Текст книги "Материальные памятники русской культуры в странах Балтии"

С присоединением стран Балтии к СССР и установлением в них советской власти положение старожильческого русского населения существенно изменилось. С одной стороны, оно избавилось от давления со стороны чужих национальных государств и прибрело возможность свободно пользоваться родным языком, получать на нем образование, избавилось от этнических ограничений при приеме на работу. С другой стороны, русские, вместе с титульным населением, стали объектом тотальной советизации и быстро превратились в «советских» русских.

В отношении недвижимых и движимых памятников материальной культуры процесс советизация приобрел следующие формы.

С административных зданий новые власти снимают все знаки их принадлежности к бывшим национальным государствам и устанавливают советскую символику. Характерно, что многие старые административные здания, которые несли имперскую идейную нагрузку, советскими властями по назначению не используются. Так, например, бывшую резиденцию российского генерал-губернатора и национального президента в Риге передают Дому пионеров и музею, в Таллинне музею, в Вильнюсе – делают Дворцом работников искусств. Новых административных зданий длительное время не строят вообще. Затем, возводятся здания утилитарного вида Примером может служить Дом политического просвещения в Риге (архитекторы В. Кадырков, Ю. Гертманис, 1980), здания ряда райкомов и горкомов.

Военные объекты первоначально стараются разместить в соответствующих их профилю старых солидных зданиях. Так, поступают со штабом Прибалтийского военного округа, Политическим управлением округа. Вильнюсское училище связи, Даугавпилское летно-техническое, Рижское артиллерийское училища размещают в построенных до революции казенных зданиях и крепостях. В шестидесятые и семидесятые года прошлого века традиция советизации военных зданий и сооружений уходит. К примеру, новые базы Рижского артиллерийского и Рижского авиационного училищ представляют собой уже комплексы безликих учебных, штабных, складских зданий и казарм. Чисто утилитарный вид приобретают и вновь построенные советские военные базы: военно-воздушные в Даугавпилсе, Риге, Шауляе, Таллинне, морские в Риге, Таллинне, Лиепае, ПВО и ракет стратегического назначения по всей Балтии.

Советская власть проводит в новых прибалтийских республиках политику индустриализации: восстанавливает дореволюционные и строит большое количество новых промышленных предприятий. На них привлекаются работники из соседних российских областей. Однако этот процесс не сопровождался предоставлением приезжающим русским каких-либо привилегий, а является следствием того, что трудовые ресурсы местного села, особенно в Латвии и Эстонии, были исчерпаны. На старых предприятиях русская дореволюционная история не вспоминается, соответствующие архитектурные атрибуты на зданиях не восстанавливаются. Внешний вид вновь возводимых производственных зданий делается совершенно безликим. Это, например, наглядно видно по корпусам завода «Балтиец» в Нарве, завода «Альфа» в Риге и всем другим.

Гражданские здания и жилые дома в республиках Советской Прибалтики некоторое время строятся в стиле сталинского ампира и богато украшаются советскими символами: гербами, серпами и молотами, звездами, скульптурами рабочих и колхозниц. Среди этих зданий можно отметить стадион «Даугава» (архитектор В. Шнитиков, 1945), дворец культуры завода ВЭФ (архитектор Н. Семенцов, 1961), здание Президиума Академии наук Латвийской ССР (архитекторы О. Тилманис, В. Шнитиков, 1957), гостиницу «Рига» (архитектор С. Антонов, 1957) в Риге. В Вильнюсе это здания Республиканской библиотеки (архитектор В. Аникин, 1963), железнодорожного вокзала (архитектор П. Ашастин, 1950). В центре всех трех прибалтийских столиц возводятся многоэтажные «сталинские» жилые дома. Однако потом сталинский «имперский» стиль в архитектуре сменяется типовыми застройками хрущевских и брежневских времен.

В годы «хрущевской оттепели» и «брежневского застоя» по всей Советской Прибалтике было построено огромное количество новых жилых зданий, школ, больниц, поликлиник, спортивных сооружений, библиотек, музеев. Они возводились для удовлетворения социальных потребностей всех жителей, независимо от их этнического происхождения и не несли в себе ни каких, даже советских духовных ценностей. Поэтому отнести все эти здания к русской материальной культуре можно только достаточно условно, на основании того, что в этих жилых домах проживали, или в социальных институтах работали, преимущественно этнические русские. Такими, условно русскими, объектами материальной культуры можно назвать, например, построенный в 70-е годы Мустамяэский медицинский центр в Таллинне или жилой массив Кенгарагс в Риге.

