Текст книги "Из плена прошлого"

– Хочу посмотреть. И гараж тоже.

– Естественно. Только вы мало что там найдете. Ваша бабушка произвела там большую чистку, когда я поступила к ней на работу. Видно, она решила избавиться от всякого старья, поскольку оно уже ни для кого не имело ценности. Старые люди так часто делают.

Бетти принесла ключи. Я взяла их и поспешила уйти. Я едва не расплакалась. Почему Франсис Темплтон поссорилась с моим отцом, уже не казалось мне столь важным. Впервые я почувствовала, что она мне родная, мать моей матери, и что она меня любила. Любила достаточно сильно, чтобы оставить мне свой дом, хотя и не видела меня много лет.

Мы обе оказались в проигрыше. То, что здесь произошло, лишило ее семьи, а меня – ее общества. Я знала: ничего не поправишь. Никому не дано вернуть минувшее, чтобы исправить ошибки. Но одно я могла сделать – остаться здесь и попытаться прогнать призраки прошлого.

Бетти была права, ничего интересного в погребе не нашлось. Правда, вернее говорить не «погреб», а «погреба» – помещение оказалось весьма обширным. А еще мне стало ясно, что для их строительства использовался камень с монастырских развалин.

Основатель рода Темплтонов, как многие в его времена, грабил прошлое, чтобы создать будущее, и его, судя по всему, не беспокоило, что он может потревожить духов.

В основном там стояли пустые сейчас старые шкафы. В одном из помещений была свалена слегка поломанная мебель, главным образом – стулья. Возможно, моя бабушка не считала правильным раздавать то, что требовало починки, и собиралась сначала починить мебель, а потом уже отдать ее. Я решила спросить Бетти, верна ли моя догадка, и если нужно, заняться этим.

Мне казалось, что раньше я никогда сюда не спускалась. Но потом я вошла в винный погреб. «Держи факел крепко, Бетани… Давай поищем вино».

Мы с Сарой находились в погребе одни. Бабушка повезла маму в больницу, отец куда-то ушел, а тетя Дирдре, как всегда, исчезла. Сара заставила меня спуститься в погреб, хотя мне очень не хотелось.

– Здесь нет вина, Сара. Уже давно ничего нет.

– Знаю, но вдруг они что-то пропустили. Уверена, здесь можно найти что-нибудь интересное.

– Что?

– Ну не знаю, старые книги, газеты, всякое такое…

Разумеется, мы ничего не нашли, но Сара не хотела уходить из погреба.

– Цыганенок сказал, что есть тайный туннель с острова в монастырь. А некоторые считают, что он ведет в этот погреб. Давай поищем вход!

Она заставила меня остаться с ней, стучала по разным камням, разыскивая пустоты, пыталась дергать за всякие выпуклости, напоминающие ей ручку к потайной двери.

Наконец я взбунтовалась и направилась к лестнице. Я проходила через помещения, полные старого спортивного оборудования – коньков, висящих на шнурках на стенах, теннисных ракеток с порванными струнами, клюшек для гольфа и так далее. В последнем отсеке я задела стол, и на пол упала стопка нот. Был там и старый граммофон с пластинками. На полу лежала пара балетных туфель…

Я и сейчас ясно видела эти атласные туфельки.

Поднявшись по лестнице из погреба, я с облегчением выключила свет, и решила сегодня в гараж не ходить. Боялась снова столкнуться с забытой семейной историей. Слишком много для одного дня.

– Мисс Лайлл, Бетани, я хочу вам кое-что сказать.

Мисс Доран встретила меня в дверях кухни. Лицо ее было белее мела.

– Что случилось?

– Ваш фен… Когда я пошла убрать вашу комнату, я нашла ваш фен на лестничной площадке…

– Ну и что?

– Это опасно, нельзя его так оставлять, чтобы шнур тянулся через всю площадку. Вы можете запнуться и упасть…

– Да, понимаю, Бетти, но я отодвинула его в сторону. Там лампочка перегорела, я хотела вам сказать.

– Я уже сама заметила, сегодня ее сменю. Но, главное, не надо так оставлять фен. И не смотрите так на меня, я желаю вам добра.

