Текст книги "Затерянные во времени. Портал"
Автор книги: Кэтрин Ласки
Жанр: Историческое фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава 29
Света луч, розы цвет
Когда Роуз закончила сочинение, близилась полночь. Девочка уснула, едва ее голова коснулась подушки, однако помня про дамасскую розу, которая должна распуститься с первыми лучами солнца, предусмотрительно завела будильник, чтобы нечаянно не проспать. За десять минут до рассвета ее разбудило тихое мурчание. Роуз села в кровати.
«Сентябрина», – шепотом позвала она, но вокруг все было тихо и неподвижно. Приснилось, решила Роуз. Встала, надела шерстяные носки, прямо поверх пижамы натянула свитер и стеганый жилет. В прихожей прихватила с вешалки вязаную шапочку. За окном сыпал небольшой снежок. Роуз надеялась, что солнце – настоящее солнце – пробьется сквозь снег и подарит свой свет дамасской розе.
Девочка направилась в оранжерею. Подсветка была выключена, не горела и «искусственная луна» для ночных растений, кругом царил мрак. Роуз казалось, будто она пересекает величественный темный океан. А вот и дамасская роза. Близился рассвет. Чернота ночи начала бледнеть и истончаться. Роуз взяла цветок и двинулась обратно через весь дом – в цветочную галерею. Ею завладело странное ощущение, будто мебель покачивалась на волнах, волнах моря теней, а восточный ковер, по которому она ступала, снялся с якоря и поплыл по течению. Стояла жутковатая тишина. Роуз чувствовала себя нарушительницей границ, тайком покидающей территорию ночи с дамасской розой в руках.
В цветочной галерее она аккуратно поместила розу в лоток. Как, в небе уже забрезжили первые проблески рассвета? По подоконнику начал растекаться сероватый свет, и в это время в кармане Роуз завибрировал мобильный. Должно быть, вчера она забыла его выложить. Девочка бросила взгляд на экран: 6:58. Осталось три минуты. Она пропустила эсэмэску от Майлза, которую тот послал несколькими часами ранее – в одиннадцать вечера, когда Роуз еще работала над сочинением.
«Джо сломал лодыжку. Выбыл из конкурса. Кто-то испортил ему коньки. Пора убить дракона. Или двух. А лучше трех».
Она дважды перечитала сообщение. Ну как такое могло случиться? Что за невезение! Роуз не отводила глаз от экрана. Солнце взошло две минуты назад. В следующую секунду узкий, как клинок, луч пронзил оконное стекло и упал на дамасскую розу. Девочка изумленно распахнула глаза. Лепестки, крупные лепестки начали медленно разворачиваться. В самом центре цветка они были бледными, почти белыми. Роуз в жизни не видела ничего красивее! А потом она почувствовала:
«Я уже не в оранжерее, я… возвращаюсь… роза вернула меня…»
* * *
Да, она вернулась. Роуз бежала по двору, разделявшему восточное и западное крыло дворца Элсинг, расположенного неподалеку от Хэтфилда. В руках она несла тюк черной ткани. Девочка точно знала, куда направляется. Забрав ткань у суконщика, Роуз должна была доставить ее в портняжную мастерскую. Пятнадцать швей без отдыха шили траурную одежду и завесы для королевских гербов, щитов и эмблем, развешанных во всех королевских резиденциях – король Генрих VIII лежал при смерти в Уайтхоллском дворце в Лондоне. Принца Эдуарда ждали в Элсинге, где сейчас проживала принцесса Елизавета. Туда его вез граф Хартфорд, родич Екатерины Парр[27]27
Граф Хартфорд – Эдуард Сеймур, 1-й герцог Сомерсет, родной брат Джейн Сеймур и дядя Эдуарда VI.
[Закрыть]. Все понимали, что в такой момент юному принцу следует находиться рядом со своей любимой сестрой, самым близким ему человеком.
Итак, думала Роуз, плохая новость в том, что король Генрих умирает, однако на престол уже готовится взойти новый король, принц Эдуард, который испытывает к ней большую симпатию. Это хорошая новость. А самая лучшая новость – прямо сейчас Фрэнни в числе других слуг едет сюда из Хэтфилда! Ее повысили до судомойки, а значит, теперь она может работать во дворце, как и Роуз.