Православная церковь в республиках Советской Прибалтики подверглась меньшим гонениям, чем в России. Важную роль в этом сыграло желание советских властей опереться на ее духовные ресурсы в борьбе с уже сформировавшимися за годы независимости латышской, эстонской и литовской нациями. В первое послевоенное время восстанавливаются многие разрушенные православные церкви, продолжают действовать монастыри. Правда, отобранные ранее национальными властями у православных храмы и другие здания церкви не возвращаются.

С 60-х годов антирелигиозная кампания разворачивается и в прибалтийских республиках. Закрывается и «перепрофилируется» в советском духе большое число церквей. В Риге, например, Христорождественский кафедральный собор превращается в планетарий, церковь иконы Иверской Божьей Матери перестраивается под клуб, Петропавловский собор приспосабливается под склад. Власти Даугавпилса взрывают кафедральный собор во имя Св. Александра Невского (1969, на фото). Сносится Георгиевская часовня в районе Копли в Таллинне и подворье Пюхтицкого Святоуспенского женского монастыря в центре города. Закрывается и ликвидируется часть православных кладбищ в центре городов.

Передача русскими православного мировоззрения потомкам становится крайне затруднительна. Лишенная православного духовного ядра, русская молодежь быстро советизируется. Утрачивается, например, культура ухода за захоронениями и памятниками предкам, как родственников, так и русских государственных и общественных деятелей, павших русских воинов. Советизация латышей, эстонцев, литовцев идет менее успешно, поскольку они опираются в своем сознании не на религиозную духовную компоненту, а на светскую национальную культуру, развитие которой местными коммунистами активно поддерживается.

Особое место в процессе советизации в республиках Советской Прибалтики отводилась памятникам Сталину, Ленину, другим известным революционерам, местным коммунистическим и советским деятелям. Они устанавливаются практически во всех городах на видном месте, вокруг них регулярно организовываются демонстрации, митинги, парады, организовывается массовое возложение цветов. Для усиления воздействия советских памятников выпускается большое количество альбомов и открыток.

Попытки включить в систему советских ценностей захоронения и памятники советским воинам, погибшим в годы Великой Отечественной войны, а также жертвам фашистского террора оказываются менее удачными. Эти материальные знаки, помимо воли властей, приобретают русский характер, поскольку основная часть погибших является русскими людьми. Значительная же часть латышей, литовцев и эстонцев сражалась во время войны на стороне немцев и поэтому не воспринимала захоронения и памятники советским воинам, как свои. Советская форма этих памятников и захоронений не меняла их национальной сути. Более того, суть эта отчетливо выявилась в первые годы вновь обретенной независимости.

Более успешными были попытки властей организовать почитание павших в борьбе за советскую власть в годы революций и гражданской войны, поскольку среди них было большое количество представителей титульных народов. Зато из пантеона были полностью исключены все дореволюционные герои и герои Первой мировой войны, русские воины защищавшие Россию в годы революций и гражданской войны.

Огромное число советских воинов погибших на территории Восточной Балтии в годы Великой Отечественной войны определило большое число их захоронений. Среди крупных воинских захоронений следует отметить Гарнизонное и Братское кладбища в Риге, Городское воинское братское кладбище № 1 в Даугавпилсе, захоронения советских воинов в Паневежисе (1953), в поселке Циргулина Валгского уезда (1944). Крупными мемориальными комплексами стали в Латвии памятник Победы (Л. Буковский, А. Бугаев, А. Гульис и др., 1985), стела на месте форсирования советскими войсками Киш-озера в Риге. В Эстонии следует отметить монумент освободителям Таллинна (т. н. «Бронзовый солдат», архитектор А. Алас, скульптор Э. Росс, 1947) в Таллине, памятник на братской могиле советских воинов в Синямяэ (1952), памятник советскому десанту в Мерикюла (1972), мемориал «Три штыка» (М. Шамсутдинов, 1974) под Нарвой. В Литве в честь павших советских солдат был создан Антакальский мемориальный ансамбль (Л. Казаринский, А. Колосов, 1951) в Вильнюсе, мемориал Аукштейи Шанчяй в Каунасе, мемориалы в Клайпеде (1975) и в Неринге, на Куршской косе(1967).

