Текст книги "Либерти"

– Доминика?

Смотрю на Эрика во все глаза.

– Теперь ты доверяешь мне? Я рассеял тот темный и страшный образ в твоей голове?

– Я поражена, Эрик. Тем, что услышала, и тем, что ты решил доверить эту невероятную тайну именно мне. Чем я заслужила это? Я ведь только и делала, что подозревала и обвиняла тебя во всякой чепухе. Даже в дом твой пробралась!

– Считаешь, я поступил опрометчиво?

– Я не понимаю, почему ты сделал это… На твоем месте, я бы уже давно выгнала такую дуру и поискала бы другой вариант.

– Вариант для чего? – смеется он.

– Общения. Тесного общения. Близости…

– А-а! Вот оно что!

– Мне обидно, конечно, что я повелась на эту тему с доверием через раздевание, но всё равно спасибо тебе. Поверь, я никогда и никому не расскажу то, чем ты поделился со мной. Эрик?

– Да?

– Можно попросить тебя кое о чем?

– Попробуй, – шепчет он, не отрывая глаз от моих губ.

– Может мы…

– Может мы что?

– Ну, уже…

– Уже?

– …Поедим?

– Ах, это! – деланно вздыхает он. – Поедим.

– Я пока тебя слушала, страшно проголодалась.

– Ясно, – кивает Эрик и поджимает губы. – Конечно! Давай есть и болтать. Есть и болтать.

Тихонько посмеиваясь, я поднимаюсь на ноги и держу мягкий плед, скрывающий мое обнаженное тело. Делаю несколько шагов в сторону обеденного стола, а потом резко оборачиваюсь и изображаю недовольство.

– Ты почему не встаешь? Не голоден?

– Я очень голоден, Доминика. Очень. И я уже давно встал, если что.

– Серьезно? Как-то незаметно, – сощуриваюсь я.

– Не заметно? – делано хмурится Эрик. – Правда? Тебе не заметно?

Неожиданно он подскакивает на ноги и одним рывком срывает полотенце с бедер.

– Боже… Ты… Ты реально встал, – шепчу я, с трудом удерживая свой смех. – Что ж… Что ж… Идем есть! Хочешь, я покормлю тебя?

– Хочу, – улыбается Эрик, приближаясь ко мне.

– Тогда иди сюда.

– Я иду.

– Ты очень предусмотрительный.

– Что есть то есть.

– Нам даже раздеваться не нужно. Чтобы поесть.

– Не нужно, – шепчет Эрик и стягивает с меня плед. – Приятного аппетита, милая.

Глава 20

Лечу домой, точно бабочка: невесомая, яркая, счастливая. Этим миром уж точно правит любовь и секс, не иначе. Конечно, до первого нам с Эриком ещё далеко, а вот второе… А ещё говорят, что только мужикам это нужно. Сейчас Валери будет задавать кучу вопросов, прибежит Лорен и будет делать то же самое. Я не собираюсь рассказывать им о том, что узнала, поэтому уже выдумываю ответы на вопрос: о чем говорили?

О погоде.

О фильмах.

О готовке.

О собаке, которая во второй раз влезла в наши зарождающиеся отношения.

Перед тем, как зайти в дом, я смотрю на серое небо и почему-то радуюсь приближающемуся дождю. Мне был не хотелось, чтобы на остров обрушился какой-нибудь ураган, но дождю я была бы очень рада.

Через полчаса у нас начнется занятие, поэтому Валери уже должна была подняться. Тихонько заглядываю в гостиную, потом захожу на кухню – пусто и очень тихо. Что ж, если мы не пересечемся с Валери в коридоре, то она и не заметит, что я отсутствовала всю ночь. Разворачиваюсь на носочках, чтобы тихонько убежать наверх в свою спальню, но мой взгляд цепляется за женские пальцы, безмолвно лежащие на полу.

– …В… Валери?

Во рту мгновенно пересыхает.

– Боже! Валери!

Падаю на колени и не могу больше и слова произнести. Хватаю полотенце с края стола и подкладываю под её голову, а потом прощупываю пульс и глубоко выдыхаю, почувствовав тихие толчки под пальцем.

– Так… Так… Валери, что с вами? Боже…

Подскакиваю и хватаю графин с водой. Наливаю немного себе в ладони, а потом осторожно поливаю теплый женский лоб.

– Валери, прошу вас… Пожалуйста, очнитесь… Эрик…

Пулей возвращаюсь к мужчине, которого несколько минут назад страстно поцеловала на прощание, в шутку пообещав, что возможно скоро мы снова увидимся.

