Текст книги "Мистификация"

– Ну и как нынче поживает старина Спиро? – спросил я.

– О, замечательно! Я перекинулся с ним парой слов. – Стэнли поднялся, держа в одной руке шорты, затем спросил, над чем я работаю в данный момент.

– Пишу книгу о четырех самых богатых людях Америки. Дик помогает мне с розысками.

– Это о ком?

– Ханте, Меллоне, Гетти и Хьюзе, – ответил я. Это была наша легенда, состряпанная с помощью "Макгро-Хилл", чтобы предотвратить возможные подозрения со стороны компании "Хьюз тул", которая, по словам Ховарда, ничего не знала о проекте "Октавио".

По лицу Стэнли пробежала ошеломленная улыбка.

– Нет, это не может быть просто совпадением! Это просто что-то! Чтобы ты работал именно... – Искры радости неожиданно заблистали в его стеклянно-голубых глазах. – Мы вас оставим на минутку, – сказал он жене и теще, а затем поманил меня и Дика за собой и привел нас в маленький кабинет, сев за стол и показав на стулья перед собой.

– Стэнли, что за таинственность? – Я посмотрел на часы.

Наклонившись вперед, он благодушно уставился на меня. Такой взгляд был мне знаком по прежним временам. Затем Стэнли улыбнулся:

– Вы слышали о человеке по имени Ной Дитрих?

– Разумеется. Он был правой рукой Ховарда Хьюза на протяжении тридцати двух лет.

– Чего вы точно не знаете, так это того, что Дитрих написал книгу о своей жизни с Хьюзом.

Я-то об этом знал из разговоров с Ральфом Грейвзом, но предпочел промолчать.

– Ной – мой друг, – преувеличенно жестикулируя, заявил Стэнли. – Сейчас ему уже за восемьдесят, здоровье пошаливает. Он хочет опубликовать книгу до того, как умрет. Ее написал "литературный негр", писатель по имени Джим Фелан, и, надо сказать, парень откровенно схалтурил. В таком виде рукопись никуда не пойдет. – Он поставил локти на стол и озарил меня своим настойчивым, решительным взглядом, выжав самую откровенную улыбку. – Думаю, именно ты сможешь привести книгу в достойный вид. Ной попросил меня найти писателя, и я думаю, что ты тот, кто нам нужен. Ты знаешь, как я в тебя верю. Ну как, не против написать автобиографию Ноя Дитриха?

Краем глаза я заметил, как Дик схватился за ручки кресла так, что у него побелели костяшки, но постарался не обращать на это внимания.

– Ну... – протянул я, стараясь тщательно подбирать слова и в то же время удержаться от смеха. – Не знаю, Стэнли. Предложение крайне заманчивое, но...

– Заманчивое? Да это же шанс, золотые горы! Хьюз сейчас – это большие деньги. Все хотят знать о нем. Я не могу тебе сказать ничего конкретного, но книга Ноя – настоящий динамит. Там, например, есть такие рассказы о Никсоне... – Он в благоговении покачал головой. – Да он может просто вылететь из Белого дома! И не забывай, впереди выборы!

– Э-э-э... – замялся я, отчаянно пытаясь придумать способ взглянуть на рукопись.

Стэнли поднял руку:

– Не надо ничего решать сейчас, Клифф. Я понимаю, это ответственное решение. Вот что я вам скажу: почему бы вам не прочитать рукопись, вам обоим, прежде чем ответить "да" или "нет"? Как вам такое предложение?

Дик согнулся, закашлявшись и хлопая себя по ребрам.

– Все в порядке? – спросил его Стэнли. Он уже начал вставать из-за стола, но Дик жестом его остановил.

– Все в порядке, – прохрипел он. – Сейчас отдышусь. Должно быть, проглотил что-то.

– Чернослив, – пробормотал я.

Стэнли посмотрел на меня:

– Ты что-то сказал?

Я обдумал ситуацию.

– Хорошо. Мы посмотрим рукопись и дадим тебе знать. Где она?

