Текст книги "Барабанщики из Поднебесной"

Глава 6
Москва – Пекин

В начале двадцатого века из Петербурга и Архангельска можно было доехать прямым экспрессом до Владивостока и даже в Китай до Харбина. Транссибирская магистраль была непрерывной на всём её многокилометровом протяжении.

В семье Владислава знают её историю.

Начав строительство главной её составляющей – рельсовой дороги через Сибирь, император Александр III сказал: «Это время – высокое время!»

Конечно, высокое! Подумать только – какой проект, железнодорожная магистраль объединила три мировых океана: Атлантический, Северный Ледовитый и Тихий. Российские грузы между Европой и Азией пошли уже не в объезд Индии, а через Сибирь. «Транссиб» взяла на себя роль, какую играли в мире древнем мире путь «Из варягов в греки», Великий шелковый, и продолжала наращивала новые километры.

От единственного в допетровской Руси Архангельского порта «Святого Николая» потянулась её вторая, только грузовая, ветка через Ижевский завод на Челябинск. От Челябинска возводилась третья – на Москву, откуда она шла через Киев к Одессе с её Черноморским портом.

Но времена меняются. В известный год, вслед за переездом правительства в Москву, туда же решением Народного комиссариата путей сообщения был переведён и начальный отправной пункт Транссиба. Важнейшую ценность магистрали – её непрерывность – разрушили. Теперь, пока не возведено, снятое тогда, дореволюционное железнодорожное полотно, попасть из Петербурга или Архангельска на Великий Сибирский путь, надо сначала прибыть в Москву, а там и пассажирам и грузам переправляться на другие рельсы и другой вокзал.

В Предварительных кассах, где Денис познакомил нас с нашими будущими попутчиками, они впервые услышали об этой пересадке. Тогда же узнали, что и обратный билет из Пекина до Иркутска нам выписать нельзя. Его можно приобрести только в Москве или уже в Пекине. Друг дедули Дениса, плотный, похожий на боксёра, с бойко топорщащимся ёжиком на толстой голове стал возмущаться железнодорожными порядками.

– Не ругайся! – остановила его жена, изящная, кокетливая Олечка лет семидесяти пяти. – Сейчас надо решать, на какой поезд берём билеты до Москвы!

Поездов было много. Владислав, конечно, о пересадке знал и планировал ехать ночным, чтобы днём погулять по Москве. Это не устроило возмущенного старика.

– Ночным?! Чем вы соображаете, молодой человек?! Лишнюю ночь не спать в своей постели?!

Его крепкая шея пошла багровыми пятнами. Олечка затанцевала возле него в лёгких туфельках-тапочках и прощебетала:

– Ты прав, Алик! Если мы с утреннего поезда успеем пересесть на «Москва-Пекин», незачем выезжать в ночь! Стартуем утром! – тут она строго посмотрела на меня. – И обязательно все вместе! Я из Ленинграда никуда не тронусь без сопровождающего врача!

Сопровождающим их врачом получалась я. Настя заулыбалась, ей понравилось, что я – сопровождающий врач.

Не без досады мы уступили блокадникам. Оформили билеты. На обратный поезд из Иркутска до Петербурга они получили положенное им по льготе купе на двоих. Мы взяли простое купе. Денис выдал нам визитки гостиницы в «Down-town» эпохи Юань, и мы распрощались с его подопечными до отъезда…

На Московский вокзал я пришла одна. Накануне вечером Владислав прислал мне эсэмэску: «Валерик, любимая! У нас с Аськой-фантазёркой важное событие. Надо присутствовать завтра утром. Не волнуйся, встретимся у поезда…»

Я шла по платформе, высматривая возвышающуюся над толпой светлую голову Владислава. Его не было видно.

– Валерия!

Около меня возник Денис, торжественный, в новом строгом костюме, тёмных очках, с заплетённой сзади тонкой косицей. Сделал мне комплимент: «Супер выглядишь! Сама элегантность!» Он галантно взял у меня чемодан и подкатил его к батарее вещей, возле которых стояли мои знакомые и пара средних лет. Денис представил их:

– Это сын и невестка… Ворчун с кардиостимулятором не дал ему закончить.

