Текст книги "Стервы большого города"

– Хотя бы?

– Он жестоко обращается с детьми, нестабилен, наркоман или официально признан психически больным? – спросила Несса.

– Он опоздал сегодня за детьми на пятнадцать минут. Вы сами видели.

– Шон опоздал один раз. – Несса пожала плечами. – Но он возит детей в школу…

– И я вожу их, – возразила Венди. – Иногда…

– И он забирает их, водит к врачам. Они намерены весьма аргументировано доказать, что Шон осуществляет основной уход. А исторически сложилось так, что суд не любит отделять детей от родителя, осуществляющего основной уход. Они заявят, что, если детей отдадут вам одной, они останутся на руках у нянь. Менее благополучная ситуация, чем при воспитании биологическим родителем. Мне очень жаль, Венди.

– Не стоит! – с жаром воскликнула Венди. – Все просто. Я бросаю работу и становлюсь родителем, осуществляющим основной уход.

Несса терпеливо улыбнулась:

– Это обычное решение проблемы в фильмах, верно? Преуспевающая женщина оставляет карьеру ради детей, и всем хорошо. Но в реальной жизни это не очень практично, не так ли? Особенно в случае с вашей жизнью, если только Шон вдруг не решит пойти работать, а он утверждает, что не собирается этого делать, поскольку у него уже есть работа – воспитание детей.

– Иными словами, я в дерьме.

– Я бы так не сказала. Уверена, мы с Шоном договоримся. У меня такое чувство, что он будет разумен, если и вы поведете себя разумно.

– Когда дело касается детей, трудно вести себя разумно. – Венди подала знак официанту.

– Я знаю, что это трудно. – Несса взяла сумку. – Обдумайте все не спеша. Поверьте мне, бывают ситуации и хуже.

– Неужели? Как-нибудь расскажете, – попросила Венди, провожая Нессу до вращающейся двери. – Вы когда-нибудь любили?

– В любовь я не верю, – ответила Несса.

– Правда? Счастливица.

– При моей профессии верить в любовь невозможно. Вы видите слишком много доказательств того, что ее не существует. Но я планирую вскоре обзавестись ребенком. Через банк спермы. Это единственный способ.

– Счастливая, – повторила Венди, думая о том, что у нее самой другой подход и как ужасно столь мрачно смотреть на жизнь.

Черный «мерседес» медленно двигался по узкой дороге, известной как набережная Круазет в Канне. Слева шла плоская и не слишком красивая полоска моря с узкой лентой песчаного пляжа с пальмами, посаженными через равные интервалы. По другую сторону высились большие отели, модные и роскошные. Транспорт встал, и Виктория поерзала на сиденье. Жители Нью-Йорка всегда жаловались на пробки в Хэмптоне, но движение на юге Франции оказалось еще хуже. Здесь была одна дорога, и все ехали по ней. Было десять вечера первого дня Каннского кинофестиваля, и праздновать собирались всю ночь.

– Мы почти приехали, мадам, – повернулся к ней водитель. – Еще три светофора, и будем в гавани.

Поблагодарив, Виктория подумала: вот опять это слово – «мадам», или «мэм», как говорят в Нью-Йорке. Она как будто проснулась однажды утром, и вдруг все – продавцы в магазинах и водители такси – стали называть ее «мэм» вместо «мисс», словно Виктория внезапно превратилась в женщину среднего возраста. Какое-то время это выбивало ее из колеи, особенно потому, что она не замужем. Когда женщина одинока после сорока, этого не понимают, особенно в Европе и Англии, где тридцатилетние уже охвачены паникой из-за своих биологических часов. Но, необычайно преуспев, ты можешь выработать свои правила жизни.

И какая же это радость, думала Виктория, глядя в окно на прожекторы, посылавшие пронзительно-белые лучи в черное ночное небо, находиться в своем собственном мире – и быть свободной. Почему никто никогда не рассказывает женщинам о счастье такого рода? Чувство может и не продлиться, но это не важно. Важно все испытать в жизни – трудности, и печаль, и головокружительный успех. И если ты действительно работаешь как вол, веришь в себя и не боишься испытать боль и страх (клише, ничего не попишешь, но это правда), то добьешься настоящего успеха и заслужишь право на такой вечер, как сегодня. В жизни случается все, что угодно, и с кем угодно. Иногда это хорошо. Просто верь, что это случится с тобой.

