Текст книги "Невеста джентльмена"

Взглянув на собаку с самым грозным видом, он щелкнул пальцами и показал на пол:

– Стоять. Сидеть.

К удивлению остальных, Пират немедленно опустился на задние лапы и, высунув язык, уставился на графа, глупо ухмыляясь.

Оливер достаточно долго рассматривал дворнягу.

– Ну что ж, – констатировал он в конце концов, – пожалуй, я еще в жизни не встречал собак уродливей этой.

– Он весьма необычен, – заметила Камелия. – А вы обратили внимание, насколько он умен?

– Очень. В последнем я не сомневаюсь. – Граф плотно сжал губы. – В любом случае он не может остаться здесь… – у Мэри упало сердце, – пока не будет вымыт самым тщательным образом.

У сестер Баскомб словно гора с плеч свалилась. Крайне расстроенные первой частью фразы, они взорвались многократными возгласами благодарности, услышав окончательный вердикт. Покачав головой, Стьюксбери поднял руку и отступил.

– А когда вы с этим покончите, я бы хотел видеть вас всех у себя в кабинете.

Граф развернулся и вышел, девушки обменялись взглядами.

– О Господи! – Наклонившись, Мэри взяла собаку на руки. – Кажется, нас ждет приличный нагоняй.

– Что ж, – вздохнула Камелия. – Что будет, то будет. По крайней мере мы отстояли Пирата.

– Да уж, – согласилась Мэри, с усмешкой глядя на существо, которое она держала на руках. – Не мытьем, так катаньем у нас это получилось. – Она протянула Пирата Камелии. – Найдите ванную комнату или что-нибудь в этом роде, где его можно выкупать. Я догоню вас через минуту.

Сестры гурьбой вышли из комнаты, а Мэри обернулась к сэру Ройсу. Во время прогулки к дому она разговаривала с ним достаточно приветливо. Да и как можно было иначе держаться с человеком, в очередной раз пришедшим на выручку? Кроме того, рядом находились сестры, поэтому Мэри пришлось вести себя как можно более естественно. Но сейчас, оставшись с Ройсом наедине, она снова ощутила неловкость.

– Я… я бы хотела поблагодарить вас за все, что вы для нас сделали. И помогли отвязаться от этого Фэншоу с его кучером, и притворились перед графом, что были с нами все время.

– Эка невидаль, – пожал плечами Ройс.

– Но вы нас спасаете уже во второй, нет, в третий раз. Под вторым разом я понимаю тот, что вы привезли нас сюда на встречу с кузеном. У нас самих это вряд ли бы получилось.

– Хорошо, – улыбнулся Ройс, – я буду держать свои доспехи отполированными и впредь. Никогда не знаешь, когда снова понадобится рыцарь… – Помолчав, он придвинулся ближе. – Мэри…

Он находился слишком близко, и Мэри пришлось откинуть голову, чтобы видеть его лицо. Тонкий аромат, исходящий от Ройса, всколыхнул что-то находящееся в самой ее глубине. Мэри опять вспомнила вкус его губ и силу, с которой он обнял ее тогда, в полутемном коридоре, положив руку на талию. Что оставалось делать, если даже поняв, что Ройс ее презирает, она не могла не думать об этом поцелуе без тоски и в глубине души желать его снова?

– Поверьте, я искренне сожалею о том, что бездумно ляпнул тем вечером. – Глаза Ройса выражали тепло и сочувствие. – Мое огорчение намного сильнее вашего. Просто, раздраженный поведением Оливера, который тогда несколько зарвался, я говорил, не соображая, что несу. В другом состоянии я никогда бы не сказал такого…

Как показалось Мэри, сейчас Ройс был весьма далек от того, чтобы красоваться, и ей трудно было сердиться, особенно когда в уголках его глаз, заглядывающих в самые ее глубины, таилась легкая добрая улыбка.

– Я знаю, – ответила она, осторожно подбирая каждое слово. – Но что бы вы ни подразумевали, отзываясь так обо мне, вы понимаете, что я, пусть случайно, это услышала?

Мэри действительно не считала, что Ройс обидел ее сознательно, но это ничуть не умаляло самого факта оскорбления. Видимо, поняв по ее словам, что он так и не получил полного прощения, Ройс нахмурился.