– Сделай ей втык! – сурово заметил он на мой счёт. – Являться в последний момент! Ещё не отправились, а уже нервничаем!

После первого нашего знакомства его раздражительность возросла.

– Алик, не заводи меня! – пригрозила ему жена. – То оставлю тебе вещи и вернусь на дачу!

Алик не сдался.

– Так ведь ещё двоих нет, а поезд уже подают!

Действительно, вдоль платформы медленно продвигался задом длинный состав. Я ничего не понимала.

Вчера я не увидела в эсэмэске Владислава чего-нибудь настораживающего. Но когда из вагона вышла проводница и стала проверять билеты у пассажиров, по пульмонологии моей пошёл холодок.

– Валерия, твой «семафор» где? – спросил Денис.

– На Кудыкиной горе! Тебе-то что?! – Я огрызнулась на него, как бывало в нашем с ним школьном общении. К моему лицу хлынула краска.

– Как это, что ему?! – возмутился Алик. – Твой жених с сестрой едут?!

Я не ответила, подняла чемодан и, не чувствуя под собой ног, пошла к вагону. Дети блокадного Ленинграда и провожавшие их захлопотали за моей спиной с багажом…

Поезд тронулся…

Мобильник Влада не отвечал. Одна, занимая три места и, как глупая, радуясь, что уговорила маму не провожать меня, я позвонила ей и сообщила, что еду. Мама передала привет Владику и сестричке!

«Сюрреализм! – подумала я. – Наверно он рождается в подобных ситуациях».

В Москве мобильник моего жениха опять повторил мне:

«Телефон отключён или находится в зоне недосягаемости». Я всё ещё удивлялась этому.

Носильщик перевёз наши вещи на Ярославский вокзал. Обстановка там напомнила мне фильм о войне. Прямо на улице – ряды лавок. Над ними даже нет навеса на случай дождя. Уйма ожидающих пассажиров, чемоданы, тюки. Вокруг мусор.

– Вы хотите нас с вещами прямо тут бросить? – брезгливо поморщась, спросила Олечка носильщика.

– Могу на «Питерский» вернуть, не разгружая! – ответил он.

Алик в этой обстановке оживился, как рыба в воде. Показал носильщику, где ставить вещи, усадил около них свою Олечку, расплатился и сразу увидел вывеску: «Международные кассы». Мы отправились покупать билеты из Пекина в Иркутск. Уязвлённый тем, что их нам не продали дома, Алик приготовился дать в железнодорожной кассе бой и после расчёта с кассиршей сразу пошёл в атаку:

– Чёрт знает что! Почему у нас эти билеты не продали?!

Кассирша быстро погасила его запал:

– Где вам не продали, там и спрашивайте. А я вам продала! Езжайте!

Все три билета были в одно купе. План моего путешествия вырисовывался чётче. До отправления поезда оставалось почти два часа. Я постепенно начала ощущать под ногами твёрдую почву: у меня есть билеты, виза, деньги, я еду в компании, чего бояться, – успокаивала я себя, но попыталась ещё раз связаться с пропавшим женихом. Он ответил!

– Всё отлично, Валерик! Забираем из камеры хранения…

Я выключила мобильник.

Мгновенно вспомнилось знакомство с Владиславом. Я передавала в диспетчерскую службу направления на флюорографию. В тот же день он зашёл ко мне в медпункт и попросил разрешения подождать меня после смены. Я разрешила. Мне оставалось доработать чуть-чуть, но ему позвонили. Он перекинулся с кем-то парой слов, извинился передо мной, пообещал позвонить в другой раз, взял номер моего мобильного, дал свой, ушёл и не позвонил. Позвонила я, спросила, сделал ли он флюорографию. Поняв, что я была инициатором нашей новой встречи, я почувствовала себя ущербной. Пропало всякое желание разговаривать с объявившейся парочкой.

