Текст книги "Особое условие"

Глава 14

Уезжай?

Она родит ребенка, своего плоть от плоти, кровь от крови, а затем должна уехать?

Пайпер в шоке уставилась на Вейда:

– Но ведь ты сказал, это будет мой выбор! Остаться вместе с ребенком в твоем доме или уехать.

– Я передумал, – сказал он. – Когда ребенок родится, ты должна уехать. Мой ребенок должен доверять людям, которые окружают его. Его не должны окружать люди, которые говорят банальности, когда им удобно, и уезжают в ту же секунду, когда появляются какие-то трудности.

– И ты считаешь, что я такая?

Вейд приподнял бровь:

– Все твое поведение свидетельствует об этом.

– Я изменилась, Вейд. И научилась понимать, что такое хорошо и что такое плохо. Я научилась ценить людей.

– Красивые слова, Пайпер. Ты всегда умела их говорить. – Повернувшись, Вейд направился из детской комнаты, но возле двери остановился. – Я думаю, будет лучше, если ты сегодня вечером переедешь в свою комнату. Я распоряжусь, чтобы перенесли твои вещи.

Вейд лежал в кровати, глядя в потолок, и тосковал о Пайпер. Ему так не хватало ее!

Он думал, что она изменилась. Какая ошибка! Пайпер осталась прежней. Мысль об этом мучила его гораздо сильнее, чем он ожидал. Он чувствовал себя идиотом. Ему казалось, Пайпер хотела измениться, сделать шаг вперед в правильном направлении, но она снова обманула его. Ему нельзя было снова подпускать ее близко к себе. Если она причинила ему такую боль, то, значит, может морально травмировать и ребенка?

Стремление уберечь своего еще не рожденного ребенка захлестнуло его, пересилив боль, поднимавшуюся изнутри. Пайпер такая же, как и его отец: сначала будет уверять его в своей любви и преданности, а затем снова бросит его.

Это было не так страшно, пока была жива его мать. По крайней мере, Вейда тогда окружала ее любовь, служившая буфером между ним и его отцом. Но когда мать неожиданно умерла, Эрик Коллинз показал свою истинную сущность. Он перестал заботиться о своем десятилетнем сыне, и соседи, заметив, что мальчик живет сам по себе, хоть и в родительском доме, сообщили об этом в социальную службу.

Вейд до сих пор помнил, как отец лгал ему в тот день, когда его забирали из дому. И это был один из тех редких дней, когда отец явился домой.

– Прости, сынок, – сказал он, дыша перегаром. – Ты знаешь, я бы позаботился о тебе, если б смог. Я заберу тебя, обещаю.

Но Вейд увидел его глаза и понял: отец ему врал сквозь стиснутые зубы. Эрик Коллинз и не собирался прикладывать никаких усилий для того, чтобы забрать сына домой. И тогда Вейд еще острее почувствовал потерю матери.

Его усыновили, и это было не так уж плохо. Супруги, которые взяли мальчика, были приличными людьми, со строгими правилами. И Вейд понял: если он сам не будет раскачивать лодку, в его жизни ничего страшного не случится. Но каждую ночь, лежа на узкой кровати в комнате с тремя другими мальчиками, он давал себе обещание никогда не бросать своих детей. Несмотря ни на что.

И на сердце его на всю жизнь остался шрам оттого, что он не оказался тогда рядом со своим первым ребенком. Но с ребенком, который носит Пайпер сейчас, все будет по-другому.

Следующие несколько дней отношения между ними были очень напряженными. Лишь на работе Вейд немного расслаблялся, окунаясь с головой в текущие дела, а с Пайпер он пересекался лишь в случае крайней необходимости.

Дома ему было гораздо труднее держаться в отдалении от нее. Вейд брал с собой работу на дом, ужинал в библиотеке. Декстер с женой с тревогой наблюдали за ними. Атмосфера в доме стала угнетающей, да и самому Вейду была ненавистна такая обстановка, однако он успокаивал себя: это будет продолжаться не целую вечность. Когда ребенок родится, Пайпер сможет отправиться туда, куда захочет, и жизнь значительно улучшится.

