Текст книги "Ган"
Автор книги: Катэр Вэй
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– «В долг даем только ганам», – сложив неуклюжие буквы в слова, прочел он вслух.
– Ты только не удивляйся ничему, – подал голос Тао. – И придержи, будь любезен, свой язык, ставший в последнее время уж очень длинным.
Сказанное мастером воспринялось Пато без особых препирательств. Ведь ясно как день, что Тао прав, и ученик его за последний десяток дней столько наговорил, что впору и по спине его «отвозить».
Пройдя в ворота, путники оказались в просторном дворе, где все содержалось в полном порядке. Сразу чувствовалась рука хозяина, или хозяйки. Две коновязи, вокруг которых щедро посыпана солома, не пустовали. Лошадки всхрапывали и с наслаждением, неторопливо жевали. Путники направились к коням и привязали своих лошадок на свободных местах. Чуть поодаль возвышался круг колодца с расставленными около него поилками. Черпай со дна и лей в корытце, а уж из него вода бежит по желобам. Так можно за раз не одну голову напоить. Ровными рядами стояли телеги, накрытые тяжелыми холстинами. За ними возвышался сарай, и через открытые низенькие ворота его было видно, что и упряжным быкам в этом доме уделялось внимание не меньше, чем лошадкам.
В общем, построек было не мало. И не все они были из вездесущего в городе камня. Не бревенчатыми оказались всего два строения: сам дом, и уменьшенная его копия, разместившаяся справа от ворот так, что из окон дома были видны и улица, и сами ворота. В первом, большом, как понял Пато, располагался гостевой дом, где каждый путник, имея при себе деньги, мог и постоловаться, и ночь переждать. А в уменьшенном варианте жили, судя по особенно тщательно вымытым окнам, сами хозяева.
Равномерный гул, раздающийся из «общего» дома-харчевни, сменился более высоким и отчетливым. Послышался треск, и последовавшие за ним звуки весьма походили на те, какими сопровождаются «отеческие» затрещины. В харчевне кого-то воспитывали.
Тао и его ученик уже почти дошли до невысокого на фоне самого дома крылечка, когда дверь шумно распахнулась, и из нее вылетел бесформенный куль, в котором с трудом удалось рассмотреть человека. Благо двор тут не был вымощен камнем, и тот, кого отправили в полет, при приземлении ничего себе не повредил, однако остался лежать на земле тем же кулем, коим и вылетал из проема. Взволновавшиеся, было, кони всхрапнули, но тут-же успокоились. Привыкли к подобному. Откуда ни возьмись, появились двое и, подхватив несчастного, поволокли того к колодцу. Уложили и взялись охаживать из ведра холодной водой. Жить будет.
Со двора, где вовсю еще светило солнце, сложно было рассмотреть происходящее за открывшейся дверью. Черный прямоугольник казался зловещим. Гам внутри сменился гробовой тишиной, и только гулкие тяжелые шаги говорили о том, что кто-то там есть. Вот в проеме колыхнулось светлое пятно и стремительно «выросло» в человека. Таких людей Пато еще не доводилось встречать. Казалось, это был медведь, только с человеческой головой и одет в штаны и рубаху до колен. Серая копна волос, обрамляющих могучий череп, по цвету ничем не отличимая от шерсти «хозяина» лесов, всколыхнулась на сквозняке, предав человеку свирепый вид. Но лишь на миг. В огромных глазах его не было ничего пугающего и отталкивающего, что выдавало в нем натуру если не добрую, то уж точно спокойную и неторопливую. Ноги слегка коротковаты по отношению к туловищу, а руки, наоборот, слишком длинные, делали его еще больше похожим на медведя.
Вот он переступил порог, прикрываясь ладонью от солнечного света, бьющего прямо в глаза, окликнул двух молодцев, «колдовавших» над бесчувственным телом у колодца:
– Эй, фить-мить, этого тоже забирайте. И как очухаются оба – по десять плетей каждому, от моего имени. Дабы знали, черти, как себя подобает вести в обществе.
