Текст книги "Либерти"

Глава 7

Такое чувство, что моя кожа на ногах вот-вот лопнет и кровь мигом зальет весь этот пушистый ковер. Никогда бы не подумала, что можно обгореть так сильно, даже, если на тебе есть хоть какая-то одежда! Плечи… Господи, я ведь была в рубашке! Интересно, почему на пирсе отсутствуют хоть какие-нибудь самодельные навесы из старинных и дырявых тряпок, не говоря уже о специальных зонтах? Или местные настолько привыкли к палящему солнцу, что теперь совершенно не замечают его опаснейшего воздействия на их кожу?

Выключаю телевизор. Надеюсь уснуть или хотя бы вздремнуть, чтобы на короткое мгновение позабыть о горящей коже. Я бы с удовольствием набрала для себя ванну и уснула бы в ней, наслаждаясь прохладным эффектом от воды. Но боюсь, что так я точно заболею.

Имей я возможность ворочаться в постели, то несомненно перекатывалась бы с одного бока на другой, пока в конечном итоге не уснула. Однако, учитывая мое состояние, я просто лежу на спине и таращусь в потолок уже сколько? Часа два или три? Голова раскалывается от воздействия солнца. Кажется, будто всё мое тело горит огнем, но сам очаг находится здесь, в черепушке. Не удивлюсь, если у меня поднялась температура.

Короткая переписка с Лешей немного отвлекает от бесконечного анализирования своего паршивого состояния. Поэтому, когда мой друг желает мне спокойной ночи, я вновь устремляю свой уставший взгляд в потолок, вдыхая уже надоевший запах мяты и алое, которым пропитано мое тело. Лорен любезно поделилась со мной увлажняющим лосьоном, назвав его «спасительным средством» от солнечных ожогов. Что ж, по крайней мере, от меня пахнет не той блевотой, которую сделала для меня Валери.

Кстати, Лорен! Эта дама не поленилась и после ужина сбегала к себе домой за биноклем. Отказываясь верить моим словам о вчерашней ночи и том, что я слышала из окна спальни, она поделилась со мной этой огромной штуковиной с множеством кнопок и крутилок.

– Я сегодня собираюсь принять снотворное и хорошенько выспаться, так что мой друг в полном твоем распоряжении. Всё равно без дела лежать будет, – сказала она мне.

Дина тут же перевела её слова в шутку об очередном вибраторе, однако мне, по правде говоря, сделалось очень неспокойно. Я не хочу, чтобы мое предположение оказалось правдой, ведь Эрик… Он такой загадочный.

И симпатичный.

И мужественный.

С своеобразным чувством юмора.

Конечно, я вовсе не собираюсь и даже не подумываю о том, чтобы даже на чуть-чуть сблизиться с ним и узнать его получше, просто… Старушки? Серьезно? Его интересуют старушки?

Вообще во всяких детективах существует эдакий привлекательный персонаж, внушающий доверие и спокойствие, однако стоит главной героине только взглянуть на такого, как тут же в ней зародится сомнение на его счет. И чаще всего, если не всегда, оно оказывается правильным!

Учитывая мой собственный опыт, могу с уверенностью заявить, что молодые мужчины (если, конечно, они традиционной ориентации!), так или иначе интересуются молоденькими девушками. Да, некоторые предпочитают состоявшихся женщин, но… Старушек?!

Мои размышления ни о чем начинают не на шутку раздражать. Да какое мне вообще дело, кто с кем тайно встречается и по какой причине?! У каждого своя жизнь и свои секреты. Меньше знаешь, крепче спишь, как говорится. Может, в свои семьдесят пять я буду бегать за двадцатилетними атлетами! И мне не очень то и хотелось бы, чтобы об этом люди судачили.

Господи, боже. Какой кошмар.

Повторяя про себя известную поговорку, я всё же, превозмогая неприятную боль, подхожу к окну и смотрю в бинокль, который любезно одолжила мне Лорен.

Надо же, здесь ночное наблюдение! Как в кино, всё зеленое.

Что там у тебя происходит, красавчик Эрик? Темнота, темнота, темнота. Конечно, небось видит двадцатый пятый сон.

Ладно. А что там у вас, громкоголосая Дона Джонс и тихоня Генри? Темнота, темнота, темнота.