Всякий раз он подавлял в себе укол сожаления при мысли, что Пайпер уйдет. Вейд напоминал себе о том, что она уже уходила от него и ей легко будет это снова сделать. Но на этот раз она уйдет одна, оставив ему его ребенка…

Прошло еще две недели, и Вейд столкнулся с трудным выбором. Старший менеджер филиала его фирмы на одном из островов в Тихом океане оказался в больнице с сердечным приступом. Персонал в офисе был еще неопытный, и никто не мог занять место старшего менеджера. Единственный человек, которого можно было направить из Оклендского офиса, Рой Беккет, в настоящее время находился в Европе по другим делам, на завершение которых требовалась еще одна неделя.

У Вейда оставался один выход – ехать туда самому. Мысль о том, чтобы покинуть Пайпер, заставляла сжиматься его сердце, но он не мог взять ее с собой. В последнее время она выглядела плохо, вид у нее был затравленный, а темные круги под глазами вызывали беспокойство ее коллег, и они постоянно спрашивали ее, как она себя чувствует.

Несомненно, в окружении стольких людей Пайпер не могла совершить никакой глупости. Откинувшись на спинку стула, Вейд устало потер глаза. Пайпер была уже на шестнадцатой неделе беременности. В книжке про беременность говорилось, что на этом сроке уже можно ощущать движение плода. Вейд не мог поверить, что Пайпер на этой стадии пойдет на аборт.

Ему нужно было ехать. Вейд поднял трубку и, набрав номер авиакассы, заказал билет до Самоа. Чем быстрее он разберется с этим делом, тем скорее вернется домой.

Пайпер скучала по Вейду. После той ужасной ночи он почти не разговаривал с ней, явно избегая. И когда Пайпер спустилась утром на кухню позавтракать, она пришла в крайнее замешательство, увидев его за столом. Он ждал ее.

Вейд встал, отодвинув стул. Миссис Декстер перевела взгляд с одного на другого и схватила тряпку.

– Я буду в гостиной, если понадоблюсь вам, – сказала она, проходя мимо них.

Как только дверь за ней закрылась, Вейд заговорил:

– Мне надо уехать через несколько дней.

– Уехать?

Для Пайпер это явилось полной неожиданностью. Хотя Вейд и держался в отдалении от нее, она знала: он за ней следит.

– В нашем офисе в Апии возникла непредвиденная ситуация. Я вернусь в понедельник.

– Надеюсь, ничего серьезного? – произнесла она нейтральным тоном.

Пайпер была уверена, что филиал в Апии работает стабильно. И там должно было произойти что-то серьезное, если Вейд решил сам поехать туда.

– У Джеймса, менеджера филиала, случился сердечный приступ. Он обязательно поправится, но пройдет некоторое время, прежде чем он снова выйдет на работу. Рой заменит его, когда вернется из Европы, но кто-то должен руководить филиалом до прибытия Роя.

– И никто, кроме тебя, не может поехать туда?

– Ты думаешь, я бы поехал, если бы кто-то еще мог справиться? Я вылетаю сегодня днем. Оставлю свою машину в аэропорту.

– Я всегда могу привезти тебя домой.

– Нет, я прилечу обратно ночью, в понедельник.

Пайпер почувствовала благодарность за то, что ей не придется провести бессонную ночь. Сейчас она ложилась спать в половине десятого. Но она могла бы лечь гораздо позже ради него.

– Ну хорошо, как скажешь, – сказала она.

– Да. – Он помолчал. – Пайпер? – Она подняла глаза и впервые встретила его взгляд за, казалось, целую вечность. – Не делай ничего, о чем можешь потом пожалеть, когда я уеду.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – сказал он.

Она бережно прижала руку к своему животу, почувствовав там какое-то шевеление.

Я не сделаю ничего, что могло бы причинить вред моему ребенку. Почему ты думаешь, что я способна это сделать?

Он не сразу ответил ей, а затем его плечи поникли под тонкой тканью пиджака.

– Я хочу верить тебе, Пайпер, но история имеет обыкновение повторяться, и, честно сказать, я не могу положиться на тебя.

Она коснулась его плеча и почувствовала тепло сквозь его одежду.

– Ты можешь положиться на меня.

– Мне хотелось бы верить в это.

– Что я должна сделать, чтобы ты поверил мне?

