Текст книги "Введение в юридическую профессию. Твоя профессия – юрист"

Меры по реформе государственной службы были изложены в записке Сперанского «Об усовершении общего народного воспитания» (1808 г.). Он предлагал ликвидировать чины, которые порождали злоупотребления и «развращали дух народный», позволяя некомпетентным лицам занимать высшие должности по выслуге лет. С августа 1809 г. стал действовать соответствующий указ о новых правилах производства в чины по гражданской службе. Сперанский явился автором проекта создания Царскосельского лицея – специализированного учебного заведения по подготовке высокопоставленных государственных чиновников. Особое значение Сперанский придавал качественной подготовке юристов. По его инициативе группа выдающихся своими успехами в учении молодых людей была направлена для получения юридического образования в Германию и позднее составила костяк российской университетской профессуры в области юриспруденции.

В 1812 г. Сперанский попал в опалу и до 1816 г. находился в ссылке в Нижнем Новгороде. В 1816 г. он вновь был принят на службу и назначен Пензенским губернатором, а в 1819 г. – Генерал-губернатором Сибири. В это время по его инициативе были проведены административные реформы в Сибири, приняты «Учреждение для управления Сибирских губерний», «Устав об управлении сибирских инородцев» и другие проекты.

С 1821 г. Сперанский – член Государственного Совета по департаменту законов. С 1826 по 1831 гг. он участвовал в деятельности Комитета по разработке проектов переустройства разных частей государственного управления. Во Втором отделении Собственной Его Императорского Величества Канцелярии он стал организатором и вдохновителем работы по систематизации Российского законодательства. Первая цель – собрать воедино в хронологическом порядке все акты российского законодательства, начиная с Соборного Уложения 1649 г. – была достигнута к 1830 г., когда увидели свет 45 томов первого российского Полного Собрания законов.

К 1832 г. на этой основе был подготовлен 15-томный Свод действующего законодательства, который вступил в силу с 1 января 1835 г. Сперанский сам составил проект системы Свода законов. Исходя из различения двух порядков отношений в государстве, он разделял законы на государственные и гражданские. К первым были отнесены законы основные, учреждения, «законы сил государственных» и законы о состояниях, а также законы предохранительные и уголовные. Ко вторым – законы о правах и обязанностях семейных, общие и особенные законы об имуществах, о порядке взысканий по бесспорным делам, о гражданском, межевом и торговом судопроизводстве и о мерах гражданских взысканий.

М.М. Сперанский вошел в историю Российского государства как мудрый и дальновидный государственный деятель и законовед.

Александров Петр Акимович (1836–1893). По окончании С.-Петербургского университета П.А. Александров поступил на службу в прокуратуру, в 1876 году перешел в присяжные поверенные и вскоре занял в петербургской адвокатуре одно из самых видных мест. Александров выступал во многих громких уголовных делах и процессах по делам печати; особенно выдвинулся он в политическом процессе 193-х, рассматривавшемся в 1877 году.

Европейскую известность доставила ему защита Веры Засулич – последний в России процесс политического характера, разбиравшийся присяжными заседателями. Александров принимал также деятельное участие в трудах СПб. юридического общества по пересмотру проекта нового уголовного уложения и в разработке вопроса о разделении голосов при постановке приговоров по уголовным делам.

Сергей Аркадьевич Андреевский родился 29 декабря 1847 года в Екатеринославле. В 1865 году с золотой медалью окончил курс местной гимназии и поступил на юридический факультет Харьковского университета. После окончания в 1869 году университета был принят кандидатом на должность при прокуроре Харьковской судебной палаты, затем следователем в г. Карачеве, товарищем прокурора Казанского окружного суда.

В 1873 году А.Ф. Кони помогает перевестись С.А. Андреевскому товарищем прокурора Петербургского окружного суда. На этой должности он показал себя первоклассным судебным оратором. Андреевский был принципиальным человеком: в 1878 году, когда шла подготовка к слушанию дела по обвинению Веры Засулич, он отказался представлять сторону обвинения, за что последовала неминуемая расплата – увольнение с должности. Андреевский стал адвокатом по делам в сфере уголовного права.

