Текст книги "Сбежавшая няня"

Глава седьмая

Дебора не стала спать. Она решила сидеть и ждать, когда Ренлоу принесет чай. Она подумала, что если ее пациентка не захочет чаю, то она не откажется и выпьет чашечку.

Ренлоу принес чай и сказал, что остальные гости, в том числе и мистер Инглмен, решили обедать в своих комнатах.

– Кроме мистера Кроффорда, – стюард с трудом подавил улыбку. – Он говорит, что ему нравится шторм. А мистер Инглмен попросил меня известить вас, что с ним все в порядке и он останется в своей каюте до утра. Хотите, я принесу вам обед, мисс Мак-Гарти, или вы предпочитаете, чтобы вам накрыли как обычно, в столовой?

Дебора подумала, что ей не захочется обедать в одиночестве. С аппетитом у нее все было в порядке, но она попросила Ренлоу принести ей чего-нибудь легкого, может быть, горячего супа.

– Как насчет омлета?

Дебора согласилась, сказав, что это было бы прекрасно.

– Могу ли я предложить мисс Эдит прохладительный напиток, например, имбирное пиво, если она не желает чаю?

– Как же я об этом не подумала, Ренлоу? Имбирное пиво – это как раз то, что нужно! И еще, может быть, немного крекеров. И если вам не трудно еще раз сходить в мою каюту, принесите, пожалуйста, маленькую сумочку, похожую на женскую косметичку. Там у меня лежат успокоительные таблетки. Надеюсь убедить мисс Эдит принять одну, чтобы она могла поспать ночью. Думаю, к утру море успокоится.

– Эти тропические штормы длятся недолго. Я буду рад принести вашу сумочку.

Когда Эдит снова проснулась, она отказалась от чая, но все же разрешила медсестре дать ей пару глотков имбирного пива. Она пила его через соломинку. Дебора помогла ей поднять голову, потому что Эдит уверяла, что боится поднять ее сама.

– Тебе не надо вставать, – сказала Дебора. – Я дам тебе успокоительную таблетку, которая поможет тебе заснуть. Когда утром ты снова проснешься, то будешь отлично себя чувствовать. Шторм кончится, и будет светить солнце.

– Не думаю, что я когда-нибудь снова буду хорошо себя чувствовать. Мне кажется, что все мои внутренности вырваны и вытянуты наружу, и голова у меня раскалывается. Я никогда не принимаю снотворного, боюсь, что если я его приму, то могу никогда не проснуться; хотя, я думаю, тебе было бы все равно, если бы это случилось.

– Конечно, мне было бы не все равно. Я не стала бы давать тебе никаких лекарств, которые могли бы принести вред. Не забывай, я же медсестра. – Дебора заставила себя улыбнуться.

– Ты этим и пользуешься, не правда ли? Если бы ты не была медсестрой, тебя бы здесь не было. Дяде Эдварду не нужна медсестра. И сейчас очень удобный случай, чтобы сказать тебе, что ты не получишь от него ничего, кроме этого морского путешествия.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Нет, ты все прекрасно понимаешь. Дядя Эдвард – старый человек. В этот раз он поправился, а в другой раз этого может и не произойти. На днях он сказал мне, что собирается употребить почти все свои деньги не благотворительные нужды. Он добавил, что говорил с тобой об этом, и, наверное, это ты повлияла на него.

Дебора не могла сдержать негодования.

– Твой дядя действительно однажды упомянул о том, что собирался оставить немного денег какому-то учреждению, в котором он был заинтересован. Но я уверена, что он и о тебе не забудет, Эдит.

– Ты что, пытаешься убедить меня в том, что ты замолвила за меня словечко?

– Я ни в чем не пытаюсь тебя убедить. – Было бесполезно убеждать Эдит, если она не хотела этого слышать.

– Ты хочешь убедить меня, что тебе безразлично, упомянет тебя дядя Эдвард в своем завещании или нет? – Эдит презрительно засмеялась и приподняла подушку, чтобы ее голова была выше.