Говоря все это, человек не прекратил своего движения вниз по крыльцу. Он, как забитую мясную тушу, тащил за ногу еще одного пострадавшего.
«Пересчитав» все ступеньки, тот, подхваченный подоспевшими на зов молодцами, вскоре оказался около своего товарища по несчастью, и на него так же плеснули водой.
– Хайко! – окликнул Тао хозяина. – Здравствуй!
Хайко очень быстро (и куда девалась та неспешность в движениях) и абсолютно бесшумно развернулся в их сторону. Этот человек был готов ко всему. Всегда. Как медведь, который так же способен усыпить бдительность своей неторопливостью и неуклюжестью, в один миг превращался в идеального убийцу. Беспощадного к врагу своему.
«Да, все-таки медведь самое верное сравнение для этого человека», – подумал Пато.
Рассмотрев того, кто к нему обратился, и узнав Тао, Хайко растянул рот в улыбке – еще чуть-чуть и губы треснут. Раскинув руки, шагнул навстречу другу и обнял. Дальше произошло то, чего Пато пока себе объяснить не мог, но будучи предупрежденным, придержал язык свой и приготовился ждать объяснений. Если те, конечно, последуют. А коль не последуют, то и ладно.
– Ого-го! Это… Я же тут. А мне все – не бу-у-удет, не жди-и-и… А шиш. Я – не кто-то! Ты бы только знал! А что?
Сумбурная речь Хайко сопровождалась мерным раскачиванием и «легкими» шлепками по спине мастера, отчего тот, если бы его не удерживал этот «медведь», непременно рухнул бы на землю, и его, Тао, так же, как и двух бедолаг чуть ранее, потащили бы добры-молодцы в сторону колодца.
Да, судя по всему, именно этому такому поведению хозяина и не должен был удивляться Пато. Что ж, не должен – значит, не будет.
Бессвязная тирада окончилась и, оторвав от себя друга, но не выпуская его плеч из рук, Хайко принялся «любоваться» Тао Ганом. Он и поворачивал его, и прицокивал языком. Только что в рот не заглянул. Убедившись, что с товарищем все в порядке, надтреснутым голосом произнес:
– Пошли внутрь, фить-мить. Что стоим?
«Он что – плачет?» – удивился про себя Пато и шагнул вслед за мастером и его другом.
Глава 9
Дом шамана особым великолепием не отличался и скорее был похож на лачугу разорившегося портного. В центре единственной комнаты на невысоком гранитном постаменте устроен очаг. От никогда не угасающих углей его к потолку со сквозным отверстием неспешно поднимался дымок. Под потолком на балках развешаны пучки трав и высушенные мелкие грызуны. Неопрятно, но странно-гармонично по полу разбросаны куски материи, за иные отрезы некоторых из них какая-нибудь модница запросто пошла бы на преступление. Шаман в свою очередь был далек от всего мирского и подобных ценностей не разделял. К любому подношению относился брезгливо и, по традиции приняв, тут же бросал под ноги, где они постепенно приходили в полную негодность.
Старый человек, очень старый, опустившись на корточки и сунув крючковатый нос свой чуть ли не в самый угольный жар очага, тщательно выговаривая каждое слово, творил некое таинство. То он водил руками над углями, то прятал их за спину, реже, но тоже случалось, хватал себя за длинные, спутанные волосы и принимался выть, как раненный волк. Что-то не получалось. Никак не отзывался тот, к кому была обращена его странная молитва.
Прошло, казалось, не меньше, чем треть дня, прежде чем зов его был услышан, и из углей выросла призрачная фигура женщины. Та часть ее, что выше пояса, была хоть и полупрозрачной, но виделась вполне отчетливо. Чего не скажешь о том, что находилось ниже. Ноги ее, вырастая прямо из жара, были подобны языкам пламени, и пламя это постоянно находилось в движении, отчего могло показаться, что женщина танцует.
