Текст книги "Домработница царя Давида"

Глава 9

Как ни странно, намерение царя Давида жениться на Аниной бабушке не вызвало у дамы Маргариты ни возмущения, ни даже особого удивления. Наверное, она эту информацию просто всерьёз не приняла. Засмеялась и сказала:

– Да мы с тобой ещё вон когда об этом говорили. Помнишь? Ладно, это всё потом. Я тебе вот зачем звоню… Аня, как там царь Давид? Настроение, здоровье и вообще… Не сильно свирепствует? Тут такое дело… Васька учиться бросил, приехал… Да, ты же знаешь. В общем, Васька зачем-то к Давиду собрался. Может, мне тоже приехать? А то ведь убьёт его Давид.

– Ну, до сих пор ведь ни разу не убил, – возразила Аня. – Давид Васильевич очень добрый человек, и племянника очень любит. Но из-за того, что Василий бросил учёбу, конечно, очень расстроился. Мне так показалось. Даже хромать опять стал! Можете себе представить?.. Да, а зачем Василий сюда приезжать надумал?

– Ну, я-то откуда знаю? – недовольно сказала дама Маргарита. – Зачем-зачем… Ни за чем. От безделья, наверное. Говорит, что устал от нас с отцом. Мы его, видите ли, достали. А дядя Давид, видите ли, его поймёт. Но если я с ним поеду – так ведь обязательно решит, что это для конвоя.

Ане очень не хотелось, чтобы Васька приезжал и нарушал её мирную жизнь. Но ведь прямо об этом даме Маргарите не скажешь. Да и какое право имеет какая-то домработница давать советы или хотя бы высказывать особое мнение…

– Маргарита Владимировна, лучше бы вы тоже приехали, – повздыхав и помолчав, сказала Аня. – Не для конвоя, а просто так, в гости. Вы же ещё вон когда хотели приехать! А сами всё никак… А сейчас и повод серьёзный есть. Кто-то ведь должен объяснить Давиду Васильевичу, что женитьба – это не очень хорошая идея. То есть он-то пусть женится! Но при чём тут моя бабушка?

– А ты что, против? – с весёлым изумлением спросила дама Маргарита. – Или это бабушка против? Нет, ну и семейка… Слушай, а ведь и правда, надо же с невестой познакомиться! Ладно, я ещё и Давиду позвоню, спрошу разрешения, а то ведь и меня может выгнать. Нет, Анна, не могу я понять, как ты его терпишь…

А вот Аня не понимала, что именно она должна терпеть. Царь Давид был безупречен. Вот просто безупречен – и всё. Даже студенты, которым он читал лекции по какой-то хирургии и которых гонял нещадно, – и те его обожали. И Алина обожала. Хотя Алина, конечно, не показатель, она почти ко всем относилась хорошо. А вот бабушка – показатель, бабушке далеко не все люди нравились, но царь Давид понравился сразу… Интересно, а бабушка-то знает, что царь Давид собрался на ней жениться? Позвонить, что ли, бабушке, спросить, что она об этом думает?

– Чего это они все жениться рвутся? – удивилась бабушка. – Прямо эпидемия какая-то… Наверное, магнитные бури так действуют…

– Кто это все? – не поняла Аня. – Я тебя про царя Давида спрашиваю.

– Давид мне ничего не говорил, – с неудовольствием сказала бабушка. – Когда он к нам последний раз приезжал? Ну да, в позапрошлую субботу. В позапрошлую субботу ещё не думал жениться, а сегодня надумал? Так не бывает. Не обращай внимания, Анюта, это он шутит. А вот тут у нас вдовец один есть, так он всерьёз сватается. На десять лет моложе! Совсем свихнулся. Мужики все к старости какие-то дурные становятся. Хотя этот и по молодости не шибко умным был. Опять же – вдовец. С чего бы его Валентине помирать? Ей и шестидесяти не было, а померла!

– Не ходи за вдовца, – испугалась Аня. – Лучше уж за царя Давида иди.

– И на кой бы мне это сдалось? – насмешливо поинтересовалась бабушка. – В хоромах его сиднем сидеть? Бриллианты-изумруды на себя цеплять? Или чтобы щи да кашу ему варить? Может, ему разонравилось, как ты готовишь? Увольнять собрался?

