Текст книги "Отечественная социальная педагогика"

1898 г.

Острогорский А.Н.

Избранные педагогические сочинения/Сост. М.Г. Данильченко.-М.: Педагогика, 1985. – С. 272–305.

М.М. Рубинштейн[20]20
  Рубинштейн Моисей Матвеевич (1878–1953) – психолог и педагог, доктор педагогических наук, профессор.


[Закрыть]

<…> В первобытных условиях жизни семья в различных ее формах являлась и является единственным фактором воспитания, единственным передаточным пунктом для того наследия, которым владело старшее поколение и которое оно должно было передать младшему. <…> Семья в современной ее форме единобрачия явилась результатом продолжительного культурного развития. <…> Патриархальная семья <…> чаще являлась довольно крупным обществом, члены которого были связаны друг с другом боле или мене близким кровным родством. В таких семьях-обществах дети являлись в сущности общим достоянием, и потеря одного из родителей или обоих нисколько не меняла их положения и они проходили через воспитание, которое, <…> было вне всякого сомнения, общественного характера, а не семейного. <…> Обе формы воспитания, семейная и общественная, возникли в обособленном виде только на пути дифференциации из одного общего источника. <…>

Античная философско-педагогическая мысль поставила вопрос о семейном и общественном воспитании во всей его полноте в лице Платона и Аристотеля (в IV в. до Р. Хр.). Как спартанцы, так и афиняне сохранили форму семейной жизни, но их дети сравнительно быстро переходили в ведение общественного воспитания. Хотя спартанцы никогда радикально не порывали связи с семьей, но все-таки их воспитание шло по определенно общественному руслу, включительно до питания. Древнегреческое общество настолько полно сознания, что дети являются общественным достоянием, что родиться в то время далеко еще не значило в массе получить право на жизнь. Это право получали только те дети, которые по своим физическим свойствам обещали стать в будущем полезными и достойными членами военного государства. Мальчики в Спарте уже в раннем детстве поступали в ведение общественного воспитания и оставались на этой колее вплоть до того момента, когда государство признавало их зрелость и право на брак. Но и афиняне, менее суровые и культурно более подвижные и одаренные, во многих отношениях уклонялись в сторону широкого общественного воспитания. И у них семья занимает очень скромное положение и совершенно затмевается общественной жизнью, неудержимо привлекавшей к себе живой дух афинских граждан. Второстепенное положение семьи, как органа воспитания, ярко сказалось у греков в том общем приниженном и бесправном положении, которое там занимала женщина-мать, не смевшая, например, участвовать в трапезе за столом своего мужа в присутствии посторонних людей. Иначе обстояло дело в древнем Риме: воспитание детей было там всецело задачей семьи; даже подготовка к военной службе поручалась отцу мальчика, и римская матрона, как блюстительница домашнего очага, занимала совершенно иное положение, чем женщина древней Греции: она пользуется огромным почетом и положением. <…>

Платон приводит <…> к мысли о необходимости создать идеальное государство. <…> [Он] первый додумал проблему абсолютного общественного воспитания до ее крайних следствий. Он решает передать детей общественному воспитанию, но идет гораздо дальше в том отношении, что и их питание с первых дней жизни должно стать общественным в том смысле, что оно подчиняется строжайшему контролю. Платон не остановился и на этом: видя в детях самое дорогое общественное достояние, он считает необходимым исключить произвол и хаос в их зарождении; он уничтожает не только семью, но и свободное право представителей полов на спаривание по своему усмотрению, чтобы радикально исключить возможность дурной наследственности или неблагоприятных условий зарождения.

Иначе взглянул на вопрос Аристотель. <…> Он относится к семье вполне положительно и во всяком случае доверяет ей воспитание в раннем дошкольном периоде. Он считает семью союзом, предназначенным для деторождения и продиктованным самой природой. Аристотель видит в ней основную вечную, неизменную ячейку общественной жизни; с его точки зрения общество и семья не только не исключают, но, наоборот, необходимо обусловливают друг друга; главный и наиболее надежный фермент семьи он видит в детях и их воспитании, и Аристотель с большим вниманием и тонким знанием жизни разбирает условия здорового взращивания и воспитания детей в семье, очень жизненно освещая взаимоотношения родителей и детей. Во взглядах этого античного мыслителя особенно важно то, что он считал общество совершенно немыслимым без семьи. <…>

