Текст книги "Домработница царя Давида"

Глава 8

Царь Давид сердился. Аня уже знала, что все эти крики и угрозы, сверкание глазами и размахивание руками, которых она так боялась в первые дни, совершенно ничего не значат. А вот когда царь Давид становился тихим – это был верный признак того, что он сердится.

Сейчас царь Давид был очень тихим. С чего бы это? Кажется, Аня всё сделала правильно. Даже припарковалась с первой попытки. И практически – безупречно. Даже о ручном тормозе не забыла. Хотя ручной тормоз, конечно, с такого расстояния да ещё через тонированные стёкла, он видеть не может. Ну, мог бы подойти и проверить!

Аня вылезла из машины, обошла её кругом, ревниво сравнивая с теми, которые стояли рядом, и решила, что машину царя Давида она поставила ничуть не хуже. И даже лучше некоторых. Например, вон та красненькая вообще наискосок стоит, почти касаясь багажником вон той беленькой… Аня до сих пор почти не различала марки машин.

Царь Давид сунул телефон в карман, шагнул с тротуара и пошёл к ней, заметно прихрамывая. У, да там действительно что-то серьёзное. Наверное, опять Васька что-то натворил.

– Не надо было его отпускать, – с досадой сказала Аня подошедшему царю Давиду. – Был бы на виду – всем бы спокойнее… Учиться и у нас можно. Давно бы уже выучился, а то двадцать пять лет – и ещё никакого образования!

– Да нет, одно-то у него уже есть, юридический он два года назад закончил… – хмуро начал царь Давид. Запнулся на полуслове, посверлил Аню глазами и подозрительно спросил: – Слушай, откуда знаешь, о чём я думаю?

– Сердитесь, – объяснила Аня. – Я ни одной ошибки не сделала, значит – не на меня. Но вы даже почти и не смотрели, как я паркуюсь, вы в это время по телефону говорили. А после разговора уже рассердились. Я знаю только одного человека, из-за которого вы можете так рассердиться… если он что-то натворит. Значит – натворил. Логично?

– Логично, – согласился царь Давид и тяжело вздохнул. – Ай, как мне хочется его выпороть, ай-я-яй… Учиться бросил. Сказал: надоела мне ваша Англия. Приезжает скоро. Девочка, ты хочешь ещё покататься? Нет? Ну, тогда поехали домой. Посидим, поговорим. Я тебе что-нибудь расскажу, ты мне что-нибудь расскажешь – и всё будет хорошо. Только я за руль сяду, мне успокоиться надо.

Аня с облегчением угукнула и полезла на место пассажира. Она за рулём до сих пор чувствовала себя неуютно и вообще не понимала, как можно успокаиваться, ведя машину. Тем более – так, как обычно водил её царь Давид. Правда, Руслан говорил, что царь Давид водит безупречно. Может быть, и безупречно, что она в этом понимает… Но зачем так быстро? На пожар, что ли, торопится?

Царь Давид угадал её мысли – он часто её мысли угадывал, – сбросил скорость, примирительно сказал:

– Я потихоньку поеду. Нам торопиться некуда, не на пожар едем, да? А может, всё-таки останемся, здесь пообедаем?

Аня оглянулась на ресторан, возле которого она показывала царю Давиду чудеса своего водительского мастерства, представила, какие цифры нарисованы в меню напротив даже самых простых блюд, и обиженно поинтересовалась:

– А тогда зачем я обед готовила? Целый час!

– Резонно, – согласился царь Давид. – К тому же, я тебе помогал. Это тоже аргумент.

– Ага, аргумент, – пробормотала Аня. – Особенно аргумент для введения штрафных санкций.

Царь Давид наконец-то улыбнулся. Анины опасения насчёт возможного понижения зарплаты его всегда искренне смешили, и Аня время от времени сознательно пользовалась этим, чтобы вернуть ему хорошее настроение. Хотя у царя Давида почти всегда было хорошее настроение. Ей очень повезло с хозяином. Просто сказочно повезло.