Наконец увидев ту, к кому с таким старанием взывал, старик соизволил расслабиться и уселся прямо на пол.
– Приветствую тебя, Тсоа, прекраснейшая из богинь.
Было заметно то, как он устал. С каждой следующей попыткой, взывая своими молитвами к богине и терпя неудачу за неудачей, шаман терял силы и веру в себя. Если бы не вышло и в последний раз, то он оставил бы всяческие дальнейшие попытки. Не хватило бы сил, а взывать без сил – убить себя. Так что радость его выразилась лишь словами, на склонение головы его не хватило.
Несмотря на то, что богине не выказали должного почтения, Тсоа не выглядела рассерженной. Более того, она благосклонно улыбалась, отчего красота ее (и без того поистине божественная) казалась еще совершеннее.
– Только ли среди богинь я прекраснейшая, старик?
– Нет-нет! – отрицательно помахивая ладонью, поспешил заверить богиню шаман. – Безусловно нет! Ты прекраснее самого солнца. А сравнивать тебя со смертными женщинами вовсе бессмысленно.
От волнения шаман вспотел, чего с ним не случалось уже много лет. Даже в самый жаркий из дней он вынужден был надевать все, что найдется в его жилище. Кровь не могла уже согревать это тело. Лишь при виде Тсоа, ему становилось теплее. А сейчас, когда из-за треклятой усталости он чуть не оскорбил богиню, кровь его за малым не вскипела.
Обошлось.
– К делу, – уже строго произнесла Тсоа. – Что тебе в этот раз понадобилось от меня?
Старик от такого резкого поворота ее настроения позабыл уже подготовленную речь и лихорадочно подыскивал слова новой.
– Тао Ган вернулся в город. И тот, второй, тоже прибыл.
– Ты уже знаешь, который из них нам нужен?
Шаман не знал. Признаться в этом – прогневать не только Тсоа, но и тех, кого она называет братьями и сестрами. Гнев всех богов ничего хорошего не сулил. От такого гнева не скрыться и не откупиться, а какую кару придумают для него небожители – узнавать как-то не хотелось. Благо он не первый десяток лет «знается» с богами и успел уразуметь одну важную деталь: боги не всеведущи. Зачастую люди про других людей знают больше, чем боги. Исключения, конечно, бывают, но только в том случае, если боги эти обратят взор свой на конкретных людей и следить соизволят лишь за ними. Его опыт подсказывал, что богам некогда, и они предпочитают замечать только себя, поручая слежку за людьми таким, как старик.
– Да, – решился ответить шаман. – Тао Ган.
Тсоа замерцала и, почти исчезнув, все же успела сказать:
– Сделай, как тебе велено.
Постепенно приходя в себя, шаман кое-как поднялся с пола и направился шаркающей походкой к стене напротив. Подойдя вплотную к деревянным полкам, расположившимся от пола до потолка, узловатыми пальцами вцепился в один из высоких глиняных сосудов. Глотнул, закашлялся. Видимо от волнения, не прошедшего еще до конца, горло его отказывалось служить своему хозяину, и половина того, что предназначалось к употреблению, вытолкнуло наружу, заливая грудь. Брезгливо скривившись, старик отер намокшую одежду и, водрузив кувшин на свое место, направился к выходу.
Распахнув хлипкую дверь, еле державшуюся на единственной петле, замер, привыкая к яркому дневному свету. Когда глаза его перестали слезиться, он увидел то, что и ожидал увидеть. Десятка четыре людей, ожидавших приема «Вечного», как его называли все жители Города Мастеров, полумесяцем расположились напротив входа в лачугу. Женщины и девушки хотели получить от него зелья, способные присушить парней и удержать мужей. Старики искали снадобья от ломоты и иных неприятных недугов. Всякий мог, при определенном везении, разумеется, найти у Вечного то, чего жаждал. Но шаману нужен был сейчас молодой парень, постоянно ошивающийся у его двери в надежде на то, что старик соизволит дать ему нечто большее, чем просто зелье.