И вновь здесь все так, словно Роуз никуда и не пропадала. Тревожило только одно: уже долгое время девочка чувствовала, что Фрэнни хотела сказать ей что-то важное, но все никак не решалась. Роуз не хотела на нее давить. У каждого свои тайны. Фрэнни сама ей откроется, когда будет готова. А пока Роуз просто мечтала поскорее увидеть давнюю подругу.
Только оказавшись в приемном зале Елизаветы, она по-настоящему поняла, как долго отсутствовала. Елизавета выросла, ростом сравнявшись с Роуз, фигура принцессы приобрела приятные девичьи формы. Это и понятно: в этом столетии минуло почти три года, тогда как в Индианаполисе прошло всего чуть больше месяца. На дворе стоял январь 1547 года. Роуз точно это знала, так как «гуглила» информацию о Генрихе и его семье. Изменилась не только принцесса, но и все остальные. Кэт Эшли определенно постарела, ее лицо оплыло, появились первые морщины. Шевелюра миссис Добкинс стала совершенно белой.
Роуз медленно огляделась. Даже карлица Беттина выглядела старше: на лице – морщинки, в волосах – седые пряди. Беттина тоже была одета в траурное платье. Заметит ли кто-нибудь, что Роуз никак не поменялась? Правда, для своего возраста девочка была достаточно высокой, что изначально сыграло ей на руку. Теперь же принцесса почти на два года старше ее: Елизавете уже четырнадцать.
– А, это ты, Роуз, – сказала Сара. – Приводила в порядок второе траурное платье ее высочества?
– Да, Сара. А вот ваше платье, миссис Эшли.
– Спасибо, милочка, – Кэт Эшли обвела взглядом обеих служанок. – Помните: как только придет печальная весть, вы должны сменить белые чепцы на черные.
– Да, мэм, – присела в реверансе Сара. – Мы их уже приготовили.
– Вот и умницы, – похвалила Кэт.
* * *
На следующий день, в десять часов утра, гонец из Уайтхолла принес эту самую весть. Он провел в дороге всю ночь и, явившись, потребовал встречи с принцем. Тревожный шепот облетел зал, когда потный и растрепанный гонец опустился на одно колено и склонил голову перед Эдуардом.
– Король умер. Да здравствует король!
Роуз тихонько охнула, увидев, как покачнулся принц Эдуард, словно уже ощутил на голове тяжесть короны. Все в зале немедленно опустились на колени, и в холодном воздухе зарокотал хор голосов: «Боже, храни короля, Эдуарда VI». В голове Роуз тем временем крутилась только одна мысль: «Господи, ему же девять лет, всего девять!»
Принц Эдуард расправил плечи и произнес:
– Сообщите, сэр, в котором часу скончался наш отец и кто был рядом с ним в последние минуты?
– Его величество покинул сей мир в два часа ночи. При его кончине присутствовал лишь архиепископ Кранмер.
Пройдет еще три дня, прежде чем о смерти Генриха будет объявлено в Парламенте и весть облетит всю страну. Для Роуз эти три дня стали самыми хлопотными за все время работы прислугой. Даже Фрэнни вызвали из судомойни помогать с укладыванием вещей – новый король и его сестра, принцесса Елизавета, готовились к отъезду в Уайтхоллский дворец в Лондоне.
Глава 30
Король, за исключением некоторых отдельных частей
Слуги были последними, кого допустили в приемный зал Уайтхолла отдать дань уважения почившему монарху. Когда они цепочкой потянулись к дверям, из зала вышла бледная и дрожащая Елизавета. Кэт Эшли шла с ней рядом и поддерживала принцессу под локоть. До Роуз донеслись обрывки приглушенных возмущений: «Ни за что, слышишь, Кэт, ни за что не позволяй им сделать со мной такое, если я взойду на трон!»
– О чем это она, Сара? – спросила Роуз, стоявшая в дальнем конце зала между Фрэнни и Сарой.