– Хорошо, если это вас столь взволновало… – Она и в самом деле была взволнована, даже дрожала. – Бетти, в чем дело? Не в моей же неосторожности?

Она глубоко вздохнула.

– Знаете, ведь это я ее нашла…

– Кого? – Но, конечно, я уже догадалась. Мне вспомнились слова Им-рана Хуссейна насчет того, «как она умерла…»

Бетти говорила теперь еле слышно.

– Когда я пришла в тот день утром, я нашла вашу бабушку внизу у лестницы. Врач сказал, что она, скорее всего споткнувшись, упала еще ночью. И один Бог ведает, как долго она умирала…

ГЛАВА 12

– И вот что я вам скажу. Эти же самые полицейские приехали сюда первыми, когда я нашла вашу бабушку.

Бетти поднялась и пошла через холл. Я последовала за ней.

– Вот тут она лежала. – Миссис Доран показала на то место, где лучи света, прошедшие сквозь красное стекло витража, создавали на турецком ковре что-то напоминавшее кровавое пятно. – Шея у бедняжки была свернута на сторону, а руки и ноги раскинуты, как у сломанной куклы. – Она так живо все описала – меня будто ударили в грудь. Стало трудно дышать. – Бетти повернулась, чтобы взглянуть на меня, и продолжила. – Она, верно, свалилась с площадки и катилась по ступенькам до самого низа. Хотя не такая уж тут крутая лестница.

Она начала взбираться по лестнице цепляясь, как старуха, за перила, я шла за ней. Потом мы уселись на верхней ступеньке. Бетти смотрела вниз, в холл, будто все еще видела там тело моей бабушки. Она рассказала мне о своем звонке в полицию и о том, что произошло позже.

– Как по телевидению показывают – место преступления и все такое. Кругом люди… полицейские, врач, фотограф…

– Преступления?

– Ну, они обязаны были приехать. Полицейские говорили, что это называется «смерть при подозрительных обстоятельствах», но очень скоро решили, что тут простой несчастный случай.

– Почему?

– Потому что ваша бабушка вполне могла получить эти повреждения, падая с лестницы, так они сказали. Никаких других синяков, ничего подозрительного. И никаких признаков, что кто-то еще был с ней в доме…

– Значит, и вы так думаете, Бетти?

– Я думаю, она свалилась с лестницы. Я ей сто раз говорила, что эти дурацкие комнатные туфли с высокими каблуками не доведут до добра…

– Но зачем она спускалась по лестнице среди ночи?

– Один Бог ведает. Они делали вскрытие, хотя и разрешили начать организацию похорон.

– Почему мне все это не рассказал мистер Симпсон?

– Мне кажется, он ждал, когда вы решите, остаетесь или нет. Он говорил, что если вы откажетесь и вернетесь в Лондон, нет смысла расстраивать вас рассказами о том, как умерла ваша бабушка. Разве что вы сами спросили бы о подробностях…

Я не спросила. Он давал мне такую возможность в тот день, когда я сидела в его офисе. Я не проявила достаточного интереса к своей бабушке, даже не поинтересовалась, как и когда она умерла. Мне стало стыдно.

– Мистер Симпсон говорил, что со временем покажет вам все бумаги, – продолжила Бетти, – свидетельство о смерти и все остальное… Когда придет пора. Я не должна была ничего вам говорить, но когда вы рассказали мне о том случае на дороге, а я нашла этот фен… Я все так ясно припомнила и подумала…

– Что? Что вы подумали? – Внезапно я перепугалась.

– Подумала: было бы ужасно, если бы и с вами произошел несчастный случай. Я должна была вам сказать, чтобы вы были осторожны…

Тут зазвонил телефон, и, да простит мне Бог, даже после всего услышанного я воспрянула духом. Пусть это будет Грег.

– Вы прочитали мои переводы? И заметки по передаче?

– Да.

Я стояла в холле, там был ближайший телефонный аппарат. Бетти поднялась наверх, я слышала, что она возобновила уборку.

– Ну что скажете? – Ему было явно интересно услышать мое мнение.

– О стихах или передаче?

– О том и о другом.

– Ну, стихи очень… занимательные. Честно могу сказать, ничего подобного раньше не читала. Но должна признаться, что кое-что я не поняла…

– Что именно? Скажите, я попробую объяснить.

