Текст книги "Змеиное логово"

Территория Европейского Союза, Южная дорога, «Капо ди Бакко». Четверг, 19/06/21 10:35

«Эдельвейсы» выехали, как и предполагалось расписанием, в восемь утра. Нам с Сарой – а вернее, мне – добрый штаб-сержант Ястреб позволил отдохнуть еще пару часов, и лишь потом запихнул досыпать на штурманское сиденье «беркута». За рулем снова Сара, Глендон решил подождать попутки на Портсмут на подворье у Гвидо, поскольку нам дальше не совсем по Южной дороге.

Ибо утром, когда я только-только продрал глаза, проводится краткое совещание на тему дальнейшего маршрута.

– Сейчас у нас по плану представительство в Роме, – информирует Хокинс. Ага, автоматически соображаю, Roma – это по-нашему «Рим», то есть со всей очевидностью столица итальянской территории. – Городок этот по пути от Южной дороги на Милано в стороне от трассы, и у нас имеется два маршрута на выбор. Вариант первый: делаем крюк – по Южной на восток, затем после Наполи поворачиваем к Милано на северо-запад, и уже оттуда поворот на запад к Роме; на месте будем где-то завтра вечером – послезавтра утром. Вариант второй: рискнем пойти напрямик по целине сразу отсюда, главные ориентиры – компас и нюх Фреда; совсем уже заблудиться нам не грозит, однако запросто можем прокружить дольше предполагаемого времени.

– Тебе нужно наше мнение? – уточняю я, едва удерживаясь от зевка.

– Да. Как старший решать буду сам, но сперва послушаю вас.

– Ну раз так… по Южной дороге от Виго я вот буквально только что ехал, там нет совершенно ничего интересного, голый проселок в саванне. Все города в стороне, даже моря почти не видно, из достопримечательностей одни заправки да перекрестки. В нашем случае, конечно, пыли много меньше, чем в большой колонне, но окрестности живописнее от этого не станут. Так что мой голос за второй вариант.

Сара интересуется:

– А где безопаснее?

Хокинс пожимает плечами:

– Для сугубой безопасности нам бы пристать к ближайшему крепкому конвою до Наполи, а лучше до Милано. Но такое точно получится еще медленнее. А так… на большой дороге у возможных налетчиков больше целей, на малых тропах им легче затаиться. Кто что предпочитает, не предскажешь.

– Тогда я тоже за второй вариант, – кивает любимая. – Наобум мы не полезем, а если кто будет охотиться специально на нас, то ждать скорее станут на большой дороге.

Хокинс ухмыляется.

– Четверо любителей неосвоенных просторов как на подбор. Принято: едем в Рому напрямую.

Так что с Глендоном мы прощаемся, запасаемся у Гвидо свежей водой и пирожками-каноли с начинкой из сыра, ветчины, зеленого лука и чего-то там еще – когда свежие, вкуснее банальных сандвичей, а зачерстветь за сутки с небольшим они у нас не успеют, и уж точно не остынут, – и выдвигаемся на условный восток-северо-восток.

Территория Европейского Союза, Мраморное нагорье. Четверг, 19/06/21 15:57

Саванна вскоре переходит в скучно-бурую возвышенность, сухую и каменистую. На карте она помечена как Мраморное нагорье, жилых объектов не обозначено даже на профессиональной склейке у Ястреба. Пыли от колес на удивление немного, признаков наезженной дороги незаметно.

– Горн в канале, держим не выше двадцати пяти, – сообщает рация голосом Фреда, – на этих камнях подвеску угробить – раз плюнуть. Овер.

– Вилко, аут, – отвечает Сара и слегка сбавляет скорость.

Вокруг накатанной Портсмутской трассы и на необжитых Холмах Страстей было полно живности. Здесь, хотя жилья и не видно, ее вроде как поменьше. Существенно. Рогачей и антилоп не наблюдается вовсе, гиены и стервятники представлены единичными экземплярами, и то вдали. Слишком сухо, или в почве присутствует еще какая-то хрень, так что плотность биомассы на квадратный километр стала пониже? Мне, положим, сельским хозяйством на болгарском нечерноземье заниматься так и так не светит, однако вслепую переть неохота.

