Текст книги "Хэппи-энд"
Автор книги: Кэтрин Стоун
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Глава 24
Бель-Эйр, штат Калифорния
Понедельник, 8мая
– Привет, Рейвен! Это я, Саманта! С тобой хочет поговорить папа, но сначала мне нужно спросить тебя кое о чем. В эти выходные мы собираемся поехать на ранчо в Санта-Барбару. Хочешь поехать с нами?
– С вами? – растерянно переспросила Рейвен.
– Ну да! Поедут бабушка с дедушкой, мы с Meлоди, несколько наших друзей и ты с папой!
– С удовольствием принимаю твое приглашение, – улыбнулась Рейвен и мысленно добавила: «Если, конечно, Ник знает об этом и не имеет ничего против».
– Отлично! Я научу тебя ездить верхом!
Рейвен не сразу ответила на последнюю фразу Саманты. Она не знала, как сказать девочке, что ей нужно быть сейчас очень осторожной, потому что в ней зародилась новая жизнь, маленькая сестричка или братик Саманты.
Наступление беременности было для Рейвен самым настоящим чудом, подтверждение которому она получила от врача всего несколько часов назад. Ее будущему ребенку было всего шесть или семь недель, что полностью исключало возможность того, что его отцом мог быть Майкл, потому что Рейвен не встречалась с ним больше двух месяцев. Отцом ее ребенка был, вне всяких сомнений, Ник Голт.
– Знаешь, Саманта, давай на первый раз ограничимся твоей верховой ездой, а я попробую сесть на лошадь в другой раз, – мягко предложила Рейвен.
– Ты действительно так боишься лошадей? Ну, как хочешь! Ой, папа вырывает у меня телефоннуютрубку! Увидимся в пятницу!
– В пятницу?
На ее вопрос ответил уже Ник, а не Саманта. – Да, мы хотим отправиться на ранчо в пятницу, где-нибудь часа в три. Привет, Рейвен!
– Привет! Ты не возражаешь против того, чтобы и я поехала вместе с вами?
После того как родители Ника вернулись из Дeнвeра, он и Рейвен проводили вместе каждую ночь. Правда, были и некоторые исключения. Два дня они не виделись, потому что Мелоди захворала и Ник хотел быть рядом с дочерью. Потом была разлука на три дня, когда Ник улетал в Даллас; еще четыре дня разлуки, когда Рейвен улетела по делам в Нью-Йорк; и еще четыре ночи они провели каждый в своей постели, потому что Рейвен чувствовала сильную и необъяснимую – пока она не узнала о беременности – усталость, от которой засыпала крепким сном уже в семь часов вечера.
Девочки пока что ничего не знали о том, что их отец почти каждую ночь проводит в доме Рейвен. Примерно дважды в, неделю они вчетвером куда-нибудь ходили, а потом к ним присоединились и бабушка с дедушкой. Рейвен очень нравилась девочкам, и они видели, что их отец тоже к ней неравнодушен. Однако Ник и Рейвен были очень осторожны и в присутствии девочек даже не прикасались друг к другу.
– Против? Нет, конечно! – ответил Ник.
– А твои родители? А там, на вашем ранчо, найдется комната для гостей, где я могла бы ночевать?
– Комната есть, родители согласны, – шутливо ответил Ник. – Ну так как? Ты сможешь отправиться вместе с нами в пятницу, во второй половине дня? Или у тебя есть неотложные дела? Мы поедем на двух машинах, так что ты сможешь вернуться в город раньше нас, если в том появится необходимость.
– Хорошо, я буду готова к трем часам.
– Вот и отлично! Как у тебя прошел день?
Рейвен понимала, что за этим вопросом скрывается другой. Ник хотел спросить, чувствует ли она себя по-прежнему сильно уставшей или ему можно прийти сегодня ночью. Ей очень хотелось сказать ему, что она ждет его с нетерпением, чтобы рассказать одну восхитительную новость, но она хорошо понимала, что такая поспешность с ее стороны преждевременна. Врач осторожно предупредил ее, что в первые три месяца беременности высока вероятность выкидыша, особенно у нерожавшей, как Рейвен, женщины.
У нее была еще одна причина пока не говорить Нику о своей беременности. Она опасалась, что он сочтет это хитрой уловкой, чтобы заставить его жениться на ней. Рейвен прекрасно знала, что Ник не сможет отказаться от собственного ребенка.