Жертвам фашистского террора был открыт мемориал в Аудрини (1967) (Резекненский район), Саласпилский мемориальный комплекс (Л. Буковский, Я. Зариньш, Г. Асарис, 1967) под Ригой. Памятниками жертвам фашистского террора являются и здания концлагерей, например, здание Шталага-350, в Риге, однако они не были мемориализованы в то время.

В Вильнюсе устанавливается памятник освобождавшему город генералу И. Черняховскому (Н. Томский, Л. Голубовский, 1950). В Нарве ставится памятник герою Советского Союза лейтенанту И. Графову, в Таллинне – герою Советского Союза моряку Е. Никонову, которые погибли при их освобождении. В центре Вильнюса на Зеленом мосту устанавливаются металлические скульптуры советских воинов, учащихся и рабочих (Г. Попов, В. Аникин, Б. Пундзюс и др., 1952)

В ознаменование Победы над немецкими захватчиками складывается традиция устанавливать на месте ожесточенных боев типичное советское боевое оружие. Так, на месте форсирования р. Нарвы советскими войсками устанавливается танк Т-34, в Риге и в Даугавпилсе, перед авиационными военными училищами, ставится на постамент самолеты, в Риге перед артиллеристским военным училищем – пушки.

В послевоенный период в Советской Прибалтике власти разрешают установить ряд памятников местным русским ученым и деятелям культуры. Так, в Тарту открываются памятники хирургам Н. Бурденко (А. Вомм, Л. Израель, 1952) и Н. Пирогову (Ю. Раудсеп, А. Мэльдер, 1952), в Риге – памятник математику Л. Келдышу (Л. Буковский, 1978), в Мадлиене, на кладбище, памятник художнику К. Гуну (О. Нигуле, 1973). В Вильнюсе ставится памятник А. Пушкину (Б. Вишняускас, А. и В. Насвитисы, 1949). Однако все эти памятники местное русское население воспринимает как элементы советской, а не русской культуры. Об утраченных российских памятниках, об истории зданий имперского и даже довоенного периода оно практически ничего не знает.

В сфере образования и культуры советская власть проводит двойственную национальную политику. Она поддерживает образование всех уровней и на русском, и на национальных языках, издает на двух языках журналы, газеты, книги, создает исключительные условия для развития национальных культур, а местную русскую культуру поддерживает слабо. Для осуществления этой двойственной национальной политики перераспределяется старая и создается мощная новая материальная база.

Так, в Риге открывается новый Политехнический институт и для него возводится главное здание (Р. Тилманис, В. Шнитников и др., 1959), строятся корпуса Рижского института инженеров гражданской авиации, в Лиепае и Даугавпилсе – корпуса педагогических институтов. В Таллинне и Каунасе открываются политехнические институты. Среди преподавателей и студентов во всех этих вузах появляется достаточно большое количество русских.

Аналогичная ситуация складывается и во вновь созданных в прибалтийских советских республиках академиях наук. Для них возводят новые, либо отводятся обширные старые здания, в них формируются смешанные трудовые коллективы.

Некоторые здания дореволюционных гимназий и реальных училищ передаются для размещения в них русских школ. По типовым проектам строится большое количество новых школ, в которых дети обучаются и на русском, и на национальных языках. Во всех школах дети изучают русский язык и литературу, однако процесс преподавания в целом нацелен на формирование советской идентичности.

