Текст книги "Затерянные во времени. Портал"

Глава 19
Ревизия бабушкиного шкафа

Дорогой дневник,

Это просто происходит, и все. Я вернулась. На мне снова были джинсы, а стрелки часов показывали ровно девять. Я отчетливо помню, что за миг до перемещения на часах было без одной, максимум без двух минут девять, двадцать девятое октября, суббота.

Представляешь, мне удалось забрать с собой воротник-раф! Так сказать, мой первый ввоз импорта. Нужно успеть привести его в порядок к Хэллоуину.

Я сделала, наверное, миллион эскизов этих воротников. Такая красота! Жаль, что они вышли из моды.

Как видишь, дорогой дневник, у меня куча дел. До Хэллоуина осталось меньше трех суток, а я хочу как следует подготовиться к походу за сладостями вместе со Сьюзан и ребятами. Я сделала выкройку платья, которое увидела в одной из тех книг с «Амазона», посвященных костюму елизаветинской эпохи. Но заморачиваться со всем остальным – нижними юбками, рубашками и т. д. – я, конечно, не собираюсь. Завтра пойду в магазин товаров для рукоделия, который мне посоветовала Ширли, за тесьмой из золотого кружева: хочу украсить волосы тиарой. Ширли еще рассказала о магазине карнавальных костюмов (если что, туда меня отвезет Кельвин), где наверняка можно купить рыжий парик. Мне нужен парик из кудряшек, таких же тугих, как у Сьюзан. На каждом портрете Елизаветы в сане королевы она изображена с курчавыми волосами, забранными в высокую прическу.

Со всем этим я должна управиться поскорее, потому что в Хэллоуин (понедельник) у меня по расписанию урок верховой езды. Ба такая добрая! Она разрешила мне посещать Академию столько, сколько я захочу. Верховая езда мне по душе, есть только одна проблема: я постоянно наталкиваюсь на Лизу. Она вроде как звезда Академии: пару недель назад завоевала главный приз на каких-то крутых соревнованиях. Темную сторону ее натуры никто как будто и не замечает! По крайней мере, у меня складывается такое впечатление. А еще Лиза постоянно отирается вокруг Джейми. «Ой, Джейми, не поможешь мне с подбородным ремнем? По-моему, он туговат!» или: «Ой, Джейми, я тут вчера чистила мисс Щёчки и, кажется, потеряла заколку. Она просто соскользнула с волос…» – и тут она отбрасывает назад волосы и сверкает улыбкой. «Бесстыдница», – сказала бы о ней моя мама.

Но хватит про Лизу. Сейчас меня терзают мысли о том, каким образом я вернулась домой и перенесла с собой воротник. Что спровоцировало прыжок во времени? Я стараюсь по минутам вспомнить все, что происходило перед моим перемещением. Мы с принцем залезли в дупло, которое оказалось довольно большим. Во всяком случае, мы уместились в нем совершенно свободно. Внутри стоял импровизированный столик, сооруженный из пенька. У Эдуарда была с собой салфетка. Я сказала что-то типа: «Давай, я накрою на стол, как-никак я прислуга», а он возразил: «Нет-нет, слугой буду я. Я принц и, значит, сам устанавливаю правила и могу выбирать, кем быть».

Я засмеялась, но он настоял на своем. Он расстелил салфетку, потом достал две маленьких тарелочки и жестяную банку с черствым печеньем. Я спросила: «Если ты слуга, то кто же тогда я?» Принц почесал подбородок и задумался, а потом сказал: «Ты… ты можешь быть послом какой-нибудь страны, ну, хоть …Испании. Они все время к нам ездят, хотят договориться о свадьбе принцессы Марии с принцем Филиппом Испанским».

Когда я вернулась во дворец, Сара сообщила мне, что вечером состоится большой пир, где будут танцы, менестрели и, да, паяцы и шуты. Она сказала, что знает секретное местечко, откуда можно все увидеть. Сара очень милая, хотя и старше меня – ей, пожалуй, лет восемнадцать. Мы тайком наблюдали за весельем, но лично я ничего веселого в происходящем не нашла.