Он покачал головой:

– Не знаю. Давным-давно я понял: слова ничего не значат, когда они не подкрепляются действием.

– Ты говоришь о своем отце, да? Я не такая, как он, Вейд.

Он отшатнулся, услышав эти слова, и отдернул руку:

– Я уезжаю сразу из офиса. Веди себя так, как я просил тебя, Пайпер, и не делай никаких глупостей.

Не сказав больше ни слова и не взглянув на нее, Вейд вышел из кухни. Пайпер осталась стоять там.

Она доела свой завтрак, но не потому, что хотела есть, а потому, что будущего ребенка надо было обеспечить питательными веществами. На этот раз она все сделала правильно.

Когда Пайпер вернулась с работы в пятницу, в доме было тихо. Декстеры ушли в театр, и на кухне лежала записка: еду надо разогреть на плите. Пайпер улыбнулась. Неужели Дикси думала, что она сама не догадается сделать это?

Покачав головой, она поморщилась от боли. Голова болела с утра, а сейчас боль еще больше усилилась. Пайпер поежилась. Кажется, ее сегодня где-то просквозило. Она решила отказаться от ужина и надеть на себя что-то более теплое.

Оказавшись наверху, в своей комнате, она быстро скинула с себя деловой костюм и переоделась в уютные теплые брюки и рубашку с длинным рукавом, а поверх еще накинула отцовский халат. Затянув поясом располневшую талию, она прижала руку к животу.

«Надо на что-то отвлечься, – подумала Пайпер. – Может, настало время просмотреть личные бумаги отца?»

Оказавшись в комнате отца, Пайпер разожгла огонь в камине. Прошло больше четырех месяцев после его смерти, и все же Пайпер казалось, будто умер он только вчера.

Она села за стол в углу комнаты и стала разбирать его бумаги, пытаясь понять, что надо сохранить, а что – сжечь. Примерно через час она скинула халат и засучила рукава рубашки. Наверное, она положила слишком много дров в камин, потому что ее бросило в жар, но вскоре снова охватил озноб.

Как странно, подумала Пайпер, снова накинув на себя халат. Она уже проделала большую работу, разбираясь в бумагах отца, и не хотела останавливаться.

«Я проверю еще один ящик, а затем спущусь вниз и все-таки что-нибудь съем», – решила Пайпер.

В ящике лежала плоская коробочка, на которой было написано ее имя. Пайпер с удивлением взяла ее в руки. Отец никогда не выражал никаких сентиментальных чувств по поводу ее школьных грамот и наград, так что же могло быть в этой коробке? Открыв крышку, Пайпер увидела свои старые школьные тетради и открытки, которые она дарила отцу на день рождения. Слезы навернулись ей на глаза. Значит, он любил ее, только по-своему, и она что-то значила для него!

Смахнув рукавом слезы, потекшие по щекам, она отложила коробку в сторону и взяла папку, лежавшую на дне ящика.

Открыв ее, она с удивлением увидела логотип одной известной медицинской страховой компании. Пайпер вспомнила: в этой компании отец застраховал ее, когда она уехала из дому.

Пайпер разложила бумаги перед собой. В основном это была информация о том, какая страховка выплачивается в случае той или иной болезни. Но вдруг в глаза ей бросились два слова: самопроизвольный аборт.

Руки Пайпер тряслись, когда она взяла отчет и прочитала его более внимательно. Конечно, отец ее все неправильно понял. Медицинская терминология никогда не была его коньком. Наверное, он прочитал эти два слова и не стал читать дальше, а затем не долго думая сообщил об этом Вейду.

Ей стало дурно, сердце ее горестно сжалось. Вот почему возникло непонимание. И в результате Вейд все эти годы мучился и страдал… Очень несправедливо! Не только ее отец, но и Вейд поверили в то, что она была способна отнять жизнь у ребенка. Ее первой мыслью было тут же позвонить Вейду и сказать ему: у нее есть доказательства того, что она не делала аборт. Немного поразмышляв, Пайпер решила – этот разговор должен произойти с глазу на глаз.

Пайпер аккуратно положила бумаги на стол и вдруг почувствовала новый приступ тошноты. На теле ее выступила испарина. Ей надо что-нибудь поесть. Если она ест часто, но понемногу, ее не мучает токсикоз. Оставшиеся документы подождут до завтра.

