь к собственно словообразованию. Что можно извлечь из той суровой эпохи для нашей новой народной забавы?

Как видно из примеров, популярна модель на -ница, параллельная мужской модели на -ник: кисельница – кисельник, баяльница – баяльник, или образующая слова от основ на -тель: гадатель – гадательница. Продуктивна и модель на -щица, параллельная мужской модели на -щик: головщик – головщица, банщик – банщица.

Эти модели успешно дожили до наших дней: художница, писательница, закройщица. И продолжают работать, взять хоть субкультурные термины: анимешница – девушка, увлекающаяся японскими мультфильмами, яойщица – поклонница любительских произведений жанра яой. Или окказионализм забивательницы колов в кровососов (из текста о героинях триллеров с вампирами).

Причем для образования подобных слов по большому счету не важно, есть ли в реальности мужские варианты типа анимешник, яойщик, забиватель.


• Среди таких старинных названий специальностей обильны словообразовательные омонимы. Это когда одно и то же слово, например, крупеница или курятник, будильник или хранительница, обозначает то человека, то помещение, блюдо, приспособление… Впрочем, и в современном языке такое встречается, хоть и реже: счетчик, молочница.


Популярен в эту эпоху и древний суффикс -ица (он входит в суффиксы -ница, -щица и -чица), параллельный мужскому -ец: чернец – черница, лечец – лечица, богомолец – богомолица. Как правило, это образования от глаголов или прилагательных. В похожих парах жилица – жилец, кормилица – кормилец (от глаголов жить, кормить) выделяются суффиксы -лица/-лец, с приросшим старым суффиксом причастий -л-. То же в непарном родилица. В наше время -лица уже непродуктивен.

А -ица в XVII веке обслуживает и основы на -р: золотарь – золотарица (как царица), пономарь – пономарица, дохтур – дохтурица, мастерица.

Многие феминитивы на -ица: певица, красавица, мастерица, сохранились и вполне современны в XXI веке. Поэтому кажется, что и сам суффикс бодр и свеж, и в современных дискуссиях часто предлагают варианты типа авторица. На самом деле за рамками дискуссий, в естественной среде обитания такие новообразования пока не встречаются, по крайней мере, в литературном языке.

Впрочем, модель -ец/-ица, то есть образование феминитивов на -ица, парных к обозначениям деятеля на -ец, кое-какой потенциал сохранила, но об этом позже.

А уж что касается феминитивов наja, -ея, -ха, -иня, тут мы донашиваем последнее: игуменья – от игумен, болтунья – от болтун, гостья – от гость, ворожея, швея, пряха, сваха, монахиня. Другие, например жнея, ткаха, уже исчезли из языка.


• Совсем не осталось следов от старинного суффикса женскости -лья. Все феминитивы, скроенные по этому лекалу: ткалья, бралья, прялья, давно забыты. Свет на его происхождение проливает сохранившееся диалектное вралья. Герой рассказа поморского писателя Бориса Шергина “Митина любовь” (1947) говорит: “Соврала номер-то, вралья редкозубая!”


Поскольку нам известно литературное враль, ясно, что в основе загадочного -лья лежит суффикс деятеля -ль, сохранившийся и в слове коваль, кстати, в рассматриваемую эпоху имевшемся. Также в подписи под рисунком рукописи XVI века мы видим слово ораль – пахарь, от орати – пахать. Этот же суффикс – в менее известных каталь, строгаль и макаль[6]6
  Как объясняет Толковый словарь русского языка под редакцией Дмитрия Ушакова, это, соответственно, рабочий, который подвозит грузы, рабочий-строгальщик и рабочий макательного резинового производства.


[Закрыть]
от катать, строгать и макать. Да и хахаль сюда же. Ткаль “ткач” сохранилось в диалектах, а слов браль, пряль мы не знаем, и, судя по всему, феминитивы образованы напрямую от глаголов брать, прясть. Среди муженезависимых феминитивов и пряха, и большуха (старшая по обители или старшая женщина в большой крестьянской семье).

Конечно, всегда есть вероятность, что феминитив просто потерял свою пару, не зафиксированную в письменных документах. И все-таки в некоторых случаях сама семантика не оставляет места сомнениям. Например, ясно, что слово первородица – родящая впервые – образовано напрямую, без посредничества мужского слова.

