Текст книги "Любой ценой"

– Судя по твоему рассказу, она была выдающейся женщиной.

– Да, – коротко ответила Мойра, и в ее голосе прозвучала печаль.

– Она умерла?

– Два года назад. Она жила со мной, когда у меня появилась Ровена. Но сырые зимы Шотландии подорвали ее здоровье и… – Шум в коридоре привлек ее внимание. – По-моему, наш хаггис на подходе.

Это действительно были хозяйка гостиницы и ее дочь. Роберт старался скрыть свое нетерпение, но, увидев выражение лица Мойры, понял, что все к лучшему. Хотя ему очень хотелось узнать наконец настоящую Мойру Макаллистер. Но ей надо поесть и поспать.

Когда женщины расставили на столе тарелки с едой, жена хозяина удовлетворенно сказала:

– По-моему, все выглядит замечательно. Вот ваш хаггис под винным соусом. Если вам понадобится что-нибудь еще, вы только скажите.

С этими словами она и ее дочь вышли, оставив Мойру и Роберта одних.

Роберт подошел к столу и выдвинул для Мойры стул.

– Приступим?

Мойра встала, и хотя ноги все еще плохо слушались, она выглядела отдохнувшей. Только сейчас он смог оценить ее костюм. Чтобы люди не заподозрили в ней женщину, она туго обвязала грудь, а потом оделась на французский манер: высокий воротник, перевязанные внизу брюки и широкие фалды камзола. Все это удачно скрывало ее женские формы. Волосы были заплетены в толстую косу, уложенную вокруг головы и легко умещавшуюся под шляпой.

Он сел напротив и обиженно сказал:

– Ты должна была и себе заказать хаггис.

Мойра расслабилась в уютной атмосфере комнаты и хихикнула:

– Испугался?

Он одарил ее маловыразительным взглядом и отправил в рот кусок хаггиса.

Кровь прилила к лицу, на лбу выступила испарина. Мойра с сомнением посмотрела в свою тарелку и ткнула в хаггис вилкой. Сероватый ком, уже вынутый из желудка, в котором он варился, развалился, и в нос ударил аромат специй. «Притворись, что это сосиски», – сказала она себе.

Она закрыла глаза и положила хаггис в рот.

Через секунду глаза полезли на лоб, и она потянулась за стаканом воды.

– Перец! – прохрипела она, когда снова смогла говорить.

Роберт сочувствующе кивнул:

– Мой шурин Александр Маклейн получает огромное удовольствие, заставляя меня есть всякую шотландскую еду, хотя знает, что моя бабушка гораздо больше шотландка, чем он. Я перепробовал великое множество видов хаггиса, некоторые из них очень острые. Поэтому я редко заказываю хаггис… Но этот… Я еще ни разу не видел, чтобы в хаггисе было столько перца.

– Надо было заказать гуся.

– Я рад, что не положил себе большую порцию, – сказал он, глядя в свою тарелку.

Мойра отважилась съесть еще кусок хаггиса, а потом принялась за гарнир – жареную картошку, которая оказалась очень вкусной. В общем и целом еда была сытной. Роберт между тем рассказывал разные истории о своем детстве в доме отца-викария.

Она почти видела этот окруженный деревьями дом и слышала веселый смех детей, которые играли в разбойников и старались не попадаться на глаза своему сверхстрогому отцу.

Это заставило ее вспомнить о своей собственной спокойной жизни с Ровеной в последние пять лет. Они жили в глухой деревушке, в небольшом домике, окруженном низкой каменной оградой, вдалеке от того безумия, которым некогда была ее жизнь. Она считала, что оторванность от мира – это благо, но, услышав от Роберта, какие приключения были у него и его братьев и сестер, подумала, не слишком ли она старалась защитить Ровену. «Когда я ее верну, то приложу все усилия, чтобы подготовить ее к настоящей жизни».

Между тем Роберт перешел к рассказу о своих сестрах-близнецах, Трионе и Кэтлин. О том, как они попытались спрятаться от своих беспокойных братьев на чердаке и провалились в люк как раз в тот момент, когда их старший брат Уильям уламывал молоденькую доярку.