Первое время она терялась, когда он сам чистил картошку или готовил плов. Говорил: «Это наука тонкая, женщинам почти недоступная. Ничего, девочка, ты способная, я тебя постепенно научу». И за продуктами сам ездил: «Чего ты пешком принесёшь? Двести граммов принесёшь? Учись водить, девочка, научишься – будешь на рынок сама ездить». Аня не любила и даже боялась машин, учиться водить не хотела, но царь Давид говорил: «Не будешь учиться – уволю». И по поводу одежды, которую сам для неё выбирал, говорил: «Не будешь носить – уволю». Однажды Аня по телефону сказала даме Маргарите, что совсем не понимает, зачем царю Давиду домработница, если он пытается сам всё делать. И подарки эти без конца – зачем? Вдруг правда он решит её уволить, а ей даже нечем будет отдавать ему долги!

– Не болтай глупости, – весело сказала дама Маргарита. – Ему просто скучно, вот он и нашёл себе смысл жизни… Начнёт работать – времени не будет, перестанет на кухню лезть. А подарки – они и есть подарки, при чём тут долги? Царь Давид любит подарки делать, всех своих всю жизнь задаривает. Значит, считает, что ты своя. Но не рассчитывай на то, что женится. Это я тебе для того говорю, чтобы ты трезво оценивала ситуацию.

– Ой, а вдруг всё-таки женится? – затревожилась Аня. – Давид Васильевич на свои годы совсем не выглядит, и красивый, и весёлый, да и богатый к тому же. За него многие с радостью пошли бы… А вдруг я его жене не понравлюсь?

Маргарита Владимировна, а его жена имеет право уволить домработницу?

– А себя в качестве его жены ты не рассматриваешь? – помолчав, спросила дама Маргарита.

– Себя?! – изумилась Аня. – Какой кошмар… то есть я хотела сказать: Давид Васильевич хороший, но ведь моя бабушка его ровесница… извините. И вообще, я пока замужем.

Она послушала смех дамы Маргариты в трубке – и догадалась:

– А, это вы так пошутили! А я даже испугалась. У меня нет чувства юмора, это почти все говорят, вот я и попадаюсь на розыгрыши.

– Ладно, уговорила, – отсмеявшись, сказала дама Маргарита. – Женим царя Давида на твоей бабушке. Надеюсь, против этого ты ничего не имеешь?

– Да я-то не имею, – поддержала шутку Аня. – Но бабушка вряд ли согласится. Ведь Давид Васильевич не поедет к чёрту на кулички, в районный городок, почти в деревню, да ещё – в частный дом. Маленький домик, старый, и работы в Карпово для него нет… А бабушка не поедет в город. Она никогда не оставит маму одну.

– Анна, с тобой страшно интересно говорить, – серьёзно сказала дама Маргарита. – После таких разговоров я почти верю в светлое будущее всего человечества. Знаешь, как мы сделаем? Когда царя Давида не будет дома – звони мне, и мы будем разговаривать без надзирающей инстанции.

– Ага, а потом придёт счёт за межгород, – возразила Аня. – Я и так уже два раза звонила маме и бабушке с домашнего телефона. И каждый раз получилось почти на сто рублей… Но я сама заплатила, вы не думайте! А если часто буду звонить, то Давид Васильевич может подумать, что я использую служебное положение в личных целях.

– О тебе он такого не подумает, – снисходительно сказала дама Маргарита. – Нет, ну надо же! Служебное положение! Личные цели!.. Ладно, я сама буду звонить.

С тех пор дама Маргарита довольно часто звонила. Когда царь Давид был дома, то дама Маргарита сначала говорила с ним, а потом просила передать трубку Ане. Царь Давид передавал, а сам откровенно слушал, как Аня отвечает на вопросы дамы Маргариты. Практически всегда угадывал, о чём та спрашивает. Когда не был уверен – бесцеремонно уточнял:

– Девочка, вот ты сказала: «Нет, ни разу». Это про что Машка спрашивала? Наверное, про лошадей, да?

– Как вы догадались? – удивлялась Аня.

– Да чего там догадываться… – Царь Давид хмурился и с сожалением вздыхал. – Лошадей боится, глупая. И Сандро всю печёнку проела, и меня всё время достаёт: не подходите к этим зверям, не подходите к этим зверям… Ты лошадей не боишься, нет? Ой, какая тут есть хорошая школа верховой езды! Я там двух своих жеребцов держу. Нога подживёт – и съездим, проведаем мальчиков… Ты верховую езду любишь? Ничего, полюбишь. Я тебя сам учить буду. А то что это за жизнь? Дом – работа, работа – дом… Никаких новых впечатлений.