– Вам придется забрать ее из "Четырех дубов", помнишь, мой дом в Энсино. – Он взял телефонную трубку и набрал номер – Раймонда? Это мистер Мейер. Слушай меня внимательно. К тебе приедут двое мужчин... – Он прикрыл трубку ладонью и спросил: – Сегодня вечером? – Я непринужденно кивнул. – Сегодня вечером, – продолжил Стэнли. – Я хочу, чтобы ты пошла в мой кабинет и дала им большую голубую папку, которая лежит на картотечном ящике. Не могу дать вам ее надолго, – продолжил Стэнли, положив трубку. – Ной просто сам не свой, ужасно торопится найти писателя. Так что вам придется вернуть рукопись как можно скорее.

– Самое позднее завтра ночью.

– Организовать встречу с Дитрихом?

– Нет, – решил я. – Давай сыграем все по-честному. Сначала надо прочитать рукопись.

Мы вернулись в гостиную, постарались завязать ни к чему не обязывающий разговор с четой Мейеров, но, заметив, что Дик разрывается от нетерпения, я поспешил откланяться.

– Боже мой! – возопил мой друг, когда мы на полной скорости гнали по шоссе. – Просто "Алиса в Стране чудес" какая-то! Нет, ты можешь себе представить подобное совпадение в романе? Да редактор тебя поднял бы на смех прямо в офисе!

Мы направлялись в долину Сан-Фернандо. Это не "Алиса в Стране чудес". Это Ирвинг и Саскинд в цирке.

– Если бы я не решил, что мы устали, и не послал к черту того парня Уильямса из Двадцати Девяти Пальм...

– Если бы я не позвонил тете Биб...

– Если бы Стэнли не приехал к теще на выходные...

– Если бы мы ушли, когда никто не ответил на звонок в дверь, а тетя Биб не решила проверить заднюю дверь...

Мы трещали, как идиоты, просто не могли найти рационального объяснения случившегося. Я крепко ухватился за рулевое колесо, надеясь, что не проснусь сейчас в своей постели, а Дик все разорялся по поводу абсолютно невероятного и полностью фантастического совпадения.

– Кроме того, – сказал он, – это твой шанс отплатить Стэнли – шикарно отплатить.

Во мне зашевелилась совесть.

– Да ничего с ним не случится, – ответил я. Никому не хочу мстить. Вообще ничего не хочу.

* * *

Дик растянулся на кровати лицом вниз, хихикая и кудахтая, как взбесившийся цыпленок. Последняя часть рукописи Дитриха лежала на полу прямо перед ним.

– Послушай вот это! – И он зачитал мне отрывок, в котором Гленн Дэвис, муж Терри Мур, дал Ховарду пинка. – Мы можем использовать такое, или подобные факты уже отдают пасквилем?

– Да ладно, это еще ничего, – сказал я, восседая на стуле и читая другую половину. – Похоже, Хьюз подхватил триппер от какой-то актрисы и отдал Дитриху всю свою одежду, чтобы тот сжег ее. Но Ной решил поступить мудрее и все отдал в Армию спасения.

– Подожди, пока не расскажешь об этом Ховарду. Он будет просто вне себя.

Мы продолжили чтение, время от времени срываясь в бурные восторги по мере того, как перед нами открывались все новые сокровища.

– Эта вещь очень сильно нам поможет, – сказал Дик. – Парень, мы свободны, можем отправляться домой. Вставляем весь этот материал в книгу, выворачиваем наизнанку и выставляем Ховарда классным парнем, а Дитриха – полным уродом. Мамочке Макгро крупно повезло заиметь такую бомбу всего за каких-то полмиллиона. Это не просто дешево, это... – Он вдруг замолк и уставился на меня с хитрой улыбочкой. – Подумай...

– Забудь об этом, – тут же отреагировал я. – Что бы мы ни делали, не надо жадничать. Жадность – наша погибель. Заботься о книге, а деньги сами о себе позаботятся. Пока же нам надо дочитать рукопись, а завтра с утра первым делом сделать парочку ксерокопий.

Дик взметнулся с кровати и схватил "Желтые страницы" из ящика.

– Здесь где-то рядом должен быть копировальный центр.