Особенно интересна позиция христиан первых веков по отношению к семье и государству или светскому обществу. Рассматривая земную жизнь как временную и усматривая цель всех своих чаяний и стремлений в жизни вечной, в царстве Божьем, где все люди – братья, где кончается плотская жизнь и плотские интересы, первые христиане не могли проявить особенно благожелательного отношения ни к обществу, ни к семье, к этим земным учреждениям. Спасение было возможно, по их воззрениям, только в лоне христианства, и ради истинной веры ко всем истинным сынам ее предъявлялось требование пожертвовать земными родителями ради небесного. <…> Всемогущая католическая церковь [в средние века] рассматривала ее [семью], как законное явление, но выше все-таки ставила принадлежность к церковной семье, и все права отца на детей, как бы они высоки ни были, кончались у той грани, которая намечала столкновение с интересами церкви. Средневековое монастырское воспитание также представляется особой своеобразной формой общественного воспитания. <…> Дети проходили через твердо установленное жизнью и верою отцов воспитание.

На рубеже нового времени появляются ровные признаки светского критического отношения к семье, как органу воспитания. <…> Уже в XVI в. мы встречаемся с оригинальной попыткой выйти за пределы семейного воспитания у французского писателя Монтэня. <…> Под влиянием общего стремления эпохи Возрождения к природе и естественности он вводит этот идеал и в свою педагогическую теорию и рекомендует воспитывать ребенка на лоне природы, в чужой трудовой семье. Сознание, что семья не удовлетворяет всем современным требованиям к воспитанию, привело утопистов к проектам общественного воспитания, навеянным, без сомнения, античным миром. То же убеждение в неудовлетворенности традиционного семейного воспитания привело Локка к идее заменить неподготовленных родителей умелым воспитателем, а у Коменского в XVII в. появляется идея придти на помощь семье материнскими школами, которые служат своего рода предтечами детских садов.

Чем дальше развивалась широкая торгово-промышленная жизнь Европы, тем большее пробуждалось сознание, что в семейном воспитании кроются большие недочеты. Все эти мотивы претворились в XVII веке у Руссо в пламенный протест против культуры и культурного распада, принесшего естественно и упадок семейных нравов и семьи, как органа воспитания. С присущим ему темпераментом Руссо констатирует, что отцы и матери бросают своих детей на руки чужих людей. Руссо рисует идеал естественного воспитания на лоне природы, вдали от культурного общества, но было бы большой ошибкой думать, что он отказался от семьи и семейного воспитания. Наоборот, весь ход его мыслей определяется тем, что он стремится создать своего рода педагогических Адама и Еву, которые основали бы новую здоровую семью, способную воспитывать детей, и понесли бы обновление и оздоровление во все человечество. «Нет матери, нет и дитяти», – говорит он. <…>

Весь вопрос в его современной широкой народной постановке вырос впервые у Песталоцци. <…> Спасение он видел в оздоровлении семьи и в восстановлении трудового семейного воспитания. Все труды Песталоцци красноречиво говорят нам о том, как сердце Песталоцци переполняется умилением и восторгом, когда он произносит слово «мать». <…>

Резким сторонником общественного воспитания, включительно до полной передачи детей ведению воспитательных учреждений, выступил немецкий философ Фихте, но и он оговаривает: все это делается для того, чтобы изолировать детей от испорченного общества, а когда общество оздоровится в достаточной мере путем нового общественного воспитания, тогда можно будет пересмотреть весь вопрос и установить какие задачи воспитания можно снова вернуть семье. Этот проект встретил целый ряд бурных протестов крупных людей того времени. <…> С тех пор спор о семейном и общественном воспитании никогда не прекращался, он велся то в более бурной, то в менее заметной форме. <…>

<…> Нам важно выделить только элементы, наиболее существенные в педагогическом отношении, которые дали бы нам возможность понять то, что совершается в этом органе воспитания, и наметить пути жизненного решения этого вопроса. <…>