Здание Русского (второго) театра в Риге при советской власти русской драматической труппе не возвращается и она размещается в других помещениях. Русской труппе в Вильнюсе для выступлений не предоставляется старое здание Ратуши, которое отводится под музей и она размещается сначала в реконструированном здании на улице Капсуко, а затем, с 1986 года – здании бывшего Польского театра. В Таллинне русской драматической труппе передается здание бывшего кинотеатра. В Таллинне для культурных нужд военных строится Дом офицеров военно-морского флота (А. Кузнецов, 1954), в Риге под Дом офицеров передается здание бывшего Латышского общества (Мамуля). Во всех городах возводятся многочисленные кинотеатры, в которых демонстрируются фильмы на русском с субтитрами на национальных языках. Зато, преимущественно на национальных языках вещает местное радио и телевидение без субтитров. Русские же смотрят московские программы и формируются в другом, более советизированном информационном пространстве. Самостоятельные информационные пространства существуют и в прессе, журналах, книгоиздании.

Советская власть заботится о сохранении и расширении местных коллекций артефактов, собраний книг, архивов. Для их размещения строятся новые музеи, библиотеки, хранилища. В составе всех коллекций и собраний присутствуют и те предметы материальной культуры, которые свидетельствуют о русском прошлом и настоящем Прибалтики. Однако предметы эти не выставляются, многие книги закрываются в спецхранах, архивы не становятся предметами научных исследований, заключенные в них русские идеи до общества не доходят. Акцент делается только на советском периоде история Прибалтики, на жизни советского народа. Так, например, изданные за рубежом книги поэта Игоря-Северянина попадают в Научной библиотеке АН ЭССР и в Тартуском литературном музее им. Ф. Крейцвальда на специальное хранение, доступ к которому ограничен.

Таким образом, движимые и недвижимые памятники материальной культуры в республиках Советской Прибалтики полностью служили целям формирования единой советской нации. Этнические латыши, литовцы и эстонцы подвергались при этом значительно меньшему идеологическому воздействию, чем этнические русские, а в силу этого были менее советизированы.

Советская нация оказалась недостаточно крепким социальным образованием, поскольку в полной мере не опиралась на, единственно пригодный для этого, великорусский народный элемент. В конце 1980-х гг., под воздействием непродуманных политических реформ, советская нация стала распадаться на свои исходные народные составляющие. От ядра СССР – России вновь отделились все национальные окраины и проживающие в них народы стали строить свои собственные нации.

В России же продолжилось строительство советской нации, только назвали ее теперь российской. Новая российская нация обладала всеми теми же недостатками, что и советская. Эти недостатки сразу же проявились в форме попыток отдельных этнических элит отделиться вместе со своими народами от великорусского ядра, что поставило Россию перед угрозой распада по национальным швам. Угроза распада страны была преодолена новой российской элитой в начале нового столетия, однако систематического пересмотра национальной политики не произошло. В частности, оставшиеся за границей бывшие советские граждане так и остались с неопределенным социальным статусом соотечественников, хотя отношение к ним России после 2000 года коренным образом улучшилось. Однако их так и не стали рассматривать частью разделенной русской нации, поскольку сама российская элита сознательно к строительству единой русской нации так и не приступила.

На территории Восточной Балтии образовались независимые государства Латвия, Литва и Эстония. Слабо советизированные титульные элиты в них незамедлительно приступили к строительству собственных наций. Под воздействием враждебных России внешних сил они стали проводить крайне радикальную национальную политику: принудительно вытеснять из страны русское население, подвергать оставшихся дискриминации. Большую часть русских в Эстонии и Латвии, например, лишили прав гражданства. Русский язык повсюду исключили из использования в официальной сфере, а всех тех, кто плохо владел титульными языками стали увольнять с государственной службы. Было прекращено обучение в вузах и старших классах средних школах на русском языке, перестали финансировать русскую культуру.

Все эти обстоятельства оказали существенное влияние на судьбу материальных ресурсов, использовавшихся ранее для социального воспроизводства, пусть сильно советизированного, русского населения.

В Латвии, Литве и Эстонии новые власти присвоили себе все административные, военные, промышленные, общественные и жилые здания, движимые и недвижимые памятники материальной культуры. Административные здания стали использоваться по их прямому назначению, с них только сняли советскую и установили национальную символику. Из бывших царских и генерал-губернаторских дворцов были выселены музеи и дома пионеров, и в них въехали президенты вновь образовавшихся республик.

Сняли советскую символику и с многих общественных зданий. Некоторые из «реновированных» таким образом, строений, как например здание Президиума Академии наук Латвии и сталинские жилые высотные здания в Вильнюсе и Таллинне, приобрели крайне непрезентабельный вид.

