Текст книги "Полночный всадник"

– Не могу этого вообразить, – возразил Уильям. – Семья де ла Герра пользуется большим уважением. К тому же дон Рамон был с нами в ту – ночь, когда Эль Дракон ограбил дилижанс.

– Верно, но, если де ла Герра связан с разбойником, он мог заказать похищение. Наша взаимная неприязнь весьма сильна. Он с радостью насолил мне… похитив племянницу. Если негодяй обесчестил ее, Кэрли пришлось выйти за него замуж.

– Но почему же она скрыла это, оказавшись на свободе?! – воскликнул Винсент.

Молодой человек, конечно, предпочел бы другую версию, но Флетчер верил, что близок к разгадке.

– Не знаю. – Остин откинулся на спинку кресла и постучал толстым пальцем по бокалу. – Вернувшись в дель Роблес, я постараюсь выяснить правду.

После возвращения Рамона прошла неделя – неделя страстных поцелуев и жарких ночей. Однажды они отправились в безлюдное место на земле дель Роблес, куда Рамон приходил в детстве. Узкий ручей падал сверху в неглубокий пруд, окруженный соснами, и они предавались любви в зеленой траве у воды.

Утром Кэрли улыбнулась, вспомнив эти минуты, потом поднялась с постели. Рамон уже ушел, чтобы закончить с мужчинами осеннюю matanza. Все работали не покладая рук: собирали скот, клеймили бычков, браковали больных животных, отделяли тех, кого отправляли на бойню, от тех, что подлежали продаже.

Кэрли потянулась и зевнула; у нее немного болела спина после того, как она таскала большие железные горшки, в которых топили жир забитого скота. Часть сала продавали, но кое-что оставляли себе для изготовления мыла и свечей.

Мать и тетка Рамона, активно участвуя в этом процессе, явно радовались тому, что Кэрли охотно всем помогает.

Надев серую юбку и белую блузку, она накинула платок и вышла из дома. На ранчо кипела работа: ковбои седлали лошадей, с кухни доносились голоса мужчин, заканчивающих завтрак. Синее Одеяло .давно уже была на ногах, сновала по дому, гремела сковородами и горшками, убирала тарелки. Даже на этом маленьком ранчо повариха вставала задолго до рассвета, чтобы развести огонь, приготовить кофе и какао, изжарить лепешки и мясо.

Кэрли начала помогать ей, наслаждаясь аппетитными запахами. Но когда солнце поднялось над горами и залило поля золотистым светом, она покинула кухню и отправилась искать Рамона. День был теплым, небо – ярко-синим.

Проходя через эвкалиптовую рощу, Кэрли обнаружила, что мужа нет среди ковбоев, которые отлавливали скот на поле. Она залюбовалась ловкостью пастухов, искусно обращавшихся с длинной плетеной веревкой – reata. Бычка отделяли от стада, один всадник набрасывал лассо на шею животного, другой стягивал его ноги и валил на землю.

Убивали животных быстро и умело, но это зрелище заставило Кэрли повернуть к дому. Однако, заметив на отдаленном пастбище группу мужчин, она направилась туда, вышла из зарослей, остановилась возле старого дуба и поискала . взглядом Рамона. Здесь был Рей дель Сол; когда конь склонял голову, его светлая грива переливалась на солнце. Фыркая и перебирая ногами, жеребец толкал красивую белую кобылу, и Кэрли поняла его намерения.

Она замерла, загипнотизированная этой картиной. Прекрасный светло-гнедой жеребец забрался на свою великолепную подругу. Какая мощь, подумала Кэрли, какое яростное, раскрепощенное желание! Животные ржали и фыркали, били копытами землю. Жеребец оскалил зубы, потом ухватил ими кобылу за шею.

Он забрался на нее, поставив копыта ей на спину. Потом вонзил в кобылу огромный орган, легко овладел ею, взяв то, что предназначила для него природа. Кэрли ощутила странный жар. Когда жеребец начал двигаться, мощными толчками вводя свое орудие в подругу, по спине девушки побежали мурашки, во рту пересохло.

Она не слышала бесшумных шагов Рамона, но ощутила щекой его теплое дыхание.

– Потрясающее зрелище, правда? Жеребец на кобыле. Это гимн жизни!

Кэрли облизнула пересохшие губы, внезапно осознав, что Рамон прижался к ней своим сильным телом. Он был возбужден.