– «Скоро» в твоем понимании – через три минуты? – смеется он с порога. А потом его улыбка мгновенно сползает с лица, ведь вид у меня, мягко говоря, очень взволнованный. – Доминика?

– Эрик, Валери без сознания! Я… Я не знаю, что делать… Она лежит на полу и… Господи, я оставила её одну…

К моему удивлению, он не бежит следом за мной, а на несколько секунд исчезает внутри собственного дома, а потом, держа у уха сотовый, несется в дом Валери. Я с трудом поспеваю за ним, слыша, как он говорит кому-то, чтобы отправляли вертолет.

Ничего не говоря мне, Эрик осторожно поднимает Валери с пола и уносит её в гостиную. Я как чумная бегу за ним, потом снова на кухню за графином, совершенно не понимая, что делать.

– Валери? – спокойно, но твердо говорит Эрик, держа её за руку. – Валери, дорогая, вы слышите меня?

– Эрик… В чем дело? – шепотом спрашиваю я, стоя за его спиной. – Что с ней? Нам нужна скорая…

– Они в пути, не переживай. Через несколько минут будут здесь.

– Я не знаю, что делать…

– Доминика, ты сделала правильно, что пришла ко мне, – говорит он, повернув ко мне голову. – Ты молодец. Всё будет хорошо. – А потом он вновь поворачивается к Валери и повторяет для неё: – Всё непременно будет хорошо.

* * *

Погода ухудшилась за считанные минуты. Кажется, даже мелкого дождя не было – сразу ливень стеной и подрывающий воздух гром.

Двухэтажная больница на острове «Лав» совсем небольшая, зато сразу заметен свежий ремонт и оснащенность различного рода оборудованием. Светлая стойка регистрации увешана детскими рисунками, а большая часть медперсонала носит яркую и разноцветную форму. Если бы я не знала, что эта больница предназначена для пациентов разных возрастов, то подумала бы, что она детская.

– Через три часа на остров обрушится ураган, – говорит Эрик тихо, разглядывая что-то на своем телефоне. – Если мы не успеем вернуться на «Либерти» через пару часов, то заночуем здесь. А дальше будем ориентироваться по погоде.

– Эрик? Мы сидим здесь уже больше часа, но так ничего и не знаем, – шепчу я. – Точнее, не знаю я, а ты… Уверена, обладаешь какой-то информацией.

Он поворачивается ко мне и прячет сотовый в карман джинсов. По его угнетенному, но твердому взгляду можно понять одно: ничего хорошего он мне не скажет.

– Валери больна, – говорит Эрик и опускает глаза. – Пару раз в год она улетает в Германию на лечение, а потом снова возвращается на «Либерти» в надежде, что болезнь отступит и ей не придется больше покидать остров. Уезжая в этот раз, она сказала, что он последний. Валери запретила говорить нам о болезни, намекать и хоть как-то касаться этой темы.

– Нам?

– О её состоянии знают подруги, мистер Уэлш и я. Мы делаем так, как она хочет.

– Просто не замечаете этого?!

– А ты думаешь, ей будет легче жить, если каждый вопросами о самочувствии закидывать будет? Она впервые вернулась на «Либерти» в таком приподнятом настроении, Доминика. Я даже не понял сначала, в чем дело? Почему она так свежо выглядит после лечения, почему вместо месячной депрессии Валери улыбается, пьет коктейли с подругами и йогой по утрам занимается… Потому что есть ты, Доминика. Это все заметили.

Я даже не знаю, что чувствую сейчас: злость или вселенскую обиду на этот чертов мир.

– Почему…Ладно, Валери, но почему вы не сказали мне? Никто из вас?

– Зачем? Если Валери молчит, то какое мы имеем право говорить о её состоянии? Она просто хочет жить как все нормальные люди и не видеть в глазах близких рвущееся наружу сожаление и жалость.

– Поверить не могу… И я такая дура, даже не заметила этого. Видела ведь, что она таблетки пьет, но даже не поинтересовалась… Эрик, что с ней?

– Опухоль в голове. Несколько лет назад её прооперировали и предложили экспериментальное лечение. Так, два раза в год она покидает остров… Это всё, что мне известно, Доминика. И я не думаю, что она призналась бы тебе в этом, даже если бы ты стала настаивать. Валери очень светлый человек и жить она хочет, как все нормальные люди.

Опускаю голову на колени, не веря в происходящее. Она ведь так часто жаловалась на головную боль, головокружение… Черт, какая же я дура!

– Доминика? – возвращает меня в реальность голос Эрика. Я смотрю на него и мужчину в белом халате. – Врач говорит, что Валери пришла в себя. Она в порядке.