Во-первых, угощение. Представь себе: при дворе едят лебедей! Дюжину, если не больше, бедных птиц зажарили на вертеле, а потом выложили на блюда и снова воткнули им в спины крылья! Затем подали какие-то пироги – точнее, это я сперва я приняла их за пироги, но потом заметила крохотные головки, выглядывающие из-под корочки. Головы, головы угрей! Пироги с угрями. Я думала, меня вырвет прямо там, на балконе.

Вскоре начались «увеселения». Вот что веселит королевских особ и их свиту: хохмы про естественные нужды и кишечные газы, а также безумные вопли Лысой Джейн. На пиру был еще один шут, Уилл Сомерс; он бегал по залу и пинал всех подряд пониже спины. Выглядело это отвратительно. В двадцать первом веке ребенка, который ведет себя подобным образом, немедленно выгнали бы из-за стола. А ведь они взрослые люди! Да, еще у них есть специальный рог, который издает пукающие звуки. Шут подкрадывается к ничего не подозревающей жертве и дует в этот рог, присев за ее спиной. Чем выше титул бедняги, тем громче хохочет король Генрих. Впрочем, он смеется и тогда, когда сам становится объектом такой шутки. Когда у монарха есть чувство юмора – это отлично, хотя и не отменяет того факта, что двум своим женам Генрих отрубил головы.

Итак, мой вывод: развлечения шестнадцатого века просто омерзительны. Все они пошлые и гадкие, и, знаешь, что? Я хочу обратно. Я должна вернуться. Во мне как будто что-то раскололось. Моя мама умерла страшной смертью, отец затерялся в лабиринте времени, и у меня ощущение, будто я лишилась руки или ноги. Боль от утраты обоих родителей мучительна. Я читала, что такая боль, боль в ампутированной конечности, называется фантомной. Это прямо про меня. Я не просто сирота, я дважды перенесла ампутацию. Я хочу найти папу. Я знаю, где-то он есть. Сердцем чувствую, как говорила мама. Он придворный? Или искусный мастер? Живет в Хэтфилде или в Гринвиче? Англия – не слишком большая страна, по сравнению с Америкой – малюсенькая, но где в этой маленькой стране мне искать отца?

Спрятавшись на балконе, я изумленно взирала на пир и не верила своим глазам. Все это напоминало какую-то языческую оргию. Помню, король размахивал жареной лебединой ногой, распевал во все горло и рыгал – да-да, одновременно! И вдруг я оказалась дома, у бабушки. Как это произошло? Без двух минут девять, за миг до перемещения в прошлое, я коснулась того места на шее, где раньше был медальон. Может, я дотронулась до груди снова и волшебным образом перенеслась назад в свой век? Должно быть, непросто туда дотянуться, когда у тебя на шее пышный и жесткий раф. По возвращении в оранжерею, воротник валялся у меня под ногами.

Сейчас уже за полночь. Завтра надо встать пораньше, чтобы доделать платье к Хэллоуину. Для меня это всего лишь праздничный костюм, выдумка. Но что есть реальность, а что выдумка? Попробуй я рассказать, что со мной происходит, люди мне попросту не поверят. Если кто и поверит, то только Фрэнни, и то, может быть. Получила ли она уже мое письмо? Ведь здесь, у бабушки, прошло всего несколько часов, а там могло пройти несколько дней, недель или даже месяцев. Вполне вероятно, что в следующий раз я окажусь в Англии в Рождество!

P. S. Мне снился очень неприятный сон, как раз перед встречей с принцем Эдуардом. Смутно помню, будто бы я в школьной столовой, противно воняет макаронами с сыром, а потом вдруг меня накрывает ужас. Запах смерти. Я понимаю, что они пришли. Бр-р-р, было так страшно! Злые Королевы что-то задумали.