– Да. Это прекрасно.

– Si… По-моему, тоже.

Его рука скользнула по ее груди и нашла сосок, который тут же набух. Кэрли услышала нежные слова, ласкавшие ее слух:

– Чувствуешь, дорогая? Ощущаешь его голод, силу желания? Видишь, как он подчиняет ее себе, берет то, что хочет получить, заставляет кобылу отдаться?

Она кивнула; с каждым его словом, с каждым прикосновением пальцев ее сердце билось все сильнее.

– Это происходит только потому, что кобыла этого хочет. Она чувствует: жеребец достаточно силен, чтобы защитить ее. Она бы не подчинилась ему, не ощутив его силу. – Его рука ласкала грудь Кэрли, нежно мяла ее через блузку, теребила набухший сосок. – Когда конь берет ее, как сейчас, кобыла чувствует, что он сильнее ее… и сможет защитить.

Он потянул ее немного назад, и они скрылись за деревьями. Ухватившись за ствол дуба, Кэрли прижалась к нему головой. Рука Рамона скользнула вдоль ее тела, потом опустилась ниже, подняла юбку.

– Вот так же и женщина, – шепнул Рамон. – Она должна знать, что ее мужчина силен. – Он куснул ее ухо, и Кэрли ощутила сладкую боль. – Женщина должна знать, что мужчина способен подчинить ее себе, если пожелает. – Его губы двигались вдоль ее шеи, покрывая кожу горячими поцелуями. Кэрли почувствовала, что он расстегивает брюки и к ней прижалась его напряженная плоть.

– Раздвинь ноги, querida, – прошептал Рамон, касаясь ее уха кончиком языка.

Кэрли охватила сладкая дрожь. Ее ноги раздвинулись. Она хотела, чтобы он овладел ею, показал грубую мужскую силу.

Рамон обнял жену за талию, крепко сжал ее и одним мощным рывком вошел в Кэрли.

Она сдержала крик наслаждения и ухватилась за дерево, словно цепляясь за жизнь. Рамон снова и снова входил в нее, сильно и властно. Кэрли мысленно видела жеребца, входящего в кобылу, утверждающего свое мужское превосходство. Потом представила себе лицо Рамона, его мускулистое тело, и две картинки слились воедино. Перед ее глазами стояли высокий широкоплечий испанец и жеребец, входящий в свою подругу мощными рывками.

Сильнейший оргазм потряс Кэрли, ее внутренние мышцы, сжимавшие плоть Рамона, напряглись и вырвали стон из его груди. Еще два мощных движения, он достиг вершины и застонал, выплеснув в Кэрли свое горячее семя.

– Por Dios! – прошептал он, когда охватившая его тело дрожь начала утихать. – Если жеребец испытывает то же, что и я, то свою силу доказала кобыла.

Кэрли тихо засмеялась и положила голову ему на плечо. Я люблю тебя. Рамон, подумала она, но не произнесла этих слов. Он отпустил ее, юбка упала, Рамон застегнул брюки и нежно поцеловал жену. Потом поднял ее руку и поцеловал ладонь.

– Проводить тебя домой?

Кэрли покачала головой:

– Они могут подумать, что мы…

– …делали то, что делали?

Она улыбнулась:

– Да.

– О, querida, и как только мне удалось найти такую, как ты?

Кэрли не поняла смысла его слов, но ей понравилось, как смотрел на нее Рамон, произнося их. И ей нравились чувства, которые пробуждал этот ласковый взгляд.

Он взял жену за руку, и они направились в сторону маленькой саманной асиенды. Когда они приблизились к дому, Рамон улыбнулся и повернул к себе Кэрли, чтобы поцеловать жену на прощание. Взгляд его скользнул поверх ее головы. Обернувшись, Кэрли увидела худенькую фигурку, появившуюся из эвкалиптовой рощи. Кто-то направлялся к ним по высокой желтой траве. Вскоре Кэрли узнала его:

– Это Два Орла!

Она побежала к мальчику, радостно улыбаясь, но, когда он приблизился, Кэрли остановилась, заметив, как встревожен индеец.

– Что случилось, Два Орла?

На мальчике была грязная, рваная одежда со следами крови. На его лице и руках виднелись длинные глубокие царапины, под глазом – большой синяк. Верхняя губа распухла, на ней запеклась кровь.

