Текст книги "Отечественная социальная педагогика"

Раздел II
Социокультурная среда воспитания семьи

П.Ф. Каптерев[9]9
  Каптерев Петр Федорович (1849–1922) – российский педагог и психолог. Профессор.


[Закрыть]

Если обратиться к истории семейного воспитания у различных народов, то нельзя не отметить одной характерной черты, тянущейся почти непрерывною нитью через всю историю, – искусственности этого воспитания. Она выразилась во многих явлениях, широко захватила деятельность семьи.

Педагогия диких и полудиких племен своим существенным содержанием имела попечение о теле детей, но попечения эти были совершенно своеобразного характера. <…> Они заключались в изменении органов человеческого тела сообразно тому идеалу красоты, который составило себе племя. <…>

Эпоха Греко-римской культуры есть время разумного и старательного хода за правильным развитием и благосостоянием тела. Но с появлением христианства тело было отодвинуто в воспитании на задний план; постоянно и преимущественно заботились о душе, тело даже прямо было объявлено темницей души. <…>

Духовное воспитание у различных народов и в различное время носило постоянно следы искусственности. Одна из главнейших добродетелей, к которой испокон века родители приучают детей, есть послушание. Что такое послушание? Это есть подчинение своей воли чужой, другой воле, какому-нибудь стороннему авторитету. Послушание по своему существу есть состояние неприятное, потому что каждое живое существо стремится осуществлять в своих действиях свою волю, свои желания. <…> Подчинение чужой воле тем более неудобно, что чужая воля может быть доброй, твердой и последовательной, но может быть и злой, слабой, изменчивой. <…> Руководство детьми, родительский авторитет, конечно, необходимы, но именно в той мере, в какой дети неопытны, не знают окружающего их мира, а потому не могут поступать разумно. За этими пределами подчинение детей руководству и авторитету взрослых не имеет достаточных оснований; между тем взрослые постоянно переходят указанную границу, требуя от детей того, что едва ли детям нужно, и что трудно оправдать вполне разумными основаниями.

Многие родители основной задачей первоначального семейного обучения ставят изучение иностранных языков, одного, двух и даже трех. Говорят, что память маленьких детей бывает очень свежа и восприимчива, без труда усваивает слова; что хорошее произношение дается детям легко, а потому и нужно воспользоваться периодом детства для изучения иностранных языков. <…> Очевидно, признать изучение языков занятием наиболее естественным и отвечающим потребностям детства невозможно.

Даже такие совершенно естественные и вполне необходимые проявления детской натуры, как игры, взрослые стараются превратить в нечто искусственное. Они выдумывают для детей игрушки, старясь создать что-нибудь очень замысловатое и умное. <…> Многим просто не нравится свободная, ничем не стесняемая детская игра, они находят ее слишком пустой и бессодержательной, а потому стараются ее систематизировать, придать ей глубокий смысл и значение. Простое дело превращается, таким образом, в хитрое, запутанное и искусственное.

Указываемые черты искусственной постановки семейного воспитания совершенно очевидны, убедиться в наличности их нетрудно. Но есть еще и другие признаки искусственности современного семейного воспитания, более серьезные и глубокие, а потому и более вредные. Этот второй ряд признаков неправильности первоначального воспитания сводится к тому, что современное воспитание приносится в жертву настоящее будущему, в воспитываемых видят собственно не детей и юношей, а будущих взрослых людей, деятелей в различных сферах. Воспитание понимается не как развитие того, что есть, т. е. детей, отроков, юношей, а как подготовка взрослых людей. По-видимому, то и другое понимание воспитания почти одинаковы, близко сходны, но на самом деле они существенно различны, и второе понимание неизбежно влечет за собою искусственную постановку воспитания.