Роберт видел, что Мойра улыбается через силу. Она страшно устала, но ни за что в этом не признается. «Она такая упрямая. И почему я нахожу это таким привлекательным?»

Он немного понизил голос, стал говорить медленнее и спокойнее, чтобы дать ей возможность расслабиться.

Спустя несколько минут она часто заморгала, а потом ее голова опустилась на грудь. Сон сморил ее окончательно.

Роберт улыбнулся, гордясь тем, что его усилия увенчались успехом. «Мои сестры такие же упрямые. Может быть, поэтому мне так нравится Мойра?»

Из рук Мойры выпала вилка, но он успел схватить ее, прежде чем она упала на пол. Положив вилку на стол, он поднял Мойру на руки и отнес ее в спальню.

Глава 12

То, что я узнал об амулете Херстов, завораживает меня и еще больше укрепляет в желании найти его. Происхождение амулета все еще является загадкой. Наша мама наделяла амулет магической силой фей, оживляла его парой-другой проклятий и уверяла, что он украден у белой ведьмы, но я уже давно вышел из того возраста, когда верят в то, чего нельзя ни потрогать, ни увидеть.

Все же интересно отметить, сколько людей – и среди них немало тех, кто обладает могуществом, – завладевали этим амулетом, но только для того, чтобы поскорее от него избавиться, словно он жег им пальцы. Это странно и заставляет задуматься.

Из письма Роберту Херсту от его брата Майкла после того, как он нашел упоминание об амулете Херста в старинном реестре в архиве королевы Елизаветы

* * *

Мойра проснулась оттого, что лучи солнца упали на кровать и плечам стало тепло. Она повернулась на бок, чтобы еще больше насладиться теплом солнца, и обнаружила, что постель было теплой даже там, где солнечного света не было. Она приподнялась на локте и увидела, что матрас рядом слегка вдавлен. Роберт.

Она оглядела комнату, пытаясь собраться с мыслями. Гостиница. Обед с Робертом. И… Ничего другого в голову не приходило.

Она не помнила ни как оказалась в спальне, ни как разделась, ни даже как легла в постель.

«Но я же выпила совсем немного бренди. Я что… уснула?»

Должно быть, так. Другого объяснения не было. Положив голову на руку, она посмотрела на лежавшую рядом подушку. Как же так? Он был так близко, а она спала. Она уже так давно просыпалась в пустой постели, что ей казалось странным, что можно ее с кем-то разделить. В их маленьком домике Ровена, конечно, часто прибегала утром к ней в комнату и просила разрешения лечь с ней под одеяло.

Мойра сглотнула комок в горле. Где теперь Ровена? Перед глазами Мойры появился образ спящей Ровены, которая устроилась у нее под боком. Ее маленькое сердечко бьется совсем рядом с ее сердцем… Слезы подступили к глазам Мойры, и она прикусила губу, чтобы не расплакаться.

«Никаких слез. Просто достань шкатулку». А когда дочь вернется к ней, она заставит Энистона заплатить за все. «Думай только об этом и ни о чем другом».

Слезы не пролились, но они все еще давили на глаза. Она никогда не привыкнет к тому, что Ровена не с ней. Каждый раз, когда она думала об Энистоне, ее начинала душить ярость.

Мойра стиснула зубы и села.

Стук копыт во дворе гостиницы заставил ее обернуться. Она быстро вылезла из постели и подошла к окну. Грум Роберта и еще какой-то человек запрягали лошадей. «Черт бы тебя побрал, Роберт! Ты не уедешь без меня!»

Она протянула руку за одеждой и остановилась. Ей нужны седельные сумки, где у нее есть два платья и гребешок. Хотя платье наверняка помялось, все же оно больше подходило, чем вчерашний мужской костюм. Она натянула отделанную кружевами рубашку, застегнув ее у ворота. Может, позвать служанку и попросить принести седельные сумки и?..

В дверь постучали. «Это служанка! Наверно, она принесла завтрак? Я бы перекусила…» Мойра открыла дверь, спрятавшись за нею.

– Пожалуйста, пошлите кого-нибудь за моими седельными…

Седельные сумки ударились об пол у ее ног, и дверь закрылась.