– Вам не стоит продолжать просить у меня прощения, – живо продолжила Мэри. – Просто лишний раз подтвердилась старая мудрость о том, что никогда не услышишь о себе ничего хорошего, если подслушиваешь за дверью. Мне не стоило встревать в ваш разговор со сводным братом. Кроме того, – она передернула плечами, – с учетом всех обстоятельств нашего знакомства я с трудом могу утверждать, что ваш эпитет был неправильным или несправедливым. Как я могу винить вас за правду? Боюсь, что я и мои сестры действительно не самые лучшие партии для англичан, и я не завидую гувернантке, которой предстоит сделать из нас леди.

– Не позволяйте ей изменять себя слишком сильно.

Мэри бросила на Ройса многозначительный взгляд.

– Вы хотите, чтобы мы навсегда остались одинокими?

– Вы не останетесь одинокими, уж поверьте. Огромное число потенциальных мужей еще будут падать к вашим ногам. – Ройс снова придвинулся ближе, глядя ей прямо в лицо. – И для вас найдется мужчина, который утонет в этих голубых глазах и пропадет навсегда. Он ничего не захочет от жизни, кроме того, чтобы всегда находиться рядом, шептать что-нибудь на ухо, целовать ваши щеки, брови, губы…

Он наклонился еще ближе, и Мэри, широко раскрыв глаза, была не в силах отвести взгляд в сторону. Не в силах двигаться и дышать. Слова Ройса потрясли ее сильнее, чем физическое прикосновение, и ей казалось, что ее тянет к нему словно магнитом.

– Много мужчин захотят жениться на вас. – Ройс резко отпрянул и отвернулся.

– В любом случае… не вы. – Мэри вдруг осознала, что ее слова прозвучали так, словно она хотела замуж за Ройса, и отчаянно пыталась придумать, как исправить ситуацию.

Но, казалось, он вовсе не заметил никакой двусмысленной неловкости.

– Конечно, не я. Я вообще не собираюсь жениться на ком бы то ни было.

– Никогда?

– Не вижу в этом никакого смысла, – пожал плечами Ройс. – Есть люди, которым это необходимо. Оливер, например. Он, несомненно, ищет и будет искать идеальную женщину – будущую графиню Стьюксбери, которая подарит ему наследников. Но наследники и супружеский долг меня не интересуют.

– К счастью, существуют люди, способные на любовь.

Последние слова Ройса звучали с такой непреклонностью, что это вызвало у Мэри раздражение, хотя она и сама не знала почему.

– Любовь – понятие для людей, не обремененных умом.

– Как вы можете так говорить? – Мэри возмущенно посмотрела на него.

– Благодарю покорно, – снова пожал плечами Ройс, – я достаточно насмотрелся на тех, кто от нее страдает. Моя мать чрезвычайно любила отца Оливера. И эта любовь была столь велика, что ее не хватало на детей. Вся жизнь этих людей сводилась к великой страсти. Конечно, не обходилось без завистников, без слез, истерик и раскаяний, но как только неприятности оставались позади, они снова оказывались в объятиях друг друга, снедаемые безумной любовью.

– Мои родители тоже любили друг друга, но у них все было иначе. Отец и мать были счастливы вместе, но и о нас они никогда не забывали.

– Считайте, что вам повезло и вашим родителям тоже. Это ненормальное положение вещей.

– У вас весьма странное представление о любви.

Мэри помолчала, изучающе рассматривая Ройса. Она не могла поверить, что он испытывает отвращение к волшебному чувству любви. Сказав, что любовь создана для дураков, Ройс не смог скрыть горечи, мелькнувшей в глазах.

– Таким образом, – Мэри убила двух зайцев сразу: и разрядила атмосферу, и вышла из щекотливой ситуации, сведя все к шутке, – я не единственная девушка, которая бы получила от ворот поворот?

Едва заметная улыбка коснулась губ Ройса.

– Верно, я вовсе не намерен вступать с кем-либо в брак.

– Прекрасно. По меньшей мере я не одинока в своих убеждениях.

– А что о нас? Вы меня прощаете? Мы снова друзья?

– А разве мы раньше были друзьями?

– Вы делаете мне больно. После того как я вас выручил пару-тройку раз? И мы не друзья?