Целый час мы ехали молча. Я наблюдала через приоткрытую дверь купе мелькающие станции Подмосковья. По коридору ходили пассажиры. Слышалась китайская, английская, реже русская речь. Иногда в разноязыкий говор врывалось грубое американское рыканье, и вдруг у нас за стенкой весело зазвенело и стало часто повторяться смешное слово: «Сясинькисиньхиу». Сясинькисиньхиу!

Настя решила выяснить, что это значило. Оказалось: русская художница Ксения Лаврова едет в Харбин открывать свою выставку, знает китайский язык и сообщает знакомым день открытия. «Сясинькисиньхиу», – объявила Настя, – не одно слово, а целое предложение: «На следующей неделе в пятницу!». Влад, пока она выходила, пытался заговорить со мной. Господи! Что я слушала! – «Ну Валерка, ну не сердись. Ну мы сами не ожидали!» Своим «мы сами» он исключал меня из его с Настей компании. «На нас свалилось! Заглянули в электронный ящик, а там Аське письмо! Нашу фантазёрку приглашают в Москву. Представляешь, на вручение приза Всероссийского конкурса! Она ещё осенью отправила туда сочинение о Старой Ладоге…»

Про Ладогу – первую столицу Древней Руси – мне было известно и без их конкурса. Я была в Старой Ладоге, даже видела на берегу Волхова курган Олега и знала, что из Ладоги, когда она ещё не называлась старой, Кий отправился основывать Киев.

– Я завоевала третье место в стране! – входя в купе, объявила Настя. Влад обнял её у меня на глазах.

– Валерка, не отпускать же мне было сестрёнку одну? Ей четырнадцать лет! Ты это понимаешь?

Я хорошо понимала, что могла бы ехать с ними и порадоваться Настиной победе. А так, когда после моего кошмарного выезда из Петербурга они явились к вагону только в Москве, одна с букетом цветов, другой с шампанским, я их восторгов не разделила. На предложение Влада отметить семейный успех я демонстративно вышла из нашего купе и остаток вечера провела у блокадников.

На другой день всё разрешилось, и мы помирились. Но утро началось драматично. Под монотонный стук колёс я считала мелькавшие за окном берёзы. Попутчица девушка-японка с нами не разговаривала. Молчание прервала Аська:

– Валера, Владик хотел тебе тоже поменять билет и вместе ехать ночным. И я хотела. – Но мама нам сказала, вдруг ты ещё не уложила вещи, мы собьём тебя, а три билета не сможем достать. Она посоветовала послать тебе эсэмэску.

Во мне всё вскипело! Желая оправдать брата, Настя только распалила мою обиду. «Так вот, в чём причина! – его мама! – Комок злости на возможную будущую свекровь перехватил мне дыхание. – Она это подстроила! Моя мама так не поступила бы! Она ещё привет передала: Владику и сестричке!» От обиды за мою маму у меня хлынули слёзы.

– Не плачь, Валера, не плачь, – попросила Настя. – Если бы мы позвали тебя выехать с нами, а ведь ты сопровождаешь как врач наших соседей, ты всё равно бы не поехала? Да?

Мне захотелось напомнить ей, что сидела б она сейчас со своей мамой дома, если бы я не надумала взять её в путешествие, но я увидела её руки. Они, еще не достигшие взрослого размера, дрожали от переживания.

Я понюхала увядающие, как и моя обида, цветочки её букета и ответила:

– Да, Асенька. Ты права. Я отказалась бы… Тут же выяснилось, что эсэмэску я прочитала не всю. Увидев непрочитанное окончание: «Встретимся на Ярославском вокзале. Люблю. Целую в носик. Влад», – я извинилась.