Молодой человек не отличался могучим телом, но ум имел острый и хваткий. Мечты его никак не были связаны с воинской славой, а наоборот – имели куда более приземленный характер. Он грезил тем, чтобы получить место подмастерья у некогда грозного гана Хайко, ушедшего на покой и оставившего путь истребления ненавистных Итку. Теперь это был человек степенный, он являлся хозяином мастерских, где изготавливалось снаряжение для ганов и воинов. Изготавливалось настолько добротно, что имевшая место конкуренция сошла на нет. Теперь эти мастерские были единственными на рынке. Не удивительно, ибо Хайко был природным вуртагом и про железо знал абсолютно все. Именно эти знания и манили молодого человека. Он надеялся познать все секреты ковки вуртажской стали и в будущем открыть свое дело где-нибудь подальше от Города Мастеров.
Для того, чтобы попасть к Хайко в подмастерья, одного желания было мало. Требовалось нечто большее. Например, рекомендация шамана. С таким аргументом вероятность отказа была бы сведена к минимуму.
– Ты! – ткнул в сторону парня шаман. – Подойди.
Дважды повторять не понадобилось. Сорвавшись с места, молодой человек пронесся сквозь толпу и оказался перед лицом шамана.
– Пойди к Хайко и скажи ему, что я прошу за тебя.
– Спасибо! – часто закивав, выкрикнул юноша.
Старик поморщился и продолжил:
– За это я попрошу тебя кое-что сделать для меня.
Снова согласный кивок.
– Найдешь у Хайко человека по имени Тао Ган и передаешь ему на словах следующее…
* * *
Поднявшись по ступенькам и шагнув внутрь харчевни, Пато с облегчением обнаружил, что здесь царит прохлада. Для полного счастья не хватало сущей малости – кружки холодного пива.
Просторное помещение первого этажа заняла общая столовая. Из двери, расположенной в дальней от входа стене, сновали туда-сюда такие же, как во дворе, добры молодцы. В руках у них были большие подносы, на коих покоились различная снедь и напитки. Ловко огибая столы, они поспевали в каждый уголок, и недовольного ропота посетителей о том, что, дескать, долго ждем, слышно не было.
Хайко повел своих гостей к никем не занятому столику. Это несмотря на то, что за некоторыми столами людям приходилось тесниться настолько, что локти их, стукаясь о соседские, чуть ли не искры высекали. Пато решил, что этот стол всегда свободен по той причине, что являлся именным, и имя он носил хозяйское. Так и было. Никто за все время существования харчевни без дозволения Хайко не присаживался за этот стол.
Уселись. Пато был удостоен чести расположиться рядом с Хайко. Тао устроился напротив них.
– Хэйла! – громко позвал Хайко.
Пока таинственная Хэйла не объявилась, было время осмотреться.
Еще раз Пато поразился тому, насколько грамотно все устроено в этом городе. Прохлада в общем зале харчевни объяснялась тем, что окна, через которые поступал дневной свет в помещение, располагались с восточной стороны, что не позволяло полуденному солнцу проникать внутрь. Хитрые отдушины и воздуховоды так же способствовали. Нечто подобное было устроено у отца Пато в большой кузне. Там хоть и было жарко, но благодаря вытяжкам и вентиляции работать было намного комфортнее.
В общий зал не проникало никаких запахов с кухни. Видимо благодаря тем же вытяжкам. Полумрак и прохлада. Хорошо.
За спиной у Тао появилась миловидная женщина и на цыпочках стала приближаться к мастеру. Синие очи ее горели подростковым задором, и встретившись глазами с Пато, она поднесла указательный палец к губам, вытянутым трубочкой, призывая того к молчанию. Оставалось всего несколько шагов до ее цели, как Тао Ган, не оглядываясь, произнес:
– Хэйла. Ты все не оставляешь попыток застать меня врасплох?