Мэри изобразила притворное негодование и, не выдержав, рассмеялась:

– Все в порядке, мы – друзья!

Честно говоря, она не была уверена, что сказала правду. Боль от сказанного Ройсом в тот злополучный вечер продолжала ныть в сердце тупой занозой. С другой стороны, она поверила Ройсу, что тот не желал сделать ей больно. Она испытывала наслаждение от общества Уинслоу, и выдерживать ледяную отстраненность казалось бессмысленным.

Но какая же это дружба, черт возьми, когда при каждой встрече вспоминаешь тот волшебный поцелуй?

Глава 11

После ухода Ройса Мэри направилась на поиски сестер. Это не заняло много времени, поскольку шум и гвалт наверху было слышно издалека. Оттуда раздавались призывные посвистывания и женские крики:

– Пират!

Простонав в который раз за день, Мэри произнесла, не скрывая досады:

– Ну, что теперь? Опять потеряли?

– Мэри! – оживились сестры. – Ты его нигде не встречала по дороге сюда?

– Вообще-то я наивно полагала, что вы его купаете.

– А мы его и в самом деле купали, – отозвалась Лили, а Камелия тут же добавила:

– Хотя я не могу сказать, что песик был в восторге. В результате мое платье совершенно промокло, мы решили вытереть им Пирата, а я побежала переодеться. – Она многозначительно посмотрела на младшую сестру. – Тут-то он и вырвался.

Закатив серо-зеленые глаза к потолку, Лили проговорила, чуть не плача:

– Можно подумать, я его специально отпустила. Пират сам вырвался. После купания он был очень скользкий.

– Именно поэтому я и говорила, что нужно удерживать не силой, а словами! – взорвалась Камелия.

– Все, все, девочки, успокойтесь. – Роуз устало подняла руку. – Теперь это не имеет значения. Пока мы знаем только, что Пират где-то гуляет по дому, а мы не имеем ни малейшего понятия, где его искать.

– Мама дорогая! – Мэри содрогнулась, представив, что может натворить их собачка в этом изящном особняке. – Искать! Немедленно! Быстро! Граф ждет нас в кабинете.

Тщательные поиски не дали никаких результатов; Пирата словно след простыл. Никаких признаков его присутствия в доме сестры, как ни старались, не отыскали… Сдавшись перед неизбежностью, они спустились вниз, причем тягостное ожидание результатов деятельности Пирата, оказавшегося на свободе, вызывало у Мэри больший страх, чем встреча с графом. Дверь в кабинет Оливера была открыта. Сидя за столом, Стьюксбери внимательно изучал книгу расходов и доходов. Подняв голову и взглянув на сестер, застывших в дверном проеме, он встал и обошел вокруг стола.

– Заходите, пожалуйста, кузины.

Пока он закрывал за ними дверь, сестры сделали несколько неуверенных шагов вперед, разглядывая тяжелую темную мебель.

– Пират! – пораженно воскликнула Камелия. Она указала на маленького черно-белого пса, нахально растянувшегося на полу в квадрате послеполуденного солнечного света, пробивающегося через оконные стекла. Услышав свое имя, Пират приоткрыл глаза и поднял голову. – Он здесь, посмотрите только!

– Да, – согласился граф. – Он прибежал сюда недавно с видом гончей после охоты на лису.

– Мы его купали, – объяснила Камелия.

– Об этом я уже догадался, – ответил граф. – Должен сказать, что купание не улучшило его внешнего вида слишком заметно.

Жестом указав на стулья, отдельно стоящие возле окна, Оливер пригласил:

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Вежливо подождав, пока девушки рассядутся, граф тоже сел. Обойдя вокруг сестер, словно приветствуя, Пират устроился рядом, положив морду на ботинок Оливера.

– Похоже, он мне симпатизирует, – пояснил Стьюксбери, проследив их изумленные взгляды.

– Я… я прошу прощения… Он вас беспокоит? – спросила Мэри. – Может быть, нам стоит его забрать?

– Это не проблема, – небрежно отмахнулся граф. – Поскольку в ближайшее время вы уедете за город, это не будет продолжаться долго.

На некоторое время в кабинете воцарилось неловкое молчание.