В центре комнаты располагался обитый синим бархатом и накрытый золотой парчовой пеленой свинцовый гроб, в котором покоилось тело короля, забальзамированное при помощи пятнадцати видов ароматических трав и воска. Сверху, на крышке, лежало восковое чучело умершего в облачении из алого бархата с оторочкой мехом. Вокруг гроба горели десятки свечей.
– Видишь коробочку в изножье гроба? – шепнула Сара на ухо Роуз.
– Да.
– Это ларец с внутренностями.
– Что-о?
– Перед бальзамированием королей и королев придворный лекарь вскрывает тело и вынимает сердце и прочие внутренности. Их хоронят отдельно.
– Бу-э-э! – вырвалось у Роуз.
Сара покосилась на нее с тревогой.
– Что ты сказала?
– Я, эм… Это все так… отвратительно.
– Ее высочество принцесса Елизавета того же мнения. Я слыхала, как вчера вечером она высказывала свое возмущение Кэт Эшли. Говорила, что, если станет королевой, запретит лекарям вынимать у нее органы после смерти.
– И где же захоронят королевские внутренности?
– Тело погребут в часовне Святого Георгия в Виндзоре, а остальное – в часовне Вестминстерского дворца.
Роуз зажмурилась, невольно подумав о маме и обрывках подслушанного телефонного разговора: «Все в огне… Мгновенная смерть… Ничего не осталось». А королевские останки собираются раскидать по разным концам страны.
– Я нисколько не осуждаю Елизавету. Этот обычай – настоящая дикость, – зашептала Роуз.
– Тихо, – шикнула Фрэнни.
– Наша очередь, – пробормотала Сара. Выстроившись друг за другом, три девушки присоединились к цепочке слуг, тянувшейся к гробу. Возле гроба полагалось упасть на колени и помолиться за упокой души короля. Роуз старалась не поднимать глаз или, во всяком случае, не смотреть на жуткий ларец с потрохами Генриха. Большого труда это не составило, ей вполне хватило вида воскового чучела, выглядевшего вполне натурально. Рассматривать его в подробностях Роуз не стала, мельком увидев корону, под которой был черный ночной колпак, богато расшитый драгоценными камнями.
– Ночной колпак для вечного сна, – прошептала Сара.
Руки воскового чучела были обтянуты перчатками, пальцы – унизаны перстнями.
* * *
Двумя днями позже Кэт Эшли вошла в гардеробную принцессы Елизаветы, где Сара и Роуз развешивали траурные одежды.
– Короля похоронили в Виндзоре, – объявила она. «За исключением некоторых отдельных частей», – подумала Роуз. Эта мысль по-прежнему вызывала у нее мурашки. – Главный дворецкий, мастер Баррет, только что сообщил, что сразу после коронации брата Елизавета должна вернуться в Хэтфилд.
– Но коронация ведь только через четыре дня, разве нет? – спросила Сара.
– Совершенно верно, Сара. У тебя есть какие-то возражения?
– А нельзя ли нам попасть на церемонию? Так хочется посмотреть!
– И думать забудьте. Завтра король Эдуард прибывает из Виндзора. Он въедет в городские ворота, а затем с торжественной процессией проследует по Лондону от Вестминстерского дворца, чтобы подданные увидели и поприветствовали своего короля.
– Мы тоже его подданные, – жалобно проговорила Сара.
– Вы состоите на службе у ее королевского высочества и должны все подготовить к отъезду Елизаветы в Хэтфилд сразу по возвращении с коронации. – Кэт Эшли вдруг умолкла. На ее лице промелькнула озадаченность. Не говоря ни слова, она покинула гардеробную.
Роуз и Сара закончили укладывать вещи только к полуночи. Управившись, девушки направились вниз, в кухню для прислуги. По пути Роуз задержалась и постучала в дверь каморки Фрэнни – крохотного закутка, едва больше курятника.
– Вы чего не спите? – Фрэнни потерла глаза и зевнула.
– Вещи собирали. Мы возвращаемся в Хэтфилд.
– Знаю.
– Сара не в духе, потому что не попадет на коронацию.
– Как и принцесса Мария.
– Ее не будет?
– Уже уехала, – радостно объявила Фрэнни.
– Откуда тебе известно?
– Ты удивишься, когда узнаешь, сколько сплетен можно собрать в судомойне. У нового короля и принцессы Марии вышла размолвка.