На взгляд Ани, новых впечатлений было даже больше, чем следовало. С самого первого дня в этом доме её старые стереотипы ломались с треском, но, наверное, их было слишком много, этих стереотипов, потому что до сих пор каждый день находился ещё хоть один стереотип, который трещал под обилием новых впечатлений. Чего стоил тот факт, что царь Давид родного племянника из дома выгнал! Из-за какой-то домработницы! Аня до сих пор не могла успокоиться, хотя уже знала, что царь Давид Ваську и раньше неоднократно выгонял, и вообще это дело обычное, ни у кого ни удивления, ни негодования не вызывает. А подарки? И ведь не по поводу каких-то торжественных событий, а просто так… то есть по шестому пункту договора. Смешно. Договор, между прочим, царь Давид так и не подписал. Сказал: «Девочка, тебе очень хочется платить налоги? Ты болеешь душой за государство? А ты знаешь, на что государство потратит твои деньги?» И не подписал. Однажды принёс сберкнижку на Анино имя, вручил ей, сказал, что будет переводить зарплату на её счет мелкими дозами, каждую неделю, чтобы не накапливалось крупной суммы. А то все девочки страшные мотовки, если им в руки попадает крупная сумма – обязательно сразу на ветер пустят. Аня открыла сберкнижку и удивилась: десять тысяч! За два месяца вперёд! Конечно, зачем царю Давиду подписывать договор, если он таким хитрым способом без всякого договора фактически обязал её в любом случае отрабатывать два месяца… Ничего, она эти деньги трогать не будет. Если придётся уходить из этого дома раньше, чем через два месяца, – так чтобы было, чем долг отдать. Через две недели Аня решила взять из этих денег три тысячи, чтобы послать маме и бабушке, потому что зарплату в типографии задерживали, а мама с бабушкой всё-таки не на всём готовом живут, как некоторые… Когда зарплату дадут, она положит три тысячи на счёт, и там опять будут эти десять тысяч. Аня сняла три тысячи, посмотрела, сколько осталось на книжке, – и сначала даже испугалась: на книжке осталось семнадцать тысяч. Аня никогда не была сильна в математике, но всё-таки не настолько, чтобы не замечать таких очевидных ошибок.

– Что такое? – неприветливо спросила тётка в окошечке, заметив выражение Аниного лица. – Вам что-то не понятно?

– Должно было остаться семь, – робко объяснила Аня. – Было десять, я сняла три… Ведь семь должно получиться, правильно? А осталось семнадцать. Ошибка.

– У нас ошибок не бывает, – строго сказала тётка. – Было двадцать, а не десять. Последний перевод поступил вчера. Там же всё отмечено! Что вам ещё не понятно?

– Вообще ничего не понятно, – пробормотала Аня и торопливо покинула сбербанк.

Царь Давид сначала даже не понял, о чём она его спрашивает. Он сидел в своём кабинете над шахматной доской и сердито ворчал на чёрных за то, что ими приходится играть тоже ему.

– Давид Васильевич, там ещё десять тысяч! – Аня даже дёрнула царя Давида за рукав, чтобы обратить на себя его внимание. – Давид Васильевич, я не понимаю: откуда на книжке лишние деньги?

– Лишние деньги, лишние деньги… – рассеянно пропел царь Давид и щёлкнул ногтем чёрного коня по морде. – Я не могу играть сам с собой! Я не могу победить себя! Тем более – проиграть себе! Это нонсенс!.. Девочка, ты почему так смотришь? А, да, лишние деньги… Девочка, деньги лишними не бывают. Ты разве не в курсе? Я так и думал. А то, что у тебя день рождения через две недели, – ты в курсе? Ну, вот и хорошо. Сходишь в салон – причёска, массаж, макияж… не помню, что там ещё делают. Машка знает, у неё спроси.

– Зачем? – испугалась Аня. – Какой массаж-макияж? Я хотела на день рождения к маме с бабушкой съездить. Они так давно меня ждут! Без всякого массажа-макияжа. Вы же меня отпустите? На один день. Тут близко, я за день обернусь.

