Текст книги "Привычка ненавидеть"

– Лишь самые тупые.

– Я запрещаю тебе смотреть вторую часть без меня!

Мой палец застывает у Бессонова перед носом. Тот неожиданно клацает челюстью и прикусывает его, и мы дружно смеемся.

– Стало быть, ты дождешься меня? – спрашивает Ян, напряженно ожидая ответа. Я киваю ему и еще раз касаюсь его губ, задержавшись на несколько секунд в поцелуе.

– Конечно дождусь. Я с четырнадцати лет жду, что для меня эти десять недель?

Для меня – очень много, но я хочу верить, что мы это переживем.

– Ян, ты идешь? – доносится голос его отца. Я выглядываю из-за плеча Бессонова, и тогда со мной здороваются: – Извините, что прерываю, но мы можем опоздать.

Я стыдливо убираю руки за спину, краснею и киваю несколько раз.

– Да-да, конечно, иди, Ян. Я понимаю, тебе нужно идти…

Но Бессонов назло всем снова притягивает меня к себе, давит на затылок, целует до искр из глаз и до кислородного голодания – когда отпускает, не выходит нормально дышать.

– Пока, совенок, я наберу, как только смогу. – Он отступает всего на шаг, прихрамывая, а я уже дрожу от холода. – Приглашаю тебя на свидание по видео.

– Свидание? Ты серьезно?

– Ага, и желательно без одежды, – говорит уже на расстоянии нескольких метров, и нас явно слышат, но какое ему до этого дело? А вот я повторяю за ним: наплевав на горящие от стыда щеки, расправляю грудь и вздергиваю подбородок.

– Тогда тебе стоит знать, что порядочные девушки не спят с парнями на первом виртуальном свидании. – Я с трудом сдерживаю смех, пока темные глаза напротив горят огнем, и на губах Бессонова вместо улыбки появляется самый настоящий хищный оскал, когда он оценивающим взглядом пробегает по моим формам. Хотя они и спрятаны под широкой пижамой, он хорошо их помнит.

– А на втором?

Я отрицательно мотаю головой:

– И даже на третьем.

Ян все же уходит, пусть и десять раз обернувшись, а я остаюсь на стороне провожающих с барабанящим в ребра сердцем, которое за считаные минуты успевает затосковать по Яну до приступа тахикардии. Я уже жду, когда мы встретимся снова. Обязательно приеду встречать его, чтобы увидеть на час раньше, чем если бы осталась дома.

И пока я смотрю в одну точку, так и не двигаясь, мой телефон в кармане начинает звонить. Я достаю его и вижу вызов от Бессонова. Что? Уже? От того самого Бессонова, который уверял меня, что так ненавидит? Бессонова, который и правда меня ненавидел? Да, реальной ненавистью, от которой до любви был далеко не один шаг. От нее до любви оказалось много слез, несколько разбитых сердец и пара сотен словесных оплеух. Множество ошибок и поворотов не туда. Ангельское терпение и дьявольская боль. Тихая зависть и громкая ревность. От нее до любви такие длинные ночи без него и такое короткое…

– Алло, – произношу я в трубку, а на другом конце раздается любимый смех.

– Я люблю тебя, – шепчет он и повторяет еще раз.

Я готова слушать и слушать это. Бесконечно.

– А татуировку про любовь сделаешь? – рискую я, но с Яном любой риск кажется оправданным. Более чем.

Смех из динамика оглушает, но я даже не думаю убирать телефон от уха ни на сантиметр.

– Все еще слащаво, но я обещаю подумать над этим. Хотя тебе придется долго меня уговаривать.

– Я буду уговаривать столько, сколько потребуется.

– Сверху уговаривать у тебя получается убедительнее.

Я смеюсь и смеюсь, не могу остановиться и снова слышу шелест его голоса: «Я люблю тебя».

– И я.

И я люблю тебя. До Луны и обратно. До Сатурна, Урана, Нептуна. Или, может быть, люблю до самого Плутона, который, к слову, исключили из списка планет.

Потерявшаяся во времени глава
Ян

Несколько часов назад

Уснуть никак не получается. Я скриплю зубами, швыряю подушку в стену, накрываюсь одеялом с головой, целый час слушаю музыку для сна, которая нежно постукивает по перепонкам дождевыми каплями, но теперь они ассоциируются у меня только с ней. Мика стоит перед глазами, как бы крепко я их ни зажмуривал. Она смотрит снизу вверх, бледная, испуганная, в растерзанных чувствах. Сторонится меня, боится коснуться, как прокаженного. Молчит и мысленно отдаляется. Правильно, а чего я хотел? Зачем я нужен ей, сломленный и сломанный?

Слабак.