Больше от скуки, чем по необходимости, привстаю на сиденье, опираюсь на переднюю дугу и разглядываю в подзорную трубу горизонт. Почти сразу ловлю блик. Потом еще один. Всматриваюсь повнимательнее…

Не меняя позы, говорю Саре:

– Родная, изобрази у нас пробитое колесо.

Мое сокровище, зримо вздрогнув, слегка доворачивает руль и как-то так хитро отрабатывает тормозом, что машина неуклюже идет юзом (отчего я по инерции плюхаюсь обратно на сиденье) и останавливается метров через десять, со стороны – ну явно пропоротая шина.

– Влад – Ястребу, снова колесо? – раздается из рации.

– Точно. Иди помогай, – отвечаю я и вылезаю из джипа.

«Девяностый» возвращается задним ходом, недовольный Ястреб выбирается наружу, смотрит на меня, на вполне целую шину…

– Стереотруба на два часа, дистанция за двадцать, точнее не скажу, – коротко информирую я. – Возле окуляра минимум трое. Слишком далеко, оружия и подробностей амуниции не вижу.

– Понял, – склоняется Хокинс вместе со мной над колесом; спектакль так себе, но критиков мы и не приглашали. – Ориентиров тут вокруг нет, даже если у них артиллерия, без пристрелки вряд ли накроют.

– Я потому и решил сыграть в «подбитую утку». Если вдруг там банда…

– Решил правильно. Место не самое лучшее, равнина что твой стол, мы как на ладони. Хотя… Фред, иди-ка сюда, с инструментами, – зовет босс, а сам добывает из бардачка «ленда» бинокль помощнее моей оптики межвоенных времен. – Сара, и ты присоединяйся, карабин только возьми.

– Нашли бойца… – отзывается жена, послушно прихватив из машины «эм-один».

– Бойцами пока что побудем мы, – радует ее Хокинс, – а ты давай забирайся на багажник, вот тебе бинокль, и активнее крути головой, как положено охраннику-наблюдателю. Подозрительным сектором не ограничиваться, лови любое шевеление; если что, сразу сообщай.

В двух словах вводит в курс дела Фреда.

– Изображаем полный полевой ремонт? – уточняет тот.

– Не перегибай палку, – весело хмыкает Хокинс. – Делаем вид, что латаем пробитую камеру. Подробностей с полутора миль даже хорошая стереотруба не даст, так что обойдемся без горелки для вулканизации. Под видом инструментария потихоньку достань из багажника наши стволы и оба пулемета… Влад, у тебя с этим делом как, кстати?

– Никак, – честно отвечаю, – немного РПК знаю, потому как он все одно что большой «калаш», а натовские даже в руках не держал, ну только саму «эм-шестнадцать». Со своим «мадсеном» несколько раз практиковался, толку мало.

– Так у меня ж ваш, русский, который трофеем взяли тогда с «ядерным золотом», – напоминает Фред.

– Там вроде РПД был? Разобраться-то с ним я смогу наверняка, но не в две минуты и не в десять, а на пулеметчика не учился никогда.

– Ладно, Фред, – принимает решение Хокинс, – русский пулемет тебе, ты с ним игрался в Форт-Янге и в Остине; а с «два-четыре-девять», если что, я поработаю. Дистанция для них великовата, конечно… «два-четыре-ноль» был бы получше, а еще лучше старый «браунинг» на станке.

– Тогда уж лучше сразу «Абрамс», если мечтать, то по-крупному, – ухмыляется Фред. – Брось, на шестьсот ярдов мы и так накроем хоть тачку, хоть одиночного стрелка, а на тысячу работать просто нечем и некому, значит, и не крути себе мозги.

Следующие полчасика, заменив целое колесо «беркута» на целую же запаску, втроем изображаем ремонтную деятельность вокруг снятого колеса. «На всякий случай» распределяем сектора обстрела и прочее. Сара, явно нервничая от таких наших милитарных приготовлений, периодически сообщает – все спокойно, группа у стереотрубы поглядывает в нашу сторону, иных действий не предпринимает, пылевых следов приближающейся техники или там стада взбесившихся рогачей нигде не видно.

– Так, ладно, поигрались и хватит, – наконец заключает Хокинс, – собираемся и катим дальше. То ли не купились, то ли они там вообще не по наши души встали. Хорошо бы второе, но если первое – глядите в оба.

– Джеми, раз все равно стоим, может, сразу перекусим? – предлагает Сара. – Завершающий штрих. Ну и подманим на запах.

