Текст книги "Волшебное зеркало"

– Я знаю, это потрясающе долгий путь, но это все, что у меня есть. Я проверила все книги «Страны Чудес» и нашла двух людей, которые в цирке меньше семи лет.

– Кто они?

Мэгги заколебалась.

– Я бы предпочла пока не говорить тебе. Подожди минуту, – добавила она, когда он открыл рот для того, чтобы что-то сказать. – У меня есть очень хорошее оправдание.

– Какое же?

– С самыми лучшими намерениями быть объективной я узнала этих людей довольно близко. И это знание может повлиять на мое предположение о том, кто убийца. Ты же их не знаешь. Ты будешь более объективен. До тех пор, пока мы не найдем нечто, указывающее на какого-то определенного человека, я предпочитаю, чтобы ты участвовал в решении проблемы с совершенно непредвзятым мнением. Если ты подозреваешь всех, ты сможешь заметить то, что я упустила из виду.

– Убийца – «проблема»?

– Это такое же хорошее слово, как и любое другое. Ты согласен со мной?

– Нет, со словом не согласен. Но, полагаю, ты права, не называя мне имен, сейчас, во всяком случае.

– Хорошо.

Гедеон кивнул.

– Итак, ты нашла имена, И теперь?

– Я записала, где находился цирк, когда они присоединились к нему, вместе с точными деталями их прибытия. Дядя Сайрус теперь проверяет их для меня.

– Ищет сообщения о грабежах?

– Мне нужно несколько фактов. Все, что у меня есть, – чисто умозрительно и базируется, как ты сказал, на предположении, что виновник этого убийства – грабитель, защищавший свой тайник.

– Этого убийства? Ты думаешь, что он снова кого-то еще убил? – Гедеон нахмурился, затем сказал: – Джаспер.

– Я надеюсь, что Джаспер просто на время ушел. Я, в самом деле, надеюсь на это. Но, если он нашел что-то такое, что ему не следовало…

– Иди в полицию, – категорично заявил Гедеон.

– И что я скажу? – Мэгги твердо смотрела ему в глаза. – Что у нас пропал кэрни, просто отсутствует с сегодняшнего утра, не прошло даже двадцати четырех часов. У нас произошло убийство несколько недель тому назад, которое полиция соседнего штата квалифицировала как несчастный случай. И это все, что у нас есть.

– Мне это не нравится, Мэгги.

– Мне тоже не нравится, особенно то, что кто-то следит за тобой.

Гедеон думал об этом несколько секунд.

– Почему именно за мной?

– Очень просто. Сначала я думала, что ты представляешь угрозу для убийцы, потому что хочешь продать цирк по частям. Это имело смысл: он не хотел потерять свой тайник. Это также одна из причин, почему я была так неприветлива с тобой. Если бы ты объявил о том, что собираешься продать цирк по частям, то преступник обязательно бы запаниковал. Обязательно. Это бы лишило его отличного убежища, места, где он прячется сам и прячет что-то еще, и ты стал бы причиной этой потери. Но сегодня ты объявил другое решение. И если он все еще считает, что ты ему угрожаешь, то возникает вопрос, каким образом? Я не знаю ответа, а ты?

– Естественное беспокойство? Я – чужак и, следовательно, сам по себе несу угрозу? Или это может быть более личная угроза.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не оставила следа в чьем-нибудь сердце до моего приезда? – вопрос был задан легким тоном, но выражение глаз при этом было мрачным.

– Нет, насколько я знаю, – немедленно ответила Мэгги. – И, я думаю, это ложный след.

– Может быть, но если я представляю угрозу для убийцы, то каким образом? Когда я приехал, все артисты цирка были для меня совершенно чужими людьми, даже моя связь с Балтазаром настолько сомнительна, что я до сих пор не уверен, родственники ли мы вообще. Что я мог знать обо всем этом?

Мэгги слегка тряхнула головой.

– Сама не знаю, – она заколебалась, потом добавила. – По-моему, будет лучше, если ты уедешь на несколько дней, пока у нас такой накал страстей.

– Нет, – возразил он немедленно. – Я не уеду до тех пор, пока ты не поедешь со мной.

– Это что, предложение? – спросила она мягко.

– Да, если ты хочешь иметь лучшие условия. Поехали со мной, у меня огромный особняк, выходящий на Бэй, горничная, кабельное телевидение и «Ягуар», который не живет в клетке.

– Ты большой краснобай, – пробормотала Мэгги, думая о том, что, сделай он такое предложение всерьез, она не нашла бы в себе сил, чтобы отклонить его.