– Слава богу! – поднимаю я руки. – К ней можно? Мне можно зайти к ней?

– Конечно, – кивает врач.

Перед дверью палаты я глубоко вздыхаю, надеясь, что Валери не прогонит меня и не разозлится на Эрика за его разговорчивость. Когда я захожу, женщина, что подарила мне удивительный шанс увидеть и пожить в беззаботном и богатом на странные, но по-своему забавные события мире, спокойно лежит на кушетке и слабо улыбается, увидев меня на пороге.

– Доминика, – говорит она тихо, сложив руки на груди. – Рада видеть тебя.

– Валери, я сейчас очень сильно хочу ругаться, но не могу.

– Ругаться? – с улыбкой удивляется она. – Это ещё почему?

Подхожу ближе и сажусь на стул рядом с кушеткой.

– Почему? То есть… Я прекрасно понимаю, почему вы молчали, но… Черт, я сейчас в самых странных чувствах пребываю! Я хочу и ругаться, и плакать, и снова ругаться и снова плакать навзрыд. Уж извините меня за прямоту. Вам нужно было сказать мне о своем состоянии, Валери! А если бы я пришла намного позже, а вы…там, на полу… – накрываю лицо руками, пряча слезы. – Я не знала, что мне делать. Совершенно не понимала, что происходит и почему вы лежите на полу и не просыпаетесь…

– Милая, успокойся, пожалуйста. Это сложно понять, но так легче жить. Ты такая молодая, живая, свободная! Когда ты появилась здесь, моя жизнь стала такой легкой, понимаешь? Я как будто помолодела, а об этой заразе в моей голове вспоминала только, когда пила таблетки.

– Ладно, – вздыхаю я и протираю мокрое от слез лицо. – Ладно.

– Почему же ты плачешь? Я помирать ещё не собираюсь, милая!

– Господи боже, что вы говорите такое?! Это просто эмоции!

– А я тебе просто говорю, что помирать не собираюсь, – смеется Валери.

– Вам смешно? Хватит уже повторять это жуткое слово!

– «Помирать»?

– Господи, чем вас накачали?

Валери смеется ещё громче, а я же пытаюсь залатать дыру в собственном сердце.

– Вам можно возвращаться домой? Или нужно оставаться здесь, в больнице?

– Ещё чего! Мы непременно вернемся домой! – фыркает Валери. – Сейчас капельница закончится и поедем. Меня ждут сериалы, встречи с подругами и шикарный вид из окна. Ты даже не представляешь, как притягательна и опасна красота сурового неба!

О, да. Я и правда не представляю.

– Валери?

– Слушаю, – с улыбкой отвечает она.

– Я не могу не спросить, вы извините меня за это…

– Не извиняйся. Я понимаю, что событие сегодняшнего утра огорошило тебя.

– Это мягко сказано. – Пытаюсь улыбнуться, но губы не тянутся. Хочу распахнуть взгляд, но вместо этого веки наливаются тяжестью и становятся неподъемными. – Лечение помогает?

– Сначала да. Был прогресс и заметные улучшения, особенно после операции. А потом… Рак, как черная дыра, Доминика. Жрет и неизбежно уничтожает. Это был мой последний раз, когда я выезжала на лечение. Больше не хочу.

– …Что? Вы же…

– Тсс, – мягко тянет она с полуулыбкой. – Я не вынесу больше этих болей. Я хочу забыть их и жить в радость столько, сколько мне останется. Нужные медикаменты у меня есть, но не это главное. Меня лечит любовь и забота друзей, свежий воздух, местные сплетни, – смеется Валери, – интриги в турецких сериалах и моя хорошая, добрая и необычайно веселая подруга, что живет в соседней комнате.

– Но Валери…

– Не надо, Доминика. Если ты хочешь добра для меня, просто забудь обо всём, что сегодня узнала.

– Это сложно.

– А ты постарайся. И расскажи мне уже о вашей с Эриком ночи! Хотя нет, чтобы не пересказывать потом по тысяче раз, лучше сделай это, когда придут девочки! Уж кто-кто, а Лорен нуждается в подробностях.

– О, боже…

Валери снова смеется, а потом смотрит на меня с такой добротой и любовью, что мое сердце вновь разрывается на части.

– Спасибо тебе, Доминика. Спасибо, что ты приехала сюда.

– Сложно было отказаться от полета бизнес-классом.

– Ах, вот оно что!

Эпилог

– До чего же ты гибкая.

– Эрик, перестань.

– А твои волшебные пальчики делают такое…

– Это ты себя так успокаиваешь? Учти, если ты невзначай ляпнешь что-то в этом духе, я тебя придушу.

– Меня чертовски заводят твои угрозы.