Скукотища. И что тут Лорен высматривает каждую ночь, если ни у кого в доме даже свет не горит? Старушку Салли-Малли вообще можно не смотреть, та уж точно своим храпом стены сотрясает. Хотя…

Темнота, темнота, темнота.

Жаль, что больше мне ничего не видно. Остальные дома прячутся за пальмами.

Решаю снова лечь в постель, но вдруг вижу, как в доме Салли-Малли включается свет, а спустя пару секунд гаснет. Смотрю в бинокль и замечаю неспешное движение темной фигуры у бассейна. Некто осторожно подходит к окну, прячется, а потом присаживается на корточки и потихоньку заглядывает.

Это Эрик?

Нет… Точно нет. Фигура не его. Этот неизвестный слишком худощав. Хотя, такой же высокий и крепкий.

Интересно, что он там пытается высмотреть? Валери говорила, что «Либерти» – безопасное место, однако, как объяснить действия вот этого чудика? И что это он делает? Залазит с окно?! Господи, им ведь может оказаться вор!

Мое сердце, заряженное адреналином, начинает разносить грудную клетку. Я набрасываю на плечи легкий длинный халат, уже не чувствуя никакого дискомфорта от соприкосновения пострадавшей кожи с тканью, и выбегаю из спальни. На носочках бегу к комнате Валери, однако у самой двери останавливаюсь и растерянно озираюсь по сторонам.

Что, если я поняла всё не так, как есть на самом деле? Что, если мне показалось, а я уже готова вырвать из крепкого сна женщину, приютившую меня в своем чудесном доме?

Тихонько спускаюсь на первый этаж, завязывая по пути пояс халата. Меня не покидает мысль, что вполне возможно именно сейчас бедную несчастную старушку пытаются задушить подушкой, на которой она крепко спала… Черт! Быть хозяйкой богатого воображения порой очень опасно!

Вынув из подставки нож, я бесшумно выхожу на улицу. Очень надеюсь, что мне не придется воспользоваться им. Хотя, даже и представить не могу, что я способна проткнуть им чьё-то тело! Пригнувшись, я бегу босиком к дому Салли-Малли, а моя рука, крепко сжимающая широкую рукоятку, дрожит от страха. Вообще, я даже самой себе не могу объяснить собственное поведение, основаное разве что на дурацком любопытстве.

Перепрыгнув пахучие кусты, я замедляю шаг и крадусь к тому самому окну, в которое пролез неизвестный. Оно, кстати, уже закрыто. Ночную тишину нарушают волшебные звуки, что издают светлячки. Этот забавный треск напоминает мне о детстве, хотя с этими светящимися чудиками я познакомилась лишь однажды. Но сейчас… Такое чувство, что каждое свое беззаботное лето я проводила в месте, где воздух такой же чистый и свежий, а повсюду полным-полно самых разнообразных жителей, от крошечных насекомых, до больших и мохнатых животных.

Грохот.

Боже, в доме Салли-Малли что-то происходит!

Мое сердце вырывается из груди, а ноги несут меня вдоль кирпичной стены. Я понимаю, что дверь в дом заперта на ночь, но, возможно, какое-нибудь большое окно будет открыто настежь? Почему-то, мне очень страшно пролазить в то, через которое проник этот тип. Вдруг, решит ретироваться этим же путем?

Грохот в доме снова нарушает ночную тишину. Черт, что же мне делать?

Я заглядываю в двойные стеклянные двери и прислушиваюсь.

– У меня ничего нет! Не трогайте меня! Что же вы делаете?

Боже мой! Я машинально хватаюсь за длинную ручку и вдруг что-то с силой толкает меня в сторону. Я падаю на влажную траву, а нож глупым образом выпадает из моей руки, как в каком-нибудь дурацком кино. Мои глаза в панике следят за темной фигурой, что вот-вот набросится на меня, а рука беспорядочно рыщет по траве…

Где нож?!

– Не трогайте меня! – кричу я шепотом. От страха голос пропал.

И в тот момент, когда моя рука, наконец, обнаруживает холодную сталь, незнакомец резко наклоняется ко мне. Я успеваю взмахнуть ножом в воздухе, напугав не только себя, но и этого негодяя.

– Ты чокнулась?! Откуда у тебя нож?! Что ты творишь?! – шепотом орет на меня мужик.