Она смотрела на Роберта, который был уже выбрит и одет. Он выглядел как никогда спокойным и хладнокровным и был одет по последней моде. Она не верила своим глазам.

– Доброе утро, – произнес он, оглядев ее. – Мне нравится эта рубашка.

У Мойры запылали щеки, и она поспешила оттащить сумки к кровати. Открыв одну из них, она достала аккуратно завернутый в оберточную бумагу пакет.

– Я видела, что уже запрягают лошадей, и подумала, что ты собираешься уезжать.

– Я посылаю своих людей с поручением. Оказалось, что почтовая карета сюда не доезжает, так что мои люди должны будут ее где-нибудь перехватить.

– Почтовую карету? Зачем?

– Ты путешествовала в карете Энистона, поэтому я понял, что слуги были его. Я не хочу, чтобы они за нами шпионили. Вчера Лидс, Стюарт и я убедили людей Энистона, что они больше не нужны, и я посылаю их обратно к хозяину.

Она не могла не понять логики Роберта.

– Жаль, что я не увижу реакции Энистона, когда они к нему вернутся.

Глаза Роберта блеснули.

– Я тоже об этом жалею. А пока… я принес твою одежду и приказал принести тебе ванну. Хозяин гостиницы сказал, что понадобится час, чтобы подогреть воду, так что у тебя есть время позавтракать, если хочешь.

– Спасибо. – Она развязала ленту, которой был перевязан пакет. – Я не думала, что просплю так долго.

– Сон был тебе необходим, но я рад, что ты наконец встала. У нас много дел перед тем, как мы отправимся за шкатулкой.

Он так тепло улыбнулся ей, что Мойра не нашлась что ответить. К тому же ей не хотелось слишком подробно анализировать то чувство счастья, которое вызвал тот факт, что дело у них с Робертом наконец общее.

Она развернула пакет и достала из него светло-зеленое муслиновое платье, отделанное зелеными лентами.

– Мне надо послать за чемоданами и… – Она осеклась, увидев, что он улыбается. – Ты уже это сделал?

– Я еще рано утром послал человека, чтобы он забрал твои чемоданы в доме сквайра и отправил их в Балнагон. Он должен приехать вскоре после нас.

– Ты обо всем подумал.

– Я стараюсь. Надеюсь, в твоих чемоданах есть все необходимое для этой экспедиции?

– Да. Мы будем отличными партнерами, – удовлетворенно заключила она.

– Посмотрим.

Он сел в кресло у камина, с восхищением наблюдая за Мойрой, одетой лишь в ночную сорочку и белую рубашку. Когда она подошла к умывальнику, солнце осветило ее сзади, и на мгновение стали видны ее длинные стройные ноги.

Черт! Роберт заерзал в кресле. В отличие от Мойры, проспавшей всю ночь, он почти не сомкнул глаз. Он все время чувствовал теплые изгибы ее тела, прижатые к его спине. Он намеренно лег к ней спиной, чтобы не выдать предательской реакции своего тела, и так уже слишком заметной.

Он, конечно, мог бы попросить еще один номер, но хотел убедиться, что она чувствует себя хорошо. Во всяком случае, так он уверял себя. Правда заключалась в том, что ему снова захотелось почувствовать рядом ее тело, даже если оно прижато к спине.

Она собралась снять рубашку, но остановилась, перехватив его взгляд.

Он небрежно махнул рукой:

– Продолжай. Я хочу обсудить наши планы – что мы будем делать, когда приедем в Балнагон.

– Конечно. – Она стянула через голову рубашку и бросила ее на пол.

Под тонкой тканью четко обрисовывался каждый изгиб ее тела. А его собственное заныло от прилива желания. Роберт бросил взгляд на кровать – она так и манила. «Не думай об этом сейчас», – сурово приказал он себе, хотя его плоть затвердела и уже была готова.

Мойра расправила платье на стуле возле кровати, а потом достала из седельных сумок серебряный гребень, пакетик шпилек и чулки.

– Я собираюсь получить настоящую шкатулку, а не фальшивку, которую Росс намерен нам всучить.

– О!