– Отлично! – ответила она наконец и невольно улыбнулась, думая о крошечной отважной жизни, поселившейся там, где не смогла поселиться ни одна другая. – Буду ждать тебя сегодня вечером. Придешь?
Последние пять недель Джейсон, возвращаясь в свои апартаменты в одной из лучших гостиниц Гонконга, каждый раз первым делом подходил к аппарату факсимильной связи, установленному на его рабочем столе. Каким бы усталым ни был режиссер, очередное послание от Холли действовало на него тонизирующим образом, заряжая новой энергией. Прочитав послание, он, в зависимости от того, какое время суток было в Кадьяке, Звонил .по телефону или садился писать ответный факс. Несмотря на разделявшие их тысячи миль, Джсйсон и Холли могли почти немедленно связаться друг с другом при помощи новейших коммуникационных технологий. Факсимильная связь сохранила интимность эпистолярного жанра и даже приумножила ее, поскольку послание не могло потеряться в пути, быть отправленным по другому адресу или же прочитано любопытным чужаком.
Джейсон и Холли писали друг другу каждый день, подробно рассказывая о своих делах и заботах. Он посылал ей куски сценария, которые были отсняты в тот день, делая пометки на полях, Kотopыe помогали Холли учиться писать сценарий. Он также подробно описывал все события, имевшие место на съемочной площадке; писал о достопримечательностях Гонконга, этого экзотического города, где Восток встречался с Западом.
Холли отвечала Джейсону такими же подробными ежедневными посланиями. Она работала над очередной книгой и в каждом послании писала для него краткое содержание готовых глав. Кроме того, она работала над сценарием к фильму «Дары любви» и регулярно посылала ему готовые страницы, чтобы он внимательно прочитал их и прислал подробный комментарий. Как и Джейсон, Холли часто писала ему об удивительных изменениях в окружавшей ее северной природе.
Джейсон был в Гонконге, городе, в котором жизнь бурлила и кипела круглые сутки, а Холли продолжала уединенную жизнь в холодном спокойном Кадьяке.
Джейсону удалось выполнить весь съемочный план за обещанные шесть недель. В ближайшую пятницу он собирался вылететь из Гонконга прямо на Аляску, в Кадьяк, и пробыть с Холли до воскресного вечера, когда ему придется лететь в Даллас завершать начатые в Гонконге съемки.
Вернувшись во вторник поздним вечером в свои апартаменты, Джейсон, как всегда, направился к факсу, но на полпути его внимание привлек мигавший огонек на панели автоответчика. Значит, в его отсутствие кто-то оставил для него сообщение. Это не могла быть Холли, потому что, несмотря на неоднократные просьбы Джейсона, она никогда не звонила ему по телефону.
Джейсон хотел было сначала прочитать послание от Холли, но вместо этого включил запись автоответчика, подумав, что дело может оказаться срочным. Через секунду он услышал голос Бет Робинсон. Она просила срочно перезвонить в Лос-Анджелес в любое время дня или ночи. Джейсон нахмурился и стал набирать номер. Он не ожидал звонка от Бет, потому что вскоре после того, как он дал ей задание найти как можно больше информации об убийстве, совершенном неким психопатом Дереком – надо сказать, почти невыполнимое задание, – у нее внезапно началась сильнейшая головная боль. Когда ее привезли в отделение «Скорой помощи», выяснилось, что у нее поднялось до запредельных значений кровяное давление. Через несколько дней секретарша Джейсона сообщила своему боссу, что Бет сделали кесарево сечение, в результате которого на свет появился здоровый горластый малыш. Сама новоиспеченная мамаша чувствовала себя неважно, но врачи обещали быстро поставить ее на ноги.
Получив известие о рождении ребенка, Джейсон послал Бет и ее крошечному сыну огромный букет роз и большой набор всевозможных пеленок и распашонок с ползунками. Джейсон имел все основания полагать что теперь Бет забыла о его задании, с головой уйдя в заботы о новорожденном. И он не стал напоминать ей об этом, решив узнать все подробности позднее у самой Холли.
И вдруг Бет сама позвонила ему.
– Джейсон, со мной все в порядке, – услышал он голос Бет в телефонной трубке. – У меня родился чудесный сын, такой спокойный и обожающий поспать, что у меня остается уйма времени на отдых! Вот я и решила заняться твоей просьбой. Я позвонила тому репортеру из «Сиэтл Таймс», о котором я тебе говорила, и выяснилось, что ОН отлично помнит нашумевшую историю о том, как Дерек умертвил всю свою семью; пощадив лишь падчерицу по имени Холли.
