Текст книги "Стервы большого города"

– Меня тоже, – кивнула Нико и сделала знак официанту, чтобы он принес еще воды с газом. – Но это только слухи. Майк. Как я могу бросить «Фейерверк»?

– Кто-то однажды сказал, что «Нью-Йорк пост» осведомлен больше, чем ЦРУ.

– Вероятно, это правда, если вспомнить о последних мировых событиях. Но ЦРУ не нужно сбывать газеты, а «Пост» нужно. Вот так и получается.

– Да, вот так и получается. Кстати, запомни: я нашел тебя. Это я привел тебя в «Сплатч Вернер». Без меня тебя просто не существовало бы. – Майк пожал плечами. – Ты знаешь, мой принцип – честные отношения со служащими. Ты не такая уж творческая личность. Ты очень внимательна к деталям, отдаю тебе должное. Но для того чтобы руководить отделом, нужно нечто большее.

Нико улыбнулась. Майк запугивает ее? Есть очень специфический тип людей, которые всегда приписывают себе чужие успехи, стараясь при этом унизить тех, кто их достиг. Эгоист постоянно лезет в центр сцены, даже если пьеса не о нем. «Не делай этого, Майк, – мысленно попросила Нико. – Не ухудшай без необходимости свой конец». И поскольку все это уже не имело никакого значения, сказала:

– Ты прав, Майк. И сменила тему.

У Майка был сын-подросток от первого брака, который заканчивал школу. Они обсудили достоинства и недостатки разных университетов. Каждый раз, когда Майк хотел сменить тему, Нико опять заговаривала о колледже. Она поступала отвратительно, но другого выхода не видела, поэтому, когда они расстались у лифтов, Майк не знал ничего конкретного.

«Ты покойник», – подумала Нико, когда за Майком закрылись двери лифта.

В четыре часа позвонила Морин, секретарь Виктора Мэтрика.

– Виктор хотел бы видеть вас у себя.

Нико вошла в кабинет Виктора за минуту до Майка.

– Готовы, Нико? – спросил Виктор. – Все должно пройти, как у доктора Фила.

Нико никогда не видела доктора Фила, но не представляла себе, что дело обернется такой жестокостью.

Майк появился через несколько секунд. Когда он шагнул в дверной проем, на мгновение его лицо выразило невероятное удивление. Он обвел их взглядом и быстро отвел глаза, как животное, внезапно обнаружившее, что оно в клетке. Нико стояла у стола Виктора, и Майк, вероятно, пытался сообразить, выступают ли она и Виктор единым фронтом или проблемы у нее и у него, Майка. В любом случае он решил отмежеваться от Нико, поэтому не обращал на нее внимания. Прошел по комнате, подчеркнуто избегая смотреть на нее, и сел напротив стола Виктора.

– Ну, Виктор, – начал Майк неестественно оживленным тоном. – Что стряслось?

Виктор откинул голову.

– Нико говорит, на тебя вот-вот подадут в суд.

– Нико? – Майк посмотрел на нее с деланным изумлением, скрывая под ним ненависть. – Какого черта она знает?

– Видимо, больше, чем ты, – спокойно произнес Виктор.

– За что? – небрежно поинтересовался Майк.

– За нарушение условий контракта с Глиннис Рурк, – ответила Нико.

– Глиннис Рурк – бездарная дура, которая даже не может вовремя приехать на встречу.

– У меня есть распечатки писем, присланных по электронной почте. От тебя – ей. Ты назвал Глиннис тупой…

– Так и есть…

– Подумай, как это будет выглядеть в газетах.

– Да кому какое дело? – отрезал Майк.

Нико пожала плечами:

– Зачем нам скандал, если можно избежать его?

Майк посмотрел на Виктора, ища поддержки, но не получил ее и перевел взгляд на Нико.

– Ты кто? Грязная предательница? Собираешь за моей спиной информацию…

– Она попала ко мне случайно. Нам повезло… эта информация могла попасть к кому-то другому. Постороннему…

– Ах ты, сука…

– Майк… – Виктор поднял руку.

– О, я понял, – кивнул Майк. – Теперь ты служанка Виктора. Маленькая дева, выполняющая за него грязную работу. Ледяная дева.

– Ты уходишь, Майк, – сказала Нико.

– Что?!