Поднявшись из-за стола, она схватилась за край, потому что острая боль пронзила ее голову. В последний раз такую боль она испытывала, когда подхватила малярию. Страх холодной рукой сжал ее сердце. Неужели у нее рецидив этой болезни? Мэй говорила, что это может быть очень опасно для ребенка.

Пайпер прикрыла живот руками. Нет, только не это! Она не хочет, чтобы что-то случилось с ребенком. Разве у нее было мало потерь в жизни? А если в результате она лишится своего малыша, Вейд никогда не поверит, что она сделала это не нарочно!

Пошатываясь, Пайпер направилась к двери. Надо позвонить Мэй, но телефон лежал у нее в сумочке, которую она оставила внизу. Спускаясь по лестнице, Пайпер думала только о Вейде.

Дойдя до середины лестницы, она упала – головная боль была такая сильная, что ее невозможно было больше терпеть. А в следующую минуту Пайпер поглотила тьма.

Глава 15

Сквозь боль и жар, охвативший ее тело, донесся встревоженный голос Дикси:

– Мисс Пайпер! Мисс Пайпер! Декстер, вызывай «скорую», быстро! И позвони мистеру Коллинзу. Он оставил свои контактные телефоны в библиотеке.

– Н-нет, – с трудом выговорила Пайпер. – Не говорите Вейду. Пока не говорите.

– Не мучайте себя, мисс Пайпер. Он должен знать.

– Н-нет, пока мы не знаем, что со мной случилось, – еле-еле говорила она, превозмогая дрожь. Тело ее тряслось так, что стучали зубы. – Д-доктор Риттер. Ее телефон. В моей с-сумочке. С-скажите ей… М-малярия.

Пайпер закрыла глаза. Она чувствовала, что рука Дикси гладит ее лоб, и это ощущение ненадолго успокоило ее, а потом она опять потеряла сознание.

Еще две ночи – и он будет дома. Главное он сделал – экспортные потоки, которые они организовали из этого региона, не были нарушены. Теперь осталось только дождаться Роя и объяснить ему, что делать дальше.

Вейд поднял рюмку с бренди, которую заказал в баре, и взглянул поверх бассейна в сторону лагуны. Это было идиллическое место – с учетом того, какая промозглая погода стояла в тот день, когда он уезжал из дому. Но этой идиллией ему не хотелось наслаждаться в одиночестве. Наверное, надо было взять с собой Пайпер. Эта мысль пришла ему в голову, прежде чем он успел отмахнуться от нее, и вместе с ней возник всплеск желания.

Не вполне осознавая то, что делает, Вейд взял мобильный телефон и машинально набрал свой домашний номер. Прозвучало несколько гудков, прежде чем он услышал запыхавшийся голос Декстера.

– Декстер? – сказал Вейд. – Как дела? Все в порядке?

– О, сэр. Слава богу, что вы позвонили. Только что приехала скорая помощь. Я как раз собирался позвонить вам: мисс Пайпер увезли.

В голосе пожилого человека звучало отчаяние, и сердце Вейда сжалось от страха.

– Что случилось? Что с Пайпер?

Вслед за этим вопросом возник еще один: «Неужели она что-то сделала с ребенком?»

– Вернувшись домой вечером, мы увидели, что мисс Пайпер лежит на лестнице без сознания. Мы даже не знали, как долго она так лежит. У нас был выходной день, когда мы вернулись из театра, собирались отправиться прямо к себе и сделали бы это, если бы не увидели много света в доме. Миссис Декстер забеспокоилась. Слава богу, мы решили проверить.

– Пайпер упала?

– Нет, она заболела, сэр. Врач скорой помощи не мог сказать сразу, что это такое, но Пайпер отказалась принимать какие-либо лекарства из-за боязни повредить ребенку.

Вейд подробно расспросил Декстера, затем, оставив недопитую рюмку с бренди на столе, направился в свой номер. Его волнение еще больше усилилось, когда он попытался заказать обратный билет на самолет. Самый ближайший рейс был в два часа ночи.

Оставаться в отеле было невыносимо. Если он поедет в аэропорт, то хотя бы мысленно приблизится к дому.