– Ну, они и раньше друг друга недолюбливали.
– Это верно, да только он ярый протестант, а она – такая же рьяная католичка. Один из конногвардейцев обмолвился, что Тайный совет хочет убрать Марию как можно дальше от Лондона. Говорят, в столице и окрестностях она популярна среди народа. Так что ее уже сослали во дворец Бьюли. Что на это скажешь, Роуз? Отпад, да? – Фрэнни полюбила это странное выражение восторга, которое Роуз недавно выпалила при виде одной из ужимок Лысой Джейн.
– Да, да, отпад. Идем скорее на кухню, я умираю с голоду.
– Я тоже.
Когда Роуз и Фрэнни вошли в кухню, Сару они там не застали – видимо, та забрала еду наверх, в комнатку, которую делила с Роуз.
За столом девочки оказались одни. Фрэнни крутила на столе кусок хлеба.
– Ты собираешься есть или так и будешь угрюмо коситься на этот хлеб?
– Угрюмо? Как это пишется?
– У-г-р-ю-м-о. Я как раз…
– Как раз что?
– Я как раз сама сегодня вспоминала, «о» там или «а», – замялась Роуз, едва не сказав, что на прошлой неделе как раз внесла слово в свой словарик к уроку литературы. Впрочем, Фрэнни ей не поверила – это было заметно.
– А что оно означает?
– Угрюмо? Ну, оно значит хмуро или мрачно.
– Угрюмо, хмуро, мрачно – все слова с буквой «Р», первой буквой твоего имени.
– Нет, Фрэнни, я не хмурая и не мрачная, а вот…
– Что? – Фрэнни подтолкнула хлеб к Роуз.
– А вот ты, мне кажется, как-то мрачновата. Будто тебя что-то тревожит.
Фрэнни зарделась. Краска поползла вверх по шее, обрамленной гофрированным воротником, и в конце концов залила все лицо девочки. Отвернувшись в сторону, Фрэнни подперла подбородок ладонью.
– Что стряслось, Фрэнни? – Роуз накрыла руку подруги своей рукой. – Ты всегда можешь со мной поделиться. Правда. Для этого и нужны друзья.
– Плохая из меня подруга, Роуз. – Из глаз Фрэнни закапали слезы.
– Ну что ты, здесь у меня нет подруги лучше тебя.
Здесь! Слово резануло слух Фрэнни. Где еще у Роуз могли быть друзья? Сейчас, однако, Фрэнни не должна об этом думать.
– Роуз, я видела твоего отца, – выпалила она.
– Что? Где, когда?
– Недавно. Точнее, уже давно. В Хэтфилде.
– Но почему ты мне не сказала?
– Я… я боялась, что он тебя заберет. И… все никак не могла подобрать слов. Я столько раз пыталась написать тебе письмо…
– Заберет меня? Куда?
– Э-э… не знаю.
Фрэнни столько всего скрывала. Получается, она теперь – лгунья?
– Его зовут Николас Оливер?
– Точно! Роуз, как ты узнала?
– Когда я впервые встретила принца Эдуарда, то есть, короля Эдуарда, я спросила его о кулоне на шее Елизаветы. В Гринвиче у одной из фрейлин, леди Маргарет, я заметила похожую брошь и поинтересовалась у Эдуарда, кто делает такие красивые вещицы. Он сказал, что это некий Николас Оливер. Так что, если ты его видела, значит, он живет неподалеку от Хэтфилда. И тогда… – Роуз часто задышала, – ох, зашибись!
Фрэнни впервые за весь разговор хихикнула. Иногда Роуз так чудно выражается!
– Да, да, Фрэнни, это так круто, что зашибись. Просто отпад! – Выражение лица Роуз внезапно изменилось, девочка нахмурила лоб, в голосе зазвенел холодок. – Так почему ты ничего мне не сказала? Мы ведь подруги, а подруги говорят друг другу всю правду. Ты же сама посоветовала мне попытаться найти папу, а не… зацикливаться на медальоне.
– Роуз, не злись, умоляю!
– Я не злюсь, я просто растеряна. – Помолчав, она добавила: – Впрочем, согласна, я немножко зла.