Нико вздохнула и, скрестив на груди руки, слегка оперлась на стол Виктора. Майку не следовало садиться; не подумав, он позволил ей испытать чувство превосходства.

– Именно так, – отозвалась она. – Ты уходишь… я прихожу.

Майк рассмеялся.

– Ты не можешь уволить меня, – проговорил он между приступами смеха.

Виктор покачал свой зуб.

– Может. И она только что это сделала.

И тут Виктор совершил нечто устрашающее. Встал, раскрыл рот и, опершись на стол, расхохотался.

Силы небесные! Нико в тревоге попятилась, случайно столкнула со стола пресс-папье с небоскребами Нью-Йорка внутри и в стремительном броске поймала его обеими руками. Смех Майка сменился молчанием; он откинулся в кресле, потрясенный, напуганный и смущенный. Заглянуть в черную и кажущуюся бесконечной бездну рта Виктора было для него почти то же самое, что заглянуть в пасть льва.

– Какого черта, Виктор? – Майк выбрался из кресла. – Что здесь творится? Почему ты так поступаешь со мной?

Виктор вернулся в свое кресло и принял обычный вид Санта-Клауса.

– Потому что могу, Майк.

– Не понимаю, Виктор, – начал Майк и поднял руки. На глазах у него выступили слезы, нос покраснел и распух. – Я работал с тобой двадцать пять лет…

Виктор сложил перед собой ладони.

– Конец главы, – весело проговорил он и нажал кнопку интеркома. – Вызовите, пожалуйста, охрану.

Майк повернулся к Нико. На щеках у него белели полоски, там, где слезы размыли средство для загара. Некоторые мужчины так никогда и не научатся правильно пользоваться косметикой, с грустью подумала Нико.

– Почему ты это сделала? – спросил Майк. – Я же тебя создал.

Нико покачала головой, чувствуя себя замаранной. Какой грязный, отвратительный спектакль они разыграли, и все ради Виктора Мэтрика. Что ж, теперь она повязана, дороги назад нет.

– Сожалею, – сказала Нико.

– Да, – кивнул Майк. – Если сейчас не сожалеешь, пожалеешь потом.

Что еще ему сказать? Но страх уже поднялся из глубины и, как змея, оплел ее сердце.

Два охранника встретили Майка в дверях. Один ухватил его за плечо, но Майк со злостью стряхнул его руку.

– Я сам покину здание, если не возражаете.

– Что ж… – Виктор протянул руку. – Поздравляю.

Нико положила пресс-папье на стол и пожала протянутую руку, холодную, как у мертвеца.

– Спасибо.

– По-моему, все прошло хорошо, – заметил Виктор. И снова включил интерком. – Морин, запишите меня на прием к дантисту. Кажется, скоро опять отвалится коронка.

Теперь, сидя на заднем сиденье лимузина и мысленно прокручивая эту сцену в памяти, Нико содрогнулась.

Она снова посмотрела в окно. Автомобиль находился на Семьдесят девятой улице, рядом с домом Кирби. Еще не поздно изменить решение, попросить водителя миновать дом, где жил Кирби, свернуть на магистраль ФДР и поехать домой, что ей и следовало сделать. Но Нико еще не была готова к встрече с Сеймуром. Сейчас ей необходимо что-то особенное, чтобы ее обняли и приласкали. Она хотела почувствовать себя маленькой девочкой, а с Сеймуром это не получится. С мужем она не позволит себе проявить беззащитность. Кирби же видел Нико беззащитной и обнаженной – эмоционально и физически – и даже несколько униженной, когда, например, привязывал ее и заставлял умолять проделывать с ней разные вещи…

«На что походил бы брак с Кирби?» – спросила себя Нико, когда машина свернула к его дому. Быстро проскользнув мимо консьержа, Нико нетерпеливо нажала на кнопку вызова лифта. Кирби! А вдруг Кирби – нужный ответ… и она все же влюблена в него?

Нико стремительно прошла по коридору, внезапно охваченная иррациональным страхом, что Кирби нет дома и она так и не увидит его. Позвонила в дверь. Тишина. Сердце ее затрепетало. Она должна увидеть его. Нико снова нажала на кнопку звонка и затаила дыхание, надеясь услышать звук шагов. Но не услышала ничего и, запаниковав, постучала в дверь.