Он потупил взгляд:

– Солдаты… полиция… они пришли в деревню. Сначала мы удивились, что им удалось найти нас, ведь мы живем далеко в горах. Но потом они начали стрелять.

Сердце Кэрли сжалось. Когда мальчик посмотрел на нее, в его глазах стояли слезы.

– Сначала они целились в мужчин, – продолжал он, – убивали всех, кого видели, потом взялись за других… за женщин, даже за старую Лошадь и детей. Мы побежали в лес, но они бросились за нами. Я сцепился с одним солдатом и убил его ножом. Всадил лезвие в его грудь и рад этому. Но Лина умерла… и много других тоже.

– Господи! – прошептала Кэрли.

– Я не знал, что делать. Некоторое время бродил по горам… потом пошел сюда.

– О, Два Орла, мне так жаль! – Она взяла его холодную вялую руку.

– Молодец, что пришел сюда. – Рамон приблизился к ним. – Оставайся здесь сколько захочешь.

Мальчик молча кивнул. Если он и удивился, обнаружив Кэрли в Лас-Алмас, то не показал этого. Но его сестра всегда считала Кэрли женщиной дона Рамона.

Осмотрев одежду мальчика, его лицо, Рамон понял, как он потрясен.

– Конечно, тебе придется работать. Будешь жить с пастухами.

При этих словах мальчик немного оживился:

– Я буду работать изо всех сил, вы увидите. Два Орла не возьмет того, что сам не заработает.

Рамон положил руку на худое плечо паренька и ласково, ободряюще пожал его:

– Я прослежу за тем, чтобы ты заработал себе на жизнь. Будешь делать свечи из жира, мотыжить землю, полоть сорняки в саду, забивать скот… Со временем, – добавил Рамон, зная, как поднять сломленный дух мальчика, – Мариано научит тебя обращаться с лошадьми.

Теперь, когда Педро вернулся в лагерь, Мариано стал secundo[49]49
  помощник, заместитель (исп.)


[Закрыть] Рамона.

– Ты ведь хочешь этого, верно? Стать настоящим ковбоем?

Лицо мальчика озарила надежда.

– Si, дон Рамон. Я бы очень этого хотел.

– А сейчас, – сказала Кэрли, – пойдем со мной. – Она заставила себя ободряюще улыбнуться, хотя ее сердце разрывалось от боли и сочувствия к мальчику. – Тебе нужна новая одежда, и я покормлю тебя.

Она повела мальчика на кухню, зная, что Синее Одеяло накормит его, пока она сама подберет ему подходящую одежду.

Кэрли также надеялась, что старушка немного утешит его. То, что Два Орла был йокутом, а. Синее Одеяло вышла из племени мутсенов, не имело значения. Ничто не сближает людей так, как общая беда.

Оставив мальчика на попечение старой женщины, Кэрли отправилась за одеждой. Вернувшись, она подождала, пока Два Орла спустится к ручью, вымоется и переоденется.

Одежда была велика ему, но выглядел он в ней гораздо лучше. Надев кожаные штаны, белую рубашку, стоптанные сапоги, он вымыл свои угольно-черные волосы и стянул их сзади тонким кожаным ремешком.

– Я готов к работе.

– Ты пережил ужасное испытание, Два Орла, отдохни немного. Приступишь к работе завтра утром.

Он сразу поник, но при появлении Рамона поднял голову.

– Есть работа в загоне, – сказал Рамон. – Мариано ждет тебя.

Это был тот самый ковбой, который заступился за Кэрли, когда мужчины обсуждали брак Рамона. Кэрли питала к нему симпатию.

– Думаю, ему все же следует отдохнуть, – возразила Кэрли. – Я сказала ему…

– Это твое желание, muchacho[50]50
  мальчик, юноша (исп.)


[Закрыть]?

Мальчик впервые улыбнулся:

– Я хочу работать, сеньор.

Рамон кивнул:

– Тогда иди. Надо многое сделать. Когда закончишь, я познакомлю тебя с Баджито. Думаю, вы подружитесь.

– С Баджито?

– Si, но позже. А теперь ступай.

Мальчик побежал так, словно только этого и ждал. Посмотрев на мужа, Кэрли поняла, что он прав.

– Ему нужно работать. Это поможет ему забыть.

– Да… и дружба с Баджито пойдет ему на пользу. Я рада, что ты подошел к нам.