Мысль не самая глупая, время вполне обеденное, опять же и перехватить чего-нибудь после тяжелой работы было бы вполне уместно. Делим на четверых пакет пирожков и один натовский сухпай, в самый раз. Фред, быстро смолотив свою порцию, сменяет на часах Сару и принимается рассматривать горизонт. Тут же вскользь бросает, что стереотруба унаследованная от каких-нибудь геодезистов, а то и вовсе кустарная – армейская таких бликов отродясь не дала бы. Ну кустарная так кустарная, нам-то без разницы, заранее заметили – и хорошо.

Но как раз когда скромная трапеза подходит к концу, Фред радует новой вестью:

– Два пыльных следа, на девять часов и на полвторого, похоже, оба к нам. Визуальный контакт минут через двадцать.

– А ведь опознаваемой активности в эфире не было, – просматривает что-то Хокинс на своей радиотехнике, – ну и кто, интересно, тут со скрамблерами катается?

Вопрос, я так понимаю, риторический. Скоро увидим сами, без всякой оптики.

– Мы вперед, назад или на месте? – уточняю я.

– Вот теперь уже точно не вперед, слишком большой шанс влететь в расставленную засаду, – бросает Ястреб. – Сзади последние миль сто такая же пустошь с неровностями и камнями, просто отходить – смысла нет, двадцать минут форы не спасут, а если попытаемся оторваться на полной скорости – четыре к одному, угробим подвеску и все на свете, по такому катаются на других тачках, и у банды наверняка в хозяйстве именно они… Я бы все же рискнул остаться на месте, тут хоть сектора уже распределены. Так, Сара, на тебя я свой второй броник сейчас подгоню; Фред, ты запасной бронежилет в поездку брал?

– У меня запасным охранный, plate-carrier, – отвечает Фред, – он во второй сумке, Владу по размеру должен подойти. Шлем там же.

Хокинс извлекает из глубин «девяностого» два тяжелых свертка, один вручает мне, второй, раскрыв, жилетом водружает сзади на плечи Саре и принимается подтягивать и ослаблять разнообразные ремни крепления. Любимая даже пискнуть не успевает, а на нее уже нацепили такой же, как у патрульных, кевларовый шлем. Я с опаской примеряю черную бронеразгрузку Фреда; по росту впору, в поясе и плечах великовата, но Хокинс быстро поправляет дело. Кармашки, к сожалению, под «станаговский» формат рожков к «эм-шестнадцать», прямоугольные магазины «фала» в них не вписываются.

– Сюда прячь, в поясные подсумки, – показывает Фред, – бинокля и аптечки у тебя нету, а по размеру пойдут.

Примеряюсь; да, в моей старой разгрузке было удобнее, однако вот тут уже в полный рост работает армейский принцип «что выдали, тем и воюй» – и спасибо, что выдали хотя бы это. Запасной шлем у Фреда то ли другой модели, то ли взят со складов другой армии, но камуфляжная расцветка у его покрытия – скорее «лес», чем «пустыня». Плевать, все равно оба варианта не точно в тон здешнему бурому песчанику, тут бы в самый раз испанская коричневая «горка» или вообще старый хаки…

Наблюдатель-Фред добавляет перцу:

– С девяти часов еще один пыльный след, посолиднее первого. То ли что-то очень большое, то ли плотная группа, второе вероятнее.

Хокинс выдает сквозь зубы нечто короткое и нецензурное. Прикидывает направление ветра и достает пару картонных цилиндров, жутко напоминающих дымовые шашки. Один швыряет прямо «на два часа», против стереотрубы, второй чуток южнее. Облако дыма получается хорошее, густое; нам, правда, тоже сквозь него ни черта не видно.

– Сара, Влад, держите еще вот, – вручает нам стандартную М16А2 и открытый оружейный баул, в котором лежат М4, стопка рожков полупрозрачного пластика и большая картонная упаковка патронов «пять-пятьдесят шесть», – снаряжайте пока. Кому что, разберетесь по ходу. Ходиболтайки с собой и идемте.

Под прикрытием дымзавесы отводит нас метров на тридцать, заботливо укладывает в едва заметную выемку, быстро показывает, как складывать из окрестных камней импровизированный бруствер.

