Текст книги "Затерянные во времени. Портал"
Автор книги: Кэтрин Ласки
Жанр: Историческое фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Глава 9
Комиссионки
– «Старые души», – вслух прочитала Роуз. Отличное название для винтажной лавки!
– Я знала, что тебе понравится, – ответила Сьюзан. – Я часто здесь бываю, но у меня, как говорится, нет жилки.
– Что значит, нет жилки?
– Я имею в виду чувство стиля. У тебя есть стиль, Роуз, а я совершенно не умею одеваться, комбинировать вещи. Выгляжу… замухрышкой.
– Замухрышкой?
– Ну, то есть, нелепой, неуклюжей и непривлекательной. В прошлом году Кэрри мне даже прозвище дала: Сьюзан-Замухрышка.
Роуз была потрясена. Конечно, задиры всегда придумывают другим детям оскорбительные клички, но Сьюзан будто бы считала мнение Кэрри авторитетным. Бедняжка позволила навесить на себя этот ярлык и сама уверилась в собственной непривлекательной. Печально.
– Никакая ты не замухрышка. Мы тебе что-нибудь подыщем.
– Но ты так умело все сочетаешь – те же кружево с клеткой, например, не говоря уже о той юбке из свитера, которую ты часто носишь.
– Свитер был мамин, я просто – как бы это объяснить? – немного его переделала и застрочила.
– Во мне многое нужно переделывать… – Плечи Сьюзан поникли, она ссутулилась, будто бы медленно погружаясь в асфальт. Пониженная самооценка, заключила бы мама Роуз. Бедная Сьюзан тонула в этом болоте.
– Не говори глупости. Менять ничего не нужно, надо просто найти подходящие вещи. Я бы сказала, подходящие даже не по размеру, а в плане твоей личности.
– У меня… У меня нет личности.
– Все у тебя есть. Ты просто слишком стеснительна. Ну-ка, встань, дай рассмотреть тебя как следует.
Сьюзан замерла, словно воришка на опознании в полицейском участке. Бесполезно было и просить ее расслабиться.
– Итак, у тебя очень бледная кожа.
– Мама говорит, почти прозрачная.
– И черные-пречерные волосы. А эта оправа очков – просто бомба. Понимаешь, к чему я?
– Я вся черно-белая?
– Да. При твоей бледности решением могут стать ткани типа шелка и шифона пастельных тонов, хотя холодный синий тоже справится на ура. И, разумеется, кружево. С такими волосами, как у тебя, кружево просто обязательно.
– Ненавижу эти кудряшки. Я даже выпрямить их не могу из-за аллергии на средства для волос.
– Выпрямлять эту красоту – преступление. Я бы за такие волосы что угодно отдала. Они как… как черные кружева в 3D! – Роуз дернула Сьюзан за руку. – Идем внутрь!
Переступив порог, она сразу поняла, что попала в винтажный рай, полный старинной одежды и мебели.
Вешалок с кружевными изделиями – от занавесок до платьев – было несколько. Роуз проворно перебирала вещи, сдвигая вешалки и бормоча себе под нос:
– Не то… не то… не то… нет… нет… Да! – Она извлекла на свет слегка пожелтевшее платье с высоким воротником. – Какая прелесть! – воскликнула девочка. – Такого кружева сейчас уже не найдешь.
– А это огромное пятно на подоле? – подала голос Сьюзан.
– Да кому он нужен, этот подол! Главное – верх. Рукава «баранья нога»!
– Баранья нога?
– Это фасон рукава с буфом у плеча, по форме похожий на баранью ножку. А какой лиф!
– Но что делать со всем остальным? С подолом?
– Подол отрежем и пустим на что-нибудь еще, а из лифа выйдет чудесная блузка. Ты же будешь отмечать бат-мицву[16]16
Достижение еврейским мальчиком или девочкой религиозного совершеннолетия.
[Закрыть]?
– Да, в марте.
– Я уже вижу эту блузку в комплекте с шикарной бархатной юбкой и туфлями на платформе… таких, знаешь, с завязками из шелковых лент на щиколотках.
– Вам нужен бархат? – послышалось откуда-то сбоку, и из-за стоек с вешалками вынырнула очаровательная старушка. – Я Элси, «старая душа», то бишь, хозяйка этого магазина. – Ростом Элси едва доставала Роуз до плеча. – У нас все есть, там, у дальней стены. Стильные вечерние платья из бархата к вашим услугам. Мой личный Голливуд 1930-х годов!