Она всегда радовалась появлению Рамона. В последнее время он тоже радовался ее обществу. От этого сердце Кэрли наполнялось любовью и гордостью. Однако какая-то часть его души всегда оставалась закрытой для нее, и это заставляло Кэрли думать, что муж не любит ее, хотя и заботится о ней.

С Винсентом было бы то же самое.

Однако от Рамона она ждала другого.

Глава 15

Кэрли проводила мужа взглядом, пытаясь разгадать его мысли и думая о своей любви к нему. Рамон проявил доброту к мальчику, но она уже видела его с детьми. Как он будет относиться к детям, которых она родит ему? Сможет ли любить их так же сильно, как если бы они были чистокровными испанцами?

Эта мысль вызывала тревогу, преследовала Кэрли, когда девушка работала днем с матерью и теткой Рамона. Они вытапливали остатки жира убитого быка. Это была тяжелая, изнурительная работа, но наконец они завершили ее, и Кэрли, покинув их, отправилась к ручью. Она села на большой гранитный валун, взяла пригоршню камешков и стала бросать их в роду.

Здесь и нашел ее Рамон. К концу дня она еще больше встревожилась.

Он сел возле Кэрли.

– О чем ты думаешь, дорогая? Почему грустишь?

– Я думала о Двух Орлах и Лине. Как это могло произойти? Почему солдаты убили их?

Рамон прислонился спиной к стволу ольхи.

– Я говорил об этом с мальчиком. Он сказал, что двое молодых мужчин из деревни участвовали в налетах и украли полдюжины лошадей с ранчо, расположенного у подножия горы Сан-Хуан. Хозяина ранили в плечо. На помощь вызвали полицию. К несчастью, преследование закончилось в деревне.

– Должно быть, индейцам были очень нужны эти лошади. Я видела в деревне мало коней.

– Это потому, querida, что они едят их.

– Что?

Он кивнул:

– На протяжении многих лет конина – основное питание йокутов. В старые времена десятки тысяч диких коней носились по этим холмам и большой долине. Из этого табуна вышло большинство наших лошадей.

– Они действительно… едят их?

– Si. А еще они употребляют в пищу сусликов и сжигают их шкурки вместе с блохами. Кузнечики – это деликатес, который едят весной. Они варят большие жирные личинки червяков, жарят ящериц, змей, кротов…

– Хватит! – воскликнула она. – Я уже поняла, что их меню… гораздо шире нашего. – Кэрли подавила тошноту.

– Тебе повезло, что мы привезли в деревню собственную пищу.

– А я хотела отправиться на их праздник, – пробормотала она.

Рамон тихо засмеялся:

– Они отличаются от нас. Поэтому существует столько предубеждений против них. Иногда они бывают злыми, воюют с хозяевами ранчо, проявляя при этом жестокость и сноровку. Убили уже нескольких человек. И сейчас продолжают грабить и убивать.

– Но стрелять в женщин и детей… это несправедливо.

– Да, chica, это несправедливо. Мне жаль, что Лина погибла, но я рад, что Два Орла уцелел.

Кэрли разделяла его чувства. Если мальчик будет усердно работать и учиться у Рамона и ковбоев, то со временем превратится в сильного умного мужчину.

– Ты был очень добр к нему, – заметила Кэрли.

– Возможно, я хотел порадовать тебя.

Она покачала головой:

– Не думаю. По-моему, ты готов помочь любому, кто просит тебя об этом. Такой уж ты человек.

Рамон промолчал, но ему было приятно, что она так думает. Он взял Кэрли за руку, и они пошли к дому.

– Днем я разговаривала с твоей матерью, – начала Кэрли. – Она сказала, что через пару дней ты уезжаешь… что у тебя есть дела в Монтеррее.

Кэрли надеялась, что эти дела не связаны с Эль Драконом.

– Si, это так.

Она заметила его смущение, и ее сердце тревожно сжалось.

– Долго тебя не будет?

– Чуть меньше недели. – Он посмотрел ей в глаза. – Я подумал, а вдруг… ты захочешь присоединиться ко мне.

– Ты возьмешь меня с собой?!

– Это легкое путешествие. Закончив дела, я мог бы провести некоторое время с тобой. В Монтеррее есть хорошая гостиница. Молодожены имеют право провести несколько дней наедине.

– О Рамон! – Кэрли бросилась к нему в объятия.

– Я бы давно предложил тебе поехать туда, если бы знал, что ты так обрадуешься.