Его голос кажется мне знакомым. Пока я пытаюсь понять, кто передо мной, самое дальнее окно издает громкий треск и на улицу вываливается чье-то тело. Человек, которого я ранила, хватает меня за подмышки и, точно сдутую резиновую куклу, затаскивает в высокие и густые растения с колючими листьями.

– Боже, как больно! – воплю я тихо. – Моя кожа!

Негодяй ловко заходит за мою спину и закрывает ладонью рот. Я начинаю брыкаться, совершенно не понимая, какого черта здесь происходит, а потом вижу, как прямо перед нами, пробегает высокая темная фигура, а спустя пару минут за ним спешит ещё одна, только какая-то скрюченная. Первый скрывается за углом дома, а второй спешит по узкой каменистой дорожке и вскоре пропадает из виду. Проходит целая вечность, прежде, чем незнакомец позади меня решает ослабить хватку.

– А теперь объясни мне, какого черта ты здесь делаешь?

– Эрик? – ахаю я, не веря своим ушам и глазам. – Что ты здесь забыл?

– У тебя я спрашиваю то же самое, – рычит он. – Какого черта ты рыскаешь ночью в чужом дворе да ещё и с ножом в руке?

– Я увидела в бинокль человека, который крутился у дома Салли-Малли. Не думаю, что в такой поздний час он пришел к ней с благими намерениями, – резко отвечаю я.

– И ты собиралась зарезать его?

– Я не собиралась ничего делать, но если бы пришлось защищать себя, то вполне возможно.

– Ты что, подсматриваешь за соседями через бинокль?

Черт. Надо же было ляпнуть!

– Это вышло совершенно случайно.

– И давно увлекаешься этим? – со смешком уточняет Эрик.

– Ничем я не увлекаюсь! Лучше ты объясни, что делал здесь?

– Я услышал шум и решил проверить, всё ли в порядке. А потом наткнулся на тебя. Мне показалось, что ты пыталась проникнуть в дом.

– Я действительно пыталась проникнуть в дом, потому что внутри него кто-то был! – шепотом объясняю я. – Помимо Салли-Малли. Этот человек пролез вон в то окно, из которого и вылез обратно несколько минут назад. Думаю, нужно узнать, всё ли у неё в порядке.

– В половину третьего ночи? – с сарказмом уточняет Эрик. – Постучаться в дом старушки и спросить, как она?

– Тебе это кажется смешным?! – раздражаюсь я. – Ты своими глазами видел, как кто-то вылез из окна её дома! Может, это грабитель или убийца какой-нибудь!

– Доминика, мы живем в самом спокойном и безопасном месте на земле. Здесь никогда и ничего не случается, и уж тем более убийств. Я думаю, что таким образом развлекаются подростки с другого конца острова. Завтра же поговорю с полицией, чтобы провели профилактические мероприятия. Дом Салли-Малли не единственный, куда ночью ради забавы проникают неизвестные люди.

– Проникают неизвестные люди?! Вы все это знаете и так спокойно относитесь к этому?!

– Это знают не все, – снова рычит Эрик, – поэтому советую тебе держать язык за зубами, чтобы панику не поднимать. Салли-Малли не должна знать, что сегодня ночью к ней в дом кто-то проник, поняла? Стоит одной напуганной женщине поделиться своими страхами с другой, как об этом будет знать весь остров.

– Я вообще-то тоже напугана.

– Ну, судя по тому, что ты собиралась ворваться в чужой дом с кухонным ножом – черта с два. И вообще, возвращайся домой и прекращай шататься ночью где попало.

Я часто моргаю и таращусь на темную фигуру перед собой, что несет какой-то странный и невообразимый бред. Мне плевать, подростки это были или нет, факт остается фактом – двое неизвестных проникли в дом старой женщины, а потом поспешно покинули его. Такое чувство, что Эрик держит меня за дуру, у которой вместо мозгов воздушные шарики с азотом.

– Куда ты пошла?! – кричит он шепотом, когда я уверенно выхожу на каменистую дорожку, ведущую к дому Салли-Малли. – Доминика?!

Эрик хватает меня за кисть и притягивает к себе.

– Что ты, черт возьми, удумала?!