– Вышиной дюймов на пять, не больше, сейчас ваша основная защита – скрытность, – говорит Ястреб, – рацию на прием, до сигнала старайтесь даже не шевелиться, потом огонь по готовности. Все, и да помогут нам Всемогущий Господь и святой Дунстан.

Пригибаясь, бежит обратно и вместе с Фредом скрывается где-то за машинами.

Ждем.

Время ползет. Пальцы сами собой выполняют привычную работу – извлечь остроносый патрон «пять-пятьдесят шесть» из упаковки, вложить под металлические губки магазина, утопить большим пальцем, превозмогая сопротивление пружины, взять следующий патрон, – а в голове пусто. Разве только вертится истерическое – массаракш, вот какого лешего мы, четверо идиотов, поперлись через это трижды проклятое Мраморное нагорье, экзотики захотелось, мол, чего дважды по одной скучной дороге кататься, да еще глотать конвойную пыль, да? Вот вам экзотика, тридцать три раза массаракш, вот вам острые ощущения по самое не могу.

Распихиваем снаряженные «бананы» в предназначенные для них кармашки; «эм-четыре» я забираю себе вторым стволом, оставив Саре «злую черную винтовку»[74]74
  Evil black rifle – прозвище М16 в американских антивоенных листовках со времен Вьетнама.


[Закрыть] первым, – карабин рекомендую ей приберечь на потом, все же стоунеровская конструкция для дальних выстрелов заточена получше, ну и с переводчиком на «тройку» короткими очередями работает нормально. Любимая, ощутимо бледная, помогает достроить бруствер. Позиция для стрельбы лежа, не идеал, но даже на стрельбище бывает похуже. Обнаруживается неожиданный плюс у моего вчерашнего фингала: целюсь-то я правым глазом, а левый сейчас прищуривать удобнее.

Дымзавеса потихоньку рассеивается. Смотрю на часы – минуты три до «визуального контакта»; совсем не факт, однако, что из нашего лежбища будет видно так же хорошо…

По ушам бьет громкий разрыв, волна жара и пыли. Еще один. И еще. Заговорил бог войны. Они стараются садануть по нашим машинам? Для бандитов, как добытчиков материальных ценностей, класть снаряды логичнее бы несколько в стороне, чтобы контузить противника взрывной волной, но сама техника, куда как недешевая и реализуемая проще всего, осталась цела; однако, во-первых, запросто могут и промахнуться, а во-вторых, кто сказал, что подобные с позволения сказать личности в первую очередь руководствуются логикой? Ладно, пока задача номер раз – выжить (а у меня задача номер ноль – чтобы цела осталась любимая жена, потому как ее уже двое), с сохранностью автотехники и прочего багажа разберемся потом.

А вот наконец и «визуальный контакт» – тот, «с полвторого», – над бурой пустошью обозначается силуэт старого пикапа с двухместной кабиной – «курьер», «хайлюкс» или кто-то в этом роде. Пулеметного вертлюга нет, зато в кузове видна еще пара-тройка вооруженных рыл. Дистанция шесть… пять… пожалуй, уже можно вести огонь.

– Родная, мои в кабине, твои в кузове.

– Ясно, – не отрываясь от прицела, отвечает любимая.

– Ждем.

– Знаю.

Вот и поговорили.

Пикап поворачивает левее, словно не желает перекрывать директрису наблюдателям у стереотрубы. Или, что вероятнее, не желает попасть под шальной снаряд, ибо скорее всего означенные наблюдатели еще и корректировщики чего-то артиллерийского… судя по скорострельности, пушка там одна, но нам и одной выше крыши.

– А теперь – дискотека, – вдруг оживает рация голосом Фреда.

И где-то совсем рядом заходится безбашенным стрекотом пулемет, судя по незнакомому тону – именно дегтяревский ручник, ибо орденский М249 я и в деле слышал, и на стрельбище частенько наблюдал, это не он… Значит, именно Фред начинает работать по второй, невидимой нам цели с девятичасового направления.

А нам, как и велел Хокинс, продолжать.

