Текст книги "Стервы большого города"

– Да? И к чему же?

Что ж, хороший вопрос, но что ей ответить? Что Лайн ревнует ее к Пьеру? Это прозвучит глупо – такие нью-йоркские мужчины, как Лайн, и не помышляют ревновать к кому-нибудь, особенно к тем, кто подобен Пьеру Бертею. Лайн считал его педиком только потому, что тот красивее, чем он. И сказать, что Лайн ревнует ее к заключению большой сделки, Виктория тоже не могла – Лайн постоянно заключал большие сделки.

– Не хочу к этому возвращаться, – небрежно ответила она.

– Почему? – дразнящим тоном поинтересовался Лайн. – Потому что сознаешь мою правоту?

– Просто не хочу доказывать тебе, что ты заблуждаешься.

– Мне нравится, когда ты доказываешь, что я не прав. Но, думаю, с лягушатниками это не получится!

Тут кто-то позвонил Лайну, и он отключился, пообещав соединиться с ней через несколько минут. Виктория вздохнула, отчасти желая, чтобы этого не случилось. Иногда Лайн часами так названивал, снова и снова набирая ее номер в промежутках между своими более важными деловыми звонками, словно Виктории нечего было делать, как только сидеть и ждать…

Вернув кольцо мисс Смит, Виктория разглядывала теперь старинные бриллиантовые клипсы. Лайн действовал ей на нервы, но их разговор напомнил об иронии ситуации и о том, какое удовлетворение она испытала от первого звонка Маффи Уильямс. Это произошло вскоре после спора с Лайном о зарабатывании денег. Они спорили в его апартаментах, через несколько дней после показа коллекции Виктории, собравшего хорошую прессу. Виктория ощущала уверенность в себе и способность добиться всего, но когда вошла в огромный городской особняк Лайна, ее охватило раздражение. Все комнаты в резиденции Лайна являли собой образцы декораторского искусства, свидетельствуя о деньгах и вкусе. Это впечатление создавали не мебель и ковры, не оформление окон, а бесконечное множество безделушек и произведений искусства – все они занимали свои места, с них стирали пыль, их чистили и полировали. Гость должен задуматься о том, сколько все это стоит и сколько времени ушло на то, чтобы собрать коллекцию и правильно ее разместить. Даже особняк Нико уступал этому дому. Викторию вдруг поразила мысль, что, каких бы успехов она ни достигла, ей никогда не стать такой богатой, как Лайн, – и это несправедливо. Она знала много преуспевающих женщин, которые делали настоящие деньги, но ни одна из них не могла сравниться богатством с Лай-ном Беннетом или Джорджем Пакстоном. Почему всегда мужчины, а не женщины? И, направляясь за Лайном в салон, Виктория вдруг спросила:

– А как тебе удалось заработать миллиард долларов, Лайн?

Лайн, естественно, не воспринял этот вопрос всерьез. Снял трубку и велел дворецкому принести две водки с тоником, а потом уселся на длинный полукруглый диван, обитый бежевым шелком и явно выполненный на заказ. Салон – несомненно, любимая комната Лайна – находился на верхнем этаже, из него открывался вид на Центральный парк, а при взгляде на восток виднелась серебрившаяся гладь реки. Отделано помещение было в современном азиатском стиле – шторы на окнах коричневато-красные, с бахромой, подобранной с большим вкусом, шелковые подушки, лошадки и воины эпохи династии Тан, расставленные на полке, идущей вдоль одной из стен. Дверь из комнаты вела на огромную террасу с идеально подстриженными деревцами в громадных терракотовых горшках и опять-таки азиатской скульптурой.

– Я задала вопрос, Лайн, – проговорила Виктория, глядя на парк. Листья уже опали, и она видела зеркальный пруд, где в хорошую погоду дети устраивали гонки радиоуправляемых парусников. – Я действительно хочу знать, как ты это сделал.

– Как я сделал или как вообще это делается? – уточнил он.

– Вообще.

– Ну, это просто. Ты не сможешь.

– Я не смогу? – Она, прищурившись, посмотрела на него. – Не смогу – чего? Скажи мне!