– Я слышала, как эта женщина жалобным голосом молила не трогать её. Если это и были безбашенные подростки, то они явно напугали бедную женщину. И возможно сейчас ей нужна помощь.

– Тебе явно послышалось.

– Ей-богу, если ты ещё раз скажешь этот бред, я решу, что это всё твоих рук дело! – не выдерживаю я и вырываюсь из его хватки. А потом вдруг замечаю то, на что совершенно не обратила внимания… – Почему на тебе перчатки?

Голова Эрика плавно склоняется на бок.

– Я работал в саду, Доминика.

– В половину третьего ночи? – прыскаю я со смеху, а потом вдруг резко замолкаю. Что-то пугающее вновь поселяется во мне, блокируя всякую уверенность в себе. И продолжительное молчание Эрика лишь усиливает это неприятное чувство. – По-моему, так говорят люди, замешанные в чем-то очень нехорошем.

– Кто здесь, черт возьми, шатается?!

Громкий и тяжелый, словно удары молота, голос Доны Джонс в пугающей тьме заставляет нас с Эриком замереть. Секунды две мы как будто и не дышим, а потом он вновь хватает меня за руку и тащит за собой в то колючее растение.

– Что ты делаешь? – шепчу я, корчась от боли. – Я так без кожи останусь!

– Тихо, – властно и так же грозно отвечает мне Эрик.

Внушительная фигура Доны Джонс неминуемо движется в нашу сторону и сказать, что я напугана – ничего не сказать. Такое чувство, что я совершила нечто ужасное и теперь эта страшная с виду женщина готова размолотить меня в щепки при помощи… Бог мой! У неё в руке что-то вроде биты! Моя рука невольно сжимает ладонь Эрика.

Перчатки.

Почему он в рабочих перчатках в половину третьего ночи?

– Дона, хватит! – останавливает её нерешительный голос Генри. – Мы выглядим, как идиоты.

– Идиот – это ты, Генри, – огрызается женщина, беспорядочно вертя головой в разные стороны и всё ближе приближаясь к нам с Эриком. – Я непременно разрисую твоей шлюшке всю физиономию, как только доберусь до неё!

– Дона, умоляю, хватит! Если Салли-Малли увидит нас здесь, то решит, что мы хотим украсть у неё что-то!

– Эта старуха храпит на весь остров! – огрызается его жена и. слава богу, останавливается. – Слышишь?

Господи, я сейчас слышу только грохот собственного сердца.

– Прошу, Дона, любимая. Вернемся домой? Я приготовлю тебе успокаивающий чай и сделаю массаж ног.

– Ты точно был в туалете, Генри? – рычит Дона.

– Конечно, дорогая! А где же ещё! Потом я спустился на кухню, чтобы чаю заварить. Знаешь, в горле что-то…

– Заткнись, Генри!

– Молчу-молчу, любимая.

Когда я выберусь отсюда и окажусь на безопасном расстоянии от всех участников этих сумасшедших двадцати минут, то непременно задумаюсь, какого черта я здесь вообще делаю?!

– Если ты где-то здесь, рогатка кривоногая, – пугающим голосом обращается женщина неизвестно к кому, – будь уверена, я тебе все волосы повыдираю! Только появись и на тебе живого места не останется, шлюха!

И почему у меня такое чувство, что эти гадкие слова Дона Джонс выплюнула именно мне в лицо?

– Любимая, успокойся, – без умолку причитает Генри, взяв под руку свою широкоплечую супругу. – Я ведь так тебя люблю, ты же знаешь. Мне никто не нужен, кроме тебя. Пойдем, радость моя ненаглядная…

Когда они уходят, я разжимаю руку и, насколько позволяют колючие растения, отстраняюсь от Эрика.

– Что за чертовщина тут творится?

– Дона Джонс в очередной раз пытается отыскать любовницу своего мужа, – шепотом отвечает он. – Это не ты ли, случаем?

Я лишь фыркаю от раздражения. Ушла бы, да вот только боюсь встретиться с разгневанной и ревнивой женщиной, которая готова наброситься на любого, кого заметит в этот поздний час.

– Минуты через две можешь спокойно возвращаться домой. Только советую тебе идти вдоль этих кустов. Так, тебя Дона из окна не увидит.

– А почему ты прячешься от Доны Джонс?