Женщина звонко рассмеялась и, уже не таясь, приблизилась к мастеру. Обняв его сзади за шею, поцеловала в макушку.
– Здравствуй, Тао. Здравствуй, братец.
Ган заулыбался и положил свою ладонь на скрещенные на его шее руки Хэйлы. Та, еще раз чмокнув его, но уже в щеку, кивнула в сторону Хайко:
– Эта оглобля уже может связно говорить, или еще ошалелый?
Хайко закашлялся.
– Пиво неси, разговорилась. Зачем я на тебе женился?
Хайко не казался раздраженным, и сказанное им являлось скорее семейной традицией, чем актом действительного недовольства статусом мужа этой женщины. Хэйла, притворно нахмурившись, направилась в сторону кухни, но не была бы она женщиной, если бы не оставила последнего слова за собой:
– Я принесу тебе пива. Только ты расскажи Тао, как вчера опозорился в доме моей племянницы.
Выпалив все это на одном дыхании, она вскоре скрылась за дверью.
Великан заворчал и с надеждой посмотрел на старинного друга. Может, он обойдется без этой истории? На что Тао, никак не скрывая своего замечательного настроения, выявил желание все же выслушать то, что произошло вчера.
А произошло то, что, по мнению самого Хайко, внимания не заслуживает. Ведь он, Хайко, как-никак ган, хоть и в прошлом, знать всех потаенных дел женских не обязан. Закончив своеобразное оправдание, хозяин харчевни приступил к рассказу.
Не далее, как неделю тому, племянница Хэйлы удачно разродилась и одарила мужа своего здоровым, крепким малышом. Именно так супруга Хайко и сказала ему – здоровый и крепкий малыш. А вчера они пошли к ним в дом, дабы поприветствовать новую жизнь и члена их семьи. Обычай. Не отвертишься. Признаться честно – Хайко и рад был пойти. Надоело сидеть в харчевне или торчать в кузне и лавках. Попировать он любил и дал бы фору любому в этом деле. Пришли они, значит, и стали дожидаться мамашу молодую, чтобы ей и младенцу подарки преподнести. У самого Хайко кровной родни в городе нет, а многочисленный род жены весь собрался там, и все с дарами. Но Хайко же не дурень какой, не потащится он с простым подарком. Вот и решил по старинной традиции вуртажской преподнести свой, особый дар. Встала вся родня в круг, в центре молодая мама с дитем стоит, краснеет и смущается. Вышел старший их, взял кулек орущий из рук ее и передал следующему в круге. Так и до Хайко очередь дошла. Ну, тихо говорить он не умеет, и все сказанное им услышали все без исключения. Завозмущались, закричали. Правда, в драку не кинулись, Хэйлу побоялись, наверное. Вот и все.
То, с каким видом Хайко связал нерешимость родни Хэйлы в ненападении на него именно с ней, чуть было не рассмешило друзей. А мимика лица его и постоянное потряхивание серой гривой волос напоминали неуклюжего щенка, забравшегося на пасеку и сунувшего нос в улей. Сдерживать смех стало почти невозможно.
– Так что ты такого сказал, друг мой? – стараясь сохранять спокойствие и не рассмеяться, поинтересовался Тао.
Пато так сдерживаться не мог и уже из последних сил закрывал рот ладонью, прикусив ее чуть не до крови.
Хайко, казалось, не замечал всех этих стараний и, вздохнув, все же поведал самое главное:
– Ну, взял я малыша на руки и говорю, мол, я твой дядя Хайко. У меня для тебя всегда будет кружка пива и ладный кус мяса. И вот тебе еще денежка (кошель серебра), на первую женщину, которую, я надеюсь, выберу для тебя я.