Вошел дворецкий, неся напитки на красном лаковом подносе – Лайн распорядился, чтобы его использовали только в этой комнате.

– Сделать это. – Лайн проглотил водку.

– И почему же?

– Потому, Вик, – самоуверенно заявил он, скрестив ноги и нажав кнопку сбоку на кофейном столике, от чего комната наполнилась звуками музыки. – Это как клуб. Клуб миллиардеров. Ты работаешь много-много-много лет, и в какой-то момент другие миллиардеры решают сделать тебя членом.

Виктория, хмурясь, размышляла над его словами.

– Ну и почему они не решат сделать меня членом?

– Все не так просто, – улыбнулся Лайн. – Это частный клуб. Никаких женщин и меньшинств. Тебе это, вероятно, не нравится, но таковы правила.

– Он нелегальный?

– Почему? – беспечно усмехнулся Лайн. – Это же не официальная организация. Правительство не вправе указывать, с кем тебе дружить. – Он пренебрежительно пожал плечами. – Для этих людей женщины – лишь то, что они трахают, а не те, с кем ведут дела.

– Это отвратительно.

– Да? – Лайн приподнял брови. – Так все устроено. Когда только женщины поймут, что не в силах изменить образ мыслей мужчин? – Он встал и побренчал кубиками льда в стакане. – Кстати, к вопросу о…

Виктория коротко рассмеялась. Если Лайн думает, что она ляжет с ним в постель после всего, что он сказал, то ошибается. Виктория встала, подошла к телефону и заказала дворецкому еще водки с тоником.

– Серьезно, Лайн. Что, если я захотела бы заработать миллиард долларов? Как это сделать?

– А зачем тебе миллиард долларов? – удивился Лайн.

– А зачем другим? Почему ты захотел его заработать?

– Потому что, – со страстью заговорил он, – если ты мужчина, это самое большое, что ты можешь сделать в жизни. Это как стать президентом или королем. Но для этого не нужно принадлежать к определенной семье, не нужно, чтобы тебя выбирали. Тебе незачем стараться понравиться толпе неудачников, чтобы они выбрали тебя.

Виктория засмеялась:

– Но ты это сделал, Лайн, ты только что сам сказал. Ты сказал, что единственный способ стать миллиардером – быть принятым в клуб.

– Ты права. Но мы говорим о десятке человек, не больше. Если ты не способен убедить этих людей поддержать тебя, значит, ты неудачник. – Он помолчал. – Теперь мы можем идти в постель?

– Через минуту. – Виктория вглядывалась в его лицо. «Каково это – быть Лайном Беннетом? – подумала она. – Не сомневаться в том, что занимаешь свое место, чувствовать себя вправе брать все, что захочешь… думать, как тебе нравится, жить в мире, где никто никогда тебя не ограничивает ни в действиях, ни в том, сколько тебе позволено заработать…» – Дорогой. – Виктория прошла мимо Лайна и села на кушетку, обитую темно-бордовым шелком. – Что, если я хочу сделать… ну, не миллиард долларов… ясно, что в ваш клуб мне никогда не попасть, но, скажем, несколько миллионов?..

– Что у тебя есть? – Лайн начинал принимать их разговор всерьез. Его всегда можно было отвлечь беседой о деле, и иногда Виктория пользовалась этим средством, чтобы развеять дурное настроение Лайна. Но на этот раз она действительно желала получить информацию.

– Не утверждаю, что это может произойти, – ответил он. – Но это похоже на «Монополию», чего женщины никак не поймут. Это игра. Тебе нужна собственность, которую хотят другие… и я не о Медитерениан-авеню говорю. Тебе нужен Парк-плейс или Борд уок… Как раз это у меня и есть, понимаешь? Мой косметический бизнес находится на Парк-плейс.

– Но на самом деле не ты владелец «Белон косметикс», Лайн, – заметила Виктория. – Верно?

– Это все пустые слова. По возможностям и намерениям – владелец я. Мне принадлежит не все, но значительная часть. Тридцать процентов. Таков, по случайности, контрольный пакет.

