Текст книги "Диктатура Евы"

– Прошу меня простить. Но если мы оба будем свободными, я смею надеяться на вашу благосклонность?

Ева смотрела на мужчину и впервые не знала, что ответить. Маркиз ей нравился, и, будь они на Земле, она бы с удовольствием закрутила с ним роман, но рассматривать его в качестве мужа? Скрытный интриган, преследующий непонятные цели. В благотворительность и любовь Ева давно не верила… Но и во врагах такого иметь не хотелось бы…

– Пока я планирую сохранить свой брак, – ответила она расплывчато и отвернулась к окну, чтобы Йерк ничего не понял по ее глазам.

За окном разгорался день, по небу плыли куцые облака, задевая вершины гор, где-то там было море. Хотелось пройти по кромке прибоя босиком, вдохнуть соленый воздух. Море Ева любила всегда…

– Благодаря Шатари все зашло слишком далеко. – Маркиз продолжил прерванный разговор. Ева смотрела в окно, а он не пытался подойти ближе или встать рядом. – Она вовремя подсуетилась, и трипта уцепится за это всеми руками. Хотелось бы мне знать, кто ее надоумил?..

– Тот, кто сливает информацию на сторону.

– Возможно… А может быть, ваш триптон?

– Шатари сказала, что вы хотели от меня избавиться.

С морем придется подождать. Ева резко повернулась к маркизу.

– Это ложь, – глядя ей в глаза, твердо заявил мужчина. – Вместе с вами мы теряем «Одинокого великана». Шатари об этом не знала, да и вообще, что крепость – часть вашего приданого, знают немногие.

– Что такого ценного в этой крепости? – прямо спросила Ева.

То, что здесь таможня, слишком мало, чтобы за нее так держаться. Должно быть еще что-то, ради чего проливается кровь, ради чего плетутся интриги и жрецы готовы пойти против короля. Ева подошла к стене у двери, она не сразу заметила карту в золоченой рамке. Судя по укрупненному масштабу, это была карта местности вокруг «Великана». Городок Граничи был изображен в виде трех домиков, находился он в паре сантиметров от статуи воина, олицетворяющей крепость. Воин стоял широко расставив ноги по обе стороны от тонкой полосы, символизирующей дорогу. Дальше дорога шла через узкий проход между горами и заканчивалась волнистым квадратом, рядом с которым был изображен корабль под парусами.

– Что здесь находится? – Ева ткнула пальцем в квадрат.

– Небольшой порт трех королевств. – Йерк посмотрел на карту. – Нейтральная территория. Причал, склады и пара таверн. Даже не деревня, перевалочная база.

– И все товары идут через «Великана»?

– Часть, – нехотя ответил маркиз. – Остальные поднимают по реке.

Он медленно провел пальцем вдоль извилистой голубой ленты.

– Так что ценного в крепости? – повторила Ева вопрос.

– Мы прикрываем границу со стороны моря.

Ева скептически хмыкнула, но промолчала. Придется узнавать все самой, прежде чем отдавать такой лакомый кусочек кому бы то ни было.

– Что будем делать с сейфом? Сбросим в окно? Или топор?

Маркиз искренне расхохотался, найдя слова герцогини очень смешными.

– Он заговорен. Боюсь, его можно только сжечь при помощи огненного таля. Но тогда сгорит и все содержимое. На первое время я пришлю вам деньги, а там, надеюсь, и Вейн вернется.

– Когда ты уходишь?

– Через час.

– Спустимся в темницу? Я хочу задать любовнице супруга моего недорогого пару вопросов.

– Не думаю, что это хорошая идея, шата Ева. – Маркиз качнул головой. – С ней будут разговаривать в ордене. И не стоит настаивать, – предупредил он следующий вопрос. – Это может быть небезопасно. Сделаем вид, что вы просто выгнали любовницу мужа, иначе она до столицы не доедет.

Ева медленно кивнула, хотя внутри нее все бунтовало против этого решения. Но она не была глупой девчонкой и прекрасно понимала, что в этой ситуации с ней считаться не станут. Да и не была она уверена, что маркиз с нею полностью искренен, а раз так…

– Пообедаешь со мной?

– Боюсь, на это уже нет времени.

– Что же, была рада повидаться, – кивнула Ева.

Ей о многом нужно было подумать… И желательно в тишине и одиночестве.

– Я зайду перед отбытием.