– А гости? – удивился царь Давид. – Друзья, подруги, сослуживцы? Ты их тоже туда повезёшь?

– Я не планировала собирать гостей… – Аня хотела признаться, что она давным-давно не приглашает гостей на свой день рождения, но не решилась. – Мы всегда на работе отмечаем. Чай, тортик – и всё… все так. Я только Алину хотела к маме с бабушкой пригласить, а больше у меня друзей нет.

– Это странно, – задумчиво сказал царь Давид. – Это очень странно, девочка. А меня пригласишь? Я хочу познакомиться с твоими. Нас бы всех Руслан отвёз. Ему тоже следовало бы познакомиться с мамой и с бабушкой, а? Брат всё-таки.

Аня позвонила в Карпово и сказала, что на её день рождения хочет приехать хозяин.

– Да вези всех, – сказала бабушка. – Давно мы с гостями не праздновали. Царь Давид твой – он как, не дурак насчёт покушать? Ну, вот и славно. Я такого наготовлю! Ему ни в одном ресторане такого не дадут. И вино с прошлого года стоит, удачное получилось, я недавно пробовала. Он такого вина тоже сроду не пил.

Аня вспомнила бутылки, которые стояли в баре царя Давида, и подумала, что самодельного вина из вишни царь Давид точно сроду не пил. Но бабушке ничего не сказала. А царю Давиду ничего не сказала о бабушкином вине из вишни. А царь Давид сам о такой диковине догадаться, конечно, не мог, поэтому, наверное, и решил прихватить в гости кое-что из своего бара. Вообще-то он ещё много чего прихватил, Руслан перед поездкой полчаса таскал из квартиры всякие пакеты и коробки и укладывал их в багажник. Потом заехали за Алиной, и в багажник отправились новые пакеты – с молодой картошкой, со всякой зеленью со своего огорода, с банками варенья из лепестков шиповника и с какими-то тряпками из гуманитарной помощи последнего поступления. И картошки, и зелени со своего огорода, и разнообразного варенья у мамы с бабушкой и так было больше, чем им требовалось, а тряпки из гуманитарной помощи, как подозревала Аня, вообще ни разу не пригодились. Но мама с бабушкой ни разу не отказались от гостинцев Алины. Более того – каждый букетик укропа или петрушки, каждый десяток яблок и каждый килограмм картошки принимали с горячей, шумной и совершенно искренней благодарностью. И отдаривались примерно тем же, а Алина точно так же радовалась подаркам…

Всю дорогу до Карпово Аня думала: что может находиться в пакетах, которые Руслан таскал в машину из квартиры царя Давида? Она не заметила, когда эти пакеты появились в квартире. Заметила, что накануне Руслан привёз корзину с апельсинами, виноградом, киви и ещё какими-то незнакомыми ей фруктами. И три коробки конфет. Всё это поместилось в три пакета. Что было в остальных шести – не известно. Уж наверняка что-нибудь покруче Алининой картошки и петрушки. Так что всю дорогу до дому Аня чувствовала себя виноватой и тихо грустила. Она подозревала, что содержимое пакетов может сильно смутить душевный покой мамы и бабушки.

Но события стали развиваться так, что Аня забыла о своих тревогах, сомнениях и подозрениях. Да и о самих пакетах, вызвавших все эти тревоги, тоже забыла, как только машина остановилась напротив её дома. Она помнила свой дом, каждую доску в нём, каждую трещинку в штукатурке, каждую царапину на ставнях, каждую заплатку на крыше… Она всё знала про свой дом, но никогда не ставила ему в вину ни дряхлости, ни игрушечных размеров, ни отсутствия практически всех удобств. Она любила свой дом и никогда его не стеснялась. А вот сейчас смотрела из окна машины на свой дом сквозь густую листву яблонь, окружавших его, и вместо привычного радостного ожидания встречи чувствовала неловкость. Зачем она привезла сюда царя Давида? Он наверняка никогда не видел таких развалюх… Конечно, он не скажет ничего обидного. Но всё равно невольно будет сравнивать её родной дом со своей сумасшедшей квартирой. Понятно же, в чью пользу будет это сравнение. Не надо было везти сюда царя Давида.

– Приехали, что ли? – спросил Руслан и полез из машины. – Анют, выходим, что ли?