– Если я правильно помню, – наконец начал граф, – кузина Шарлотта планирует проехаться завтра по магазинам вместе с вами.

У Мэри упало сердце. Неужели из-за сегодняшних неприятностей он запретит им этот праздник? Не в силах взглянуть на сестер, она лишь подумала, что Лили будет просто раздавлена.

– Мне показалось, – продолжал Оливер, – что вам могут понадобиться наличные. Шарлотта, конечно, пришлет мне счета, но ведь могут встретиться всякие мелочи. Ленты-конфеты и все такое прочее, что вам захотелось бы купить самим.

Подобный сюрприз лишил Мэри дара речи. Очевидно, сестры испытывали те же чувства, поскольку лишь молча глазели на графа. Подойдя к столу, граф вынул из него пачку банкнот и вручил каждой из девушек по нескольку штук. Мэри уставилась на деньги, прикидывая соотношение британского фунта к американскому доллару, полагая при этом, что фунт стоит дороже. По пять фунтов каждой? На ленточки и конфеты?

– Но, сэр, – произнесла наконец Мэри, – кажется, это слишком много…

– Не думаю, – ответил Оливер с легким удивлением. – Возможно, мне стоит проконсультироваться с Шарлоттой на этот счет, поскольку, боюсь, у меня слишком мало опыта в этом вопросе. Я просто полагал, что какие-то вещи вы захотите купить за наличные.

– За наличные, – эхом отозвалась изумленная Мэри.

– Да. Я полагаю, что такой суммы вполне должно хватить, но если я окажусь не прав, мы сможем обсудить это позже.

– Но… Сэр… – Мэри недоуменно посмотрела на графа. – Простите, но мы не можем с этим согласиться. – Она проигнорировала щипок Лили. – Я никогда не думала, да и в мыслях никогда не держала становиться для вас обузой. Тем более наше присутствие здесь и так не очень уместно.

– Боюсь, я не совсем вас понимаю.

– Мы ждали встречи с дедом, и его поддержка родных внучек была бы вполне естественной. Вы же только двоюродный брат, поэтому, с нашей точки зрения, не совсем справедливо садиться вам на шею. Тем более мы предполагали, что и для деда могли бы приносить какую-нибудь пользу, нежели просто кормиться за его счет.

– Приносить пользу? – туповато повторил граф.

– Да. Работать прежде всего. Убирать, готовить, возиться в саду – не важно, главное – не есть свой кусок хлеба даром. – Видя неподдельное изумление на обычно невозмутимом лице Оливера, Мэри быстро продолжила: – Теперь, уже осознав, что это невозможно, мы все же не можем есть и одеваться даром, особенно с учетом того, что все за нас делают слуги и горничные.

– Но вы же Толботы. Что я могу с этим поделать? Если бы дед знал о вас, он непременно отразил бы это в своем завещании. Поскольку он этого не сделал, эти юридические права беру на себя я.

– Я вас понимаю, и наша благодарность не имеет границ. Однако нам неловко быть вам обузой.

Оливер молчал не меньше минуты.

– Моя дорогая кузина, постарайтесь понять и вы. У меня есть определенная репутация, и я вправе ее поддерживать. Если узнают, что мои двоюродные сестры бродят по городу без гроша в кармане и в лохмотьях, я выставлю себя на всеобщее посмешище. Меня объявят последним скупцом, или, хуже того, пойдут разговоры, что я не могу себе позволить одеть вас в соответствии с вашим статусом, либо, что я вас просто выгнал. Надеюсь, вы не хотите стать причиной моего публичного унижения?

– Конечно, нет, но…

– Нет-нет, не желаю слушать никаких возражений, – поднял руки граф. – Я слишком хорошо знаю Лондон. Одних лишь слухов достаточно для того, чтобы навечно оказаться прикованным к позорному столбу.

– Только из-за того, что у нас нет наличных? – спросила Мэри с некоторой долей скептицизма.

– Высокий статус в обществе накладывает и высокую ответственность, – пожал плечами граф.

Сохраняя полную уверенность, что Оливер просто умело ею манипулирует, Мэри поняла, что продолжение спора бесполезно и нелепо, особенно учитывая незначительность суммы, с точки зрения графа.