– Но с твоей помощью сделать это будет гораздо легче. Перед отъездом из Эдинбурга я навела справки о Россе у нескольких человек, которые хорошо его знали, и узнала много интересного.

– Например?

– Во-первых, ему нравится соблазнять замужних женщин.

– Я об этом не знал.

– Он участвовал в двух дуэлях, и в обоих случаях – из-за замужних женщин. Думаю, он коллекционирует их так же, как предметы искусства.

– Интересно.

– Это его слабость. Если мы поедем к нему вдвоем и я представлюсь твоей преданной женой, это окажется для него своего рода вызовом. А я постараюсь, чтобы он не смог устоять.

– Ты будешь его отвлекать, пока я буду искать настоящую шкатулку.

– Ты лучше меня сможешь опознать ее. Я не была уверена, что смогу отличить настоящую шкатулку от искусной подделки, – это было слабое место в моем плане.

Ему пришлось признать, что план был чертовски хорош.

– А почему ты уверена, что Росс прячет оригинал у себя в замке?

– По двум причинам. Еще одна его слабость – это жажда получить то, что хотят другие. Он из тех, кто наслаждается своим триумфом, даже крошечным. Так что он будет держать шкатулку где-нибудь поблизости, чтобы любоваться ею.

В этом был смысл.

– А другая причина?

– Он хвалился своей частной коллекцией перед друзьями и знакомыми. Он даже говорил людям, что прячет свою коллекцию в замке, в тайном месте. Полагаю, что у него в замке где-то есть склеп или потайная комната.

Рассказ Мойры произвел на Роберта огромное впечатление. Она проделала отличную работу, собирая важную информацию. Жаль, что она не работает на министерство внутренних дел. Человек с такими талантами мог бы пригодиться.

– Ты меня убедила. Мы найдем шкатулку, оставим Росса с носом и вернемся в Эдинбург.

Она просияла.

– Работая вместе, мы добьемся успеха. – Она начала расплетать косу. – Как только шкатулка будет у нас, мы освободим Ровену.

– Будь я проклят, если я позволю Энистону дешево отделаться.

– Не надо его недооценивать, – резко возразила Мойра. – Он жесток и расчетлив. Ему нравится причинять боль. Ровена… – Ее голос дрогнул, но она сделала глубокий вдох и сказала со слезами на глазах: – Я не могу рисковать ее безопасностью.

– Ты действительно думаешь, что он может причинить ей боль?

– Единственная причина, почему он пока не сделал этого, – его уверенность, что без нее у него не будет надо мной власти.

У Роберта похолодело сердце. Есть люди, способные убивать, не чувствуя при этом угрызений совести. Некоторые убивают из спортивного интереса и даже вовсе без причин. Их ничто не может остановить.

И у такого человека находится его дочь – дочь, которую ему так и не пришлось ни увидеть, ни узнать. От гнева у него застрял ком в горле.

Он увидел, что Мойра наблюдает за ним.

– Я не сделаю ничего, что могло бы причинить боль нашей дочери.

Она встретилась с ним взглядом и кивнула:

– Я знаю.

Она села на край кровати и стала пальцами распутывать пряди густых волос.

Движения ее тонких белых пальцев заворожили Роберта. А она уже начала расчесывать волосы серебряным гребнем. Поймав его взгляд, Мойра улыбнулась:

– Ты когда-то дразнил меня за эти серебряные гребни. Помнишь?

Он это помнил. Помнил и многое другое. Ее длинные ноги, крепко обнимающие его бедра, запах лаванды, исходивший от ее кожи, когда он скользил губами по ее телу. А особенно он помнил, как легко она возбуждалась, а он получал удовольствие, заставляя ее задыхаться от желания.

Но он сказал только:

– В жизни мы с тобой любим ее самые изысканные стороны.

Она посмотрела на него с явным одобрением:

– Да, это у нас общее.

– Я помню и кое-что другое, что было у нас общим. Нечто более… интересное.

Она опустила глаза:

– Возможно.

– Ты в то время часто притворялась, но только не в этом.

Ее губы изогнулись в улыбке.

– Физические аспекты наших отношений были мне приятны. Я совершенно четко помню, что ты был очень хорошо, – она окинула его быстрым взглядом, – оснащен для этого.