Она засмеялась, но, вспомнив о мальчике-индейце, смутилась:

– Может, мне стоит остаться… помочь Двум Орлам привыкнуть к новой жизни? Он пережил ужасную утрату.

– Мариано присмотрит за мальчиком. Два Орла больше всего на свете хочет стать ковбоем. Ты ему в этом не помощница.

Кэрли задумалась. Она еще днем поняла, что муж прав. И все же мальчику очень одиноко.

– Я… я не знаю. Он так молод и…

– Ты успеешь понянчиться с мальчиком до нашего отъезда, а потом посвятишь себя мне.

Кэрли улыбнулась:

– Когда мы поедем?

– Послезавтра. Два Орла к тому времени освоится здесь. Меня ждет довольно важное дело.

– Какое?

Его взгляд стал настороженным.

– Не тревожься. Это касается де ла Герра.

В его голосе прозвучало предостережение. «Я тоже де ла Герра», – хотелось сказать Кэрли, но, видимо, муж считал иначе.

– Ну, я пойду, – с поблекшей улыбкой сказала она. – Синее Одеяло готовит на ужин carne asada[51]51
  жареное мясо (исп.)


[Закрыть]. Я хочу взглянуть, как это делается.

Рамон схватил ее за руку:

– Когда-то нам готовили три женщины. Возможно, эти времена вернутся.

Кэрли высвободилась:

– Для меня это не имеет значения, Рамон. Пока ты со мной, мне больше ничего не нужно для счастья.

В глазах Рамона вспыхнуло удивление. Понял ли он ее чувства? Если нет, это, пожалуй, к лучшему. Кэрли уже видела Рамона с Исабель Монтойя и Мирандой Агилар, красавицами, явно влюбленными в него. Она заметила тогда, что испанец не отвечает им взаимностью.

Она стала женой Рамона, но не по его выбору. Какие-то чувства он, конечно, питал к ней, но только не любовь.

Сердце ее дрогнуло. Что же чувствует по отношению к ней Рамон? Он хочет ее, это очевидно. Но он хотел и других женщин. У него всегда были любовницы. Что произойдет с ней, если муж оставит ее ради другой женщины или вернется к Миранде, Исабель Монтойя? С чего она взяла, что другая женщина никогда не появится?

Кэрли охватила тревога. Прежде она пережила бы это. Сейчас она знала, что часть ее души умрет. Она утратит ту цельность, которую обрела, встретив Рамона.

Впервые Кэрли поняла, какую угрозу таит в себе ее любовь к Рамону.

– Не беспокойся обо мне, – сказала она. – Меня не пугает работа по хозяйству. Ты обходишься со мной хорошо, и спать с тобой приятнее, чем с Винсентом Баннистером.

С этими словами Кэрли покинула Рамона, терзаясь от неопределенности.

Но Кэрли быстро приняла решение. Как бы ни любила она Рамона, как бы ни усиливалось это чувство, ей придется скрывать его от мужа. Она признается ему в этом, лишь убедившись в его любви. Возможно, они сблизятся в Монтеррее.

Но Кэрли сомневалась в том, что это произойдет. Да и способна ли хоть одна женщина завоевать любовь Рамона?

К тому же не чистокровная испанка.

Два дня, преодолевая тревогу, Кэрли готовилась к поездке. Она никогда не была в старом испанском поселении – Монтеррее. Путешествовать с Рамо-ном, провести с ним почти неделю казалось ей вершиной счастья. Она немного беспокоилась за Двух Орлов, но мальчик явно привыкал к новой обстановке и ладил с мужчинами. Синее Одеяло опекала его, как курица цыпленка. На ранчо жили и другие индейцы, один из них даже работал пастухом.

И все же Два Орла вел себя здесь не так, как в деревне. Был молчаливым и замкнутым. Только играя с Баджито, он становился тем беззаботным ребенком, которого Кэрли видела в горах. Однако он по-прежнему внушал ей глубокую симпатию. Мальчик всегда спешил помочь тому, кто в этом нуждался, и постоянно испытывал голод. Кэрли не понимала, как удалось ему так долго продержаться без еды во время бегства из деревни. Казалось, мальчик никак не может насытиться.

Поэтому ее не удивило, когда исчез пирог с ежевикой, приготовленный Терезой.

– Не представляю, куда он делся, – раздраженно сказала тетка Рамона его матери. – Пирог лежал на подоконнике в cocina – и вдруг пропал.