Гедеон рассмеялся и покачал головой.

– Я серьезно, Мэгги. Ловить убийцу – это совсем не твое дело.

Задумавшись, как ему это все объяснить, Мэгги пыталась говорить тихо, но твердо.

– У меня семейное дело, Гедеон. Семья – это очень важно для меня. Член моей семьи был убит из-за жадности или в панике, и я не могу оставить это просто так. У меня ответственность. Я должна до конца выяснить то, что случилось.

– Это не твоя ответственность…

– Да, но я сделала ее своей.

– А что, если убийца повернется к тебе? – своей рукой он накрыл ее руку через стол. – Ты представляешь для него реальную угрозу. Действительную и единственную угрозу, насколько я понимаю. И если этот маньяк смог сбросить в колодец доброго старика, я сомневаюсь, что он будет колебаться, прежде чем убить прелестную молодую женщину.

– Ты думаешь, что его можно отпустить на свободу?

Гедеон тихо выругался.

– Нет, мы можем нанять частного детектива, чтобы он расследовал это дело.

– Который не сможет подойти достаточно близко к кэрни, Гедеон. Они уже и так нервозны и подозрительны. Когда было найдено тело Мерлина, полиция опросила всех в цирке. Я рассказывала тебе истории некоторых из них. Большинство кэрни прячется. От собственного прошлого, если ничего нет больше. Одна из причин, почему никто не хочет, чтобы ты знал о Джаспере, – они боятся, что ты вызовешь полицию. Вот почему каждый продолжает говорить, что Джаспер в городе. Если же сюда приедет еще один чужак, то они плотно захлопнут створки своих раковин и мы никогда не докопаемся до правды. А что касается убийцы, то как он прореагирует?

– Ты в опасности, разве ты не понимаешь этого? – общее напряжение, которое чувствовал Гедеон, нашло выход, чувство к Мэгги стало еще сильнее, потому что он боялся за нее.

– Он сейчас не подозревает меня, Гедеон, я уверена в этом. Я же кэрни, помнишь? Я хорошо прижилась, никто не знает о связи между мной и Мерлином. Я никого не спрашивала ни о чем таком, не задавала неверных вопросов, не обыскивала их жилища и не делала ничего, чтобы выглядеть в их глазах подозрительной.

Мэгги откинулась на спинку стула, и Гедеону не понравилась эта поза.

– Ты, кажется, знаешь историю каждого. Ты расспрашивала их?

– Нет, они чувствовали себя настолько комфортно, что сами все рассказали. Кэрни не задают вопросов друг другу.

– Мэгги…

– Послушай, мы ничего больше не можем поделать, кроме как ждать, пока дядя Сайрус не раскопает какие-нибудь факты, что, кстати, он делает очень хорошо. Ну, а сейчас, почему бы нам не постараться пока об этом забыть? Между нами и цирком лежат мили, и даже если убийца выехал на лошадях, он все еще не может находиться поблизости от нас за это время.

– Собираюсь сделать все возможное, чтобы уговорить тебя уехать из цирка, – предупредил Гедеон.

– Замечательно, – легко сказала Мэгги, несмотря на дурные предчувствия. Она чувствовала, что если он станет достаточно настойчив, ей трудно будет сопротивляться. – Но я не хочу сегодня об этом говорить. Ты обещал мне танцы.

Гедеон оттолкнул свое кресло назад и уже совсем было собирался встать, когда какая-то суматоха у входа вдруг привлекла его внимание. Дверь лязгнула, издав звук, потрясший воздух вместе с отборными ругательствами, и что-то стремительное, с коричневыми пятнами влетело в гостиную, перескочило через рояль и заскользило лапами по полу, чтобы остановиться рядом с Гедеоном. Это создание носило красный ошейник с фальшивыми бриллиантами и серебряной табличкой, которая гласила, что оно принадлежит «Стране Чудес».

– Ох ты, черт! – не сдержался Гедеон. Лео встал на задние лапы, положив передние на колени своего идола, и немедленно начал болтать на своем необычном языке. Гедеон проигнорировал его и посмотрел на Мэгги.

– Как он сюда попал? Бежал всю дорогу?

– Возможно, он спрятался в машине. Я забыла проверить заднее сиденье, прежде чем мы уехали, да и стекла были опущены.

– Что он говорит мне?

– Что в машине жарко и он хочет пить.

Подняв брови, Гедеон сказал:

– Это просто общий смысл. Ты ведь не понимаешь его на самом деле?