– Если бы он даже это сделал, я бы не приняла денег. – Дебора напомнила себе, что она должна смотреть на Эдит как на пациентку.

– Да это просто смешно! Конечно, ты бы приняла это. Даже миссис Шуберт сказала мне, что ей кажется, единственная цель твоей поездки – то, что здесь у тебя больше времени обрабатывать дядю Эдварда.

Дебора уже поняла, что миссис Шуберт не любила ее, но у нее и в мыслях не было, что она может так о ней говорить. Дебора не пыталась скрыть свое возмущение.

– Ты можешь сказать миссис Шуберт, что у меня нет никаких видов – если вы хотите называть это так – на твоего дядю. Я всегда работала за жалованье, и мне не стыдно говорить об этом. Но я считаю за правило не принимать от пациента ничего, кроме того жалованья, которое я получаю.

– В этой поездке ты не заработала жалованье. – Эдит снова презрительно рассмеялась. – Ты ничего не делаешь для дяди Эдварда, кроме того, что стараешься умаслить его. И почти все свое время проводишь с Кимом. Я тебя предупреждаю – лучше оставь Кима в покое, или ты пожалеешь.

– Я думаю, ты не знаешь, что говоришь, Эдит. – Дебора пыталась говорить как можно спокойнее.

– Наверное, ты думаешь, я не знаю, что ты провела весь день наедине с Кимом на Ямайке, что вы ездили за город и на обратном пути остановились выпить несколько стаканчиков?

Один стаканчик, могла бы ответить Дебора. Так же она могла сказать, что между ними ничего, кроме того, что они съездили на машине за город, не было. Но в любом случае Эдит бы этому тоже не поверила.

К счастью, до того, как Дебора ответила, Ренлоу внес поднос с ужином. Омлет, гренки и кофе предназначались медсестре, и чашку бульона, который, как он сказал, мисс Эдит могла бы выпить.

– Я ничего не хочу, – еще раз повторила Эдит. И как только стюард закрыл дверь, она сказала:

– Ты что, собираешься обедать в моей комнате?

Деборе совсем не хотелось этого делать. Но она решила не позволить Эдит выгнать ее вон. Она постарается уговорить ее выпить немного горячего бульона. И если та не захочет принять успокоительное, Дебора могла бы добавить его в бульон. Эдит уже до того взвинтила себя, что без успокоительного она вряд ли бы заснула.

– Ренлоу говорит, что каждый обедает в своей каюте. Я не хотела бы есть в одиночестве в столовой. И потом, я подумала, что могла бы помочь тебе приготовиться ко сну. Тебе захочется снять свою одежду. Я была бы рада сделать тебе массаж, Эдит. Это помогло бы тебе расслабиться. И я уверена, что доктор обязательно настоял бы на том, чтобы ты приняла успокоительное средство.

– Ну, ты ведь не доктор. Я уже сказала тебе, что никогда не принимаю снотворного. Я думаю, что если ты хочешь помочь мне раздеться, я бы лучше себя чувствовала в пижаме. И если ты настаиваешь, может быть, я выпью немного бульона. Пока еще меня не стошнило от его запаха. Но сначала я попробую сесть. Посмотрю, как это у меня получится.

Дела пошли лучше, чем могла бы надеяться пациентка. Шторм постепенно шел на убыль, но яхта испытывала довольно сильную качку, так что Эдит было бы трудно раздеться без посторонней помощи.

Пока она была в ванне, Дебора положила в бульон успокоительное. Оно было такое слабое, что его нельзя было почувствовать на вкус и не могло причинить никакого вреда. Это было лекарство, для которого не требовалось предписания доктора.

К тому времени, когда она, наконец, добралась до своего омлета, он уже был холодный и совсем не пышный. Впрочем, к этому времени у Деборы уже не было аппетита. Эдит выпила почти весь бульон и сказала немного недовольным тоном, что, пожалуй, сможет заснуть, если Дебора сделает ей массаж спины.