P. P. S. Интересно, улучшились ли мои навыки верховой езды за время путешествия из Хэтфилда в Гринвич? С нетерпением жду следующего занятия, которое пройдет 31 октября в Индианаполисе, штат Индиана. Мои координаты: 39° 76’ 84’’ северной широты, 86° 15’ 81’’ западной долготы. (На уроках математики мы указываем широту и долготу на карте с сеткой координат. Заодно я выяснила координаты Хэтфилда: 51° 76’ 34’’ с. ш. и 0° 22’ 31’’ з. д., и Гринвича: 51° 48’ 26’’ с. ш. и 0° 00’ 77’’ з. д.) Так что, даже когда время скачет туда-сюда, географические объекты остаются на своих местах.

P. P. P. S. У меня появилась супергениальная идея! Прямо сейчас из коридора доносится голос Бетти, которая предлагает бабушке отправить часть ее старых вещей в комиссионный магазин. И как я не подумала об этом раньше! Можно залезть в шкаф Ба и нарыть там что-нибудь для моего костюма!!!

* * *

Роуз встала и тихонько постучала в дверь бабушкиной спальни.

– Входи, – крикнула Бетти. – Мы тут избавляемся от старой одежды.

– От платьев, которые я уже не надену, – фыркнула Ба. Обложенная подушками, она сидела в кровати под балдахином и выглядела прямо по-королевски.

– Ба, я люблю шить, люблю старую одежду. Винтаж.

– О, да я сама уже винтажная штучка, – хихикнула старая леди.

– Можно мне заглянуть в твой шкаф?

– Конечно. Не стесняйся, иди, – бабушка указала на широкую двухстворчатую дверь.

Просторный шкаф по размерам уступал гардеробной принцессы Елизаветы, но все равно был размером с небольшую комнатку.

– Вот это да, – прошептала Роуз. Нельзя сказать, что в шкафу царил идеальный порядок, зато одних вечерних платьев девочка насчитала не меньше тридцати. Кроме того, вперемежку с платьями и плащами в нем обнаружилась пара великолепных бриджей для верховой езды и совершенно роскошный жакет.

– Какая прелесть! Более красивого жакета я в жизни не видела! – восхитилась Роуз.

– Это Эрме.

– Эрме? Французский бренд?

– Да, Эрме шьет лучшую одежду для верховой езды и охоты. Кстати, в свое время я состояла в охотничьем клубе Индианаполиса, охотилась с собаками на лис. Сейчас уже самой не верится.

– Жакет просто невероятный! – Элегантный покрой привел Роуз в восторг. Сам жакет был табачного цвета, а воротник по контрасту – темно-синим.

– Примерь, – предложила бабушка. Уговаривать Роуз не пришлось. – Чуточку велик. Если хочешь, попрошу своего портного ушить его.

– О, я и сама справлюсь.

– Настолько хорошо шьешь?

– Да, – уверенно сказала Роуз. – А ты не против, если я буду носить его как осеннюю куртку? Жакет довольно широкий, и под низ можно поддеть свитер.

– Нисколько не против. Носи на здоровье. Мои поездки верхом все равно остались в прошлом.

– Спасибо!

Роуз снова нырнула в шкаф и полминуты спустя вытащила на свет великолепное и очень пышное бальное платье.

– Ах, да, кажется, это платье я надевала на какой-то благотворительный бал в восьмидесятых.

– А знаешь, что мне больше всего в нем нравится? – Голос Роуз звенел от возбуждения, и пожилой леди это явно доставляло удовольствие.

– Что, дитя мое?

Роуз замерла. Бабушка часто называла ее «голубушкой», но «дитя мое» произнесла впервые. Девочка была растрогана до глубины души. В этот момент она почувствовала, что ее по-настоящему любят.

– Ты только посмотри, Ба, рукава – просто отпад. Ты не будешь возражать, если я… отделю их от платья?

– То есть, отрежешь, – мягко уточнила бабушка.

– Ну, да, и кое-куда пришью.

– Я только «за». Будем считать это повторным использованием. Кроме того, я сама большая поклонница накладных рукавов.