Жизнь человеческого организма распадается на возрасты. Каждый возраст имеет свои характерные черты, физические и психические. Свойства возрастов различны: есть такие, которые присущи только известным возрастам, и с переживанием этих возрастов отпадают, заменяясь другими, как молочные зубы заменяются настоящими; а есть и такие свойства, которые переходят в дальнейшие возрасты и с жизнью человека только изменяются – или увеличиваются, или ослабляются. Дети отличаются полным доверием ко всему, что им говорят и обещают, их лицо есть для наблюдателя открытая книга; дети пугливы: новые явления, особенно значительных размеров, совершенно не страшные сами по себе, у них легко вызывают чувство страха. Все эти свойства суть чисто детские свойства, с детством они исчезают и в дальнейшие возрасты не переходят. У юношей замечаются значительная идеалистичность мышления и действия, полное доверие к своим силам, грандиозность замыслов, уверенность, что можно разом, если не совсем перевернуть мир вверх дном, то, по крайнем мере, существенно изменить его в короткое время. Это специфические черты возраста, и с переживанием юности они отпадают. Детям присуща сострадательность, дети способны в некоторой мере к логическому мышлению, им свойственна полная правдивость. Эти черты не исчезают с детством, они переходят в дальнейшие возрасты, причем некоторые свойства усиливаются, развиваются, например, способность логического мышления, а другие с возрастом ослабевают, например, правдивость. Юноша обнаруживает значительную энергию и настойчивость в преследовании цели, владеет способностью отвлеченного мышления, критически относится к авторитетам. Эти свойства не исчезают с юностью: давным-давно минует юность, но способность отвлеченного мышления, критическое отношение к окружающему и энергия в преследовании цели сохраняются в большей или меньшей мере, причем опять с возрастом одни черты усилятся, а другие ослабеют. Свойств, переходящих в другие возрасты, гораздо меньше, чем специальных свойств, отпадающих с возрастом. <…>

Для постановки воспитания в том или другом духе и направлении, большое значение имеет определение цели воспитания. Цель воспитания определяется различно: нужно сделать воспитываемого хорошим, ревностным христианином, хорошим гражданином и патриотом, совершенным человеком, счастливым, самостоятельным служителем истинного, доброго, прекрасного, ревнителем и деятелем прогресса и т. д. <…> Важно отметить два свойства всех предполагаемых целей: их весьма значительную отдаленность от первых воспитательных периодов и малое количество свойств, затрагиваемых ими в воспитываемых. Все эти цели обращают взор воспитателя к далекому будущему: они внушают ему, что он должен подготовлять к чему-то воспитываемых, что настоящее есть простое орудие для будущего и само по себе значение не имеет; что если в настоящем он достигает каких-либо важных результатов, то достигнутое имеет настолько ценности, насколько приближает к той отдаленной, едва мерцающей, цели. <…> А между тем к этим отдаленным, иногда и вовсе неосуществимым, целям нужно подготовлять воспитываемых; в жертву тому далекому и неверному будущему нужно приносить вполне верное и реальное настоящее. Сосредоточиваясь на достижении отдаленной цели, смотря постоянно и упорно вдаль, в будущее, воспитатели, естественно, мало ценят потребности настоящего, плохо видят то, что находится близко, лежит пред самыми глазами, т. е. действительные потребности возрастов, переживаемых питомцами.

Перечисленные цели воспитания затрагивают далеко не все свойства воспитательных возрастов, а только некоторые. <…> К перечисленным целям воспитания многие свойства детства и юности никакого прямого отношения не имеют, да и косвенное, непрямое их отношение подчас бывает трудно определить. Таким образом, оказывается, что большинство свойств возрастов не нужно для достижения целей воспитания, что для этих целей требуется культура лишь некоторых свойств. А отсюда прямой вывод, что и воспитывать нужно только немногие свойства возрастов, действительно нужные для достижения воспитательных целей, а прочие можно игнорировать, не обращать внимания. Так обыкновенно и бывает в воспитательной практике: переходящие свойства возрастов заботливо культивируются, а специфические их черты остаются в пренебрежении. Практики-воспитатели и родители мало заботятся о выяснении и разрешении общих теоретических вопросов о воспитании, к числу которых принадлежит вопрос и о цели воспитания, – подобные вопросы они считают темными и метафизическими. Но от рассуждений о цели воспитания и у них в сознании все же остается, что воспитываемых нужно к чему-то подготовлять в будущем, и что далеко не все их свойства заслуживают внимания. Не заглядывая в далекое будущее, родители и воспитатели-практики ставят ближайшие задачи для своей деятельности <…>, притом задачи наиболее простые и практичные. Дитяти придется учиться в школе; следовательно, нужно возможно раньше и возможно серьезнее подготовлять его к школе, начать поскорее и пообстоятельнее учить. По выходе из школы молодому человеку нужно будет для успеха в жизни уметь приспособляться к положению, ладить с людьми и обстоятельствами; значит, нужно, до выхода в жизнь, вышколить его хорошенько, дисциплинировать. И вот начинают детей с малолетства серьезно учить и строго школить. <…>