Кирби нет дома именно тогда, когда он действительно ей нужен! Нико посмотрела на часы: пять пятнадцать, а он обещал быть к пяти. Она подождет. Даст ему пять минут. Нервничая, Нико стояла у двери, без конца посматривая на часы. Когда четыре минуты истекли, решила, что подождет еще пять. Как он мог так с ней поступить, недоумевала она. Затем начала предполагать самое неприятное. Может, Кирби специально не пришел, желая унизить ее, показать, что не привязан к ее расписанию. Или она уже не нравится ему и он больше не хочет ее видеть. И это попытка избавиться от нее…

В конце коридора звякнул лифт и послышался шум открывающихся дверей. Это должен быть он, подумала Нико, и точно – через секунду из-за угла вынырнул Кирби, в вязаной шапочке и коричневой кожаной куртке. В одной руке он держал сотовый телефон, в другой – пакет с продуктами.

– Эй! – окликнул он Нико, как случайную знакомую, с которой столкнулся на улице. Нико рассчитывала совсем не на такое приветствие, поэтому почувствовала себя уязвленной. Но сказала себе, что это не важно, главное, что Кирби здесь.

– Я уже собиралась уходить.

Переложив пакет в другую руку, Кирби достал ключи и, легко коснувшись губ Нико, открыл дверь.

– Репетировал сцену для занятий по актерскому мастерству и увлекся, – объяснил он, проходя мимо Нико в квартиру. – Когда ты полностью во что-то погружен, то даже не замечаешь времени. А потом я вспомнил, что нужно купить молоко. Я каждый день напоминаю себе купить молоко и забываю.

Пройдя вслед за ним на кухню, Нико наблюдала, как Кирби вынул из пластикового пакета упаковку молока и поставил на верхнюю полку почти пустого холодильника. Молоко! Лучше бы он думал о ней.

– Как ты? – спросил Кирби, повернувшись к Нико. – Я не видел тебя – сколько? Неделю?

– Я не могла. – Нико испытала облегчение. Значит, легкая холодность вызвана тем, что он скучал по ней. – У меня был жуткий день…

– У меня тоже, – многозначительно произнес Кирби, переходя в гостиную. – Я нервничаю, я так взволнован. Сегодня вечером мне предстоит показать эту сцену в классе, и я хочу, чтобы она удалась.

– Уверена, так и будет.

– Понимаешь, это по-настоящему эмоциональная сцена. – Кирби сел на диван и взъерошил волосы. Посмотрел на Нико. – Что ты делаешь? Иди сюда.

– О, Кирби! – Нико вдруг почувствовала, что совсем раскисла. «Со мной никогда такого не было», – подумала она, боясь расплакаться.

– Эй, что такое? – спросил Кирби.

Нико села рядом, он обнял ее за плечи, и она, расслабившись, прильнула к нему, наслаждаясь этим чудесным ощущением. Кирби не самый интеллектуальный человек в мире, но он всегда знает, в чем она нуждается эмоционально. И Нико подняла к нему лицо, желая рассказать про свой день. Но Кирби, видимо, не так понял, потому что сразу же начал ее целовать.

Губы Нико протестующе сжались. Она несколько секунд отвечала на поцелуи, но потом отодвинулась.

– Кирби, у меня действительно был неприятный день, – поспешно проговорила она, желая довести это до его сознания. – Мне пришлось уволить человека…

– Я думал, ты все время только это и делаешь, – шутливо заметил Кирби.

Нико терпеливо улыбнулась. То, что он пытался шутить, когда ей отчаянно хотелось серьезности, вызвало у нее раздражение.

– Этот человек, между прочим, мой начальник. И теперь я заняла его место.

– Значит, ты должна быть довольна. – Кирби притянул ее к себе, поцеловал в шею, пониже уха, и прошептал: – У тебя новая работа. Я всегда радуюсь, когда получаю новую работу. Это значит, что у меня будет больше денег.

– Дело не только в этом. – Нико отвернулась.

– Ты не получишь больше денег? По-моему, это не очень здорово. – Он с торжествующим видом откинулся на диване, словно сделал грандиозное открытие. Нико посмотрела в это красивое пустое лицо. Как у золотистого ретривера. Красивое, но глупое.