Накладные рукава. Слова эхом отозвались в ушах Роуз. В последний раз она слышала их, стоя рядом с Сарой в гардеробной принцессы Елизаветы.

– Спасибо, Ба. Они отлично подойдут для моего костюма на Хэллоуин.

Когда Роуз поцеловала бабушку и пожелала ей приятных снов, время близилось к полуночи, а платье королевы Елизаветы было готово только к четырем утра. Роуз встала перед зеркалом. Неплохо, подумала она, очень даже неплохо. Глядя на свое отражение, она придирчиво изучала наряд. Платье действительно смотрелось хорошо. Девочка надела кудрявый рыжий парик. Ее взгляд скользнул к экрану компьютера, на портрет Елизаветы, уже в сане королевы. Таких портретов в интернете тысячи, а вот изображений Елизаветы в молодости почти нет. Роуз надела специально купленное ожерелье из искусственного жемчуга, однако в образе все равно чего-то не хватало. О да, действительно, и чего же? Медальона. Ее медальона! У Елизаветы на портрете тоже висел какой-то кулон. Но не могла же это быть роза Тюдоров… Или… Шею королевы украшало столько всего – жемчуг, кружева, толком и не разглядишь. Роуз кликнула мышкой, чтобы увеличить изображение.

Вот это да! Медальон, тот самый! Роза Тюдоров с фотографиями внутри: мама в «мамском» купальнике и Роуз в купальнике с Русалочкой, очках для плавания и сумочкой с Микки-Маусом. «Боже мой», – изумленно выдохнула Роуз, прочитав, что портрет написан в 1575 г. неким Федерико Цуккаро, «модным придворным художником».

1575-й год. Девочка быстро подсчитала в уме: Елизавете здесь сорок три года! Старуха! Старше ее мамы. И до сих пор носит медальон, украденный у Роуз тридцатью двумя годами ранее. Какая наглость!

«Так, спокойно, спокойно, – принялась урезонивать себя Роуз. – Время здесь – путаная штука. Да, кажется, что тридцать один год – это много, однако время способно на фокусы. Моргнуть не успеешь, а уже р-раз!» Вполне возможно, в следующий раз, когда Роуз попадет в прошлое, Елизавете стукнет восемьдесят. Стоп! Елизавета умрет в возрасте семидесяти лет, припомнила девочка. И на лице у нее будут уже не прыщи, а морщины. Кстати, у самой Роуз на подбородке зреет прыщик.

Она пошла в ванную комнату за консилером. Эффективное средство, и по консистенции скорее не крем, а мазь. Однако достать тюбик Роуз не успела: поймав свое отражение в зеркале, она удивленно ойкнула. «Как две капли воды! Я и папа», – прошептала девочка. Из зеркала на нее смотрел отец, только в женской версии. Все дело в гофрированном воротнике, догадалась Роуз, это благодаря ему лицо приобретает узнаваемые контуры. Конечно, на подбородке у нее нет растительности, только прыщик, однако овал лица и форма скул определенно отцовские. Но кто же он? И где? Роуз наклонилась к зеркалу почти вплотную, так, что стекло запотело от ее дыхания, а отражение начало мутнеть. «Папа, ты мне нужен. Прошу, найдись». Боль была настоящей, картинка – призрачной.

Глава 20
Мечта о дружбе

Листок в руках Фрэнни дрожал: девочка пыталась разобрать написанное. Впервые в жизни она получила письмо, письмо от Роуз. Шевеля губами, Фрэнни шепотом складывала буквы в слова. «Ах, если бы только принцесса Елизавета могла спрятать тебя в сундуке и привезти с собой! Фрэнни, я соскучилась». Несколько раз перечитав эти строчки, девочка прижала листок бумаги к сердцу. До чего же это волнительно – получить настоящее письмо! И Роуз ее похвалила. Фрэнни тоже скучала. Было в Роуз что-то такое, что заставило Фрэнни надеяться…

Нет-нет, и думать об этом нельзя! Слишком уж опасно. Родители ее убьют. Здесь их семья в безопасности. В безопасности! Маму не повесили, отца не забили камнями, как дядю Джайлса. Нужно довольствоваться тем, что тут они счастливы. Фрэнни счастлива. Матушка – прачка во дворце, Фрэнни работает в молочне, отец трудится на их небольшом клочке земли. Роуз вернется в Хэтфилд вместе с принцессой Елизаветой.