В конце концов, Вейд оказался на борту самолета, следовавшего в нужном ему направлении. И теперь надо было пережить четыре часа полета. Ему оставалось лишь одно: ждать и думать. Мысли его немедленно обратились к женщине, о которой он не забывал ни на минуту.

Его подозрения не соответствовали словам Декстера. Пайпер отказалась от каких-либо медикаментов? В первую очередь она беспокоилась не о себе, а о ребенке? Это не похоже на ту Пайпер, которую он оставил дома. Она говорила что-то о том, чтобы избавиться от ребенка, как она сделала это уже один раз. Но она отказалась принимать лекарства ради сохранения здоровья ребенка. Так вряд ли поступила бы женщина, которая хотела избавиться от него.

Вейд стал вспоминать их разговор в детской комнате. Пайпер ни разу не сказала о том, что хотела бы избавиться от ребенка. Она пыталась убедить его: потеря их первого ребенка не была ее виной.

Неужели он превратно истолковал ее слова? Неужели он ошибался насчет ее? Сердце его сжали железные тиски. И в конце концов Вейд позволил себе взглянуть в лицо правде. Он видел доказательства своими собственными глазами! Пайпер действительно изменилась – стала более серьезной, более ответственной. Она согласилась зачать от него ребенка, хотя эта перспектива поначалу ужаснула ее.

Ей потребовалось мужество, чтобы принять такое решение. Да, конечно, он загнал ее в угол, отобрав у нее все деньги и все ее имущество, которое по праву должно было принадлежать ей. Но у нее все-таки был выбор. Она могла повернуться и уйти. Пусть и без денег, в никуда. Но такая гордая женщина, как Пайпер, не могла бы скрыться, не признав долги. И она нашла бы способ выжить.

Выжить. При этой мысли его охватила глубокая тревога. Если Пайпер больна, то больна серьезно – ведь она упала в обморок. И Вейд почувствовал: он хочет уберечь ее от всех бед. Он любит ее! Теперь ему оставалось лишь надеяться, что он сможет сказать ей об этом глаза в глаза. И попросить прощения за всю ту боль, которую он ей причинил…

Было пять часов утра, когда самолет приземлился в Окленде. Вейд одним из первых получил свой багаж, быстро прошел через таможню и направился к стоянке такси. В голове его звучало одно имя – Пайпер.

Брезжил рассвет, когда такси остановилось возле Оклендской городской больницы. Вейд хотел надеяться: золотистые лучи, проникающие сквозь мрачные облака, были признаком того, что все будет хорошо. Он поднялся на этаж, где находилась Пайпер, и увидел Мэй Риттер, выходившую из комнаты врачей.

– Вейд, как ты быстро долетел! Ты арендовал самолет?

– Нет, я не смог, иначе долетел бы еще быстрее. Как она?

– Нам удалось стабилизировать ее лихорадку, и исследование плода показало, что с ним все в порядке.

– Слава богу! Но… лихорадку? Почему лихорадку? Что с Пайпер?

Улыбнувшись, Мэй успокаивающе взяла его за руку:

– Это один из распространенных сейчас вирусов. Мы все вздохнули с облегчением, когда узнали о том, что это не рецидив малярии, хотя симптомы очень похожи. Пайпер сказала мне: она боялась этого больше всего.

– Боялась больше всего… Но почему?

– Видишь ли, Пайпер перенесла малярию, когда работала волонтером в женской клинике в Африке. Это была очень тяжелая работа, но Пайпер продолжала выполнять ее, даже когда заболела. Она никогда не говорила тебе об этом?

– Нет, я даже не знал, что она работала волонтером. – Вейд изумленно покачал головой.

Пайпер? Помогала бедным и больным?! Это не похоже на женщину, которая покинула его, но похоже на женщину, которая вернулась.

– Да, она работала в странах Африки и Азии. Ты сможешь сам расспросить ее через некоторое время.

– Да, да. Расспрошу, – растерянно пробормотал Вейд, признавшись себе: оказывается, существует другая сторона Пайпер, которую ему нужно обязательно узнать и понять. – Могу я увидеть ее?

– Она спит.

Я не буду беспокоить ее, мне просто надо взглянуть на нее и убедиться в том, что все в порядке.