– Идем! – шепнула Сьюзан.
«Ура, – обрадовалась Роуз. – Она понемногу входит во вкус».
Кружевное платье, за которое Элси просила двенадцать долларов, Роуз в итоге выторговала за семь, а самой дорогой покупкой стало вечернее платье из светло-синего бархата, обошедшееся девочкам в двадцать долларов и поделенное пополам, как по цене, так и в буквальном смысле: верхняя часть предназначалась Роуз, нижняя – Сьюзан. Роуз обещала сшить подруге юбку свободного покроя под кружевную блузку, а потом придумать из верха что-нибудь оригинальное для себя. Кроме того, в лавке они наткнулись на красивое платье из черного кружева, идеально подходившее к волосам Сьюзан, но та ни в какую не соглашалась его покупать.
– Прекрасное платье, – сказала подошедшая Элси. – Я приобрела его на распродаже частной винтажной коллекции. Между прочим, простому люду в старой доброй не разрешалось носить такие кружева.
– В старой доброй? – У Роуз взволнованно забилось сердце.
– В старой доброй Англии, дорогая. Я имею в виду законы. Когда в ресторан запрещают входить босиком – это одно, и совсем другое, когда за ношение, например, меха горностая или одежды пурпурного цвета можно было угодить в тюрьму. Ни в коем случае нельзя было надевать пурпур, если, конечно, ты не королевских кровей. Так недемократично. Боже, благослови Америку!
– Правда? – пискнула Сьюзан.
– Правда, – эхом прошептала Роуз. В памяти всплыли слова Фрэнни: «Он не из королевского рода, иначе носил бы горностаевую мантию. Только особам королевской крови разрешается носить горностая».
– Так, – личико Сьюзан наморщилось, как будто она пыталась решить очень сложную математическую задачу. – И кому же разрешалось носить меха и бархат?
– Точно сказать не могу, дорогуша. Аристократам, полагаю – князьям, герцогам, баронам. Далее шли землевладельцы, мастеровые, ремесленники и купцы. Для них существовали послабления в законе, но все равно – никакого горностая, пурпура и золотой парчи. Хотя натуральный шелк был для них под запретом, существовали смеси сортов льна, из которого делали узорную ткань наподобие парчи. Ну, а простому люду вроде крестьян доставались грубые ткани.
Роуз едва удержалась от того, чтобы прямо там раскрыть медальон и посмотреть, из какой материи пошит камзол мужчины с портрета. Он не принц, но кто же? Землевладелец, фермер, кузнец, мастеровой?
* * *
Дома Роуз заперлась у себя в комнате и, открыв медальон, напрягла зрение в попытке получше рассмотреть портрет, после чего вспомнила, что фото есть у нее на ноутбуке. Определить вид ткани было невозможно. И все же мужчина в камзоле скорее всего не крестьянин. Крестьянин не надел бы этот пышный воротник. Торговец? Мастеровой? Мастеровой – это хорошо. Хотя и торговец неплохо, если, к примеру, ему принадлежала лавка готового платья. Девочка тихонько рассмеялась себе под нос, представив вывеску над лавкой, начертанную старинным шрифтом: «Современный винтаж» или «Винтаж, еще не успевший стать винтажным» Только бы не оказалось, что модно одетый человек с портрета – хозяин мясной лавки.
После «Старых душ» Роуз и Сьюзан посетили еще три магазинчика, где им также попалось кое-что интересное, но из всех находок номером один для Роуз стала красная бархатная сумочка. В блоге она выложила фото этой сумочки и кружевного платья, которое планировала перешить для Сьюзан.
«ОНА ТАК И МАНИЛА К СЕБЕ: Красная сумочка на красном кресле в красной комнате. Ну как тут устоять?»
Когда Роуз закончила расставлять новые лотки с землей, была уже почти полночь. Девочка принялась бродить по дорожкам оранжереи. Казалось, там царили все четыре времени года сразу. Многие растения цвели; их нужно будет убрать в холод, когда цветение достигнет пика. На Рождество глаз будут радовать спатифиллумы и густые заросли гаультерии ползучей, а затем – сюрприз! – клематисы, которые в обычных условиях цветут летом. Но, как говорит Ба, «Почему эти прекрасные звездочки должны цвести только в июле? В июле у нас вон, фейерверк есть[17]17
Имеется в виду фейерверк на праздновании Дня независимости США 4-го июля.
[Закрыть], а в январе у нас что? Ничего».