– Давид Васильевич хочет быть счастливым, – тихо сказала Аня. – Бабушка, ты вот шутишь, а ему родная душа нужна…

– Родная душа всем нужна, – помолчав, ответила бабушка. – Для этого не обязательно жениться. В наши-то годы! Мы и так хорошо дружим, чего же больше-то?

– А дама Маргарита и Васька собрались приезжать с невестой знакомиться, – вспомнила Аня.

– А это пусть, это даже интересно будет, – оживилась бабушка. – Уж мы родню примем, уж мы её накормим-напоим, уж мы её гостинцами одарим, уж мы её восвояси отправим…

Аня считала, что ничего интересного от приезда дамы Маргариты и Васьки – особенно Васьки! – ждать не приходится. Втайне она даже надеялась, что царь Давид запретит родственникам приезжать. Но он разрешил. Кажется, даже охотно разрешил, не без какой-то скрытой радости, не совсем понятной Ане. Ну, может быть, просто соскучился. Родственники всё-таки. Любимый племянник. Опять же – воспитательные меры среди своих подданных давно не проводил…

Аня приезда гостей ждала с тревогой. Что именно её тревожило – этого она объяснить, пожалуй, не смогла бы. Васька? Васька не особо тревожил, скорее, он вызывал глухое недовольство, но с ним мать приезжает, так что и ничего, обойдётся, не будет же он при матери вести себя так… гнусно. Тревога её была связана с царём Давидом. Плохое предчувствие. Сроду она ни в какие предчувствия не верила, а теперь – вон чего! Наверное, Вадик был прав, когда говорил, что у неё характер тревожно-мнительный.

Царь Давид тоже заметил её тревогу, но причины этой тревоги понял по-своему. Целый вечер разговаривал по телефону то с бабушкой, то с Васькой, то с дамой Маргаритой, то с юридическим Изей – со всеми по-разному: смеялся, кричал, кого-то язвительно отчитывал, а для разговора с юридическим Изей даже закрылся в своём кабинете. В самом начале Аня услышала: «Изя, ты мне очень срочно нужен», – а потом царь Давид закрыл дверь. Может быть, он кому-нибудь ещё звонил, потому что просидел за закрытой дверью почти час и всё время что-то тихо говорил. Тревога росла.

За ужином царь Давид вдруг сказал:

– Девочка, перестань, хватит уже психовать. Ну, сказала – и сказала. Ничего страшного, я не сержусь.

– На что не сердитесь? – не поняла Аня. – Что я сказала?

– То, что я жениться собрался, – ответил царь Давид, заметно удивлённый её непониманием. – Я знаю, что ты и Нино сказала, и Машке.

– Я не знала, что нельзя, – испугалась Аня. – Я не думала, что это секрет. Вы же меня не предупреждали…

– Почему секрет? Не секрет. Просто я первый сказать хотел… – Царь Давид внимательно присмотрелся к ней, подумал и осторожно спросил: – Так ты не поэтому нервничаешь? Ага… А почему? У тебя ничего не случилось? Может, бывший твой допекает? Может, за маму боишься? Или у Алины что-нибудь не так? На работе глупость какая-то? Или с бомжами твоими непорядок?

Ничего плохого с Аней давно уже не случалось. Вадик, паче чаяния, её не допекал, после развода она его вообще ни разу не видела. За маму Аня уже не боялась, за маму взялся тот специалист, которого нашёл царь Давид, и этот специалист уверенно говорил, что бояться не надо, всё будет хорошо. С Алиной тоже пока всё было хорошо, Аня часто ездила к ней в гости, и царь Давид иногда ездил, и Алина к ним ездила. На работе случались глупости, но вполне рядовые, ничего особенного. С бомжами было не хуже, чем всегда. Можно считать – даже лучше, чем всегда: Лёня-Лёня к осени нашёл лёжку в котельной, маленькую старушку Галину Андреевну пристроили в дом престарелых, а Лев Борисович вторую неделю лежал в неврологическом отделении под присмотром бывшего однокурсника Евгения Михайловича, хорошего невропатолога и хорошего человека. Только якобы старик Александр Викторович куда-то делся, Аня его уже почти месяц не видела, и никто о нём ничего не знал – ни прежние её бомжи, ни новые, сменившие прежних на боевом посту за домом, возле брошенной стройки на краю оврага.