Король все равно найдет причину отдалить дочерей от двора. Скорее всего, опять возьмет себе новую жену. После этого он всегда отправляет принцесс в изгнание. Чтобы не мешали ему в медовый месяц. Принцу Эдуарду, понятное дело, изгнание не грозит. Он – наследник трона. А вот Елизавету король Генрих не любит из-за того, говорит матушка, что она слишком похожа на него самого. По крайней мере, рыжие волосы точно достались ей от отца. И не только волосы, считает мама, но и ум тоже. «Она самая умная в роду, Фрэн. Король ей завидует. Смотрит на дочку и видит расцветающую красоту, ум и хитрость, а сам-то все стареет да жиреет».

Надежно упрятав письмо, Фрэнни отправилась в овечий хлев к новорожденному ягненку, появившемуся на свет не в сезон. Овца, которая произвела его на свет, издохла, так что забота о нем легла на плечи Фрэнни. Девочка пропитывала чистую тряпку коровьим молоком, а потом выдавливала его в рот малышу. Ягненочек был умный, и, завидев ее, тотчас начинал нетерпеливо перебирать копытцами в загоне. Сегодня Фрэнни несла ему целую миску молока и, поскольку обходилась без костыля, ступала осторожно, чтобы не споткнуться. Ягненок уже подрос и сможет вылакать молоко без посторонней помощи.

– Давай, малыш, иди сюда. Ты теперь большой и справишься сам, – ласково говорила девочка, опустив миску на землю. Ягненок смотрел на нее испуганными глазами. – Ну, давай, не бойся. – Фрэнни уселась рядом, скрестив ноги. Детеныш робко подошел к миске. – Вот так. Видишь, я не кусаюсь. Ты только попробуй. – Фрэнни обмакнула палец в молоко. Ягненок высунул язычок и лизнул его. – Вот умница!

Словно бы вняв похвале, ягненок плюхнулся прямо на колени девочки. Поджав копытца, он с нетерпением поглядывал на миску.

– Ах ты, маленький лентяй, – хихикнула Фрэнни. – Давай-ка сам, сам!

Ягненок быстро понял, что нужно делать, однако предпочел лакать молоко, не слезая с колен девочки, а Фрэнни наслаждалась приятными ощущениями. Как уютно сидеть, держа на коленях пушистый клубочек, и размышлять о дружбе. В Хэтфилде у нее, считай, друзей и не было. Столько работы, некогда их заводить. Вдобавок родители всегда повторяли, чтобы она «соблюдала осторожность». Им повезло, очень повезло. После того, как король отрубил голову королеве Анне, разговоры о ведьмах прекратились. Правда, это было три жены назад. Помимо Анны, несколькими годами позже Генрих казнил еще одну супругу, Екатерину Говард, но ту в колдовстве не обвиняли, только в распутстве.

Фрэнни закрыла глаза. Перед ее мысленным взором появилась Роуз, грациозно сидящая на лошади. До чего уверенно та держалась в седле! Фрэнни за всю свою жизнь ездила разве что на ослике, и то без седла, просто свесив ноги по бокам животного. Любопытно, чем сейчас занята Роуз в Гринвиче?

* * *

Между тем, Роуз находилась отнюдь не в Гринвиче, а в Академии верховой езды «Охотничья долина».

– Роуз, думаю, ты готова к прыжкам через низкие барьеры, – высказал свое мнение Питер.

– Правда?

– Да, я ведь говорил, что ты прирожденная наездница. Джейми, установишь жердь? – крикнул Питер пареньку, наблюдавшему за Роуз со стороны изгороди.