Перед ней была дамасская роза. Цветет в декабре – а сейчас еще только октябрь. Роуз обвела взором тугие зеленые бутоны и дотронулась до медальона. Присела, чтобы рассмотреть растение внимательнее. Не померещилась ли ей эта тончайшая полоска алого, словно кровь, цвета? Негромко мяукнула кошка. На глазах девочки роза начала раскрываться, и одновременно Роуз почувствовала, как голени коснулось что-то мягкое и пушистое. «Но ведь сейчас не декабрь», – прошептала она кошке. Что происходит?..
Глава 10
Грабеж
Внезапно она ощутила под ногами холод каменного пола. Роуз поняла, что снова перенеслась в прошлое. Ей было велено снимать обувь, когда она по утрам входит в спальню принцессы, чтобы раздвинуть шторы. Миссис Добкинс умела вышколить прислугу. «Потихоньку, потихоньку. Будить ее королевское высочество нужно аккуратно. Проскальзываешь в опочивальню бесшумно, точно призрак. Без башмаков, на цыпочках».
«Может, я и есть призрак», – подумала Роуз, хотя раньше считала призраками всех остальных, а себя – единственным реальным существом. Теперь же у нее было такое чувство, словно она не только бывала в покоях принцессы Елизаветы, но и уже выполняла обязанности служанки. Все казалось хорошо знакомым; Роуз помнила, что и как должна делать, не знала только, откуда у нее эти воспоминания. Возможно, они пришли к ней во сне, когда девочка лежала в постели в своем веке. И все же это знание было слишком реальным. Она будто бы неким образом уже переживала похожие моменты, проделывала нужные действия.
Принцесса громко зевнула, затем села в кровати под парчовым балдахином с золотыми кистями. Повернув голову, Елизавета нащупала какую-то точку на подбородке.
– О, нет! – простонала она.
– Что стряслось, миледи?
– Прыщ! – Принцесса погладила подбородок. – Я чувствую их еще до того, как они вскочат. Роуз, когда будешь добавлять в воду для умывания лаванду, положи на полчашки больше. Надеюсь, это подействует и прыщ будет уничтожен прежде, чем выступит.
«Будет уничтожен? Она говорит о борьбе с прыщами, как о военной операции», – про себя усмехнулась Роуз, а вслух произнесла:
– Да, миледи. – Девочка окинула принцессу глазами. Когда Роуз была здесь в последний раз – он же и первый, – принцессе было около одиннадцати. Сейчас она выглядела чуть старше и, к сожалению, вошла в возраст юношеских угрей.
– Боже упаси, я не хочу походить на принцессу Марию. Будь у меня такой же цвет лица, я бы умерла от стыда.
«Лаванда? – продолжала разговор с самой собой Роуз. – Ей нужен лосьон от прыщей, а еще лучше, мазь».
– Полчашки сверх обычной меры – это же не слишком много? – обратилась к ней принцесса.
– Нет, миледи, не думаю.
– Роуз, а у тебя выскакивают прыщи?
– Да, миледи, выскакивают порой. Никуда не денешься.
– И как ты от них избавляешься?
– Я… это…
– Что «это»? – резко спросила Елизавета, спустив ноги с кровати. – Подай мне комнатные туфли.
– Они перед вами, миледи.
– Что значит «передо мной»? До них по меньшей мере полфута[18]18
15 см.
[Закрыть]! Я желаю, чтобы мои ноги сразу попадали в туфли, когда я встаю с постели! – рявкнула принцесса.
«Деспотичная особа!» – мысленно выругалась Роуз. Слово «деспотичный» попалось ей в школьной контрольной. Ученикам дали задание составить предложения, используя пять из десяти проверяемых слов. Прилагательное «деспотичный» Роуз тогда пропустила – не смогла придумать с ним предложение. Зато теперь – пожалуйста!
– Да, миледи. Простите, миледи.
– А теперь говори, как ты поступаешь с прыщами.
Ох, что же сказать? Думай быстрее, Роуз!
– Я готовлю особую смесь, миледи.
– Из чего?
– Немного лаванды, щепотка соли и… и…
– И?
Взгляд Роуз упал на огромный камин.