Прежде всего мы должны отметить в понятии семьи характер коллектива, хотя и сравнительно малого коллектива. Этот коллектив создался на естественной почве жизненной связи и объединен прежде всего основной целью совместной борьбы за существование. Цель эта, конечно, не единственная, но она – в особенности для массовой семьи – является той подпочвой, на которой вырастают и иные цели. В этом заключается первая сторона семьи, существенная в педагогическом отношении. <…> Нет общества без индивида, но и индивид, как человеческая личность, мыслим вообще только в обществе и на почве общения. <…> Жизнь в коллективе, открывающем возможность нормального общения с другими людьми, есть не только явление, вытекающее из инстинкта общественного животного, но и неотъемлемое условие всякого воспитания. Воспитание предполагает общение и взаимодействие по меньшей мере двух индивидов, воспитателя и воспитанника. Так как общество является основным средством воспитания, то вполне естественно, что в истории человечества везде, где возможно говорить о воспитании, эту миссию выполняла минимальная общественная ячейка, семья. <…>

Там, где выступает воспитатель, он является только заместителем семьи и выступает по ее поручению. Это чрезвычайно важная черта в семье, как органе воспитания. В силу естественно установившегося тесного сожительства и сплоченности интересов членов семьи, она открыла широкую возможность воздействия на подрастающее поколение. Самое же главное, в форме семейных связей устанавливалась непрерывная живая связь отдельных поколений и открывалась возможность уберечь человека от необходимости начинать каждый раз свой жизненный опыт заново <…> и передавать от поколения к поколению все увеличивавшееся богатство жизненного опыта и накоплявшихся жизненно необходимых сведений. Только эта экономия человеческих сил и могла открыть человеку возможность оторваться от уровня чисто животного существования. Семья являлась до сих пор основной организацией для передачи жизненного опыта и именно это и открывало ей широкую возможность воспитательного воздействия; это давало задачу и материал, а путь определялся сам собой естественной формой семейного общения: это путь подражания, воспитания живым примером, – тот путь, который и до сих пор остается основным, поскольку речь идет о воспитании в противоположность обучению. Все иные формы жизни в сообществе, как общество, государство, товарищество, требуют уже до известной степени созревшего индивида, между тем как семья принимает его со всей его первоначальной беспомощностью. <…>

Не всякая группа лиц способна составить семью. <…> Даже не всякое спаривание или сожительство представителей двух полов создает семью. Это сожительство должно быть дополнено целым рядом других условий, чтобы получить то явление, которое мы в строгом смысле этого слова можем назвать семьей. В числе этих условий необходимо отметить прежде всего громадное значение жилищного объединения. <…> Семья, хотя, по существу, и духовное явление, нуждается при нормальных условиях в существовании внешнего объединения, как картина в раме. <…> Одним из симптомов разложения семьи или переживаемых ею внутренних неладов, как известно, и является стремление членов ее к раздельной жизни не только духовно, но и с внешней стороны: так расходятся друг с другом муж и жена и родители с детьми. При отсутствии этого внешнего объединяющего начала семья может, конечно, продолжать существовать, но жизнь уже утрачивает свою первоначальную непосредственную целостность. <…> Семья, как семья, только тогда сохраняет свой нормальный вид и возможность полной нормальной жизни, когда <…> не только духовное сплочение, но как базис, как подпочва и соответствующие материальные условия, в числе их на первом месте – жилище, как бы внешнее «квартирное» объединение.

К этим элементам приступает условие, что это объединение осуществляется не только с внешней, но и с внутренней стороны, что это – телесно-духовное объединение. <…> В основе всего лежит органическая связь всех членов, входящих в ее состав. Это прежде всего группа лиц, объединенная рождением и основанным на нем кровным родством. Это и есть тот фактор, который создает целую гамму чувств, крепко связующих входящих в нее отдельных членов семьи. В состав семьи входят прежде всего родители. Это обстоятельство является педагогически чрезвычайно важным, потому что оно говорит о необходимости для полной нормальной семьи сожительства отца и матери. Уклонение или исчезновение одного из родителей обозначает уже более или менее существенное нарушение нормальной жизни семьи. <…> Забота о добывании средств к жизни или особый уклад жизни приводит к тому, что отец не является постоянным членом семьи и дети растут вне всякого воздействия с его стороны. <…> Приходится подчеркнуть здесь, как важно присутствие в семье обоих родителей, как постоянных элементов. Их жизнью в семье, характером их отношений определяется в значительной степени и характер жизни семьи и всех отношений внутри ее. При том, нет никакого сомнения, что их воспитательное воздействие далеко не одинаково и каждый из них, отец и мать, вносят на ряду с одинаковыми еще свои совершенно особые незаменимые элементы. <…>