– Не может быть! – вырвалось у изумленного Джейсона.
– Может! Еще как может! – засмеялась Бет. Вот только в его рассказе есть одна деталь, не совпадающая с тем, что рассказывал мне ты.
– Какая именно?
– Дело в том, что, по его сведениям, отец Холли, Лоренс Элиот, вовсе не погиб во Вьетнаме, хотя все думали именно так, основываясь на свидетельских показаниях Дерека, его однополчанина. На самом же деле именно он, Дерек, выстрелил в Лоренса и оставил умирать в джунглях. Его подобрали вьетнамцы и держали в плену целых семь лет.
Слушая взволнованный голос Бет, Джейсон вдруг ясно вспомнил ту давнюю статью из «Таймс» и поразившую его концовку: пропавшую девочку, падчерицу Дерека, так и не нашли. Не нашли? Он нашел ее!
– Ты сказала, ее отца звали Лоренс Элиот? А как звали мать? Случайно, не Холли?
– Нет, ее звали Клер.
Лоренс и Клер... Лорен Сиклер... Лорен Синклер!
Bот оно! Пропавшая дочь была найдена! У страшной истории мог бы быть счастливый конец, но Джейсон слишком заботился о душевном равновесии Холли, чтобы делать поспешные выводы.
– А где теперь этот Лоренс Элиот?
– Живет в небольшом городке поблизости от Сиэтла. Он хороший ветеринарный врач, его все любят, ион пользуется у жителей большим уважением. Все знают о трагической истории его жизни. Он ищет свою пропавшую дочь с того самого момента, как вернулся из вьетнамского плена. А в феврале этого года, в День святого Валентина, по телевизору показывали его интервью, в котором он просил откликнуться людей, знающих местонахождение его дочери.
– Мне бы очень хотелось посмотреть запись этого интервью.
– Я так и думала, что ты захочешь увидеть все своими глазами. Я уже созвонилась с архивом телекомпании, сделавшей эту запись. Они сделали для меня копии всей информации, относящейся к этому делу, газетных и журнальных статей, а также видеозапись интервью самого Элиота. Всю эту кучу материалов я уже выслала в твой офис в Лос-Анджелесе. Твоя секретарша сказала, что ты появишься на работе в понедельник утром. Но я решила все-таки позвонить тебе и спросить: может, стоит переслать материалы из Лос-Анджелеса прямо к тебе в Гонконг?
– Да, перешли, пожалуйста. Так будет лучше.
– Будет сделано!
– Кто-нибудь спрашивал, зачем тебе нужна эта информация?
– Нет. Я с самого начала сказала всем, что эта информация нужна тебе для нового документального фильма, посвященного насилию в семье, и это отбило у них всякую охоту расспрашивать меня дальше. Репортер из «Сиэтл таймс» даже дал мне номер телефона Лоренса Элиота на тот случай, если ты захочешь сам взять у него интервью о случившемся. Хочешь, я продиктую его прямо сейчас?
– Конечно!
Продиктовав все имевшиеся у нее телефонные номера Лоренса Элиота – домашний, рабочий, справочный внутренней службы, – Бет понизила голос и догадливо сказала:
– Джейсон, Холли жива? Ты знаешь, где она?
Он целиком и полностью доверял Бет, поэтому ответил, не колеблясь:
– Да, она жива, и я знаю, где она.
– И она не знает, что ее отец жив? О, это невозможно, Джейсон! Об этой сенсационной истории долгое время писали почти все крупные газеты и журналы. Все, с кем я говорила о Лоренсе Элиоте, отзывались о нем с большим уважением и сочувствием. Все они без исключения уверены, что Холли либо давно умерла, либо по каким-то причинам не хочет больше видеть своего отца.
– Она жива, – уверенно повторил Джейсон и вспомнил, что в Доме Холли он не увидел ни телевизора, ни радиоприемника, ни газет, ни журналов. – И я почти уверен, что она действительно понятия не имеет о том, что ее отец жив и давно разыскивает ее.
– Это просто невероятно!
– Что действительно невероятно, Бет, так это то, что тебе у далось все это раскопать.