Подошла Хэйла и выставила на стол кружки и высокий пузатый кувшин. Вездесущие добры молодцы понаставили тарелок с мясом и прочей снедью. Хэйла самолично разлила пиво, и муж ее, первым схватив со стола кружку, жадно отпил.
– Пока все нормально. По-вуртажски. Чего взбеленились-то? – решил подбодрить друга Тао.
– Ты главное, главное говори! – пихнув несколько раз локтем в бок мужа, встряла Хэйла.
– А что говорить? – смутился великан. – Девка это оказалась. Малыш их, фить-мить…
Пато, мысленно извинившись перед всеми, рассмеялся в голос. Сил на то, чтобы сдерживать себя, попросту не осталось. Отдышавшись, он с облегчением заметил, что и мастер Тао утирает «веселую» слезу. Не до смеха было только хозяину дома.
– Тао, скажи мне честно… Ты знал, что бабы и девок рожают? – Хайко снова с надеждой посмотрел на друга.
Ответить мастер не успел. Подскочив, как ужаленная, Хэйла схватила руками мужа за шею и попыталась ее оторвать от могучего тела. Голова не отделялась, лишь слегка раскачивалась из стороны в сторону.
– А твоя дочь откуда!? Вот же оглобля! – возмущенно кричала она.
Хайко не отвечал, а лишь обреченно закатывал глаза в надежде рассмотреть, что там, внутри его головы?
Успокоились.
Поворчав еще какое-то время, Хэйла сменила гнев на милость. Погладив мужа по растрепанным волосам, подливала ему в кружку пенного пива и накладывала в тарелку всяческих вкусностей. Злиться на этого человека долго невозможно. Хайко вызывал умиление своей детской непосредственностью. Его любили и уважали в городе. Он даже занимал какое-то место в совете, правда, ни разу туда не явился. Это не мешало ему править суд своим именем там, где совершались не тяжкие преступления. Как сегодня, когда за драку в своем заведении он велел «всыпать плетей» и зачинщику, и второму «бедолаге».
Когда с обедом было покончено, перешли к обсуждению последних новостей, коих за время отсутствия Тао в городе поднакопилось изрядно.
Пато мало что понимал из этих разговоров и, предоставленный самому себе, отдыхал.
Ничего другого не оставалось кроме как вести неспешную беседу с Хэйлой. Та оказалась очень приятным человеком, открытым и любознательным, чем очень напоминала Караю. Стоило вспомнить жену мастера, как непонятная грусть обуяла Пато. Вспомнился дом, родители. Когда он увидит их снова?
Звонкий девичий смех вырвал Пато из раздумий, и, глянув в сторону, откуда он исходил, юноша понял – пропал.
К их столу направлялась Хэйла, только моложе и чуть ниже ростом. Девушка двигалась очень мягко, чуть пружиня на спрятанных под подолом сарафана ногах. Открытая улыбка ее, казалось, освещала путь перед ней. Длинные светлые волосы были собраны в тугую косу. Присмотревшись внимательнее, Пато заметил, что девушка хоть и очень похожа на Хэйлу, все-таки была другой. В груди юноши поселился заяц, с остервенением выбивающий дробь на его сердце, как на высохшем пне где-нибудь в лесной глуши. Много красивых девушек он повидал на своем веку, но такую видел впервые. И точно был уверен, что лучше этой ему не сыскать, хоть обойди он все четыре земли, плавающие среди вод океана.
– Тао! Это для меня? – не дойдя до их компании, поинтересовалась девушка.
Только теперь Пато заметил, что в одной руке она несла уснувшую белку, пойманную мастером, а в другой походную суму, в которой зверек проделал изрядный путь. Признаться честно, так Пато и думать о белке забыл. Как она только не задохнулась и как смогла проспать столько времени?
– Маленькая Вель!!! – вскрикнув, Тао подскочил и бросился навстречу.
Подхватив девушку на руки, закружил, не преставая радостно кричать.
– Вель! Вельга, маленькая Вель! Вот о ком скучал больше всех. Замуж не вышла еще?