Матери должно быть отведено в семье более важное и органически более необходимое место. Оно по существу дела <…> является настоящей душой семьи. <…> Женщина-мать есть то солнце, которое согревает семью; это она приводит в движение глубины человеческой души, пробуждая в ней неразрывно связующие чувства родственной любви и кровных связей. Семья без отца ненормальна, но ее все-таки можно мыслить как жизненное явление, так или иначе способное пробить себе дорогу; семья без матери мыслима только как очень редкое исключение; она является в этом случае даже при самых благоприятных условиях тяжким социальным калекой. Жизнь ее налаживается на сносный лад, только если кому-нибудь из членов семьи (старшей дочери) удается взять на себя и удачно выполнить роль матери, т. е. заполнить этот важный пробел. Это несравненно большая органическая связь женщины-матери с семьей лучше всего подтверждается той связью, которая уже чисто физиологически устанавливается между матерью и ребенком. Отец долгое время не чувствует и не знает этой связи, он остается в полном неведении, когда мать уже живет единой жизнью с ребенком; эта связь для него устанавливается только через мать, какой бы крепкой ни оказалась в дальнейшем эта связь между отцом и детьми. Отец может и не подозревать о том, что у него есть ребенок; ведь тысячи так называемых незаконнорожденных детей рождаются так, что отцы их не имеют об этом ни малейшего представления; у матери это абсолютно невозможно: она вынашивает ребенка и девять месяцев неизменно живет с ним единой жизнью. <…>

В нормальную, безболезненно развивающуюся семью входят, кроме мужа и жены, еще и дети, т. е. в семье три участвующих стороны. <…> Дети <…> служат самым крепким цементом в семейной жизни. Желание и возможность иметь детей является основным условием возникновения прочной жизнеспособной семьи. Этим объясняется и центральное положение женщины в семье, так как она более прочно и близко связана с детьми. <…> На <…> отношении родителей и детей зиждется, как на своем основном устое, великая культурная миссия семьи [-] возможность передачи накопленного опыта и человеческих завоеваний от поколения к поколению. <…> В сущности, бездетное сожительство, даже при условии устойчивых и прочных отношений между мужем и женой, получает характер семьи только в том случае, если оно носит не только устойчивый половой характер, но и является маленьким духовно-трудовым сообществом, обеспечивающим не только взаимную поддержку, но и возможность прокормления и воспитания детей. <…> Одни любовные отношения, по существу, не способны дать гарантии устойчивости семьи, потому что они вообще стоят вне всяких обязательств: любовь не подчиняется правилам и требованиям. <…> Бездетная семья оказывается наименее прочной, жизнеспособной. <…> <…> Договорная, обязательная сторона брака <…> возникла и имеет смысл именно как защита интересов детей этого третьего элемента семьи. Этот элемент особенно важен как усиление того духовного единства, которое должно существовать во всякой нормальной семье. <…> Семья нуждается не только в жилищном, не только в инстинктивном, родственном отношении, но она прежде всего явление духовного порядка. Она живет внутри себя более или менее объединенной, особой, цельной, духовной атмосферой. В этом смысле нормальная семья есть законченная целая духовная единица. <…>

Семья не только духовное единство, но она непременно должна быть духовно-нравственным сообществом. Этот свой характер семья обнаруживает даже тогда, когда жизнь ее в целом направлена на голую борьбу за существование, потому что внутри ее даже при пониженном уровне семьи господствует забота о других сочленах семьи: муж-отец думает и заботится не только о пропитании самого себя, но также и о жизни своей жены и детей; мать-женщина живет заботой о муже и детях; дети, хоть отчасти, приучаются на примере родителей к мысли и сознанию, что в жизни нужно не все усилия затрачивать на себя, но много давать и другим людям, в особенности близким. Чувство любви к матери и отцу и благодарности за заботу и защиту способно стать плодотворным питомником целой гаммы альтруистических чувств. Вся эта сторона жизни зиждется на прочном фундаменте кровного родства и поддерживается таким могучим фактором, как родительский инстинкт. У человека этот фактор становится тем более значительным, что он переносится в плоскость ясного одухотворенного претворения в нашем сознании, – это то, чего нет у животных. <…> Семья <…> вынуждена проявлять в своей жизни значительную долю эгоизма; но эта сторона выявляется только во вне, а центр внимания детей и педагогики переносится во внутрь ее. <…>