– Выходим, – с сомнением ответила Аня, не трогаясь с места.

– Ух ты… – задумчиво сказал царь Давид за её спиной. – Девочка, ты ничего об этом не говорила. Какая роскошь, подумать только! Ай-я-яй… Это что такое, а? Настоящая антоновка, я правильно понимаю? А вишня какая, уму непостижимо! И виноград! Не может быть. Нет, я должен это руками потрогать.

Аня оглянулась. Царь Давид распахнул дверцу, но из машины не выходил, сидел, внимательно разглядывая антоновку, вишню, виноград и всё, что окружало её дом. Наверное, он просто ждал, когда Руслан поможет ему выйти, но Ане хотелось думать, что царь Давид замер от восхищения. Действительно, при чём здесь трещины в штукатурке и крыша в разноцветных заплатках, если во всём Карпово ни у кого больше нет такого сада! Может быть, и не только в Карпово, может быть, такого сада больше ни у кого в мире нет…

Алина встретилась взглядом с Аней, подмигнула и понимающе улыбнулась.

– А я что говорила? – сказала она с законной гордостью. – Я же вам рассказывала, Давид Васильевич, а вы мне не верили. Это ещё что! Там, за домом, вообще чудеса чудесные… А вон и тётя Нина нас встречает. Тоже чудо ещё то…

– Ай, – сказал царь Давид и принялся торопливо выбираться из машины, стараясь, чтобы со стороны было не очень заметно, как он цепляется за руку Руслана. – Девочка, это твоя мама, да? Ай, как вы похожи!

– Это моя бабушка, – сказала Аня, радостно предчувствуя его реакцию. – Ей скоро семьдесят. Можете себе представить? Никто не верит!

– Не ври, а то уволю, – машинально пробормотал царь Давид. – Как это – бабушка? А тогда мама какая?

– А вот скоро увидите, – пообещала Аня, выпрыгнула из машины и поспешила к бабушке, которая стояла в распахнутой калитке, раскинув для объятий руки и улыбаясь.

Аня с разбегу влетела в бабушкины объятия, засмеялась, забормотала какие-то глупости, жадно ощущая родной запах и вслушиваясь в родной голос, который бормотал ей в ухо тоже какие-то глупости. Наверное, она ещё не скоро оторвалась бы от бабушки – всё-таки очень соскучилась, – но тут царь Давид совсем рядом вежливо кашлянул и сказал:

– Меня зовут Давид. Вот так, да. Меня Аня пригласила. Всех пригласила, и меня тоже. Здравствуйте.

Бабушка выпустила Аню из рук, обернулась и откровенно удивилась:

– Давид? Это ты, что ли, царь Давид? Да нет, что это я… Анюта говорила, что царю уже семьдесят стукнуло, так что ты другой Давид, наверное, не царь.

– Нет, я царь, – гордо сказал царь Давид и засмеялся. – А про вас мне Аня вообще сказала, что вы её бабушка! А? Врушка какая! Зачем такую врушку воспитали?

– Но-но, – посуровела бабушка. – Анна у нас никогда не врёт. Я её бабушка, да. Нина Алексеевна. А вы, стало быть, тот самый инвалид в коляске? Ага, понятно. Ну и кто после этого врун? Ладно, идёмте-ка в дом все, на месте разберёмся, кто тут царь, кто инвалид, а кто симулянт… Алина, здравствуй, детка, давай, давай, иди, ты тут своя, ты всё знаешь. А этот богатырь – Руслан, я правильно понимаю? Здравствуй, внучок, рада познакомиться. Хороший у Анюты братик получился, здоровенький, видный из себя такой… Руслан, можешь звать меня бабушкой. Или тётей Ниной, это уж как тебе больше нравится.

– Не, я шизею, – немножко невпопад, но с большим чувством сказал Руслан. – Обалдеть… то есть здравствуйте.

– Ничего, скоро привыкнешь, – снисходительно пообещала бабушка и повела царя Давида к дому.

Вернее – он её повел, бережно подхватив под руку и на ходу что-то говоря, склоняясь к её уху и заглядывая в лицо.

– Чего, правда, что ли, бабушка? – недоверчиво спросил Руслан у Ани. – Во дела… А хозяин-то на твою бабушку глаз положил. А мы с ребятами думали, что он к тебе неровно дышит. Да-а-а… Тебе не обидно, нет?