Маркиз ушел, а Ева еще раз обошла кабинет, рассматривая мебель и шкафы с книгами, заглянула в полки и ниши, отодвинула картины, статуэтку Хозяина, подставку для ручек, но не нашла ничего интересного. В дверь постучали, и на пороге появился помощник казначея со стопкой толстых тетрадей, а следом за ним Гленна с подносом и поджатыми в недовольной гримасе губами.

– Ваша светлость, – явно подражая кому-то, с порога заявила она, отодвигая бедром мастера Шонни в сторону. – Мэтр Буш велел вас накормить, пока вы в голодный обморок не рухнули! Где это видано, голодать полдня, да еще после смертельного недуга? И хоть кричите, а не уйду, покамест все не скушаете! Вот! И мэтр Влас тоже велел вам кушать по часам, хочь вы на него и сердитесь. Его сиятельство маркиз сказали, что заберут и мастера лекаря, и Рослану с собой, – громким шепотом сообщила она, моментально выходя из роли грозной дуэньи. – Сказали, что они под подозрением в вашем отравлении. О как!

Гленна с грохотом поставила поднос на стол, а потом грозно нахмурилась, чем вызвала у Евы умиление. И пусть для этого времени и места горничная вела себя, возможно, слишком вызывающе, но Ева непроизвольно улыбнулась. Приятна же такая забота, черт побери!

Глава 9
Как пополнить словарный запас

Вейн

Ему опять снилась проклятая свадьба. Она всегда снилась к неприятностям. Тяжелый аромат благовоний, немногочисленные придворные, любопытные, сочувствующие и злорадные взгляды. Дрожащая невеста в платье, которое казалось огромным. Запах паники и страха, бьющий в нос. Злорадная улыбочка короля и довольная, торжествующая – королевы. Внимательный сочувствующий взгляд Йерка, спокойный и доброжелательный – Марлина. Во сне все было так отчетливо и подробно, что первое время он не мог различить, где сон, а где реальность. Даже воспоминания приходили те же самые, что на свадьбе. Вспомнился разговор с магистром, когда Вейн от злости едва не спалил кабинет главы ордена. Тогда Марлин сказал странную фразу: «Я могу запретить этот брак своему первому паладину, но не стану. Придет время, и ты поблагодаришь меня за это».

Он ему не поверил тогда, не верил и сейчас.

Спальня, худенькое, пока еще не сформировавшееся тело в полупрозрачной сорочке, должной возбудить его мужскую суть, обкусанные губы, дрожащие тонкие пальцы, заплаканные глаза.

Вейн усилием воли вынырнул из сна. Не хотел вспоминать, что случилось дальше… Ребенок! Всего два дня назад ее привезли во дворец из обители, перепуганную, растерянную, с головой, забитой молитвами. Она мечтала стать одной из сестер, а получила мужа старше ее на пятнадцать лет, мужа, которому она совершенно не нужна, точно так же, как не был нужен ей он. Тогда он ушел и провел ночь в объятиях любовницы, пытаясь изгнать злость на короля, на игры королевы, на Марлина… Им нужна была крепость и то, что хранится в ее подземельях. Он знал об этом и понимал, что девчонка – всего лишь разменная монета в игре. Ключ к могуществу или к бездарной кончине…

Ева умоляла дать ей три года, чтобы свыкнуться с мыслью о наследнике… А после его рождения отпустить в обитель. Вейн поклялся, что не станет препятствовать. И даже во сне ему не пришла мысль спросить, почему именно три года? Что это изменит?

И теперь она мертва. Ровно через три года после их свадьбы.

Он открыл глаза и уставился в потолок. На душе было муторно, а в голове звучал голос проклятой королевы: «Моя смерть лишит вас всего». Он присутствовал на казни и помнил злорадное торжество в глазах этой невероятной женщины. Его жена умерла по ее приказу, теперь он осознавал это четко. Со смертью Евы и его пленом крепость опять становилась камнем преткновения между тремя королевствами и лакомым кусочком для пиратов. Сейчас, когда страна только начинает восстанавливаться после короткой, но кровопролитной внутренней войны, есть очень высокая вероятность конфликта внешнего, который юный король вряд ли сможет выиграть.