Обо всём об этом Аня и говорила сейчас с царём Давидом, как говорила каждый вечер за ужином, это уже в традицию превратилось. И царь Давид, как всегда, слушал, часто смеялся, иногда хмурился, а потом опять спросил:

– Так ты почему нервничаешь? Видишь: всё хорошо. Может, ты не хочешь, чтобы Васька приезжал?

Конечно, Аня не хотела, чтобы приезжал этот противный Васька. Да ещё теперь, когда царь Давид жениться надумал! Можно себе представить, что Васька наговорит по поводу женитьбы вообще и выбора невесты в частности…

– Давид Васильевич, а что вам бабушка сказала? – спросила Аня, стараясь не думать о Ваське. – Ну, насчёт женитьбы. Она согласилась?

– Согласится, куда она денется, – безмятежно заявил царь Давид. – Я ведь хороший, да? И она хорошая. Идеальная пара. Ну вот, чего ж ей не согласиться? А не согласится – украду, вот и всё.

– Как это – «украду»? – испугалась Аня. – Не надо её красть! Тогда она вообще… я не знаю… она вообще что угодно натворить может! Она упрямая, если что-то против её воли сделать – тогда всё, ничего не исправить. Тогда уж точно никогда не согласится!

– Вы обе упрямые, – с явным удовольствием сказал царь Давид. – Я тоже упрямый. Вот и посмотрим, кто кого переупрямит.

Аня точно знала, что её бабушку переупрямить невозможно, но вслух ничего не сказала. Зачем огорчать царя Давида раньше времени? И потом – в глубине души она, кажется, стала надеяться, что бабушка согласится выйти замуж… Смешно. Но лучше царь Давид пусть на бабушке женится, чем на какой-нибудь посторонней тётке, которая тут же уволит домработницу. Хотя, с другой стороны, если здесь будет хозяйничать бабушка, так никакая домработница тем более будет не нужна! И что тогда делать Ане?

Она не выдержала и нечаянно высказала эти соображения царю Давиду.

– Нино будет жена! – внушительно сказал тот. – Жена, а не домработница! Будет хозяйничать, да. Но теоретически. Понимаешь, девочка? Так что ты в любом случае остаёшься. А не останешься – другую домработницу буду искать. Как ты думаешь, какая Нино понравится?

– Никакая не понравится… – Аня подумала, повздыхала и добавила: – Наверное, даже я не понравлюсь. В качестве домработницы.

– Анюта, а ты ведь уже веришь, что она согласится, да? – радостно понял царь Давид.

Аня уже верила, и с каждым днём – всё больше, несмотря на то, что в телефонных разговорах бабушка не хотела говорить на эту тему, а если Аня очень уж приставала с вопросами, то бабушка смеялась и ехидно предполагала, что магнитные бури и на Аню действуют. Ну, ничего, будем надеяться, что на родню царя Давида ничего такого не действует, будем надеяться, что родня вполне вменяемая, так что, может быть, сумеет привести своего самодержца в чувство.

Родня приехала через три дня, и сразу выяснилось, что не такая уж она вменяемая, эта родня, и магнитные бури действуют на неё гораздо заметнее, чем на других. Может быть, дело было и не в магнитных бурях. Может быть, даме Маргарите просто хотелось отвлечь внимание царя Давида от того прискорбного факта, что Васька самовольно бросил учёбу в Англии, вот она чуть ли не с порога и завела разговор о предстоящей женитьбе, как о деле решённом, выразила желание немедленно познакомиться с невестой и очень удивилась, что невеста отсутствует. И Васька тоже удивился, с энтузиазмом предложил:

– Так поехали за ней прямо сейчас! Что за дела – невеста скрывается! Дядь Давид, может, она знать нас не хочет?

– Я так понимаю, что ты Англию свою потому бросил, что на свадьбе хотел погулять? – сварливо поинтересовался царь Давид.

– А хоть бы и потому, – буркнул Васька и почему-то оглянулся на Аню. – Подумаешь, Англия…

– Ой, Англия – это отдельный разговор, об этом мы потом, – торопливо перебила сына дама Маргарита. – Давид, у тебя такие важные перемены в жизни, а ты о пустяках…

– О пустяках! – тут же гневно закричал царь Давид. – Достали вы меня уже с вашими пустяками! Избаловали мальчика, совсем бездельник получился!..