Так и оказалось – в четырех кварталах от нас, вниз по Уилширу, ближе к центру города, – и на следующее утро мы приехали туда уже в девять часов. Одну стену магазина, к моему счастью, полностью занимала последняя модель многофункционального ксерокса. Я вытащил рукопись из голубой папки и положил ее на прилавок:

– Сколько времени потребуется для производства двух копий?

Оператор вытер руки хлопчатобумажной тряпкой:

– Количество страниц?

– Около четырехсот.

– Это что, роман?

– Именно, – встрял Дик. – Великий Американский Роман.

Мы слонялись около прилавка, аккуратно избегая любых намеков на бившуюся в наших разумах тему, пока машина делала свое дело, а уже спустя час положили две наши копии в старый потертый портфель Дика, рукопись Стэнли – обратно в папку и вернулись в отель. Я позвонил Мейеру и назначил встречу на четыре часа вечера в "Четырех дубах".

– Ну, это же настоящая бомба, так ведь? – спросил Стэнли, как только мы с крепко зажатыми в руках кружками пива расселись в его просторной гостиной, отделанной в раннеамериканском стиле, в окружении портретов бабушки Моисея.

– Выскажусь прямо, Стэнли, – начал я. – Мне не понравился мистер Дитрих. Думаю, что он просто склочный старик. Вонзает нож в спину Хьюза при любой удобной возможности, а сам вечно весь в белом. Это мелочная, злобная книга, а парню, который это написал, нельзя доверить даже сочинение рекламы на пакете молока.

– Но факты-то тут. Это бестселлер, я тебе говорю. Абсолютный динамит! Не знаю, сколько "Макгро-Хилл" платит тебе за нынешнюю книгу, но уверен, что на этом ты сделаешь намного больше. Значит, так: я позвоню Дитриху завтра утром. Тебе назначить встречу?

– Извини, Стэнли. Я сказал именно то, что имел в виду. Мне не понравился Дитрих, и я не хочу на него работать. Давай забудем об этом. Но спасибо за предоставленную возможность. Я серьезно.

После десяти минут ожесточенных уговоров Стэнли понял, что дело с места не сдвинется. Он смотрел на меня с неподдельным сожалением, как на слабоумного. Парню предложили самое выгодное предложение в его жизни, а он от него отказался. Потом, слегка зардевшись, Мейер положил руку мне на плечо:

– Хорошо. Но сделай мне, пожалуйста, два одолжения, ради нашего старого знакомства. Во-первых, мне бы хотелось, чтобы ты еще немного подумал об этом деле. В смысле, если все-таки ты переменишь мнение, то предложение еще в силе.

– С радостью, Стэн, – сказал я, подумав, что задержка публикации труда Дитриха будет нам только на руку.

– И во-вторых... – Стэнли закусил губу. На какое-то мгновение он заволновался, но потом быстро вернул привычный оптимизм. – Это деликатный момент. Я не должен был показывать тебе эту рукопись без разрешения Ноя.

– Во мне – как в могиле.

– Дело не только в этом. – Стэнли откашлялся. – Самое главное, у меня вообще не должно было быть этой копии. Дитрих дал мне рукопись на время, и я ксерокопировал ее, но об этом никто не знает. Я действительно не должен был этого делать... и попаду в несколько щекотливое положение, если этот факт выйдет наружу.

– Стэнли... – торжественно покачал головой я. – Я ничего не скажу ни единой живой душе. Можешь мне верить.

Пять минут спустя мы с Диком уже ехали обратно.

– О боже! – возопил мой коллега. – Парень украл рукопись, а мы украли ее у него! И он еще попросил нас никому об этом не рассказывать!

– Правильно, – промурлыкал я. – И Стэнли не сможет никому рассказать, что дал нам текст Дитриха.

– Знаешь что? Не иначе в отеле "Холидэй" нас ждет Ховард Хьюз и желает поведать тебе каждую деталь своей бурной биографии.

– Сейчас я поверю во все, – задумчиво откликнулся я. – Во все.