В этой внутренней своей жизни семьи при нормальных условиях несет в себе очень важный альтруистический момент. На глазах детей протекает жизнь родителей, к которым каждый день жизни семьи предъявляет большие альтруистические требования, требования известного самопожертвования, требования отдать свои силы другим существам, своим детям; отчасти те же требования, хотя и в несколько пониженном виде, предъявляются и к детям. Этот нравственный элемент очень важен для нормальной жизни семьи, и замена непосредственных деятелей, отца и матери, наемными заместителями, боннами, нянями, гувернерами и т. д., способна внести большое разрушение в семью. <…> Основываясь на авторитарном принципе, семья предъявляет к своим членам требование необходимого подчинения, послушания, солидарности и известных социальных привычек и воспитывает не только авторитетом, но и взаимным доверием. <…> Даже тогда, когда семья, как целое, в своей внешней деятельности вступает на путь преступления, она обыкновенно внутри себя стремится сохранить и часто сохраняет альтруистические отношения. <…> В такой семье члены ее продолжают жить с сознанием своего права предъявлять друг к другу такие требования.

Только развивающаяся на этой почве сложная группа чувств и лежащая в основе семьи духовно-нравственная связь придают ей ту устойчивость и постоянство, без которых семья не семья. Половая связь в чистом виде сама по себе ничем не гарантирует этих свойств; может быть будет более правильно утверждать, что половые влечения, предоставленные самим себе, скорее могут увести в обратную сторону, именно в сторону непостоянства и даже быстрых смен. Это в особенности важно сознать, поскольку речь идет о семье, как органе боепитания; только тот брак способен привести к образованию нормальной семьи и сделать ее способной выполнить роль органа воспитания, который устойчив и постоянен, т. е., который является длительным союзом мужчины и женщины. <…> Свободный брак или свободная семья в сущности ни то, ни другое, потому что он исключает всякую прочную связь. <…>

Семья должна предполагать, как фундамент для воспитания детей, известное постоянство жизненных условий. <…>

Как орган воспитания, семья, сохраняющая характер естественного трудового сообщества, сама собой становится хорошей естественной подготовительной школой для формирования характера. Этот элемент ее настолько положительно силен, что способен взять верх даже очень крупными недочетами семейной жизни. Семья, как только потребительская единица, утрачивает не один, а несколько важных воспитательных факторов. <…> Только потребление, сопровождающееся созиданием, производством, воспитывает здоровым образом, потому что труд-созидание освящает наше право на потребление и делает его человечески достойным явлением. В этом смысле семья, как маленький трудовой союз, где дети изо дня в день созерцают производительный труд взрослых членов семьи и отчасти могут и сами, по мере сил, участвовать в этом производственном процессе, а не только потреблять, сыграл в истории и воспитании человечества чрезвычайно крупную роль.

Наконец все эти элементы завершаются иногда существующей только в принципе – родительской властью <…>, – которая возглавляет всю эту организацию и скрепляет ее своим авторитетом и чувством ответственности перед собой. <…>

Таким образом, рассматривая понятие семьи, как орган воспитания, в целях выяснения элементов, делающих ее способной выполнить эту роль, мы пришли к следующему выводу: полная семья, как орган воспитания, это – духовно-нравственный, внутри себя альтруистический, производственно-трудовой союз (сообщество), состоящий из родителей и детей, основанный на родительской власти и ответственности, обладающий устойчивостью, постоянным характером и связанным в единство не только жилищем и экономической зависимостью, но и группою чувств, основанных на кровном родстве. В действительности, конечно, некоторые условия могут быть и не выполнены, например, отсутствие детей, но это уже неполная семья.