– Немыслимо – по телефону!

– Тогда я приеду, и вы сможете мне лично сказать. Я могу даже продемонстрировать…

– Еще хуже!

– В самом деле?

– Грег…

– Да, Бетани?

– Вы, часом, не заигрываете со мной?

Что дало мне смелость задать такой вопрос? Слова не успели слететь с моих уст, как мне захотелось взять их назад. Когда он помедлил с ответом, я пришла в ужас, ждала, что он так или иначе отошьет меня, но тут он сказал:

– Да, думаю что так.

После этих слов мне стало трудно сосредоточиться. Грег сказал мне, что его очень интересует моя точка зрения на то, как он задумал сценарий своей передачи. Но с разговором об этом придется подождать, поскольку он на несколько дней уезжает. Надо посмотреть в архивах кое-какие телефильмы про монастыри, сделанные в пятидесятых годах археологом и телекомментатором сэром Мортимером Уиллером.

– Значит, договорились, Бетани?

– Простите…

– Соберитесь, Бетани. Я позвоню вам, как приеду, мы пойдем куда-нибудь поужинать и спокойно поговорим.

– Но не в вашей гостинице?

– Пожалуй, нет…

– Впрочем, неважно. Я с удовольствием.

– Тогда до свидания.

– До свидания, Грет.

Я была уверена, что он так же неохотно положил трубку, как и я.

– Бетти, я не могу принимать таких решений. У меня нет на это права, пока я не сообщу мистеру Симпсону, что решила остаться здесь.

– Но вы, возможно, останетесь, правда? – Я промолчала. Мы стояли в спальне моей бабушки. Бетти открыла дверцы большого встроенного шкафа, занимающего всю стену и набитого дорогими на вид туалетами. – Здесь тоже много всего, причем из настоящего шелка. – Бетти выдвинула ящики комода. Я беспомощно смотрела на аккуратно сложенное белье, ночные рубашки. – Разумеется, драгоценности мистер Симпсон увез, но он доверил мне все остальные ее вещи… пока не будет решено, куда их девать.

– А как обычно поступают? – спросила я.

– А что вы сделали с вещами вашего отца?

– Там было совсем немного… Приехал его друг и забрал, что поприличнее, для беженцев.

– Бедная девочка, теперь вам снова придется через все это пройти. Ну, я думаю, часть вещей можно передать Армии Спасения или в другую благотворительную организацию, – заметила Бетти. – Помолчав, она добавила: – Учтите, здесь есть очень хорошие вещи…

– Ну тогда, если дойдет до этого дело, вы первая выберете все, что пожелаете.

Я надеялась, что она не обидится. В нашем разговоре о том, что делать с вещами умершей женщины, было что-то корыстное и вместе с тем жалкое. Но Бетти была женщиной практичной, ей вовсе не показалось, что мы делаем что-то не то.

– По размеру мне ничего не подойдет. – Она слегка улыбнулась. – Ваша бабушка до конца сохранила стройность кинозвезды. Но кое-что…

– Что угодно!

– У нее были прелестные шарфики, «от Гермеса», так мне кажется…

– Что ж, если это будет зависеть от меня, выбирайте, как я уже сказала, что хотите. Возможно, еще сумки, перчатки…

Кажется, Бетти уже считала само собой разумеющимся, что я останусь.

– Спасибо, обязательно, – сказала она, – но ведь и вы могли бы оставить что-нибудь себе.

– Нет, не думаю.

– Почему? Я догадываюсь, вы немного вините себя, но зря. Ваша бабушка не оставила бы вам дом, если бы считала вас виноватой в чем-то, случившемся много лет назад. Ведь вы были тогда совсем ребенком…

«Она всего лишь ребенок, Дэвид! Ее нельзя винить! Это тебя я не прощу никогда!»

Я вцепилась в край комода, чтобы не упасть, услышав голос бабушки. Сильный, ясный. Мне казалось, стоит обернуться, и я увижу ее – со сверкающими глазами на искаженном мукой лице, обращающейся к моему отцу.

А отец держит меня на руках…

Мне холодно, я вся промокла, лодыжка сильно ноет…

Но почти мгновенно образы, потускнев, исчезли.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила Бетти.