* * *

Рукопись Дитриха оказала нам огромную психологическую поддержку. Она развеяла мои последние страхи, что мы не сможем сделать нечто большее и лучшее, чем просто какое-то подобие стенограммы никому не интересных разговоров. На самом деле там содержалось не так уж и много новой информации: большинство деталей мы уже знали по материалам «Тайм-Лайф» и вырезкам из газет. Важным же был характерный тон голоса Ховарда, проскальзывающий в его неформальных разговорах с Дитрихом. Именно со слов Ноя я узнал, что у Хьюза было два любимых способа решения деловых проблем: «Увольте этого сукиного сына» и «Возьмите чужие деньги».

К рукописи был прикреплен потрясающий документ. Как Ной Дитрих или Джеймс Фелан нашли его, осталось тайной за семью печатями, хотя мы и сгенерировали несколько теорий. Это была напечатанная через один интервал десятистраничная записка Фрэнка Маккалоха, бывшего главы лос-анджелесского бюро "Тайм", Джеймсу Шипли, президенту "Тайм инкорпорейтед", датированная тридцатым октября 1958 года. Наверху первой страницы стояла надпись: "КОНФИДЕНЦИАЛЬНО, НЕ ДЛЯ КОПИРОВАНИЯ". Сама записка представляла собой дословную расшифровку записанного на магнитофон телефонного разговора между Фрэнком Маккалохом и Ховардом Хьюзом. Реплики журналиста были опущены, так что в результате получился один пространный монолог Хьюза. Кроме непосредственной информации – наш герой умолял Маккалоха использовать свое влияние и убрать из грядущего номера "Форчун" статью о проблемах "Транс уорлд эйрлайнз", предлагая взамен стать бесплатным корреспондентом "Тайм инкорпорейтед" в том случае, если Генри Люс[17]17
  Генри Робинсон Люс (1898 – 1967) – издатель. После нескольких лет репортерской работы в 1923 году совместно с Бритоном Хэдденом начал издавать еженедельник «Тайм» (к концу его жизни тираж «Тайм» составил 3,5 млн экз.). В 1930 году основал журнал «Форчун», в 1936 году приобрел иллюстрированный еженедельник «Лайф».


[Закрыть] зарубит статью, – в наши руки попала самая длинная неформальная речь Ховарда Хьюза. Там были разговорные особенности, характерные словечки, манера отвечать, любовь к речевым клише и искаженным метафорам. Однажды вечером, пока мы еще не уехали из Калифорнии, я сел за машинку и напечатал трехстраничный список повторяющихся фраз и любимых восклицаний Хьюза.

Дик взял себе экземпляр, напечатанный под копирку.

– Изучи это, – приказал я, – и намертво отпечатай в памяти. Когда придет время, надо не только все знать о Ховарде, не только думать, как Ховард, но и говорить, как Ховард. А эта записка – наша путеводная звезда.

* * *

Мы пришли в восторг не только от нашей баснословной удачи, но и от встречи Дика с Ховардом и экологически чистого чернослива. Как секретные материалы «Тайм инкорпорейтед», казалось, каким-то мистическим и неумолимым путем привели нас к открытию рукописи Дитриха, так и незапланированная встреча Дика с Хьюзом дала мне почву для фантазий о том, что случилось в Палм-Спрингс. Идея осенила меня в тот момент, когда Стэнли Мейер упомянул о вице-президенте Спиро Агнью, госте в доме Фрэнка Синатры. Тот враждовал с нашим героем с 1967 года, когда деятель культуры сцепился с менеджером только что купленного Хьюзом отеля «Сэндз» и получил удар в нос, от которого опрокинулся на спину. Байку я изобрел совершенно безумную. Интервью в моем номере шло всю ночь. В пять утра Ховард попросил меня посмотреть в окно.

– Там есть машина?

Разумеется, на стоянке в хрупком предрассветном свете красовался потрепанный "шевроле".

– Пойдемте со мной, – приказал Хьюз.

Я подчинился.

Он сел в машину и подозвал меня.

– Это Клиффорд Ирвинг, – представил меня Хьюз человеку на заднем сиденье. – Он мой друг, и если ему понадобится помощь, то ты ему поможешь.