Аня потихоньку смылась на кухню, чтобы не слышать, как царь Давид кричит на своих подданных, но и там довольно отчётливо слышала крики – то царя Давида, то Васьки, то дамы Маргариты. Полчаса кричали, не меньше. Похоже, царь Давид сейчас их из дома выгонит. Зря она праздничный ужин готовила.

Но праздничный ужин всё-таки пригодился, царь Давид никого не выгнал, в кухню все пришли уже мирные, тихие, царь Давид и дама Маргарита даже улыбались, только Васька хмурился и смотрел в пол.

– Ничего, что я здесь стол накрыла? – спросила Аня. – Это я по привычке. Наверное, надо было в гостиной? Всё-таки гости…

– Это не гости, это свои, – добродушно сказал царь Давид. Оглядел стол и тут же нахмурился: – Та-а-ак, а почему опять одного прибора не хватает?

– Это она меня кормить не хочет, – хмуро буркнул Васька. – Типа не заслужил.

– Давид Васильевич, я ужинать не буду, – твёрдо сказала Аня, делая вид, что не слышала слов Васьки. – Во-первых, я совсем недавно поела. Во-вторых, у меня читка незаконченная лежит, а завтра уже отдавать надо.

– В-третьих, она со мной за одним столом сидеть не хочет, – злобно продолжил Васька. – Ну и родня у нас будет…

– Это вряд ли, – не выдержала Аня. – Вряд ли мы будем родственниками… Давид Васильевич, можно мне уйти?

Не дожидаясь ответа, она выскочила из кухни и торопливо пошла в свою комнату, закрылась, включила компьютер и собралась читать. Всё, незачем психовать, ей нет никакого дела до этого Васьки, и очень хорошо, что бабушка не хочет выходить замуж за царя Давида, так что не быть Ваське её родственником, ей не о чем беспокоиться. А лучшее лекарство от всяких глупых беспокойств – это работа, надо быстренько воткнуться в работу и не слушать криков, которые сейчас понесутся со стороны кухни…

Но никаких криков со стороны кухни не понеслось. Через полминуты раздался тихий стук в дверь и Васькин голос:

– Эй, Юстас, слышишь? Тебя все ждут. Открой, а? А то дядь Давид меня сейчас опять выгонит.

Ну вот, мы так не договаривались…

Аня подошла к двери, постояла молча, посомневалась, но всё-таки открыла.

– Чего ты, как эта… – Васька хмурился и смотрел в сторону. – Хватит уже, ну! Уже и пошутить нельзя… В общем, извиняюсь. Пойдём, а то мне и так всю плешь проели… Одни неприятности от тебя.

– Мне кажется, что к вашим неприятностям я не имею никакого отношения, – строго сказала Аня.

– Не занудствуй, – буркнул Васька. – Я же извинился, ну? Пойдём уже. Дядь Давид сказал, что без тебя ужинать не будет. И мать не будет. И мне не дадут.

Аня вдруг развеселилась. Ишь ты – есть ему не дадут! Этот Васька просто ещё маленький. Маленький, избалованный, капризный и глупый мальчик. Почаще бы ему не давали есть – и был бы как шёлковый.

– Хорошо, – сказала она. – Я принимаю ваши извинения. Но очень прошу впредь следить за тем, что вы говорите.

– Гос-с-споди, – сквозь зубы злобно сказал Васька и совсем отвернулся.

И всю дорогу до кухни – довольно длинную дорогу, два коридора, холл, а потом ещё один коридор – он шёл за Аней и что-то неразборчиво бормотал сквозь зубы, а войдя в кухню, первым делом сказал:

– Ну и чего столько шуму было? Все нормально. Получите свою девочку. Теперь мне есть дадут?

Нет, ну совсем маленький и глупый.

– Анна, не обращай на него внимания, – сказала дама Маргарита.

– А она и не обращает, – ехидно заметил царь Давид. – В том-то все и дело, а, Васька?

– Прямо не знаю, как я жить буду без её внимания, – злобно буркнул Васька, с грохотом отодвинул стул и уселся, ни на кого не глядя. – Не обращает она… Зато на тебя обращает. Вот и радуйся.