– И зола. – «Гениально!» – похвалила она себя. О подобном применении золы Роуз узнала в четвертом классе, когда они проходили историю Пилигримов, первых английских колонистов в Америке. Пилигримы варили мыло из щелока, животного жира и золы. Это было в… черт, когда же первые поселенцы приплыли в Америку? В тысяча шестьсот каком-то году… В тысяча шестьсот двадцатом! А сейчас какой год? Роуз специально искала дату рождения Елизаветы в сети. Ее королевское высочество родилась седьмого сентября 1533 года, а Фрэнни упоминала, что Елизавете что-то около десяти или одиннадцати. Значит, на дворе 1544-й год, и до 1620-го еще целых семьдесят шесть лет. Но ведь зольное мыло вполне могли уже изобрести? По мнению Роуз, средневековым людям следовало бы намыливать не только лицо, но и другие части тела, причем как следует. Гигиены здесь никакой, даже среди королей.
– Будь любезна, приготовь для меня эту смесь tout de suite!
– Tout de suite?
– Да, на французском это означает «немедленно».
– Вы знаете французский?
– И итальянский.
– Правда?
– Да. Что ты заладила «правда, правда»? Тебе нужно пополнить словарный запас, – заметила Елизавета.
Роуз ахнула. Как странно: Ба сказала ей то же самое, слово в слово!
– Почему ты так на меня смотришь? – нахмурилась Елизавета.
– Нет, нет, это я так.
– Я жду твою смесь. Tout de suite.
– На приготовление уйдет несколько дней. Смесь должна долго вариться, после этого ее нужно процедить, дать настояться, а затем постепенно вмешать соль, – на ходу сочиняла Роуз. Тут ведь нет аптеки, куда она могла бы сбегать за лосьоном против прыщей, чтобы перелить его в какую-нибудь емкость, которая бы сошла за пузырек шестнадцатого века, и вручить ее высочеству.
* * *
После завтрака Роуз снова вызвали в покои принцессы, так как Елизавете пришло время одеваться. В этом ей помогала другая служанка, Сара. По сравнению с Роуз, она занимала более высокое положение: первой вменялось в обязанность только принести наряд, выбранный ее высочеством. Тем не менее, визит в гардеробную принцессы, занимавшую, по сути дела, целую комнату, для Роуз был волшебным приключением. В первую очередь, поражала многослойность костюма. Девочка составила мысленный перечень обязательных элементов. Выглядел он приблизительно так:
нижняя рубашка – иногда она называлась камизой;
шоссы – шелковые получулки длиной до колена;
нижняя юбка;
нижнее платье – киртл;
верхнее платье;
фальшивые (накладные) рукава от локтя до кисти на пуговицах или завязках;
корсет – утягивающее приспособление в эпоху до появления спандекса (интересно, когда изобрели спандекс?);
арселе или «французский чепец» (в представлении Роуз этот головной убор подходил скорее монахине, чем королевской особе).
Далее следовали необязательные дополнения: фижма – шелковая или льняная юбка с широким каркасом в виде обручей из шнура, тростника или ивовых прутьев – и партлет – декоративный воротник с отворотом, шелковый или, в зимнем варианте, меховой.
Роуз не просто взяла этот список на заметку, а еще и постаралась запомнить фасон и покрой каждого предмета одежды. Если бы только у нее был с собой карандаш, чтобы зарисовать кое-какие элементы! Но карандаши, скорее всего, еще не изобрели. Придя в восторг от накладных рукавов, девочка внимательно изучила, как они прикрепляются к платью.
Одевала принцессу Сара. На это уходило не менее получаса. Сперва полагалось надеть нижнюю рубашку и шелковые шоссы. Далее надевался утягивающий корсет. Из-за своей худобы Елизавета особо не нуждалась в утягивании, однако с корсетом любое платье сидело лучше. В дни, когда можно было одеться попроще, принцесса носила только киртл. Но сегодня без корсета не обойтись! Принцесса Мария снова в Хэтфилде, и между сводными сестрами с утра до ночи шло жесткое соперничество, в том числе по части гардероба.
– Ну, Сара, в чем сегодня принцесса Мария пойдет к молитве? – полюбопытствовала Елизавета.
В задачу Сары входило тайком пробираться в гардеробную Марии и выведывать, какой приготовлен наряд.
– В платье из пурпурной парчи с рукавами, расшитыми драгоценными камнями.
– У нее такая непримечательная внешность, – пробормотала Елизавета. – Уже сейчас ничего из себя не представляет, если не придаст себе королевского лоска.
– Точно, – брякнула Роуз, удивленная собственной дерзостью.
– Что «точно»?
– Что у принцессы Марии внешность непримечательная. Блеклая.
– Блеклая! – расхохоталась Елизавета. – Мне нравится это слово. Повтори-ка, Роуз.
– Блеклая.
Принцесса и Сара залились смехом.