– Я оказался здесь только потому, что увидел тебя – рыскающую у чужого дома. Если Дона увидит меня здесь, то подумает черт знает что.

– Например, почему ты шатаешься у дома старушки да ещё и в перчатках?

– Я копался в земле, Доминика. Бывает, мне плохо спится по ночам. А теперь иди, пожалуйста, домой, – настойчивым тоном говорит мне Эрик. – И постарайся впредь не совать свой милый носик в чужую жизнь. И дом тоже.

– Сегодня утром ты говорил, что крепко спишь ночью, а теперь у тебя бессонница?

– Ты приехала и я влюбился. Сна теперь не вижу, – фыркает он с раздражением.

– Ну-ну.

– Не забудь свой нож.

– Не забуду.

Когда Эрик уходит и бесследно исчезает в ночной тьме, я осторожно касаюсь пальцами своих губ. Наверное, если бы он копался в земле, то сейчас я бы отчетливо ощущала её своеобразный запах. Но моя кожа чистая и свежая, пахнет кремом для лица, а значит, его перчатки абсолютно чистые.

Глава 8

Лорен глубоко вдыхает и медленно закрывает глаза. Обвожу внимательным взглядом остальных и медленно поднимаю руки над головой. Я прячусь от солнечных лучей в тени, что создает козырек дома, а моя скромная группа из четырех очень разговорчивых и веселых женщин размещается на травке.

– Итак, наша разминка подошла к концу и теперь мы можем приступить к медитации, – сообщаю я тихим и умиротворенным голосом. – Ставим ноги на ширине плеч и начиная с самой макушки медленно опускаем корпус тела к земле. Плавно голова, шея… Подключаем плечи, чувствуем грудную клетку, живот… Опускаем ладони на коврик и так же, не торопясь, движемся к противоположному краю коврика. Наша попа должна стать острым углом. Напрягаем ножки, держим их ровно и стоим на носочках. Дина, если ладони скользят, возьмитесь за края коврика. А теперь прогибаем спинку и стоим на ладонях. Подбородок вперед. Набирая воздух, представьте, что он наполняет не только вашу грудь. Он приникает в живот, насыщает ваши мышцы, питает их…

– Доброе утро! Доброе утро! – врывается в наш спокойный мир писклявый женский голос. – Ой, простите, простите!

Обвожу неторопливым взглядом низенькую темноволосую женщину в хлопковых темно-синих бриджах и белой рубашке с узорами. В её ушах большие белые серьги-кольца, как будто из пластмассы, а на голове желтый козырек на широкой резинке. Никогда не понимала, в чем смысл такого головного убора.

– Теперь снова медленно поднимаем попу, при этом ладони остаются на месте. Спокойно дышим и вытягиваем позвоночник от кобчика до шеи…

– Я вас отвлекаю, извините, – всё причитает незнакомая мне женщина. – Я подожду, конечно. Не обращайте на меня внимания!

– Снова опускаем таз, держим его над ковриком, тянемся подбородком вперед.

– Ох, я не могу, не могу ждать так долго! – пищит женщина и подбегает к Валери. – Вы слышали? Вы слышали?

– Ева, пожалуйста, не сейчас. У нас занятие, – очень тихо и медленно отвечает ей Валери, удерживая свое тело на ладонях. – И ты приходишь ко мне завтра, так что возвращайся к Матвеевым.

– Я знаю, что сегодня не работаю у вас, – шепчет неугомонная болтушка, – просто случилось такое! Я своими ушами слышала, да-да!

– Поднимаем попу к небу, ладони на месте…

– Минут пять назад на остров прилетела скорая с полицией! Вашу соседку Салли-Малли обнаружили мертвой!

У меня тут же сгибаются коленки и я падаю на свой коврик.

– Что?! – ахает Саша.

– Как это?! – хлопает глазами Лорен. – Салли-Малли умерла?!

Валери опускает ладонь на грудь и надтреснутым голосом просит домработницу Еву рассказать всё с самого начала.

– Я услышала, как хозяин говорил по телефону с кем-то, всё время повторяя «как же так». Потом он поднялся наверх, к жене, а я следом. Я же как мышка хожу…

– Господи, Ева! – в нетерпении перебивает её Дина. – К сути!

Женщина хмурит бровки и снова переключает внимание на Валери.