– В машине сидел Спиро Агнью? – спросил Дик.

– Правильно.

– Но почему?

– А почему нет? У них были дела. Спиро у Ховарда в кармане. Они повязаны планами по строительству аэропортов в Лас-Вегасе и на Багамах. Вот почему Хьюз и живет на острове Парадиз. Разве я тебе этого не говорил?

– А что если они спросят Агнью об этом?

Я засмеялся:

– Он все будет отрицать, даже если бы моя байка оказалась чистой правдой. Вице-президенты обычно не встречаются с миллиардерами в пять часов утра в припаркованной машине, чтобы поговорить о погоде.

Дик так и не смог разубедить меня, и прямо из "Холидэй" в Беверли-Хиллз я позвонил Беверли Лу и рассказал ей о нашей встрече. Не знаю, поверила она мне или нет, так что пришлось написать ей письмо и подтвердить свою версию событий.

– Теряешь хватку, – мрачно проронил Дик.

– Прекрати. Чем безумнее история, тем скорее они в нее поверят. Вот увидишь, – пообещал я.

Даже два фантастических везения – архивы "Тайм-Лайф" и рукопись Дитриха – не исчерпали наш лимит удачи, которая подкинула нам еще несколько приятных сюрпризов поменьше. Как только мы вернулись из Энсино в Лос-Анджелес, я позвонил Бобу Киршу, книжному обозревателю "Лос-Анджелес таймс" и моему старому другу по тяжелым временам начала шестидесятых. Мы забрали Киршей из их дома, отвезли в ресторан, потом все вместе пошли на дискотеку и проговорили всю ночь. По ходу беседы я рассказал Бобу, над чем сейчас работаю – о книге про четырех миллиардеров, – добавив, что у меня проблемы с Хьюзом, и пожаловался, что я не могу получить доступ к архивам "Лос-Анджелес таймс".

– Нет проблем, – ответил Боб. – Я напишу письмо библиотекарю.

В ожидании письма мой кузен Майк Хэмильбург, сын Биб, помог мне достать копию "Ангелов ада", первого и главного фильма Хьюза, и мы организовали просмотр в проекционном зале на Голливудском бульваре. Сам фильм, стоимость доставки пленки из Нью-Джерси по воздуху и аренда зала обошлись нам в сумму около трехсот долларов.

– Надеюсь, ты не планируешь посмотреть все его фильмы, – пробормотал Дик.

– Не смог бы, даже если захотел. Они недоступны. Ховард, по-видимому, скупил все копии. Просто удача, что хоть одна избежала участи остальных.

Но фильм стоил того, так как в будущих интервью Ховард собирался поведать нам о технических эффектах и рассказать пару анекдотов о Джин Харлоу, Бене Лайоне и нескольких бывших пилотах Первой мировой войны, снимавшихся в боевых сценах. Мы записали саундтрек на кассету, и позже, слушая пламенную антивоенную речь главного героя, я сказал:

– Это Ховард написал. Ты ведь этого не знал, так?

– Не знал, пока ты мне не сказал.

– Тут есть одна проблема. Как он объяснит весь этот военный мусор, связанный с "Хьюз эйркрафт"?

– А он и не будет ничего объяснять. Просто отбросит в сторону. Это – бизнес, а там – личное. Шизофреническая личность крупного американского бизнесмена. Он действительно не видит связи между ракетами "воздух – воздух", всякими смертоносными машинками, выпускаемыми его компаниями, и своим личным осуждением войны.

– Но старается, – заметил я. – Помни, он же герой.

Наша третья удача подкралась к нам в библиотеке Академии киноискусств. Мы с Диком отправились туда, чтобы составить список старых картин Хьюза, имен их режиссеров и всего остального, что сможем найти. Как бы там ни было, архивы Академии, касающиеся Ховарда, содержали сотни статей, посвященных его руководству "РКО Пикчерз", а также личной и деловой жизни нашего героя. С первого взгляда стало ясно, что за один раз нам всего не разгрести, поэтому пришлось вернуться на следующий день. Когда мы пришли, девушка за столом сказала:

– О, кстати, тут только что пришло кое-что, могущее вас заинтересовать. Личные бумаги Линкольна Кворберга.