Валери выходит на террасу в легком темно-синем платье с широким поясом и от увиденного округляет глаза.

– Мамочки мои! Что это за красота такая? Что за праздник?

– Эрик приготовил для вас сюрприз, – заговорщически отвечаю я и ставлю на стол охлажденную бутылку шампанского.

– А что за праздник?

Эрик отодвигает для неё кресло и помогает расположиться за столом.

– Мы будем втроем? – задает вопросы Валери, а мы с Эриком только молча переглядываемся. – Что происходит?

– Валери, ваш покойный муж очень хотел удивить вас. Но не сегодня, а намного позже, – начинает Эрик. – В годовщину вашей свадьбы.

– До неё ещё пару месяцев.

– Я в курсе. Но так уж вышло, что одна известная нам девушка, – говорит Эрик, окинув меня влюбленным взглядом, – жаждала ускорить это событие.

– Не вашу годовщину с мужем, а вручить вам подарок, который он приготовил, – вмешиваюсь я.

Судя по настороженному взгляду Валери, она сейчас чертовски поражена происходящим.

– Пожалуйста, не нервничайте и не паникуйте, – успокаиваю я её, сев рядом, – всё хорошо.

– Обычно, когда так говорят, то всё чертовски плохо.

– Не говорите ерунду и доверьтесь нам! Эрик, ну же?

– Валери, когда я познакомился с вашим мужем, он мне четко и ясно дал понять, что это «дело» – крайней степени важности.

– Мне уже падать в обморок?

– Эрик! – фыркаю я. – Ты можешь говорить как-то попроще?

– Попроще? Окей: Валери, ваш муж очень любил вас и хотел во что бы то ни стало преподнести вам этот подарок.

– Любил, – смеется она. – И трахал всё, что видел. Ну, да ладно! Что этот любовничек оставил для меня? – шутит Валери.

Эрик улыбается, а потом его взгляд становится по-доброму серьезным.

– Поверьте, Герман приложил очень много усилий, чтобы сегодня к вам вернулось то, что вы давно потеряли.

Я замечаю, как в улыбчивых глазах Валери зарождается волнение. Веки расслабляются, зато заметно напрягаются мышцы лица. Когда Эрик наклоняется к полу и поднимает большую бархатную коробку, Валери замирает и кажется, даже бледнеет.

– Я не думал, что буду делать это вместо Германа. Уверен, он сделал бы это куда более эффектнее, чем я.

– Меньше текста, милый, – шепчу я.

Когда Эрик осторожно поднимает большую крышку, я не отвожу глаз от взволнованной Валери. Как только она видит содержимое коробки, её дрожащие руки начинают метаться от лица к столу, к груди и обратно. Валери улыбается, смотрит то на нас с Эриком, то в коробку, а по щеке неспешно спускается тонкая слеза.

– Поверить не могу… Боже… Это же… Это же…

Её руки дрожат от волнения и радости. Она берет то самое зеркальце с рубином, а я едва сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться от счастья.

– Оно моей… Моей бабушки, – всхлипывает она, объясняя нам с Эриком. – Господи, я сплю! Это сон, да? Только поглядите, ожерелье! Кольцо! Я помню его! Пожалуйста, расскажите мне… Как? Откуда?

– Это очень долгая история, Валери, – говорит Эрик.

А я же, смахивая слезы, хватаю бутылку шампанского и протягиваю ему.

– У нас целая ночь впереди! Открывай бутылку и начинай с самого начала.

– Тебе нужно определенно жениться на этой девушке, – смеется Валери сквозь слезы. – Ты больше нигде такую не найдешь!

– Это уж точно.

02:46 (Три недели назад)

– Мой гладиатор! Мой гладиатор! Ещё! Ещё!

У мужчины уже не осталось сил. Он даже разозлился на себя, ведь ему всего-то семьдесят пять! То ли дело старик Уэлш, с трудом таскающий свои ноги, как мешки с овощами. Нет, Генри Джонс уж точно покажет этой ненасытной женщине, на что он способен в постели.

– О, да! – закричала его страстная любовница, распластавшись на кровати. – Ты сделал это! Мой мальчик!

– Ты всех нас так называешь? – спросил мужчина, едва переводя дух. – И меня, и Уэлша, и женатика Матвеева? Интересно, этот болван всё ещё внизу, или убежал к своей разродившейся женушке? Терпеть его не могу.

– Ох, дорогой, не ревнуй, – проворковала женщина. – И как ты можешь так говорить об Олеге? Сам то от своей женушки одно по углам прячешься.