– Но только без спирта, – попросила она. – А то мне будет очень холодно. Теперь мне, слава Богу, тепло. В той большой бутылке, которая стоит на нижней полке в медицинской аптечке, есть немного жирного лосьона. Я пользуюсь им, чтобы моя кожа не становилась слишком сухой. Но я никогда не достаю до спины, так что массаж – это хорошая мысль.

Дебора достала лосьон и начала растирать спину Эдит, пока мышцы той не расслабились. Она знала, что могла хорошо делать любой вид массажа. Многие пациенты говорили ей, что ее прикосновение было легким, почти исцеляющим.

Если Эдит и оценила все, что медсестра сделала для нее, она ничем это не выказала. По крайней мере она перестала повторять свои обвинения и угрозу в ее адрес, если она не оставит Кима в покое.

Ее пациентка засыпала, поэтому Дебора могла уйти. Она пожелала Эдит спокойной ночи и выразила надежду, что утром та будет хорошо себя чувствовать.

Потом она сказала себе, что забудет обо всем, что наговорила ей Эдит. Она больше не могла чувствовать жалости к Эдит. Она жалела мистера Инглмена, потому что он был прав – его племяннице не было никакого дела до своего дяди. Ее интересовали только его деньги.

Дебора решила сказать Киму, что они не могут быть друзьями во время оставшейся части путешествия. Еще она поняла, что ей следует опасаться Эдит. Не было никаких сомнений, что Эдит не остановится ни перед чем, чтобы убрать Дебору со своего пути. Не только из-за Кима, но и из-за мысли о том, что Дебора служит ей препятствием в получении наследства.

Возможно, ей следовало передать все ее обвинения мистеру Инглмену? Но нет, медсестра не могла говорить таких вещей своему пациенту. Это было против ее принципов, как если бы она приняла от него деньги или ценные подарки.

Глава восьмая

На следующее утро снова светило солнце, и вода в море серебрилась и, казалось, танцевала. Было невозможно поверить, что накануне они выдержали ужасный шторм.

Все пассажиры спешили выйти из кают на палубу. После «утреннего моциона», как пациент Деборы называл свою ежедневную прогулку, мистер Инглмен решил немного позагорать в кресле на палубе.

– Почему бы тебе не поинтересоваться своим вторым пациентом? – спросил он, и в его глазах мелькнул озорной огонек. – Я подозреваю, что моя племянница доставила тебе кое-какие неприятности. Должен сказать, что характер у нее не сахар. Но только что-то она не вышла завтракать. Может быть, она все еще не оправилась после шторма?

Это было начало. Но Дебора уже приняла решение не беспокоить своего пациента такими мелочами.

Когда она постучала в каюту Эдит, то, к ее удивлению, дверь открыла миссис Шуберт. Она приоткрыла щелочку шириной в дюйм, как будто боялась, что Дебора попытается проникнуть внутрь.

– Мистер Инглмен попросил меня узнать, как чувствует себя его племянница. Я надеюсь, Эдит сейчас лучше? Могу ли я что-нибудь сделать для нее?

– Нет, это уж точно. Из того, что Эдит рассказала мне, я вижу, что вы уже достаточно сделали! – глаза миссис Шуберт сверкнули. – Не думаю, что Эдит желает видеть вас, мисс Мак-Гарти.

– Мне очень жаль, что это так. Я передам мистеру Инглмену, что его племянница чувствует себя лучше. Надеюсь, что Эдит захочет выйти пообедать и немного подышать свежим воздухом. Сегодня, после грозы, прекрасный день.

– Я сомневаюсь, что она сможет пойти обедать или выйти на палубу. Эдит только что проснулась. Вообще-то мне пришлось самой разбудить ее, и мне для этого потребовалось довольно много времени. И я не думаю, что мне надо объяснять причину, мисс Мак-Гарти.

– Я думаю, что вам придется это сделать. Я не понимаю.

– Вы должны понимать, вы же медсестра. Эдит уверена, что вы ей вчера что-то дали. Она все еще чувствует себя одурманенной. И теперь вы можете понять, почему она предпочитает, чтобы за ней ухаживала я, а не вы.