– Да, немного устала. Плохо спала ночью.

– Знаете что? Мне пришла в голову хорошая мысль.

– Какая?

– Вы должны попросить помочь вам приятельницу вашей бабушки, миссис Брэдфилд, то есть когда у вас дойдут до этого руки.

– Правда?

– Да, они всегда вместе ходили по магазинам, у них одинаковый вкус. Она подскажет, что сделать.

– Правильно. – Я начала задвигать ящики. – Я и сама собиралась навестить миссис Брэдфилд. Может, даже сегодня…

– Погодите-ка. – Бетти поспешно подошла ко мне, помешав закрыть шкаф. – Кое-что вы можете сделать сейчас, неважно, останетесь вы здесь или нет.

– Что именно?

Она встала на цыпочки и достала с верхней полки большую картонную коробку. – По правде говоря, я из-за нее вас сюда и привела.

– Что там?

– Записки… сувениры, не знаю, как еще сказать. Ваша бабушка давно хотела все выбросить, но я не дала.

– Почему?

– Я надеялась, что наступит день, когда они будут кому-то интересны.

…Кто-то копался в коробке до меня. Пока я разглядывала ее содержимое, меня не оставляло то же странное чувство, которое я испытывала, разбирая вещи отца. Он знал, что умирает, у него было достаточно времени, чтобы привести бумаги в порядок, возможно, что-то уничтожить. А вот бабушка не могла знать о своей близкой смерти…

Бетти предложила мне расположиться за большим столом в гостиной, принесла кружку чаю и оставила меня в покое.

Я посмотрела на разложенные по столу вещи. Свидетельства жизни бабушки до замужества и позже. Она начинала как театральная актриса, потом стала сниматься в кино. Там были театральные программки, пачки газетных вырезок, старых и пожелтевших. И фотографии.

Она была прекрасна. Некоторые из фотографий – скорее всего кадры из фильмов – изображали Франсис вместе с другими актерами и актрисами, лица которых будили во мне какие-то смутные воспоминания. Потом мне на глаза попалась вырезка из газеты: на фото – очень красивый жених в военной форме и еще более красивая невеста – мои дедушка и бабушка. Навернувшиеся на глаза слезы мешали мне прочесть текст под фотографией.

Я поняла, что никому не отдам все это. Останусь я тут или нет – коробка с историей семьи принадлежит мне. Пусть мой отец лишил меня воспоминаний о бабушке и маме, но, по крайней мере, у меня есть эта реликвия.

Постепенно разбирая бумаги, я наткнулась на письма, адресованные бабушке и маме. По почтовым штемпелям и маркам можно было догадаться: большую часть из них дед написал, когда служил за рубежом. Я не стала читать их, мне казалось, что пока у меня нет на это права. Но придет время, и я их прочту.

Все пачки были аккуратно перевязаны ленточками. Но одна явно отличалась от других. В ней было всего три письма, и почерк на конвертах совсем другой. По штемпелю я определила, что их отправляли из Лондона, адресованы они были миссис Элен Лайлл, моей маме.

Я повнимательнее вгляделась в даты на штемпелях. Все три письма она получила тем самым летом, когда умерла.

ГЛАВА 13

Дверь в летний домик открыта и солнце заливает всю комнату вплоть до пыльных углов – призракам негде спрятаться. Тем не менее я вытащила кресло на середину, сбросила с него большую часть подушек и пледов и устроилась поудобнее. Мне хотелось прочитать письма, присланные моей матери, в тишине и покое.

Я медленно потягивала принесенный с собой кофе и медлила с началом чтения: хотелось отсрочить знакомство с фактами, которые могли мне не понравиться. Наконец я поставила пустую кружку на пол, вынула конверты из кармана и положила их на колени.

Даты все еще хорошо различались, так что я легко нашла первое из писем, присланных незадолго до смерти мамы. Имя, адрес и номер телефона отправительницы были написаны на этикетке, которые обычно приклеивают к первой странице письма или обратной стороне конверта. Четырнадцать лет назад миссис Джейн Фрирз жила в Айлинге, неподалеку от того места, где какое-то время квартировали мы с отцом. Может быть, я встречала ее на улице и не догадывалась, что она знает моих родителей. Возможно, эта дама все еще живет по тому же адресу. Я начала читать.