– Руслан, у вас шутки всегда какие-то… пошлые, – строго сказала Аня. – Извините за резкость. Но всё-таки надо иногда думать, как можно шутить, а как нельзя. Людям по семьдесят лет! Мне кажется, в таком возрасте любой человек должен быть ограждён от таких подозрений.

Руслан захохотал. Как ни странно, Алина тоже засмеялась. Аня смотрела на них с негодованием. Наконец Руслан заметил её взгляд, перестал смеяться и сказал:

– Ну, ты и зануда, сестрёнка. Прям юный пионер, ей-богу… Тебе уже двадцать шесть стукнуло!.. Ладно, не злись. Ну виноват, ну исправлюсь. Ну, мир, да? И кончай мне выкать. Сама: брат, брат! А сама: вы, вы… Сама в гости позвала, а сама вон чего…

– Ой, да, – спохватилась Аня. – Извините, пожалуйста. Я себя веду просто недопустимо. Просто ужасно себя веду! Прошу в дом. Не сердитесь на меня.

– Нет, это неизлечимо, – с тяжёлым вздохом сказал Руслан.

– Аннушка, ты ангел, – с мечтательной улыбкой сказала Алина.

– Ага, – согласилась Аня с обоими. – Тогда берите мешки и пойдём.

А потом начался праздник. Аня уже и не помнила, когда её день рождения был таким праздником – шумным, весёлым, немножко бестолковым и очень тёплым. Настоящим. Наверное, в детстве так было. Но как было в детстве – это Аня в подробностях не помнила. В студенческой общаге дни рождения всегда отмечались с размахом, но её день рождения выпадал на каникулы, так что праздновался с мамой и бабушкой, тихо-мирно… Радостно, конечно, но совсем не шумно. А в замужестве её день рождения ни разу не отмечался. На работе – да, это было принято: чай, торт, букет цветов и какой-нибудь гостинчик от имени коллектива. Вадик вспоминал о её дне рождения, когда она приходила домой с букетом и с гостинчиком. Говорил: «Поздравляю. Хотя, если вдуматься, – какой же это праздник? Особенно для женщины. Ещё на год старше! Вот так жизнь и проходит». В прошлом году сказал: «Если уж ты считаешь свой день рождения таким великим праздником, что даже отмечаешь его на работе, то могла бы и обо мне вспомнить. Праздничный ужин приготовить, что ли. Цветы, свечи, шампанское, всё такое… Чтобы всё, как у людей. Так нет, тебе интереснее праздновать с какими-то чужими придурками, а о собственном муже даже не вспомнила». Вообще-то Аня заранее приготовила и праздничный ужин, и шампанское купила, и даже дарёные цветы с работы принесла. Честно говоря, совсем не потому, что хотела устроить праздник собственному мужу. Просто предвидела его возможную реакцию и решила подстраховаться. Страховка не помогла: Вадик заявил, что никакие бабские уловки не помогут ей завоевать его доверия, и ушёл в ресторан праздновать её день рождения. Один. Свои дни рождения он тоже всегда праздновал в ресторане, и тоже всегда один. Но подарки всегда требовал заранее. И всегда предупреждал, что именно хочет получить в подарок. Ему ни разу не пришло в голову, что и жене следует что-нибудь подарить, хоть раз в год, хоть в день рождения, хоть тот же букет цветов…

Аня нечаянно вспомнила всё это, когда царь Давид, шумно и суматошно помогая бабушке накрывать праздничный стол в увитой виноградом беседке за домом, вдруг замер посреди суеты, всплеснул руками, страшно вытаращил глаза и закричал:

– Ай, Нино, ты меня совсем заморочила! Такой стол наколдовала, что я даже про самое главное забыл!.. Руслан, мальчик, ты куда мешки отнёс? Неси сюда, сейчас мы подарки делить будем…

Ну вот, мы так не договаривались…

Что-то подобное Аня и предчувствовала. Далеко не во всех пакетах, которые приехали в багажнике, были фрукты, бутылки, банки и коробки с неизвестной науке едой. Оказывается, в некоторых – самых больших и тяжёлых – были ещё и подарки. И царь Давид тут же принялся эти подарки делить среди всех присутствующих. Аня растерялась. Мама и бабушка ведь ещё не знали царя Давида, ещё не привыкли к его размашистости, которая могла и напугать… Во всяком случае, Аня сначала действительно пугалась. Ну, ладно, бабушка вряд ли чего-нибудь испугается, а вот мама уже краснеет и таращит глаза, глядя, как из пакетов появляются коробки, завёрнутые в блестящую бумагу и перевязанные золотистыми лентами с пышными и кудрявыми бантами.

