Текст книги "Проект X"

II

Дима бежал за Аркадием, отставая всего на несколько метров, когда из правого ряда чанов на него вылетел динозавр. Едва сумев увернуться от атаки, он свернул в левый ряд. Рисковать всей группой было нельзя! Нужно попытаться скинуть хвост. К тому же Богдан может подстрелить хищника. Топот когтистых лап по полу не прекратился. Ящер должен был пробежать прямо перед охранником, но выстрела Дима не услышал.

Зверь оказался чрезвычайно быстрым, и убегать от него по прямой было смерти подобно. К тому же, судя по хаотичному поведению хищников, на них охотилась не стая, а плохо организованная шайка. Нужно попытаться увести динозавра как можно дальше от остальных и заманить в узкий коридор. Стрелять у Димы получалось плохо, но в таких условиях шансы будут на его стороне.

Увидев в переплетении толстых труб небольшую щель, инженер тут же полез в нее. Почти полностью протиснувшись внутрь, он не успел вдернуть ногу. Клыки твари, подобно десяткам широких игл, вонзились в нижнюю часть голени. Зубы вошли в плоть как крючья, и когда динозавр подался назад, Дима ощутил яркую вспышку огненной боли, а потому среагировал не сразу и зацепился за одну из труб, только когда его уже по пояс выволокли в коридор. Что есть сил он пнул тварь по морде, стараясь целиться в глаза. Взвизгнув, существо отпустило.

Воспользовавшись замешательством хищника, он быстро пролез через трубы и, поднявшись на ноги, стал, похрамывая, бежать по ряду труб, ведущему в служебный коридор.

Послышался отдаленный выстрел. Сверху по трубам на звук побежала еще одна тварь. Сзади послышался скрежет когтей. Динозавр полез за ним. Все шло так, как он рассчитывал.

Дима уже бежал по служебному коридору, когда существо стало настигать его. Развернувшись, он увидел, как тварь уже в пяти метрах от него и стремительно приближается. Коридор был узким. Расстояние совсем не большое. Он должен это сделать!

Едва он успел поднять пистолет, как зверь резко взмыл в воздух, расправив маховые перья на передних лапах. Дыхание Димы сперло, когда задние лапы ударили его в живот. Инженер выстрелил, но пуля ушла мимо. От сильного толчка он стал падать, в ужасе смотря на то, как тварь держит равновесие, расставив когтистые крылья. Падая, он почувствовал, как в его левый и правый бок входят два огромных когтя.

Рухнув, он сдавленно закряхтел, пытаясь скинуть с себя дьявольское создание, и с каждой попыткой серповидные когти все глубже врезались в его тело. Зашипев, динозавр попытался вгрызться в его шею, но Дима успел выставить вперед левую руку.

Вскрикнув, он ударил тварь рукояткой и вновь попытался отдалиться от зверя, но тот не ослабил хватку и стал тянуть его предплечье в сторону, расчищая путь для смертельной атаки.

Неожиданно для существа Дима дернул руку на себя. Оно стало ближе и принялось рвать его грудь когтями передних лап. Закричав, он прижал пистолет к боку динозавра и стал припадочно нажимать на курок. Казалось, твари было плевать на первое ранение, примитивный мозг заволокла дымка адреналина и звериной ярости. Став действовать иррационально, рептилия перестала думать о самосохранении, твердо решив прикончить человека, подобно орлу, бросившемуся на ядовитую змею.

С каждым выстрелом Дима немного смещал пистолет, надеясь повредить как можно больше органов твари, хоть он и не мог определить ее точную анатомию.

После второго выстрела он услышал, как тварь засопела. После третьего в призрачном свете упавшего на пол фонаря увидел, как из ноздрей твари побежала кровь, но та не ослабила хватки. После шестого пистолет с громким клацаньем выкинул последнюю гильзу. Дима стал бить животное рукояткой.

В боках он снова почувствовал жгучую боль, но теперь серпы стали медленно выходить из его тела. Укус постепенно ослабевал. Хищный блеск в глазах твари погас. Струйки крови из ноздрей стали медленно успокаиваться. Оно умирает… Но в следующую секунду челюсти вновь сжались, причем с доселе невиданной силой. Когти до упора вонзились в жертву, вызвав обессиленный стон. Затем хищник обмяк так же резко, как напрягся при судороге. Когти вышли из ран, и, выпустив из пасти руку, динозавр грузно свалился на пол.

Забыв про раны и страшную измотанность, Дима выронил пистолет и стал быстро отползать от хищника. С каждым новым движением предплечье раздирало от боли, живот, как ни странно, почти не вызывал неудобств. Должно быть, адреналин. Либо когти навредили ему не так сильно, как изначально показалось.

Оно мертво! Победа! Через густые заросли порывов боли вырвалась ужасающая улыбка. Схватив фонарь, он стал тихо посмеиваться, осознав, что делает, только когда разошелся в полную силу и к смеху присоединилась ноющая боль в животе и груди.

Откашлявшись, он поднялся на ноги и заковылял, прихрамывая, по служебному коридору. Помимо боли в ноге, мешала идти теперь еще и тяжесть в животе. Осознавая, что двигается очень медленно, он ненадолго остановился и улыбнулся. Торопиться ему в общем-то было некуда. Самым правильным решением в его положении будет добраться до ближайшей комнатушки с инструментами, запереться там, попытаться оказать себе медицинскую помощь и ждать, пока его найдут. Теперь, когда военные близко, это только вопрос времени. Услышав, как тяжелая капля ударилась об пол, он осмотрел свою руку. Из рваной раны обильно шла кровь, и медлить с ее остановкой было нельзя.

Взяв фонарь в зубы, он стянул с себя ремень и затянул его на плече. Сил на такое простое действие у него ушло неожиданно много, а потому ему пришлось еще десяток секунд стоять, переводя дыхание, прижавшись к стене.

Через несколько минут ходьбы он обнаружил, что ему становится холодно, что, впрочем, было неудивительно при такой потере крови. Еще через минуту его начало немного шатать. Из-за чего пришлось идти, приложившись к стене, то и дело совершая небольшие остановки.

Наконец справа показалась деревянная дверь с пометкой «склад служеб. 042». Именно это он и искал. Навалившись на ручку и толкнув дверь вперед, он вошел в тесную каморку. Потолок немного выше, чем в служебном коридоре, четыре маленьких стеллажа с коробками всякой всячины от моющих средств до сменных ламп, настенные держатели с инструментами. Два шкафчика с формой и аптечка с огнетушителем у входа.

Заперев дверь, содрав со стены красный чемоданчик, он прошел конец ряда стеллажей, показавшийся ему самым безопасным местом в комнате, и, сев на пол, стал обрабатывать раны.

Начал он со столь волнующих его ран на животе. Что странно, в сравнении с рукой они почти не болели. Однако стоило ему приложить к ним смоченную перекисью марлю, как он тут же забыл о руке. Самым страшным, как ему казалось, было повреждение внутренних органов. Вроде он цел, поскольку, если бы когти что-то проткнули, он либо умер на месте, либо минут через пять. Так ведь? В любом случае диагностировать внутренне кровотечение он не мог, а если даже сейчас полость организма наполняется кровью, ничего сделать он не может. Его знания первой помощи останавливались на обработке ран, холодной воде и нашатыре при потере сознания да приеме Геймлиха. Оставалось только надеяться на лучшее и забыть о худшем. Сделать то, что он в силах, и ждать помощи.

Обработав рану на руке, он расстегнул ремень, досчитал до тридцати, снова затянул. Протер ее, обмотал бинтом, положив под повязку новую салфетку с антисептиком, и стал ждать. Стало немного холоднее, при этом Дима ясно ощущал, как по его лбу сбегают мелкие капли пота, однако, насколько он мог судить, теперь, после всех необходимых действий, хуже ему становиться не должно.

– Вы меня слышите? Я на станции! Большое спасибо! – Услышав уже знакомый голос из рации, Дима немного приподнялся, оттолкнувшись от стены, к своему удивлению, повело его при этом так сильно, что он не только с трудом схватил рацию, еще немного и он бы расшибся об пол.

– Куда идти дальше, знаете? – Он произнес это с неожиданной для самого себя хрипотой, неизвестно откуда взявшейся.

– Вы в порядке?

– Полном! Так знаете или нет?

– Не совсем, только знаю, что выход недалеко.

– Недалеко? Ну, относительно да. Примерно час ходу. Вы сейчас вышли в шестиугольный зал?

– Да. Тут три коридора. Станция и зона отдыха, научное крыло, офисный центр.

– На станцию не идите. Вам нужно пройти к гостевой зоне. Либо через научное крыло, либо через офисы. Гостевая зона тоже большая, но там полно указателей. По ним доберетесь до выхода. Там выход Б – один из главных. Огромный – не пропустите. – Дима ощутил ком в горле и, откашлявшись, обнаружил большой темный сукровок на плитке. – Мне пока трудно говорить, но, если вам что-то понадобится, просто свяжитесь, хорошо?

– Ясно. Еще раз сп…

Речь девушки прервал грохот выстрелов, и связь оборвалась.

Дима снова остался один. Белый шум стал литься из рации, и не то от того, что звук успокаивал, не то от наплывших мыслей выключать рацию он не стал.

С ней кто-то еще? Не похоже, чтобы стреляла она, уж больно резко радостный голос сменился очередью. Стреляли в нее? Быть не может! Да и какая ему разница. Он помог как мог и поможет еще, но если на том конце радиосвязи случилось что-то ужасное, едва ли ему стоит себя винить.

Возможно все это время он убегал от банальной данности – он сделал все, что от него зависело. Внутренний голос то и дело язвительно колол его по больному: разве ты сделал все что мог?! Постоянно недоглядываешь! Прямо как тогда…

– А вот и доглядываю! – сказав это в пустоту, он ощутил странную давящую боль в груди, но это было не важно. Важно было то, что этот урод в голове наконец-то заткнулся!

Он сделал все что мог. Делал до того, как Маши не стало, и продолжил делать после. Люди умирают. Судьба не всегда бывает благосклонна, но это не значит, что он сделал что-то не так. Из кожи вон лез, работая для семьи. И это того стоило. Когда она улыбалась, становилось так хорошо. И пусть первые пару лет было непросто и сверхурочная работа страшно его выматывала, стоило вспомнить ее улыбку, смех, и он всегда ощущал прилив сил.

Произошло много всего хорошего. Замечательного. И пусть прошлое уже не вернуть, хорошие воспоминания всегда остаются. Когда наступила темная полоса, трудились все. Врачи, стараясь поставить ее на ноги, он сам, вернувшись к работе сверхурочно, но зарабатывая уже значительно больше прежнего, и, конечно, сильнее их всех трудилась Маша…

А что потом? А потом было еще больше проектов. Больше, чем когда-либо. Работать стало значительно сложней, да и смысла сначала видно не было. Однако к скольким замечательным вещам он в итоге приложил руку. Спасательные дроны, промышленные линии, отлаженные нейросети, машина! Произошел кошмар. Неизвестно, сколько человек погибло в результате налета и поломки машины. Но, если так подумать, это всего лишь еще одна черная полоса. Он не мог предвидеть случившееся, не мог остановить. Но все это время он мог работать, и он работал ударно. Если случившееся не засекретят или, что наиболее вероятно, почти засекретят, случившееся войдет в историю как одна из крупнейших техногенных катастроф. Но случившееся уже не исправишь. Остается только сидеть и держать кулаки за Петрова. Авось научное светило поправит реактор и технология сохранится. И какой тогда скачок ждет человечество! Открытие новых миров, особенно, если верить Амалицкому, с земными видами, может спасти человечество от вымирания! Но все это лишь далекое будущее с бесконечным количеством возможных перспектив…

– Что ж сделай все, что от тебя зависит!

Рация зашипела – Аркадий и Богдан оторвались и теперь ищут его? Может Петров вышел на связь, а может та девушка?

Он поднес рацию к себе. Белый шум прекратился. Теперь с той стороны он слышал только, странный треск, напоминающий стрекотание. Совсем тихий, он сначала был принят инженером за помехи, но казалось, чем дольше он его слушал, тем яснее различал в нем определенные последовательности. Слова? Да и в паузах между странным, почти внеземным звуком слышалась абсолютная тишина. Будто передача идет из пустого места, где кроме источника шума нет совсем ничего.

Дима точно знал, как работает система подачи сигнала на аварийных станциях комплекса. Сигнал шифруется машиной на входе и дешифруется на военной базе. Шифр уникален, так что, даже если его поймают гражданские или нарушители, риска утечки секретной информации нет. Может он слышит диковинное порождение перекрестной модуляции? Возможно. Но как сигнал пробился в комплекс и почему тогда, несмотря на свою диковинность, он звучит так завораживающе мелодично?

В холодной, медленно расплывающейся комнате ему стало казаться, что треск начинает проникать в его голову, цепляя что-то в глубинах души. Смысл его становится понемногу понятен, с каждой секундой делаясь все ясней. Несмотря на свою диковинность, он казался родным. Приятным. Хотелось и дальше молча сидеть, внимая причудливому звуку.

Резко Диме стало заметно легче. Озноб стал уходить. Звуки с другой стороны двери либо исчезли, либо просто потеряли для него самого какой-либо смысл. Это было не важно. Он чувствовал себя уютно, и именно это было для него главным. Ему хорошо.

Он выпустил рацию, та свалилась на пол. Думал было потянуться, схватить. Но на нее уже мягко опустилась знакомая тонкая рука. Дима все же потянулся вперед. Прикоснулся к бархатной теплой коже. Посмотрел в любимые голубые глаза. Его лица мягко коснулись шелковистые длинные волосы, когда она склонилась ближе, чтобы шептать ему на ухо.

– Не волнуйся, милый, все будет хорошо.

И ему стало хорошо. Совсем не больно. Совсем спокойно. До странного легко, как когда после подхода с двадцатью килограммами он резко брал двенадцать.

Тогда он понял то, что не понимал. То, от чего бежал всю жизнь. Та фраза, за которую лет десять назад он хотел проклясть того онколога, который, впрочем, похоже совсем как Андрей, мыслил машиной и просто трудился над своей работой. Тогда эта фраза прозвучала ужасно, омерзительно, насмешливо. Как же ему тогда хотелось разбить ему лицо. Но сейчас не хочется. Доктор был прав. Да и, очевидно, не хотел его задеть своими словами. Хотел поддержать. Он просто, как и его коллега, не понимал, что такое человеческие чувства. Зато он точно понимал и был уверен в том, что говорил. Он говорил правду. Приятную правду, как Дима это лично ощутил только что.

– Ваша жена не страдала. Не волнуйтесь… Она теплая.

Глава 12: Конвергенция

I

– Итак, Виталий, слушай внимательно. План такой: как только добираемся до реактора, бежим в комнату управления. По схемам, там есть система аварийного сброса давления. Активируется двумя рычагами. Уровень допуска у меня есть.

– У меня вопрос, Игорь Павлович… – Виталий смотрел на него со странным прищуром.

– Я слушаю. – Петров не сбавлял шаг, хотя уже сейчас был заметно уставшим.

– Откуда у вас допуск к реактору и эта информация? Вы никогда не говорили, что работали на нем.

– Не работал! – Уголки его рта слегка растянулись, очки сверкнули, когда он бесшумно усмехнулся. – Просто если ты ценный кадр и проявляешь беспокойство и инициативу, то, чтобы тебя успокоить, начальство может пойти на необычные меры. Вот только ничего серьезного они так и не сделали… – Его улыбка спала. Лицо снова стало собранным, мраморно-холодным и жестким.

Из коридора они вышли на просторную станцию. Таблички гласили: «Центр управления персоналом». Вопреки ожиданиям биолога, Петров прошел вперед метров двадцать, после чего направился не к рельсам, а свернул в очередной коридор.

Оставленные в спешке кабинеты сменяли друг друга один за одним. Наконец коридор вышел к широко распахнутым двойным дверям.

За ними находился широкий конференции зал. С одной стороны ряды мягких кресел, лестницей поднимающиеся на бесчисленное количество уровней, с другой огромный погасший экран.

В темноте Амалицкий поскользнулся на чем-то. Виталий схватил его за руку, помогая сохранить равновесие.

– Благодарю. – Он нагнулся, подняв с пола глянцевую листовку-программку «Выкуп перспективных проектов в области инженерии и военного производства Heavy Air Inc».

– Что за Heavy Air? Разве проекты не оплачиваются за счет правительственных инвестиций?

Петров тяжело вздохнул.

– В идеальном мире это так, но жизнь с регулярной частотой сталкивает наши ожидания с печальной действительностью. Heavy Air за последние несколько лет половину проектов скупило. На бумаге все хорошо. Успешные идеи получают больше бюджета и используются передовой компанией. Вот только они очень глубоко забрались в структуру «Новой Зари». Мне писали, что они очень настаивали на финансировании «Врат». Проект исключительно правительственный и, как понимаете, секретный. Как именно они о нем узнали, никто конечно же не знает, хотя и так все понятно. Им было отказано. Тогда я был этому рад. А теперь, если вы попросите меня предположить, кто нанял напавших, я сходу скажу, что эти денежные мешки.

– У вас есть доказательства?

– Нет конечно. Откуда?! Вот только не сомневаюсь, что и у следователей доказательств не будет.

Распахнув двойные двери, они вышли в следующий коридор, пройдя немного по которому Петров свернул в служебный.

– Почти пришли, господа. Дальше почти по прямой и будем у реактора.

– Игорь Павлович…

– Да. – Петров отвечал, не сбавляя шага и не разворачиваясь.

– Неужели вы выучили путь наизусть? Я не хочу показаться грубым, просто, вам не кажется, что это паранойя?

– Вот оно, Виталь! Руководство говорило мне то же самое, только в завуалированной форме. Вот поэтому мне и дали пропуск. Поняли, что не отвяжусь. Тебе надо запомнить самое важное для любого человека. Особенно для ученого. Я этому, похоже, так и не научился, но ты парень умный, понять должен. Что бы ты ни планировал, что бы ни конструировал, к чему бы ни стремился, надейся на лучшее, но готовься к худшему. Не к такому худшему, какое уже было. Нет! Ты должен быть вооружен до зубов. Иметь запасной план, на запасной план еще один запасной план.

Когда ты планируешь бюджет на месяц или на год, ты можешь позволить себе просто брать во внимание самый худший сценарий. Но, создавая что-либо принципиально новое, ты должен быть готов к абсолютному кошмару. К тому, с чем человечество еще никогда не сталкивалось. Продукт твоего труда, чем бы он ни был, должен иметь небывалый запас прочности и антихрупкую систему безопасности. Ты должен не просто учесть перебои электричества или радиационное излучение. Я не учел вооруженное вторжение. Я сделал ошибку, и вот мы здесь.

Хочешь еще пример? Трагедия на Фукусиме. Когда мы говорим об этом в прошедшем времени, все очень просто и очевидно. Причинно-следственные связи ясно видны во всем своем изобилии и многообразии, но давай посмотрим на ситуацию с точки зрения японских инженеров до трагедии.

Ты не жалеешь бюджета и сил. Собираешь и обрабатываешь гору статистических данных. Долго их изучаешь. Планируешь и строишь идеальную систему защиты. Стены станции с запасом выдержат самые страшные цунами, которые когда-либо видело человечество. Ты предусмотрел самый худший исход и сделал под него запас прочности. Ты молодец, но ты не предвидел кошмар.

Волна разрушает все системы защиты. Уничтожает реактор. Множество жертв, радиационное заражение ближайших территорий и вод. Рукотворно ты породил еще больший ужас.

Постфактум, этого стоило ожидать. Подобное вечно случается, когда новые технологии сталкиваются с непредвиденными обстоятельствами, особенно с силами природы.

После трагедии ее высокая вероятность очевидна, но до нее никто и представить не мог, что подобное вообще возможно. Подобные события называются черными лебедями. Они всегда настигают нас в моменты нашей слабости. Когда все стабильно. Когда все идет хорошо. Когда думаешь, что учел все и заключил сделку с совестью, осознанно или нет. Тогда-то нас и ловят цепкие лапы хаоса.

Беспорядок был до нас, всегда был с нами и всегда будет после. Природа справляется с энтропией избыточностью. Задача ученого не только стремиться к новому, но и научиться бороться с трагедиями. В идеале так, как это делает природа. Я не говорю не делать ошибок. Не бойся их. Никогда! Именно правильные ошибки подталкивают тебя к избыточности. Помогают справиться с черным лебедем, когда придет время.

У меня не получилось. Я был слишком озабочен реактором. Не зря, конечно. Может получится избежать больших бед. Но я не предвидел кошмар и, самое главное, помог ему.

– Бросьте, Игорь Палыч!

– Нет! Именно так. Я не просто не предусмотрел кошмар. Такие ошибки происходят постоянно. Я соучастник. В предоставленных мне документах был дневник советского геолога. Они столкнулись с существами еще во время экспедиции. Теперь я в этом не сомневаюсь. Я договорился сам с собой, что забуду про дневник. Говорил себе, что на них напал медведь или еще какое-то животное. Но я игнорировал факт. Прямое предупреждение. Одним из файлов, который мне отправили, был снимок вещественного доказательства геологов. Они привезли не только образцы кристалла, но и коготь. Девять сантиметров в длину.

Амалицкий дрогнул, но промолчал.

– Я мог предвидеть кошмар. Мог попросить выделить больше охраны. Наверное, стоило даже попросить несколько человек прямо в лабораторию. Может тогда и машина бы уцелела. Получилось бы выключить ее прежде, чем ту распотрошат.

Существа могли прорваться и без аномальной активности. Выйти прямо из портала во время сегодняшнего запуска. Да, экстренное выключение у нас было. Но разве это все, что мы могли сделать? – Петров остановился у металлической двери с надписью «Охлаждение 2». – Нам сюда.

Ручка оказалась не заперта, но открыть дверь у него не получилось. Он легко толкнул ее – что-то заблокировало проход с той стороны.

– Мне нужна помощь! Виталь, толкаем на счет три.

Тот молча кивнул.

– Раз, два, три!

Дверь не поддалась.

– Евгений Александрович…

– Конечно!

Влетев в дверь, ее удалось открыть на половину. Послышался металлический лязг, быстро сменившийся мягким хлюпаньем. Что-то громко заверещало с той стороны двери и быстро затихло.

– Разрешите! – Амалицкий первым пролез в открывшийся проход.

За дверью находилось просторное служебное помещение. В четыре ряда стояли металлические стеллажи с множеством коробок разных размеров. Один стеллаж был приперт к двери. Теперь, когда ее вышибли, он рухнул, погребя под собой растерзанное тело в синем комбинезоне.

– Заходите осторожнее! – крикнул Евгений и быстро двинулся по складу. Звук, который он услышал, точно издавало какое-то животное. Опасно оно или нет, ему хотелось обнаружить его как можно раньше.

– Ужас… – Виталий еле слышно буркнул себе под нос, заходя внутрь.

Амалицкий был уже далеко. Миновав стеллажи, он вышел на перекресток. Впереди продолжалось складское помещение. Справа и слева под потолком в разные стороны шли толстые трубы. У стен стояли большие металлические столы. Над ними висели различные инструменты.

Справа послышалось тихое сопение. Быстрыми шагами Амалицкий пошел к источнику звука. После столов резко свернул в небольшую подсобку. Здесь стояло еще три ряда стеллажей и припертая к противоположной стене стремянка.

Крупная тень с истошным воплем пронеслась между стеллажами, сильно задев один из них. На пол рухнуло несколько коробок. Из раскрытой выкатилась металлическая банка краски.

– Евгений Александрович, вы в порядке? – Он слышал, как Виталий и Петров бегут к нему, но был полностью сконцентрирован на поиске существа.

Тихой поступью он стал двигаться между рядами стеллажей, пока в луче фонаря не увидел издававшее шум создание. Увидев его, он замер, не веря своим глазам.

– Идите сюда, быстро!

Вбежав на склад, физики увидели Амалицкого, сидящего на одном колене, у дальнего ряда стеллажей. Побежав к нему, они услышали громкое шипение. Евгений тут же развернулся к ним, приложив палец к губам. Замедлив шаг, они медленно приблизились.

В нескольких метрах перед биологом стояло причудливое, по пояс взрослому человеку, создание. Увидев новых людей, оно резко выпрямилось, высоко подняв голову с огромным клювом и маленькими, широко расставленными глазами.

Прижав передние лапы с длинными когтями к груди, рептилия стала напоминать смесь сурка, попугая и дикобраза. Огромные, сантиметров по тридцать, черные шипы густо покрывали его спину и толстый, тяжелый, лежащий на полу хвост.

– Что это?

– Я не уверен. Скорее всего пситтакозавр. Во всяком случае, сильно напоминает его по силуэту и форме черепа.

– Тогда почему вы не уверены?

– Шипы на спине видите? На самом деле это перьеобразные филаменты. Как колючки современных дикобразов, состоящие из шерсти. У ископаемых видов было обнаружено нечто подобное на хвосте, но даже близко не в таком развитом виде. Особь больно большая… Да! Самое главное! Хвост! – Он указал пальцем за спину существа. – Очень много жировых прослоек. Слишком толстый. Вероятно он не может достаточно быстро двигаться, вот и пришлось отращивать такие шипы.

Сидящий рядом Виталий удивленно покосился на него.

– Разве неизвестно, какими точно были динозавры? Вроде палеонтологи все знают!

Амалицкий, не сводя глаз с существа, усмехнулся.

– Нет. По правде сказать, все, даже самые современные, реконструкции очень спекулятивны. Не забывайте, пожалуйста, что у нас есть только кости. Да, иногда сильно везет и удается найти окаменевшие мумии, вроде той же «Дакоты» например.

– Дакоты?

– Окаменевшее копыто эдмонтозавра. Уникальный образец. Но такие находки это один на миллион. Безумная удача! Обычно приходится работать с костями. А на костях не сохраняется жировая или мышечная ткань. Так что точный облик вымерших видов мы, наверное, никогда не узнаем…

– Но он же стоит перед нами!

– Не думаю, что это ископаемый вид. Мы имеем дело с феноменом Лазаря. Вид, который считался вымершим, продолжал существовать и эволюционировать в неизвестности, пока на него не наткнулся человек. Так случилось с латимерией, вот только, вопреки заявлениям криптозоологов, это совершенно другой вид. От образцов из палеонтологической летописи его отделяют миллионы лет. Да, отбор был стабилизирующим, и вид не претерпел существенных изменений, но нужно понимать, что это уже не та рыба, что плавала в морях мелового периода.

Пситтакозавры как-то попали в другой мир, где выжили и эволюционировали. Причем изменились они не сильно для семидесяти миллионов лет эволюции. Значит, отбор был стабилизирующим, значит, условия у них были как дома.

Теперь я не сомневаюсь, что те существа прямые потомки тероцефалов, но я сомневаюсь, что о подобном сенсационном открытии стоит сообщать массам. Особенно креационистам.

– Дело в панике?

– Нет, Игорь Павлович… Возможно, я тороплюсь с выводами, но так можно и в бога поверить!

– Но почему?

– Тероцефал и пситтакозавр не могут существовать одновременно! Их разделяют сотни миллионов лет эволюции. Отрезок времени между антропогеном и меловым периодом несравнимо меньше отрезка между меловым периодом и пермью. Давайте допустим, что порталы могут открываться естественным образом. Часть фауны могла мигрировать в другой мир случайно или целенаправленно. Но как они ужились там? Возможно, порталы, открывавшиеся в разное время, вели строго в разные регионы планеты, идентичной нашей. В идеальных условиях это возможно, но пока точного ответа на загадку у нас не будет, массам знать про это не стоит. Нехватка данных часто приводит к неправильным выводам. – Он развел руками, но его внимание почти сразу вернулось к динозавру. Тот резко зашипел.

Ранее расслабившееся животное снова встрепенулось. Шипы на его спине встали дыбом. Крупные ноздри стали жадно втягивать воздух. Замерев, оно пристально посмотрело в сторону главного служебного помещения, после чего развернулось и побежало ко второму выходу со склада.

– Куда он?

– Тихо! Он что-то учуял. – Амалицкий медленно выпрямился и выглянул из-за стеллажа. Пятно фонаря упало на стену у дверного проема. На складе было пусто. На секунду воцарилась гробовая тишина. Секундой позже послышались тихие размеренные шаги.

– Нужно уходить! Быстро! – Амалицкий сказал это почти шепотом, тыкая пальцем в сторону выхода.

Двигаясь быстрым приседом, группа пошла к второму выходу.

– Выключите фонари! – Петров кивнул и тут же погасил фонарь. Его примеру последовал и Виталий.

Петров и Виталий на корточках вышли в основное помещение. Евгений, замыкавший колонну, остановился у двери. В обратном конце подсобки послышался металлический звон. Неизвестное существо пнуло бочку краски. Секунды через три она врезалась в стену. Остановилась. Громкие быстрые шаги последовали за ней. Животное принюхалось к банке. Зашипело. Издало три протяжных низких горловых звука. Казалось, за стеллажами находился казуар огромных размеров.

Амалицкий развернулся к выходу и хотел последовать за остальными, когда буквально в паре метров от прохода услышал тот же низкий ворчащий звук.

Его окружили. Животное в углу подсобки медленно двинулось на зов. Нужно было срочно что-то решать. Стеллажи!

Он резко метнулся к ближайшему. И упав спиной на пол, заполз под нижний ярус.

В ближайшем проходе послышались шаги. Животное прошло совсем близко. Свернуло в проход между рядами. Двинулось по нему. Тяжелая лапа приземлилась справа у головы ученого. Евгений затаил дыхание. Существо замерло. Они его чуют? Возможно… Но самым худшим было то, что с выключенным фонарем он не имел ни малейшего представления о том, с чем именно имеет дело.

По звуку он мог сказать только то, что второе существо тоже стало обходить ряды между стеллажами, но делает это со стороны входа.

Постаравшись, насколько это было возможно, беззвучно сдвинуться, Евгений высунул левую руку из-под стеллажа и попытался найти что-нибудь на первой полке.

Рука быстро проскользила по стенке деревянного ящика, и когда Амалицкий решил, что кроме него на стеллаже ничего не было, его рука ударила по маленькой металлической банке. Та покачнулась, начала падать с полки. Резким движением вбок он еще немного выполз из-под стеллажа и сумел схватить банку до ее падения.

Бесшумно это сделать не удалось. В ней звякнули гвозди. Тварь справа тут же громко зашипела. Амалицкий быстро проверил, закрыта ли крышка, и метнул банку туда, где по его представлениям находился выход из подсобки.

Банка упала метрах в четырех и стала быстро катиться прочь со звонким стуком. Оттолкнувшись вспотевшей рукой от кафельного пола, Евгений вернулся под полку.

Ближайшее существо заворчало и выбежало из подсобки. На звук двинулось и второе.

Воспользовавшись ситуацией, Амалицкий выбрался из укрытия и как мог тихо побежал к входу, светя себе под ноги. Выйдя на склад, он быстро осветил фонарем окружение. Столы заканчивались метров через двадцать, после чего была открытая толстая, обитая свинцом дверь со значком радиационной угрозы. Из коридора слева спереди донеслось знакомое недовольное урчание.