– Я радуюсь, – весело сказал царь Давид. – А ты совсем глупый, Васька. Это плохо. Глупые не пользуются успехом у правильных девочек.

– А ты, значит, пользуешься?..

Васька, кажется, собирался ещё что-то сказать, но тут дама Маргарита возмущённо крикнула:

– Василий! Ты как с дядей разговариваешь?!

Царь Давид захохотал, Васька по своему обыкновению злобно фыркнул, дама Маргарита посмотрела на Аню и подняла брови. Аня тоже подняла брови и пожала плечами. Не будет же она рассказывать даме Маргарите о безобразном поведении её сына. О том, почему царь Давид выгнал тогда Ваську. И как Васька буквально преследовал Аню, даже следил за ней… А вот теперь при любом случае хамит то ей, то царю Давиду. Правда совсем глупый.

– Это мы так шутим, – благодушно сказал царь Давид, заметив переглядывания дамы Маргариты с Аней. – Машка, твой сын мне просто завидует. Я скоро женюсь, а он… не женится, да. Всё достойную партию никак не найдёт. Ни у одного пэра в Англии нет дочерей. А, Васька?

– Не знаю, не искал, – гордо заявил Васька и впервые поднял глаза на царя Давида.

Они какое-то время смотрели друг на друга молча, а дама Маргарита опять оглянулась на Аню и подняла брови. Аня наконец вспомнила о своих служебных обязанностях:

– Стынет всё. Кому суп наливать?

Кажется, от её вопроса все испытали облегчение. Наверное, эта нервная и бестолковая перепалка не нравилась не только ей. Но, как всегда, дядя с племянником не могли уступить друг другу последнее слово, а дама Маргарита просто не понимала, из-за чего они пытаются затеять привычный крик.

– Молодец, девочка, – одобрительно сказал царь Давид. – Умная. Суп – всем, да. Пусть знают, как надо готовить.

Аня не поняла, за что её похвалили, но на всякий случай сказала: «Спасибо», – собрала со стола глубокие тарелки и пошла к плите. Дама Маргарита встала, чтобы ей помочь, стала носить полные тарелки от плиты к столу и ставить перед каждым. Все молчали, дама Маргарита и Аня тоже уселись за стол молча, и как-то так получилось, что никто и слова не сказал, пока тарелки не опустели. Только тогда дама Маргарита откинулась на спинку стула, блаженно отдышалась и спросила:

– Анна, это что было? Из какой кухни? Как называется?

– Не знаю, – растерялась Аня. – Это я сама придумала… то есть, это почти нечаянно получилось.

– А рецептик? – азартно заинтересовалась дама Маргарита.

– А я что говорил! – с гордостью сказал царь Давид.

– Я бы ещё тарелочку съел, – как бы между прочим заметил Васька.

И до самого конца ужина все дружно и оживлённо обсуждали особенности разных национальных блюд, рецепты и приправы, вкус и запах… Вполне мирный разговор. Но Аню так и не покидала смутная тревога, то самое плохое предчувствие, которое появилось в момент приезда дамы Маргариты и Васьки, и до сих пор не рассеивалось, а только крепло. И ведь никаких причин для плохого предчувствия нет, – убеждала она себя. Просто ей не нравится Васька, просто она думает, что он и при бабушке может повести себя так… ну так, как обычно. А как может отреагировать бабушка – это лучше даже не представлять. Хотя Васька – племянник царя Давида, бабушка не захочет, чтобы царь Давид расстраивался, так что вряд ли отреагирует слишком жёстко. Но чтобы бабушка терпела что-то такое, что ей не нравится, – такого Аня тоже представить не могла. Вот откуда её плохое предчувствие, наверное.

После ужина убирать со стола и мыть посуду выразили желание все. Даже Васька. Аня удивилась, но не протестовала и не вспомнила о штрафных санкциях за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей. Может быть, все просто хотели продлить в общей работе это состояние умиротворённости, которое возникло к концу ужина. Или просто людям заняться нечем. Или мытье посуды для них – это что-то вроде экзотического развлечения. Хотя дама Маргарита своими прекрасными руками всё делала очень быстро, умело и бесшумно, и даже резиновые перчатки не надела. А Васька вытирал тарелки и вилки-ножи-ложки бумажными полотенцами, очень старательно, но неловко. Царь Давид устраивал остатки от ужина в холодильник. Аня мыла плиту. Все болтали о каких-то пустяках и мешали друг другу. Общий трудовой подвиг растянулся почти на час. Одна Аня справилась бы минут за двадцать.