– Я боялась, что он тебя заберет. Знаю, с моей стороны это было эгоистично.
– Но куда он может меня забрать? – повторила свой вопрос Роуз.
– Не знаю. – Фрэнни опустила взор, не решаясь смотреть Роуз в глаза.
Она чего-то не договаривает, поняла Роуз. Фрэнни не лжет, но что-то утаивает.
– Я просто хочу найти отца, Фрэн, вот и все. Я ведь говорила тебе, что моя мама умерла. У меня больше никого нет.
– Прости меня, Роуз.
– Лучше не проси прощения, а помоги мне его найти.
– Помогу! Помогу! Обещаю! – с жаром воскликнула Фрэнни.
И тогда Роуз поверила, что у Фрэнни была причина бояться ее потерять. Да, они лучшие подруги, но в эту минуту, когда девочки смотрели друг другу в глаза, обе чувствовали, что глубоко в душе каждая из них прячет секрет, который не вправе раскрыть.
– Обалдеть, – пробормотала себе под нос Роуз. – Мой Па, родной Па где-то рядом.
– Па? – переспросила Фрэнни. – Ты так называешь отца?
– Э, да. Ты знаешь, где он живет?
– Ага. Эндрю сказал, сын конюшего. Твой отец привез в Хэтфилд украшения, которые нужно доставить ко двору. Тогда-то я его в первый раз и увидела. Поговорила с Эндрю, и он сказал, что Николас Оливер вроде бы живет в деревушке Стоу-он-Волд.
– Никогда о такой не слышала. Где это?
– Меньше чем в дне езды от Хэтфилда.
– То есть, я смогу добраться туда на лошади?
– Да. И я с радостью составлю тебе компанию.
– Но как нам улизнуть? И хватит ли времени? – Роуз вдруг вспомнились бабушкины слова: «У некоторых людей чувства гаснут так же быстро, как вспыхивают». Что, если Николас Оливер разлюбил ее маму? Примет ли он свою дочь?
– Время у нас есть. Принцесса Елизавета не вернется в Хэтфилд еще добрых десять дней – сначала коронация, а потом дальняя дорога. Мы же можем отправиться туда завтра и поскорее переделать все дела. Заранее все перемыть, вытереть пыль, привести в порядок платья. Ходят слухи, что дворецкий из верхних покоев…
– Мастер Стэнхоуп?
– Да, мастер Стэнхоуп. Так вот, ходят слухи, что его повысят до личной прислуги короля Эдуарда, и отныне он будет Хранителем королевского стула.
– И что это значит?
Фрэнни покраснела.
– Ну, сама понимаешь.
– В смысле?
– Королевский стул… В гардеробе, куда его величество…
– Ходит в туалет?
– Да, да, ты называешь это «ходить в туалет». У короля специальный стул, очень красивый, и Хранитель королевского стула…
– Подтирает королю зад! – расхохоталась Роуз.
– Кхм, да, помогает справлять нужду. И мыться.
– Невероятно!
– Такой помощник полагается только королям, а королевам – нет.
– Мне от этого должно стать легче?
Фрэнни пожала плечами.
– Это просто означает, что сейчас прислугу будут тасовать, и всем будет не до нас, а пока кот спит – мышам раздолье. Кстати, о котах: я видела ту рыжую кошечку, которая была с тобой в нашу первую встречу, трехножку.
– Сентябрину?
– Это ее кличка?
– Да, – засмеялась Роуз. – Она такая милая. Бродяжка. Пугливая, но ко мне, кажется, привыкла. Очень независимое животное – приходит и уходит, когда вздумается.
Глава 31
«Представляешь, сентябрина?»
В Хэтфилде все шло гладко. Фрэнни оказалась права: в хозяйстве произошли перестановки, часть обитателей дворца забрали прислуживать новому королю, а значит, число слуг сократилось. С другой стороны, в отсутствие королевских особ и работы тоже стало меньше.
Сентябрина снизошла до того, чтобы присоединиться к штату прислуги, и зарекомендовала себя отличным мышеловом. Кухарка миссис Белсон не могла на нее нахвалиться. И пока «котов» в человеческом обличье не было, некоторые «мышки» действительно чувствовали себя вольготно.