Вейн сел и потер затылок. Рана давно затянулась, но небольшой шрам на затылке остался как напоминание о предательстве. Бой в крепости почти прекратился, и призванные им тали теснили противника, еще немного – и все закончится. За его спиной стояли защитники крепости, те, кто еще мог стоять на ногах и держать оружие, те, кому он доверял… Именно в этот момент и прилетел удар сзади по голове. Очнулся Вейн уже на пиратском флагмане. Предатель в крепости, это тот, к кому он спокойно поворачивался спиной. И он до сих пор там, потому что адмирал слишком быстро получает новости…

Тонкий браслет на запястье блокировал силу, но не мешал провести старинный запрещенный ритуал. Мало кто из современных носителей древней крови знал о нем, а ведь раньше именно так призывали талей – принося жертву. Потом этот метод посчитали бесчеловечным и запретили, а тех, кто его практиковал, уничтожили, слишком большую силу и власть получал призываемый таль. Духи стихий очень любили высвобождающуюся со смертью энергию жизни. Чем медленнее умирала жертва, тем больше сил доставалось духу, тем разрушительнее и мощнее была его связь с заклинателем. Человек и дух сливались воедино, опьяненные властью над стихией, и часто человек в эйфории не замечал, как таль завладевал его телом и душой…

Рисовать круг призыва пришлось вином, а вот напитывать его и замыкать – кровью жертвы. Не ожидавший такой подлости от пленника адмирал пропустил мощный удар бутылкой по голове и очнулся уже в кругу, распятый между пятью символами стихий, с вскрытыми запястьями и под тихий речитатив слов призыва.

– Вейн, я убью вас.

– Если выживете, адмирал.

Вейн повернул голову, и пират увидел абсолютно черные провалы глаз. Ни зрачков, ни белков, только голодная злая бездна.

– Вы одержимы.

– О нет! – Вейн ощерил зубы в ухмылке. – Это чистая древняя кровь, адмирал. Думаю, такого вы больше никогда не увидите.

Он сжал кулак, и последнее, что разглядел принесенный в жертву человек, это тонкий клинок, летящий ему в сердце.

Самое сложное в запрещенных ритуалах – это не перелить сил. Вейн не хотел убивать своего пленителя, потому что сбежать ему это не поможет, да и достойный противник не заслужил такой смерти.

– Диего Дрейк, – прошелестел потусторонний голос, и в круг призыва упал таль воздуха. Сгусток зеленого тумана. Стремительный, постоянно меняющий очертания, наполненный силой. Смертоносный и непредсказуемый. Несколько секунд он не мог решить, какой вид принять, но наконец определился и плавно перетек в огромную хищную птицу. – Ты хотел знать его имя, заклинатель.

Вейн быстро разрезал ладонь и брызнул на таля своей кровью, произнеся при этом слова забытого древнего языка, на котором говорили чернокнижники и первые заклинатели.

– Не волнуйся, человек. – Птица склонила голову и вылупилась на Вейна красными глазами. – Я принял твою жертву и исполню твое желание. Одно.

– Два. Если рассчитываешь еще сюда вернуться.

Дух стихии промолчал, но порезы на руках Диего Дрейка закрылись. Вейн кивнул и профессионально перевязал запястья врага, а потом выдернул клинок из его груди.

– Хороший удар, человек. – Таль уже перелетел на стол и наблюдал за действиями Вейна издали. – В пальце от сердца. Ему повезло, что ты опытен и умел.

– Мне нужно найти душу жены.

– Покажи.

Вейн снял с пальца обручальное кольцо и бросил его талю, а спустя мгновение в комнате никого не было.

Пока призрачная птица летала в поиске души, Вейн успел перевернуть жертву на спину, обыскать его и допить вино. Ритуал забирал все силы, и командор знал, что утром не встанет с кровати. Можно было подпитаться от таля, пустив его в собственное тело, но Вейн не был уверен, что у него получится потом изгнать квартиранта, а может, и не захочется.

В библиотеке ордена хранились записи одержимых, тех, кто добровольно делил тело с сильными духами Изнанки, и мало кто из них хотел вернуться к прежнему существованию. Сила, власть, сакральные знания, притягательность для противоположного пола – все это делало подселение таля очень заманчивым. И конечно, каждый заклинатель считал, что сможет управлять духом… и каждый ошибался…

Через несколько лет таль полностью поглощал человеческую душу и становился ненасытным, ему требовалось все больше и больше жертв. Вейн видел, во что превращались одержимые, и рисковать не собирался. Лучше по старинке через боль и кровь, чем стать призраком в собственном теле.