У Нико упало сердце. Она не вправе так думать о Кирби. Не его вина, что он не понимает. Просто Кирби не очень образован – закончил двухгодичный местный колледж, одновременно пытаясь пробиться в модели.

– Давай, дорогой. – Она встала и взяла его за руку. – Пойдем в спальню. – Как только они займутся сексом, все встанет на свои места и она снова будет хорошо думать о Кирби.

– А я уж решил, ты вообще не захочешь секса. Ты сегодня какая-то странная.

– Только из-за всех этих событий. – Нико быстро разделась, аккуратно сложив одежду на комод и засунув трусы под юбку. Она легла на кровать, и он, обнаженный, водрузился на нее. Вот теперь хорошо! Нико крепко обняла Кирби, чтобы как следует почувствовать его вес. Ничто не сравнится с молодым мускулистым мужчиной. Какая у него мягкая кожа… наверное, мягче, чем у нее.

– Привязать тебя? – спросил Кирби.

– Не знаю.

Иногда он привязывал ее к кровати за запястья, и невозможность двинуться усиливала возбуждение. Но сегодня ей не хотелось этого. Нико желала, чтобы Кирби снял с нее напряжение. Мечтала, чтобы он заставил ее почувствовать себя кем-то другим, как всегда бывало раньше. Может, развратной женщиной из порнофильма. Женщиной, которая занимается этим с мужчиной, а другие мужчины наблюдают…

– Трахни меня.

Рука Кирби скользнула между ног Нико.

– Как изволите, красивая леди.

О нет! Ну зачем он это сказал? Ведь ее желание так зыбко. Красивая леди. Она не должна об этом думать. Нужно не обращать внимания и расслабиться. Но Нико не могла отделаться от этой мысли. Хочет ли она вообще заняться сексом?

– Ты не очень влажная, – заметил Кирби.

– Извини. – Нико пыталась скрыть чувства за робкой улыбкой. – Наверное, напряжение сказывается…

– Я расслаблю тебя.

Кирби раздвинул ноги Нико и начал лизать ее. Нико положила ладонь ему на голову, надеясь что-то почувствовать. Но ничего не вышло – более того, она ощутила раздражение.

Что с ней такое творится?

– Кирби, – тихо сказала она. Он поднял голову. – Давай просто займемся сексом, а?

– Конечно, как скажешь, детка. Ты же знаешь, я все для тебя сделаю…

Нико приложила палец к его губам, заставив замолчать. Если он опять начнет слишком много говорить, она уже не сможет продолжать. Нико откинулась на подушки, провела ладонью по мускулистым плечам Кирби и нащупала маленький, удививший ее бугорок. Прыщ? У Кирби Этвуда прыщ… на плече?

«Прекрати!» – приказала себе Нико. Она не станет, по примеру других женщин, зацикливаться на мелких недостатках мужчины, пока он не потеряет для нее сексуальную привлекательность. Ей чертовски повезло, если в сорок три года она встретила мужчину, пожелавшего с ней спать, тем более такого, как Кирби. Она получит от этого удовольствие. Она должна получить от этого удовольствие. Ей необходимо отвлечься… Сосредоточившись на его твердом пенисе, на своих ощущениях и на простой физической радости от совокупления с горячим молодым мужчиной, Нико еще выше приподняла бедра и положила ладони на его ягодицы, заставляя его войти в нее еще глубже.

На некоторое время Нико почти удалось обо всем забыть, она даже вскрикнула от наслаждения. Потом Нико лежала, обнимая Кирби, гладя ладонями по спине и бедрам, наслаждаясь гладкой кожей и вынуждая его оставаться в ней, даже когда пенис начал опадать.

– Вот это да! – Кирби посмотрел на нее. – Какая настойчивость.

Нико кивнула, не желая отпускать его. Как хорошо, что ее палочка-выручалочка по имени Кирби по-прежнему действует. Но пока Нико одевалась, реальность снова навалилась на нее, и ей стало немного грустно. Никуда не деться – все это уже не так славно, как раньше, а однажды, вероятно, довольно скоро, и вовсе не сработает.

13

Телефон в номере коротко прозвонил два раза – пришел посетитель. Венди схватила трубку и зажала другое ухо. Магда смотрела телевизор, включив на полную громкость, чтобы заглушить гудение пылесоса. Горничная беспорядочно водила щеткой пылесоса по ковру, с неодобрением косясь на разбросанные повсюду вещи.