– Конечно, если вы того желаете, это крайне любезно с вашей стороны, и мы очень вам благодарны.

– Кстати, – продолжил граф, – обучаясь в Уиллмере, вы действительно могли бы оказаться полезными и не есть, как вы выразились, хлеб даром. Возможно, вам захотелось бы разобрать вещи своей матери.

– В самом деле? – Мэри взглянула на сестер. – Там сохранились ее вещи?

– Лично я представляю себе следующее. Предметы подобного рода обычно упаковываются и хранятся на чердаке. И так из поколения в поколение. Конечно, дед был обижен и зол, но не думаю, что он пошел так далеко, чтобы выбрасывать вещи собственной дочери.

– Благодарим вас, – заулыбалась Мэри, – от всей души благодарим…

Сам о том не догадываясь, граф сделал великое дело. Возможность получить большее представление о собственной матери, о первых годах ее жизни была намного ценнее, чем любые деньги или одежда.

На следующий день вскоре после завтрака в Стьюксбери-Хаусе появилась кузина Шарлотта, сопровождаемая женщиной средних лет с небольшой сумкой в руках.

– Привет кузинам! – весело выкрикнула Шарлотта, как только дворецкий проводил ее в гостиную. – Я привезла с собой миссис Рэнсом. Лучшей портной вы не найдете во всем Лондоне. Вскоре здесь будет леди Вивиан, но я подумала – зачем терять время? Миссис Рэнсом могла бы снять с вас мерку, пока мы ждем. А потом уже купим ткань для ваших новых платьев.

Сестры гурьбой поднялись в спальню, где, к их удивлению, портниха заставила всех раздеться до самых сорочек и, вынув из сумки сантиметр, блокнот и огрызок карандаша, принялась измерять их от макушки до пят, беспрестанно делая пометки. В конце концов миссис Рэнсом объявила, что сняла все мерки, и отправилась восвояси.

– Что ж, теперь только остается ждать Вивиан, – объявила Шарлотта, когда все снова разместились в гостиной. – Если нам повезет, она не слишком опоздает.

– А что, обычно она опаздывает? – спросила Лили.

Шарлотта пожала плечами в ответ:

– Для Вивиан не существует понятия «обычно». Просто у нее отсутствует чувство восприятия времени.

Вскоре в гостиной объявился Фиц, а следом и Оливер. За ним по пятам бежал Пират, который, устроив грандиозное приветствие всех в отдельности, подпрыгивая, вернулся к графу, плюхнулся рядом и через мгновение громко захрапел.

– Стьюксбери, ты не говорил мне, что завел собаку, – с удивлением заметила Шарлотта, отойдя от буйных проявлений радости пса.

– Она не моя, – смущенно сообщил граф.

– Мы нашли его вчера на улице, – пояснила Лили, – и привели домой.

– Но как…

Граф протестующе покачал головой:

– Подозреваю, что нам лучше этого не знать. По крайней мере, когда в мою дверь постучится констебль, мне не придется опускаться до лжи.

Лили открыла было рот, собираясь объявить, что в обретении ими Пирата нет ничего противозаконного, но была прервана вошедшим дворецким:

– Леди Вивиан Карлайл, милорд.

– Вивиан! – с восторгом вскочила Шарлотта.

– И да поможет нам Господь, – пробормотал под нос граф с гораздо меньшим энтузиазмом.

По пятам за дворецким в гостиную ворвалась женщина с темно-русыми волосами. На ней было изумрудно-зеленое платье и капор из черного бархата в форме сердца, отделанный посередине шелковой плиссировкой. Сзади капор украшало ярко-зеленое перо. У любой другой женщины подобный головной убор отвлекал бы внимание от лица, но только не у Вивиан: более красивых женских лиц Мэри еще не встречала.

Большие, широко расставленные глаза на идеально пропорциональном лице были такого же цвета, что и платье. Попадались злопыхатели, которые поговаривали (не на людях, конечно), что рот и челюсти леди Вивиан слишком велики для истинной красоты, а взгляды на жизнь слишком уж откровенны, но такие незначительные недостатки совершенно не были заметны ни Мэри, ни ее сестрам.

– Привет, Стьюксбери, не смотри на меня с таким испугом. – Она протянула графу руку в ответ на его поклон. – Я здесь надолго не задержусь, нам предстоит длинный день для совершения покупок.