– Чтоб вас кракен сожрал, – простонал Диего и попытался сесть, но не смог, незримые оковы не пустили. – Придешь с важными новостями, а попадешь на жертвенный алтарь. И вы после этого называете себя пленником?

Вейн, заложив руки за спину, с усмешкой смотрел на лежащего мужчину. Не будь он уверен, что пираты ему не подчинятся, с удовольствием поменялся бы сейчас с ним местами, и тогда адмирал был бы у него в заложниках. Но одному справиться с морскими волками, когда на тебе ограничительный браслет, почти нереально. Ему нечего им предложить взамен своей свободы. Деньги? Деньги они и так получат…

– И что за новости вы мне несли?

– Ваш брат в крепости, и завтра он получит письмо с условиями выкупа. Надеюсь, мы скоро расстанемся, чтобы в следующий раз встретиться на поле боя.

– Дон Диего Дрейк, адмирал вольной морской эскадры. – Вейн с удовлетворением увидел мелькнувшее в глазах мужчины недовольство. – Простите, адмирал, но для вас будет лучше пока не приходить в себя. Если вы, конечно, не хотите сообщить имя своего человека в крепости.

– Вы уже один раз меня убили. – Диего прикрыл глаза.

– Поверьте, если бы я хотел вас убить и скормить талю, вы были бы мертвы.

– И кто вы после этого, командор? – не открывая глаз, спросил адмирал.

– Ваш лучший враг.

Вейн наклонился и коротким четким ударом в висок отправил Диего во тьму, но не заметил, как погасил одну из свечей…

– Дерьмо!

Захотелось рискнуть, сорвать бинты с запястий жертвы, вновь вскрыть вены, залить круг призыва свежей кровью и призвать сильного злобного таля огня. Сжечь здесь все! Превратить дерево в пепел, расплавить металл, слушать крики жертв и кормить, кормить таля новыми душами. О, это было так заманчиво, что Вейну пришлось сжать зубы, чтобы не застонать от нахлынувшего желания разрушения. Он мог стать всесильным, сравниться с богами, отомстить и наказать. И никто из ныне живущих не встанет у него на пути!

– Показать смертным всю ярость древней крови, заставить преклонить колени! – Он с силой сжал клинок. Резкая боль отрезвила. Вейн вздрогнул и встряхнул отросшими волосами. – Это не я, – пробормотал он и отошел от круга, тяжело дыша и ощущая, как по спине стекает холодный пот. – Господин Кошмаров, Смертей и Путей, удержи от слабости, дай сил противостоять.

Вейн упал на колени и закрыл лицо ладонями. Он редко молился, но сейчас и здесь, в каюте пиратского флагмана, командору ордена и сильнейшему заклинателю королевства было по-настоящему страшно. Страшно, что он не справится с соблазном, не сможет отразить такое количество темной энергии, спиралью закручивающейся над грудью Диего. Под веками нестерпимо ярко вспыхнуло, словно огромный таль взмахнул огненными крыльями. Запахло пожарищем, пламя свечей затрепетало, грозя погаснуть, в круг призыва пытался прорваться кто-то сильный. Вейна отбросило назад, воздух стал вязким, послышался тихий противный писк, ему вторил низкий голос, он ввинчивался прямо в уши, вызывая острую нестерпимую боль. Но боль не пугала Вейна, он умел принимать ее с благодарностью, его пугало другое.

– Пусти меня, ш-шеловек. Пусти… Открой проход… Я помогу… Спасу… Дам силы…

В свое время Вейн изучал архивы и знал не хуже рвущегося в этот мир таля, что тот не уйдет и не изменится. Когда он добьет Диего, то примется за остальных, сперва пообещает помощь, потом пообещает покорность, а затем просто займет место Вейна. Даст надежду и обманет. Слишком силен… Слишком опасен…

– Прочь!

Подняться на ноги не получилось, поэтому Вейн пополз, дрожащими руками зажег потухшую свечу, произнес несколько слов на древнем проклятом языке, восстанавливая ритуальный круг, и рухнул рядом, ошеломленный наступившей тишиной.

– Никогда больше не буду этого делать.

И все! Все оказалось зря! Он чувствовал, что душа Евы рядом, что она легко откликнулась на призыв и пришла следом за талем воздуха. Да только на этом все и закончилось. Он не смог ее увидеть, не смог заставить отвечать, не смог ничего узнать! Эта дрянная девчонка даже после смерти портила ему жизнь! И когда он почувствовал, что практически не контролирует призванного таля, он отпустил ее… Отпустил, ощущая опустошение, злость и какую-то детскую иррациональную обиду… Столько трудов и зря! Он не узнал, зачем она это сделала! Кто ее подтолкнул к смерти? Кому мстить? И надо ли?..