«Дорогая Элен, ты наверняка ошиблась. После твоего звонка я думала и думала о том, что ты сказала, и, знаешь, тут все не сходится.

Дэвид всегда тебя обожал, и, надо прямо мазать, ты этим пользовалась! Никогда не поверю, чтобы он в такой период сделал что-то, способное поставить под угрозу ваш брак.

Да, я хорошо знаю, что некоторые мужчины именно тогда, когда их жены тяжело переносят беременность, пытаются, мягко выражаясь, утешиться на стороне. Моя собственная судьба тому пример.

Предположим, что Дэвид не смог устоять, хотя я в это не могу поверить. Однако его никогда – абсолютно никогда – не привлекла бы она!

Мне кажется, что в последнее время он несколько удручен, вот и стремится иногда побыть один, без тебя и твоей матери. Не забывай, он просто не может совсем отказаться от своей работы. И уж во всяком случае, я не думаю, что ему нравится жить за счет семьи своей жены, даже если он ц начинающий гений! Дэвиду необходимо, чтобы ты верила в него и его способность сделать себе имя. Не стоит стараться постоянно удерживать его подле себя – ведь он должен работать. Хоть раз в жизни попытайся понять чувства другого человека.

Если ты дочитала до этих строк, не порвав мое письмо в клочки, прости меня за прямоту, но я должна была высказаться. Никто другой тебе этого не скажет, даже твоя мать, хотя она человек весьма здравомыслящий.

Теперь ты понимаешь, почему я не стала говорить всего этого по телефону. Зная тебя, я уверена: ты бросила бы трубку, не дав мм высказаться.

Надеюсь, мы из-за этого не поссоримся, ведь я очень дорожу нашей дружбой. С тобой всегда весело, к тому же ты единственная не винила меня в том, что я сотворила со своей жизнью.

Пожалуйста, подумай хорошенько. Не разрушай свою жизнь. Ты ведь ждешь ребенка! У тебя все будет хорошо.

Напиши или позвони. Я хочу услышат твой голос, даже если ты начнешь на меня орать.

С любовью, Джейн».

Я сложила письмо и сунула его в конверт. Постаралась не обращать внимания на шум ветра и крики чаек и осмыслить прочитанное. Много раз потом я перечитывала это письмо, оно всегда меня глубоко трогало, но уже тогда, в первый раз, я с обидой заметила, что Джейн ни разу не упомянула обо мне. Приятельница моей матери умоляла ее подумать об отце, о будущем ребенке. А как же я?

В том, что отец меня любит, я никогда не сомневалась и с детской уверенностью предполагала, что и мать тоже любит меня. Теперь я стала в этом сомневаться.

Мне не терпелось узнать, как мама прореагировала на это письмо, и я взяла следующий конверт.

«Дорогая Элен!

Я почувствовала большое облегчение, когда ты позавчера позвонила. За эти три недели я много раз собиралась сама позвонить тебе, но боялась, что ты не станешь со мной говорить.

После нашего разговора я много думала об услышанном от тебя и по-прежнему полагаю, что ты поступаешь неправильно. Нанять частного детектива – это звучит так некрасиво! Как сможешь ты смотреть в глаза мужу, если наймешь человека следить за ним, а в результате слежки выяснится, что он ни в чем не виноват?

Эта тайна будет стоять между тобой и мужем всю оставшуюся жизнь. Но скорее всего, мысль о совершенном поступке так измучит тебя, что в один прекрасный день ты все скажешь Дэвиду. Не уверена в том, что он сможет тебя простить. Вот тогда ты действительно потеряешь все!

Я все еще считаю, что существует совсем простое объяснение поведению Дэвида, и кроется оно в том, как ты ведешь себя.

Знаю, знаю! Тебя тошнит, болит голова, пальцы распухли – даже обручальное кольцо пришлось снять, а все, что тебе требуется, – лишь сочувствие любимого человека. Однако ты добиваешься его способом, который вынуждает мужа тебя избегать. Порочный круг, верно?

Умоляю, не делай ничего такого, о чем ты будешь сожалеть всю оставшуюся жизнь!