– Мне не пришлось прикладывать к этому слишком – много усилий, Джейсон. Всего один телефонный звонок!
– Да, – тихо отозвался он. – Я тебе безмерно благодарен, Бет.
Закончив разговор с Бет Робинсон, Джейсон еще долго сидел, погруженный в размышления, не читая ежедневного послания Холли по факсу, не делая попыток позвонить Лоренсу Элиоту по телефону...
Будучи известным режиссером с многомиллионным бюджетом, он мог позволить себе роскошь снова и снова переснимать одну и ту же сцену, изменяя и улучая ее до тех пор, пока она не станет идеальной в его понимании.
Давняя история страшного убийства в снежный февральский вечер нашла свое завершение. Джейсону теперь были известны все относящиеся к этому делу факты. Пропавшая дочь была наконец найдена, и Джейсону нужно было теперь как следует подумать над постановкой финальной сцены этой душераздирающей мелодрамы.
Тут не будет никаких дублей, поэтому все должно быть тщательно продумано заранее. Джейсон чувствовал, что он должен быть как никогда скрупулезным и предусмотрительным... ради Холли.
Глава 25
В течение многих лет Холли делала все необходимые покупки – не считая провизии, разумеется, – по каталогам «Товары – почтой», Так были приобретены и компьютер, и факс, и микроволновая печь, и кухонная утварь, и книги.
Холли находила такой способ делать покупки очень практичным. Какими бы громоздкими или тяжелыми ни были ее приобретения, их всегда доставляли прямо на дом. Кроме того, заказ товаров по почте сохранял ее анонимность.
Она могла долго и придирчиво изучать каталоги ничего не опасаясь и никуда не торопясь, а потом Мэрилин Пирс, вооружившись телефоном и кредитной карточкой принималась звонить по указанным в каталогах номерам, где всегда отвечали очень любезным голосом.
Вся одежда Холли была в разное время заказана по почтовым каталогам: джинсы, свитера, фланелевые ночные рубашки, теплое нижнее белье, пуховые куртки. Она могла заказать и юбки, и платья, но эти вещи, присущие женскому гардеробу, казались ей слишком непрактичными в условиях холодной Аляски.
Однако на следующий день после того, как Джейсон улетел в Гонконг, Холли решила заказать себе что-нибудь иное, чем джинсы, чтобы надеть это к его возвращению.
Честно говоря, она делала это не только для Джейсона, но и для себя, потому что в ней с его помощью проснулась женщина, которой хотелось носить не только практичные, но и соблазнительно-красивые вещи.
В каталоге на фотомоделях многие платья выглядели очень привлекательными, но Холли никак не могла представить, как они будут выглядеть на ней, если она их купит по почте. Ей хотелось приобрести что-нибудь не слишком бросающееся в глаза: юбку в крупную складку до середины икры, шелковую блузку светлых тонов.
Или что-нибудь в том же духе.
Наконец, решившись, она сделала несколько заказов, и спустя некоторое время ей доставили красочные коробки с различными предметами женского туалета.
Холли открыла все коробки по очереди, бережно вынимая их содержимое и удивленно разглядывая чудесные вещи из шелка и кружев. Она так и не решилась сразу примерить свои покупки. Даже туфли остались лежать нетронутыми в коробке.
Она боялась, что, как только наденет на себя новое платье, все ее иллюзии, включая и удивительно радостное ощущение надежды, рухнут, потому что ей придется взглянуть на себя в зеркало, а она не делала этого уже очень много лет.
Еще девочкой Холли не любила глядеться в зеркало. Да это и не было ей нужно. Любовь в глазах родителей служила ей лучшим зеркалом на свете.
После смерти матери все другие зеркала перестали для нее существовать. Так продолжалось до тех пор, пока в ее жизни не появился Джейсон.
Теперь перед Холли возникла необходимость увидеть то, что видит Джейсон, глядя на нее, а для этого ей придется взглянуть на себя в зеркало. Она очень боялась увидеть там что-то уродливое.
Встав перед зеркалом, Холли долгое время не решалась взглянуть в него. Потом стала постепенно рассматривать свое отражение, начиная с одежды и тщательно избегая смотреть выше, где было лицо.
Ей понравилась кремовая шелковая блузка с лиловой юбкой, платье цвета слоновой кости с нежной цветочной вышивкой по вырезу, и...