Еще не затихло его «Отпускаю», как из разлитой на полу крови стали появляться буквы: «Я живая, а ты мудак».

– Мудак?

Вейн резко повернулся к талю, но тот с громким хлопком исчез, растворившись зеленым туманом, и лишь эхо донесло невнятные слова:

– Она жива. Моя добыча. А ты глупец, человек…

– Кольцо! – прорычал Вейн. – На ней не было кольца, поэтому я ее не чувствовал.

Усталость накатила моментально, выжрав последние крохи энергии. Сил хватило только на то, чтобы вытащить Диего из круга, уложить на кровать и самому рухнуть рядом. Даже сапоги стянуть уже не получилось. И все зря! Уставший, вымотанный и удивленный Вейн закрыл глаза. Он знал, что таль передал слова Евы точно, но именно это вызывало недоумение.

– Мудак? Она сказала, что я мудак? А кто такой мудак, собственно?

Слово он вроде когда-то слышал, а может, и нет… И вроде бы оно обозначало большое мужское достоинство… Или он что-то путает?

– Подлец, – ответил тихо Диего. – Подлец, доставляющий окружающим много неприятностей. И я согласен с этим определением, командор. Но сегодня у меня нет сил набить вам морду.

– Завтра, – пробормотал Вейн. – Все завтра.

Откуда скромная тихая Ева знает такие слова? И откуда у нее решимость высказать их ему, своему мужу? Что-то здесь не так…

Но додумать Вейн не успел, через минуту он спал, и ему ничего не снилось.

Ева стояла у окна и со злорадством наблюдала, как маркиз Йерк Ридверт подсаживает на лошадь Шатари. В крепости, оказывается, была всего одна карета, а ехать со служанкой в телеге баронесса отказалась. Что же, поедет теперь, сидя перед лекарем, потому что маркиз заявил, что «его Боливар не вынесет двоих». Йерк оглянулся, безошибочно нашел взглядом окно, у которого стояла Ева, и поднял руку в прощальном жесте, она взмахнула в ответ и отвернулась, успев заметить, как перекосило от ненависти красивое лицо баронессы.

– А была бы умная, могла бы еще долго доить лоха герцога, – усмехнулась Ева, садясь за стол.

Йерк уехал, оставив Еве пятерку телохранителей, мешочек с золотом, наставления и чувство тревоги, взамен он увез лишних людей и письма Марлину и королю. В них Ева благодарила за моральную поддержку, намекая, что не откажется от поддержки материальной и физической. «Брата» заверила, что с герцогом у них полное взаимопонимание, и она не хочет другого мужа, что этого будет ждать, сколько бы ни пришлось. А пока дорогой супруг страдает за короля и отечество, она приложит все усилия, чтобы оправдать, не подвести и приумножить! А магистру намекнула, что при встрече сообщит ему нечто удивительное и потрясающее…

Ева вздохнула и раскрыла очередную бухгалтерскую книгу. Если верить записям, деньги у герцога были. Два раза в год поступал доход в виде налогов из герцогства – подушный и торговый, отдельной графой шли «таможенные» сборы, один раз поступила крупная сумма с пометкой «королевский заказ», но чаще всего деньги приходили из ордена… Раз в месяц разными суммами и довольно значительными. Тщательно изучив расходную часть, Ева смогла вычислить для себя примерную стоимость местного золота. За один золотой можно было жить дней пятнадцать… Не шиковать, но и умереть с голоду бы не получилось. Одна золотая монета равнялась десяти серебряным, одна серебряная – сотне медных монеток. Самое дешевое, что ей удалось найти, это стоимость стога соломы. Он стоит три медяка. Монеты только назывались золотыми и серебряными, отливались они из какого-то металла, но сверху покрывались тонким слоем серебра или позолоты. Выпускало их Королевское казначейство, оно же хранило запасы золота по весу выпущенных монет.

– Может, изобрести бумажные деньги?