В ответ он почти усмехнулся. Почти.

Для Мойры это признание было достаточным. Она всегда чувствовала глубокую связь с ним, но то взаимопонимание, которое было в прошлом, сейчас омрачалось напряженностью.

Между ними было так много, столько событий и столько боли, что, несмотря на моменты мира и согласия, тень прошлого все еще где-то таилась, а Мойре так хотелось, чтобы их отношения стали проще и доверительнее.

Роберт встал.

– Если мы решили стать партнерами, то у меня к тебе будет просьба.

Он подошел к ней, и она мгновенно ощутила исходящее от него тепло. Казалось, что он всегда кипит каким-то медленным, скрытым огнем, его кожа всегда была теплой, обычно хладнокровный взгляд начинал гореть от малейшего прикосновения.

А как она любила прикасаться к нему, гладить его широкие голые плечи, твердую грудь, живот и… ниже! Чувство было таким сильным, что ей пришлось сглотнуть, прежде чем спросить:

– Какая просьба?

– Если мы делаем это вместе, я буду принимать окончательное решение. Армия с двумя генералами обречена на поражение.

Если бы сейчас он только прикоснулся к ней и боль, которая с каждой секундой все больше росла внутри ее, ушла, она согласилась бы на что угодно…

Кроме этого.

– Если смогу, то соглашусь, но…

Он поднял пальцем ее подбородок:

– Никаких «но». Скрепим наш пакт поцелуем?

Она видела его горящие глаза, чувствовала жар его тела. Разум кричал ей, что надо сопротивляться, но тело не слушалось. Она поднялась на цыпочки и прижалась губами к его рту.

Больше ничего не требовалось. Одного прикосновения к его губам было достаточно, чтобы она уже не могла оторваться. Она этого хотела. Хотела его. Она так давно была одна, ей против стольких невзгод пришлось бороться, что просто чувствовать его было величайшим счастьем.

В ту же секунду как Мойра коснулась его губ, Роберт решил овладеть ею здесь и сейчас. Он хотел этого с того момента, когда увидел ее обнаженной в медной ванне возле камина. Обнимая ее теперь, он сожалел о том, что так долго ждал этого.

Не прерывая поцелуя, он развязал тесемки сорочки, но потом отступил, стянул ее через голову, так что ее волосы рассыпались по плечам. Она была так прекрасна, что смотреть на нее было почти больно.

Она расстегнула его жилет и вытащила из брюк полы рубашки.

– Погоди, дорогая. – Роберт сел и стянул с себя сапоги.

Смеясь, Мойра сняла с него камзол, а он развязал галстук и бросил его на пол. Остальная одежда последовала туда же.

Обхватив Мойру за талию, Роберт повалился на кровать, увлекая ее за собой. Он начал ее целовать, в восторге от частого дыхания, порозовевшей кожи и потемневших от страсти глаз. Они слишком долго были вдали друг от друга, а вспыхнувший огонь был слишком обжигающим, чтобы все не завершилось взрывом.

Мойра прошептала ему на ухо:

– Как мне хорошо с тобой.

– А мне с тобой.

Его руки соскользнули с ее плеч вниз, к талии, а потом ниже, и он прижал к себе ее ягодицы.

Больше ей ничего не надо было. Она расставила ноги, и он чуть не задохнулся от того, что она медленно впустила в себя его твердую плоть. Опершись руками по обе стороны его тела, она начала ритмично двигаться вверх-вниз. Роберт обхватил ее за талию, пытаясь немного умерить ее пыл, боясь, что его не хватит надолго. Он приподнял ее бедра и глубоко вошел в нее.

Откинув голову, она впилась пальцами в его плечи, поддаваясь взрывам наслаждения.

На лбу Роберта выступил пот – он пытался сдерживать себя. Когда Мойра тяжело опустилась на него, он перевернул ее на спину, не прерывая контакта. Она обхватила его ногами, и Роберт начал двигаться, не спуская с нее взгляда. Глаза Мойры были закрыты, но выражение экстаза не сходило с ее лица. Она двигалась в том же ритме, что и он. Ее белая кожа блестела, губы припухли от поцелуев. И все это принадлежало ему.