– Делаем, – выдыхаю я и жму на спуск. Дистанция менее пятисот метров, для цели «кабина авто» и насквозь знакомого «фала» вполне посильно. Очередь, вторая, третья, и вот уже магазин пустой, меняю, а у пикапа выбито лобовое стекло и в распахнутую настежь водительскую дверь свешивается окровавленное тело, где-то в стороне свистят пули, ага, вот он ты, за радиатором, успел выбраться, ну на, лови, еще, еще, вот, и тушка, судорожно дернувшись от пуль триста восьмого калибра, роняет автомат и падает в пыль, в кузове пикапа один труп точно есть, отлично, родная, а где там еще твои, не вижу, и черт с ними, лишь бы они нас тоже не видели, огня не ведут. Наблюдатели со стереотрубой срисовали нашу позицию? Вообще должны были, даже на ярком новоземельном солнце вспышки выстрелов видны достаточно хорошо…

Разрыв снаряда, редкая каменная шрапнель барабанят по бронежилету, плевать, целы – целы, родная? Встречаю ее безумный взгляд, киваю, сжимаю вздрогнувшие пальцы, держись, любимая, мы живы, а остальное приложится.

Там, где-то неподалеку, бой продолжается, пулемет Фреда по-прежнему бодро отвечает неизвестным стрелкам. Хокинс молчит.

И артиллерия молчит. Почему – а пес ее знает, молчит, и спасибо.

– Кто-то шевелится, – вдруг говорит Сара.

– Кто, где? Координаты дай.

– На три часа, дистанция где-то триста…

Массаракш, отполз небось от пикапа и пытается подобраться сбоку… так, вот тут у меня справа удобная стрелковая ниша, сейчас, если мелькнешь на директрисе… есть, аккуратно жму на спуск, скупая трехпатронная очередь вспарывает ногу, клиент от боли вздрагивает, переворачивается и получает вторую короткую уже в корпус, после чего замирает и дальше не шевелится.

Снова меняю в «фале» магазин. Четыре полных. Проверяю на всякий случай сброшенные – один пустой, во втором еще патрона четыре. Из остатков цинка, купленного в незапамятные времена, сразу по прибытию на «Латинскую Америку» через «ворота» Сьюдад-Мехико, доснаряжаю оба. Как раз хватило, и пять патронов в запасе, прячу в свободный подсумок. Все, снова полный боекомплект.

Неожиданно где-то в том же районе, что и ранее, хлопает дымовая граната, и сразу за ней еще одна. Наверное, эти Ястреб все-таки не вручную швырял, а запустил из подствольника, в натовской номенклатуре всякие есть, это вам не отечественные «воги», где только «боевой осколочный», «учебный инертный» и «омоновский слезоточивый» сугубо по большому блату…

В зеркальце смотрю на тучу густо-черного дыма, которая закрывает от стереотрубы нас и, очевидно, Фреда и Ястреба… стоп, а пулемет-то молчит, и Хокинс голоса не подает, хотя явно живой, кто-то же дымовухи пустил. И с той стороны по ним сейчас никто не стреляет…

– Любимая, давай-ка наружу.

Сара без возражений поднимается, карабин за спиной, «эм-шестнадцать» у плеча. Вместо обеих наших тачек – гора дымящего покореженного железа; обхожу слева, пригнувшись…

– Влад, Сара, бегом сюда, – оживает в рации голос Хокинса, а из-за стоящего в полутора сотнях шагов багги с толстой трубой турельной безоткатки машет рука.

Бегом не бегом, как уж получается – на кросс мне и в лучшие времена дыхания не хватало, ну а Саре тем более, сама далеко не тростинка, так сверху добавили еще двадцать кило непривычного железа. Подбегаем к багги; что-то среднее между армейским DPV и самоделкой из «Безумного Макса». Рядом три трупа, Хокинс в полуприседе на багажнике, за развернутой на левый борт безоткаткой.

– Сара, водителем, Влад, бортстрелком. Мы еще повоюем, клянусь святым Дунстаном!

– А что Фред? – выдыхаю я, плюхнувшись на правое сиденье.

– Живой, прикрывает с моей старой позиции, мы с ним эту дуру красиво приманили… Так, Сара, в управлении разобралась?

– Да тут того управления… Все, готова. Куда ехать?

– Где стереотруба была, помнишь?

– Да.

– Вот туда, только противоминным зигзагом. Еще Фреда подберем по пути, вон, на одиннадцать часов пирамидка и чуть правее. Сделаешь?