– Я действительно подсыпала ей в бульон слабое успокоительное средство. – У нее не было никаких причин отрицать это. – Я знала, что ей нужно было принять лекарство, чтобы она смогла заснуть. Эдит… немного перенервничала. Но как только она съест что-нибудь, она снова будет хорошо себя чувствовать.

– Это мы еще увидим. По крайней мере, вы не отрицаете того, что дали ей лекарство, не имея на то надлежащего права! Всем известно, что медицинская сестра не может делать это без приказа доктора. Я также могу сказать вам, мисс Мак-Гарти, что намерена передать эту информацию дяде Эдит, если она сама этого не сделает.

Дебора почувствовала, как в ней закипает гнев, и ей стоило немалых усилий ответить, не выказав своего раздражения.

– Мне все равно, скажете ли вы мистеру Инглмену, но при условии, что вы скажете правду. Успокоительное средство, которое я дала его племяннице, не принадлежало к таким, которые требуют предписания доктора. И когда поблизости доктора нет, медсестра имеет право назначать такое слабое лекарство по своему усмотрению.

– Мы это увидим. – Миссис Шуберт совершенно не красило, когда она поджимала губы. – Вы можете сказать мистеру Инглмену, что Эдит хотела бы поговорить с ним попозже, один на один, как только она почувствует, что в состоянии сделать это.

– Я буду рада передать ему об этом. Могу ли я что-нибудь еще для вас сделать, миссис Шуберт? – Дебора не знала, зачем спросила, потом ей пришлось пожалеть об этом.

– Нет, это все. – Можно было подумать, что миссис Шуберт отпускала слугу. Перед тем, как закрыть дверь каюты, она добавила тем же тоном: – Если вы увидите Ренлоу, передайте ему, чтобы он принес кофе для мисс Эдит. И поскольку у него есть ключи от всех кают, попросите его принести мою папку с бумагами – она лежит на тумбочке рядом с кроватью. Я могу сделать кое-какие записи, пока сижу с Эдит.

Дебора могла бы возразить, что не обязана передавать ее поручения. Но, конечно, она не сделала этого и сказала с преувеличенной вежливостью, что будет счастлива выполнить просьбу миссис Шуберт.

Когда она вышла, намереваясь выполнить поручение миссис Шуберт, то увидела Кима, который, казалось, искал ее. Она быстро проскользнула в свою каюту. Дебора еще не совсем решила, как ей вести себя с этим молодым человеком. Когда Эдит приказала ей оставить Кима в покое, ее первой реакцией было именно так и поступить. Но после того, как она все обдумала, ей еще больше, чем раньше, захотелось увидеть Кима. Почему Эдит должна указывать, что ей делать? Кроме того, Ким был единственным человеком на борту яхты, с кем было ей приятно. Так почему бы не получать удовольствие от общения с ним, ведь ей надо оставаться здесь, пока путешествие не закончится? Мистер Инглмен, который и не подозревал обо всех этих «подводных течениях», наслаждался круизом, и его здоровье улучшалось.

Дебора подумала, что, возможно, ей надо было рассказать своему пациенту о своем решении дать его племяннице успокоительное, пока он не услышал версию миссис Шуберт. Но если бы она первая сообщила об этом, это повлекло бы за собой дальнейшие расспросы дяди Эдит – он мог бы подумать, что его медицинская сестра использовала довольно нечестный способ, положив успокоительное средство в бульон, и ей пришлось бы объяснять ему, чем так была возбуждена Эдит.

Было бы лучше, если бы мистер Инглмен узнал все от Эдит и судил о своей племяннице сам.

Ни Эдит, ни миссис Шуберт не появились на ленч. После ленча мистер Инглмен попросил своего юриста зайти к нему в каюту, чтобы заняться каким-то делом, с которым он хотел разобраться до своего дневного отдыха.