Я хочу, чтобы ты перечитала это письмо столько раз, сколько понадобится, чтобы убедиться в моей правоте. Звони мне в любое время дня и ночи. Я по большей части дома. Ты ведь знаешь мою ситуацию – застряла тут с двумя детьми, которых хоть и му. Самое время тебе воскликнуть: «А что я говорила!»

Я всегда в твоем распоряжении.

С любовью, Джейн».

Эти письма были адресованы моей матери, и тем не менее в них явственно проглядывался характер именно ее, а не написавшей их женщины. Мама тяжело переживала беременность и не могла держать себя в руках. Впрочем, она, похоже, отличалась сложным характером. Ее приятельница Джейн явно хорошо относилась к ней и стремилась ей кое-что втолковать, но понимала, что при этом рискует их дружбой. Да, моя мать была трудным человеком.

В этом письме обо мне тоже не было ни слова…

Я взяла последний конверт.

«Элен, ради Бога, о чем ты думаешь? В твоем состоянии бродить в развалинах и по дороге над обрывом! Подумай о ребенке, о том, что станет с твоей матерью, если с тобой что-то случится!

Прости, что я поначалу тебе не поверила, не отнеслась серьезно к твоим подозрениям. И все же, ведь и ты на все сто процентов не уверена в том, что видела из окна башни именно мужа, верно?

Мужчина, похожий на Дэвида и темноволосая женщина. Да, конечно, узнать собственного мужа женщина должна и на таком расстоянии, но ведь ты сама говорила, что у тебя проблемы со зрением.

Нет, это не попытка тебя разубедить. Я твой друг, я на твоей стороне.

Что касается девочек, которые крадучись бродят по дому, то уверена, это лишь детская игра. Дэвид никогда не настроит дочь против тебя, не заставит ее шпионить и доносить ему, чтобы он мог в полной безопасности встречаться со своей возлюбленной.

Хочешь, я приеду и поживу у вас немного? Роджеру, конечно, придется здесь самому крутиться, но ничего – и он у меня в долгу.

Пожалуйста, не изображай из себя детектива, побольше отдыхай, пусть давление придет в норму. Ради меня, если не ради кого-то другого.

Как всегда с любовью, Джейн».

Короткое упоминание обо мне мимоходом в конце письма внезапно напомнило, как сильно я на самом деле любила маму. Вплоть до того последнего лета она была веселой, подвижной, живой. Иногда мама ругала меня или строго настаивала на чем-то, но она всегда была честной и легко умела прощать – тех, конечно, кого любила.

А меня она любила. Как ни мала я была, но все же понимала: ее раздражительность вызвана беременностью. Бабушка, помнится, пообещала мне, что стоит родиться ребенку, и все придет в норму. Возможно, так оно бы и случилось, если бы дядя Раймонд не попал в тюрьму, а тетя Дирдре и Сара не приехали в наш дом.

Мой отец стал отдаляться от семьи еще до их приезда. Бабушка объяснила мне, что он много работает и что это хорошо. А мы с ней теперь станем проводить вместе больше времени. Вначале так оно и было. Но состояние мамы требовало от бабушки все больше и больше внимания, так что присматривать за мной поручили тете Дирдре.

Бедная мама! Она действительно считала, что мы с Сарой шпионим за ней. «Взгляни, Бетани, вон твоя мать».

Сара остановилась и схватила меня за руку. Мы шли вдоль обрыва в сторону трейлерной стоянки, когда заметили впереди маму. Я уже было рванулась за ней, но Сара удержала меня.

– Ты что делаешь? – прошипела она. – Нам же не разрешают выходить из дома, забыла?

И то правда. Тетя Дирдре велела нам играть в доме, а сама исчезла. Мы знали, что она долго не вернется. Отец как всегда где-то пропадал, бабушка поехала навестить свою приятельницу миссис Брэдфилд. Вот Сара и уговорила меня пойти поискать Цыганенка.

– Но с ней что-то случилось, – возразила я. – Посмотри, как она идет. Пусти меня, я хочу к ней!

– Стой! Это из-за ребенка, которого она ждет, беременные всегда так ходят.