– Берегись, – в глазах Елизаветы мелькнул озорной огонек, – это государственная измена – назвать королевскую особу блеклой.
– Ваше высочество, я лишь хотела сказать, что она не обладает естественной красотой. – сказала Роуз, мысленно прибавив: «В отличие от тебя».
Красота Елизаветы не подлежала сомнению. Особенно прекрасны были молочно-белая кожа и рыжие волосы – обычно принцесса их носила распущенными, и локоны рассыпались по плечам, словно лучи неяркого закатного солнца.
– Что же мне надеть, чтобы сравняться с ней?
– На вашем месте я бы не старалась с ней сравняться.
Принцесса наклонила голову вбок и устремила на Роуз пристальный взор.
– И как мне тогда поступить? Говори прямо.
– Принцесса Мария угловата, внешность у нее грубая, а кожа – землистая. Она вся какая-то безжизненная. Принцесса не может блистать, не обвесившись драгоценными камнями, но, на мой взгляд, они лишь подчеркивают ее собственную тусклость.
– Намекаешь, что мне не стоит уподобляться сестре?
Именно, подумала Роуз. Елизавета схватывала все на лету.
– Вы совершенно правы. Вам нет нужды в этих финтифлюшках. – «Финтифлюшки», – про себя повторила Роуз. Где только она откопала это словечко? В пыли веков? В этот момент девочка вдруг осознала, что тоже быстро учится, хоть и живет в двух мирах сразу. Она успела бессознательно впитать массу информации о Хэтфилде, дворцовой жизни и принцессе Елизавете.
– Так что ты посоветуешь мне надеть? – Принцесса широко распахнула глаза, которые в утреннем свете казались золотисто-карими, почти коричными, гармонируя с цветом волос.
– Что-нибудь совсем простое. Никакой парчи, драгоценных камней, вышивки золотом или серебром. Главное – простота.
– Ступай подбери мне наряд.
Роуз вышла через арку и переступила порог гардеробной размером с ее комнату в бабушкином доме. Вслед за ней вошла Сара. Ощутив резкий запах, Роуз чихнула.
– Чем это пахнет?
– Это камфара. От моли.
– А-а.
Глазам открылся целый лес платьев, развешанных на параллельных рейках. Роуз начала пробираться вглубь по проходам.
– Парадные наряды, бальные платья и костюмы для маскарада висят в другой гардеробной.
– Для маскарада?
– Сама знаешь, король часто устраивает при дворе маскарады. Но мы как изгнанники давно на них не бывали.
– О, не думаю, что много потеряю. – Роуз добралась до конца прохода. Ее внимание привлекло платье из мягкой болотно-зеленой ткани в простую складку.
– То, что нужно! Этот цвет чудесно оттенит волосы принцессы.
– И правда, – согласилась Сара. – Обычно она надевает вот эти рукава. – Девушка указала на накладные рукава из более темной зеленой материи с вышивкой в виде петель – такие же петли делала швейная машинка Роуз; разница заключалась лишь в том, что эти были кропотливо вышиты вручную.
– Как ты и говорила, Роуз. Без драгоценных камней.
– Да, только…
– Что?
– Сюда пошли бы свободные рукава-крылья, как у… принцессы Леи.
– А кто это?
– Это… одна принцесса из сказки, которую придумала моя матушка.
– Она и фасоны платьев придумывала?
– О, да, да, у нее была богатая фантазия.
– Как тебе эти? – Сара сняла с вешалки белые накладные рукава.
– Отлично! Видишь, как красиво они ниспадают? Самое то.
Она все бы отдала, чтобы сделать Елизавете прическу принцессы Леи[19]19
Персонаж «Звездных войн».
[Закрыть] – мама называла укладку «двойными бубликами». Впрочем, распущенные волосы, струящиеся по плечам, точно бледное пламя, пойдут принцессе больше всего.
– И непременно раф, да? – спросила Сара.
– Раф? – не поняла Роуз.
– Гофрированный воротник вроде такого. – Порывшись в корзине, Сара вытащила образец. – Эти, правда, пора выкинуть, они совсем обтрепались. У нас есть новые, только что от портнихи.
Роуз сразу вспомнила гофрированный воротник на мужчине с портрета. Этот предмет одежды служил характерным признаком елизаветинской эпохи, однако, носили его, как правило, взрослые. Роуз ни разу не видела рафа на Елизавете, хотя заметила его на принцессе Марии, когда та прибыла в Хэтфилд.