Благодаря этому Дебора и Ким оказались предоставлены сами себе. И когда Ким предложил пойти на палубу сыграть в карты, Дебора не отказалась.

День продолжался довольно приятно благодаря обществу Кима. Эдит, выглядевшая немного ослабевшей, и миссис Шуберт, красивая, как всегда, появились лишь к обеду.

На протяжении всего вечера Ким все свое внимание уделял Эдит. В ту минуту, когда он увидел ее, он вскочил на ноги, приветствуя ее, как будто она очень долго отсутствовала.

Он буквально ходил за ней по пятам. Вскоре после обеда она сказала, что, возможно, ей следует пораньше уйти к себе, и он проводил ее до каюты.

Но как только Эдит исчезла, Ким снова присоединился к Деборе.

Мистер Инглмен и мистер Шуберт играли в шахматы. Миссис Шуберт играла в свой «вечный пасьянс», как называл это Ким. Он заметил, что уже появляется луна и что вечер великолепный, невероятно красивый после шторма, пронесшегося в прошлую ночь.

– Как насчет того, чтобы нам выйти на палубу и полюбоваться этим зрелищем? – спросил он Дебору.

Дебора заметила, как миссис Шуберт вздрогнула и поджала губы, вытянувшиеся в злую тонкую полоску. Если бы она пошла с Кимом, это немедленно стало бы известно Эдит. Но именно поэтому Дебора решила пойти с ним. Она не собиралась позволить Эдит или миссис Шуберт запугать ее. Почему бы ей не насладиться вместе с Кимом красотой ночи?

– Я только возьму свитер и через минуту вернусь, – сказала она ему.

– Хорошая девочка! – Ким наклонился, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться. Он слегка хлопнул ее по плечу, в его темных глазах мелькнула улыбка. Он заговорил тише, но Дебора была уверена, что на том месте, где сидела миссис Шуберт, его слышали. – Платишь мне долг, как мы и договаривались при нашей сделке? Я был хорошим мальчиком, не правда ли?

Конечно, она знала, что он имел в виду – он хорошо вел себя с Эдит, поэтому и Дебора была добра к нему. Миссис Шуберт не могла знать, в чем заключалась сделка, и наверняка поняла это по-своему.

Какое-то ребячье озорство побудило Дебору продолжить представление для этой леди, подслушивавшей их. Двое мужчин были слишком поглощены игрой в шахматы и не прислушивались к разговорам.

– Ты хороший мальчик, Ким. И, конечно, знаешь, что против тебя невозможно устоять. Ни одна женщина просто не смогла бы противиться твоим чарам. А насчет нашей сделки – я всегда возвращаю долги.

Ким не совсем понял, о чем шла речь, но рассмеялся.

– Это ты, моя крошка, с твоей ирландской красотой и уловками, это против тебя невозможно устоять. Возвращайся быстрее!

Когда Дебора выходила из холла, она почувствовала, как глаза миссис Шуберт буквально сверлили ее спину, и поняла, что последняя часть этого представления будет передана Эдит во всех подробностях.

Ей было все равно. Эдит пойдет на пользу, если она уведет у нее Кима. Конечно, Ким не был влюблен в Эдит и вовсе не собирался влюбляться. Теперь Дебора убедилась, что Эдит возбуждает в нем проявление дурных свойств его характера. Она также верила в лучшие свойства Кима, ему нужна была только женщина, которая помогла бы им проявиться. А он был достаточно симпатичен и очарователен, чтобы покорить сердце любой девушки.

От лунного света вода чуть серебрилась. Шум моря казался тихой музыкой, и воздух был полон дивной свежести.

Они немного постояли у перил, затем нашли два стула, стоящих на палубе. Ким сдвинул их рядом. И когда он протянул руку и коснулся ее руки, Дебора не стала сопротивляться.

Какая девушка могла бы противиться очарованию такой ночи? Даже если это только случайный любовный роман, как говорил Ким.

Хотя теперь Ким, казалось, уже так не думал.

Он сильнее сжал ее руку, и голос его зазвучал по-другому. В нем не было добродушной насмешки или иронии.