Взрослые смотрят на специфические свойства возрастов свысока, как на нечто несовершенное, незрелое, малоценное. Дети и юноши – умственные и нравственные недоросли, несовершенные существа; все, специально им присущее, характерное, нужно поскорее вытеснить и заменить нашим взрослым. Каждый возраст имеет свои собственные взгляды, вкусы, свою манеру думать и говорить, свои понятия о прекрасном и нравственном; каждый возраст имеет свою логику, свою религию, свою эстетику, свою мораль. В каждом возрасте человек есть настоящий, цельный человек, своеобразный. <…> Но мы, взрослые, мало ценим особенности мысли и чувства детей и юношей, мало уважаем их своеобразную личность; мы упорно стараемся привить им наши взгляды и вкусы, нашу манеру думать и поступать, нашу религию, нашу эстетику. Мы уверены в своем превосходстве и требуем подчинения себе; мы часто смеемся над детским простодушием и доверчивостью, удивляемся юношескому жару и увлечению, – все это страшно, все это не хорошо, потому что мы, взрослые, думаем и действуем иначе. <…> Ведь все специфически детское и юношеское пройдет, отпадет с возрастом, останутся только свойства, переходящие в другие возрасты. И взрослые не церемонятся с детьми и юношами, насколько именно они – дети и юноши; они позволяют им оставаться вполне самими собой, жить полною жизнью возрастов только в часы отдыха, а во все прочее время только приготовляют их к чему-то в будущем.

Специальные свойства воспитательных возрастов нередко прямо объявляются недостатками, с ними ведется борьба, их пытаются истреблять. <…> И многие психические детские свойства, например, малая способность сосредоточивать внимание, торопливость в суждении, бесцеремонное заявление своих вкусов, желаний и пр [очее], не считаются ли доселе недостатками, подлежащими искоренению и замене качествами более почтенными и солидными? Борьба ведется нередко систематически со всякими свойствами возрастов, существенными и несущественными.

Вообще прелесть детства, отрочества, юности ценится зрелыми людьми мало; взрослые желают, чтобы их дети поскорее пережили эти возрасты и перешли в следующий. Глядя на грудного ребенка, родители желают, чтобы он поскорее подрос и начал ходить; 4-5-летних начинают усердно готовить к школе <…>; в школах детям и юношам упорно прививают мудрость и мораль взрослых. Под этим давлением мальчики и девочки так хорошо развиваются, что, наконец, сами желают поскорее перейти в следующий возраст, чувствуют некоторый стыд за свою юность. Взрослые как бы говорят детям: из вас будет то-то и вам будут нужны в будущем, в жизни, такие-то свойства. Имеющиеся у вас задатки этих свойств мы и будем развивать. <…>

Создаются системы первоначального воспитания, организуются учебно-воспитательные заведения, составляется учебный курс, определяются приемы нравственного, эстетического и всякого иного образования. Дети стиснуты, сдавлены, они заключены в придуманную взрослыми форму, не позволяющую свободно развернуться детской природе, раскрыться всем свойствам возраста. <…> Человек спешит от настоящего к будущему, не пользуется достаточно настоящим и гонит все вперед и вперед. Достиг человек старости, и тут подготовка еще не кончилась: говорят, готовься к переходу в новую бесконечную жизнь, где нет ни печали, ни воздыхания. И так человек всю жизнь только готовится жить и никогда надлежащим образом не живет.