Наконец никто уже не смог найти ни одного несделанного дела, и царь Давид сказал:

– Ну, я пошел. Почитаю немножко – и спать. У меня завтра две лекции с утра.

– А я бы кино посмотрела, – сказала дама Маргарита. – Вась, ты будешь телевизор смотреть? И Анна с нами посмотрит.

– Я не могу, – виновато отказалась Аня. – У меня работа. Завтра корректуру обязательно надо отдать. Всем спокойной ночи.

И выскочила из кухни, торопливо пошла в свою комнату, напоследок всё-таки успев услышать, как Васька насмешливо пробормотал:

– Многостаночница…

Царь Давид тут же стал говорить что-то сердитое, но что именно – Аня уже не расслышала.

Ей действительно надо было сдавать работу завтра, но работы там оставалось всего несколько страниц, говорить не о чем. И утром успела бы дочитать. Но вот домой надо было позвонить прямо сейчас. Смотреть невесту решили ехать в субботу, а завтра уже пятница. Надо же предупредить бабушку. Она же обязательно захочет приготовить что-нибудь особенное. Бабушка очень любила готовить. И удивлять гостей своей готовкой любила. А тут ещё гости такие, избалованные ресторанами всех столиц…

Бабушка ответила сразу, будто с телефоном в руке ждала её звонка. И сразу озабоченно спросила:

– Что там у тебя? Всё в порядке?

– Как будто я только тогда звоню, когда у меня что-то не в порядке, – немножко обиделась Аня. – Привет, бабуль. Вы-то с мамой как там? А то Давид Васильевич хочет в субботу привезти к вам Маргариту Владимировну и Василия. Ты не против?

– Давид ещё днем звонил, так что мы всё обговорили уже, – откликнулась бабушка. – Я уже и готовить кой-чего начала. И он сказал, что с собой всяких нарезок захватит. Нужны они кому, как же… Ну, если только так, для красоты стола. Сказала, что не надо, да ведь он упрямый, как пень, не переспоришь. Ты сама там не вздумай чего готовить, чтобы сюда везти. Всё будет нормально, не волнуйся. Или ты не потому волнуешься? Что, родственнички не нравятся? Или ещё какие причины? Говори как есть, а то чего резину тянуть, только зря телефон тратить.

– Маргарита Владимировна нравится, – как есть сказала Аня. – А Васька не нравится. Грубит все время.

– А с Давидом он как? – озабоченно спросила бабушка.

– Давида Васильевича любит, – с неохотой признала Аня. – Когда у Давида Васильевича нога болела, Васька ему сам ботинки надевал, шнурки завязывал. И снимал потом тоже сам.

– Ну да, ну да, – без всяких признаков восхищения проявлениями Васькиной любви сказала бабушка. – Единственный наследник. Можно и шнурки завязать разок-другой.

– Да нет, он правда любит, – возразила Аня без особого энтузиазма. – Просто он избалованный очень. Ну и грубит посторонним.

– А, ты думаешь, что я его осадить могу, – догадалась бабушка. – А Давид за племянника обидится. Да? Не думай. Всё обойдётся. Давида я не подведу… Мать уснула уже, я её будить не буду, завтра поговоришь. У неё новый класс, и часов добавили, и ещё два новых ученика к нам ходят. Устаёт, конечно. Но со здоровьем лучше, тьфу-тьфу-тьфу. Этот лечила, которого Давид присоветовал, похоже, знает дело, диплом не купленный.

Они ещё пару минут поговорили о погоде, об урожае яблок, о том, надо ли ставить новое вино, если и прошлогоднее пить некому, попрощались, и Аня взялась вычитывать распечатку. После разговора с бабушкой она успокоилась. Подумаешь – плохое предчувствие… Ерунда всё это. Просто у неё тревожно-мнительный характер, ей это уже кто-то говорил. Она не сразу вспомнила, что говорил ей это Вадик, а когда вспомнила – даже не расстроилась. Мало ли что говорят какие-то посторонние Вадики. Всех слушать, что ли? Васька вон тоже много чего говорит. Так его тоже слушать, что ли? Он тоже посторонний.