– Он сказал, что на остров летит полиция и медики, потому что старушка Салли-Малли скончалась. Хозяйка громко ахнула, а потом поинтересовалась, откуда он это узнал? Хозяин ответил, что ему позвонил ваш сосед, Эрик, а тому в дом постучался напуганный мистер Уэлш. Сегодня утром они с Салли-Малли должны были отправиться в центр на катере вашего друга, Джорджа. Мистер Уэлш стучал в дверь, стучал, а потом зашел в дом и…

– Почему же он к нам не зашел, – задумчиво говорит Валери, уставившись в одну точку. – Как же так… Ева, – хлопает она глазами, – ты действительно ничего не путаешь?

– Хозяйка, вы за кого меня держите? Я вам всю правду говорю. Как видела и слышала.

– Должно быть, мистер Уэлш был очень напуган и решил, что такую новость не следует пока сообщать впечатлительным женщинам, – предполагает взволнованная Лорен. – Господи, я ведь ещё вчера видела её!

– Доминика, – обращается ко мне Валери, – ты не против, если на сегодня мы закончим? Такое дело… Думаю, нужна помощь и вообще…

– О чем речь! – понимающе киваю я. – Конечно… Не до занятий сейчас.

– Ева, а что стало причиной смерти? – интересуется Саша, когда я на ватных ногах начинаю скручивать свой коврик.

– Откуда мне знать, хозяйка? Всё, что услышала – вам рассказала. Сейчас полиция приедет, вот у них и спросите, а я возвращаюсь! До завтра!

– Да, – кивает ей Валери, пребывая в глубокой задумчивости. – До завтра, Ева.

– Вот так новость с утра! – вздыхает Дина. – Очень надеюсь, что Салли-Малли умерла во сне, не испытывая при этом никакой боли.

– Это очень странно, – говорит Саша. – Она всегда казалась мне такой живой и здоровой старушкой, у которой энергии хоть отбавляй! И она никогда ни на что не жаловалась. Даже на головную боль. Интересно, что же случилось?

– В любом случае, очень надеюсь, что ничего криминального, – шепчет Дина и оглядывает нас всех. – Кажется, это первая смерть на «Либерти». И пусть она случилась по естественным причинам.

* * *

Час от часу не легче. Мои нервы накалены настолько, что если ко мне прикоснуться, то я могу невольно убить мощнейшим разрядом электрического тока.

Уже несколько часов я молчаливо наблюдаю за тем, как к дому скончавшейся Салли-Малли то и дело приходят люди и со скорбными лицами кружат вокруг, переговариваясь друг с другом. Потом они замечают Валери и нас с Лорен, Сашей и Диной. Мы сидим на террасе и пьем чай со льдом, а те, кто решает присоединиться на несколько минуток, сообщают нам одно и то же: Салли-Малли скоропостижно скончалась в своей постели сегодня ночью и, предположительно, у неё просто остановилось сердце.

– А во сколько это случилось, неизвестно? – как бы невзначай интересуюсь я.

– Нет, да и какая разница! – отмахивается Олег Матвеев. – Главное, что старушка не мучилась. Такая хорошая и живая женщина была.

– Вот именно, живая! – говорит Лорен. – Сколько энергии! Действительно, хоть бы не мучилась.

– Ну, да, – киваю я. – Это точно.

– Значит, пришел её час, – понуро говорит Матвеев. – Ладно, дамы, пойду я домой. Нужно будет организовать день памяти нашей Салли-Малли. Кроме нас – жителей острова, у неё никого не было.

– Это точно! – соглашается с ним Саша. – Обязательно что-нибудь придумаем.

Когда он уходит, Дина вдруг резко подпрыгивает с места и глядит на появившегося человека в песочной форме полицейского. У него в руках планшет и ручка, темные очки на переносице и белые кроссовки.

– Если это Лукас, то нам, девочки, повезло. Мы сможем узнать все подробности.

С этими словами она направляется к молоденькому парню, а мы молчаливо глядим ей вслед. Если все вокруг глубоко огорчены смертью добрейшей старушки, то я…

Я в полном шоке!

Я обескуражена!

Я на грани того, чтобы во всеуслышание завить о том, что ОЧЕНЬ СОМНЕВАЮСЬ в естественной кончине улыбчивой старушки!

Почему?