Этим утром Роуз и Фрэнни наконец смогли осуществить свой план и отправиться в Стоу-он-Волд. Девочки выехали на рассвете. Стоял конец февраля, но в стылом воздухе уже ощущалось дыхание весны. На ветках набухли почки, деревья ждали с застенчивым видом, словно бы спрашивали: «Уже можно?» Листья, пока еще туго свернутые, будто младенческие кулачки, с нетерпением ждали теплого весеннего солнца.
– Почему Эндрю приготовил для меня дамское седло, а тебе позволил ехать вообще без седла? – полюбопытствовала Роуз.
– Я простолюдинка, а не леди, как ты, – ответила Фрэнни. – И моей ноге так легче.
– Я тоже не леди, – возразила Роуз.
– Ты служишь наверху, я – внизу, под лестницей.
– Ездить без седла намного удобней, – заметила Роуз.
– Ты пробовала?
– Эм… раз или два.
– Хочешь попробовать еще разок?
– Охотно, только куда же девать седло?
– Вон, видишь хлев? Похож на загон для овец, точнее, на кошару для ягнения. Ферма давно заброшена, овец там нет. Спрячем седло в овчарне, и его никто не найдет. Но имей в виду, ехать придется так же, как мне: под задом ничего, кроме попоны.
Подруги спешились, и Роуз понесла седло в хлев. Потолок в овчарне оказался очень низким, строение явно предназначалось для овец и ягнят, как и говорила Фрэнни.
Роуз рассмеялась. Согнувшись, вошла в овчарню и увидела… Сентябрину, восседавшую на перевернутой деревянной кадке.
– И что же ты тут делаешь, скажи на милость? – всплеснула руками девочка.
Щелочки кошачьих глаз вспыхнули золотом; Сентябрина как будто говорила: «А ты как думаешь? Буду охранять седло, пока ты не вернешься».
Пять минут спустя Роуз и Фрэнни бок о бок рысили по дороге в приятной тишине. Взошедшее солнце золотило поле, растянувшееся, точно огромная зеленая скатерть. Подснежники робко склоняли головки, точно приседали в реверансе перед двумя путешественницами. Первый храбрый нарцисс подрагивал на легком ветерке. Роуз невольно думала о том, скоро ли начнется весна в Индианаполисе. Ба говорила, что в конце апреля, когда прекратятся заморозки, они перенесут большую часть растений из оранжереи в обнесенный стеной садик.
– Роуз, смотри, – Фрэнни остановила лошадь. – Это и есть Стоу-он-Волд.
– Это? – Впереди не было ничего, кроме двух-трех домишек, крытых соломой.
– Ну, да, не Лондон.
Через десять минут дорога пошла под уклон и, изгибаясь, привела путниц в деревню. Домов в ней оказалось четыре; из-за одного вышла женщина с хворостиной, подгонявшая довольно упитанную свинью.
– Сюда, Тонкс, сюда, поросеночек, – приговаривала она. – Заметив девочек, женщина крикнула: – Не бойтесь, старушка Тонкс вас не тронет. Что вас привело в нашу глушь? В Волде гостей не бывает, разве что королевские гонцы заглядывают с поручениями мастеру Оливеру.
– О, да! – воскликнула Роуз.
– Вы привезли письмо для мастера Оливера? – переспросила женщина.
– Не совсем, – уклончиво ответила Роуз.
– Что это, во имя всего святого, значит?
– Это значит, – решительно вступила Фрэнни, – что у нас к нему не письмо, а… вопрос.
– Так или иначе, в деревне его нет.
– А куда он направился? – спросила Роуз, постаравшись скрыть разочарование.
– Вчера уехал в Лондон. По важному делу. Королевский приказ.
– Ох, – Роуз понуро сгорбилась.
Фрэнни потянулась к подруге и ободряюще стиснула ее пальцы.
– Добрая женщина, а когда он вернется?
– Кто ж знает, голубка? Он то приезжает, то уезжает, без всякого расписания. Ко двору его уж больно часто вызывают. Наш Оливер – единственный мастер, кому позволено вытачивать розу Тюдоров. Видать, король Генрих решил порадовать свою любимую королеву, Екатерину Парр, новыми украшениями.