Наступил момент, когда Холли должна была взглянуть на отражение своего лица. Затаив дыхание, она подняла глаза и... увидела не тринадцатилетнюю девочку, не сумевшую защитить свою семью, а взрослую женщину, удивительно похожую на отца и мать.
Холли была похожа сразу на обоих своих горячо любимых родителей. В глазах соединился синий цвет материнских и темно-зеленый отцовских глаз. В лице читались одновременно сила и нежность, решимость и робость, благородство и мужество.
Она была их совместным творением, их радостью, их надеждой.
Холли пристально смотрела на свое отражение до тех пор, пока оно не стало постепенно меняться, превратившись в конце концов в улыбающееся лицо Клер.
«Послушай меня, детка, – сказала ей Клер из зеркала. – Ты должна жить дальше. Ты сможешь, ведь у тебя сильный характер. Ты должна быть и будешь счастлива, Холли! Обещаешь, что будешь жить в полную силу?»
Холли хорошо помнила обещание, данное умирающей матери. Все эти годы она выполняла его, создавая вымышленный прекрасный мир любящих женщин, благородных мужчин и счастливых детей. Все эти годы она стремилась жить только в этом мире, забыв про реальный, полный горя и жестокости..
И вот теперь она начинала постепенно покидать этот ставший ей тесным кокон.
«Этого могло никогда не случиться, если бы не Джейсон». Эта мысль глубоко поразила Холли, потому что была абсолютно верной. Если бы не его ежедневные телефонные звонки, послания по факсу, она снова скрылась бы в своем коконе, навсегда затерявшись в вымышленных мирах своих книг.
Нет! Теперь Холли будет всегда помнить о том, что родители наградили ее величайшей любовью, которую она всю жизнь будет носить в своем сердце. С помощью Джейсона или без нее она больше не станет прятаться от действительности.
Холли снова взглянула в зеркало и увидела там уже не Клер, а себя. Немного помедлив, она робко улыбнулась своему отражению, признавая его далеко не уродливым.
И тут она почувствовала непонятную тяжесть на затылке, словно железная рука прошлого тянула ее назад, пытаясь удержать в плену мучительных переживаний и кошмаров. Этой железной рукой была толстая золотистая коса до пояса. Распущенные в случае необходимости, волосы скрывали лицо Холли.
Теперь ей уже не нужна была эта чадра, веревка, привязывающая к прошлому.
Холли взяла ножницы – с решительностью, которой сама от себя не ожидала, отрезала косу на уровне плеч. Став значительно легче, волосы тут же распушились вокруг головы. Они были золотистыми, как у матери, и волнистыми, как у отца.
Завтра Холли, разумеется, отправится в лучший в городе салон красоты, чтобы сделать аккуратную стрижку. Там она купит бесцветный лак для ногтей, которые старалась не грызть вот уже неделю, и, может быть, светло-розовую губную помаду и тушь для ресниц.
Дочитав восьмую главу романа Лорен Синклер «Дары любви», Кэролайн вздохнула и закрыла книгу. Искушение начать читать девятую главу было велико, но с минуты на минуту должен был вернуться Лоренс, говоривший по телефону в соседней комнате. Потом они лягут в постель... Против этого искушения устоять она не могла.
Кэролайн положила книгу на ночной столик и задумалась, прикрыв глаза.
Последние несколько недель она жила в сказочном и опасном мире любви и страсти. Она до сих пор не уставала удивляться тому, как их с Лоренсом одинокие жизни с невероятной легкостью слились в одну, к их взаимной радости и удовольствию. Вечера они проводили за чтением, при этом молчание нисколько их не угнетало, а наоборот, придавало особую прелесть их отношениям. Лоренс восхищался ее молодостью – это в сорок-то лет! – и красотой, а потом до самого утра доказывал свои чувства горячими и дерзкими ласками, и Кэролайн пылала страстью, словно юная наложница восточного султана.
Собственно, они жили вместе, словно супружеская пара, не договариваясь ни о чем заранее. Все выходило само собой: Ночи они обычно проводили у него дома, потому что ему могли позвонить в любое время суток со срочным вызовом по работе.
Кэролайн была готова и дальше вести такую жизнь с Лоренсом, не требуя от него никаких обещаний и тем более обязательств жениться на ней. Она понимала, что душой он все еще очень крепко привязан к прошлому, к погибшей любимой жене и бесследно пропавшей дочери.
Минута пролетала за минутой, а Лоренс все продолжал разговаривать по телефону. Кэролайн уже открыла было книгу, чтобы начать девятую главу, но тут на пороге спальни появился Лоренс. На его лице была озабоченность и тревога.
– Что случилось? – спросила Кэролайн. – Тебя вызывают к больному животному?
– Нет, – покачал он головой. – Помнишь, в тот вечер, когда Кати рожала щенков, ты сказала, что хотела посмотреть церемонию – вручения «Оскара»? Тогда ты даже назвала имя режиссера, который, по твоему предположению, должен был завоевать высшую награду. Кажется, ты сказала «Джейсон Коул», не так ли?
– Именно так, а почему ты сейчас об этом спрашиваешь?
– Потому что только что разговаривал с этим Джейсоном Коулом по телефону.
– Тебе звонил Джейсон Коул?! Зачем?!
– Он собирается делать документальный фильм о пропавших детях и хочет включить в него эпизод, посвященный Холли. На этой неделе он приедет сюда, чтобы лично поговорить о своем замысле.
– Сюда? Ты хочешь сказать – в Сиэтл?
– Нет, сюда, в мой дом. Сейчас он в Гонконге, но будет здесь в девять утра в субботу.
– Казалось, Лоренс должен был бы радоваться такому повороту событий, но Кэролайн заметила в его темно-зеленых глазах тревогу.
– Что-то не так? – осторожно спросила она. – Разговор у нас получился каким-то неловким. Во-первых, я был очень удивлен его неожиданным звонком, да еще эта спутниковая связь с ее задержками... Не уверен, удалось ли мне правильно передать свои чувства... И то, какое огромное значение имеет для меня его предложение, и то, как я благодарен ему за это.
– Уверена, он тебя правильно понял, – подбодрила его Кэролайн. – Хотя, не скрою, я сама весьма удивлена тому, что знаменитый Джейсон Коул решил прилететь сюда прямо из Гонконга только для того, чтобы побеседовать с тобой о своем будущем фильме.
– У меня сложилось такое впечатление, что причиной, по которой он хочет лично встретиться со мной, является его желание убедиться в том, насколько искренне я хочу найти Холли, – задумчиво произнес Лоренс.
Кэролайн почувствовала неожиданный прилив раздражения. Как посмел этот Джейсон Коул заставить человека, которого она любила всем сердцем, снова пройти через муки воспоминании? Чего он хотел от Лоренса? Чтобы он снова выставил напоказ свою старую незажившую рану? И для чего? Только для того, чтобы убедить блистательного кинорежиссера, что его горе достойно внимания?
– Может быть... – нерешительно начала она.
– Что «может быть», Кэролайн? Может быть, мне стоило отказаться от участия в этом фильме? Нет, этого я сделать не могу. Я должен воспользоваться даже малейшим шансом найти свою дочь.
– Да, я знаю, – кивнула она и мысленно добавила: «А еще я знаю, что Джейсону Коулу хватит только одного взгляда на тебя, чтобы понять, как сильно ты любишь свою потерянную дочь... Если, конечно, он не бесчувственное бревно».
Джейсону было крайне важно получить ответы на все эти вопросы.
– Холли, ты поедешь со мной в Сиэтл?
– Ты хочешь, чтобы я поехала вместе с тобой? – после томительной паузы, вызванной несовершенством спутниковой связи, донеслось до его слуха.
И в голосе Холли он с облегчением услышал нотки радостной надежды.
– Ну конечно, хочу! – вырвалось у него. – Хочу, очень хочу!
Позвонив Холли, Джейсон сказал ей, что прилетит в Кадьяк в пятницу днем, как и обещал, но утром в субботу ему предстоит очень важная встреча с одним человеком в Сиэтле.
Об отношениях Холли с отцом Джейсон знал только то, что она сама ему рассказала, да и то почти все сводилось к одной фразе:
«Мой отец был убит во Вьетнаме». Когда же Джейсон попросил ее поподробнее рассказать о том февральском вечере, она говорила лишь о своем страхе и ужасном преступлении, совершенном ее отчимом. Джейсон знал, что она горячо любила свою мать. А что, если Холли ненавидела своего отца?! Что, если у нее были на то веские основания?! Что, если она и без Джейсона давно знала, что ее отец вернулся из вьетнамского плена и теперь обосновался в Сиэтле, и жила в страхе, что он в конце концов найдет ее?!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.