– Не бойся, – торопливо шепнула Аня маме на ухо. – Я тоже сначала боялась… Давид Васильевич всегда такой, главное – привыкнуть. Только не возражай, всё равно без толку, а он обидится.

– Я не обижусь, я рассержусь, – бесцеремонно заявил царь Давид, даже и не думая скрывать, что подслушивает. – Рассержусь – и уволю Аню. Потому что я тиран и деспот. Надя, девочка, прекращай краснеть. У вас это фамильное, да?

– Да, – растерянно ответила Анина мама и покраснела ещё больше. – То есть у нас с Аней – да, а у мамы, кажется, нет.

– Нино, ты почему не научила своих девочек не краснеть? – грозно вопросил царь Давид. – В наше время – и краснеть! Это уже давно не модно.

– Зато оригинально, – возразила бабушка. – А мода всё равно по кругу ходит, так что когда-нибудь это опять в моду войдёт… Давид Васильевич, ты бы подвинулся, что ли! Для твоих подарков уже и места нет, всю лавку заняли. Чего ж такое ты натащил, а? Анюта, иди, разворачивай, интересно же…

– Ай, Нино, как же ты не понимаешь? – Царь Давид, кажется, даже огорчился. – Такая умная девочка, а не понимаешь! Зачем подарок для Ани сюда везти? Он дома её ждёт. А это – для тебя, для Надежды, для Алины, для Руслана… Только я не знаю, кому что понравится, так что сами выбирайте.

– Во, это по-царски, – одобрительно сказала Анина бабушка и похлопала царя Давида по плечу. – Хорошо царём быть, а, Давид Васильевич?

– Мне нравится, – признался царь Давид.

Мама сидела рядом с Аней, краснела, слушала эту болтовню и смех Руслана и Алины, смотрела испуганными глазами, как все дружно распаковывают многочисленные подарки, держалась за Анину руку и время от времени шептала:

– Так неудобно… Давид Васильевич с подарками, а мы… Надо было и для него что-нибудь приготовить… Ой, так неудобно… Он что – правда всегда такой?

– Он хороший, – шептала Аня и гладила мамину руку. – А что командует – так это притворяется, не обращай внимания… По-моему, он бабушке понравился, да? А бабушка в людях разбирается. Мам, мне очень повезло с хозяином, очень, честное слово, ты не беспокойся ни о чём, я сейчас хорошо живу, даже счастливо, и работу не надо бросать, и компьютер у Давида Васильевича есть, и готовить можно что хочешь, он и сам часто готовит, честное слово… И ключи свои он нашёл, так что можно уходить-приходить когда нужно, никого не ждать… И телефон мяукает, как кошка…

– Вот и хорошо, вот и правильно, – машинально бормотала мама. – Но зачем же столько подарков-то?.. Это какие же деньги!.. А мы ему – ничего… Ой, как неудобно…

Но и мама постепенно успокоилась, почти перестала всё время краснеть, только в самом начале чуть не хлопнулась в обморок от подарка, который отказалась выбирать сама, поэтому подарок этот ей выбрали всем коллективом, – плоские наручные часы на плоском гибком браслете, который сверкал и брызгал разноцветными искрами, как бриллиантовый. Аня очень надеялась, что это всё-таки не бриллианты. Царь Давид поймал её сомневающийся взгляд, быстро сказал:

– Это мне девочки в магазине посоветовали. Сказали, что сейчас всякие стекляшечки очень в моде. Я Машке позвонил, она говорит: да, самое то. Тем более, что Анна про маму рассказывала – какие у неё руки прекрасные. Машка говорит: браслет надо. А браслета подходящего не было, часики были, вот я и подумал: чего такое браслет? Совсем бесполезная вещь. А часы – они хоть время показывают. И красивые, не хуже какого-нибудь браслета… Да? Вон как сверкают, просто как бриллианты…