Фрэнни и Роуз обменялись изумленными взглядами. Перегнувшись через холку лошади, Фрэнни сказала:
– Мэм, мне жаль сообщать вам дурную весть, но король Генрих скончался. Теперь у нас новый монарх, король Эдуард.
Женщина слегка покачнулась, потом схватила свинью за шею, рухнула на колени и осенила себя крестным знамением.
– Я и не знала! До наших глухих мест вести из Лондона доходят медленно. А мастер Оливер ничего не сказал. Значит, новому королю тоже понадобились украшения. Он, кажись, протестант, не то что его сестрица Мария. Та исповедует прежнюю веру.
Фрэнни и Роуз опять переглянулись и решили оставить это высказывание без комментариев.
– Спасибо за помощь, мэм, – промолвила Роуз. – А нельзя ли нам пройти во двор мастера Оливера? Я хочу оставить ему записку. Может, у вас и бумага с чернилами найдется?
– У меня? – женщина хрипло расхохоталась. – За кого ты меня держишь? Я письму не обучена. Ни единой буквы не знаю. Забавная ты девчонка, – прибавила она и посмотрела на Роуз внимательнее. – Ох, а ты на него похожа, на мастера Оливера!
– Это вряд ли, – поспешно возразила Роуз.
– Что ж, большого вреда не будет, если вы пройдетесь по двору. Только дом-то его накрепко заперт, даже бумажку под дверь не просунете. Мастер Оливер как-никак ювелир, в доме много чего ценного держит.
– Да, да, много ценного, – прошептала Роуз себе под нос.
Подгоняя свинью, женщина зашагала прочь. Едва она удалилась на достаточное расстояние, Фрэнни проговорила:
– Видишь, даже она сказала, что ты похожа на Па. – Ей очень понравилось это короткое слово. Своего отца она называла папой или папашей, но «Па» звучало как-то… залихватски и очень подходило Николасу Оливеру, энергичному и привлекательному мужчине.
– Идем осмотримся, – сказала Роуз, спрыгивая с лошади. Возле входной двери располагался столбик коновязи, а сам дом представлял собой небольшое приземистое строение с очень узкими окнами. Дымовых труб, тем не менее, было целых две.
– Наверное, две трубы – это потому, что он ювелир. Должно быть, в одной печи плавит золото, а в другой – готовит еду, – предположила Роуз, прижимаясь лицом к узкому оконному проему, разглядеть через который хоть что-нибудь было почти невозможно. Судя по всему, задняя часть дома была некой пристройкой, и всматриваясь в крохотное оконце, Роуз различила верстак, ряд инструментов на стене и очень маленькую чугунную печку, топившуюся дровами. На верху печки стоял котелок – очевидно, для плавки драгоценных металлов.
Фрэнни видела, как горько разочарована подруга из-за того, что ювелира не оказалось дома.
– Не печалься, Роуз, – сказала она. – Ты скоро с ним встретишься. Та женщина права: скорее всего, твой отец получил заказ на медали и украшения для нового короля.
– Да, видимо, так и есть, – кивнула Роуз.
Девочки сели на лошадей и направились обратно в Хэтфилд.
– Впереди овчарня, где я оставила седло. Лучше его забрать. Не годится мне возвращаться без седла, – заметила Роуз.
Спешиваясь, она гадала, сидит ли Сентябрина в хлеву, выполняя обязанности сторожа. Кошка действительно оказалась на месте и, судя по виду, уловила ее разочарование. Пушистый зверек прыгнул на колени Роуз и лизнул ее в щеку теплым розовым язычком. Роуз посмотрела в выразительные зеленые глаза кошки и увидела в них собственное отражение. «Представляешь, Сентябрина, та женщина сказала, что я похожа на папу», – шепнула она. Сентябрина взглянула на нее, будто говоря: «Да, вполне представляю», и в это самое мгновение девочка ощутила на себе действие какой-то странной силы притяжения. Роуз поняла, что ее тянет назад, назад в двадцать первый век. Но она не хочет обратно! Она хочет остаться и встретиться с отцом, со своим Па!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.