– Конечно. Я понимаю тебя. Но не буди Пайпер. Жар у нее спал, и теперь ей нужно хорошенько выспаться. Ей уже значительно лучше, и мы, возможно, отпустим ее домой – может, даже и сегодня вечером.

– Не спешите. Если Пайпер нужно находиться под наблюдением врача, то я заплачу любые деньги!

– Я уверена, с ней все будет хорошо. Обычно в таких случаях мы применяем медикаментозное лечение, но Пайпер отказалась принимать лекарства, если в этом нет крайней необходимости.

– Спасибо, – кивнул Вейд. – Где она?

Мэй указала ему на дверь палаты.

Он открыл дверь и вошел.

Свет был притушен, и Пайпер выглядела очень маленькой и одинокой на больничной кровати. Оставив свой портфель и ноутбук возле двери, Вейд подошел к кровати и тихо опустился на стул, стоявший рядом с ней.

Он всмотрелся в ее лицо. Ее щеки слегка раскраснелись от недавнего жара, но она, казалось, крепко спала, и Вейд почувствовал облегчение. Он слушал ее ровное дыхание и смотрел, как поднимаются и опускаются ее округлые упругие груди.

Он не знал, сколько времени прошло, когда Пайпер, пошевелившись под одеялом, открыла глаза.

– Вейд?

Ее голос заставил его выпрямиться.

– Позвать медсестру? С тобой все в порядке?

– Я заболела… я не нарочно, поверь мне, – прошептала она и снова погрузилась в сон.

Эти слова словно резанули его по сердцу. Каким же он был страшным человеком, если несчастная женщина, едва очнувшись и увидев его, попыталась себя защитить!

«Так тебе и надо, – горько обратился сам к себе Вейд. – Ведь именно ты всему виной. Ты неуважительно обращался с Пайпер, думая только о своих планах и не расставаясь со своей прошлой обидой. А почему? Потому что ты все еще находишься под воздействием своего отца».

Вейд давно стал взрослым человеком. Так почему же до сих пор он не мог забыть, что отец бросил его? Эта рана жила в его сердце и влияла на все его поступки и решения. Вейд достиг успеха в бизнесе, что не удалось сделать его отцу. У Вейда были богатство и положение в обществе, тогда как Эрик Коллинз так и не сумел этого достичь. И у Вейда была возможность исправить зло, превратив его в добро. Так почему же он так крепко держался за прошлое?

Он знал, что это значит – прокладывать свою дорогу в жизни, бороться с трудностями, встающими на пути, и создавать возможности там, где их никогда не было. А разве у Пайпер все было по-другому, когда она уехала из дому? Совсем молоденькая девушка стала жить самостоятельно, без всякой поддержки. И разве мог он обвинять ее в том, что она приняла тогда такое решение? Он многое не знал о ней, а теперь уже ничего нельзя было изменить, даже если бы он захотел…

Холодные тиски, сжимавшие его сердце, стали постепенно ослаблять свою хватку, когда Вейд осознал: главное для него сейчас – это ее благополучие. Он хотел любить ее, оберегать и заботиться о ней до конца жизни.

Но согласится ли на это Пайпер? Она не сказала ему о своей первой беременности. Поверит ли она, что он простил ее за это? Примет ли она снова его любовь?

Несколько часов Вейд сидел неподвижно возле ее кровати. Просто смотрел, как она спала. В обеденное время в палату заглянула Мэй, чтобы проверить свою пациентку, и приказала ему вернуться домой и отдохнуть.

Наконец он согласился, но только при одном условии – ему позвонят из больницы и сообщат, когда проснется Пайпер. У нее снова возник жар, и сегодня вечером ее, конечно, не могли выписать.

Когда Вейд возвращался домой в такси, он ничего не видел вокруг себя. Он даже не мог подсчитать, сколько времени уже не спал. Устало поднявшись по лестнице и дойдя до своей комнаты, он вдруг вспомнил о том, что Пайпер, как сообщила ему миссис Декстер, вчера вечером разбиралась в кабинете своего отца.