Семейное воспитание должно быть чуждо всякой искусственности, оно должно быть вполне органическою деятельностью, развитием всех ценных свойств воспитательных возрастов; оно должно быть осторожным и мягким даже и по отношению к тем свойствам, которые неудобны самим детям (например, детская пугливость), ввиду того, что это есть свойство, а не недостаток. Нужно давать детям переживать все свои свойства возрастов. Цели и задачи семейного воспитания должны черпаться не из чего-либо стороннего детям, имеющего значение в жизни взрослых, а из самих детей, из их разбивающегося организма. Семейное воспитание должно помогать правильному и всестороннему развитию детей, затрагивает все, а не некоторые лишь свойства, и тем более не преследовать какие-либо узкие и внешние цели, вроде изучения иностранных языков или подготовления к будущей карьере. Этих последних целей достигать сравнительно легко: стоит только запастись достаточною настойчивостью и строгостью; но помогать правильному и всестороннему росту психофизического детского организма трудно. Для достижения такой цели нужны серьезные научные знания об отличительных свойствах детского организма <…>, нужна серьезная подготовка. Строгостью здесь ничего не сделаешь. <…>

Матери должны учиться воспитывать маленьких детей. «Иметь детей ума кому не доставало?», но надлежащим образом воспитать детей недоставало ума весьма многим. <…>

Дитя должно быть прежде всего сильным животным, хорошим бегуном, скакуном, крикуном, а отчасти и драчуном, а потом уже ему приложатся и все душевные доблести. Руссо совершенно справедливо заметил, что прежде, чем воспитать мудреца, нужно воспитать шалуна. Физическое у детей по естественному порядку стоит на первом плане, предшествует духовному. <…> Духовная жизнь дитяти есть начало духовной жизни человека взрослого. <…>

Понять дитя, как своеобразный физический и духовный организм, отчетливо представлять его главнейшие свойства и общий ход развития, предупреждать всякого рода неправильности и неблагоприятные влияния на развитие дитяти, помогать его всестороннему и закономерному возрастанию созданием соответствующей обстановки и упражнений – вот в чем заключается задача первоначального воспитания детей. Это дело очень сложное и без помощи широкого круга наук о человеке (<антропологии) выполнено достодолжным образом быть может. Первоначальное воспитание в его настоящем виде, очевидно, не есть что-либо искусственное, придуманное, книжное, а необходимый результат развития пытливой человеческой мысли, есть органическая деятельность, опирающаяся на науку и проникнутая научными элементами. Она, несомненно, требует серьезной подготовки от матерей и отцов, особенно от матерей, на руках которых преимущественно лежит дело первоначального воспитания детей. <…>

Таким образом, семейное воспитание детей должно быть чуждо всякой искусственности, должно быть органическою деятельностью, имеющею в виду все характерные свойства воспитательных возрастов, а не некоторые лишь, и основанною на данных науки о человеке. При этом воспитание должно быть еще и индивидуальным.

У каждого из нас на плечах лежит своя собственная наследственность. За ними стоит ряд предков, имевших каждый своеобразные более или менее свойства. Эти свойства отражаются в наших телесных и духовных способностях, наши предки продолжают жить в нас, как мы сами будем жить в наших потомках. <…> Наследственные свойства бывают двух родов: благоприятные и неблагоприятные для правильного и всестороннего развития личности. Первые нужно поддерживать и укреплять, вторые подавлять и даже искоренять. К различным наследственным свойствам прибавляются еще особенности личного развития <…>, которые также накладывают на нас свою печать. <…> Личные особенности нужно постоянно иметь в виду при воспитании, иначе оно не будет соответствовать потребностям субъекта, явится шаблонным, слишком отвлеченным, непригодным в данном случае. Общие правила нужно постоянно видоизменять и применять к потребностям данных обстоятельств. Индивидуальную педагогию научно создать невозможно, так как наука имеет дело с общим, а не с частностями. Применение общих начал воспитания к свойствам данной личности – дело искусства родителей и воспитателей, дело их творчества. Поэтому в семейном воспитании, при всем проникновении его научными элементами, всегда останется доля искусства, довольно значительная область, отведенная личному творчеству, такту, опытности, проницательности воспитывающих дитя лиц. <…> Личное творчество в практике воспитания может быть плодотворным только при широкой научной подготовке. К воспитанию данной личности можно применять лишь общие научные положения, которые нужно изучать, а не личные измышления и собственные фантазии. Таким образом, самое первое требование, самая общая задача правильного семейного воспитания состоит в том, чтобы оно было органически индивидуальным.