– Дона не дает мне воздуха. Всё время дышит в спину и биту наготове держит. Иногда мне кажется, что она что-то задумала. Ох! Принцесса моя, – протянул мужчина и зарылся в плоские женские груди, – я так мечтаю быть с тобой, иметь тебя каждую секунду!

– Не начинай, Генри, – фыркнула Ли Массаллис и спихнула с себя любовника, – ты же знаешь, мне с тобой интересно, пока ты женат на такой свирепой женщине, как твоя очаровательная Дона.

– Откуда в тебе столько желания ходить по краю?

– По краю? – усмехнулась она, набросив на себя прозрачный красный халат. – Дорогой, это лишь легкая забава по сравнению с тем, что у меня было раньше. И давай не будем обсуждать всех моих мальчиков, иначе твоя принцесса очень расстроится.

– Мальчиков, – буркнул Генри и поднялся с кровати. – Ты с Матвеевым играешь в самые разные игры, а со мной просто трахаешься в кровати две минуты!

– Так ведь ты же на большее не способен!

– Что это было несколько минут назад? Ты с Матвеевым играла в преступника и жертву? Почему мне не позволяешь быть каким-нибудь маньяком или сантехником?

– Генри, я не намерена обсуждать с тобой всех своих мальчиков!

– Хватит называть их так!

Джонс схватил свою пижаму в полосочку и стал быстро натягивать длинные штаны. Ли Массаллис тем временем неспешно наполнила свой высокий фужер холодным шампанским и обула на ноги красные тапочки с каблучком-рюмочкой.

– Успокойся, гладиатор мой. Иначе твоя подозрительная Дона с тебя кожу живьем сдерет, почуяв твою нервозность. А ты мне ещё очень нужен.

– Как тебе это удается? – продолжал фыркать Генри. – Ты половину острова вынуждаешь трахаться с тобой!

– Ты, кстати, тоже входишь в эту половину. И я никого не вынуждаю и ни к чему не принуждаю. Мужчины самых разных возрастов хотят меня.

– Тебе же семьдесят пять! Ладно я, но ты ведь женщина! У вас всё быстрее стареет и плесенью покрывается.

– Лучше закрой свой рот, Генри, – строго приказала ему женщина. – Иначе последствия для тебя будут плачевны.

– И что ты сделаешь, Салли? Лишишь меня своей чудесной вагины? Ты эти угрозы попридержи для лопуха Уэлша. Тот тебя вдоль и поперек готов облизывать и терпеть эти твои причуды.

– Причуды?

– Ты же ненормальная! Тебе от мужиков только секс нужен! Согласен, трахаешься ты на ура, но я без труда могу найти тебе замену, если пожелаю. Такой, как я, не пропадет и один не останется!

– Как ты меня назвал? – зарычала хозяйка дома. – Повтори, Генри!

– С возрастом вы, бабы, становитесь всё ненормальнее! – засмеялся Джонс. – Одна ревнует к каждому столбу и запрещает прикасаться к себе, а другая умоляет отодрать её до смерти всех, кого не лень! Тут, разве что, Эрик остался не у дел. Хоть у него голова на плечах есть, хотя он и раздражает меня.

– Катись отсюда! И больше не возвращайся, Генри! Ты такой смелый только, когда твоей Доны нет рядом. На деле же ты тряпка.

– А ты, милая, далеко не принцесса с упругой и тесной пещеркой между ног. В твоем бездонном колодце и трактор затеряется!

– Катись отсюда! – закричала женщина. – Убирайся сейчас же!

– Боже! Сморщенную принцессу задели мои слова! – засмеялся Джонс. – Сама ещё прибежишь и как тогда, потащишь в свои колючие кусты и встанешь раком, умоляя… Что это? О, мой бог…

Генри Джонс в ужасе уставился в окно и задышал так громко, словно увидел свою смерть.

– Дона проснулась… Бог мой, Дона проснулась!

– Беги! Беги, щенок к своей мамочке! – с пугающим смехом закричала Ли Массаллис. – Сейчас кого-то ждет порка!

Залпом выпив шампанское в бокале, женщина изящно скинула с себя свой халатик и вновь прилегла на кровать. Мысли о непробиваемом соседе Эрике вновь завладели её сознанием и рука невольно потянулась вниз. Перед глазами так и маячило его крепкое молодое тело, которым ей отчаянно хотелось завладеть уже несколько лет.

– Ох, Эрик, как же я хочу тебя, – шептала она без остановки, пока не приблизилась к самому пику своего опаляющего наслаждения.

Женщина часто задышала, вновь распласталась на сырой постели, а после…

Её глаза плавно закрылись, а сердце остановилось, наверняка, устав от нескончаемой работы в бешеном режиме.