Да потому, что глубокой ночью какой-то тип залез в её дом через окно, довел старушку до инфаркта и сбежал! А ещё там был другой неизвестный… И Эрик в чистых перчатках, как какой-нибудь киллер!

Мои мысли так спутались-запутались, что когда спустя несколько минут Дина возвращается обратно и начинает рассказывать то, что ей удалось выведать у молоденького полицейского, сестре которого (как оказалось!) она помогла с работой на острове, у меня потихоньку начинает темнеть в глазах.

– Лукас говорит, что Салли-Малли умерла от остановки сердца. Да, девочки, слава богу, что бедняжка не мучилась и не испытывала боли. Она просто спала. Однако… – Дина наклоняется к столику и оглядывает нас круглыми глазами, – на её теле очень много синяков…

– …Что? – задыхаюсь я. – Ка… Каких синяков? Её что, били?

– Не думаю. Лукас уверенно сказал, что смерть была естественной. Однако, состояние её тела вызывает несколько вопросов. Кстати, он скоро подойдет к нам. Хочет спросить, может кто-то что-то видел? Может, слышал?

Через десять минут случается то, о чем нас и предупредила Дина: темнокожий парень Лукас здоровается с нами и задает один и тот же вопрос, на который все дают один и тот же ответ, пока очередь не подходит ко мне.

– А вы… Доминика?

– Угу, – киваю я.

– Что-нибудь видели? Может, слышали?

И вот я открываю рот, чтобы ответить, как вдруг в поле зрения появляется мужчина, чей предостерегающий взгляд можно заметить за несколько сотен метров! Сунув руки в карманы спортивных штанов, Эрик стремительно приближается к нам, напоминая мне какой-то неведомый и беспредельно опаснейший ураган, что готов смести всё на своем пути. А «всё» в данном случае – я.

– Добрый день, дамы, – здоровается со всеми Эрик. А потом обменивается с Лукасом рукопожатиями, как будто давая мне понять, что они в хороших и дружеских отношениях.

Как будто…

«Если вздумаешь ляпнуть что-то лишнее, этот парень поможет мне и с тобой разделаться».

– Так и что, вы слышали что-нибудь? – повторяет свой вопрос полицейский.

– Мм… Нет.

– Уверены?

– Угу. Я спала и ничего не слышала.

– Простите, а что бы мы могли услышать? – интересуется Лорен. – Салли-Малли ведь не убили? Она ведь умерла во сне, верно?

– Не беспокойтесь, – успокаивает полицейский, делая какие-то записи. – Я обязан задавать подобные вопросы.

Моя ложь тяжелым грузом садится на мои плечи. Хотя, возможно это и не ложь вовсе, а лишь небольшая недосказанность? Господи, да какая уж недосказанность, когда я своими глазами видела, как кто-то проник в дом старой женщины, потом в спешке покинул его, а до этого несчастная старушка молила пощадить её! Не говоря уже о том, что этот местный любимчик так же шатался вокруг её дома в чистых перчатках, как будто боялся оставить свои отпечатки.

И почему я должна прикрывать его зад, черт возьми? Если экспертиза покажет, что Салли-Малли покинула этот мир далеко не по естественным причинам, тогда полиция начнет копать. Если сейчас Дона Джонс умалчивает об их с мужем ночной вылазке, то потом от страха за свое будущее заявит, что видела, как кто-то кружил около дома соседки… И тогда начнут копать, выяснять, а тут вдруг я – не местная, вызываю подозрения, да и Эрик полагаю с удовольствием станет намекать на меня…

Черт! Я совершенно запуталась и нуждаюсь хотя бы в какой-нибудь моральной поддержке. Мне срочно нужен совет, но его я смогу получить только, если поделюсь с кем-то ночными событиями.

– Эрик, как мистер Уэлш? – интересуется Валери. – Я слышала, что он первый обнаружил Салли-Малли.

– Надеюсь, с ним всё в порядке. Старик очень переживает.

– Ещё бы! Они с Салли-Малли были так дружны! Надо бы зайти к нему сегодня, проведать.

– Офицер? – вдруг раздается уже такой знакомый голос Доны Джонс. В ярко-желтом летнем сарафане на широких лямках, она в пугающей спешке бежит в нашу сторону. – Офицер, подождите!