Может быть, ей стало плохо именно там? Вейд прошел в комнату Рекса и зажег свет. На секретере лежала кипа бумаг, которых раньше здесь не было. Вейд сел за стол и включил медную настольную лампу, которая отбросила яркий свет на разложенные бумаги.

Вейд стал просматривать их, быстро пробегая глазами. Он уже хотел сложить их аккуратно и убрать в ящик, когда на одной странице вдруг увидел слово «аборт».

Он сразу же почувствовал горечь во рту. Ему хотелось забыть об этом, и он уже почти забыл и простил Пайпер. Тем не менее настойчивое желание узнать подробности заставило Вейда взять этот листок и внимательно его прочитать. И чем больше он читал, тем горше ему становилось.

Самопроизвольный аборт. Медицинский термин, обозначающий выкидыш, как и сказала Пайпер.

Он злился на нее столько лет, а оказалось – напрасно! Рекс с самого начала все неправильно понял. Он не смог увидеть важного слова в этом отчете – «самопроизвольный».

Обессиленно откинувшись на спинку стула, Вейд пытался осознать последствия того, о чем он сейчас узнал. Неудивительно, что Пайпер так неохотно согласилась выполнить его просьбу. Просьбу? Это было требование, черт возьми! Вейд прекрасно знал: она поставлена в такие условия, что не могла отказать ему. Пайпер была охвачена горем после смерти своего отца. К тому же ей пришлось испытать шок – оказывается, отец ей ничего не оставил. А Вейд использовал и то и другое для осуществления своих эгоистических целей. И все потому, что поклялся отомстить ей за то, что она избавилась от ребенка, которого они вместе зачали!

Вейд застонал от отвращения к самому себе. Столько лет он лелеял мечту отомстить Пайпер! Заставить ее расплатиться за то, чего она и не делала. Он обвинял ее в том, что случилось не по ее вине, что было не в ее власти.

Мысль о том, что ей пришлось вынести это горе в одиночестве, вдали от дома, без поддержки близких людей, заставила Вейда еще раз восхититься ею. Пайпер смогла это пережить и двигаться дальше, посвятив себя добрым делам, – она пошла работать волонтером.

Вейд убрал бумаги в папку и положил ее в ящик стола. Пайпер теперь не почувствует себя брошенной и предоставленной самой себе. Она больше никогда не будет одинокой. Конечно, если не оттолкнет от себя Вейда.

Пайпер сидела на краешке больничной кровати и пыталась успокоиться. Неужели вчера ей показалось, будто к ней приходил Вейд? Ведь он должен еще находиться в Алии – до вечера понедельника. Наверное, ей снился сон. Последние два дня у нее был жар, и она смутно припоминала все, что с ней происходило.

Приложив руку к животу, она почувствовала, что там, внутри, шевелится ребенок. Главное, чтобы с ним все было хорошо. Мэй заверила ее – ничего страшного не случилось. Она даже принесла в палату портативный ультразвуковой прибор, чтобы сделать УЗИ и показать Пайпер, что с ребенком все в порядке.

Теперь Пайпер знала и пол будущего ребенка. Девочка. Интересно, как Вейд воспримет эту новость? Он всегда производил впечатление мужчины, мечтающего о сыне, которому мог бы оставить свое состояние, созданное им таким трудом.

Звук открывшейся двери заставил ее поднять глаза. Будто материализовавшись из ее мыслей, в дверях стоял Вейд, и выглядел он не вполне уверенно.

– Ты готова ехать домой? – спросил он.

– Я… я думала, ты находишься в Самоа.

– Я сразу же приехал, когда услышал, что ты заболела. Кстати, Декстеры передают тебе горячий привет. Они ждут тебя дома.

«А ты? – молча спросила его Пайпер. – А ты ждешь?»

Она судорожно перевела дыхание. Он ясно выразил свои чувства к ней, когда отправлялся в Самоа.

– Ну так как? Ты готова? – снова спросил он.

– Конечно. Я жду медсестру, которая принесет мне документы на выписку. Это скоро.

– Хорошо, – сказал он.

Воцарилось молчание.

«Будь у нас нормальные отношения, Вейд сел бы на кровать рядом со мной, – подумала она, – а не стоял бы на другом конце комнаты, подперев собою стену».

– Вейд?

– Пайпер…

– Ты первый, – сказала она.