– Алло? – прокричала в трубку Венди.

– Здесь Несса Хоуп. Направить ее к вам? – спросила женщина-портье.

– Да, пожалуйста, – ответила Венди.

Она посмотрела на часы: два тридцать, Шон опаздывал на пятнадцать минут. Венди непременно уведомит об этом мисс Хоуп как об еще одном свидетельстве недостатка у Шона родительских качеств. Венди вышла в крохотную прихожую, а оттуда – на детскую половину, состоявшую из двух маленьких комнат и ванной; по другую сторону от прихожей зеркально располагались спальня и гостиная. В первой комнате едва помещались две односпальные кровати, на полу между ними раскрашивали картинки Тайлер и Хлоя. Тайлер вырвал у Хлои карандаш.

– Неправильно делаешь, дура, – сказал он.

– Тайлер, ты нехорошо себя ведешь. – Венди забрала у сына карандаш и вернула его малышке Хлое.

– Она вылезает за линии, – возразил Тайлер.

– Хлое всего два года, – заметила Венди. – Ей можно выходить за линии.

– Я тоже буду выходить за линии, – закапризничал мальчик.

– Пожалуйста, если хочешь. – Венди посмотрела на сына. Бедный малыш. Она понимала, он недоволен, что его держат в тесном номере. Но это временно. Венди наклонилась. – Скоро у нас будет большая квартира. – Она коснулась плеча сына, чтобы он посмотрел на нее. – Тебе это понравится?

– Не знаю, – пожал он плечами. – У нас уже есть квартира.

– А мы увидим Гвинет, мама? – спросила Хлоя.

– Вы увидите ее в понедельник утром, когда вернетесь сюда. Сейчас вы уедете с папой, а в воскресенье вечером опять будете здесь.

– Зачем нам сюда возвращаться? – Тайлер сердито взглянул на карандаши. – Почему нельзя остаться в нашем доме?

– Ты не хочешь остаться с мамой?

– Почему ты не можешь приехать в наш дом? – спросил Тайлер.

Венди улыбнулась.

– Потому что мама и папа больше не живут вместе, – наверное, в сотый раз повторила она. – Мама собирается подыскать новую квартиру, и мы все вместе будем жить в ней.

– И папа тоже? – спросила Хлоя.

– Нет, папа останется в своей квартире.

– Ты имеешь в виду нашу квартиру, мама, – уточнил Тайлер. – Где мы живем. Ты живешь в этой гостинице.

– Ты тоже здесь живешь, – терпеливо возразила Венди.

– Я хочу домой. – Хлоя расплакалась.

В дверь позвонили. Венди подняла Хлою и посадила на кровать.

– Магда! – крикнула она. – Ты откроешь?

– Что?

– В дверь звонят…

Вздохнув, Венди вышла с Хлоей в прихожую, когда Магда уже открыла дверь.

– О! – Девочка отвернулась.

– Это папа? – спросил Тайлер, выбегая к ним.

Несса Хоуп, адвокат, нерешительно переминалась с ноги на ногу на пороге, с плохо скрываемым ужасом обозревая представшую перед ней сцену. Несса, тридцатипятилетняя, незамужняя и привлекательная по стандартам Верхнего Ист-Сайда, была в эффектной блузке от Роберто Кавалли, джинсах и лакированных кожаных туфлях на высоких каблуках от Мэри-Джейн. Еще ее считали самым толковым адвокатом по бракоразводным делам в фирме «Берчел и Дингли», и в списке самых влиятельных женщин города она значилась под номером сорок три.

– Извините, – сказала Венди, – проходите. Шон должен был забрать детей в два пятнадцать, но опаздывает. Присаживайтесь…

Сесть, правда, было некуда. Все поверхности были завалены бумагой, книгами, сценариями, DVD-дисками, тут же лежали мочалка, расческа, самолет с дистанционным управлением и одежда.

– Ничего. Если хотите, я подожду внизу, – осторожно проговорила Несса.

– Нет, входите, – повторила Венди. – Горничная уже уходит… – Она расчистила небольшое пространство на диване, и Несса с опаской села. – Обычно у нас не так. Как правило, порядка немного больше, – извиняющимся тоном добавила Венди.

– Ничего. – Несса натянуто улыбнулась. – У вас очаровательные дети.

– Спасибо, – с гордостью отозвалась Венди и умолкла, внезапно обратив внимание на волосы Магды. – Магда, милая, разве ты не собиралась вымыть голову?

– Я вымыла, мама.

– Нет, не вымыла.

– Мне не нравится эта ванная комната.

– Вы кто? – спросил у Нессы Тайлер.

– Это мамин адвокат, – объяснила Венди.

– Я не люблю адвокатов, – заявил Тайлер. Венди положила ладонь на его макушку.

– Он просто немного стесняется. Правда, мой хороший?

– Мне он совсем не кажется стеснительным. – Несса положила ногу на ногу.

– Не люблю адвокатов, – пробурчал Тайлер, уткнувшись в бедро матери.

– Несса очень хорошая, – сказала Венди. – Она сделает так, чтобы вы всегда-всегда жили с мамой.

– Сейчас мы едем домой, – сообщила Хлоя. В дверь позвонили.

– Папа! – Магда бросилась к двери.

Вошел Шон. Венди с удовлетворением отметила, что выглядит он неважно.

– Ты опоздал.

– Мне пришлось зайти в аптеку. Я плохо себя чувствую.

– Может, тебе лучше не брать детей?

Он посмотрел на нее.

– Я не настолько плохо себя чувствую. Просто болит голова. Со мной все в порядке. – Шон настороженно взглянул на Нессу.

– Ты помнишь моего адвоката, Нессу Хоуп? – Венди сделала жест в сторону Нессы.

– Да.

– Как дела, Шон? – спросила, вставая, Несса.

– Отлично. – Он взял на руки Хлою. – Вы работаете по субботам?

– Я работаю каждый день.

– Вы с Венди составили бы отличную команду. – Шон повернулся к Магде и Тайлеру. – Готовы, ребята?

– Значит, вы вернетесь завтра. В пять, – проговорила Венди.

– Да, Венди, – ответил Шон, недовольный напоминанием. – Когда ты улетаешь в Канн? – спросил он, желая отплатить тем же.

– В понедельник вечером, – ответила Венди. Он знал, когда Венди улетает, и она догадывалась, что последует за этим.

– Не понимаю, почему ты не позволишь им остаться у меня до своего возвращения. Глупо таскать детей туда-сюда.

– Тебе повезло, что ты вообще их видишь, Шон! – отрезала Венди.

– Ну, это еще как посмотреть, – заметил Шон, бросив взгляд на Нессу. Собрав детей, он вышел и номера.

Венди помолчала и высунула голову в коридор.

– Только натуральная пища, хорошо? – крикнула она вслед. – И укладывай их спать в одно и то же время.

Шон кивнул не оборачиваясь. Венди смотрела на свою семью, удалявшуюся по бежевому коридору, очень похожему на картонную коробку, пока дети и Шон не остановились у лифта.

– Пока, мама. – Тайлер бодро помахал ей рукой.

– Пока, – ласково произнесла она. – До завтра.

Со злостью, недовольством, а главное, с тревогой Венди смотрела, как они входят в лифт. Как оказалось, она, видимо, совсем не нужна своим детям. Похоже, им неинтересно с ней.

Но это только потому, что она продолжает жить в гостинице. Когда она купит новую квартиру, все изменится и их жизнь вернется в нормальное русло. Вернувшись из Палм-Бич, Венди сразу же наняла Нессу, а Несса устроила так, что дети по очереди жили с Венди и Шоном. Тоже временно. Венди надеялась совсем убрать Шона из кадра.

Она закрыла дверь и обратилась к Нессе:

– Кто мог подумать, что два человека так возненавидят друг друга? – Задав риторический вопрос, Венди не ожидала ответа.

Однако Несса ответила:

– Он действительно ненавидит вас. – Она взяла свои вещи. – В любом случае легко он не сдастся.

* * *

– Проблема заключается в адвокате Шона, – сказала Несса через пятнадцать минут, когда они сидели за маленьким столиком в баре отеля. Длинная прозрачная штора надувалась у их ног. Венди посмотрела в окно на пеструю толпу прохожих. В этот субботний день в конце апреля Сохо был заполнен туристами.