Когда мы подъезжали к Уралу, уже все вместе следили в окно, чтобы не пропустить столб с указателями: Европа и Азия. Пейзаж к тому времени стал другим. Состав мчался метров на двести выше уровня моря, то в горы, то с них. Когда рельсовый путь изгибался, были видны электровоз и цепочка вагонов. Владислав достал кинокамеру, снял через стекло и изогнувшийся на повороте поезд, и меня, и сестру. За окном, чуть не касаясь его, мелькали верхушки клёнов. За ними были видны горные склоны, а ещё ниже зеленели поля. Неожиданно на столике заиграл мой мобильник. «Поезд мчится, поезд мчится в чистом поле, в чистом поле»… «Дорожная песня» Глинки зазвучала, как никогда, уместно и весело. Весело прозвучал в трубке и голос мамы. Вот уж чего я не ожидала от неё услышать! Со мной захотела пообщаться китаистка! Просила Эльвиру устроить ей встречу со мной, но узнав, что я уехала, взяла у Эльвиры мамин телефон и только что ей звонила. Мама дала ей номер моего мобильного.

Я тут же сообщила об этом Владу и Насте.

– Буду ждать звонка! – сказала Настя. – Мне интересно, как продолжится история с драконом.

Но звонка от Зои Владимировны не последовало.

Мы не пропустили промелькнувший за окном столб между Европой и Азией. Влад успел, прожужжав кинокамерой, поймать его на плёнку, а затем попросил Настю сесть ближе ко мне, включил в камере звук и попросил нас поговорить.

Не придумав сразу, о чём говорить (с сестрой Влада я ощущала себя взрослой, но неуверенной), я просто так, с потолка, попросила её перевести латинское выражение: «Mania grandiosa».

– Мания грандиозная! – ответила она.

– Мания величия! – поправил Владислав.

Я поощрила его:

– Владислав! Ты чувствуешь латынь!

– Поговорите ещё! – попросил он.

Я произнесла на камеру нараспев, как мы повторяли в училище:

– Mеdica mente, non medikamentis. Переведите!

Настя пожала плечами. Я пояснила:

– Это очень просто. Смотри, ты всё знаешь. Медика – медицина. Медицинь, то есть лечи. Лечи мента. От «мента» образовалось слово менталитет, то есть ум. Значит, лечи умом, но… «non medikamentis».

– А не лекарствами! – догадалась Ася, и мы с ней засмеялась.

Владислав снял этот момент, и Настя отправилась к нашим попутчикам. С ними в купе ехали китайцы, она спрашивала у них китайские слова и записывала словарик в свой «Дневник путешествия».

Позже она разрешала нам с Владом прочитать его. Оказалось, она начала его, когда была задумана наша поездка. Меня удивило, как разумно и основательно она к ней готовилась.

Отрывки из «Дневника»

19 марта 2004 г.

Браво! Я окончу седьмой класс и поеду по Великому Сибирскому пути! И ещё в Китай! Потом побываю в Иркутске и на Байкале!

В субботу еду к дедушке.

20 марта 2004 г.

Интернет. «Google com.». Википедия.

1. Челябинск основан в 1736 году. Когда император Александр III принял решение строить через Сибирь железную дорогу, этому городу выпала честь стать «воротами» в Сибирь.

2. Омск основан в 1716 году по приказу Петра Великого.

25 января 1894 года встретил первый поезд.

3. Новосибирск. Возник как посёлок, когда строили железнодорожный мост через Обь, назвали Александровск в честь Александра III. Но, когда царём стал Николай II, переименовали в Новониколаевск.

А-я-яй, Николай, нехорошо было у папы отнимать. Правильно, что город ещё раз переименовали. В Новосибирск! Там Академия наук!

4. Красноярск. Возник на Енисее в 1661 году как притрактовый пункт, когда в Сибирь ездили на лошадях.

Первый поезд прибыл 6 декабря 1896 года.

5. Иркутск. В 1652 году русские землепроходцы построили на притоке Ангары, Иркуте, зимовье Иркутск. С 1803 года – резиденция генерал-губернатора Сибири.

Первый поезд пришёл 16 августа 1898 года.