Тао не был похож на самого себя. Сиял, как их начищенный походный котел. Сразу видно – любил он эту девушку очень сильно и действительно скучал по Вельге.
Опустив на пол, отстранил от себя, рассматривая ее пристальным взглядом.
– Она спит? – подняла Вельга белку на уровень груди.
– Да, – кивнул Тао. – Позже разбужу. Так ты вышла замуж?
– Нет того ясеня, в листве которого могла бы укрыться душа моя, подобная птице лесной, – загадочно улыбнувшись, ответила Вельга.
Как понял Пато, это означало – нет, не вышла. Непонятно отчего, но дышать стало легче, как будто своротили с груди тяжеленный камень.
– Ослепли все, что ли? – искренне удивился Тао Ган, и Пато был с ним полностью согласен.
На вид Вельга была его ровесницей, а значит, в том возрасте, когда девушка покидает отчий дом и переходит жить в дом мужа. Единственным объяснением того, что Вельга еще не замужем, могло послужить только одно – ее отец. Возможно, именно Хайко отпугивал женихов, сам того не подозревая.
– Это Пато, – соизволил указать на ученика мастер. – Мой подопечный.
Вельга окинула взглядом юношу и неторопливо приблизилась. Вскочив, Пато от волнения, вдруг его обуявшего, неуклюже наступил ей на ногу. Не подав виду, как будто и не случилось ничего, девушка чуть склонила голову набок и, ничуть не стесняясь, ровным и уверенным голосом произнесла:
– Ты очень красив, Пато, ученик Тао Гана. Мама, – тут же обратилась она к Хэйле, – как ты думаешь, этот мальчик похож на моего отца, когда тот был молодым?
Мысли сорвались с места и понеслись как испуганная змеей лошадь – галопом. Сердце, почти достигнув предела, готово было остановиться, прекращая бешено вырываться из груди. Она сочла его красивым…
– Да, очень похож, – согласно кивнула Хэйла. – Только пониже ростом, поуже в плечах, волосом черен и калат, а не вуртаг. А так – просто копия.
Смех снял напряжение. Уже пятеро за их столом, и нет средь них ничего чужого. Словно собралась родня, давно не видевшаяся друг с другом.
Как возле их «родственного» стола возник молодой тощий парень – никто не обратил внимания. Его бы и дальше не замечали, если бы он не подал голос, обратившись к отцу Вельги.
– Могу ли прервать вашу беседу, достопочтимый Хайко?
Встрепенувшись, скорее от наглости (кто посмел?), чем от неожиданности, Хайко с притворной усталостью произнес, глядя на вопрошающего:
– Это ты… Что тебе еще надо от меня? Я же сказал – нет места для тебя в мастерских.
Молодой человек не сдавался и с нажимом сказал:
– «Вечный» просит за меня.
Хайко долго «жевал» губами. Казалось, еще чуть-чуть, и он сплюнет прямо на стол. Услышанное явно не пришлось ему по душе.
– Черт с вами: и с тобой, и с этим старым пройдохой. Приходи завтра к Гурту в кузню и приступай. Но помни, – погрозил пальцем великан, – хоть одна жалоба на тебя, и я собственноручно перекину тебя через городскую стену. Уяснил, фить-мить?
Тот степенно кивнул – уяснил. Как оказалось, это не все, что требовалось этому человеку. Развернувшись лицом к Тао, он с поклоном передал просьбу шамана:
– «Вечный» зовет тебя, Тао.
Выполнив то, что от него потребовал старик, новоявленный работник Хайко удалился так же незаметно для всех, как и появился до этого.
– Взять бы этого «Вечного» за космы его нечесаные, затащить в баню, вымыть да и треснуть об каменку головой, фить-мить.
– Не бубни, – успокоил друга мастер Тао. – Пусть думает старик, что он может мне указывать. Мне это на руку. Схожу.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.