– Попробую, – отвечает любимая, врубая зажигание; легкая таратайка с корпусом из грубосваренных труб подпрыгивает и притормаживает у пирамидки, из-под клочка масксети воздвигается Фред, весь в пыли и пороховой гари, борода воинственно топорщится, на шлеме пара свежих отметин от пуль или осколков, хорошо хоть вскользь прилетели. Ястреб уже прямо у меня за спиной, развернув турель назад, отстреливаться от возможной погони; Фред скрючивается в три погибели непосредственно под хоботом безоткатки, цепляясь за трубы багажника руками и ногами, – а Сара, заложив крутой вираж вокруг останков нашей техники, следует указанным курсом. Багги-сафари в условиях боевых действий, массаракш. Но начали все это не мы, а раз так…

Минут шесть усиленного «противолодочного зигзуга» – и мы у стереотрубы, вернее, у того бугорка, где она недавно стояла. А за бугорком столь же недавно стояло нечто громко стреляющее. Сару выворачивает на месте, она едва успевает притормозить и отвернуться влево; у меня комок тоже подкатывает к горлу, но сдерживаюсь. Кровавое мясо и осколки чего-то железного вперемешку.

Хокинс, самый опытный в артиллерийских вопросах, тут же дает экспертное заключение:

– Амбец минометному расчету, бомбу[75]75
  В западной оружейной терминологии изначальное обозначение минометного снаряда как «бомбы» сохранилось по сей день.


[Закрыть] разорвало прямо в стволе. Дефект взрывателя, а может, от усердия ошиблись и запихнули вторую, когда первая еще не вылетела.

– А не великовата воронка-то для «эм-второго»? – удивляется Фред.

Ястреб фыркает:

– Интересно, ты где «эм-вторые» застал, их же лет двадцать как заменили на новые «два-два-четыре»… Ротный шестидесятимиллиметровый бьет на две тысячи ярдов, если бомба старого образца, и на три с половиной, если нового, в принципе отсюда новым снарядом достали бы, но судя по взрывам – нет, по нам все-таки работали из ствола помощнее. Скорее всего, русский батальонный миномет, «поднос», или который до того был. А тут еще, похоже, запасной лоток с боеприпасами сдетонировал, вот весь расчет и полег, только корректировщик уцелел. Как очухался, видать, решил, что больше ему тут нечего ловить, сцапал оптику под мышку и дал деру – вон свежие следы грузовичка.

И тут у меня возникает мысль.

– Джеми, – медленно говорю я, – ты как полагаешь, сколько в банде, которая работает не у большой дороге, а вот так, по случаю, глубоко в глуши, может быть активных штыков?

Ястреб, присвистнув, смотрит на меня почти с восхищением:

– А ведь ты прав, Господом Всемогущим клянусь!

– Вы это о чем? – за отсутствием платка утирает рот рукавом Сара.

– Они это о том, – наклоняется к ней Фред, – что троих с вот этого багги выбили мы, вы с пикапа – еще троих…

– Четверых, – поправляю я, – один потом сбоку пытался подползти, я его снял.

– Ну вот, и у разорванного миномета фарша где-то на троих. Минус десять уже есть.

– Но ведь там, позади, кто-то еще ехал, ты же пыль видел…

– Ага, ехал. Пять к одному, это ехал на больших грузовиках их «обоз», собирать трофеи. Если у обозников с передовой командой постоянная связь, они уже развернулись и драпают во все лопатки от неожиданно зубастой дичи, а если связи нет…

Хокинс нехорошо скалится.

– А ведь связи действительно нет, багги-то без рации! Ох, какую мы им сейчас встречу организуем, клянусь святым Дунстаном!.. Сара, полицейский разворот и полным ходом обратно, заходи с солнечной стороны!..

…«Встреча» протекает, можно сказать, скучно и рутинно: один выстрел из безоткатки, от которого все мы дружно глохнем, а восьмиколесный неопознаваемый (даже до этого выстрела) грузовик, этакий гибрид лесовоза с эвакуатором, превращается в кучу горящего железа. Фред, укрепив сошки дегтяревского ручника где-то на той же турели, дает три длинные очереди по разбегающимся личностям, я в азарте добавляю – с рук из «фала» да с подпрыгивающего багги точность не лучшая, но мне уже все равно, полосую длинными, на весь магазин, три отстрелял, на четвертом оружие клинит, роняю «фал», хватаюсь за «эм-четыре», навскидку высаживаю полный рожок еще из нее… и все, целей больше не видно.

Дискотека закончена.