– А кто такой Линкольн Кворберг? – не преминули спросить два признанных специалиста по биографии Хьюза.

– Я не уверена, но он совершенно точно имел какие-то отношения с Хьюзом, так как в документах полно упоминаний о нем. Не думаю, что кто-то еще их просматривал. Бумаги даже не описаны.

– Давай-ка взглянем, – незамедлительно отреагировал Дик.

Как мы скоро выяснили, Линкольн Кворберг был директором отдела по связям с общественностью "Каддо продакшенз", компании, выпустившей все ранние фильмы Ховарда. Также он страдал маниакальным собирательством, так как в его архиве содержались личные письма, приказы, записки, телеграммы Билли Доуву и ответы от него, Роберту И. Шервуду и другим известным фигурам того времени. Я побежал в ближайший фотомагазин, купил четыре пленки "Панатоник-икс" и остаток дня провел, сгорбившись за столом и непрерывно снимая.

На следующее утро, в среду, я позвонил в "Лос-Анджелес таймс", и мне сказали, что письмо Кирша пришло и я могу посмотреть их архивы. Тем временем Дик переговорил с писателем, специализирующимся по самолетам, Доном Двиггинсом, который написал несколько статей в журнал "Кавалье", когда мой друг был там младшим редактором. Двиггинс отказался делиться с нами какой-либо информацией о Хьюзе, мотивировав это тем, что сам пишет о нем книгу, но дал нам телефон Чарли Лэджотта, летного инструктора Ховарда в Кловер-Филд, Санта-Моника, в начале 1930-х годов. Я позвонил ему, и мы договорились встретиться в Институте аэронавтики Нортропа в одиннадцать часов утра.

– Если я опоздаю, – сообщил Лэджотт сухим старческим голосом, – то найдите Дэйва Хэтфилда. Он может вам сильно помочь.

Как Хэтфилд, так и Лэджотт были совсем не прочь почесать языками о молодом Хьюзе. Мы привели их пообедать в ресторан "Гордая птица", расположенный рядом с лос-анджелесским международным аэропортом достаточно близко к взлетной полосе, отчего стекла в помещении тряслись от каждого взлета и приземления самолетов. Лэджотт и Дик быстро нашли общий язык, когда пилот ввернул в разговоре французскую фразу, а Дик быстро ответил ему тем же. Чарли когда-то жил в Париже. Ему уже было за семьдесят, но он сохранил живость и проворство благодаря своему богатому опыту летного инструктора, перевозчика, летчика во время Первой мировой войны и пилота для богатых молоденьких дамочек, желающих совершить экскурсию над Африкой по воздуху.

В нашем багаже уже набралось несколько подобных интервью, включая одно с моей тетей Биб, которая со своим мужем сопровождала Ховарда и Митци Гейнор на уик-энде в Лас-Вегасе еще в 1950-х годах. Все они ставили передо мной и Диком достаточно сложную проблему. Мы не могли притвориться, что никогда не видели Лэджотта, пересказывая его слова устами Хьюза, так как Чарли определенно прочитает книгу, когда та выйдет в свет. Существовало только одно решение. В расшифровке аудиозаписей бесед с нашим героем обычно получалось так.

КЛИФФОРД: Кстати, я тут недавно повстречал твоего старого друга, Чарли Лэджотта.

ХОВАРД: Чарли, бог ты мой! Он еще жив?

А дальше в нашей беседе я пересказывал ему байки, поведанные мне этим самым Лэджоттом, а Хьюз любезно подтверждал их и добавлял несколько деталей от себя. Когда пришло время трансформировать диалоги записанных интервью в готовую "Автобиографию", я просто убирал мой пересказ замечаний Лэджотта – с разрешения Ховарда и благословения "Макгро-Хилл", – и проблема, если бы, конечно, она когда-нибудь всплыла, получала законное и логическое объяснение.