Автомобиль проехал несколько ярдов и снова остановился, пропуская толпу пешеходов. Вообще-то пробка на дороге значения не имела – вечеринка устраивалась в честь Виктории, и она могла позволить себе опоздать. Виктория глубоко вздохнула, наслаждаясь запахом новой кожаной обивки «мерседеса». Ничто не сравнится с запахом новой машины, и когда тебе выпадает такая возможность, надо получить от этого удовольствие. Как мило со стороны Пьера Бертея, что он предоставил ей на этот уикэнд «мерседес» последней модели (которой еще нет в Соединенных Штатах).

– Это месье Юло, ваш водитель, – сказал сегодня утром Пьер, когда мужчина в шоферской фуражке и серой униформе появился на террасе отеля «Дю Кап», где Виктория и Пьер встретились за деловым завтраком. Виктория съела два круассана, намазав их тем соленым маслом с густым сливочным вкусом, какое подают только во Франции. – Месье Юло одновременно и ваш телохранитель, так что вы в полной безопасности.

– Разве здесь небезопасно? – удивилась она.

– Фестиваль притягивает разных странных людей, – сказал Пьер. – Это неопасно, но вы должны соблюдать осторожность. Мы не хотим потерять вас, – добавил он с несколько похотливой улыбочкой.

Так что, помимо номера люкс в отеле «Дю Кап» (одного из лучших в основном здании, с видом на парк, бассейн и море, окном со ставнями, открывающимся на маленький балкон), Виктория обзавелась собственной машиной и телохранителем.

Скрестив ноги, она разгладила складки голубого шелкового платья, одного из своих любимых. Виктория собиралась продемонстрировать его на предстоящем осеннем показе. Но в Нью-Йорке он пройдет или в Париже? Не забыть бы поговорить об этом с Пьером. Он хотел, чтобы Виктория провела в Париже две недели сентября, но компания желала продвигать ее как американского кутюрье, разумеется, с менее дорогой линией готового платья. Однако именно возможность сделать линию от-кутюр и склонила Викторию к тому, чтобы принять предложение; такому искушению она не могла противостоять.

Она знала, что рискует, и, нахмурившись, уставилась на стоявшие перед ними машины. Но жизнь вообще рискованная штука. Виктория беспокоилась, что «Би энд си» втайне планируют купить ее имя и забрать у нее компанию. В индустрии моды это случалось сплошь и рядом. Известно множество историй о дизайнерах, потерявших компании после того, как продали свое имя конгломератам модного бизнеса. Это поистине Фаустова сделка: ты получаешь куш наличными, но одновременно теряешь права на свое имя и даже на правоспособность зарабатывать деньги. Один из пунктов контракта разъяснял, что, став собственностью «Би энд си», вы уже не вправе создать новую компанию. С другой стороны, при одной мысли о разработке линии высокой моды Викторию обдало жаром. Каждый дизайнер мечтает об этом, и лишь немногим дается шанс хотя бы попытаться. Высокая мода – это вершина, где мода соединяется с искусством в противовес коммерции. Несколько недель обсуждая и анализируя ситуацию с Венди и Нико, Виктория решила, что, вероятно, стоит попытать счастья. Она считала, что если «Би энд си» предлагают ей сделать такую коллекцию, значит, она, Виктория, им нужна.

Она еще не подписала контракты, но подпишет в конце недели, когда вернется в Париж. В среду утром она летит во Флоренцию, чтобы посетить три семейные компании по производству тканей, настолько привилегированные, что дизайнера без соответствующих рекомендаций там и на порог не пускали, и утром в пятницу возвращается в Париж. Пока же Пьер убедил ее поехать в Канн на открытие кинофестиваля. Пьер устроил вечеринку в честь Виктории на своей трехсотфутовой яхте, куда она сейчас и направлялась и куда надеялась все же попасть, если они выберутся из этой проклятой пробки.