Сара говорила столь авторитетно – а она была на четыре года меня старше, – что я почти поверила ей. Но тут мама споткнулась и зашаталась. Я вырвала у Сары руку и бросилась к ней.

– Бетани! Стой!

Сара помчалась за мной. Она схватила меня за пальто и дернула с такой силой, что швы на плечах врезались мне в тело. Я вскрикнула от боли, мама обернулась и увидела нас.

– Что вы здесь делаете? – с гневом спросила она. – Вечно вы шпионите за мной!

Она сделала пару неуверенных шагов к нам, но все время оборачивалась и поглядывала через плечо вниз, в сторону пляжа под обрывом.

– Нет, это неправда! – Меня так обидела ее несправедливость, что я тоже закричала. Это разозлило маму еще больше.

– Нет, правда! Я застала вас, когда вы подслушивали у меня под дверью, и, уверена, не в первый раз. – Внезапно ее взгляд остановился на Саре, стоящей за моей спиной. – Это твоя мать вас научила?

Могу поклясться, Сару искренне удивил этот вопрос.

– Чему научила?

– Шпионить, всюду ходить за мной. Ты потом ей обо всем докладываешь?

– Глупости, – сказала Сара.

– Не смей так со мной разговаривать! И еще: бесполезно рыскать по дому и искать другое завещание дедушки. Оно существует лишь в воображении твоей матери.

Я уже вовсю ревела, потому что видела, с каким презрением Сара смотрит на маму – это я понимала даже в моем возрасте.

– Не смей так смотреть на мою маму! Она больна, разве ты не видишь!

Что же случилось потом? Я услышала, как мама вскрикнула от боли и схватилась за живот. Но при этом снова посмотрела на пляж. Я проследила за ее взглядом.

По берегу бегали дети, до нас доносились их возбужденные голоса. Вместе с ними носился пес и с воодушевлением лаял. А дальше, за насыпью, ведущей к острову, по берегу шли мужчина и женщина. Они были слишком далеко, чтобы их можно было разглядеть.

Мама снова вскрикнула, и я забыла о людях на пляже. На мгновение я подняла глаза и заметила еще одного человека на дороге. Он тоже смотрел вниз, на пару на пляже. Мальчик старше нас, высокий, стройный, темноволосый.

Цыганенок? Внезапно я забыла о нем и обо всем остальном, потому что мама обхватила живот обеими руками. Потом она упала на колени, наклонилась вперед и ее вырвало.

Я так перепугалась, что громко вскрикнула. Мама взглянула на меня. И тут, не взирая на свою боль, она снова стала самой собой. По ее щекам текли слезы, мама вытерла их тыльной стороной ладони и слабо улыбнулась.

– Все в порядке. Не пугайся, золотко. Дай-ка мне руку. – Она сильно сжала мою ладонь. Но выглядела по-прежнему ужасно.

– Что с тобой, мамочка?

– Больно… Но не волнуйся, для родов еще рано. Просто мне надо вернуться домой и лечь. – Она попыталась подняться, но не смогла и начала дрожать. – Послушай, Бетани, побудь со мной, а ты, Сара, беги домой и позвони миссис Брэдфилд, ее номер в книге в ящике телефонного столика. Бабушка у нее. Расскажи ей, что случилось, пусть скорее едет домой.

Сара молча повернулась и побежала к дому, а мама, потянув меня, заставила сесть рядом с ней на траву. Я прислонилась к ней, успокаиваясь. Так мы ждали, держась за руки. Тогда я в последний раз была вот так, физически близка к моей маме.

Я сидела в летнем домике, сознавая, что воспоминания принесут мне горе. И в то же время радовалась, что мне было позволено вспомнить, что мама любила меня.

Мы ждали недолго. Нас нашел отец еще до приезда бабушки. Откуда он появился? Он стоял над нами, потрясенный до глубины души.

– Элен, что ты здесь делаешь? Что случилось?

– Гуляла, Дэвид. Мы с Бет гуляли. Отведи меня домой.

В тот момент я не задумалась о том, почему мама солгала.

Зачем бабушка сохранила эти письма? Может быть, она просто не знала, что они лежали там все годы после смерти моей матери. Или хранила, чтобы они поддерживали ее ненависть к Дэвиду Лайллу? Или хотела, чтобы я однажды нашла их и узнала, каким на самом деле был мой отец?