Эта пьянящая мысль подгоняла его. Движения становились все быстрее. Сердце стучало в бешеном ритме, все тело покрылось испариной.

Она неожиданно выгнула спину, схватила Роберта за плечи и выкрикнула его имя. Он содрогнулся от того, что его окатила волна жара. В последнюю секунду Роберт освободился и скатился с нее, расплескивая сперму.

Мойра лежала рядом, положив ладонь ему на грудь.

– Это давно должно было случиться, любовь моя, – шепнула она.

– Да.

Они лежали рядом, пока их дыхание и тела приходили в норму. Роберт не мог представить себе момент, когда бы он чувствовал такое удовлетворение. Солнце приятно грело, снизу доносились звуки расставляемой на столах посуды. Аромат лаванды, исходящий от Мойры, успокаивал его, и он понял, что, если бы не мысли об освобождении Ровены, он мог бы остаться здесь и забыть о том, что существует мир.

Но разве можно забыть о Ровене?

Мойра, по-видимому, думала о том же, потому что она повернулась на бок и очень серьезно сказала:

– Если мы должны предстать перед Россом любящей супружеской парой, то все, что сейчас произошло, было неплохой идеей.

Роберт засмеялся:

– Ты права. – Игриво поцеловав ее в нос, он встал и подошел к умывальнику, чтобы вытереться полотенцем.

Потом стал собирать с пола свою одежду.

– Галстук порвался – Бюффон будет расстроен.

– Я уверена, что мою сорочку тоже нельзя будет надеть.

– Значит, мы квиты. Мой галстук против твоей сорочки.

– Хорошо, что это галстук, а не камзол. Я знаю, как ты их ценишь. – Она села, прикрывшись простыней.

– Их шьют по специальному заказу, они очень дорогие. Но если бы мне пришлось выбирать между лучшими камзолами и тем, что произошло, камзолы проиграли бы.

– Рада, что меня оценивают так высоко. Я отдала бы за это даже две сорочки.

Он хихикнул и начал одеваться.

– Нам всегда было хорошо в постели.

– Да, в этом мы подходим друг другу. – Она подтянула колени и обхватила их руками.

Он наблюдал за каждым ее движением.

«Боже, он думает о том, чтобы вернуться в постель». Она снова легла на бок, удивившись, что ее тело все еще трепетало от наслаждения.

Он начал натягивать брюки, при этом выражение сожаления не сходило с его лица.

– Мне бы хотелось провести утро в постели, но слуги скоро принесут твою ванну. К тому же до того как мы поедем, мне надо продать пару лошадей.

– О!

– Я отослал людей Энистона, но у меня остались его лошади, – усмехнулся он. – Я надеюсь, он расстроится, что лишился их.

Роберт надел сапоги и камзол.

Она наблюдала за тем, как он швырнул в угол разорванный галстук, потом отодвинул в гардеробе один чемодан, чтобы достать другой. Со спутанными волосами и в расстегнутой рубашке он все равно выглядел элегантным.

«Он всегда ведет себя так, будто ему все равно, что о нем подумают. Нет силы мощнее, чем неподдельное равнодушие».

Он достал новый галстук и, завязав его несколькими привычными движениями, заколол его булавкой с сапфиром. Потом заправил рубашку, разгладил жилет и провел пальцами по волосам.

Она была немного недовольна тем, что Роберт мог так быстро переходить из состояния растерзанности в идеальное. Ей понадобилось бы не менее часа, чтобы просто высушить волосы.

Взяв шляпу, он открыл дверь.

– Я вернусь, как только распоряжусь насчет продажи лошадей. Здесь поблизости живет фермер, который, по словам хозяина гостиницы, как раз хочет купить чистокровных лошадей, так что я долго не задержусь.

Мойра откинулась на подушки.

– А я искупаюсь и присоединюсь к тебе во время ленча.

– Отлично. – Он поклонился и вышел.

Она слышала, как он прошел по коридору. Потом его голос раздался во дворе, он подзывал грума.

Вздохнув, она устроилась поудобнее. Завтра появятся другие проблемы, но по крайней мере она больше не будет сражаться одна.