Военные здания и сооружения, поскольку они не несли на себе какой-либо советской идейной нагрузки сразу стали использоваться национальными армиями, либо были проданы коммерческим фирмам. Некоторые их них, как например станция космического слежения в Скрунде, были уничтожены.

Многие крупные промышленное предприятия закрыли, а занятых на них рабочих, в первую очередь русских, уволили. Производственные корпуса сносили, либо приспосабливали под торговые заведения, офисы, жилье. Так, в Риге на месте завода «Альфа» возвели гипермаркет, а корпуса Гипсовой фабрики превратили в элитный жилой комплекс. В Таллинне производственные корпуса радиозавода «Ээсти каабел» перестроили в торговый центр.

Большинство общественных и жилых зданий также не нуждалось в какой-либо «десоветизации», их внешний вид был быстро «вестернизирован» с помощью наружной рекламы.

Православная церковь в странах Балтии, избавившись от ограничений советского времени, начинает быстро возрождаться. Она осталась в духовном подчинении Московской патриархии. Местным церквам власти возвратили большую часть национализированного при советской власти имущества. Восстанавливается много старых и строятся новые храмы. В Литве, например, возводится Покровский храм в Клайпеде (Й. Виртулис, 2008), храм во имя иконы Божьей Матери «Иверская» в Паланге (Д. Борунов, 2002). В Латвии восстанавливается Христорождественский кафедральный собор, храм Свв. Семиона и Анны в Елгаве, Св. Александровский храм в Стаммериене, строится новый храм в честь Георгия Победоносца в Саласпилсе и ряд других. В Эстонии, в Валге возводится храм Владимирской иконы Божией Матери (2001), в Маарду построен храм Архангела Михаила (1998). Строится церковь во имя иконы Скоропослушница в таллиннском районе Ласнамяэ, в Нарве – построен храм иконы Божией Матери (Григорьев, 2003) и другие.

Однако такие храмы как Петропавловский в Риге и Петропавловский в Каунасе, архиерейские дома в Риге и Вильнюсе, здание семинарии в Риге и ряд других православной церкви не возвращаются. В Эстонии регистрируется православная церковь Константинопольского патриархата и власти передают ей основную часть храмов, хотя в них и нет прихожан.

В странах Балтии возрождается и староверческая церковь. Прихожане активно ремонтируют старые, возводят новые храмы.

Возрождение исконной православной веры привело к восстановлению у русских людей уважения к своим предкам, к поставленным им памятникам. Силами русской общественности повсюду стали приводятся в порядок заброшенные православные кладбища, восстанавливаться находящиеся на них памятники.

Меняется отношение балтийских русских и к мемориальным памятникам. В Таллинне на средства общественности открывается памятник писателю Ф. Достоевскому (В. Евдокимов, 2002). В Риге ремонтируется обветшавший памятник петровским солдатам, павшим в 1701 году на Луцавсале (2004), предпринимателем Е. Гомбергом восстанавливаются памятники М. Барклаю де Толли (2002) и Петру I (2003). Однако на установку последнего городские власти разрешения не дают, и он находит пристанище на задворках дома восстановившего его предпринимателя. В Даугавпилсе, при поддержке правительства Москвы, в 2007 году устанавливается памятник российскому градоначальнику А. Дубровину (А. Таратынов, 2007), а в 2009 году в Риге памятник поэту А. Пушкину (А. Тартынов) В Вильнюсе русские общины устанавливают памятные доски на домах связанных с жизнью патриарха Тихона, артиста В. Качалова, философа Л. Карсавина и ряда других. В Таллинне устанавливается памятник на могиле поэта Игоря-Северянина (И. Зубака, 1992), в Нарве открывается памятник поэту А. Пушкину (М. Аникушин, 1999). Городские власти в Нарве ищут место для бюста Петру I.

Пришедшие в странах Балтии к власти националы беспрепятственно демонтировали памятники революционерам, советским и коммунистическим деятелям, убирали с постаментов советское оружие, выполнявшее символические функции. Дело дошло до сноса находившихся в публичных местах памятников советским воинам. В Вильнюсе, например, в 1991 году снесли памятник генералу И. Черняховскому (перевезен и восстановлен в Воронеже), в Таллинне в 1992 году памятник герою Советского Союза моряку Е. Никонову. В Риге в 90-е годы национал-радикалами было предпринято несколько попыток взорвать памятник Победы. Был снесен, поврежден или перенесен и целый ряд других памятников и памятных знаков советским воинам.