Ага, всё-таки не бриллианты, спасибо и на этом. Аня с облегчением перевела дух. Конечно, она и не ожидала, что царь Давид способен разбрасываться бриллиантами направо и налево, но всё-таки… Нет, наверное, всё-таки ожидала. Она уже привыкла ожидать от царя Давида чего угодно. Но вообще-то мог бы и предупредить, что собирается везти подарки всей её семье, а заодно – и примкнувшим к ней товарищам. Хотя примкнувшие товарищи, кажется, воспринимают всё как должное и никакого смущения не испытывают. Да и бабушка тоже… Вон как бабушка с Алиной спорят из-за того, кому какой мобильник достанется. Как дети из-за конфеты, честное слово… А Руслан ни с кем не спорил, сразу выбрал себе какую-то электронную игрушку – тетрис, кажется, – и притих в уголке, уткнувшись носом в маленький экран и азартно нажимая кнопки. Царь Давид наблюдал за всей этой суетой с весёлым интересом, продолжая по-хозяйски накрывать на стол, выставлять привезённые бутылки, выкладывать привезённые деликатесы на привезённые же блюда… Бокалы, вилки, ложки и большая ваза для фруктов были тоже привезённые и входили в число подарков – не кому-то конкретно, а так, в дом, как объяснил царь Давид.

Анина мама сидела молча, краснела и таращила глаза. Аня сидела рядом, держала маму за руку и потихоньку шептала:

– Не обращай внимания. Он всегда такой. Это ещё ничего, я думала, что хуже будет…

– Вот и хорошо, вот и правильно, – машинально шептала мама. Спохватилась и испуганно спросила: – А хуже – это как?

Аня не успела ответить, потому что царь Давид громогласно заявил:

– Девочки, мне у вас нравится. Я тут до завтра гостить буду. До самого вечера. У кого есть другие мнения?

– У меня сегодня дежурство в ночь, – сказал Руслан, не отрываясь от тетриса. – Мне обязательно на работу надо.

– Поешь – и езжай, – распорядился царь Давид. – Завтра к вечеру за нами заедешь. Или ещё ренегаты есть? Может, кому-нибудь ещё сегодня на работу надо?

Аня обрадовалась, что можно будет остаться здесь ещё на сутки, но тут же подумала: а где же такую толпу на ночь устраивать? Не на сеновале же?

– А куда же тебя спать положить? – озвучила бабушка Анины мысли. – Не на сеновале же? Так ты туда не долезешь, хромоногий.

– Спорим – долезу! – азартно вскинулся царь Давид. – Я не хромоногий, я симулянт. Ты же сама говорила, Нино…

– Может, и долезешь, – согласилась бабушка. – А потом оттуда к-а-а-ак свалишься! И будешь уже не симулянт, а полноценный инвалид. И на кой же мне так рисковать Анькиной работой? Нет, на сеновале девочки будут спать, а ты – в Анькиной комнате. А я в саду буду, дождя, видать, не будет. А если и будет – наплевать, тогда я здесь, в беседке, под столом постелю – и как в раю…

– Нет, это я буду под столом, – решительно заявил царь Давид. – Я тоже хочу как в раю.

Бабушка смеялась. Мама краснела и шептала:

– О господи… Как неудобно… Такой человек – и под столом…

– А я предупреждала, – сказала Аня.

Вот как день рождения начинался у Ани в этот раз.

И продолжался ничуть не хуже. И даже гостей оказалось больше, чем планировали. Руслан, правда, после обеда уехал, нагруженный банками и свёртками со всякой снедью с праздничного стола и бутылкой бабушкиного домашнего вина: раз уж за столом не мог выпить, потому что за рулём, так пусть после дежурства сестрёнкин день рождения отметит как положено. Но зато к столу в увитой виноградом беседке очень скоро подтянулись новые гости – тётя Лида из соседнего дома, две учительницы из маминой школы и бывшая Анина одноклассница Юлька. Все случайно шли мимо, решили забежать на минутку просто так, а получилось, что попали на банкет. Это тётя Лида так сказала:

– Э, да у вас тут пир на весь мир! С днём рождения, Аннушка. Пойду-ка я переоденусь, раз тут такой банкет.