Я сдаюсь и больше не пытаюсь побороть бессонницу. Я слишком слаб даже для этой битвы. Меня затягивает черное вязкое болото. Я уже по уши в нем, и мне не выбраться из этой зловонной жижи, но я не утяну ее с собой в эту беспросветную темноту. Мика достойна большего. Она заслужила всю любовь мира хотя бы за то, что была с моей мамой в ее последние минуты. В отличие от меня. Я не хочу топить ее в своем горе. И все равно, вопреки всем доводам трезвого разума, жду от нее знака. Ждал все это время. Пусть бы только подсказала, и я… Но с плахи нет обратного пути. Особенно для безголового. Я отдал ей сердце, хотя сам не понял когда, потому что мое одиночество внезапно стало таким тесным.

Я привык быть один. Быть не одиноким, а именно одним. В этом нет ничего плохого: рассчитывать лишь на самого себя, не ждать ни от кого помощи и приятно удивляться, если откуда-то привалит. Читал, что в это время ты наполняешься любовью и в какой-то момент она начинает бить через край – вот тогда ты готов делиться чувством с миром. Я сейчас – та самая переполненная чаша, но хочу отдать все одной только Мике. Мое сердце, печень, разум, селезенка, даже гребаные легкие – все выбрало ее, все ей готов отдать. Тянусь каждой частью тела, каждой чертовой клеткой в нем.

Встаю. Пересекаю комнату. Выхожу на лестничную площадку. Останавливаюсь прямо под люком на чердак. Думаю.

За последние дни я много всего передумал, смотрел на ситуацию, в которую нас с ней загнала судьба, под совершенно разными углами, выстраивал роковые маршруты, но всегда приходил к одному и тому же результату. Все сводилось к Мике. Я думал о ее отце. Если бы он сейчас действительно признался, что бы это изменило? Для меня с мамой – уже ничего, но это точно бы сделало несчастнее Мику. А если вдруг представить, что все хорошо, что моя мама жива… что было бы с нами? Я мог уехать, мог остаться. Мог тусоваться с Софой или кем-то другим, а мог в какой-то из дней окликнуть Ланскую, когда та рассекала по дороге на роликах, и завязать разговор – после того, что увидел бы на заднем дворе, когда та загорала, скорее всего, так и поступил бы. Слово за слово – она бы точно дерзила и дожала меня своим несносным характером. Я бы точно захотел ее, в этом у меня нет никаких сомнений. Я был обречен с самого начала. О чем думать вообще?

Лезу на чердак, через него – к Ланским. По уже знакомому маршруту в ее комнату. Тихо отворяю скрипучую дверь, с тем же мерзким звуком закрываю за собой и улыбаюсь. Мика спит, как самая настоящая звезда. С улицы на стены падает желтый свет фонаря, и я вижу, что она занимает почти всю кровать, раскинув руки и ноги в стороны. Едва сдерживаю смех, потому что она это может: я пару раз просыпался ночью на самом краю. Копна волнистых волос рассыпалась по подушке, грудь часто вздымается. Она беспокойно мечется во сне, что меня напрягает. Улыбка спадает с лица, когда я подхожу и сажусь рядом с ней на пол.

Мне до судорог в пальцах хочется коснуться ее, но я не могу себе этого позволить. Если Мика откроет глаза, я от нее не отойду ни на шаг. Не смогу. Я сожру ее целиком. Я останусь здесь, с ней, останусь неудачником с хлипкими связками, ничего не добившимся и никуда не стремящимся. А ей нужен другой я. Лучшая моя версия. Самая достойная. Я стискиваю челюсти до скрипа в ушах. Правду говорят, что дом – это не место, а чувство. Потому что я ни черта не ощущал себя дома пять минут назад в своей комнате, зато я чувствую это тепло в груди рядом с ней сейчас. И я точно знаю, что вернусь, лишь бы ощутить его снова. Ей придется смириться с этим. Я ее не отпущу.

Когда проходит полчаса, а я все продолжаю пялиться на Мику, понимаю, что совершил ошибку, придя сюда. Не могу заставить себя уйти, как ни стараюсь. Уже даже не смотрю на нее, просто сижу спиной к кровати, откинув на матрас голову. Я пришел взглянуть на нее еще один раз, посмотрел пятьдесят, и мне этого мало. Заставляю себя встать и тихо ругаюсь: вон дверь, просто иди к ней, – но нет! Я стою посреди комнаты Мики и думаю о том, что моему отцу придется раскошелиться на мои перелеты, раз он решил поиграть со мной в папочку: я сорвусь к ней оттуда при первой возможности, и это факт.

Уходи. Ну же! Проваливай, твою мать!

Я отворачиваюсь и делаю шаг к выходу, а затем снова возвращаюсь к ее столу, раскрываю блокнот на чистом листе и отрываю половину – надеюсь, она меня простит. Тут же нахожу ручку и пишу.