Человек, составляя в органическом отношении самостоятельное и обособленное целое, проявляет и развивает свои органически-индивидуальные свойства лишь в связи с обществом и внешней природой – двумя великими средами, в которых он живет. Поэтому правильное, вполне естественное, воспитание человека, чуждое искусственности, возможно только в связи с жизнью и деятельностью общества и внешней природы.

Правильное воспитание непременно должно быть общественным воспитанием. Дитя должно расти и развиваться среди сверстников. Одиночкой растущий ребенок, т. е. ребенок, вырастающий среди взрослых без товарищей, несчастный ребенок, это рыба, вытащенная из воды и помещенная в другую жидкость, может быть, и очень возбуждающую, но не свойственную данному организму. Непрерывное общение дитяти лишь со старшими возрастами вредно для него. Старшие возрасты имеют свои собственные интересы, несвойственные детству, мысли и чувства взрослых во многом неясны детям. Взрослые обыкновенно и не умеют обращаться с детьми: то слишком много и часто поучают их, запрещают, не дают шагу свободно ступить; то слишком много ласкают и целуют, чрезмерно нежат и балуют; то задавливают их массой разнообразных впечатлений; то слишком суживают детский горизонт. Взрослый в обращении с дитятей, по необходимости, постоянно приспособляется, старается быть понятым, всегда разумным, знающим, добродетельным; только в обществе равных взрослых людей он чувствует себя совершенно свободно. Дитя в обществе взрослого также чувствует себя не вполне хорошо, постоянно усиливаясь понять взрослого, подняться до него; оно вынужденно, в свою очередь, взбираться на ходули и на них ходит, чтобы быть на одном уровне с взрослым. Дитяти вполне хорошо и свободно только с детьми. Взрослый с детьми искусственно принижается и вынужден постоянно быть настороже; дитя со взрослыми искусственно вытягивается и напрягается в понимании ему неясного. <…> Дети учатся друг от друга совершенно незаметно весьма многому, и в умственном и в нравственном отношениях, и это детское взаимное обучение не может быть заменено никакими, даже самыми мудрыми, уроками взрослых. Детям со взрослыми будет постоянно недоставать полной ясности взаимного понимания, а потому некоторые стороны детства взрослыми даже и не могут быть затронуты. Пусть дети сами играют, по возможности, сами учатся, сами себе помогают, сами устраиваются, как знают, конечно, при необходимой помощи и общем руководстве взрослых. <…>

Государство не содействует развитию личности, так как рассматривает индивидуумов, как простой строительный социальный материал. Наряду с государственными интересами постоянно идут личные. Личность не может превратиться всецело в члена государства, жить одними его интересами и заботами: у нее есть свои заботы и интересы, которые нередко не совпадают с государственными. <…> По средине между интересами личными и государственными стоят интересы общественные. Они не так широки, как государственные интересы, и не так узки, как личные. Они вырывают личность из круга ее маленьких и тесненьких интересов и вводят в широкое море разнообразной совместной деятельности; они составляют естественный переход от личных интересов к государственным. <…> Общественные интересы тем важны, что они представляют сочетание личного начала с общим; они дают возможность удовлетворения личных вкусов, взглядов и потребностей в связи с интересами других. Поэтому общественные интересы ближе отдельным людям, понятнее для них, больше говорят их сердцу и уму, чем государственные. <…>

Если наблюдать детей, то можно заметить, что первые годы они живут довольно замкнуто и в обществе не нуждаются. Они любят, чтобы кто-нибудь был около них, принимал участие в их играх и забавах; но чтобы это было такое же дитя, как они сами, в этом нет нужды. Товарищей в игре им не нужно, им нужно лишь, чтобы кто-нибудь их развлекал и занимал. Потребность в обществе сверстников появляется позже, лет в 5–6; тогда дети прямо наслаждаются товариществом. Но и это наслаждение строго эгоистическое: дитя любит товарищество ради тех игр, которые затеваются сообща, ради удовольствий, извлекаемых из общей игры, но не ради самих товарищей. Оно спокойно с ними расстается, легко меняет одних на других, летних на зимних, школьных сотоварищей на простых знакомых, и никаких особенных страданий от этого не испытывает. Очевидно, что товарищество есть средство получения некоторого удовольствия, но сами товарищи имеют еще мало значения.