С исчезновением советских памятников ушли в прошлое и проводимые вокруг них праздничные мероприятия, ускорился распад советской нации. Латышская, литовская и эстонская элиты сразу же выбрали для мобилизации своего населения новые памятники, а русские на длительное время оказались вообще без национальных символов имевших материальное воплощение.

Восстановление национальных духовных ценностей вызвало перелом в отношении русских к памятникам советским воинам. Поскольку собственно русских мемориальных памятников на территории стран Балтии не было, то памятники советским воинам стали играть роль национальных символов, мобилизующих русское население. 9 мая к этим памятникам стало приходить все русское население, возлагать цветы, петь военные песни, отмечать память павших и поздравлять ветеранов. Появились знаки принадлежности к русской нации – георгиевские ленточки.

Именно поэтому, перенос «Бронзового солдата» в Таллинне, сопровождавшийся еще и эксгумацией останков советских воинов, вызвал столь острую реакцию местного русского населения(31,32). Как отмечалось, протесты эстонских русских были поддержаны высшим руководством России. С этого времени Россия начала активно бороться за сохранение памятников советским воинам за рубежом, выделять немалые средства на приведение в порядок советских воинских захоронений и на восстановление находящихся на них надгробий и памятников.

В сфере образования и культуры балтийские русские лишились при новых властях основной части материальных ресурсов социального воспроизводства. Все государственные высшие учебные заведения в странах Балтии перешли на обучение на национальных языках, работавшие в них русские преподаватели, по большей части, были уволены. В Латвии удалось открыть несколько частных вузов в которых сохранилось преподавание на русском языке. Однако владельцам этих вузов, как например владельцам Балтийского Русского института, пришлось строить новые учебные корпуса. Русские школы, под предлогом их оптимизации, закрывались, а их здания передавались латышским школам. Частные русские школы вынуждены были арендовать не приспособленные для этого помещения.

В Риге, Таллинне, Вильнюсе в своих старых зданиях продолжают работать русские драматические труппы. Русские культурные запросы в какой то степени удовлетворяют общественные центры. В Таллинне такого рода центр располагается в бывшем здании Дома офицеров военно-морского флота (ныне Русский культурный центр), в Риге во вновь построенном Доме Москвы (А. Посохин, 2004), в Даугавпилсе в Доме Калистратова, в Лиепае в Русском доме.

В Вильнюсе подобного русского центра нет, но действует Литературный музей А. С. Пушкина, ассоциация Русский культурный центр и другие учреждения и институты, которые отчасти выполняют функции русского общественного центра.

Национальные власти изъяли из музейных экспозиций все материальные свидетельства русского присутствия в странах Балтии, погибли многие библиотечные собрания на русском языке, оставшиеся библиотеки русские книги не приобретают уже на протяжении двадцати лет. Силами общественных организаций проводятся выставки картин русских художников, создаются новые русские библиотеки, однако полноценной замены утраченному материальному культурному наследству они не дают.

В целом, в независимых Балтийских странах второго издания русские, из-за того, что первоначально были лишены политической защиты России, вновь лишились основных материальных ресурсов своего социального воспроизводства. Титульными элитами постоянно предпринимаются попытки лишить их и национальных символов: законодательно запрещена советская символика, уничтожаются памятники советским воинам, которые воспринимаются русскими, как свои.

Более того, в Риге и Таллинне, Тару в начале 90-х годов были открыты музеи оккупации (в Вильнюсе музей – геноцида), в которых советская история представлена в искаженном виде и на советских, а реально на русских, людей возлагается ответственность за издержки классовой борьбы в балтийских странах. Через объявление русских оккупантами обосновывается их дискриминация, предпринимаются попытки выставить претензии к России за якобы нанесенный ей материальный ущерб. То есть, русскую нацию хотят лишить материальных ресурсов воспроизводства не только в странах Балтии, но и в самой России.