6. Харбин. Город основан русскими 23 апреля 1898 года. Железная дорога через Маньчжурию была продолжением Великого Сибирского пути к Порт-Артуру. Ж.д. и Харбин оказали хорошее влияние на Китай. В 1932 году Япония оккупировала Харбин. В 1945 наша армия освободила его и передала Китаю.

21 марта

Рассказывает мой дедушка Владислав Андреевич Рослов-Маноли.

Дедушкин прадед – Варфоломей Рослов-Маноли. Наша фамилия идёт от него. Он был высокого роста, поэтому Рослов. Какое у него было отчество, и почему он ещё и Маноли, не известно. Дедушка думает, что у нас в роду был итальянец. От него такая фамилия. Варфоломей Рослов-Маноли двадцать пять лет служил в солдатах. При Александре III Россия не воевала, а строила железные дороги. Поэтому ему ставили памятники у вокзалов. На Великий Сибирский путь солдат посылали делать насыпи, класть шпалы и рельсы. Мой прапрапрадедушка Варфоломей был на этих работах, но в армии он тоже служил. После 25 лет службы получил чин унтер-офицера. Следил за порядком на железнодорожном вокзале в Иркутске. Женился в пятьдесят лет. Его старший сын Григорий был принят бесплатно в Петербургский институт путей сообщения.

Григорий Варфоломеевич Рослов-Маноли – родной дедушка моего дедушки – рассказывал ему, как через всю Сибирь ехал по новой железной дороге в Санкт-Петербург, а также рассказывал истории про своего отца. Когда строили дорогу в Харбин, китаянки носили нашим солдатам горячие пельмени. Солдаты садились на насыпи и звали китаянок посидеть на рельсах. Но у китаянок были маленькие ножки. Если дул ветер, они падали и скатывались с насыпи. Наши солдаты ели пельмени и смеялись.

«СЕМЕЙНАЯ РЕЛИКВИЯ»

Григорий Варфоломеевич долго хранил царскую карту Великого Сибирского пути. Мой дедушка её не видел. Но его отец видел и рассказывал. От Челябинска до Владивостока были нарисованы рельсы, на них паровозы, вокзалы, мосты, тоннели, даже как из тоннелей выходят составы. А по краям карты – фотографии. На одной царевич Николай везёт во Владивостоке первую тачку песка на будущую железнодорожную насыпь. Дорога строилась сразу и от Челябинска, и от Владивостока, сразу от многих мест. На другой фотографии – император Александр III у карты России. На ней были нарисованы Николаевские дороги, Кавказская, построенная тоже при Александре III, и весь намеченный им Транссиб. Было видно, как он объединяет три мировых океана. После революции все такие карты уничтожали из-за портретов царей. Наш прапрадедушка Григорий Варфоломеевич оставил одну себе как семейную реликвию, связанную с отцом. В 1951 году нашему прапрадедушке вручали в Кремле орден Ленина, а перед этим спросили: «Не сохранилось ли у вас, товарищ Рослов-Маноли, старой карты Транссиба для истории наших железных дорог?» Григорий Варфоломеевич поверил, что для истории, привёз карту в Москву и отдал министру. Её передали Политехническому музею. Там на карте отстригли царей и повесили её в железнодорожном зале. А потом в этом зале случился пожар. Уголок, где висела последняя карта настоящей Транссибирской магистрали, сгорел вместе с ней. Вот так пропала история наших железных дорог!

25 марта

Интернет. «GOOGLE»

Почему у китаянок были маленькие ножки?

«История на куличках»

В 14 веке при первом императоре династии Мин Чжу Юаньчжане строилось много дворцов, и знатным людям не хотелось, чтобы их дочки ходили по красивым комнатам пешком, как служанки. Тогда император издал указ одевать знатным девочкам на ноги колодки. Из-за них девочки не могли ходить. Их носили на куличках специальные дворцовые рикши. А взрослых, ножки у них оставались маленькими, носили в носилках. Потом знатным китайцам стали подражать и незнатные. Когда русские строили Великий Сибирский путь, у многих китаянок были очень маленькие ножки.