– Ты знаешь, моя милая, что ты кое-что делаешь для меня? Я имею в виду только хорошее.

– Я не понимаю, о чем ты. Но если это так, то я рада.

– Значит ли это, что ты не считаешь меня совсем безнадежным?

– Конечно, нет. Я очень надеюсь на тебя.

– Боюсь, что я безнадежен – если только со мной не будет кого-то вроде тебя, кто мог бы помочь мне. Могу поспорить, с твоей помощью, Дебби, из меня могло бы что-то получиться.

Она не ожидала, что он начнет говорить так серьезно. Дебора была довольно разумна и знала, что долго это с ним продолжаться не может. Также она понимала, что никто не сможет помочь человеку, если он сам этого не захочет.

– То, чем человек становится, зависит главным образом от него самого. Кто-то другой может помочь, но это должно исходить от него самого. Ты знаешь это, Ким, не хуже меня.

– Ты снова увиливаешь от прямого ответа. Давай прекратим эти игры, Дебби. Ты помогла бы мне, если бы я попытался?

Что ей было ответить на это? Как она могла отказать в помощи человеку, который просил ее, даже если из этого ничего не выйдет?

– Да, я думаю, что помогла бы. Но я не могу дать гарантии, что моей помощи было бы достаточно. Я не такая замечательная. Я тоже всего лишь человек. И делаю множество ошибок.

Она вспомнила того, кто был одной из причин ее поездки во Флориду. Она была помолвлена с человеком, которому, как она думала, могла помочь. Но ей это не удалось. Ее любовь не изменила его – он был эгоистичен, нетерпим, чрезмерно амбициозен. Ей пришлось расстроить свою помолвку.

– А кто этого не делает? Моя ошибка была в отношениях с Эдит. Я не могу играть в эту игру. Я испытывал к ней жалость, но не смогу терпеть Эдит всю оставшуюся жизнь, даже в обмен на все, что можно купить за деньги.

Дебора почувствовала гордость за Кима, и он понял это. И она знала, что не она открыла ему глаза. Эдит сама это сделала.

– Я рада, – снова повторила она.

– Тогда забудем об Эдит. Я буду хорошо себя вести с ней, чтобы расплатиться за то, что я здесь. Я уж начал жалеть, что попал сюда, если бы не встретил тебя, Дебби.

Она не собиралась пересказывать все, что сказала ей Эдит. Но кое-что все же решила ему рассказать.

– Эдит сказала мне, чтобы я оставила тебя в покое, Ким, иначе я пожалею. Это звучало как угроза. Хотя я и не знаю, что она может мне сделать.

– Она ничего не сделает, пока я здесь. Но я хочу сказать и боюсь, что у меня получится не очень хорошо, – он еще сильнее сжал руку Деборы и наклонился поближе к ней, – что, когда закончится это путешествие, я открою новую страницу в моей жизни. Если ты захочешь мне помочь, Дебби. Я не буду просить у тебя ничего, кроме помощи, пока я не докажу тебе, что все, что я сейчас говорю, серьезно. И я сделаю свое дело, если ты сделаешь свое. Идет такая сделка?

– Идет, – сказала она, совершенно не ожидая, что эта сделка будет скреплена таким образом. Ему не пришлось наклоняться ближе, чтобы коснуться ее губ. Возможно, Дебора могла и отстраниться, но не сделала этого. В самом деле, почему бы и не скрепить сделку поцелуем?

– Становится поздно, – прошептала она. – Я думаю, нам лучше пойти обратно, Ким.

На самом деле, должно быть, было уже очень поздно. И какую историю могла бы вообразить миссис Шуберт, если бы она увидела заключительную сцену!

Было странно, когда, думая об этом, они наткнулись на мистера Шуберта, входя в салон.

Казалось, он был чем-то расстроен. Он удивленно посмотрел на Дебору и Кима. И в то же время было похоже, что он их искал. Без всяких объяснений он передал просьбу капитана Клея поговорить с ними.