Она уснула успокоенная и проснулась с привычным уже радостным ожиданием нового дня. Вспомнила про Ваську, радость ожидания слегка притухла, но совсем не прошла. Во-первых, здесь мать Васьки. Не будет же он при ней… Ничего он при ней не будет. Во-вторых, царь Давид быстро всех выгонит, если что. Надо пойти завтрак приготовить, пока он всех не выгнал.

Аня вошла в кухню и в нерешительности остановилась. За кухонным столом друг против друга сидели царь Давид и дама Маргарита, тихо о чём-то разговаривали, смотрели друг на друга очень серьёзными глазами. Наверное, что-то важное обсуждают, а тут она… Неудобно получилось.

Дама Маргарита заметила её первой, молча покивала, поднялась, поставила на плиту чайник. Царь Давид оглянулся, с деланным неудовольствием проворчал, как всегда:

– Опять вскочила ни свет ни заря… Или вовсе не ложилась? Опять всю ночь читала?

– Нет, я вечером всё дочитала, – ответила Аня. – Доброе утро. Я завтрак хотела приготовить. Кто что хочет?

– Я не завтракаю! – торопливо сказала дама Маргарита даже с некоторым испугом. – Мы с Давидом Васильевичем кофе уже пили. Не надо ничего готовить. Если только Василию? Ну, не знаю, что он будет. И когда ещё проснется… До двух ночи дурью маялся, кино какое-то смотрел. Теперь будет до полудня спать.

– Ничего, я его сейчас подниму… – Царь Давид подумал и с плохо скрытым злорадством добавил: – Ань, ты овсянку варить умеешь? Овсянки свари. На воде и без сахара.

– Зачем? – Аня удивилась: царь Давид ненавидел овсянку. Хоть с сахаром, хоть без сахара, хоть на воде, хоть на чистых сливках. – Вы же всё равно её есть не будете.

– Васька съест. – Царь Давид заметил её сомневающийся взгляд и многозначительно поднял палец вверх. – Овсянка, сэр! Английская кухня, понимаешь?

Аня уже хотела высказать свое мнение об английской кухне, но тут дама Маргарита неожиданно поддержала царя Давида:

– Точно. Свари овсянки, Анна. Пусть почувствует ностальгию.

Каша доварилась как раз к тому моменту, когда царь Давид, уже в тёмном «преподавательском» костюме, пригнал в кухню полусонного и очень недовольного племянника, подтолкнул его к стулу и торжественно сказал:

– Корми его, Аннушка. Организм молодой, растущий, ему питаться нужно.

Аня поставила перед Васькой тарелку с кашей, стакан с апельсиновым соком и корзиночку с поджаренным хлебом.

– Что за фигня? – удивился Васька, неприязненно разглядывая этот натюрморт.

– Овсянка, сэр, – неожиданно для себя сказала Аня. – Блюдо английской кухни.

И тут же пожалела о том, что сказала. Нет чувства юмора – не берись шутить.

Васька поднял голову, какое-то время смотрел на неё, как на эту кашу, – и вдруг захохотал. И дама Маргарита засмеялась – звонко, красиво и очень искренне. Царь Давид, сверкая в довольной улыбке белыми зубами под чёрными усами, хлопнул племянника по плечу и одобрительно сказал:

– Совсем не глупый мальчик. Умный мальчик. Ну, кушай свою овсянку, она полезная… Ань, ты в типографию хотела? Собирайся быстренько, я тебя подкину. Ключи с собой бери, пусть пока гости дома посидят. А если гулять надумают – так по очереди.

– Давид, ты хоть запасные ключи заказал бы, что ли, – с неудовольствием сказала дама Маргарита. – Ну как это можно: всё время кто-то должен в квартире сидеть! Хочешь, я сама закажу…

– Я заказал, – весело откликнулся царь Давид уже на пороге кухни. – Для жены.

И пошёл, не оглядываясь и не отвечая на растерянный вопрос дамы Маргариты:

– А если она действительно не согласится?