Ева потерла глаза. За окном смеркалось, воздух становился холоднее, зато сильнее пахли белые цветы, распустившиеся на кустах вдоль террасы. Герцогиню никто не отвлекал, но не потому, что не хотел, а потому что у двери стояли два грозных амбала – бородатых и вооруженных до зубов. Юный мастер Шонни едва чувств не лишился, когда принес очередную стопку книг, а его обыскали с ног до головы, да еще заставили разуться и сапоги вытряхнуть. Ева в процесс не вмешивалась, решив, что собственная жизнь ей дороже неудобства малознакомых людей. А то, что Шонни до этого раза три прибегал с документами и его никто не задерживал, не в счет! Тогда еще пятерка ветеранов не имела приказа охранять очень дорогую герцогиню ценой своей жизни.

Когда Ева поняла, что уже не видит цифр, а в голове вместо мозга – вата, она встала из-за стола. Потянулась, прислушиваясь. За окном стрекотали сверчки, переругивались мужские голоса, откуда-то доносился визгливый смех и тихое пение. Горы отражали звуки, и понять, в какой стороне находятся люди, было сложно. Ева закрыла окно и направилась к выходу.

– Мастер Буш?

Секретарь читал, сидя на полу по-турецки и опираясь спиной на стену.

– Вы закончили, ваша светлость? – Он поднял голову и чуть заметно улыбнулся. – Не хотел вам мешать, но прибыл гонец с письмом для его сиятельства маркиза. Правда…

Он поднялся одним слитным гибким движением.

– И?.. – нахмурилась Ева, непроизвольно отступая на шаг.

Интересно, как давно прибыл гонец?

– Прошу. – Секретарь протянул ей конверт, скрепленный сургучной печатью. – Маркиз уже далеко, возможно, вам захочется ознакомиться с посланием и только потом решить, стоит ли оно того, чтобы посылать гонца за его сиятельством.

– От кого оно?

– Подписи нет, а у посланника отрезан язык.

Ева с подозрением уставилась на конверт, но брать его не спешила. Она выросла во времена информационных войн и террористических актов и помнила, какие неприятности могут таить конверты от незнакомцев. Например, сибирскую язву!

– Прочти, – приказала коротко, внимательно следя за лицом мужчины.

Буш пожал плечами, сломал печать и с тихим шелестом вскрыл конверт. К счастью, из него ничего не посыпалось и не вылетело, кроме тонкого, сложенного пополам листка бумаги. Секретарь быстро пробежал по нему глазами и удивленно приподнял брови.

– Это шифр, но у меня есть ключ. Присядьте, шата Ева, это займет немного времени.

Через десять минут он подал Еве лист бумаги, на котором была написана цифра в три тысячи золотых и небольшая приписка: «Мой человек проведет вас к месту встречи».

– И что это? – не поняла она.

– Цена жизни вашего супруга, шата Ева, – задумчиво рассматривая ее, ответил Буш. – Всего лишь три тысячи золотых.

– Это же золотой запас небольшой страны! – ахнула девушка.

– Ну что вы, это всего лишь годовой бюджет герцогства Ридверт, – снисходительно пояснил секретарь и тут же добавил: – До войны.

В семейное гнездышко Еву проводила Гленна, которая ждала за дверью. Времени горничная не теряла, она вовсю флиртовала с дежурившими у двери воинами. Ева же настолько устала, что даже думать было больно, болели глаза и спина. В голове роились цифры: стоимость фуража, зерна, мяса, содержание воинов, слуг, животных… Дрова, заготовки, кухня… мечи, амулеты, пики, топоры, шпаги… Все перемешалось, и только одна мысль зудела громче всех остальных: беременна Шатари или нет? На этот вопрос маркиз ответил нервным дерганием кадыка и невнятным проклятием, а с лекарем пообщаться не удалось.

– Вот, значит, как тут у вас богато! – Гленна распахнула перед хозяйкой двойные двери и отошла в сторону. – Я после прошлой жилицы проверила и все-все перемыла.

Ева огляделась. Многочисленные свечи, цветы в низких вазах, ковры, подушки, ткани… Все это напоминало восточные гаремы. Из общего холла, заставленного мягкой мебелью, вели две двери.

– Спальня его светлости шата Вейна налево, а ваша направо, – с придыханием сообщила Гленна. – Там тоже все-все убрано!

Небольшая уютная кровать под темно-сиреневым балдахином, в тон ему тяжелые шторы на узком окне, темно-красный однотонный ковер на полу, столик с зеркалом, полукруглое кресло, длинный шкаф вдоль одной из стен. За ним узкая дверь.

– Здесь ванная! Настоящая! – Гленна от восторга даже кулачки к груди прижала.