Вдоль Круазет шли пятидесятифутовые щиты с рекламой различных фильмов, которые покажут на фестивале, и Виктория заметила над собой щит, посвященный летнему блокбастеру Венди – футуристическому триллеру «Умри медленно». Она вспыхнула от гордости за подругу. Венди молодчина – во всяком случае, в отношении карьеры. «Пятнистая свинья» только что получила двух «Оскаров», и Венди сказала, что будет очень здорово, если у нее не начнутся месячные, когда она пойдет по красному ковру. Нико и Викторию это насмешило, и Венди тоже посмеялась бы, если бы не расстраивалась так из-за Шона. Его поступок выходил за рамки понимания, но Венди справлялась отлично. Весь ее выводок жил с ней в «Мерсере», но побывав там разок, Виктория подумала, что Венди, наверное, сходит с ума. Но подруга ни разу не пожаловалась. Даже не накричала на Тайлера, когда он нарочно вылил на ковер сок, потому что хотел клюквенный, а не апельсиновый.

– Эй, приятель, в чем проблема? – обняв сына, спросила Венди. – Ты испугался?

Тайлер кивнул, и Венди объяснила ему, что периодически все чего-нибудь боятся, и это нормально. Затем она сама промокнула лужу и заказала в номер стакан клюквенного сока.

– Извини, Венди, – восхищенно произнесла Виктория. – Но я бы разоралась.

– Не разоралась бы. Свои дети – совсем другое дело.

Все так говорили, и Виктория решила, что это правда, снова взглянув на щит с рекламой фильма Венди. Но все равно не захотела испытать это сама.

Во всяком случае, Венди прилетает в Канн во вторник утром на премьеру своего фильма, которая состоится в тот же день вечером. Она тоже остановится в отеле «Дю Кап» и заказала номер люкс рядом с номером Виктории. Подруги собирались открыть соединяющую номера дверь и на два дня устроить ночной девичник. Очень дорогой и красивый ночной девичник. Мыслью о нем Венди, по ее словам, жила уже несколько недель.

Они действительно намеревались как следует повеселиться. Взяв телефон, Виктория отправила Венди сообщение: «По пути на вечеринку проехала мимо твоей рекламы в Канне. Класс, класс, класс. Поздравляю. Жду не дождусь нашей встречи».

Нажав кнопку, она отправила сообщение и вздрогнула от стука в окно «мерседеса». Оборванная девочка со светлыми волосами, висевшими как пакля, стучала в окно букетом роз. Виктория с грустью посмотрела на нее. Эти дети, вызывающие жалость, были повсюду – на улицах, в ресторанах и в магазинах: предлагали розы туристам. Виктория недоумевала, что это за страна, где детям разрешают торговать на улицах? А ведь жители этой страны утверждают, что любят детей. Типичное французское лицемерие. Виктория опустила стекло. Снаружи ворвались звуки музыки и бурной вечеринки, шумевшей на другой стороне улицы.

– Voulez-vous acheter une rose?[13]13
  Купите розочку? (фр.).


[Закрыть] – спросила девочка. Изумленно разглядывая салон автомобиля, она обратила внимание и на платье Виктории, и на подвеску в виде капли с бриллиантом в пятнадцать каратов и в оправе из золота. Это украшение Виктория с помощью Пьера взяла напрокат на этот вечер.

– Absolument. Merci[14]14
  Конечно. Спасибо (фр.).


[Закрыть]. – Виктория открыла маленькую сумочку, в которой лежали пять купюр по сто евро, черная карточка «Американ экспресс», помада и компактная пудра, и подала девочке сто евро.

– Ah, Madame! – воскликнула девочка. – Vous êtes très gentile. Et très belle. Vous êtes une movie star?[15]15
  Ах, мадам! Вы такая добрая. И очень красивая. Вы кинозвезда? (фр.).


[Закрыть]

– Non, модельер, – с улыбкой ответила Виктория. Автомобиль двинулся вперед, и девочка, цепляясь за окно, побежала рядом. – Attendez. Le traffic![16]16
  Осторожно. Машины! (фр.).


[Закрыть] – в тревоге вскрикнула Виктория.

Девочка засмеялась – у нее не было почти всех верхних зубов – и в следующую секунду исчезла среди едущих сзади автомобилей.