– Что пропало? – спросила Кэрли, войдя в sala с белыми рубашками мужа и швейными принадлежностями.

– Мой пирог, – ответила Тереза. Она редко готовила, но пироги были ее коньком. – Сначала я решила, что кто-то из животных съел его, но потом нашла на подоконнике эти маленькие круглые камешки. Ума не приложу, откуда они взялись.

Кэрли задумчиво посмотрела на полированные круглые камешки:

– Не знаю. Возможно; Рамон ответит на этот вопрос.

Но она поняла, куда делся пирог, и надеялась, что Тереза не заметит следов ежевики на лице мальчика.

Через два дня они отправились в Монтеррей. Сидя в седле, Рамон пригнул голову, чтобы не задеть нависшую ветку, и придержал ее для Кэрли. Утро выдалось чудесным: яркое солнце, лазурное небо. Рамон улыбнулся и поблагодарил Святую Деву за то, что она подарила его молодой жене такой день.

Они путешествовали верхом. Рамон предложил поехать в карете, но Кэрли удивила его отказом.

– С каждым днем я езжу верхом все лучше и лучше, – сказала она. – И так мы доберемся быстрее. Ты говорил, что есть короткий путь через горы. Давай воспользуемся им. – Она кокетливо улыбнулась мужу. – К тому же мне нужна практика.

– Querida, когда ты так улыбаешься, мужчина не может тебе отказать.

До Монтеррея было два дня пути, и Рамон гордился тем, что жена пожелала ехать верхом.

Кэрли опять удивила его, когда утром он увидел ее в старом тяжелом дамском седле Терезы. Крылья седла уже не были жесткими и загнутыми. Кто-то явно повозился с ними, смягчил кожу, отшлифовал до блеска, надраил серебряные пряжки. Рамон заподозрил, что эту работу проделала его жена.

– Ты уверена, что поступаешь правильно, дорогая?

– Я начала пользоваться женским седлом, когда вернулась в дель Роблес. Хотела научиться ездить, как леди.

– Но это седло велико для тебя. Ты выдержишь поездку?

– Выдержу, Рамон. Я училась в седле такого же размера.

Он улыбнулся:

– Хорошо. Солнце уже поднимается. Пора в путь.

Она выглядела прелестно в синем бархатном костюме для верховой езды, с падающими на плечи локонами. Кровь Рамона закипела, в нем снова пробудилось желание, хотя они уже занимались любовью утром.

Рамон подавил разочарование. Эта женщина горячила его кровь всякий раз, как он смотрел на нее. Он надеялся, что его влечение к ней со временем ослабнет, но оно усиливалось с каждым днем. Madre de Dios, это не похоже на него! Что же ему делать?

– Ты взяла достаточно одежды?

На спине осла лежал лишь один мешок с походными постелями и запасом провизии.

Путешествие должно доставлять удовольствие, поэтому Рамон основательно подготовился. В седельных мешках была пища: яблоки из сада, pinole, carne seca – вяленая говядина, лепешки, кофе, чай из трав, жареные цыплята для ужина, пироги с бобами, сыр, булочки. Рамон захватил с собой и тонкий пуховый матрас для ночевки на воздухе.

– В мешке больше вещей, чем тебе кажется, – сказала Кэрли, ее светло-изумрудные глаза сверкали от радостного возбуждения. – Ты просил взять что-нибудь красивое, я так и сделала. Поглаженные платья будут выглядеть отлично.

Он подумал, что для платьев Исабель Монтойя пришлось бы снарядить трех ослов. Впрочем, нет, ослы не понадобились бы. Она пожелала бы ехать только в карете.

Мать Рамона и Тереза вышли проводить их. Два Орла работал на конюшне с Мариано и по вечерам снова отправлялся туда.

– Желаю тебе приятного путешествия, сынок, – сказала мать Рамона. Потом улыбнулась Кэрли: – И тебе тоже… дочь моя.

Слезы подступили к глазам девушки. Она улыбнулась свекрови так тепло, что в душе Рамона что-то оттаяло. Он надеялся, что мать и тетка примут Кэрли в семью, но не рассчитывал на теплое отношение к ней.

Рамон натянул поводья. Рей дель Сол загарцевал.

– Vaya con Dios, – сказала Тереза. – Поезжайте с Богом. Счастливого пути. Передай привет родственникам, Рамон.