Посмотрев под ноги, Вивиан обнаружила там Пирата, который, приподнявшись вслед за графом, разглядывал ее с явным интересом.

– О Господи… Оливер, это твоя собака?!

– Начинаю думать, что уже моя, – пробормотал граф, посмотрев на дворнягу.

– М-да… – Вивиан смотрела то на Пирата, то на Оливера, словно сравнивая. – Воистину чужая душа – потемки…

– Если такие потемки и существуют, то вряд ли они представлены собакой. – Граф сардонически изогнул брови.

Рассмеявшись в ответ и поприветствовав Шарлотту с Фицем, Вивиан протянула руку сестрам.

– А вы, должно быть, Баскомбы. Шарлотта рассказывала о вас, и я рада с вами познакомиться.

Через несколько минут, наполненных ничего не значащей женской болтовней, попрощавшись с графом и Фицем, Вивиан вывела сестер и Шарлотту на улицу, где их ждала зеленая четырехместная коляска с откидным кожаным верхом, запряженная четверкой отменных лошадей. Вышколенный лакей в ливрее тут же метнулся вперед, чтобы откинуть лесенку и помочь леди забраться в экипаж. Несмотря на четыре места, коляска оказалась достаточно просторной, поэтому в ней без труда могли разместиться шесть стройных женщин.

– Ну а теперь, – сказала Шарлотта, едва лишь коляска отъехала от тротуара, – вы должны рассказать нам, каким образом к графу попала эта собачонка, которая бегает за ним по пятам, не отставая ни на шаг.

– Да уж, – попросила Вивиан, – расскажите нам, пожалуйста. Никогда еще я не была так удивлена, когда увидела графа с… с… – Она рассмеялась, не находя слов.

По молчаливому согласию сестер слово было предоставлено Лили, как лучшей рассказчице, и история с кучером и собакой вызвала у женщин бурю восторга. Когда коляска доехала до Нью-Бонд-стрит и дело дошло до описания достопочтенного мистера Пинкли Фэншоу, смех, доносящийся из коляски, перешел в истерическую фазу, заставив прохожих удивленно оборачиваться.

– Боже мой, – Шарлотта утирала платком глаза, – чего бы я только не дала, чтобы увидеть этого Фэншоу, крутящегося на месте с собакой, вцепившейся в фалды!

– А тебе знаком этот Фэншоу? – спросила Вивиан.

– Нет, а тебе?

– Немного. Если бы ты его знала, твой восторг от этой картины возрос бы многократно. Невероятный пижон и жалкий хлыщ.

– Словно кузен Гордон, – заметила Шарлотта.

– Много хуже. По крайней мере Гордону Харрингтону восемнадцать, и это его в какой-то мере оправдывает. Фэншоу же скоро будет сорок, а он все еще ведет себя как мальчишка.

Коляска остановилась, и расторопный лакей тут же помог леди выбраться наружу. Следуя за остальными и оглядываясь по сторонам, Мэри поняла, что они находятся в оживленном торговом районе. По обе стороны улицы тянулись бесконечные магазины и лавки.

– А куда мы идем? – спросила она у Шарлотты.

– Ну, прежде всего в Графтон-Хаус. Туда нужно попасть не позже одиннадцати. В противном случае магазин будет переполнен, и мы не сможем найти свободного приказчика.

Переполненных магазинов Мэри пока не видела, нет, конечно, в них находились посетители, но к ним сразу же бросался магазинный клерк, кланяясь и предлагая помощь. У нее закралось подозрение, что приди они сюда и в самый разгар рабочего дня, все приказчики все равно сразу примчатся к леди Вивиан.

Ни Мэри, ни ее сестры не обратили на продавцов Графтона ни малейшего внимания, хотя те взирали на них с неподдельным изумлением. Вдоль каждой стены магазина располагались рулоны тканей, некоторые лежали на больших полках, другие висели так, чтобы падающий свет максимально подчеркивал всю прелесть оттенков. Даже в Филадельфии Мэри не видела такого огромного магазина, торгующего только тканями. Служащие раскатывали перед покупателями материал на деревянных прилавках, тянущихся вдоль обеих стен, демонстрировали его клиентам, отмеряли и отрезали нужную длину.