– Но ты вступил в эту игру, не имея Парк-плейс, – улыбнулась Виктория. – Ты сам говорил, что начал с нуля. Значит, когда-то ты сидел на Медитерениан-авеню.

– Ну да, сидел, – кивнул Лайн. – Много лет назад я начинал дистрибьютором, когда только что закончил колледж в Бостоне. Я распространял скромную косметику, которую одна старая дама изготовляла у себя на кухне. Конечно, та леди была Нана Ремменбергер, а та пудра для лица превратилась в «Ремчайлд косметикс»…

Виктория оживленно закивала.

– Но разве ты не понимаешь, Лайн? У меня уже есть моя Медитерениан-авеню… моя компания – «Виктория Форд кутюр»…

– Не обижайся, но это мелочь, Вик. Такие предприятия, как твое, обходятся небольшими деньгами и быстро вылетают из бизнеса.

– Но я в бизнесе больше двадцати лет.

– Да? И каковы твои доходы? Сто, быть может, двести тысяч в год?

– В прошлом году мы сделали два миллиона долларов.

Лайн с интересом посмотрел на нее.

– Этого достаточно, чтобы привлечь инвесторов. Чтобы кто-нибудь вроде меня вложил в тебя наличные и ты, увеличив производство, продала больше одежды. – Он допил стакан и поставил его на боковой столик, как будто теперь уже в самом деле собрался в постель. – Разумеется, сначала я, как любой хороший бизнесмен, попытался бы заключить сделку, наиболее выгодную для себя и наименее – для тебя. Другими словами, попытался бы надуть тебя. – Лайн обнял Викторию и вывел из салона. – В общих чертах я захотел бы забрать твою марку и всю твою власть. И не потому, что ты женщина. Точно так же я поступил бы и с мужчиной, явившимся ко мне с подобным предложением.

Виктория посмотрела на него и вздохнула. Вот потому она никогда и не вступит с ним в деловые отношения.

Высвободившись, Виктория остановилась перед маленьким лифтом. Он располагался напротив лестницы, ведущей в спальню Лайна.

– Но наверняка не все такие хищники, как ты, Лайн. Наверняка есть способ заполучить инвесторов, не теряя контроля.

– Конечно, есть. Если тебе удастся заставить людей поверить, что твоя компания на подъеме – убедить в возможности сделать деньги без особого риска, – тогда ты и командуешь.

– Спасибо, дорогой. – Виктория нажала кнопку вызова лифта.

– Ты не останешься? – удивился Лайн. Виктория с улыбкой покачала головой:

– Не могу. Завтра рано утром я лечу в Даллас.

– Возьми мой самолет, – предложил Лайн, – завтра он никому не нужен. Ты быстрее доберешься до места. Сэкономишь не меньше двух часов…

Предложение было соблазнительным, но Виктории не хотелось использовать Лайна.

– Прости. – Она покачала головой. – Я предпочитаю действовать самостоятельно.

Лайн явно обиделся – вероятно, его задело не то, что Виктория не осталась. Главное – она отказалась воспользоваться его самолетом.

– Как угодно, – холодно произнес он.

Лайн развернулся и пошел вниз по лестнице, не попрощавшись.

А на следующее утро, когда самолет на Даллас два часа простоял на взлетной полосе из-за ошибки авиадиспетчеров, Виктория на минуту пожалела, что отказалась от предложенного Лайном секса и самолета. Насколько это упростило бы ей жизнь! Почему она должна зависеть от недобросовестной работы других людей, два часа оставаясь на взлетной полосе без еды и воды? Но предложение Лайна облегчило бы ей существование лишь на короткий период. Виктория знала, как легко привыкнуть к образу жизни Лайна и вообразить, что ты особенная и весь мир у твоих ног. А от этого недалеко и до опасного поворота. Не потому, что все может исчезнуть в мгновение ока. Вопрос состоит в том, на что ты согласишься пойти ради сохранения этих благ. Можно, например прибрать этого мужчину к рукам и больше не работать.

Возможно, Лайну нравилось в Виктории именно то, что она не позволила ему занять в ее жизни главное место. Виктория не сомневалась: после того как она отказалась от самолета, она больше никогда не увидит Лайна. Но он словно не помнил о неприятных сценах между ними – или они не трогали его. Во всяком случае, через два дня Лайн как ни в чем не бывало позвонил ей и пригласил на выходные в свой дом на Багамах. Виктория действительно вымоталась и, прикинув, что уехать на пару дней совсем неплохо, решила согласиться…

Это стало самой большой ошибкой, вспоминала теперь Виктория, сделав знак мисс Смит, чтобы та показала ей клипсы с бриллиантами. Дом Лайна на престижном Харбор-Айленде был, конечно же, красив и полон слуг. К Лайну и Виктории присоединилась Сьюзен Эрроу со своим мужем Уолтером, и в пять часов вечера в пятницу они вчетвером сели в «мерседес» и направились в аэропорт Тетерборо. Оттуда на самолете Лайна они полетели на Багамы. Виктория была потрясена, когда, садясь в машину, увидела, что с ними летит и Эллен, помощница Лайна. Одно это должно было насторожить ее. Лайн не отпустил Эллен на выходные, не желая во время уик-энда самостоятельно заниматься своим расписанием, и это было плохим знаком.

– Если ты работаешь на меня, то работаешь двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Правильно, Эллен? – бросил Лайн по пути в аэропорт.

– Правильно, Лайн, мы постоянно за работой, – весело отозвалась Эллен.

Лайн улыбнулся, как гордый родитель.

– Что я обычно говорю о тебе, Эллен?

Та встретилась взглядом с Викторией.

– Что я как жена, только лучше.

– Верно! – воскликнул он. – А хочешь знать почему? – обратился он к Виктории.

– Конечно, – ответила та, начиная сомневаться, что поступила правильно, приняв приглашение.

– Потому что она не может потребовать с меня алименты. Я всегда говорю Эллен, что мне приходится обращаться с ней должным образом, иначе ее муженек побьет меня. – Лайн дернул Викторию за руку, чтобы привлечь ее внимание. – Он полицейский.

– Он может всего лишь арестовать вас, – уточнила Эллен. – И зовут его Билл. Лайну никак не удается запомнить его имя, – пояснила она Виктории.

Та понимающе кивнула. За те несколько месяцев, что Виктория встречалась с Лайном, она подружилась с Эллен. Лайн, по словам Эллен, был редким занудой, но она мирилась с ним из-за огромной зарплаты, позволившей ей отправить своих сыновей в частную школу. Она надеялась, что когда-нибудь и они станут богатыми. Совсем как Лайн.

– Поэтому я и плачу тебе двести пятьдесят тысяч в год, – заявил Лайн. – Чтобы не запоминать имена самому.

– Однако имена всех важных людей он помнит, – заметила Эллен.

– Ну не чудо ли эти мужчины? – вздохнула Сьюзен Эрроу, когда они сидели в самолете. – Этого никогда не забыть нам, женщинам. Представляете, каким скучным был бы мир без мужчин? По правде говоря, я не знаю, что делала бы без своего дорогого Уолтера.

В этот момент «дорогой Уолтер», которому было не меньше шестидесяти, горячо обсуждал с Лайном «за» и «против» операции по поводу грыжи.

– О чем вы, женщины, болтаете? – осведомился Лайн, повернувшись к ним и погладив Викторию по макушке.

– Только о том, какое чудо вы, мужчины, – ответила она.

– Я-то знаю, что я чудо, а вот насчет Лайна не уверен, – пошутил Уолтер.

– Как говорят, все мужчины – сволочи, а все женщины ненормальные, – выдал Лайн.

– Лайн, это неправда, – возразила Виктория. – Большинство женщин вполне нормальны, пока кое-кто из мужчин не сводит их с ума. А вот со «сволочами» за исключением Уолтера я, пожалуй, соглашусь.

Лайн улыбнулся и ткнул Уолтера в бок.

– Вот что мне в ней нравится. Ей палец в рот не клади.

– И всегда так будет, – сказала Виктория.

– Мне симпатичны женщины, которые знают себе цену, – заметил Уолтер. – Как Сьюзен. Она всегда знала себе цену.

– Даже если люди говорят, что она стерва, – усмехнулся Лайн.

– Лайн Беннет, я и вполовину не так дурна, как ты, – парировала Сьюзен. – Кто же тогда ты?

– Да, но мне это сходит с рук, потому что я мужчина. – Лайн развернул газету.

«Какого черта я здесь делаю?» – подумала Виктория.

Не успели они войти в дом, как Эллен раздала всем листики, в которых значилось следующее:

Пятница

19.30 – ужин

21.00 – просмотр фильма

23.00 – отбой

Суббота

7.30 – 8.30 – завтрак на застекленной террасе

8.45 – теннис

10.00 – экскурсия по острову

12.45 – обед – в беседке у пруда

13.30 – катание на катере

И так далее – все распланировано вплоть до их отъезда в аэропорт в пять вечера в воскресенье.

– Рад видеть, что теперь ты оперируешь и пятнадцатиминутными интервалами, – сухо заметил Уолтер.

– Я хочу знать только одно, – сказала Виктория, – когда у нас по расписанию посещение туалета? И есть ли здесь туалет, которым мы, в частности, можем пользоваться?

Сьюзен и Уолтер нашли это в высшей степени смешным. В отличие от Лайна.

Кульминации ситуация достигла утром в воскресенье, когда Виктория снова сидела в плетеном кресле в беседке и наблюдала за отчаянной теннисной битвой Лайна с местным тренером. Еще накануне Виктория поняла, что она, Уолтер и Сьюзен играют в теннис недостаточно хорошо для Лайна. Сьюзен и Уолтеру каким-то образом удалось избежать тренировки и ускользнуть на прогулку по пляжу (а может, они просто хотели отдохнуть в комнате), но Лайн потребовал, чтобы Виктория следила за его игрой. Как настоящая подружка. (Она чувствовала себя в ловушке, задыхалась. Какого черта она делает?) Виктории казалось, что она сейчас завоет от скуки. Она знала: иные женщины были бы очень довольны, даже счастливы, наблюдая за тем, как их друг-миллиардер лупит по теннисному мячу, но Виктория к их числу не принадлежала.

И в тысячный раз спросила себя: что, черт побери, она здесь делает?

Виктория встала и, подойдя к телефону, нажала на кнопку «консьерж». На Багамах только у Лайна Беннета в его частном доме есть консьерж, с горечью подумала она.

– Да, мэм? – прозвучал мужской голос.

– Простите за беспокойство, но не найдется ли у вас ручки?

– Конечно, мэм. Одну минуту.

Виктория села. Лайн не слишком хорошо играл в теннис, но, как и большинству мужчин, сказать ему об этом было нельзя. Он с такой силой бил по мячу, что почти каждый второй мяч улетал за ограждение. Правда, Лайну это не мешало, поскольку двое парней собирали мячи.

– Пожалуйста, мэм. – Улыбаясь, консьерж подал ей серебряную ручку. – Эта подойдет?

– Прекрасно, спасибо. – Виктория подумала, что сгодилась бы и простая шариковая. Но шариковые ручки недостаточно хороши для Лайна Беннета…

Виктория достала расписание, которое все носили с собой повсюду, постоянно сверяясь с ним, чтобы позлить Лайна. Перевернув листок, она начала писать.

«Десять важнейших пунктов – что бы я сделала по-другому, если бы миллиардершей была я, а не Лайн…»

Виктория на мгновение задумалась. С чего начать?

«Номер один. Не заставляй прислугу носить белые хлопчатобумажные перчатки. От этого бросает в дрожь, и это проявление неуважения к персоналу.

Номер два. Не составляй расписание и не вынуждай гостей придерживаться его.

Номер три. Как насчет холодильника, забитого пищей для похудания? Какому извращенцу могло прийти в голову, что гости захотят питаться слимфастом[11]11
  Средство для похудания.


[Закрыть] на завтрак, обед и вместо пятичасового чая? И потом, какой смысл быть миллиардером, если не можешь есть нормальную пищу?

Номер четыре. Не заставляй гостей принимать душ перед тем, как поплавать в бассейне. Если сомневаешься в чистоплотности этих людей, зачем пригласил их?

Номер пять. Не разговаривай во время трапезы по телефону, особенно если навязал гостям обед в обществе местного агента по недвижимости.

Номер шесть. Не пытайся убить гостей».

Виктория остановилась, а затем подчеркнула слово «убить», вспомнив вчерашнее «катание на катере». Ему больше подходило название «катастрофа на катере». Лайн не только пожелал показать им свой новый гоночный катер, но и сам управлял им. А затем устроил состязание с маленьким рыбацким катерком. После чего Сьюзен поклялась, что больше не ступит на этот остров.

Виктория посмотрела на Лайна: он стоял в центре корта, стиснув в руке мяч. Лицо у него побагровело так, будто с ним вот-вот случится удар.

– Этот мяч никуда не годится! – кричал он.

– Простите, сэр, – ответил собиравший мячи служащий. – Я только что открыл новую короб…

– Значит, открой другую! – Лайн швырнул мяч на землю, тот, подпрыгнув, перелетел через сетку.

«Номер семь, – написала Виктория. – Попытайся вести себя как нормальный человек. Даже если ты не таков».

В этот момент зазвонил ее сотовый. Она посмотрела на трубку, молясь, чтобы это оказалась Нико или Венди.

– Виктория? – прошелестела Маффи Уильямс. – Вы где?

– На Багамах… с Лайном. – Тон Маффи заставил ее почувствовать себя виноватой в том, что она так далеко.

– Вы можете прилететь завтра утром в Париж на встречу с «Би энд си»? – спросила Маффи.

Виктория взглянула на Лайна. На корте его уже не было – один из шальных мячей угодил в осиное гнездо – и теперь, вопя и яростно размахивая ракеткой, Лайн бежал по лужайке. За ним следовали тренер и парни, собиравшие мячи.

– Без проблем, Маффи, – ответила Виктория. – Я как раз собираюсь уехать.

Лайн пришел в ярость.

– Я не намерен сокращать отдых! – кипятился он.

– Никто тебя и не просит. – Виктория бросила вещи в дорожную сумку.

– Если им так необходимо встретиться с тобой, подождут до вторника. – Вероятно, Лайн был прав, но он не понимал, что Виктория мечтала вырваться отсюда всеми правдами и неправдами.

– Чему посвящена встреча?

– Откуда я знаю?

– Ты мчишься в Париж – покидаешь Багамы в воскресенье утром, портишь себе выходные и летишь всю ночь, – чтобы попасть на встречу, назначенную неизвестно по какому поводу?

– Я веду дела таким образом, Лайн.

– Это глупо.

Виктория пожала плечами. В тот момент она не хотела говорить Лайну, что готова воспользоваться любым предлогом и сбежать от него, его расписания и проклятого уик-энда на Багамах.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Лайн? Ты так боишься близости в общении, что расписываешь жизнь по минутам. Ты даже не можешь сесть и поговорить как нормальный человек.

– Я боюсь близости? – в гневе вскликнул он. – Да ведь это ты бежишь на свою дурацкую встречу в Париж.

Разозлившись, Виктория повернулась к Лайну с пылающим лицом.

– Это не «дурацкая встреча», понял? Это мой бизнес. Если я не зарабатываю в год миллиард долларов, это не означает, что мое дело менее важно, чем твое!.. – Последние слова она прокричала так громко, что сорвала голос.

– Господи! Успокойся, детка. Лети на моем самолете до Джей-эф-кей, если хочешь. Туда и обратно всего четыре часа. Если вылетишь сейчас, мы все равно успеем отправиться отсюда в пять…

Вот опять, раздраженно подумала Виктория, его расписание.

– Неужели ты не понял? – Она со злостью швырнула на пол трусы. – Я не нуждаюсь в твоем самолете…

– Как угодно. – Лайн пожал плечами и вышел из комнаты, как поступал всегда, когда ему противоречили.

Когда за Викторией пришло такси, чтобы отвезти ее в крошечный аэропорт, Лайн уже перешел к следующему виду отдыха – плаванию с маской. И снова, стоя под солнцем на бетонной полосе и дожидаясь дребезжащего одномоторного самолета на пять пассажиров, который ей удалось зафрахтовать до аэропорта Айлип на Лонг-Айленде, она пожалела, что не воспользовалась предложением Лайна. Но Виктория не могла согласиться. Чартер стоил три тысячи долларов, затем двести долларов за такси до Джей-эф-кей, как раз к шестичасовому рейсу до Парижа, что стоило еще три тысячи долларов. В целом встреча в Париже обошлась ей почти в восемь тысяч долларов, но она того стоила. Вернувшись и снова встретившись с Лайном в ресторане «У Майкла», Виктория небрежно произнесла:

– Что ж, похоже, «Би энд си» собираются сделать моей компании щедрое предложение.

И он чуть не подавился своей бараньей отбивной…

Воспоминание об этом вызвало у нее улыбку, и, подойдя к зеркалу в демонстрационном зале «Сотби», Виктория повернула голову направо и налево, любуясь игрой света в бриллиантах. Может, все же купить что-нибудь в честь этого события? Может, вот это…

Зазвонил ее телефон.

– Так вот, – провозгласил Лайн, словно продолжая прерванный несколько минут назад разговор, – я застрял в Вашингтоне на ночь. Садись в самолет и прилетай поужинать.

Виктория вздохнула:

– Лайн, я занята.

– И что же ты делаешь?

– Живу своей жизнью.

– Значит, на ужин в Вашингтон не прилетишь?

– Нет.

– Ладно. Пока. – И он отключился.

Внезапно появилась Нико, взмокшая, растрепанная, запыхавшаяся, с раскрасневшимися от бега щеками:

– Извини, что опоздала. У меня было…

– Ничего страшного. Я тут пока смотрела, – сказала Виктория.

– Лайн? – спросила Нико, заметив телефон в руке Виктории и раздраженное выражение ее лица.

Виктория закатила глаза и пожала плечами:

– Он хотел, чтобы я слетала к нему в Вашингтон поужинать. Я отказалась. По-моему, это смахивает на проституцию, тебе не кажется? Лететь к парню на его самолете только затем, чтобы поужинать с ним?

– Да? Не знаю. Мне нравятся эти клипсы.

– Они стоят двадцать две тысячи долларов, – прошептала Виктория и отдала клипсы мисс Смит.

Они прошли к витрине с голубым бриллиантом, собственностью джентльмена.

– Хочу примерить, – вдруг заявила Нико.

– Но ты не можешь себе позволить…

– Никогда не знаешь, Вик, что мы сможем в один прекрасный день. – Нико сбросила шубу, и мисс Смит подошла, чтобы отпереть витрину.

– Красивый, правда? – Мисс Смит сняла камень с подставки и подняла его на тонкой платиновой цепочке. – Вы для себя покупаете? – спросила она. – Или ищете подарок? От вашего мужа, например?..

– Господи, нет! – Нико покраснела. – Мой муж никогда… – Виктория уставилась на нее. Она знала Нико много лет, но не подозревала, что у подруги такая страсть к драгоценным камням. Виктория подумала, что друзья постоянно поворачиваются к тебе новыми сторонами. – Мой муж равнодушен… к ювелирным изделиям. – Нико подняла сзади волосы, чтобы мисс Смит застегнула цепочку.

– Да, в наши дни это не редкость, – согласилась мисс Смит. – К нам приходит все больше и больше женщин, покупающих украшения для себя. Но так лучше. Вы хотя бы покупаете то, что хотите…

– Вот именно. – Нико повернулась к зеркалу.

На ее белой коже камень смотрелся потрясающе. Как обидно, вдруг подумала Виктория, что они не богаты. Бриллиант необыкновенно шел Нико – такой же холодный, голубой и излучающий силу, как и она. Этот бриллиант должен принадлежать Нико. Как жаль, что она не может его приобрести.

Но видимо, вступив в обладание этим бриллиантом даже на одну минуту, Нико что-то почувствовала. Наклонившись к Виктории, она словно невзначай прошептала своим низким, сдержанным голосом:

– Кстати, у меня роман.