– Нет, все в порядке. То, что я хочу сказать, может подождать. Лучше я скажу тебе об этом дома.

Пайпер почувствовала, как страх сжал ей горло. Интересно, что это такое, чего он не может сказать ей здесь, прямо сейчас? Неужели он считает ее виноватой в том, что случилось?

– Что ты хочешь мне сказать? – спросил он тихо, прерывая ее мысли.

– Сегодня утром я узнала пол нашего ребенка. Сказать тебе?

Вынув руки из карманов, Вейд подался вперед:

– Конечно, я хочу знать!

– Это девочка.

Она увидела, как множество эмоций, сменяя друг друга, отразились на его красивом лице. Недоверие сменилось чистой радостью, которая осветила его глаза, сверкнувшие, как сталь.

– Девочка? Потрясающе! У меня… у нас будет дочь!

– Да, – с задумчивой улыбкой произнесла Пайпер.

Но это сейчас не имело для нее особого значения. Вейд не хотел, чтобы она растила их ребенка. Он ясно сказал ей об этом.

– Не знаю почему, но мне всегда казалось, что у нас будет мальчик. – Вейд стал расхаживать по комнате. – Дочь. – Он произнес это слово с ноткой невероятного изумления.

– Ты не возражаешь? – спросила Пайпер, почувствовав тревогу за ребенка. Ведь он хочет дочь не меньше, чем сына.

– О, совершенно! – Вейд просиял. – Никогда не думал, что мне так повезет. Спасибо за то, что сказала мне.

И снова она уловила в нем нерешительность, которую подметила еще в тот момент, когда он только появился.

В палату вошла медсестра с документами на выписку, толкая перед собой кресло-каталку.

– Мне это не нужно, – запротестовала Пайпер.

– Нет, нужно! – твердо сказал Вейд.

Пайпер бросила на него недовольный взгляд:

– Я хорошо себя чувствую.

– Ты еще не совсем окрепла.

Сдавшись, Пайпер уселась в кресло-каталку, удивившись тому, что Вейд так заботится о ней. И, кроме того, она вдруг почувствовала, что у нее нет сил спорить с ним. Он, конечно, был прав относительно того, что она еще не совсем окрепла.

Поездка домой прошла почти в полном молчании, прерываемом лишь вопросами Вейда о том, как она себя чувствует. Оказавшись дома, Пайпер сразу же попала в заботливые руки миссис Декстер.

Наконец она удалилась в свою старую комнату и улеглась на кровать, обложенную кучей подушек. На столике лежали журналы и стояла бутылка с водой.

В спальню зашел Вейд и закрыл за собой дверь.

– Тебе удобно?

– Спасибо большое.

«Если он спросит еще раз, как я себя чувствую, я, наверное, закричу», – подумала Пайпер.

– Ты можешь со мной поговорить?

Пайпер напряглась.

Вот он, настал момент расплаты! Сейчас Вейд будет обвинять ее в том, что она не следила за собой должным образом и подвергла риску жизнь ребенка.

– Да, могу, – воинственно произнесла она.

– Можно присесть? – Вейд жестом указал на край кровати и сел.

Несколько бесконечно долгих секунд он смотрел в пол и молчал, но затем повернулся к ней:

– Я хочу попросить у тебя прощения.

Пайпер ожидала от него всего чего угодно, но только не этого. Потянувшись к ней, Вейд взял ее за руку и стал тихо, словно не замечая, водить большим пальцем по ее запястью вверх и вниз.

– Я плохо с тобой обращался, Пайпер, и ужасно жалею об этом. Мне нечего сказать в свое оправдание, кроме того что я был упрямым дураком, но я надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня. – Вейд вздохнул и продолжил: – Ты мало знаешь о моем отце и о моем прошлом. Отец бросил меня, возложив заботу обо мне на государство. Я поклялся, что никогда не стану таким человеком, как он. Я буду заботиться о собственном ребенке всегда, при любых обстоятельствах. Именно поэтому я так разозлился, когда узнал о… твоем выкидыше. – Пайпер тихо вскрикнула от изумления, и он прямо взглянул в ее глаза. – Да, я знаю, что это был выкидыш, и очень сожалею, что тебе пришлось пройти через все это одной.