28 марта

Владик вчера ходил к Свете петь. Пришел поздно. Утром сегодня сказал, что в Китай поедут знакомые хозяина «чудо-телефончика», и скоро мы пойдём с ними выписывать билеты. Если удастся, я спрошу про «чудо». В Пекине мы будем жить в центре города династии Юань!

Интернет. «GOOGLE». Из «Истории на куличках».

Юань – монгольская династия. Оказывается, монголы правили Китаем 372 года! Династию Юань основал в 1272 году внук Чингисхана Хубилай-хан. В 1644 году эту династию сверг Чжу Юаньчжан, основатель династии Мин. О! Знакомый Мин! Делал китаянкам маленькие ножки!

12.06.04

Поезд: «Москва-Пекин»

Словарь:

Здравствуйте – нихау.

Хорошо – хау.

Спасибо – сиси.

Да – шиа.

Нет – пу.

Девушка – гуня.

«ЗВЁЗДНЫЙ МАЛЬЧИК»

Алик сказал, что в блокаду он и Олечка в моём возрасте дежурили на крышах своих домов. Хватали зажигательные бомбы и пихали в ящики с песком. Шестиэтажные дома Алика и Олечки были рядом. Между ними внизу был сарайчик для дров. Алик вытащил оттуда широкую, как полка вагона, доску и прибил между крышами их домов. Во время бомбёжки ночью при звёздах он переходил по этой доске на Олечкин дом и помогал ей тушить бомбы.

13 июня

В нашем вагоне, как в гостинице. Проводница в передничке, как горничная, пылесосила ковровую дорожку в коридоре и сказала мне, что скоро Красноярск. Я смотрела в окно вместе с художницей Ксенией. За окном горы. На склонах и в долинах – сибирская жизнь. Крыши домов не домиком, а на четыре стороны. Горы красивые, леса красивые. Ксения сказала, что природа Красноярского края похожа на увеличенную Италию. У неё в Милане живёт подруга. Она к ней ездила и видела. Художница была на Байкале в Листвянке, где из Байкала вытекает единственная река – Ангара. Я спросила у Влада, где мы останавливаемся на Байкале. Ура! Как раз в Листвянке!

В Красноярске сфотографировалась с Ксенией на вокзале. Обменялись адресами и телефонами.

15 июня

Теперь я видела Великие Сибирские реки. Поняла, когда люди давали рекам названия, они понимали души рек. Обь – женское имя. Её вода похожа на Неву. Также красиво вьётся. Енисей – он суровый воин. Ангару не видела, проехали ночью. Завтра большая остановка, все выйдем из вагонов.

16 июня

Поезд пошёл. Сейчас переедем границу. В Забайкальске стояли шесть часов. Нагулялись по городу. Были в кафе. Съели горячий обед. Вот! Китайский перрон. Их железнодорожники стоят на платформе, как часовые, руки по швам. Ой, кричат: «Маноли! Маноли!» Это же моя фамилия!

…Настя отбросила ручку. В вагоне раздавались радостные крики: «Маноли! Маноли!» Пассажиры-китайцы стояли у окон и кричали: «Маноли! Маноли!» Настя побежала к своим знакомым спросить, что это значит, и вскоре появилась в дверях купе.

– Владик! Знаешь, что такое Маноли? Это по-китайски Маньчжурия!

Вслед за ней к нам зашли Алик и Олечка.

– Поздравляю! – Алик потряс Владу руку. – Ты узнал значение своей фамилии. Царь добавлял приставки к фамилиям тех, кто отличился на строительстве Великого Сибирского пути: Забайкальский, Амурский, Сибирский. Вашему Рослову прибавил Маноли. Значит, и он отличился! Это отличие надо отметить!

Влад был рад этой новости и пригласил нас всех на вечер в вагон-ресторан. В ожидании вечера Настя была задумчива, всё время глядела в окно, и я слышала, как она иногда повторяла: «Дедушка, миленький, Варфоломей наш, ты здесь строил дорогу, сидел на насыпи, ел пельмени, смеялся…»