Мэгги спокойно отпила томатный сок из своего стакана.

– Слушай, кот, – начал Гедеон, вперив взгляд в животное, но был прерван появившейся официанткой.

– Сэр, кроме как с собаками-поводырями, вход с животными сюда воспрещен, – заявила та.

Гедеон некоторое время думал, но понял, что не сможет выпутаться, придумав что-либо. На Лео не было даже намордника…

Лео повернул голову, чтобы посмотреть на официантку, и та в замешательстве отступила назад. Скучающий человек за роялем даже не сбился с ритма, когда кот сиганул через огромный инструмент. Другие посетители были поглощены своими собственными делами.

– На улице жарко, – начал Гедеон, – и он хочет пить.

– Менеджер говорит…

– Я сам поговорю с менеджером, – Гедеон скинул лапы кота с коленей и встал.

– Ты извинишь меня? – обратился он к Мэгги кислым тоном.

– Конечно.

– Спасибо Лео, садись в кресло.

К его удивлению, кот немедленно вспрыгнул в освободившееся кресло и уселся в нем. Гедеон смотрел на него мгновение, затем строго добавил:

– И держи свой нос подальше от моего стакана.

Лео принял вид святоши.

Оценив эту сцену, Гедеон издал невнятный звук и последовал за отступившей официанткой.

Мэгги осталась, тихо смеясь про себя и думая о том, что любой мужчина, который смог держать себя в руках с таким скандальным котом, как Лео, был и, в самом деле, необыкновенным мужчиной.

Менеджер приводил всевозможные аргументы, начиная от чувств других посетителей и кончая требованиями инспектора здравоохранения, но небольшая взятка и обещание того, что Лео не войдет в ресторан, победили его холодный прием. Он даже предложил миску молока, которая, правда, стоила столько же, сколько двойной скотч.

Возвращаясь к своему столику, Гедеон понес молоко сам, ибо официантка лишь бросила на него взгляд и ухмыльнулась. Он не мог решить, оставить ли ей необычайно щедрые чаевые, показав, что он выше такого недостойного чувства, как месть, или вообще не оставлять никаких чаевых и преподать небольшой урок хороших манер. Дойдя до столика, он не решил этот вопрос. Гедеон придвинул свободное кресло, стоявшее у соседнего столика, и поставил его рядом со своим, считая, что чувства Лео будут сильно ущемлены, если тот не сможет сидеть за столом, как люди, и пить свой невероятно дорогой напиток.

– Это тебе, незаконнорожденный зверь, – сказал он, отодвигая свой стакан от морды Лео и ставя на его место миску с молоком. Затем придвинул кресло поближе к Мэгги и уселся сам, а кот начал жадно пить молоко.

– Он в милости у менеджера? – спросила Мэгги.

– До тех пор, пока мы не пойдем в ресторан. Тогда он вернется обратно в машину или даже в багажник. Он ведь не совал свой нос в мой стакан, нет?

– Он был совершеннейшим джентльменом.

Гедеон вздохнул.

– Я думал, что мы не сойдемся с менеджером во взглядах на эту проблему, но никогда не знаешь заранее.

– Это здорово, что ты дал взятку менеджеру. Я и Лео оценили это.

– Единственное хорошее дело, совершенное мною за этот день. Ты думаешь, он захочет потанцевать с нами?

– У него нет музыкального слуха.

Внимательно посмотрев на нее с минуту, Гедеон большим пальцем поскреб зачесавшуюся переносицу, бормоча при этом:

– Ты знаешь, за это время – очень короткое время – ты едва ли сказала что-либо абсурдное, вернее, все было абсурдным, но все имеет какой-то безумный смысл, за исключением разве что того, что преступник прячется в цирке и постоянно ходит вокруг, охраняя свое спрятанное сокровище. Это совершенно абсурдно, но ты говорила так убедительно, что я начал думать об этом и даже находить какой-то смысл.

Мэгги протянула руку, чтобы потрепать его по руке, лежащей на столе.

– Я думаю, ты утрачиваешь его.

Все еще глядя на нее, он задержал ее руку, накрыв ее сверху своей второй ладонью, и сказал тем же ясным голосом:

– Ты помнишь, я говорил о своем терпении? О том, что я хочу ждать до тех пор, пока на все мои вопросы не будут получены ответы?

– Это звучит знакомо. Да.

– Это было разумно с моей стороны говорить такие вещи, верно?

Мэгги кивнула. Гедеон тоже кивнул.

– Но сейчас это уже не имеет смысла, Мэгги. Срок моего ожидания был укорочен благодаря коту. Это разумно?

Она прокашлялась.

– Я полагаю, что нет.

– Я сплю в палатке в центре Канзаса, которую был вынужден купить, потому что в другой мне приходилось подгибать ноги в коленках, чтобы они не торчали наружу. Палатка же установлена в самом центре балагана, что, мягко говоря, необычно даже для балаганов, это разумно?

Мэгги свободной рукой ущипнула себя за подбородок.

– Ну хорошо, если ты так говоришь…

– Я увлечен женщиной, у которой глаза сирены, лицо ангела, а разум, как лабиринт. Она дает самые абсурдные ответы на самые логичные вопросы и изменяет свое настроение прямо у меня на глазах. Я знаю, что она несколько не в себе, но не знаю, до какой степени. Она пытается найти маньяка среди сумасшедшего дома, потому что маньяк столкнул ее кузена в колодец.

– Гедеон!

– Да, я знаю, ты думаешь, что это разумно, но это не так. Во всей этой ситуации нет ничего разумного. Даже наша с тобой беседа и, собственно, наши отношения. Я трезво мыслящий человек, я распознаю смысл, когда вижу его, но его здесь нет. Тогда почему же я пытаюсь оставаться рассудительным?

Мэгги снова прокашлялась.

– Необходимость внести в хаос порядок? – предложила она.

Он посмотрел слегка смятенным, даже заинтересованным взглядом, но затем покачал головой.

– Контроль – это иллюзия, я знаю об этом. Порядок – тоже иллюзия. Исключая, возможно, только математические формулы, во всем же остальном нет ни грана чистой логики.

– Ну и? – прошептала она.

– Вернемся к моему первому вопросу: почему я пытаюсь оставаться рассудительным и логичным?

– Потому что ты – рассудительный человек? – У Мэгги было смущавшее ее ощущение, что любой вид контроля, которым, по ее мнению, она обладала в этой ситуации, с Гедеоном был совершеннейшей иллюзией.

– Но именно поэтому я был неправ. Я не могу жить в твоем мире и играть по собственным правилам.

– Что ты имеешь в виду?

– Пойдем потанцуем, – вместо ответа предложил Гедеон.

Мягко вытащенная из своего кресла и проведенная на пустую танцевальную площадку, Мэгги сказала:

– Ты не ответил на мой вопрос.

Гедеон взял ее за руки, привлек к себе и автоматически оглянулся на столик, убедившись, что Лео примерно сидит в кресле. Глядя на Мэгги сверху вниз, он сказал:

– Я решил играть по твоим правилам, вот и все.

– Моим правилам? Я и не знала, что они у меня есть.

– Отлично. Замечательно. У меня теперь нет никаких ограничений. Почему же ты не сказала мне об этом раньше?

– Мне было необходимо преимущество, – невольно вырвалось у нее.

Его глаза сверкнули.

– Ну хорошо. Теперь мы с тобой на равных. Никаких правил. Будем играть, как придется.

Мэгги хотела обдумать способ опровергнуть его утверждение, потому что, пока он играл роль терпеливого джентльмена у нее было неоспоримое преимущество. Но теперь, если он и, в самом деле, намеревался оставить рационализм и терпение за бортом, у нее совершенно не оставалось такого шанса. Ее разговоры о химических реакциях и необходимости ответить на все вопросы теперь не удержали бы его даже на расстоянии вытянутой руки.

Игра без правил предоставляла все одним инстинктам.

И как теперь Мэгги сможет бороться со своими инстинктами, если они потребуют, чтобы она отозвалась на его природные инстинкты?

Она не могла. С того момента, как Гедеон с глубокой убежденностью в голосе сказал: «Я хочу тебя», она поняла, что сама судьба шагнула в ее жизнь. Она ожидала идеального мужчину, зная, что он рано или поздно придет. И он пришел. Вся ее логичность и осмотрительность теперь не смогли бы от нее это скрыть.

Отдать себя мужчине значило отдать все, что у нее было, Мэгги понимала это. Это не обязательно для всех женщин, но для нее это обстояло именно так. Она подумала о том, что Гедеон смог бы полюбить ее, если бы позволил себе это сделать. Но даже если это никогда не случится, ее чувства останутся неизменными.

Когда Мэгги полностью осознала это, то совершенно избавилась от неуверенности. Теперь у нее не было обратного пути. И она знала, что любовь – это нечто, требующее к себе уважительного отношения, нечто захватывающее и сильное, что оставляет след на всем, к чему она прикоснется.

– Ты что-то совсем притихла, – проговорил Гедеон, прижимая ее ближе к себе, когда темп музыки замедлился.

Мэгги обхватила его руками за шею и вздохнула, когда его руки опустились на ее ягодицы. Ему значительно проще без правил, подумала она. У него потрясающее чувство юмора, спрятанное глубоко внутри, возможно, еще в раннем юношеском возрасте. Если Гедеон даст себе хотя бы самый маленький шанс, то сможет сделать из себя вполне приличного хамелеона. Она надеялась, что у них будет шанс, чтобы использовать эту возможность.

И в то же время его импульсивное заключение опасно. Не само заключение, а выбор момента, когда оно было сделано. И она должна предупредить его о последствиях, ибо не верила, что он готов принять их. По справедливости он должен был об этом знать. Возможно, он считал это временной страстью, но ему следует знать, что эта страсть изменит их обоих.

– Я вот сейчас подумала, что вся эта ситуация значительно хуже, чем ты себе представляешь.

– И каким же образом?

– Я боюсь, что люблю тебя.

Гедеон прекратил танец и медленно посмотрел на нее сверху. Он выглядел несколько смущенным, но что-то загорелось в его глазах.

– Ты боишься, что любишь меня? А ведь мы познакомились только вчера.

– Это вряд ли имеет значение.

– Ты боишься, что любишь меня… – повторил он медленно.

– Да, пожалуй, если бы это было просто увлечение, то не возникло бы никакой проблемы. Увлечение – быстротекущая вещь. Когда бы это закончилось, ты вернулся бы в Сан-Франциско, а я – в Ричмонд, и все осталось бы, как прежде. Но любовь – это совершенно другое, поэтому я подумала, что лучше предупредить тебя.

– Предупредить меня?

Улыбка Мэгги была слегка печальной.

– Гедеон. У меня не совсем обычная семья по самым разным причинам. Странным причинам, как я полагаю. Можно привести тому множество примеров. И один из таких примеров то, что у нас не было ни одной несчастной любовной истории и ни одного развода с самого начала века. Кажется, мы отмечены особой печатью влюбляться только однажды и… в совершенно правильно выбранного человека.

Гедеон уже забыл о музыке. Держа ее в своих руках и внимательно глядя на нее сверху, он озабоченно спросил:

– О чем ты говоришь, Мэгги?

Выражение ее лица стало совершенно серьезным, а взгляд – прямым и спокойным. Мягкий, нежный голос был полон уверенности.

– Я говорю, что когда мы станем любовниками, ты будешь моим. Ты будешь принадлежать мне так же, как я буду принадлежать тебе. Это не легкая интрижка, не флирт, ничего временного. Это один из ответов, которые ты искал, Гедеон. В моем мире любовь навсегда.

Через мгновение он снова начал двигаться под музыку. Она очень хорошо танцевала, вяло заметил он, и ее слова затронули его до самой глубины души. В том, как они двигались, не было ничего неуклюжего, ничего неловкого или непоротливого. Он подумал, а будут ли они так же грациозно заниматься любовью?

– Я мог бы сказать тебе, что не умею быть серьезным. Но, я думаю, что ты серьезна, а мне…

– О да, я серьезна.

– А если я скажу, что все, на что я рассчитываю, – это только интрижка?

– Это не имеет значения, – ее голос был совершенно спокоен, волшебные глаза мягко улыбались ему. – Ты можешь бросить меня, конечно, когда-нибудь это может произойти. Уйти и никогда не вернуться. И я не буду преследовать тебя. И все же ты останешься моим. И другая женщина сразу же поймет это, и ты сам тоже.

– Колдовство? – спросил он наполовину серьезно.

– Любовь, настоящая любовь меняет тебя, зажигает изнутри и снаружи. Сам ты чувствуешь ее или другой человек испытывает ее к тебе, это не имеет значения, ты все равно воспламеняешься.

– Мэгги, это что, еще одна новая стратегия? Я имею в виду, может быть, ты ожидаешь, что я с воплем брошусь к тебе в постель?

– Я ничего не ожидаю от тебя, кроме честности, потому что я, и в самом деле, люблю тебя. Я не планировала этого и, может быть, сейчас не самое подходящее время, но я ничего не могу с этим поделать. Я люблю тебя, Гедеон.

– Как хорошо было дома, – думала бедная Алиса. – Там я всегда была одного роста! Зачем я только полезла в эту кроличью нору! И все же… все же… Такая жизнь мне по душе – все тут так необычно!