Между тем, для развития общественности необходимо, чтобы дети ценили не только удовольствие, извлекаемое из товарищества, но и самих товарищей, входили в их положение, интересовались их горем и радостью. К достижению такой цели и должно быть направленно, между прочим, воспитание.

Первое условие для развития общественности в детях состоит в том, чтобы дитя, почувствовав потребность в обществе сверстников, постоянно имело возможность пользоваться им. Дитя, растущее среди взрослых и редко пользующееся обществом детей, лишено весьма существенного условия для правильного развития. Стремление к обществу товарищей имеет у детей, как выше замечено, эгоистический характер; но оно важно тем, что вводит дитя в общество, втягивает помаленьку в интересы других, научает действовать сообща. Первоначальный беспредельный детский эгоизм несколько ослабляется от столкновения с такими же эгоизмами, умеряется, в сознание дитяти закрывается мысль, что не все и не все на свете должно служить его удовольствию, что есть многие другие существа, имеющие те же притязания и те же права, что и оно.

Чтобы из товарищества дитя извлекло всю возможную пользу для развития общественности, для этого оно должно располагать полною свободою в выборе друзей и приятелей, ближайших участников игр. Очень часто родители, по своим высшим и непонятным для детей соображениям, а не в интересах своих сыновей и дочерей, навязывают им товарищей, побуждают дружить с тем-то и тем-то, между тем как к указываемым личностям дитя влечения не имеет; с другой стороны, детские симпатия направляются на такого-то товарища, а родители стараются расстроить начинающуюся дружбу, считая избранное лицо неподходящим к их сыну или дочери. Таким образом, при самом начале развития общественного чувства в сознание дитяти закрадывается фальшь, дитя испытывает принуждение и вся область общественных отношений представляется ему чем-то скучным и нежелательным. Лучше уже оставаться одному, чем играть и проводить время в обществе такого товарища, который не нравится.

Если товарищ избран свободно и по сердцу, то обыкновенно приятели предпринимают сообща многое: вместе занимаются или только помогают друг другу, вместе гуляют, играют, собираются что-либо устроить и т. и. В этих детских делах детям не только не нужно препятствовать, но, напротив, помогать, поощрять их строго выполнять данные обещания, совместные работы. В таких совместных работах заключается начало настоящей общественной деятельности, так как они предпринимаются и выполняются свободно, по собственному почину, каждый участник в работе старается примениться к товарищу, работать с ним дружно, так чтобы общее дело было результатом равной, по возможности, деятельности обоих. Совместная работа создает убеждение, что сообща работается легче и веселее; если встречается препятствие, его легче устранить; если дело кончается удачей, радость бывает сильнее и живее; если оказалась неудача, то не беда, дело можно переделать и дружными общими усилиями привести его к благополучному концу.

В высшей степени было бы желательно устройство между учащимися союзов, преследующих различные цели, каковы: изучение иностранного языка, науки, искусства, мастерства, покровительство животным, помощь бедным, большие прогулки пешком, езду на велосипеде и т. д. Каждый союз должен выработать главные основы своей деятельности и каждый член союза обязан строго исполнять все обязанности, возлагаемые обществом. <…>

Естественным союзом в школах служат классы. У каждого класса много общих интересов: уроки. Учителя, частое обращение с известными товарищами, общий отдых, общее помещение и пр. Все эти общие условия жизни неизбежно сближают и сдружают одноклассников, создают одинаковые интересы, одни и те же причины симпатий и антипатий. В силу таких <…> интересов, каждый класс представляет собою своеобразный собирательный индивидуум, имеющий свою духовную физиономию, свои отличительные свойства, резко и определенно выделяющие данный класс из всех других. <…>

Как известно, на весь ход развития дитяти значительное влияние оказывает пример старших, склад той общественной среды, в которой дитя живет. Если старшие поколения от головы до пят проникнуты эгоистическими интересами, если они постоянно говорят и думают только о себе и о присных, если к общему благу они относятся как к пустой фантазии, которой не могут заниматься люди дела, то в детях таких отцов трудно насаждать общественность. <…>