Если ты попросишь, я останусь.

Выведя последнюю букву, я застываю – так сильно давлю ручкой на бумагу, что оставляю дыру. Выдохнув, сворачиваю лист пополам и нахожу еще один повод в последний раз взглянуть на Мику перед тем, как уйти. Она прекрасна всем – это невозможно отрицать. И я знал это с самого начала, но через призму мнимой ненависти и настоящей злости на весь мир видел ее искаженный портрет. Пытался видеть…

Я вкладываю записку Мике в раскрытую ладонь. Ее пальцы слегка шевелятся, и в глубине души я надеюсь, что она проснется, но нет. Она продолжает мило сопеть и немного дергаться во сне. А я бы защитил ее от всех кошмаров, но сейчас мне нужно уйти.

Если ты попросишь, я останусь.

Этими словами я вверяю себя в ее руки. И это не признание в любви, нет, это нечто большее. Я дарую моему любимому палачу свою судьбу. И, наверное, даже буду просить Бога, не зная молитв, чтобы она выбрала меня, как и я ее. Мой свет в кромешной темноте. Моя жизнь в Мертвом море. Моя любовь среди ненависти. Моя Мика.

Автобиография в 5 фактах

1) Провела в небе больше 7 тысяч часов, посвятив авиации 10 лет жизни, но не сумела с первого раза открыть дверь в купе поезда.

2) По образованию лингвист, переводчик. London is the capital of Great Britain.

3) Пишу под псевдонимом Кати Саммер больше трех лет, а вообще люблю это дело с детства. Начинала с историй во вселенной «Сумерек» и «Гарри Поттера».

4) Без ума от караоке, хотя талантом меня не одарили, поэтому беру харизмой и репертуаром Ферги и Шакиры.

5) Не могу жить без двух чашек бананового капучино в день, белых кроссовок и музыкальных плейлистов. Мечтала о Чаке Бассе из «Сплетницы» и Сете Коэне из «Одиноких сердец» (кстати, именно благодаря Саммер, главной героине «ОС», появился мой псевдоним).

Дополнительный факт обо мне от Ксюши Левиной, с которой мы смеялись в первом ряду на балете больше, чем на стендапе: я подарила ей портновской манекен (хотя шить она еще не умеет, но очень хочет) и сделала кучу стикеров для мессенджеров с нашими детьми (не общими).

10 вопросов от автора

1) А что выбрали бы вы на месте Мики – отца или правду?

2) Вопрос для самых внимательных: сколько татуировок у Бессонова? Как думаете, все-таки уговорит его Мика на новую?

3) Верите ли вы в истории от ненависти до любви?

4) Вопрос от Бессонова: как можно слушать Тейлор Свифт?

5) Догадались, какую серию книг переводила Мика?

6) В истории героев главным стало умение прощать (но и без пошлых шуток Бессонова точно ничего не вышло бы). А что выбрали бы вы – месть или прощение?

7) В какую игру вы бы хотели сыграть с Яном: «Правда или действие», бутылочка или бирпонг?

8) Должен ли отец Мики сесть в тюрьму, учитывая все обстоятельства?

9) «Far away» от Nickelback или «Immigrant Song» от Led Zeppelin? Если вы понимаете, о чем я.

10) Что ждет Мику и Яна после десяти недель в разлуке?

История создания книги

История Мики и Яна занимает особое место в моем сердце. Наверное, я действительно, как говорится, прожила ее с героями, каждый их поступок примерила на себя. Поэтому, думаю, вы догадаетесь, как бы я ответила на первый вопрос из списка.

Как все началось? С факта, который меня удивил. Моим правам десять лет, но я сидела за рулем всего пару раз, осознанно выбрав роль помехи справа. Видимо, поэтому так удивилась, узнав, что водитель несет полную уголовную ответственность за автомобиль, скатившийся по дороге и причинивший физический вред другому человеку. Ту же, как если бы он был за рулем.

Возникла идея. А дальше было много споров со знакомым юристом, десятиминутные голосовые сообщения Ксюше Левиной, безусловная поддержка младшей сестры, которая, читая каждую мою новую книгу, говорит, что это ПРОСТО ЛУЧШАЯ КНИГА ИЗ ВСЕХ. Сорок пять страниц вордовского документа с анкетами героев (а как иначе запомнить все татуировки Бессонова), отдельные заметки со списком статей уголовного кодекса. Плейлисты, буктрейлер, десятки артов – без всего этого не было бы особенной атмосферы истории, в которую я погрузилась с головой.

Писать ее было настоящим удовольствием. И тут огромная благодарность моему мужу, который часто готовил ужины вместо меня, и маленькому ребенку, который спал большую часть времени, вместо того чтобы плакать. А также команде Clever #trendbooks, которая помогла воплотить мечту в реальность.