Стоит отметить и такие непарные образования, как баяльница – ворожея, колдунья (ср. в Словаре Даля баяла общего рода и пара баюн и баюнья) и загребенница – чесальщица пряжи гребнем, и т. п.

В феминитиве келарея от келарь -ея выступает как самостоятельный суффикс женскости. Впоследствии мы увидим такой же феминитив от глагола писать в Словаре Даля: “Писея ж. мастерица чисто и бойко писать; охотница писать, сочинять”. Между прочим, Владимир Даль приводит в своем словаре (то есть в середине XIX века) и феминитив врачея, причем определяет такую деятельницу как “лекарка, т. е. врачевательница по навыку” – в отличие от врача, “ученого врачевателя, получившего на это разрешение”.

Помните, героя сказки Петра Ершова “Конек-Горбунок” (1834) пытаются обвинить в том, что он “басурманин, ворожей, чернокнижник и злодей”? Пары типа ворожей – ворожея, утраченное швей – швея (по Этимологическому словарю русского языка Макса Фасмера (1938–1950) “швея – форма ж. р. к др.–русск. шьвѣи м. р., – суф. производному (суф. -ѣи) от шити”) и даже казначей – казначея, где казначей – из тюркского казначы, заимствованного отдельно от казна, истолкованного на русский лад как слово на -ей, делают прозрачным происхождение суффикса женскости -ея: это просто суффикс -ей, который рождал и отглагольные обозначения деятеля: ворожей, и отглагольные же обозначения деятельниц: ворожея, писея, а затем и феминитивы от существительных мужского рода: врачея, келарея. А вот ищея в значении истец (от искать), судя по словарям, имело не женский род, а общий и относилось в основном к мужчинам: “Ищея Изосимина манастыря старец Фегнаст”.

Интересно, что с помощью того же -ея образовывались и названия неодушевленных предметов как самостоятельные отглагольные образования: толчея – ударная мельница, верея – ось вращательного движения, столб, на который навешивается створка ворот. Естественно, эти слова принципиально непарные. Даль включил в свой словарь в качестве псковского слово гребея – ручная кисть с пальцами. Короче, в любом случае отглагольное -ея – это та, которая толчет/вертит/гребет/жнет/ворожит/шьет. Будь то женщина или орудие труда.


• Столь популярный сегодня суффикс -ка в XVII веке в феминитивах встречается не так часто, и то в таких, которые указывают не на занятия, а на веру, место, национальность и т. п.


Вот примеры: иноземка, полонянка, христианка, исполинка, мирянка.Женился… на руске на полонянке на псковке на вдове Марье”; “Иноземка Анна Самойлова дочь”. Примерно тогда же появляется этноним жидовка (1651) – пара к жидовин взамен старого жидовыня (XV век). В XVII веке зафиксирован феминитив мирянка к мирянин – тоже, в общем, обозначение по месту жительства, в миру.


• А существительные от словосочетаний, как и сейчас, прекрасно образуются на -ка: московка (то же, что московская деньга), новгородка (то же, что новгородская деньга). И уменьшительные: книжка.


Марину Мнишек именуют воровка Маринка, “…в царской вотчине в Астрахани был вор Ивашко Зарутцкой и воровка Маринка с сыном” (1617), но здесь мы видим рожденный на базе -ка и -ов ещё один новый суффикс, с которым подробнее познакомимся в следующей главе. Он же просматривается в слове, существование которого ещё в XVI веке запечатлел русско-верхненемецкий словарь-разговорник Словарь Шрове: smortdoffka, то есть смердовка, от смерд – крестьянин (м.б., смёрдовка, с уд. на 1-м слоге). В слове смердович – сын смерда, зафиксированном ещё в XV веке, -ов – из суффикса притяжательных прилагательных. Возможно, и в феминитиве он того же происхождения.


• Суффикс -ыня (в древности -ыни) можно встретить в феминитивах жен: княгиня (княгыни, княгыня) – жена или вдова князя (в источниках с X века), боярыня – жена боярина (с XIII века, откуда барыня с XVIII века); в этнонимах болгарыня, жидовыня; в словах рабыня, инокиня, монахиня, богиня; наконец, в названии самки животного – гусыня. “И” вместо “ы” в словах княгиня, инокиня, монахиня и богиня появилось позднее, в результате общеязыкового перехода звука “ы” в “и” после согласных “г”, “к”, “х”.


Подробнее о суффиксах – во второй части книги, а сейчас пора перевернуть страницу с московской эпохой.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации