Текст книги "Проект X"

– Неплохо, но теперь скажи мне, почему лазер меняет свет и что нам с этим можно делать?

– Его элементарные частицы преобразуются в принципиально новые из-за огромного повышения энергии. Нам следует изучить сами частицы, и потом уже можно будет сделать какие-либо выводы. А вот что с этим делать? Не думаю, что это сработает с электричеством – никакого тебе вечного двигателя. Но тем не менее, у нас есть возможность получить сверхзаряженные частицы. Возможно так сильно заряженные, что они способны выпадать из нашего мира… Неужели мы можем создать что-то вроде портала? Этакая безопасная пародия на сингулярность. – Он безнадежно улыбнулся, предвидя разгром своих слов от Петрова.

– Они нашли грот благодаря странному поведению компасов и свету из пещеры. То, что они там увидели, они назвали аномалией. Некое золотое облако. Ненцы не посещали те места именно из-за этого света. Существовало оно совсем недолго. Исчезло меньше чем через минуту после того, как они вошли в пещеру. Дело было зимой, и солнце заволокли плотные тучи. Они не успели сделать никаких замеров или снимков. Но естественно внесли это в журнал. На месте грота построили небольшую секретную базу. В пещеру больше не проникали преломленные снегом гор солнечные лучи, и аномалии перестали появляться.

В лаборатории, к сожалению, повторить природный феномен не получилось. Но не получалось тогда, не значит не получится сейчас! Я не ошибался в тебе! Если честно, даже недооценил. Начальство уже построило нам отдельную лабораторию на совершенно новой станции! – Глаза Виталия засветились. – Решил сделать это для тебя сюрпризом. Прости уж. Завтра переезжаем туда и начинаем работать над тем, что изменит наше представление о мире. Проект полностью наш. Предлагаю начать с прототипа. Начальство сказало, что, если нам понадобятся инженеры для постройки полноразмерной машины, нам выделят лучших в комплексе.

– Вы не представляете, как я сейчас рад!

– Представляю. Но сегодня, пожалуйста, отдохни. Завтра будет сложный день!

IV

Первый день смены выдался не самым легким. Заехать в номер жилого модуля, проверить старую лабораторию, получить образцы, а теперь предстояло дочитать все полученные ранее документы. Завтра он покажет Виталию образцы и попросит его повторить советский эксперимент. Все еще есть возможность того, что группа ученых просто неправильно трактовала результаты. Петров много думал об этом, неоднократно прочитав лабораторные журналы и общие данные о кристалле. Но чем больше он их перечитывал, тем больше убеждался в том, что эксперименты проводились максимально педантично, а в трактовке результатов он заметил предельную осторожность ученых. Они не могли точно сказать, почему кристалл невероятно усиливал лазер, но никак не влиял на электрический ток. Они пришли в объяснимый шок, когда лазер продолжил циркулировать в закрытой системе и в итоге ее разрушил. Из всех попыток объяснения феномена они остановились на том, что некие процессы внутри кристалла, вероятно процессы ядерного распада, передают энергию лазеру, однако изменения массы образцов обнаружено не было.

Эти выводы сделали люди из другого времени. Читая журналы, Петров ощущал странное соприкосновение с давно ушедшей эпохой, словно открывая безымянный город-призрак посреди аравийской пустыни. Но теперь, раздумывая над повторением эксперимента, он смотрел в будущее. Будущее, воплощенное в Виталии. Таком молодом и перспективном. Какую бы работу он ни получал, всегда шел до конца. Копал до сути. Петров испытывала за него невероятную гордость, подобную гордости за собственного сына.

Раздумывая над альтернативным объяснением феномена, Петров пришел к выводу о том, что кристалл сам по себе не усиливает попадающий в него лазер. Возможно, кристалл имеет больше измерений, чем привычная человеку действительность. Предположение хоть и было диким на первый взгляд, отлично объясняло аномальное нарушение законов термодинамики. В кристалл просто попадал не один лазер, а огромное множество. На выходе из кристалла энергия лазеров складывалась в один, и вот тебе чудо. Петров пришел к этому выводу лишь на вторую неделю отпуска. Как скоро к этому выводу придет будущее? Он тепло улыбнулся. Этот вопрос сейчас интересовал его сильнее остальных. Виталий, мыслящий широко и нестандартно, обязательно к этому придет. И для Петрова нет ничего более завораживающего, чем созерцание подобного акта познания.

– Прямо-таки исторический момент! – Сказал он тихо и сел за ноутбук.

Последний документ, который он еще не дочитал, – дневник одного из геологов. Получив на рабочую почту сканы всех документов, он сразу отсеял дневник. На фоне лабораторных журналов и исследовательских записей он выглядел блеклым дополнением, прикрепленным для галочки и едва ли содержащим необходимую для работы информацию.

Более того, начав в конце отпуска его прочтение, Петров обнаружил ровно то, что и ожидал: сканы пожелтевших листов, на которых машинкой было перепечатано содержание записной книжки, наполненной потоками мысли. Не лишенными смыла, но достаточно несвязным и наполненным избыточной информацией.

Петров решил не останавливаться на середине лишь потому, что теперь, сидя в клаустрофобном, напоминавшем келью номере, он просто хотел отдохнуть, позволив разуму блуждать, погрузившись во что-то незамысловатое.

В дозоре. Вчера утром ненцы отказались идти дальше, несмотря на все наши уговоры, будь то материальное благо или служба стране. Так что теперь нас только девять. Петр сейчас за чайником, а потому выдалось время на записи.

Возможно писать сейчас глупо, но, пожалуй, нет лучше способа справиться с буйством эмоций после вчерашний потери. Прошлой ночью Евгений Гросман, студент-геодезист, стоял в дозоре. Неизвестно, как это получилось. Снегирев клянется, что отвлекся буквально на минуту и Гросман исчез. Сказал, что отойдет ненадолго, и просто растворился в лесу. Никто не слышал криков, треска, звуков борьбы ничего. Он просто пропал. Снегирев кричал, ходил недалеко от лагеря, но так и не нашел следов.

Утром мы нашли пару кусков его плюшевой куртки и следы крови. Матвей Герасимович, наш орнитолог, сказал, что его утащили волки. Логичное предположение, зимой да еще и в такой дикости нападение волков на людей – обычное дело. Но Матвей Грибалев не охотник. А ненцы – охотники. Они сказали, что это точно не волки. Что наверняка знают, как определить и предотвратить их нападение, и что в этой местности и дальше по маршруту волки не водятся.

Тогда Матвей вполне резонно решил спросить, знают ли они, что это за зверь и что с ним делать. Ненцы долго молчали, но после долгих расспросов все же сказали, что его смерть была платой за вторжение на землю Кынь-Лука. По словам ненцев, ночью из дыры к лагерю пришли «посланцы преисподней». По их же словам, собаки чувствуют появление дыр и прошлым вечером стали вести себя странно. Мы зашли на проклятую землю. Они в этом не сомневаются и отказываются идти дальше. Умоляют нас пойти с ними. Не подниматься на гору, ведь она проклята.

От их суеверности у меня начала было болеть голова. Какой бы ужас ни произошел, оправдывать это проклятьем и нападением демонов просто иррационально. Однако страх охотников был самым настоящим. Кроме того, в своей дикой суеверности они были невероятно милы. Они действительно волновались за нас. Умоляли одуматься, но научный скептицизм помог нам остаться непреклонными.

Тогда они спросили, как скоро мы планируем вернуться. Получив ответ, сказали, что через пять дней будут ждать нас на границе проклятой земли (место нашей ночевки позавчера). Но если мы не придем в тот день или до ночи следующего, они уйдут без нас.

С собой они дали нам большую часть припасов, объяснив это тем, что смогут добыть еду сами, а нам не следует тратить на это время и необходимо вернуться как можно скорее. На прощанье они сказали, что будут очень просить невидимого человека не дать нам умереть.

Перемены в поведении животных действительно произошли, но вероятнее всего их просто слишком загоняли. В любом случае, открытые равнины сменялись горным лесом, а потому дальше нам пришлось бы продолжать путь без собак в любом случае.

Так или иначе, с утра мы остались одни. Но несмотря на это, путь был вполне посильным. Ничего странного нами обнаружено не было. Никто на нас не напал. Никаких демонов.

Выпил чаю. Петр пошел в палатку. Минут через десять ему на смену должен прийти Грибалев. С начала экспедиции он уже описал и сфотографировал два новых вида птиц. Что ж, должно быть, он будет в восторге. Прямо сейчас я слышу кругом незнакомое мне низкое уханье. Сначала оно было совсем тихим и отдаленным. Теперь птицы подлетели ближе. Наверное, местный вид сов. Интересно, что Матв <…>

Сегодня я не пойду спать! Услышав хруст снега, я развернулся, и оно было там. На границе света костра и тьмы. Огромное. Не меньше медведя. <…>, глаза на уровне глаз человека, а может еще выше.

Сначала я увидел светящиеся глаза. Потом разглядел мерзкую морду. Нос и передняя часть пасти лысые, покрыты <…>. С середины головы начинается густое <…>, которое я сначала принял за шерсть. Над огромными волчьими глазами <…> растут маленькими хохолками, создавая иллюзию рожек.

Оно подкрадывалось ко мне. Не думало, что я его замечу. Стоило мне развернуться, оно вернулось в темноту. Невероятно быстро. Почти молниеносно. Вскоре из тьмы я увидел его глаза. Оно отдалилось, но все еще наблюдало. Выжидало. Взяв горящую палку из костра, я разбежался и метнул ее в тварь. Та взвизгнула. Должно быть, от страха, а не от боли, поскольку я точно видел, что палка быстро потухла, приземлившись в снег. Однако пусть свет огня был тусклым и освещал существо совсем недолго, я успел разглядеть его огромные лапы, когтистые <…> и длинный хвост.

Матвей прибежал на мой крик, но к тому времени существо уже исчезло во тьме. Исчезло тогда, но сейчас мы пьем чай и слышим ужасное <…> из темноты. Ненцы были правы, когда говорили, что Женю утащили <…> волки. Теперь я в этом не сомневаюсь. Мы обязательно расскажем остальным, но наутро мы не пойдем обратно. Наша миссия очень важна, и у нас есть ружья для самозащиты. Даже если они не помогут, чувство долга не даст нам вернуться назад просто так. Что бы за твари ни сновали во тьме, мы обязаны взобраться на гору. Не важно, кем считают их ненцы. Человек – венец мироздания, и ни один зверь нас не остановит.

Петров какое-то время сидел в ступоре. Сказать, что документ был странным – не сказать ничего. На середине текст внезапно стали закрашивать. Зачем? Ошибки? Не может быть! Слишком уж подозрительно это выглядит.

Петров принялся быстро листать документ, читая некоторые страницы наискосок, а некоторые не читая вовсе. Исследовал текст он очень внимательно, но больше ни одного закрашенного слова не обнаружил, хотя ярко-черные прямоугольники сильно бросались в глаза.

Немного поразмыслив, Петров открыл отчет об экспедиции. По его памяти, в нем определенно говорилось о смертях большинства членов группы.

Память не подвела: из девяти человек выжило только четверо. Евгений Гросман, исходя из документа, имел ту же причину смерти, что и остальные погибшие: сход лавины.

Два приложенных документа противоречили друг другу. Петров пребывал в странном замешательстве, подобно чистой воде, медленно окрашивающейся крупными каплями тревоги. Он ожидал увидеть расхождение в засекреченных и общедоступных документах по одному делу, но, насколько ему было известно, любая информация об аномальном материале была и остается полностью секретной. Некрономиконом, хранимым под замком и доступным лишь ученым вроде него.

Но, в таком случае, какой прок в цензурировании и сокрытии фактов? Подобное только собьет исследователя с правильного пути, если ему конечно взбредет в голову ознакомиться с перепечатанным дневником.

Петров решил принять текст дневника за истину, далеко не в последней инстанции, поскольку субъективное восприятие реальности нередко подводит людей, независимо от их открытости и образованности. Это вполне объясняло, почему геолог описал волка «больше медведя». Явный пример когнитивного искажения. Другими словами – у страха глаза велики. И едва ли Петров не мог понять овладевший тем ученым ужас. Более того, автору дневника стоило отдать должное. Несмотря на столь глубинный и естественный страх перед хищником, плотно вбитый в человеческие инстинкты, он сохранил хладнокровие и решимость. Потому его дневнику пусть и не следует доверять полностью, от него вполне можно оттолкнуться для поиска ответов.

Закрыв файл дневника, Петров зашел в поисковик. Если отталкиваться от того, что геолога действительно растерзали волки, то ответ на вопрос «А что же произошло?» наверняка получится найти в открытом доступе, не прибегая к базе комплекса и не запрашивая доступ к архиву. Немного подумав, Петров ввел: «Волки-людоеды СССР».

Результат его не разочаровал. Множество статей из различных источников вторили друг другу. Запрет на публикацию новостей о нападении волков и полная цензура считались правительством необходимыми. Более того, в то время за добычу волков назначались награды.

Какими бы ужасными не были исследования современных охотоведов о нападении волков в то время, они приносили Петрову слабые волны легкого облегчения. Странная, почти сверхъестественная паника, вызванная прочтением дневника, постепенно отходила. Научный подход и здравомыслие снова восторжествовали. Меньше чем за полчаса Петров нашел столько информации, что оставшаяся тень сомнения окончательно забилась в дальний угол сознания, все сильнее и сильнее выдавливаемая рационалистическим рассуждением и неоспоримыми фактами.

То, что встретили геологи, не было демонами из «дыр». Всего лишь волки… Но, если запрет распространялся лишь на СМИ, зачем было цензурировать засекреченные документы?! Это казалось Петрову бессмысленным. Однако возможно партия просто не хотела лишний раз допускать к этой теме даже ученых. Но если так, почему же они не убрали из перепечатанного дневника вообще все упоминания волков? Что может быть проще? Или это все же зачем-то было нужно…

Размышляя, Петров продолжал листать очередную статью, пока не наткнулся на цитату правящей тогда партии: «В стране, успешно строящей коммунистическое общество, не может быть такого явления, как людоедство волков!» Вот и все! Пора перестать себя накручивать! Петров закрыл поисковик и выключил компьютер.

Даже если с помощью кристаллов получится создать портал, воспринимать это нужно как совпадение достижений научного прогресса, ужасной участи молодого геолога и древних сказаний диких народов. Завтра он понаблюдает за тем, как Виталий повторит эксперимент советских ученых. А потом… А потом все будет хорошо!

V

– Куда вы смотрите? – Перов различил голос Виталия.

– Не могу в это поверить! Вы это видите?

– Вижу. Похоже уже он исчезает.

– Как это возможно, если машина уничтожена?

– Не знаю, но это действительно удивительно.

VI

– Удивительно…

Петров, как ему показалось, услышал чей-то голос. Незнакомый голос. Странный и неприятный.

Открыв глаза, он увидел абсолютно черный потолок, если, конечно, хоть какой-то потолок в зоне видимости был. Казалось, что над ним и вокруг него простирается бесконечное ничего. Отсутствие света. Но, несмотря на это, он видел свое тело вполне ясно. На нем был привычный халат поверх деловой одежды. На ноге, чуть выше колена, был плотно намотанный, немного побагровевший бинт. Ему наложили жгут? Даже если так, то при каких обстоятельствах это произошло и как именно он получил столь странную травму, вспомнить ему не удалось. Первое время голова страшно раскалывалась. Поднявшись на ноги, что оказалось очень просто и на удивление безболезненно, он продолжил оглядываться, массируя виски. Казалось, что он находится в отлично освещенной, полностью черной комнате, однако источник света ему определить не удалось.

– Игорь Павлович! – Он услышал голос из-за спины.

Оглянувшись, он увидел мужчину лет тридцати пяти. То несомненно был один из главных менеджеров комплекса. В каком-то смысле, деловое лицо научно-технического прогресса. Петров едва ли мог вспомнить, где именно он его видел, но лицо его казалось крайне знакомым.

Приятного вида человек жестом пригласил того сесть за офисный стол. Как отметил Петров, абсолютно пустой. Сев напротив, мужчина широко улыбнулся, обнажив белые прямые зубы. На пару секунд зависло странное молчание. Глазам Петрова предстало странное явление. Человек, работа которого подразумевала филигранное общение с персоналом, казалось, не знал, что делать. Вместо того чтобы начать разговор, он просто сидел, сверля Петрова своим взглядом. За всю свою жизнь он и подумать не мог, что взгляд небесно-голубых, казалось, светящихся циановым глаз может быть таким тяжелым и подавляющим. Однако почти тут же ему стало очевидно, что менеджер вовсе не проявляет негативных эмоций. На него смотрели глаза ученого. Ученого бесконечно умного и добросердечного. Вероятно, взгляд менеджера показался ему зловещим из-за странного любопытства. Смотрел он на него так, как энтомолог, описывающий причудливого, невиданного ранее жука.

– Прошу прощения. Игорь Павлович, встреча с вами для меня огромная честь! Ваши исследования меня глубоко поразили. Серьезно, я правда восхищен! Это действительно откроет новые горизонты для человечества. Но, боюсь, сейчас у нас есть насущные проблемы, которые необходимо обсудить. – В памяти Петрова всплыл остов машины в блеклом свете фонарей и странные мелкие хищники в узком служебном коридоре. – Я понимаю, что инцидент произошел не по вашей вине. Это было вторжение. Знаете, день сегодня вообще неудачный, но я уверен, что мы выпутаемся из нашего неудобного положения. Те существа… Появиться они могли только из порталов. Правильно?

– Вполне вероятно. Но сколько мы ни работали с портальной технологией, разломы не появлялись вне машины.

– Да, вы правы. Мне самому об этом известно. – Менеджер странно улыбнулся. – Но сейчас разломы стали появляться по всему комплексу. Это несомненно аномалия. Ваша технология пусть пока стоит у истоков, но все же продуманна и подобного не стоит ожидать от исправно работающей машины. Как я понял, налетчики повредили ее. Мы не знаем, что именно произошло, но мы знаем, что после извлечения ряда деталей она продолжала работать еще какое-то время и поведение образованного ею разлома сильно изменилось. Сейчас аномалии возникают сами. Скажите, у вас есть предположения по этому поводу?

– Я не знаю, что именно случилось. Но если порталы действительно появляются по всему комплексу, то, вероятно, граница между двумя измерениями размылась. Мы слишком сильно продавили свою плоскость, из-за чего она начала соприкасаться с плоскостью другого мира. Если это так, то разломы вполне могут возникать и исчезать при минимальных изменениях окружающей среды. Но на подобное продавливание ушло очень много энергии. Полноценно размыть границы нам скорее всего не удалось, а значит, явление носит локальный характер.

– Допустим это так. Сами по себе при нехватке энергии разломы закроются. Аномальная зона со временем пропадет. Но у нас есть проблема. Вы как никто другой должны понимать, что любой всплеск энергии, тем более мощный, может спровоцировать обратный эффект. Так вот, насколько мне известно, вы используете древнюю как мир технологию. Комплекс работает на урановом генераторе. Я прав?

– Да.

– Я знаю, что вы предлагали проект по переходу на торий. Это еще раз доказывает, что человек вы разумный и дальновидный, но, к нашему великому сожалению, проект отвергли. Урановый реактор остался без наблюдения. У него предусмотрено автоматическое управление?

– Я не знаю. Он, должно быть, модернизировался с семидесятых, но основной упор при создании комплекса шел не на замену старых систем, а на строительство новых.

– Это печально. В таком случае вам придется поторопиться. Возможно кроме вас остановить реактор будет некому. Вы нужны мне. Помогите мне. В наших общих интересах максимально быстрое исчезновение аномальной зоны. Если реактор взорвется, зона в лучшем случае расширится. В худшем… Даже думать не хочу. Помогите мне, доктор. Но прошу вас, будьте бдительны. – Петров смутился. – Ваша нога. Простите, но смотритель заповедника не несет ответственности за поведение животных.

VII

Петров открыл глаза. В лицо бил яркий свет мощной лампы. Он лежал на металлическом столе. По его лбу бежал холодный пот. Он стал подниматься. Конечности поначалу показались ватными, но вскоре стали слушаться. Он на блокпосту охраны, и он не один. С ним Виталий и Амалицкий. Остальных нет.

– Игорь Павлович, как вы? – Виталий подошел к нему и помог встать на ноги.

– В норме… Я в норме. – На правой ноге виднелся окровавленный бинт.

Стоявший у окна Амалицкий развернулся к нему, теперь Петров видел, что тот пребывал в приподнятом настроении.

– Игорь Павлович, у нас хорошие новости! Дима и Аркадий добрались до радиоточки и смогли вызвать помощь.

– Где Андрей? С ними?

– Мы не знаем. Они сказали, что он отбился от них и связаться с ним не получилось, но возможно с ним все хорошо. В любом случае мы ничего поделать не можем. Остается только ждать. Военные прибудут в течение двух часов.

– Мы не можем ждать! Возможно, у нас не осталось и часа!

– О чем вы?

– Реактор! В комплексе есть ядерный реактор. При нападении он мог остаться без наблюдения. Если это так, то прямо сейчас уже мог начаться рост цепи распада. Нам нужно торопиться! Свяжитесь с ними срочно и прикажите выбираться отсюда. Вы можете делать что угодно, но либо выбирайтесь, либо идите со мной. Возможно у нас еще есть шанс предотвратить взрыв.

– Но доктор, – возмутился Виталий, – насколько мне известно, даже если взрыв произойдет, комплекс уцелеет. И мы, и они достаточно далеко. Сам комплекс подземный, и более того, на станции реактора предусмотрена аварийная герметизация. Так что радиации можно не опасаться.

– Те существа. Наиболее вероятно, что они проникли в комплекс через портал, правильно? Следовательно, порталы могут возникнуть без машины.

– Да, мы оба видели портал на станции через окна. Он был совсем маленький. Сам открылся минуты на три, а потом исчез. Но, если честно, я не знаю, почему так происходит.

– Во время налета машина оказалась повреждена. Разлом получил слишком много энергии. Мы продавили грань нашего мира слишком сильно. Именно поэтому порталы возникают сами, и нам повезло, если это происходит только в пределах комплекса. А теперь скажи мне, Виталик, что происходит при ядерном взрыве.

– Помимо, собственно взрыва… Эми.

– Да, эми. Сейчас плоскость продавлена, но не критично, без внешних воздействий она восстановится со временем. Но если реактор взорвется, произойдет всплеск мощнейшего электромагнитного излучения. Такое мощное, что ему будет плевать на стены. И главная проблема в другом. Это может продавить плоскость еще сильнее. Это может расширить аномальную зону, увеличить мощность и частоту появления порталов. Пока мы встречали только мелких хищников, но это не значит, что там не обитает что-то покрупнее. Евгений Александрович, как думаете, я прав?

– Вполне вероятно…

– Если аномальная зона расширится, то порталы могут появиться и на поверхности. Да, до населенных пунктов отсюда не близко, но лично меня это мало успокаивает. Мой долг – остановить это. Любой ценой. Вы идти со мной не обязаны. Я справлюсь сам.

– Я пойду! – Виталий сделал шаг вперед. – Это и мой проект тоже! Я не собираюсь сдаваться, тем более у нас есть шанс сгладить последствия.

– Я предпочел бы пойти с вами.

– Вы? – Петров посмотрел на Амалицкого так взволнованно, что тот невольно смутился. – Вы не сможете помочь нам с реактором. Оставайтесь здесь или выбирайтесь. Не рискуйте!

– Вы правы! Я не смогу вам помочь, но, если я пойду с вами, я, возможно, буду рисковать меньше, чем сидя здесь. Портал может возникнуть где угодно в пределах аномальный зоны. Следовательно, блокпост не исключение. Держась группой, мы минимизируем возможную угрозу от хищников, если такая возникнет. Более того, меня как биолога крайне волнует невероятное сходство встреченных нами животных с тероцефалами. Мне хочется узнать о другом мире как можно больше! Вы ученый, Игорь Павлович. И пускай наши науки изучают разные аспекты мира, я уверен, что вы прекрасно понимаете мою заинтересованность.

В комнате воцарилось короткое молчание. Петров улыбнулся.

– Что ж, Евгений Александрович, вы правы. Я отлично вас понимаю!

– Тогда не вижу смысла ждать! На столе у окон мы приготовили для вас фонарик и запасной аккумулятор. Возьмите, а мы пока свяжемся с остальными.