На ранчо пришло письмо. Мария де ла Герра будет в Монтеррее со своей дочерью.

– Я уговорю их приехать сюда, – ответил он.

– Берегите себя! – крикнула Кэрли.

Рамон махнул рукой и слегка тронул коня шпорами. Кэрли поехала рядом с ним на хорошо обученной небольшой белой кобыле.

– Они очень славные, – сказала она, бросив через плечо взгляд на две уменьшающиеся фигурки и помахав им рукой. – Я полюбила их.

Рамон молчал, все еще пытаясь убедить себя в том, что он не влюбился в Кэрли Мак-Коннелл и ему удастся избежать этого, не замечая ее трогательного облика и нежных улыбок, смеха и страсти, которую они делили в постели.

Да, он восхищался этой сильной женщиной, способной постоять не только за себя, но и прийти на помощь ему. Уважение – одна из основ брака. Рамон ценил его не меньше, чем дружбу и чувственность.

Он заверил себя, что сохранит все как есть и не позволит Кэрли сократить дистанцию между ними.

Но, посмотрев на жену, указавшую на ястреба, который парил над ними, увидев ее счастливую улыбку, Рамон почувствовал, как трепещет его сердце, и понял/что увяз глубже, чем предполагал.

Шериф Джереми Лейтон подъехал на высоком гнедом мерине к асиенде де ла Герра, но не спешился, ибо по традиции полагалось дождаться приглашения. Шерифа никто сюда не приглашал, но он не имел пока оснований быть нелюбезным с Рамоном де ла Герра и членами его семьи, уважаемыми местным обществом.

Флетчер Остин начал подозревать, что Рамон связан с Эль Драконом. Всем известно, что Остин упрямый, безжалостный и несколько алчный.

Но еще никто не назвал его глупым.

К шерифу подошел загорелый широкоплечий человек лет тридцати пяти с густыми усами:

– Buenas tardes, сеньор шериф. Вы ищете дона Рамона?

Джереми вспомнил, что мужчину зовут Мариано и это один из старших пастухов дона.

– Я бы хотел поговорить с ним. Он здесь?

– Нет, сеньор. Он уехал.

– Тогда я поговорил бы с его женой.

– К сожалению, ее тоже нет. Вы можете поговорить с сеньорой… или тетей дона Рамона…

– Не скажете ли, куда уехали дон и его жена?

Мариано улыбнулся:

– Они отправились в свадебное путешествие, сеньор. Молодые жены часто испытывают смущение. Возможно, дон решил кое-чему научить супругу… Это удобнее сделать вдали от родных и друзей.

Возможно, Рамон уже обучил ее многому в горах, как и предполагал Флетчер Остин.

– Передайте им мои поздравления, – сказал Джереми. – Я навещу их в ближайшее время.

– Si, я скажу им, шериф Лейтон.

Шериф оглядел дом и двор, но не заметил ничего необычного.

– Вы позволите мне напоить коня?

– Конечно. Извините, что сам не предложил вам сделать это. Может, что-нибудь выпьете… кофе, шоколад… или перекусите?

– Нет, спасибо. Мне нужно только напоить коня.

Мариано кивнул и повел шерифа к накрытому желобу с водой. Джереми дал коню напиться и потом, коснувшись рукой шляпы, заметил, что штора в окне шевельнулась, но никто не вышел на порог. Не очень-то радушный прием.

Однако в отсутствие Рамона две старые женщины могли испугаться незнакомого мужчины.

На вершине подъема он остановился и снова взглянул на асиенду. Пастух поговорил со смуглым индейским мальчиком, потом подсадил парнишку в седло. Пятнистая собачка тявкала возле коня. Мужчины чинили упавшую часть ограды, два пастуха плели в тени длинные кожаные reatas[52]52
  ремни (исп.)


[Закрыть].

Надо поговорить с девушкой, подумал шериф. И с доном Рамоном. В воскресенье многие придут на мессу в миссию. Он побеседует кое с кем из них.

В последнее время Эль Дракон не совершал налетов.

Возможно, тот, кто снабжал его информацией, был слишком занят – он предавался любви со своей страстной молодой женой.

Монтеррей, в прошлом столица Верхней Калифорнии, внешне мало изменился со времен испанского правления. Сонный городок покоился на поросшем соснами склоне, смотревшем на залив. Американские флаги развевались над фортом и административными зданиями. Городское собрание размещалось в небольшом доме из желтого камня. Кэрли заметила в стороне крепкие бревенчатые и саманные дома. В голубых водах залива стояли на якоре небольшие суда.