– Мадам, – покачал головой месье Юло. – Не следовало этого делать. Вы поощряете их. Теперь они облепят автомобиль как голуби…

– Они же дети, – возразила Виктория.

– Они… как это вы говорите, маленькие пираты. Они облапают весь автомобиль, и месье Бертею это не понравится.

Отпечатки ладоней?

– Tant pis[17]17
  Тем хуже для него (фр.).


[Закрыть], – сказала Виктория.

Если Пьеру Бертею не понравится, что она помогла ребенку, тем хуже. Она не его собственность. Богатство Пьера не дает ему права ожидать, что Виктория всегда будет следовать его желаниям. Она вспомнила, что произнесла почти те же самые слова, когда две недели назад порвала с Лайном Беннетом. О, Лайн! Виктория пожала плечами и, снова нахмурившись, посмотрела в окно. Он был не так уж и плох…

На мгновение она пожалела, что его нет рядом. Что Лайн не сопровождает ее на большую вечеринку. А было бы неплохо.

«И откуда только берутся эти мысли?» – удивилась Виктория, перекладывая содержимое сумочки. За последние две недели она почти не думала о Лайне. В ту минуту, когда Виктория порвала с ним, он исчез из ее сознания, и это подтверждало, что она поступила правильно. И все же почему у нее с мужчинами всегда так? Знакомясь с мужчиной и начиная встречаться с ним, первое время она всегда проявляет к нему живой интерес, думает, что наконец-то судьба свела ее с подходящим человеком, а затем приходит скука. Только ли ей со временем мужчины и отношения с ними кажутся нудными? Или дело в том, что, когда доходит до отношений, она ведет себя скорее как мужчина, чем как женщина? Ощутив страх, Виктория стала покусывать ноготь. Беда в том, что в последнее время это все несколько… тревожило ее.

Но кто мог подумать, что Лайн Беннет прилипнет к ней как репей? Он один из самых преуспевающих людей на планете, но в конце концов Виктория начала жалеть, что Лайн не похож на Нико или Венди. Те тоже добились невероятных успехов, но не мешали другим людям жить и работать. С тех пор как Виктория сбежала из его дома на Багамах ради встречи в Париже, Лайн стал преследовать ее – постоянно звонил, неожиданно приезжал в офис, устраивался в ее кабинете, читал газету и вел переговоры по телефону.

– Лайн, – наконец сказала Виктория, когда он в третий раз заявился к ней, да еще в четыре часа дня. – Тебе что, некуда пойти? Не с кем повидаться? Нечего делать?

– Я делаю, детка, – ответил он, поднимая свой навороченный ноутбук. – Мобильный офис, ты забыла? Современные технологии. Больше никто не привязан к столу.

– О, здравствуйте, Лайн, – войдя в кабинет, сказала Клэр, помощница Виктории.

– Привет, малышка, – отозвался Лайн. – Как развитие событий с новым парнем?

Это было очень странно.

– Вы с Лайном часто общаетесь? – позже спросила у Клэр Виктория.

– Он разговорчивый. – Клэр пожала плечами. – Иногда звонит вам, а когда вас нет…

– Он звонит сам?

– Конечно. Почему бы и нет? – удивилась Клэр. – Он довольно милый. Во всяком случае, по-моему, пытается быть милым.

– Я привыкла определять Лайна Беннета именно этим словом, – заметила Виктория.

– Ну, он забавный. Вы должны это признать. Очень забавный. И кажется, без ума от вас. Он все время наблюдает за вами, а когда вас нет, постоянно спрашивает, как у вас дела.

Странно. Очень странно, подумала Виктория.

А затем произошел инцидент с певицей в стиле хип-хоп Венис, которая играла главную роль в рекламной кампании одной из косметических фирм Лайна. Однажды днем Лайн, Венис и четверо ее сопровождающих без предупреждения явились в офис Виктории. Обычно она не возражала, поскольку придерживалась принципа открытых дверей, подразумевающего, что клиенты и друзья могут приходить без приглашения. При других обстоятельствах Виктория была бы счастлива показать свою коллекцию певице и даже дать напрокат то, что она пожелает, но в тот день в ее кабинете сидела Маффи Уильямс из «Би энд си», почти неслыханный случай, и они увлеченно обсуждали весеннюю линию. Виктория не могла попросить Маффи уступить место знаменитости, это был вопрос чести, чего Лайн, видимо, не понимал.

– Покажи Венис то зеленое платье, детка, – потребовал он. – Ну знаешь, то, которое мне понравилось…

Маффи воззрилась на Лайна так, словно тот только что переехал ее кошку. Уяснив себе, что Лайн ничего не понял, она встала и начала быстро собирать вещи.

– Мы закончим это в другой день, дорогая, – сказала она Виктории.

– Извините, Маффи, – беспомощно пробормотала Виктория и бросила на Лайна гневный взгляд.

– Что? – удивился он. – Что я не так сделал? Мне не должно было понравиться это платье?

– Как ты мог так поступить? – допытывалась позднее Виктория. Они сидели на заднем сиденье «мерседеса», при полном параде, направляясь на благотворительное мероприятие в музей «Метрополитен». – У меня была встреча с Маффи Уильямс, а она, между прочим, одна из самых важных женщин в мире моды…

– Но я же только хотел помочь. Я думал, тебе будет приятно одеть Венис. Она бывает везде. И может появиться в одном из твоих платье на церемонии «Грэмми»…

– О, Лайн! – с отчаянием воскликнула Виктория. – Дело в том, что ты без всякого уважения относишься к тому, чем я занимаюсь.

– Как? Я обожаю то, что ты делаешь, детка. Ты лучшая…

– А если бы я явилась в твой офис? – Виктория сердито посмотрела в окно. – Извини, Лайн, но отныне двери моего офиса для тебя закрыты.

– Я, кажется, понял. Все дело в деньгах, да?

– В деньгах?!

– Да. Теперь, собираясь получить двадцать пять миллионов долларов, ты думаешь, что больше не нуждаешься во мне.

– Я никогда в тебе не нуждалась. А особенно в твоих деньгах. Честно говоря, Лайн, твои деньги не так уж интересны.

– А твои интересны? – Лайн не желал воспринимать претензии Виктории всерьез. – Ты говоришь, твои деньги интереснее моих?

– Они более интересны для меня, – мрачно ответила Виктория. – Ладно, ты прав. Дело в деньгах. Я не хочу быть с человеком, у которого столько денег. Потому что ты пытаешься перетащить меня в свой мир, хотя я абсолютно счастлива в том, который создала для себя.

– Я даже не знаю, как на это отвечать.

– Послушай, – попробовала объяснить Виктория, – это выглядит примерно так. Твоя жизнь похожа на грандиозное бродвейское шоу. А моя – на более скромное, внебродвейское. Оно, возможно, не такое масштабное, но мое и так же интересно, как тебе – твое. Оставаясь вместе, мы стремимся объединить несовместимое. Результат может быть один: маленькое шоу будет поглощено и переварено большим. Большое шоу выживет, а маленькое – исчезнет.

– А я-то думал, ты дизайнер одежды, – ухмыльнулся Лайн.

Виктория саркастически улыбнулась. Сдастся ли этот человек?

– Знаю, ты понимаешь, о чем я говорю…

– Я только слышу, что ты называешь мою жизнь бродвейским шоу. Со мной, детка, нужно говорить простым английским языком. Ты забыла, я парень простой и не улавливаю всех этих тонкостей.

И Лайн торжествующе похлопал ее по руке. За упрямое нежелание понять чувства других людей Виктория уже ругала его неделю назад, а теперь он опять умничал и поворачивал все против нее.

– Проблема в том, что я не могу быть успешной женщиной рядом с еще более успешным мужчиной. Не могу. Мои успехи как бы не принимаются в расчет.

– Так вот в чем дело? – усмехнулся Лайн. – А я думал, что все женщины хотят быть с мужчиной более успешным, чем они. Разве не об этом они вопят последние двадцать лет? Преуспевающие женщины не могут найти себе мужчин, столь же успешных, как они. Таких мужчин мало, а те немногие, что есть, не хотят иметь с ними дела. Разве они не жалуются на то, что самые успешные ребята предпочитают пустоголовых красоток? Так что, учитывая все вышесказанное, ты должна быть счастлива, детка, ибо получила большой приз по имени Лайн Беннет.

«Типично мужская логика!» – в ярости подумала Виктория.

– Твои представления о женщинах застряли на уровне начала девяностых, Лайн. Я не знаю ни одной преуспевающей женщины, которая придерживалась бы подобного мнения. Большинство знакомых мне состоявшихся женщин хотят быть с менее успешными мужчинами…

– Чтобы помыкать ими?

– Нет. Потому что не желают, чтобы помыкали ими. – Виктория откинулась на сиденье. – Никуда не деться от факта, что взаимоотношения контролирует тот, у кого больше денег.

– Возможно, но если он человек порядочный, то никогда не даст понять это другому. – Виктория изумленно посмотрела на Лайна. При всем самодовольстве Лайна у него иногда случались неожиданные просветления. Не слишком ли она резко судит его? В конце концов, он не виноват в том, что богат. Это необязательно недостаток характера. – Я понял, о чем ты говоришь, – сказал Лайн. – Ты хочешь, чтобы я вошел в твой мир. Тогда почему ты не отвезешь меня в свой загородный дом, о котором постоянно упоминаешь?

– Ладно, отвезу. Но весь мой дом размером с твою гостиную. Вероятно, даже меньше.

– Ты намекаешь на то, что я сноб? – с притворным ужасом спросил Лайн.

– Я намекаю на то, что ты, возможно, умрешь от скуки. В этом месте ничего нет, даже приличного сыра.

– Занятно. – Лайн покачал головой. – Я собирался туда не ради сыра.

Визита Лайна в сельский дом Виктория надеялась избежать. Маленький коттедж, всего полторы тысячи квадратных футов, был ее убежищем, расположенным в отдаленной деревушке на севере Коннектикута. Там действительно не было ничего, кроме пекарни, почты, универсального магазина и бензозаправки. Ни о какой светской жизни там никто не помышлял, никто не устраивал вечеринок, вокруг на многие мили не было даже достойного ресторана. Но именно это и привлекло Викторию. Уезжая в деревню, она носила там старую одежду и очки, а иногда по несколько дней не мыла голову. Виктория рассматривала букашек и наблюдала в бинокль за птицами, изучала справочник о разных видах дятлов. Дом стоял посреди участка в девять акров, где находились крохотный бассейн и пруд. По ночам Виктория слушала гортанное брачное кваканье лягушек. Она допускала, что для кого-то все это невыносимо скучно, но сама никогда там не скучала. Да и как можно скучать на природе? Но поймет ли это Лайн Беннет? Сомнительно. Войдет в одном из своих тысячедолларовых кашемировых свитеров от «Этро» и все испортит.

Но может, подумала она, это выход? Увидев настоящую Викторию, Лайн утратит к ней всякий интерес.

Лайн хотел, чтобы Бампи отвез их в пятницу вечером, но Виктория отказалась.

– Мы поедем в моей машине, и я поведу. Когда она остановила перед домом Лайна свой автомобиль, лицо его выразило изумление, но он ничего не сказал, устроив целое действо из пристегивания ремня безопасности и отодвигания назад своего сиденья, словно собирался с духом для предстоящей поездки.

– Если продашь свою компанию, то, наверное, купишь себе новый автомобиль, – с нажимом заметил он.

– Я думала об этом, – отозвалась Виктория, вливаясь в поток движущихся машин, – но в душе я очень практичный человек. По-моему, машина – вопрос престижа, не так ли? Это не вложение – она обесценивается, если ты много ездишь на ней. Ты не продашь машину за те же деньги, что купил, в отличие от ювелирных украшений, мебели или ковров.

– Мой маленький магнат, – проговорил Лайн, ухватившись за приборную доску, пока Виктория маневрировала в потоке транспорта.

– Мне нравится уделять внимание серьезным вещам.

– Как и всем женщинам. Это одно из скучных женских правил. Почему не уделять внимание чему-то легкомысленному?

– Для этого у меня есть ты, – усмехнулась Виктория. Лайн начал тыкать в кнопки на средней консоли. – В чем дело? – спросила Виктория.

– Хотел узнать, есть ли в этой машине кондиционер.

– Есть, но я его терпеть не могу. Даже если на улице тридцать пять градусов, еду с открытым окном.

В подтверждение своих слов Виктория опустила стекло, и в лицо Лайну ударила струя теплого воздуха.

Все шло почти нормально до вечера субботы. Лайн изо всех сил старался показать, что и он умеет расслабляться. Возможно, это следовало отнести на счет того, что в округе на тридцать миль отсутствовала сотовая связь. В субботу утром они поехали на местную сельскохозяйственную ярмарку, но вместо кроликов и петухов Лайн постоянно смотрел на свой мобильный телефон.

– Как так здесь нет связи? – ворчал он. – Я пользовался этим телефоном на каком-то острове у берегов Турции, но не могу позвонить из Коннектикута.

– Дорогой, твои жалобы на отсутствие сотовой связи так утомительны. Придется тебе смириться с этим.

– Ладно. – Лайн храбро сунул палец в клетку к петуху, и тот мгновенно клюнул его. – Господи! – воскликнул Лайн, тряся пальцем. – Что это за место? Нет сотовой связи, зато есть петухи-убийцы.

– Пойдем посмотрим на состязание на тракторах, – предложила Виктория.

– В этих туфлях? – Лайн поднял ногу в дорогой итальянской обуви.

– Поберегись! – крикнула женщина в экстравагантном платье, сидевшая верхом на лошади. Лайн отскочил в сторону и наступил в помет, который Виктория определила как коровий. Лайн мужественно улыбнулся, но секунд пятнадцать разглядывал свою туфлю.

– А сейчас первую попытку протащить четыреста фунтов предпримет Джон, хозяин садового трактора мощностью пять лошадиных сил, – объявили по громкоговорителю.

– Мне все это очень нравится, а тебе?

Виктория посмотрела на Лайна, но тот вдруг исчез. Черт бы его побрал, подумала она. Совсем как ребенок, который вечно куда-то убегает и теряется. Искать Лайна незачем, он взрослый человек, а она ему не мать.

Виктория наблюдала за тракторами, а ее раздражение и тревога за Лайна нарастали с каждой минутой – что такое с ним случилось? Потом она услышала, как ведущий произнес:

– А теперь Лайн, или Линн, я не понял, как точно произносится имя этого парня, делает первую попытку протащить четыреста фунтов…

Не может быть! Но так оно и было. Сидя на тракторе, Лайн переключал скорости, пытаясь провести машину по грязной дороге. Он добрался до финишной черты, и Виктория приветствовала его радостными возгласами, размышляя о том, как силен в нем дух соревнования: он не может удержаться от участия в любом конкурсе.

Лайн вышел в полуфинал, но его сняли с соревнований, когда из трактора, тянувшего восемьсот фунтов, пошел дымок.

– Ну, ты видела, детка? – невероятно довольный собой, спросил Лайн. – Я показал этим сельским фермерам, что почем, а?

– Но где ты раздобыл трактор?

– Купил у одного фермера за десять тысяч долларов.

– А что ты теперь будешь с ним делать?

– А как по-твоему? Отдам ему обратно. Теперь он мой новый лучший друг. Я сказал ему, что, когда приеду сюда в следующий раз, загляну на ферму покататься на тракторе.

В тот вечер Виктория жарила на ужин курицу. Лайн не умолкая говорил о соревнованиях и о том, как он обставил кое-кого из местных. Поначалу это забавляло Викторию, потом она помрачнела. Лайн, все еще захваченный своим выступлением, заявил, что знает отличный рецепт соуса, который готовила его мать. Он налил в кастрюльку красного вина, а затем вустерского соуса. Внезапно Виктории все это надоело. Она рявкнула на Лайна, и он удивленно замолчал. Потом швырнул ложку в раковину.

– Как ты смеешь? – Виктория схватила ложку и потрясла ею перед носом Лайна. – Ты не имеешь права так вести себя в моем доме.

– Отлично. Ты все равно хочешь остаться одна, так что я, пожалуй, уеду. Позвоню Бампи, чтобы забрал меня.

– Полагаю, это хорошая мысль.