Наши с Эриком взгляды на долю секунды встречаются, но даже этого короткого мгновения достаточно, чтобы понять его истинные чувства. Да-да, мужчина, чья легенда ночных похождений кажется мне несусветным бредом – насторожился и выпустил иголки, как ёж, почуявший опасность.

– Да, миссис Джонс? Что-то случилось?

Запыхавшись, словно пробежала не короткую лужайку, а футбольное поле, Дона, с самым высокомерным видом, заявляет:

– Вчера ночью кто-то таскался вокруг нашего с мужем дома!

– Вашего? – уточняет полицейский.

– Да, офицер! Предполагаю, что… Нет! Я уверена, что это какая-то девица, которая страдает не только бессонницей, но и страшным зудом между ног!

Справа от меня раздается тихий смешок. Это Дина, не сумевшая утаить веселье.

– Хорошо, миссис Джонс, я понял. Давайте, мы поговорим с вами минут через пять, когда я закончу опрашивать этих милых дам?

Пугающее нетерпение Доны вселяет в меня странный ужас. Если Дине её откровенная ревность кажется забавной, то мне – человеку абсолютно чужому и ни к чему не причастному (уж тем более к её мужу Генри!), поведение Доны видится не более чем сумасшедшим.

– Мы не знакомы? – спрашивает она меня, глядя так пронзительно, словно в её глазах рентген.

– Дона, это моя племянница, Доминика, – спешит на помощь Валери, явно заметив в нервозности соседки затаенную опасность.

– Очень приятно познакомиться с вами, Дона, – говорю я как можно более естественно.

– Да, – протягивает она, оглядывая меня. – Генри говорил мне вчера, что к тебе приехала родственница. Только он не упомянул, что девушка молода и привлекательна. Кстати, Эрик, не хочешь поработать у меня садовником? Ты свой участок в рекордно короткие сроки привел в надлежащий вид. Я хочу того же, но ни одна скотина в этом богом забытом месте не умеет ухаживать за растениями!

– Миссис Джонс, слышать от вас похвалу – высшая награда, – отвечает ей Эрик с кривой улыбкой. – Однако, вынужден отказать. Мне мои нервы и спокойствие дороже вашей лужайки, которая и без того чудесно ухожена.

Фыркнув что-то под нос, Дона возвращается на свою территорию.

– Господи, что это с ней? – тихонько задается вопросом Саша.

– Видимо, Генри опять дал повод к ревности, – предполагает Дина. – Ох, Генри. Ох, ловелас! Мне одной кажется, что обозленная на весь мир Дона придумает что угодно, лишь бы выяснить, с кем спит её муж?

Замечаю уставший взгляд полицейского. Такое чувство, что ему страшно не хочется беседовать с Доной, что пребывает не в самом лучшем расположении духа. Но что поделать, если это его работа? Если честно, я ему вообще не завидую.

– Ни с кем он не спит! – шепчет Лорен. – У Доны просто немного крыша едет.

– С этим не поспоришь, – кивает Дина. – Но я уверена, что ночью вокруг её дома никто не шатался, потому что всем известно, какой у этой женщины характер. Не удивлюсь, если она с пистолетом спит или какой-нибудь битой в обнимку!

Мои глаза машинально врезаются в такие спокойные и до ужаса холодные глаза Эрика, что к горлу подкатывает тошнота. Он просто смотрит на меня, а я уже от необъяснимого страха не могу и кончиком пальца пошевелить! Дона ведь и правда вчера с битой ходила!

– Что ж, дамы, спасибо за помощь, – благодарит нас полицейский. – И тебе, Эрик. Берегите себя.

– До свидания, офицер!

Они с Эриком вновь обмениваются рукопожатиями и офицер Лукас неспешно бредет в сторону дома семьи Джонс.

– Бедняга, – говорит Дина. – Сейчас Дона высосет из него все силы. И придумала же историю! Кто-кто, а эта женщина уж точно ночами не спит. Как цербер, своего благоверного пасет. Кстати, Эрик, а твоя лужайка и впрямь преобразилась! И когда ты только успел?

– Иногда и мне не спится, Дина, – с улыбкой отвечает он ей, а потом медленно переводит на меня свои стальные глаза. – Тихонько роюсь себе в земле под белоснежным светом луны.

Он лжет.