…В машине Аня и царь Давид немножко помолчали, а потом Аня не выдержала, повторила вопрос дамы Маргариты:

– Давид Васильевич, а если бабушка не согласится?

– Что ж вы все такие паникёры? – удивился царь Давид. – Если не согласится… ну, там видно будет. Не надо бояться раньше времени.

Аня хотела сказать, что она не боится, а наоборот… То есть не наоборот, она совсем не против того, чтобы царь Давид женился и был счастлив… Только вот не представляет, что бабушка выйдет замуж. Даже за царя Давида. Бабушка – замуж! Странная идея. Конечно, бабушка в свои годы многим молодым сто очков вперед даст, но ведь всё-таки годы… Аня запуталась в своих мыслях и промолчала.

Царь Давид притормозил возле входа в типографию, глянул на часы, потёр лицо ладонями и почему-то сердито проворчал:

– Эх, молодость… Золотое время. А никто не понимает. И тратят, и тратят… Ладно, иди. Я часа через три освобожусь. За тобой заехать?

– Нет, спасибо, – сказала Аня и полезла из машины. – Я сюда на несколько минут, мне просто работу отдать. А потом я хотела в магазин забежать, а потом обед надо готовить…

– Обед – не надо, – строго приказал царь Давид. – У нас все есть. В магазин я сам. Позвоню после лекций, скажешь, что надо купить. А то опять будешь с полными сумками пешком шастать. Всё поняла? Не послушаешься – уволю.

Аня постояла, глядя, как машина скрывается за углом типографии, попробовала уговорить себя, что она абсолютно счастлива, и даже почти уговорила: ведь действительно счастлива, она даже не ожидала, что так может быть, особенно – с ней. И никаких объективных причин для плохого предчувствия быть не может. А раз нет причин – не должно быть и предчувствия.

Но тревога не оставляла её, не давала думать ни о чём другом, она даже от вычитки небольшого заказа отказалась. Совсем небольшого, часа на полтора, но частного и потому денежного. Тревога гнала её домой – то есть домой к Давиду Васильевичу, конечно. Просто она уже привыкла называть домом его квартиру. Сейчас её тревога была почему-то связана с этой квартирой. И с теми, кто в ней остался. То есть не с теми, а с тем… С Васькой, да. Конечно, там ещё и дама Маргарита, она последит за сыном, если что. Хотя что именно она подразумевала под «если что», Аня определить не смогла бы. Да мало ли… Вдруг Васька способен устроить пожар, например? Она бы даже этому не удивилась.

Но дома всё было в порядке. Дама Маргарита с чем-то возилась на кухне, со стороны гостиной приглушённо галдел телевизор. Анна мимоходом заглянула в гостиную, убедилась, что никакого пожара нет, Васька валяется в кресле перед телевизором, переключая программы каждые две секунды. Противная привычка. Но пожара от неё не бывает. Пусть сидит.

Дама Маргарита пекла блины. Тонкие полупрозрачные блинчики, с кружевными краями, золотистые, душистые… Подумаешь. Аня тоже такие умеет.

– Я тоже такие умею, – слегка ревниво сказала она, наблюдая, как ловко дама Маргарита подкидывает блин, заставляя его перевернуться в воздухе, а потом опять ловит сковородой. – Зачем вы сами? Сказали бы мне. У меня не хуже получилось бы.

Дама Маргарита выключила плиту, стряхнула последний блин со сковороды на стопку уже готовых и оглянулась.

– Ну, извини, – весело сказала она. – Я твои кулинарные таланты сомнению не подвергаю. Это я так… бойцы вспоминают минувшие дни. Сто лет ничего не готовила, вот, думала, что разучилась совсем. А не совсем разучилась, а? Признайся уж честно.

– Совсем не разучились, – честно призналась Аня. – Красиво у вас получается. Вы сахар в тесто не добавляли? В холодильнике икра есть, так что блины кстати. Хотя Давид Васильевич сказал, чтобы я ничего не готовила, а то уволит. Но ведь это не я готовила, правда? Так что не считается.

– Не считается, – подтвердила дама Маргарита. – Знаешь, Анна, я начинаю к тебе привыкать. Давай-ка чайку попьем, а? Давид ещё не скоро приедёт, так что мы успеем поговорить. Очень мне интересно, как вы тут уживаетесь. Расскажешь?