Хэтфилд тоже многое мог нам рассказать. Лично он Хьюза не знал, но на полках и в шкафах музея Нортропа, где Дэйв служил куратором, пылилось множество интересных экспонатов, и Хэтфилд в своей бессвязной манере рассказал нам немало забавных и пикантных подробностей о Ховарде-пилоте и Ховарде-авиастроителе, которые позднее нашли отражение в наших интервью. Дэйв убедил Дика и меня подписаться на ежемесячный информационный бюллетень, выпускаемый институтом.

– Ну, вы знаете, Хьюз – наш подписчик, – сказал он. – Я как-то даже получил гневную записку от одного из его работников, человека по имени Френсис Фокс, когда ему не прислали один выпуск.

Дик засмеялся:

– Если он достаточно хорош для мистера Хьюза, значит, он достаточно хорош и для нас.

Было уже часов шесть вечера, когда мы вернулись в Лос-Анджелес: слишком поздно для изысканий в библиотеке "Таймс" и слишком рано для отдыха. Дик решил эту проблему.

– Послушай, – заявил он, – почему бы нам не сфотографировать Хьюза? Думаю, это подбавит нам очков.

– Ты о чем таком говоришь?

– Ну, мы знаем, что он одевается, как попрошайка, вечно ходит небритый. В общем, вылитый бомж. Поэтому мы должны...

– ...пойти и сфотографировать бомжей, – закончил я.

– Точно. А где у нас самая представительная коллекция бомжей к востоку от Миссисипи? Правильно, здесь, в Лос-Анджелесе, на Першинг-сквер.

Двадцать минут спустя мы припарковались на южном Бродвее и пошли сквозь душный смог к Першинг-сквер. У меня на шее висел "Никон", только что заряженный пленкой "Плюс-икс" на тридцать шесть кадров.

– Помни, – предупредил Дик, – нам нужен не просто старый нищий. Он должен почти походить на труп, а снять его надо слегка не в фокусе, чтобы края были размыты.

Я поставил телескопическую линзу, скорость затвора двести пятьдесят, сфокусировал его на бесконечность и приготовился к действию.

Первый субъект лежал под пальмовым деревом, на губах черная корка, пустая бутылка "Сандерберд" валяется рядом с отброшенной в сторону рукой.

– Подожди, – сказал Дик. – Я сейчас заставлю его открыть глаза.

Он слегка подтолкнул спящего носком ботинка, тот открыл красный от лопнувших капилляров глаз и уставился на нас. Другой глаз оставался закрытым, склеенный желтоватой липкой полоской гноя. Я пристально посмотрел на него сквозь объектив, но на кнопку не нажал.

Дик толкнул меня:

– Давай.

– Нет. Надо его сначала отмыть, а у нас на это нет времени. – Красный глаз закрылся, и мы ушли.

На скамейке играли в шашки два старика. Один из них полностью соответствовал нашему списку особенностей, за исключением того, что был полностью лысым.

– У вас есть шляпа, мистер? – спросил его Дик.

Тот быстро взглянул на него из-под насупленных бровей, а затем сделал жест рукой, как будто отгоняя назойливую муху.

– Послушайте, – настаивал Дик. – Если у вас есть шляпа, то вы сможете заработать пять баксов.

На эти слова будущий Хьюз открыто взглянул Саскинду в лицо:

– Правда? А кто из вас?

Дик в изумлении повернулся ко мне.

– Забудь об этом, – ответил я. – Он думает, что мы его снимаем на ночь.

– Я вообще-то предпочитаю чистых пожилых людей.

Мы еще полчаса послонялись по парку, получили предложение от двух голубых, подозрительный взгляд от полицейского и еще два от людей в штатском, после чего решили убраться восвояси, пока не нарвались на неприятности.

Подойдя к автостоянке, мы выяснили, что на дежурство заступил другой охранник. Копия Хьюза, в зеленом комбинезоне, с усами и в потертой фетровой шляпе, сидела в будке у выезда. За десять долларов и обещание выслать копию "Ежегодного бюллетеня автостоянок" с его фотографией внутри он снял верхнюю часть комбинезона, сдвинул шляпу на затылок и позволил мне сделать десять снимков, все слегка не в фокусе, на всех лицо старика было наполовину скрыто тенью нависающего козырька будки.