Любопытство победило усталость, и Ева заглянула за узкую дверь.

– Ого!

Любовница жила определенно лучше жены, так что счет к герцогу пополнился еще одним пунктиком. Глубокая медная ванна на львиных лапах стояла посреди довольно большого помещения, от открытого окна ее отгораживала деревянная ширма, вторая ширма, чуть ниже, огораживала приютившийся в углу аналог унитаза. Ева подошла, откинула крышку и заглянула внутрь.

– Ого, здесь, оказывается, знают, что такое канализация.

– Только в господских покоях такое, – шепотом сообщила из-за спины горничная. – Хозяин, говорят, сам талей заговаривал.

– Здесь есть тали?

– Ага! Воды и воздуха. Один воду греет и подает, а второй воздух чистым держит и грязь убирает.

– А ты их когда-нибудь видела?

– Так как бой шел, они же летали… Ох, страшенные-то! Но я одним глазком, а потом всем велели в подвалы спуститься.

– Какие они?

Гленна посмотрела на Еву с подозрением, но все же ответила:

– Ежели разумные, так форму могут и человеческую принять, а ежели мелкие, как здеся, то просто облачка. Но наш шат – очень сильный заклинатель, он призвал огромных, как деревья. Просто огонь… летающий огонь. Жуть! Я вот думаю, что трипта-то, может, права, что осуждает призывы. Это же сколько вреда можно наделать… А ну как заклинатель не справится?

– Так и польза от них немалая, – Ева кивнула на ванну.

– Ага, и шат Вейн так говорил, мол, не тали – зло, а люди, которые им приказывают!

Ева отказалась от купания, хотя по глазам горничной видела, как той невтерпеж испытать волшебную ванну, но сил на это не было. Ева просто боялась, что заснет в теплой воде, а еще следовало подумать над предложением пиратов… Выкупа́ть мужа или нам и без него хорошо?

Казалось, дотронься до подушки – и сразу же провалишься в сон, но возбужденная нервная система никак не хотела успокаиваться. Ева постоянно прокручивала в голове диалоги, вспоминала взгляды, слова, жесты… А еще непривычная перина, высокая и слишком мягкая подушка, теплое одеяло… Все мешало расслабиться. Вот, казалось бы, тело другое, привычки у него другие, а мягкая перина раздражает! Почему так?

Она легла на бок и, подперев щеку рукой, задумалась. Догонять маркиза и вручать ему письмо Ева не собиралась. И причина была до банального простой: она не хотела видеть в крепости герцога Вейна. Он никак не вписывался в планы. Хватило короткого знакомства во сне, чтобы понять: герцог ни во что не ставил супругу и при первой же возможности заделает ей ребенка и сошлет подальше, чтобы под ногами не путалась. А Еве пока нечего было ему противопоставить. А значит, нужно выиграть время и стать значимой фигурой на этой доске. Из пешек прорваться в королевы… Но! Как всегда, было одно жирное и неприятное но – следующий муж. Шанс, что Ева выберет его сама, был, но не очень высокий. Для этого нужно лично встретиться с Марлином, и не факт, что предполагаемый шантаж сработает. А значит, что?

– А значит, нужно сделать этот брак законным, а возвращение супруга – нереальным или хотя бы нескорым. Ведь пока он в плену, я замужем? Можно, конечно, попробовать договориться… Потом… Если он сам захочет…

Но договариваться на ее условиях, а для этого опять же нужно стать фигурой, с которой будут вынуждены считаться. И как это сделать, Ева пока не представляла. За последние сутки ей показалось, что в новом мире даже титул принцессы ничего не дает, если принцесса не стоит за спиной важного мужика.

Она все же встала. Прошла босиком к окну, распахнула створки и вдохнула чистый прохладный воздух. Напротив, среди белоснежных кустов, мелькнул знакомый зеленый силуэт. Ева напряглась. Таль? Или показалось? Она всматривалась в темноту до боли в глазах, но больше ничего не видела.

– Показалось, – вздохнула с легким разочарованием и на всякий случай ущипнула себя за руку. Вдруг опять сон? – А жаль. Что-то нет у меня пиетета пред страшными и ужасными талями, я бы, наоборот, пообщалась. Хотя, может, и зря…

Ева поежилась, вспомнив рассказы горничной, плотно закрыла окно и на всякий случай тихонько пробормотала:

– Если с добром, то заходи в гости.