– Конечно, Пит.

Подошла Лиза. Роуз стало страшно.

– О, уже прыгаем? Я сразу сказала, что она шустрая, да, Джейми?

Юноша хмуро покосился на Лизу и перемахнул через изгородь, чтобы помочь Питеру уложить жердь.

Роуз оглянулась. Опять эта Лиза! Ну почему она все время здесь? Складывалось впечатление, что из Академии та не выходила. Несмотря на неприятное соседство, Роуз занималась с большим удовольствием. Бабушка, довольная успехами внучки, договорилась о четырех уроках в неделю. На прошлой неделе Роуз и Айви отрабатывали перешагивание через жердь, лежащую на земле, затем то же самое рысью, а потом и галопом. После этого жердь приподняли, для начала всего на фут от земли. В первый раз лошадь взяла препятствие шагом, однако к концу тренировки Роуз уже пускала Айви рысью.

– Отлично держишь баланс! – воскликнул Питер.

Баланс – какое хорошее слово. Находясь одновременно в двух разных мирах, Роуз, как ни странно, умудрялась сохранять баланс. Жизнь постепенно становилась лучше – за исключением тех моментов, когда что-то напоминало девочке о маме – тогда память захлестывала Роуз сокрушительной волной. В эту минуту, однако, она чувствовала, как спину ей сверлит злобный взгляд одной из трех самых жестоких девочек в школе, и изо всех сил старалась удержать баланс в седле.

Роуз вспоминала долгое путешествие в Гринвич. Эндрю тогда сказал, что прыгать не придется. Дорога представляла собой ровную, плоскую полосу без каких-либо препятствий, так что девочка спокойно ехала в дамском седле. Прыжки, понимала она, – это нечто совсем другое.

В конце занятия, когда Роуз вывела Айви на середину манежа, Питер поздравил ее с хорошим результатом.

– У меня вопрос, – сказала она.

– Какой?

– В старинные времена женщины ездили на лошади в дамском седле, так?

– Совершенно верно.

– Как у них это получалось, особенно прыжки?

– Главное при таком способе езды – это правильный упор. Во время прыжка ты как бы фиксируешься в седле.

Эндрю сказал ей практически то же самое!

– В сбруйном сарае есть дамское седло. Еще немного потренируем прыжки, и можно его опробовать. Хочешь?

– А можно?

– Конечно! Почему бы не окунуться в прошлое? – засмеялся Питер.

Если бы он только знал, подумала Роуз.

* * *

– Роуз, ты просто молодчина, – сказал Джейми, когда она спешилась. – Как будто по ночам тренируешься, ей богу!

Роуз засмеялась и покраснела. В такие моменты она всегда терялась. Ей даже не хватало смелости посмотреть на Джейми.

– Нет, нет, что ты…

– Кто знает, чем она занимается по ночам? – глупо хихикнула Лиза. Очень странный комментарий.

– Что ты имеешь в виду? – Роуз круто развернулась, глаза гневно сверкнули.

– Ничего. Что, и пошутить нельзя?

– В чем шутка-то? – холодно спросил Джейми.

Теперь пришел черед Лизы краснеть.

– Ни в чем, – сказала она и ушла.

– Идешь сегодня вечером выпрашивать сладости? – поинтересовался Джейми.

– Наверное… То есть, да, иду. – Роуз показалось, будто расстояние между ней и парнем сократилось, хотя никто из них не сдвинулся с места. Смотреть ему в лицо она по-прежнему не могла и поэтому покосилась в сторону. На залитой солнцем земле вытянулась длинная тень. Лиза никуда не ушла, а стояла за углом и подслушивала!

– В каком костюме будешь?

– Я… еще не решила. Что-нибудь придумаю. Эм… пожалуй, мне пора. Кельвин ждет.

– Конечно, Роуз. До встречи!

– Ага, пока, Джейми.

Ура! Она-таки назвала его по имени.