На следующий день мы забрали все фотографии, сделанные в Академии киноискусств, офисе "Тайм-Лайф", Хьюстоне и на Ибице, а также купили лупу "Агфа" – специальное увеличительное стекло для обзорных листов с негативами. К нашему облегчению, документы, сфотографированные мною в "Лайф", получились хорошо, хотя некоторые снимки вышли слегка размытыми. Какое-то время мы в задумчивости постояли над десятью портретами парковщика, посмеялись над собственной глупостью, разорвали их на мелкие клочки и выбросили в мусорную корзину.

* * *

В тот вечер Дик валялся на моей кровати, а я сидел за столом, перебирая записи и фотографии.

– Все, хватит, – слабо сказал он. – Больше не надо ничего искать. Нечего испытывать удачу, а то она кончится.

– По дому скучаешь?

– Именно.

Я засмеялся:

– Ну, не надо так скорбно. Я тоже соскучился. Хорошо, ты улетишь на следующем самолете. А мне еще надо проверить архивы "Таймс". К тому же надо увеличить фотографии, чтобы их можно было прочитать.

Мы подискутировали на эту тему, а потом решили, что самым мудрым решением будет увеличить снимки где-нибудь в Европе, предпочтительно в фотолаборатории, где не говорят по-английски, или в Лондоне, где интерес к Хьюзу минимален. В тот же вечер я отвез Дика в аэропорт и посадил на рейс до Лондона, предварительно распив с другом по стаканчику в баре.

– В следующую нашу встречу, – пообещал я, – мы приступим к настоящей работе. Езжай домой, отдохни и соберись с силами.

Он поднял бокал в нашем любимом тосте:

– Смятение нашим врагам.

– Да будет так, – ответил я, ткнул его в плечо и добавил: – Береги себя, хорошего тебе полета, и оплати счет в баре.

На следующее утро я поехал в "Таймс" и провел всю первую половину дня в их архиве. Думал, что наша удача выдохлась, но ошибся. Папки просто пучились от фактов, большинство из которых были мне незнакомы. Я скопировал все, показавшееся мне полезным, а когда поставил на место последнюю в секцию под буквой "X", то нечаянно заметил еще один документ, помеченный жирным штампом "КОНФИДЕНЦИАЛЬНО". Я повернулся спросить библиотекаря, можно ли мне просмотреть эти материалы, но женщина куда-то отлучилась. Один из клерков сказал, что она вернется через десять минут. За это время я спокойно скопировал отчет репортера с места автокатастрофы 1936 года, в которой Хьюз насмерть задавил шестидесятилетнего прохожего по имени Эйб Мейер. Версия журналиста так и не вышла в свет и сильно отличалась от того, что было напечатано впоследствии по этому поводу. Когда придет время, решил я, Ховард расскажет мне, что же там произошло на самом деле.

В ту же ночь я взошел на борт самолета и через полюс долетел до Копенгагена. Там купил парочку датских свитеров ручной работы для Эдит и детей, а потом позвонил в Лондон. Горничная Нины Мэри сказала мне, что ее хозяйка на Ибице.

– Но она оставила вам сообщение. Если вы приедете в Лондон, то можете остановиться у нее.

С красными затуманенными глазами, похожий на лунатика, я бегал по всему Лондону по разным фотомастерским, пока наконец все пятьсот обзорных листов не были увеличены до глянцевых снимков размером 8x10. На следующий день я первым же утренним самолетом улетел на Ибицу. Эдит, загорелая и радостная, ждала меня вместе с детьми в аэропорту. Я обнял их всех и сказал:

– Боже, как я рад вас видеть. Какая выматывающая поездка.

– Все прошло хорошо, дорогой?

– Да, прошло... – Я слишком устал, чтобы вдаваться в подробности. – Расскажу все позднее, ты мне просто не поверишь. – Я скользнул за руль "мерседеса", отодвинул кресло назад, давая простор ногам, потом наклонился поцеловать жену. – У нас будет книга, – заверил я. – Великая книга. Все, что нам осталось, – это сесть и написать ее, – и утомленно улыбнулся.