– Какая красота, Рамон!

– Si, дорогая. Столица всегда была красивым городком.

Он оперся локтем о луку своего широкого плоского седла, посмотрел вниз и нахмурился.

– Город изменился с приходом англосаксов. Появилось множество баров. Люди стали больше играть в карты и кости. Мужчины играют в бильярд с утра до вечера. Заведения не закрываются даже по воскресеньям. – Он натянуто улыбнулся. – Зато здесь есть отличная гостиница. Едем, я покажу тебе ее. День уже на исходе, ты должна отдохнуть.

Это было правдой, хотя Кэрли не слишком устала и, к счастью, не натерла себе кожу. Путешествие из Лас-Алмас с Рамоном доставило ей невыразимое удовольствие.

Испанец помог жене спешиться. Они остановились в гостинице «Кипарис», красивом здании с черепичной крышей, выходившем окнами на залив. Когда-то здесь размещалась резиденция губернатора, а недавно дом купили американцы, покрасили и отремонтировали его. В дальнем конце гостиной, занимавшей два этажа и ныне превращенной в вестибюль, стоял такой огромный камин, что в нем мог поместиться человек.

В их маленькой комнате стояла большая дубовая кровать, накрытая голубым покрывалом, а на окнах висели белые кружевные занавески. Балкон выходил на Тихий океан.

– Как здесь чудесно, Рамон!

– Не так роскошно, как мне хотелось бы, но вполне удобно. – Он едва заметно улыбнулся. – Надеюсь, после ужина мы проверим, хороша ли кровать. – Рамон обхватил жену за талию, привлек к себе. – Или выясним это сейчас?

Он страстно поцеловал Кэрли. Почувствовав, как разгорается в нем желание, она представила себе, как он входит в нее, и подумала, что лучше пропустить ужин.

Рамон отстранился:

– Querida, ты способна заставить мужчину потерять голову. У нас будет много времени для любви. Я попросил принести воду в номер. Мне необходимо кое-что сделать, потом я схожу в баню, постригусь и побреюсь. А когда вернусь, мы пообедаем.

– Хорошо, – согласилась Кэрли, еще не придя в себя. Еще раз поцеловав ее, он взял смену одежды и ушел.

Вернувшись, Рамон увидел Кэрли в открытом розовато-лиловом шелковом платье, выглаженном для нее горничной-индианкой. На нем были узкие серые calzoneras, расширявшиеся внизу. Из-под его черной куртки виднелась белая шелковая рубашка с кружевами на груди.

– Где мы поужинаем? – спросила Кэрли.

– Моя кузина Мария приехала сюда из Санта-Барбары и предложила нам встретиться с ней и ее дочерью Карлоттой в доме Рикардо Микелторена, где она остановилась. – Рамон лукаво улыбнулся, – Мне пришлось отклонить ее любезное приглашение… во всяком случае, сегодня. Я хочу провести этот вечер только наедине с тобой.

Кэрли охватила радость.

– Я с удовольствием познакомлюсь с ними, но не слишком жалею о том, что это произойдет в другой раз.

– Тебе представится такой шанс позже.

Они поели в гостиничном ресторане asada[53]53
  жаркое (исп.)


[Закрыть] из цыпленка и красного перца, огурцы, кукурузу и guisado[54]54
  блюдо с тушеным мясом (исп.)


[Закрыть] из говядины и картофеля – простые, но отлично приготовленные блюда.

Кэрли сказала Рамону, что получила огромное удовольствие от поездки по калифорнийским холмам. Они поговорили о Двух Орлах и о том, как обрадовался мальчик возможности овладеть навыками ковбоев.

– Да, у него была тяжелая жизнь, – печально сказала Кэрли. – По-моему, раньше он часто голодал.

– Раньше дичи было предостаточно. Индейцам не приходилось беспокоиться о пропитании. А вот теперь, когда в горах работают шахтеры, там появились охотники. Они убивают любую дичь, попадающуюся им на пути, хотя большая ее часть потом пропадает. Молодые индейцы покидают деревню в поисках работы. Пожилым людям, женщинам и детям приходится самим заботиться о себе.

Кэрли печально кивнула и, подумав о мальчике и исчезнувшем пироге с ежевикой, улыбнулась: