Текст книги "Исцеление любовью"

Глава 34

Уэствудская больница

Кардиологический центр

Четверг, 9 мая 1999 года

Кэтлин горестно вздохнула и тут же спросила себя – почему? Что, в сущности, произошло?

Наверное, она просто устала. Или же расслабилась после удачной операции, к которой так тщательно готовилась. А может быть, виной тому стала горечь утраты. То, что она тосковала по нему. И хотела бы сама что-нибудь для него значить…

Кэтлин снова вздохнула. Она стояла на первой ступеньке лестницы черного хода, соединявшей операционные Кардиологического центра с ее кабинетом, находившимся четырьмя этажами выше. Ей предстояло подняться по ступенькам четыре пролета. И она решила, что все это время будет думать только о чем-нибудь очень хорошем. Например, о том, что все без исключения ее пациенты прекрасно себя чувствуют. Включая маленькую девочку, которая, правда, официально была приписана к доктору Фарреллу. Кэтлин подумала, что скоро Райзу выпишут из больницы и отпустят домой. Однако не в Мауи, а в Бель-Эйр. Именно там жили Дэниел и Стефани.

Она тут же постаралась отделаться от этой мысли. И не без успеха. Однако куда труднее оказалось подавить душевную боль. Кэтлин попыталась думать о своих выздоравливающих пациентах, но вместо этого неожиданно вспомнила недавнее чаепитие с Лиллит Асквит. Будущее обещало немало приятных встреч с этим милым семейством. Ведь Асквиты решили в ближайшее время перебраться в Лос-Анджелес!

Постепенно мысли Кэтлин обратились к Роберту и Тимоти. Наверное, потому, что главный врач пригласил съемочную группу фильма «Похититель сердец» совершить небольшую экскурсию по Кардиологическому центру. Но таковая должна была состояться во второй половине дня. И Кэтлин пока не знала, позволит ли ей расписание присоединиться к группе.

Занятая этими мыслями, Кэтлин почти незаметно для себя поднялась на верхнюю площадку. Пройдя небольшой темный коридор, она оказалась в просторном холле, из окон которого открывался чудесный вид на город.

– Боже, какая прелесть – прошептала Кэтлин, которую восхитила не столько городская панорама, сколько раскинувшееся перед ней бескрайнее голубое небо.

– Действительно, очень красиво! – раздался чей-то голос у нее за спиной.

Кэтлин обернулась. Перед ней стоял Тимоти Асквит.

– Мистер Асквит! Я и не знала, что вы уже здесь!

– Извините, я не хотел вас напугать!

– Нет, что вы! Я всегда рада вас видеть! Значит, вы решили пока не уезжать?

Кэтлин посмотрела через плечо Тимоти в конец коридора. Там никого не было. Асквит перехватил этот взгляд.

– Вы ищете Роберта? Он уехал несколько дней назад. Тем лучше. Мне необходимо с вами приватно побеседовать.

– О, прошу вас! Только простите, что пришлось дожидаться. Я, право, не знала о вашем приходе.

– Ерунда! Тем более что я получил редкую возможность полюбоваться закатом из этого окна.

– Может быть, пройдем в мой кабинет?

– Не стоит. Здесь самое подходящее место. К тому же мне потребуется немного времени. Надо лишь открыть вот этот дипломат и кое-что вам показать.

Тимоти нагнулся, взял стоявший у его ног на полу дипломат, открыл его и вынул оттуда небольшой желтый конверт. Его зардевшееся румянцем лицо выдавало глубокое волнение.

Несколько мгновений Тимоти молчал, видимо, не решаясь начать разговор, но все же сделал над собой усилие и выпалил без предисловия:

– Его звали не Майклом.

У Кэтлин перехватило дыхание, чтобы не упасть, она прислонилась спиной к стене.

– Майкл был его братом. А сам он носил имя Тимоти.

Кэтлин знала, что у возлюбленного Маргарет был брат, неожиданная смерть которого круто изменила судьбу того, кого она называла Майклом. Но этот Майкл оказался на самом деле Тимоти!

– Его зовут Тимоти! – повторил Асквит. – Имя вашего отца – Тимоти!

…Тимоти… Тимоти… – стучало в висках Кэтлин. …Тимоти…

Она наконец нашла в себе силы вздохнуть, но говорить все еще не могла.

– Боже мой, я узнал вас еще до того, как мне сказали ваше имя! В ту ночь вы были поразительно похожи на свою мать!

– На Мэгги… – прошептала Кэтлин.

– Да, на Мэгги, – отозвался Тимоти. – Я узнал вас, когда вы, моя дочь, оперировали моего внука Тимми – своего племянника.

Тимми – мой племянник. А Роберт – родной брат. Тот самый, кто, еще не родившись, стал невольной причиной отказа жены Тимоти сопровождать мужа в круизе во время их запоздалого медового месяца…

Кэтлин хотела было спросить, знал ли Роберт, что у него есть сестра? Но тут же вспомнила о доселе безымянной для нее женщине. Оказалось, что ее зовут… Боже, ее зовут Лиллит!

Лицо Тимоти неожиданно потемнело.

– До вчерашнего вечера я не думал, что Лиллит все известно. Но оказалось, что она знала о Мэгги все прошедшие годы. Случилось так, что на том же корабле плыла близкая подруга Лиллит. Я с ней никогда не встречался, а потому не мог знать в лицо. К тому же мы с Мэгги были очень осторожны на протяжении всего путешествия. По крайней мере старались, чтобы никто из окружающих ничего не заметил. И я до конца круиза был уверен, что это нам удалось. Когда мы подчас оказывались вдвоем на открытой палубе, то старались якобы не замечать друг друга. И все же именно во время одной из таких случайных прогулок нас подстерегла подруга Лиллит. И не только подстерегла, но и успела сфотографировать. И снимок сейчас лежит в этом конверте. Стоит на него посмотреть, как все сразу же становится ясным. Мы не могли скрывать своих чувств. Они были написаны на наших лицах.

Конечно, та женщина, считавшая себя подругой моей жены, поспешила передать снимок Лиллит. Той самой Лиллит, которая долго хранила молчание о том, что больна раком груди. Которая не сказала мне ни слова осуждения по поводу супружеской измены. А ведь могла бы упрекнуть, если бы я не вернулся к ней совсем другим человеком. Во время круиза я узнал, что такое любовь. А приехав, понял, что именно Лиллит любит меня по-настоящему. И любила всегда. Даже когда выходила замуж за Майкла!

Кэтлин, я полюбил Лиллит всей душой! А через несколько месяцев у нас родился сын. Счастью не было предела! Благодарить же за это мы должны Маргарет! Именно она пробудила во мне нечто такое, что сделало мою любовь к Лиллит пламенной и глубокой. Причем сама Лиллит ни разу не усомнилась в этом.

Кэтлин, той ночью, когда Тимми оперировали, Лиллит тоже узнала вас! Узнала, несмотря на то что уже много лет не брала в руки фотографию Мэгги. Видимо, образ вашей матери запомнился ей на всю жизнь.

Тимоти замолчал, потом очень внимательно посмотрел на Кэтлин:

– Вы можете меня простить?

– Простить? За что?

– За то, что не был рядом с вами после того, как…

После того, как Мэгги умерла.

Тимоти не сказал этого, но Кэтлин все поняла и без слов.

– Вы были рядом все эти годы, были в сердце Мэгги. А значит, остались и в моем.

– И останусь?

– Навсегда!

– Кэтлин… Кэти…

– Да. Так меня звала мама…

Кэтлин вдруг почувствовала, что мир расцвел для нес новыми красками. Стал ярким, манящим, прекрасным.

Папа… Завтра она назовет его так, но только завтра.

Папа…

Глава 35

Уэствудская больница

Отделение «Скорой помощи»

Четверг, 6 июня 1999 года

Красная лампочка внутренней сигнализации вспыхивала при пожаре. Голубая сообщала об остановке сердца пациента. Зеленая – о прочих бедствиях.

– Зеленый сигнал из отделения «Скорой помощи»! – сообщила на пейджеры персонала клиники оператор Дарли, с удивлением посмотрев на вспыхнувшую лампочку.

Этот сигнал мог означать все, что угодно – от полученной кем-то на улице травмы, обвала дома, крупной автокатастрофы или массового отравления в детском учреждении, от несчастных случаев до неожиданного задымления в каком-нибудь офисе.

При зеленом сигнале всему медицинскому персоналу больницы надлежало срочно занять рабочие места.

Патрик и Аманда выскочили из своих кабинетов в разных концах коридора и бросились к расположенному в центре холлу с лифтами. Волей-неволей, но через несколько секунд они оказались лицом к лицу друг с другом.

– Патрик!

– Аманда!

Со дня их последней встречи прошел почти месяц. Правда, в мыслях они не разлучались ни на минуту. И каждый в душе бесчисленное число раз продумывал слова, которые скажет при встрече. О прошлом не вспоминали ни он, ни она. Для обоих существовало только чудесное, счастливое будущее.

– Что случилось? – с тревогой спросила Аманда, справедливо предполагая, что Патрику, как главному травматологу клиники, уж конечно, все известно.

– Во время какого-то сборища в соседнем колледже один из студентов открыл стрельбу по остальным из автомата.

– Боже мой! Опять! Много пострадавших?

– Много. Есть убитые и еще больше раненых. Одним словом, работы у нас будет невпроворот!

– Если я тебе понадоблюсь, Патрик, то…

В эту минуту он превратился в доктора Фалконера, а она – в доктора Прентис. Все остальное, включая и личное, сразу же отошло на задний план. И все же в его глазах Аманда увидела скорбь.

Ты нужна мне, Аманда!..

– Я… Я не могу, Патрик… Я должна вымыть руки на случай, если тебе понадоблюсь.

На его молчаливую мольбу ответила не Аманда, а доктор Прентис.

– Спасибо, доктор Прентис. Но у вас самой будет чем заняться, чтобы помочь родным и друзьям раненых и умирающих, которые вот-вот начнут сюда поступать.

Ее звали Евой. Ей было всего тринадцать лет. Она отказалась уступить домогательствам шестнадцатилетнего оболтуса. Это и стало причиной трагедии. Ева оказалась среди тех, кого сначала посчитали мертвыми, но все же отправили в отделение «Скорой помощи» больницы.

Длинные волосы Евы были в крови, лицо белее снега. Открытые глаза, казалось, ничего не видели. Но грудь все же поднималась и опускалась благодаря непрерывно работавшему аппарату искусственного дыхания.

– Доктор? – вопросительно посмотрел на Патрика врач из бригады «Скорой помощи».

– Ее надо немедленно перевезти в операционную!

– Он не просил меня прийти и помочь, Триш?

– Нет, Кэтлин, не просил. Хотя один из его пациентов лежит с огнестрельной раной в сердце.

– Патрик не только травматолог, но и опытный хирург-кардиолог, Триш.

– Я это знаю, – нахмурилась медсестра. – Но просто подумала, что вам на всякий случай лучше приготовиться. Мне кажется, что Патрик не попросил о помощи только потому, что уверен в вашей занятости. Но ведь все наши пациенты пока под контролем и не вызывают особых опасений. Разве не так?

– Так.

Действительно, Кэтлин уже успела осмотреть всех раненых подростков, оказала каждому первую помощь и назначила лечение. Пятерых, включая Еву, она отправила в операционную, поскольку спасти их могло только немедленное вмешательство хирургов. Еще шестерых пока было решено оставить в палате, чтобы подготовить к операциям.

Ни один из этих подростков не был пациентом Кэтлин. Раны у многих оказались просто ужасными, но в каждом случае сердце не было задето. Поэтому их должны были оперировать специалисты, специализирующиеся по травмам грудной клетки. Один из подростков получил рану в голову. Ему требовался нейрохирург. Хотя надежд на спасение почти не оставалось.

Кэтлин была ответственной за зеленый сигнал. А потому старалась помочь там, где только могла применить свой многолетний опыт не только хирурга-кардиолога, но и терапевта. За тех, кто уже попал в руки Патрика, Кэтлин не особенно беспокоилась. Ибо знала высочайший профессионализм доктора Фалконера.

Пока Триш не упомянула подростка, получившего огнестрельную рану в область сердца, Кэтлин вообще не знала, что кому-то из раненых может потребоваться хирург-кардиолог. Триш же, обронившая эту фразу, беспокоилась скорее не за пациента, а за Патрика – друга Кэтлин, которого за последние месяцы видела очень редко. Так же как и Аманду. Кэтлин старалась избегать их обоих.

Кэтлин знала, что Патрик чувствует себя хорошо, что он почти здоров. Но ей было трудно разговаривать с родным братом человека, которого она любила. Тем более что Патрик знал о ее безответном чувстве, недавно встречался с Джессом и, как знать, возможно, беседовал с ним о ней. Или же Джесс задавал Патрику какие-нибудь вопросы о Кэтлин.

Она лишь изредка видела Патрика в операционной или в реанимационном отделении. Да и то мельком. В этих случаях оба улыбались друг другу, иногда обменивались приветственными жестами, но его улыбки всегда казались Кэтлин печальными.

Аманду же она и вовсе не видела до этой трагической ночи. Но и тогда они не сказали друг другу ни слова.

Исчезновение Джесса Кэтлин переживала очень болезненно. Но была и еще одна боль – глубокая незаживающая рана, которую надо было во что бы то ни стало постараться залечить. Доктор Тейлор поклялась себе, что непременно сделает это. Должна сделать! В ближайший уикэнд! Поэтому она на время забудет все собственные печали и будет думать только о друзьях, которым надо помочь! И главное, о тех, которым ее помощь нужна именно сейчас!

Кэтлин посмотрела на Триш и улыбнулась:

– Я схожу в операционную, посмотрю, что там делается.

– Конечно, Кэтлин! Обязательно сходите.

Ничего хорошего в операционной не происходило. Тринадцатилетняя девочка умерла, несмотря на отчаянные усилия и талант Патрика. Когда Кэтлин вошла, грудь несчастной Евы была еще вскрыта. Но спасти ее растерзанное сердечко уже не мог никто. И все же Патрик продолжал яростно бороться, пытаясь совершить чудо. Хотя по его глазам Кэтлин сразу же поняла, что надежды на это у него не осталось.

Патрик выпрямился – бледный, донельзя усталый – и, тяжело вздохнув, принялся зашивать безжизненную грудь Евы с такой тщательностью, как будто аккуратно наложенные швы могли ее оживить. Потом повернулся и, не говоря никому ни слова, направился к двери.

Но у самого порога его поймал заместитель главного врача больницы. Они о чем-то недолго поговорили, затем Патрик утвердительно кивнул, из чего Кэтлин заключила: доктора Фалконера попросили сделать еще одну операцию, и он согласился.

Кэтлин посмотрела на операционный стол, где лежала умершая девочка. Над ней склонилась женщина в белом халате, снимавшая простыни и удалявшая трубки из горла. На мгновение женщина обернулась. И Кэтлин узнала Аманду…

– Помочь вам, доктор Прентис?

Аманда оглянулась на голос, удивленная, что ее кто-то мог узнать в операционной травматологического отделения, и увидела Лорелл – медсестру, с которой иногда работала.

– Здравствуйте, Лорелл. Я хотела бы разыскать Патрика, если он не занят с очередным пациентом.

– Нет, не занят. К счастью, все поступившие к нам ночью раненые сейчас чувствуют себя довольно прилично.

– Он уехал домой?

– Нет. Хотя мог и даже должен был, но вместо этого доктор Фалконер влез на крышу, где расположена вертолетная площадка, и до сих пор находится там. Полчаса назад на вертолете доставили очередного пациента. После чего все мы спустились вниз, а доктор Фалконер остался на крыше.

Когда-то Аманда тоже побывала на этой крыше, принимая больного. И хотя все ее внимание было тогда приковано к пациенту, она отлично понимала, где находится. В отличие от огражденных высокими перилами балконов, по краям крыши тянулись невысокие бордюры, не гарантировавшие безопасности. Один шаг, и…

Аманда подошла к окну и посмотрела наверх. Вот она, эта крыша! Манящая. Вызывающая. И там – Патрик!

– Скажите, Лорелл, как туда подняться? Прошло столько лет с тех пор, когда я в последний раз туда взбиралась.

– Поднимитесь на среднем лифте. Правда, до самого верха он не доходит, нужен специальный ключ. А он, насколько я понимаю, в кармане у Патрика.

– Что же делать?

– Можно воспользоваться черным ходом. Он заканчивается дверью, которая выходит прямо на крышу. Правда, она тоже всегда заперта, но существует код. Я могу вам его дать.

– Пожалуйста!

– Запишите: 1-1-4-7.

– Не надо. Я запомню.

Дверь со стуком захлопнулась за Амандой. Щелкнул замок. На всякий случай она несколько раз повторила про себя номер кода. Все в порядке! Память ей не изменила.

К удивлению Аманды, ночь была не такой темной, какой казалась из окна больницы. Внизу миллиардами разноцветных огней светился огромный город, а в черном безлунном небе мерцали звезды.

Патрик стоял у самого края крыши, поставив левую ногу на бордюр, отделявший его от пропасти. Аманда замерла на месте, боясь пошевелиться. Ведь любой неожиданный звук мог испугать человека в подобной позе. И тогда…

Но Патрик сам повернулся к ней.

– Аманда? Что ты здесь делаешь?

– Пришла, чтобы тебя увидеть.

– Зачем?

Вопрос прозвучал грубовато. Видимо, Патрик вспомнил другую встречу с Амандой, когда она пришла к нему в палату. Пришла, как к умирающему пациенту, нуждающемуся в помощи психиатра.

Сегодня ночью Патрик настолько обессилел, что снова походил на умирающего. Но то была бы тривиальная смерть по сравнению с оборвавшимися несколько часов назад молодыми жизнями…

Знала ли Аманда о его отчаянной попытке спасти Еву?

– Зачем ты хотела меня увидеть?

– Потому что ты мне нужен, Патрик!

– Нужен? Зачем?

– Нужен, потому что я люблю тебя.

– Боже, Аманда!

– Я… Я должна до тебя дотронуться…

Аманда сама не ожидала, что скажет нечто подобное. Наверное, именно поэтому у нее почти пропал голос. Но разве нужны были слова? Ее изящные руки, потянувшиеся к лицу Патрика, говорили сами за себя. Она нежно провела ладонью по его лбу, потом по щекам.

Глаза Патрика загорелись любовью и счастьем, но Аманда увидела в них и еще кое-что. Беспокойство…

– Дотронься и ты до меня, Патрик! – прошептала она.

– Аманда!

– Умоляю тебя!

Аманда заметила, как его сжатые в кулаки руки начали медленно расслабляться, а пальцы задрожали. И он коснулся ими лба Аманды. Коснулся так нежно, как будто это была самая большая драгоценность на свете.

– Обними меня, Патрик! Прижми к себе!

Люби меня, Патрик!

В этой волшебной, полной мерцающих звезд ночи он слышал слова, произнесенные шепотом. Но они были полны ликования и счастья. Патрик видел их в фиалковых глазах Аманды, чувствовал в прикосновении ее рук.

Он обнял Аманду. Обнял с такой нежностью, как будто перед ним был ангел, сошедший с неба и поселившийся в его сердце.

Глава 36

Уэствудская больница

Пятница, 7 июня 1999 года

Итак, с дефектом на задней стенке желудочка сердца Райзы было покончено, но остался другой. Невидимый. Затаившийся. И без его устранения девочка не почувствует себя совершенно здоровой.

Вот этим-то и решила заняться в ближайший уик-энд доктор Кэтлин Тейлор. Ей предстояла деликатная и одновременно очень решительная операция. Ибо речь шла о борьбе разума и воли со страшным врагом, против которого бессилен скальпель хирурга…

Но в этой борьбе в руках Кэтлин было самое действенное и сокрушительное оружие – правда. Что-либо противопоставить ему противник не мог.

«Я выиграю этот бой! – клялась себе Кэтлин. – Должна выиграть! Только так и будет!»

Она стояла у окна, смотрела на бивший во дворе фонтан и размышляла о том, что предстояло сделать. Отец согласился ехать с ней, но не для того, чтобы помогать. Кэтлин считала, что должна сама совершить задуманное. Но в самый ответственный момент рядом должны были находиться Тимоти, а также Аманда и еще кое-кто.

Звонок у входной двери вернул Кэтлин к реальности. Решив, что подъехало вызванное такси, она бросилась открывать. Но на пороге стоял не таксист.

– Джесс?

– Здравствуй, Кэтлин.

Голос его звучал очень мягко. Слишком мягко.

– Можно войти?

– Конечно, можно!

Джесс переступил порог и оказался в прихожей.

– Ты куда-то собралась?

– Да.

– Куда?

– Так… По делам…

– Понимаю… Сегодня воскресенье, а у тебя вызов на восемь утра.

Значит, проверял…

– Это не займет много времени. Меня вызывают как консультанта.

Джесс решил, что Кэтлин скорее всего говорит правду. Или же научилась правдиво лгать? Научилась у него же.

Заметив в ее руках авиабилет, Джесс мягко выдернул его и развернул.

– Летишь в Мауи? К Габриеле?

Не к Габриеле, а за ней! И за тобой – тоже!

Кэтлин выдержала паузу и ответила очень сухо и официально:

– Да. Это нужно моей пациентке. Нужно Райзе. Как нужен и ты. Не только она, но и Дэниел должен узнать всю правду. Патрик расскажет ему, что на самом деле произошло на озере. Габриела – что случилось той ночью в коттедже. Твое же присутствие обязательно, потому что…

– Кэтлин, – прервал ее Джесс, – ты же делаешь это также и для меня! Разве нет? Несмотря на ту обиду, которую я тебе нанес…

– Никакой обиды ты мне не наносил.

Вновь задребезжал звонок, Джесс сам открыл дверь. На этот раз действительно приехал таксист.

– Она никуда не поедет! – решительно заявил Джесс.

Когда удаляющийся шум мотора затих, он снова повернулся к Кэтлин. Джесс смотрел в ее глаза и думал о том, что эта женщина приехала в страшную штормовую ночь в Мауи, чтобы спасти жизнь его брата. Сейчас же она, по сути дела, спасала его собственную.

– Я должна поехать к Габриеле! Ты сам это отлично понимаешь. Если хочешь, то поедем вместе. А потом вернемся к Райзе. Ты ей нужен! Равно как и тебе очень…

– …очень нужна Райза! Причем даже больше, чем я – ей!

– Не понимаю.

– Дело в том, что Дэниел – ее родной и очень любящий отец. А Стефани – столь же заботливая мать. Кроме того, Райзе очень нужна Холли. Тогда она будет абсолютно счастлива!

– А как же ты?

– Я не пропаду. Может быть, не пропаду…

– Может быть?

Улыбка сползла с лица Джесса.

– Мне очень не хватало тебя, Кэтлин!

– А мне тебя!

– В тебе вся моя жизнь.

– Джесс…

– Поверь, я не хотел уезжать от тебя! Но считал, что так будет лучше. Лучше в первую очередь для тебя. Я тогда лгал, притворялся, наговаривал на себя. Думал, что этим сделаю наше расставание для тебя менее болезненным. Но очень скоро понял, что наигранная жестокость и ложь никогда не достигают цели. Так, Патрик должен был возненавидеть меня, а он взял всю вину на себя! Но ведь он не был виноват. Так же как и я! Сейчас мы с ним выяснили все отношения. Не осталось ничего недосказанного. Никакой лжи! И я хочу, чтобы то же самое было у нас с тобой. Ведь ты решила, будто бы мне тебя недостаточно! Разве не так?

– Ты мог взять себе любую женщину.

– Но мне не нужна любая! Мне нужна ты! И только ты! Никто больше! Нужна везде. Всегда. И не только в постели! Я люблю тебя! Люблю!

…Всю следующую ночь Джесс доказывал Кэтлин свою любовь. Доказывал, как она ему нужна. Он делал это со всей страстью, на которую был способен. В души обоих ни на мгновение не закралось какое-нибудь сомнение или недоверие. Была лишь всепоглощающая радость.

– Я постараюсь вернуться как можно скорее, – шептал Джесс.

– Откуда?

– Из Мауи. Пойми, я просто обязан туда съездить хотя бы на день. Ведь…

– Ведь там уже появилась миссис Лев? Так?

– Так!

– Значит, они уже поженились?

– Да, и очень счастливы.

– Ты присутствовал на свадебной церемонии?

– Нет. И даже не пытался подсмотреть. Ведь все это сугубо личное, касается только их двоих. Кстати, говорят, что лев обязательно женится на львице после первого же любовного опыта с ней и остается верен до конца жизни.

– В таком случае ты уж женился не один десяток раз, но без обязательств.

– А вот и нет! Я женился только один раз. На тебе, Кэтлин! До тебя никакой настоящей любви у меня ни с кем не было.