Мне не верилось, что отец виноват в чем-то большем, чем недостаточная внимательность к моей требовательной маме. Я вспомнила, как случайно услышала бабушкины нравоучения: будь осторожнее, не ной, ты рискуешь потерять мужа, если не изменишь своего поведения. Действительно ли моя бабушка полагала, что некие особенности его поведения – лишь проявления артистической натуры?

За все те годы, что мой отец один воспитывал меня, он, насколько я помню, ни разу даже не взглянул на другую женщину. Но ведь в детском возрасте мы и не догадываемся, что у наших родителей могут быть сексуальные потребности. А порой, и повзрослев, не задумываемся об этом.

Только прочтя письма, я смогла увидеть в отце мужчину. Высокий блондин, изящный и красивый. Почему он снова не женился? В память о моей матери? Из чувства вины перед ней? Если так, то неудивительно, что он сбежал в Лондон.

Я отодвинула кресло назад к стене и положила на место подушки и пледы. Неожиданно что-то упало на пол. Я наклонилась. Сережка. «Устроим себе убежище в летнем домике. Цыганенок принесет еду и что-нибудь выпить…» Голос Сары.

Может быть, здесь до сих пор ее убежище? Я вспомнила бутылку из-под вина, стоявшую на столе в мой первый визит сюда и потом исчезнувшую. Вспомнила терпкий запах. Духи Сары? Но зачем ей приходить сюда? Для встреч с Цыганенком? Или она все еще играет в свои игры, следит за мной и домом? По дороге к дому я встретила миссис Доран, она уже уходила.

– Я было решила, что вы там уснули. К вам пришли. Некий джентльмен… Нет, не он. – Она улыбнулась. Неужели так легко прочесть мои мысли? – Мистер Митчелл с трейлерной стоянки.

– Ты уже приняла решение, Бетани?

– По поводу чего?

Пол стоял у балконной двери. Скорее всего, наблюдал за мной и Бетти.

– Останешься ты здесь или нет.

Он старался говорить безразлично, будто спрашивает лишь из вежливости, но улыбка казалась явно вымученной. Что-то его тревожило. Он отошел от окна и опустился в кресло. Я села напротив.

– Значит, тебе известны условия завещания?

– Конечно.

– Тебе сказала Сара, разумеется?

– Почему «разумеется»? Каждый мог обратиться к поверенным и узнать условия завещания.

Я не знала, правда это или нет. Надо справиться у мистера Симпсона. Как бы то ни было, Пол знал суть завещания и придавал этому большое значение.

– Пол, тебе в самом деле надо поскорее узнать мое решение?

– Нет, Бетани, не в этом дело. Конечно, я уже истратил много денег на планы по реконструкции и хотел бы уже в следующий сезон открыть стоянку обновленной. Но меня беспокоишь ты.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты считаешь разумным вернуться сюда после всех этих лет? Я хочу сказать, у тебя с отцом новая жизнь в Лондоне…

– Мой отец умер.

– Я знаю. Но у тебя должны быть там друзья, потом – твоя карьера… Если ты решишь сюда не возвращаться, Сара, я уверен, не позволит тебе уехать с пустыми руками…

Надо отдать ему должное, он выдержал мой взгляд. Но явно побледнел, и на лбу выступили капельки пота.

– Это твоя идея или ее?

Он медлил с ответом, и я поняла, что не ошиблась.

– Не знаю, Пол, почему ты решил, ято сможешь убедить Сару и ее мать расстаться с чем-нибудь, что принадлежит им. И не понимаю, зачем тебе брать на себя такую задачу. – Не дав ему ответить, я продолжила: – С чего вдруг такая забота о моем благополучии? Или ты беспокоишься о собственных планах?

– Я уже сказал: кое-какие планы у меня есть. Но Сара действительно обещала… То есть, я считаю, что она согласится…

Основательно рассердившись, я вскочила с кресла и взглянула на него сверху вниз.

– Думаю, тебе лучше уйти! Он встал.

– Бетани, я всегда хорошо к тебе относился…

– Пол, пожалуйста, хватит!