Большинство покупателей слонялись вдоль прилавков, разглядывая товар, но клерк тут же принес стулья для Вивиан и Шарлотты, интересуясь, какие именно ткани им хотелось бы посмотреть.

Ошеломленные сестры двинулись дальше, открыв рты. Элегантный шелк и блестящий атлас, обычная фланель и тончайшая шерсть, постельное белье и бархат, парча, хлопок для штор, муслин… Еще немного, и у них закружилась бы голова, но громкий голос Шарлотты позвал сестер обратно. Уже через несколько минут они выбирали ткани для будущих нарядов.

Через некоторое время Мэри взглянула на пачку отрезов, лежащую чуть в стороне, и пришла в ужас.

– Боже мой, мы купили невероятно много…

– Ерунда, – заверила ее Шарлотта, – мы только начали. В конце концов, вас четверо, и вам нужно… Говоря прямо, вам нужно все.

– Конечно, граф необычайно щедр, но вы уверены, что он не станет возражать?

Вивиан и Шарлотта покатились со смеху.

– Кто, Стьюксбери? – воскликнула Вивиан. – Он даже и внимания на это не обратит. Всякому известно, что, получив наследство от лорда Реджинальда, он увеличил состояние, палец о палец при этом не ударив. Граф не сторонник азартных игр, он не помешан на дорогих лошадях и экипажах, в любовных связях не замечен. – Резко прервавшись, она виновато посмотрела на младших, Лили и Камелию, слушавших ее с нескрываемым интересом. – Я хочу сказать, что для своего положения граф ведет удивительно скромный образ жизни.

– Вы хотите сказать, что он не содержит любовниц? – уточнила Камелия.

– Прошу прощения, – быстро сказала Вивиан, – меня не туда занесло. Я совсем забыла, что вы еще почти дети, простите, ради Бога.

– Ничего страшного, не стоит беспокоиться, – заверила ее Камелия. – У меня и в мыслях не было, что у графа есть любовница. По крайней мере я не могу представить, чтобы он расстался с галстуком при женщине.

Шарлотта хихикнула, прикрыв рукой рот.

– Да, девочки, – рассмеялась Вивиан, – боюсь, я была слишком наивна!

– Камелия! – Роуз наградила сестру предостерегающим взглядом. – В любом случае мы его несколько смущаем, и это частично объясняет, почему он отсылает нас с гувернанткой за город.

– Это правда? – спросила Вивиан.

– Да, – вздохнула Мэри. – Он говорит, что мы не готовы для того, чтобы появиться в светском обществе. Боюсь, что граф прав.

– Ну, положим, лично я нахожу вас вполне воспитанными девушками. Однако вам действительно стоило бы научиться выражаться поизящнее. Но для этого нужна не гувернантка, а сопровождающая. – Она пожала плечами. – Конечно, если Оливер что-то вбил себе в голову, его ничем не проймешь. Его упрямство я помню еще с Уиллмера, где я навещала Шарлотту.

– А как давно вы с кузиной Шарлоттой подруги? – спросила Роуз.

– Настолько давно, что мы вряд ли ответим на этот вопрос. – Леди Вивиан с усмешкой взглянула на Шарлотту. – Лорд Хэмфри – младший брат моего отца – живет в Холстед-Хаусе, это недалеко от Уиллмера. В то лето – я была еще совсем девочкой – я приехала туда, чтобы навестить лорда Хэмфри и тетушку. Моя мать умерла при родах, и у меня были лишь старшие братья. Вот отец и подумал, что неплохо было бы, если бы кто-нибудь оказал на меня женское влияние. Честно говоря, я очень полюбила Холстед. А Шарлотта со своей матерью часто приезжали в Уиллмер, после того как сезон заканчивался. Вот так у меня и появилась близкая подруга. – Вивиан улыбнулась сестрам. – Вы не представляете себе, что такое расти среди братьев, так что я вам завидую, всегда хотела иметь сестру.

Мэри не могла себе представить жизнь без сестер – и без матери тоже.

– Мне очень жаль, – сказала она, инстинктивно беря Вивиан под руку, – я думаю, что для вас это было очень нелегко.

Черты лица Вивиан на мгновение стали чуть жестче, но затем она ослепительно улыбнулась:

– Как мило с твоей стороны!.. Знаешь, Шарлотта, – повернулась она к подруге, – сезон уже кончается, и сдается мне, что я давно не навещала дядю. Не съездить ли нам туда, скажем, после бала у леди Кандлингтон? Заодно обсудим наши планы на следующий сезон.

Шарлотта ответила улыбкой, выражающей согласие, и леди Вивиан отправилась рассматривать рулон темно-бордовой парчи.

– Ну что же, девочки, считайте, что вы покорили Вивиан.

– Она славная, – заметила Роза, – ее очень легко полюбить.

– Да, но поскольку она – дочь герцога, большинство света этого не понимает. Не так уж много людей на свете, с которыми она была близка долгие годы. Остальных же больше интересовали ее положение и богатство, чем она сама, так что, поверь, она оценила твое сочувствие.

– Но я вовсе не ставила себе цель завоевывать ее расположение!

– Я понимаю. И сама Вивиан это понимает. Вот почему вы и понравились друг другу. А теперь, Лили, выбирай скорее свой муслин и пойдем дальше. У нас еще много дел на сегодня.

Очень скоро сестры поняли, что Шарлотта ничуть не преувеличивала. Она сопровождала их от магазина к магазину, совершая самые умопомрачительные покупки. Перчаточник и сапожник, торговцы бельем и декоративными перьями (на последнем настояла леди Вивиан, которая искала совершенно особенное перо для капора), и это было только начало. Они купили веера; они купили ридикюли; они купили пуговицы и платки, кружева и ленты. Всегда вязавшие себе чулки самостоятельно, сестры не могли удержаться от покупки чулок машинной вязки, причем, если Мэри устроили простые хлопчатобумажные, Лили приобрела пару шелковых с вышивкой на лодыжках, предназначенных для ношения с вечерним платьем. Роуз не смогла пройти мимо вязаной шали, причем было видно, что процесс оплаты вызывал у нее не меньше удовольствия, чем сама приобретенная вещь. Наблюдая, как Лили покупает не один, а целых два романа, без которых не могла жить, Мэри подумала, что кому-кому, а уж младшей сестре явно не хватит денег, выданных графом на месяц вперед.

Но, как и прежде, Шарлотта объявила, что поход не закончен. Теперь предстоял визит к скорняку, специализирующемуся на пошиве манто. Выслушав протест Камелии насчет того, что было куплено слишком много разных тканей для платьев, Шарлотта насмешливо покачала головой в ответ:

– Этот материал предназначен только для пошива дневных платьев. У вас должно быть по одному, а лучше по два вечерних платья. Даже в провинции леди держат платье для выходов к ужину.

Далее между Вивиан и Шарлоттой возник небольшой спор о выборе модистки. Первая целиком и полностью полагалась на компетентность мадам Арсено, а Шарлотта горой стояла за мадемуазель Рюэль, работавшую в менее изысканном стиле, зато отличавшуюся короткими сроками исполнения заказов.

В конце концов победа досталась Вивиан, выдвинувшей решительный аргумент:

– Уверяю тебя, Шарлотта, получив перспективный заказ на целых восемь вечерних платьев и зная пунктуальность лорда Стьюксбери в вопросах оплаты, мадам Арсено закончит работу в половину срока.

Магазин мадам Арсено представлял собой небольшое, но элегантное здание, разместившееся на Оксфорд-стрит. Хозяйка, лично вышедшая откуда-то из задней части магазина, чтобы приветствовать леди Вивиан, и услышавшая, что от нее требуется, щелкнула пальцами, призывая помощников. В очередной раз с девушек стали снимать мерки, но усталость и раздражение улетучились в тот же миг, когда, сев рядом с Вивиан, Шарлоттой и хозяйкой, они принялись листать каталоги.

В силу неопытности сестры не могли выбрать никакого цвета, кроме белого, хотя Шарлотта обращала их внимание на синий, зеленый и бледно-желтые тона, а Вивиан оказалась убежденной приверженкой ярко-изумрудных и голубых оттенков. Но так как через несколько минут все увлеклись обсуждением тканей, верхних юбок, глубины декольте и видов кружевных отделок, споры о цвете сами собой отошли на задний план.