– Я не боюсь его адвоката. – Венди помешивала эспрессо маленькой металлической ложечкой. – Он должен знать, что у Шона нет предмета иска.

– С традиционной точки зрения – да, – согласилась Несса. – Но Хуан Перек – мужчина, и большую часть времени он занят тем, что добивается от богатых мужчин огромных отступных для их жен и детей. Подобного дела он ждал много лет. У него появилась возможность доказать, что правосудие действительно слепо, что оно не расистское и не сексистское. Другими словами, – добавила она, прихлебывая черный кофе, – Хуан намерен создать прецедент.

– Он уже сделал это. – Венди скрестила руки на груди. – Я отдаю Шону квартиру. Она стоит два миллиона долларов. Это большие деньги для человека, не работавшего десять лет.

– Знаю, – сочувственно кивнула Несса. – Но в этом тоже заключена проблема. Было бы проще, если бы Шон работал. Это означало бы, что он способен содержать себя. Но в вашей ситуации суд не склонен предполагать, что супруг начнет работать, если десять лет не был востребован на рынке труда.

– Смешно. Шон – здоровый сорокалетний мужчина. Он может устроиться на работу, как любой другой человек. Например, наняться официантом, если понадобится.

– Я не стала бы выступать с подобными заявлениями в суде, – мягко заметила Несса. – Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Почему? Это же правда. Он может для разнообразия устроиться на работу.

– Вы должны попытаться подойти к вопросу с другой стороны, – посоветовала Несса. – Шон утверждает, что у него уже есть работа… и была последние десять лет – он воспитывал своих детей…

– О Господи! – Венди обозлилась.

– Не знаю, много ли он в самом деле присматривает за детьми, но это не имеет большого значения. В глазах суда уход за детьми – работа. В противоположной ситуации – если бы Шон был женщиной, – вы, заявив судье, что ваш бывший муж должен пойти работать официантом, поступите так же, как преуспевающий мужчина, который предлагает своей жене-домохозяйке пойти работать на местную автомойку.

Венди прищурилась:

– Полагаю, он хочет больше денег.

– Дело не просто в деньгах. Шон рассчитывает на алименты. И на средства для детей. Он хочет получить детей, Венди.

– Ни за что. Это мои дети. Я люблю их, им нужно быть со мной. Дети принадлежат матерям, вот и все. Пусть Шон видит их по выходным, как все разведенные мужчины.

– Как правило, в обычных ситуациях так и бывает, но ваша ситуация необычна. – Несса сделала еще глоток кофе. – Вы – одна из наиболее преуспевающих женщин в стране, поэтому обычные правила здесь неприменимы.

Венди поставила чашку.

– Я прошла через ад, Несса. И по-моему, все постоянно забывают, что я-то развода не хотела. Это была не моя идея. Это Шон предложил. Он захотел уйти. Его и надо наказывать. Если ты так ненавидишь жену, что не можешь находиться с ней в одной комнате, что тогда? Придется расстаться и с детьми.

– Давайте рассмотрим обратную ситуацию, – дипломатично предложила Несса. Она никогда не волновалась, не поддавалась эмоциям, и эта черта ее характера раздражала Венди. – Предположим, женщина с не самой удачной карьерой вышла замуж за преуспевающего банкира, и поскольку он зарабатывал много, она оставила работу. У них появились дети. Женщина сидит дома и растит детей. Мужчина преуспевает все больше и больше, но из-за работы все меньше и меньше времени проводит дома. Женщина чувствует себя брошенной, возмущается происходящим. Она сидит дома с детьми, а муж где-то там, в большом мире, стяжал славу и почет. Однажды она просыпается с мыслью, что заслуживает лучшего… и требует развода.

– Но я хотела понять Шона. Ходила к этому проклятому консультанту…

– Да, но слишком поздно. Отторжение слишком сильно. И что дальше? Женщина получает дом. Получает алименты и средства на детей. И если она настаивает, то, возможно, и полную опеку над детьми. И ни у кого не возникает ни малейшего сомнения в справедливости подобного решения. Представьте возмущение женщин, если мы вдруг объявим, что они не могут получить своих детей и должны пойти работать?

– Но я хочу своих детей! – Чем спокойнее держалась Несса, тем больше кипятилась Венди. – Проклятие! – Она со стуком поставила чашку. – Я не допущу, чтобы меня наказывали за то, что я преуспевающая женщина.

Несса молчала, словно дожидаясь, пока Венди возьмет себя в руки.

– Чтобы выйти из всего этого с наименьшими потерями, – предложила она, – посмотрите на ситуацию в более широкой перспективе. Я знаю, это очень личное дело, но в какой-то момент, чтобы принять верное решение, вам нужно забыть о негативных эмоциях. При логическом и спокойном рассмотрении суть такова: мужчин постоянно наказывают за то, что они преуспевают. Добившемуся успеха разведенному мужчине обычно отказывают в общении с детьми. В любом случае вы можете быть уверены, что детям редко позволяют с ним жить, только с согласия матери.

– Этим мужчинам не нужны их дети…

– Вы удивились бы, – сказала Несса, знаком попросив официанта принести еще кофе, уже третью чашку. Наверное, эта женщина очень холодна, решила Венди, так что даже кофеин не действует на нее. – …но судя по моему опыту, большинство мужчин хотят жить со своими детьми. При мысли, что не смогут видеть детей каждый день, они впадают в депрессию. Но они знают: выиграть дело в суде практически невозможно, поэтому не стоит и бороться.

– Тем не менее, – настаивала Венди, – я хочу полной опеки над детьми. И хочу, чтобы вы этого добились.

Впервые за время их беседы Несса смутилась. Она вытерла уголок губ салфеткой, положила ее и посмотрела в сторону.

– Как ваш адвокат, я обязана говорить вам правду. Я могла бы солгать, и мы провели бы в суде два года, а я, вероятно, вытянула бы из вас столько денег, что могла бы открыть собственную юридическую фирму. Будь я таким адвокатом-мужчиной, каких много в нашем деле, я бы ни секунды не сомневалась. Да такой случай – лакомый кусок для адвоката: жаждущий мести влиятельный клиент с кучей денег. Но месть – дорогое удовольствие. Даже если вы выиграете, то не получите ожидаемого удовлетворения. Вы будете проводить со мной больше времени, чем вам хотелось бы, времени, которое вы могли бы проводить с детьми или за работой. И самое главное, Венди… – Сочувственно посмотрев на нее, Несса покачала головой. – Вы никогда не получите полной опеки над детьми при вашем образе жизни.

– Потому что я работаю. Замечательно! Какое поразительное открытие для молодых женщин Америки. Если вы будете много работать и добьетесь успеха, общество накажет вас тем или иным способом.

– Общество вообще наказывает женщин, – заметила Несса. – Чем бы вы ни занимались, нет гарантии, что вы победите. Вы можете двадцать лет сидеть дома с детьми, а затем ваши дети уедут в колледж, муж бросит вас ради более молодой женщины, и вы останетесь ни с чем.

Венди сердито посмотрела в чашку с кофе.

– У вас остается дом.

– Вот радость-то, Венди. У вас остается дом. – Несса покачала головой. – Хуан Перек взялся за это дело только ради шумихи в прессе. Это идеальный пример смены ролей у полов: когда женщина играет мужскую роль, ее можно наказать как мужчину.

Шон предоставил ему документы, в которых зафиксировано все время, проведенное вами в прошлом году вне дома в связи с вашей работой. Если вы потребуете полной опеки, то и они потребуют полной опеки. И в зависимости от того, с какой стороны подует ветер, они вполне могут выиграть.

Венди побледнела. Не суметь победить – такое даже не рассматривалось.

– Никто не поверит, что у матери можно отнять детей.

– Как правило, так не бывает. В обычной ситуации… – Несса вздохнула.

– Я не плохая мать. – Венди охватило отчаяние. – Вы же видели меня с детьми…

– Никто не говорит, что вы плохая мать. Формально мать должна жестоко обращаться с детьми, быть очень нестабильной, наркоманкой или официально зарегистрированной психически больной, чтобы суд забрал у нее детей. Но суд исходит из того, что мать осуществляет основной уход. Тогда как в вашем с Шоном случае Хуан Перек попытается доказать, что основной уход осуществлял Шон. Так что если мы не докажем, что Шон жесток, нестабилен, наркоман или официально признан психически больным, суд не получит серьезных оснований для того, чтобы не предоставить ему хотя бы частичной опеки.