Бампи понадобилось два с половиной часа, чтобы добраться до них. Все это время они почти не разговаривали. Виктория попыталась есть курицу, но мясо показалось сухим и застревало в горле. Это был момент, когда им следовало помириться, когда один из них должен был попросить прощения, но они не сделали над собой усилия.

– Наверное, так лучше, – сказала Виктория, когда он наконец вышел за дверь.

– Тебе виднее, – холодно ответил Лайн.

– Вы поссорились из-за подливы? – воскликнула Венди, когда позже Виктория позвонила ей.

– Повод всегда бывает мелким, – заметила Виктория, оглядев свой домик. Теперь, когда порядок восстановлен, здесь должен бы царить блаженный покой, но она ощущала пустоту и подавленность. – О, Венди, я такая дрянь! Я вела себя как последняя идиотка. Не знаю, что на меня нашло. Я сорвалась, я просто не могла видеть его в своем доме…

– Почему ты ему не позвонишь?

– По-моему, не стоит. Теперь уже слишком поздно. Уверена, он ненавидит меня. Или считает ненормальной. И у него есть для этого все основания.

Однако Виктория надеялась, что Лайн в конце концов позвонит ей. Прежде он всегда так делал. Но только не в этот раз. Прошло два дня, потом четыре. К этому времени Виктория решила забыть его. Это уже не имело значения.

И все же ее ужаснуло, что она так быстро порвала с мужчиной и забыла о своих чувствах к нему. С глаз долой, из сердца вон. Именно так – легко.

А как ведут себя другие женщины? Несмотря на свой роман, Нико «влюблена» в Сеймура. Но когда у тебя за спиной много связей, а значит, столько же разрывов, с тобой что-то происходит. Сначала тебе очень больно и кажется, что ты никогда не переживешь этого. Затем ты приучаешься к осторожности. Ты испытала боль только потому, что этот человек разрушил твою мечту. Ты понимаешь, что задето лишь самолюбие и опровергнута эгоцентричная мысль, что каждый твой мужчина должен любить тебя. Но любовь нельзя назвать неотъемлемым правом человека. Нередко женщины за всю жизнь не встречают ни одного мужчины, который по-настоящему любил бы их. И мужчины – тоже! И она, возможно, принадлежит к числу таких женщин. С этой горькой правдой следует смириться. Никто никогда не обещал ей легкой жизни. Она примет данное судьбой, выстоит. И ведь у нее есть карьера.

Виктория снова посмотрела в окно «мерседеса». Автомобиль как будто преодолел еще один квартал, и наконец месье Юло, включив сигнал поворота, свернул налево, в гавань. Вот оно, подумала Виктория. Вечеринка устроена в ее честь и в честь ее таланта, в честь всего, чего она достигла упорным трудом.

Машина медленно двигалась по узкой бетонной дорожке и остановилась в конце ее перед сияющей белой яхтой, сверкавшей белыми огоньками. Двое крепких мужчин в морской форме стояли у трапа со списками в руках. Рядом группа охранников с портативными переговорными устройствами, а перед яхтой толпились папарацци, сдерживаемые оранжевым полицейским заграждением. Фотовспышки почти ослепили Викторию, и сквозь яркий свет она узнала знаменитую кинопару: они держались за руки и профессионально махали фотографам.

Виктория выбралась из машины и обернулась, чтобы подобрать подол платья. Внезапно внимание папарацци переключилось на нее. Она улыбнулась, остановившись, чтобы попозировать им. Часть их знала ее по Нью-Йорку.

– Эй, Виктория! – крикнул один из папарацци. – Где Лайн?

Она пожала плечами.

– Я слышал, он в Канне… – крикнул другой.

– Его яхта здесь… – сообщил третий.

Лайн здесь? В Канне? Сердце Виктории дрогнуло. Нет, подумала она, этого не может быть. И даже если Лайн здесь, то скорее всего приехал с кем-то другим… да это и не важно. Если бы только ей удалось добиться чуть большего успеха! Виктория поднялась по трапу и остановилась, чтобы снова попозировать папарацци, умолявшим ее обернуться. Может, если она будет трудиться еще упорнее, заработает больше денег и ее компания станет еще крупнее… Может, тогда наконец-то появится мужчина, который по-настоящему полюбит ее.