– Что-то я не видела Елизавету в таком воротнике, – сказала Роуз, тут же сообразив, что могла себя выдать. Разве горничной ее королевского высочества не полагается быть внимательной к платью своей госпожи?
– Ну, во-первых, ты здесь недавно, а во-вторых, принцесса надевает раф только на важные мероприятия, не носит его каждый день.
Так-то лучше. Значит, к сегодняшнему простому платью воротник не требуется.
– А украшений тут нет? – поинтересовалась Роуз просто из любопытства.
– Боже святый, нет, конечно! Почти все королевские драгоценности хранятся у казначея.
– Казначея?
– Да, у мастера Парри, королевского казначея. Но, Роуз, ты же сказала, что главное в наряде – простота, значит, украшений не будет?
– Нет, как и пышного воротника. Весь секрет в простоте.
– Ты права, Роуз. Рядом с Елизаветой принцесса Мария будет выглядеть безвкусно, как разряженная кукла.
– Разряженная кукла?
– Да, как дурно одетая хамка, что задирает нос.
«Что ж, – подумала Роуз, – дадим проявиться внутренней хамке принцессе Марии и внутренней королеве принцессы Елизаветы».
Двадцать минут спустя Елизавета стояла перед большим овальным зеркалом.
– Да, да, – кивала она, – очень мило. По сравнению с этим, наряд Марии будет смотреться кричаще. Но все же… – Роуз выглянула из-за плеча принцессы, изучающей свое отражение. – По-моему, здесь не хватает… искры блеска. А что это у тебя на шее, Роуз?
У Роуз екнуло сердце. Она зажала медальон в кулаке.
– Просто кулон, миледи.
Принцесса резко развернулась.
– Немедленно убери руку, – велела она.
– Что?
– Девчонка, ты оглохла? Я приказываю тебе убрать руку!
Роуз медленно опустила ладонь. Елизавета прищурилась.
– Как смеешь ты носить розу Тюдоров?!
– Розу Тюдоров, миледи? – робко пролепетала Роуз. – Кулон дала мне матушка, – солгала она.
– Мне все равно, кто тебе его дал. Только Тюдоры имеют право носить этот символ. Сию секунду отдай мне кулон!
Сердце Роуз бешено колотилось. Она начала снимать цепочку, но никак не могла расстегнуть замок.
– Сара, помоги этой служанке снять украшение!
«Но оно же мое, мое, мое…» – скрежетало в голове Роуз. В это мгновение она поняла, что на портрете, заключенном в медальоне, изображен не просто некий мужчина в гофрированном воротнике, а ее родной отец. Теперь она была уверена. Ее и так лишили многого. Зачем отбирают еще и его? Девочка крепко зажмурилась. Внутри медальона столкнулись не только два разных столетия, но также история и судьба, и принадлежат они ей и только ей. Это история и судьба не Тюдоров, не этой принцессы, а ее, Роуз Эшли из Индианаполиса.
Роуз уронила руки, сознавая собственную беспомощность. Что делать, если принцесса обнаружит пружинку под лепестком розы? Если раскроет медальон и увидит фото Роуз в обнимку с мамой – то, где она в своем «диснеевском» купальнике и с сумочкой – и… и портрет папы?
Девочка внутренне содрогалась, глядя, как Сара застегивает цепочку на шее принцессы. Неужели эта деспотичная малявка только что вырвала из ее жизни родного отца? Может быть, следовало побороться? Принцесса только что присвоила, возможно, единственное изображение папы Роуз, а Роуз покорно стерпела этот… этот грабеж!
– Идеально! – воскликнула Елизавета. – Простота прекрасна. Кроме того, она вне времени, не так ли?
«Вне времени». – Слова звоном отдались в ушах Роуз. – Она хоть понимает, о чем говорит? Мы что, в «далекой-далекой галактике?»[20]20
Речь идет об открывающем тексте на экране в саге «Звездные войны».
[Закрыть]
Девочка снова зажмурилась, словно пытаясь отогнать образ зеркального отражения принцессы с поблескивающим на шее медальоном. Однако портреты из медальона так и стояли у нее перед глазами. Теперь Роуз ясно видела все. Все, чего не захотела замечать той ночью, когда стояла перед зеркалом, а за окном плясали тени от ветвей дуба. У мужчины на портрете был высокий лоб Роуз и такая же, как у нее, узкая переносица. «И он не мясник, – пришла к выводу Роуз. – Тогда кто? Купец, художник? Или искусный мастеровой, который создает красивые вещи? Прямо как я».
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.