В первую очередь, Андреевский апеллировал к личности, условиям ее жизни и внутренним причинам, побудившим подзащитного к совершению преступления. Для обороны от стороны обвинения, впрочем как и для подтверждения своих доводов, приводились яркие сравнения.

Арсеньев Констатин Констатинович (1837–1919) родился 24 января 1837 года в семье известного академика К.И. Арсеньева. В 1849 году поступил в Императорское училище правоведения и в 1855 году, по окончании училища, определяется на службу в департамент Министерства юстиции.

К.К. Арсеньев работал в адвокатуре около десяти лет, но не был профессиональным адвокатом. Он пробовал себя в разных сферах деятельности – публицистической, критической, общественной и проявил себя как крупный теоретик в области права. В этой связи он занимал совершенно разные долджности: один из редакторов «Энциклопедического словаря» Брокгауза и Ефрона, почетный академик по разряду изящной словесности и т. д.

В 1864 году он отправляется в Боннский университет для повышения уровня образования. Вернувшись, Арсеньев поступает в присяжные поверенные Петербургской судебной платы, где вскоре становится председателем Совета. Данный пост он занимал на протяжении 8 лет, в это же время проявлял себя в сфере адвокатской деятельности.

В 1874 году он поступает на службу в Министерство юстиции, где был товарищем обер-прокурора гражданского кассационного департамента правительствующего Сената и с 1880 уходит в мир собственного литературного творчества.

Деловые качества: на посту председателя Совета отличался бескорыстием, прививал нравственные принципы адвокатской практики, был дисциплинирован сам и требовал того же от других, организационно укреплял адвокатуру. Он оставил заметный след в юридической науке своими теоретическими работами о русской и иностранной адвокатуре.

Он не блистал эффектными и красивыми речами, зато привлекал внимание суда своими скупыми, но одновременно четкими суждениями, точными характеристиками и доводами. Арсеньев анализировал мельчайшие детали дела. Глубокий, последовательный анализ доказательств, внимательный и полный разбор доводов обвинителя – вот что было оружием в его профессиональной деятельности.

Николай Платонович Карабчевский (1851–1925). В блистательном ряду таких адвокатов, как В.Д. Спасович и Д.В. Стасов, Ф.Н. Плевако и П.А. Александров, С.А. Андреевский и А.И. Урусов, В.Н. Герард и В.И. Танеев, Л.А. Куперник и П.А. Потехин, А.Н. Турчанинов и А.Я. Пассовер, О.О. Грузенберг и П.Н. Малянтович, А.С. Зарудный и Н.К. Муравьев, опыт которых мог бы служить образцом и ныне, одно из главных мест принадлежит Н.П. Карабчевскому. Впервые он заявил о себе еще в 1877 г. на процессе «193-х», в 80-е годы XIX в. был уже знаменит, но и в начале XX в., когда выдающиеся адвокаты «первого призыва» большей частью отступили на второй план или ушли со сцены и вообще из жизни, Карабчевский оставался звездой первой величины, а последние 10 лет существования старой адвокатуры (после того как в 1907 г. устранился от дел и в 1908 г. умер Плевако) был самым авторитетным и популярным в стране адвокатом.

Путь Карабчевского в адвокатуре от новичка до знаменитости был крут и прям, хотя он и стал адвокатом чуть ли не вынужденно, по стечению неблагоприятных для него обстоятельств. Родился он 30 ноября 1851 г. в Николаеве. Николаю было всего полтора года, когда умер его отец. До 12-летнего возраста он воспитывался дома гувернанткой-француженкой и бонной-англичанкой, что помогло ему уже в детстве овладеть французским и английским языками.

В 1863 г. он был принят в Николаевскую гимназию особого типа, «реальную, но с латинским языком», окончил ее с серебряной медалью и в 1869 г. стал студентом естественного факультета Петербургского университета. Однако, будучи по характеру любознательным и активным, он ходил на лекции к профессорам разных факультетов, причем наибольшее впечатление произвели на него юристы – П.Г. Редкий. Н.С. Таганцев, А.Д. Градовский, И.Е. Андреевский. В результате Карабчевский со второго курса перешел на юридический факультет. Впрочем, сделал он это уже после того, как на первом курсе принял участие в студенческих «беспорядках», отбыл трехнедельный арест и тем самым резко осложнил себе выбор профессии.

Дело в том, что блестяще окончив юридический факультет, Карабчевский узнал: чиновничья карьера юриста перед ним закрыта. «Незадолго перед тем, – вспоминал он, – в университете было вывешено объявление, что лица, желающие поступить на службу по Министерству юстиции, должны иметь от университета особое удостоверение о своей благонадежности». Правда, его неблагонадежность не мешала ему вступить в адвокатуру как учреждение самоуправляющееся. Но к ней он относился тогда недоверчиво из-за ее «суетного сутяжничества» и считал ее «малоподходящей» для себя.

В декабре 1874 г. Карабчевский записался помощником присяжного поверенного к А.А. Ольхину, от него перешел к А.Л. Боровиковскому и затем к Е.И. Утину. Под патронатом этих трех популярных адвокатов он быстро показал себя их достойным партнером. Кстати, именно Утин – первоклассный юрист с демократическими убеждениями – первым оценил Карабчевского «как выдающегося из молодежи уголовного защитника» и стал поручать ему некоторые дела. На процессе «193-х», где был представлен цвет российской адвокатуры, 26-летний Карабчевский, пока еще помощник присяжного поверенного, выступал уже рука об руку с такими классиками судебного красноречия и политическои защиты, как Спасович, Александров, Стасов, Герард, Потехин, Утин, Пассовер и др.

Процесс «193-х» (18 октября 1877 – 23 января 1878 гг.) – первый и самый крупный из политических процессов, на которых Карабчевскому довелось выступить как защитнику, – стал для него своего рода боевым крещением, навсегда определившим его сочувствие борцам за свободу, их политическим идеалам и нравственным качествам, исключая лишь их подпольные «крайности». На этом процессе он не только набирался опыта как политический защитник, хотя уже тогда блеснул искусством опровергать обвинение: из трех его подзащитных двое были оправданы.

В дальнейшем, уже как присяжный поверенный, Карабчевский ни на одном политическом процессе никогда не отступал на второй план. С 1878 до 1917 г., как правило, он вел политические дела либо один, либо во главе группы адвокатов. На знаменитом разбирательстве Мултанского дела 1896 г. против удмуртских крестьян, провокационно обвиненных в «человеческом жертвоприношении», где среди четырех защитников выступил Короленко, Карабчевский был настоящим «верховным жрецом» защиты. Именно он после шквального допроса свидетелей опроверг юридическую базу обвинения, установив, что «все открытое оказалось подогнанным под ранее намеченное», после чего оправдательный приговор был предрешен.

Карабчевский возглавлял защиту и на сходном по своей провокационной сущности всемирно известном процессе 1913 г. по делу Бейлиса – киевского конторщика, еврея, который тоже был обвинен в ритуальном убийстве. И здесь в блестящей защитительной речи он не оставил от обвинения камня на камне, и Бейлис был оправдан.

Впрочем, Карабчевский блистал не только на крупных и громких процессах. Он мог привлечь общественное внимание и к делу скромному, как, например, первое в России дело кадетов (членов «Союза освобождения» – ядра будущей конституционно-демократической партии) Е.В. Аничкова и А.В. Борман-Тырковой весной 1904 года. На политических процессах Карабчевский сражался за своих подзащитных, рискуя перейти ту «демаркационную» линию, которая отделяла защитника от подсудимого. С наибольшей силой это сказалось на двух процессах 1904 г., которые и принесли ему самую большую славу. Это процессы по делам Григория Гершуни и особенно Егора Созонова.

Блестящий юрист, а не политик, как он сам о себе говорил, и гуманист Карабчевский защищал не столько политические идеалы революционеров (их средства борьбы он вообще отвергал), сколько их право на свободу мнений и личности, право на жизнь.

Карабчевский не принял Октябрьской революции, эмигрировал и остаток своих лет провел не у дел на чужбине. Умер он 6 декабря 1925 г. в Риме.

Кони Анатолий Федорович (1844–1927) родился 28 января 1844 г. в Санкт-Петербурге. До 12 лет воспитывался дома, потом в немецком училище св. Анны, откуда перешел во Вторую гимназию; из 6 класса гимназии в мае 1861 года держал экзамен для поступления в Санкт-Петербургский университет на математическое отделение, а по закрытии в 1862 году Санкт-Петербургского университета перешел на 2 курс юридического факультета Московского университета, где и окончил курс в 1865 году со степенью кандидата.

Затем он поступил на государственную службу. В 1871 году переведен на должность прокурора в Санкт-Петербургский окружной суд, в 1881 становится председателем гражданского департамента Судебной палаты, в 1885 году становится обер-прокурором кассационного департамента Сената.

Кони известен как судебный оратор. Залы судебных заседаний, в которых он участвовал, ломились от публики: всем были интересны его речи. Кони обладал неплохими предпосылками для захвата внимания публики: обширность знаний из разных областей, эрудированность, прекрасная память, чем он мастерски пользовался в своих выступлениях. Психологический интерес вызывали речи Кони по причине всестороннего изучения индивидуальных обстоятельств каждого отдельного дела. Характер человека служил для него предметом наблюдений не со стороны внешних, только образовавшихся в нем наслоений, но также со стороны тех особых психологических элементов, из которых слагается «Я» человека. Установив последние, он выяснял затем, какое влияние могли оказать они на зарождение осуществившейся в преступлении воли, причем тщательно отмечал меру участия благоприятных или неблагоприятных условий жизни данного лица. В житейской обстановке деятеля находил он «лучший материал для верного суждения о деле», т. к. «краски, которые накладывает сама жизнь, всегда верны и не стираются никогда».

Речи Кони были просты и чужды риторических украшений, этого и не требовалось. Отношение к участвующим в деле лицам, в том числе и к подсудимым, всегда было по-настоящему гуманным.

Куперник Лев Абрамович (1845–1905). Состоял присяжным поверенным сначала в Москве, потом в Одессе и Киеве. Быстро приобрел репутацию выдающегося адвоката-криминалиста и выступал во многих громких судебных процессах: в делах Струсберга, «Червонных валетов», Мельницких, в кутаисском деле о похищении и убийстве крестьянской девочки Сарры Модебадзе с ритуальными целями, в делах о еврейских погромах, в политических и аграрных процессах.

Речь Куперника – ровная, плавная, спокойная, оживляемая иронией – производила впечатление и литературной формой, и содержанием. Как публицист, он сотрудничал в «Юридическом Вестнике», «Юристе», «Заре», «Киевской Газете», «Киевских Откликах», одесских газетах.

Лохвицкий Александр Владимирович (1830–1884). Окончил Московский университет, читал в Ришельевском лицее историю русского права, потом энциклопедию права в Александровском лицее. В 1869 г. Лохвицкий стал одним из редакторов «Судебного Вестника» и начал выступать защитником по делам уголовным; позже был присяжным поверенным в Москве.

Главные его труды: «О пленных по древнему русскому праву XV–XVII веков» (М., 1855; магистерская диссертация); «Губерния, ее земские и правительственные учреждения» (ч. I, СПб., 1864; докторская диссертация); «Обзор современных конституций» (СПб., 1862–1863; 2-е изд., 1865); «Курс русского уголовного права» (СПб., 1868; 2-е изд., 1871).

В последнем из этих трудов Лохвицкий, ввиду несоответствия новых форм судопроизводства старым нормам уголовного кодекса, задался целью раскрыть в каждом положении Уложения о наказаниях общую мысль законодателя, определить смысл не только статей, но и отдельных выражений, указать на коллизии и пробелы законов, и предложить способы их разрешения.

Муравьев Николай Валерьянович (1850–1908). Государственный деятель, талантливый обвинитель. Выдержав экзамен на кандидата права, поступил на службу в судебное ведомство. Занимая должность товарища прокурора в Москве, выдержал магистерский экзамен по уголовному праву и читал в университете лекции по уголовному процессу. В 1881 г. назначен прокурором Петербургской судебной палаты, в 1884 г. переведен на ту же должность в Москву, в 1891 г. назначен обер-прокурором уголовного кассационного департамента, в 1892 г. – государственным секретарем. С 1 января 1894 г. по 14 января 1905 г. был министром юстиции, затем послом в Риме.

Его обвинительные речи обратили на себя всеобщее внимание, равно как некоторые обер-прокурорские заключения. Университетские лекции его пользовались большим успехом. Книги о прокурорском надзоре и о кандидатах на судебные должности и статьи, изданные в сборнике «Из прошлой деятельности», читались с неизменным интересом.

Николай Валерьянович Муравьев являл собой в прокуратуре то же самое, что в адвокатуре представлял собой Плевако. Его речи, полные самого глубокого содержания, до такой степени были красочны, что, когда он рисовал какую-нибудь картину, слушателю казалось, что он реальнейшим образом эту картину видит собственными глазами.

Несомненно, что ни ранее, ни потом публике не удавалось слышать ничего подобного.

Плевако Федор Никифорович (1843–1908). Во второй половине XIX – начале XX веков имя Плевако было буквально у всех на устах, причем известность распространилась и за пределы России. Ф.Н. Плевако родился в г. Троицке Оренбургской губернии. Окончив Первую московскую гимназию, в 1859 году поступил на юридический факультет Московского университета и в 1864 году окончил его со степенью кандидата права. Окончание университета совпало со временем объявления основных положений Судебной реформы 1864 года.

Речь Плевако была свободна и легка, а плавные, красивые, стройные переходы в его речах оказывали просто чарующее действие. Выступления Плевако можно сравнить с водопадом: настолько мощный и многочисленный поток слов обрушивался на слушателей. Однако он никогда не допускал вольностей в виде выпадов против участников процесса, и все свое внимание сосредоточивал на освещении психологической стороны дела.

Вот что говорил о Плевако А.Ф. Кони: «Плевако во всей своей повадке был демократ-разночинец, познавший разную жизнь во всех слоях русского общества, способный, не теряя своего достоинства, подыматься до его верхов и опускаться до его «дна», – и тут и там все понимая и всем понятный, всегда отзывчивый и простой. Он не «удостаивал» дело своим «просвещенным вниманием», а вторгался в него, как на арену борьбы, расточая удары направо и налево, волнуясь, увлекаясь и вкладывая в него чаяния своей мятежной души. В Плевако, сквозь внешнее обличие защитника, выступал трибун, для которого дело было лишь поводом и которому мешала ограда конкретного случая, стеснявшая взмах его крыльев со всей присущей им силой».

Интересную оценку Плевако давал журнал «Нива»: «Это был самородный, чисто национальный талант, не везде одинаково ровный, но стихийно-могучий и покорявший сердце своим стихийным могуществом. Те, кто слышал его в крупных, захватывавших его самого делах, до сих пор сохраняют впечатление великолепной лавины красивых образов, сложных слов, поэтических уподоблений, скатывавшихся с его уст и чаровавших ум и слух и судей, и адвокатов, и публики. Те, кто его не слыхали, слышали множество рассказов о нем. О Плевако говорила вся Россия, подобно тому, как устами Плевако говорила мощная, великая в своей стихийной красоте та же самая Россия». Плевако был универсалом, т. е. с одинаковой легкостью и успехом выступал как в уголовных, так и в гражданских делах.

Пржевальский Владимир Михайлович (1840–1900). Окончил Московский университет, служил обер-секретарем в Сенате, сотрудничал в московском «Журнале для родителей и наставников». В 1870 г. поступил в присяжные поверенные округа московской судебной палаты.

Выступал защитником и гражданским истцом по многим уголовным делам, привлекавшим общественное внимание. Наиболее выдающиеся из них – дело игуменьи Митрофании, клуба червонных валетов, Бориса Мельницкого, присяжного поверенного Глаголева.

Отличительная черта речей Пржевальского – тщательный разбор фактов, солидность и деловитость. Он много работал над гражданскими законами и теорией права и пользовался репутацией одного из лучших адвокатов-цивилистов. Был одним из деятельных членов Московского юридического общества и одним из редакторов «Юридического Вестника», где помещались его литературно-юридические работы. 20 лет был одним из самых деятельных членов Московской городской думы, 16 лет – гласным московского губернского земства.

Спасович Владимир Данилович (1829–1907) известен как автор «Учебника уголовного права, изданного в 1863 году. Наряду с подробным и ярким изложением теории наказания в этой книге были талантливые страницы, посвященные общим положениям уголовного права, истории и практическому осуществлению наказаний, полные настойчивого призыва к справедливости, слагающейся из примирения начал общественных и свободного самоопределения воли, и к отказу от тех карательных мер, которые «бесчеловечны, потому что не необходимы».

Картины дряхлеющего Рима с его системою жестоких мучительств, полемика с защитниками смертной казни и художественно изложенная история английской ссылки в Австралию составляют истинное украшение этого главного труда Спасовича как юриста. Рассматриваемый объективно и вне современной ему «злобы дня», учебник Спасовича является замечательной работой, в которой из-под облика строгого юриста и осторожного, несколько консервативного политика, желающего взаимодействия между общественным строем и почерпнутым из потребностей жизни уголовным законом, виден художник-гуманист.

Учебник своею новизною и смелым выражением убеждений автора взволновал представителей рутинных взглядов на уголовное право и вызвал в печати нападки, далеко не всегда стоявшие на исключительно научной почве. Быть может, в значительной степени они содействовали лишению Спасовича в середине шестидесятых годов кафедры в Казанском университете. Представители схоластики в уголовном праве на время стали полными хозяевами в некоторых университетах и могли по-прежнему пережевывать устарелые «записки», не смущаемые никакими новшествами.

Выступая в качестве защитника, а иногда и гражданского истца в ряде уголовных дел, Спасович являлся не только своеобразным, глубоким и талантливым представителем адвокатуры, но и всей своею деятельностью на этом поприще преподал достойные самого внимательного изучения приемы и способы, согласные с непосредственными целями и, вместе с тем, с общественными задачами адвокатуры.

Из его речей представляется возможным вывести его взгляды на теорию и практику деятельности судебного оратора. Так, выделяя из общего понятия о защите ее задачи, он находил, что, помогая суду заглянуть в тайны души подсудимого и изучить ее изгибы, защитник должен сказать в пользу обвиняемого все, чего последний сам не может, не умеет или не хочет сказать, не закрывая, однако, при этом глаз на истину и не указывая голословно на влияние и воздействие среды, личностей или обстоятельств, без их тщательного изучения и проверки и без сопоставления личности искушаемого со свойствами и приемами искушения.

Дар свободного слова предоставлен адвокату для облегчения участи подсудимого, и им не следует пользоваться для распространения преступных или антиобщественных идей. Защита по соглашению с подсудимым менее свободна, чем защита по назначению от суда, ибо приходится, по возможности, придерживаться системы оправданий обвиняемого; но и тут защитник не может быть слепым орудием и должен проявлять отвагу своего звания в названии вещей по их именам. В зависимости от свойств обвиняемого защита может выражаться или в полном отождествлении защитником себя с обвиняемым, в особенности в передаче его чувств, или же в отделении себя от него и объективном к нему отношении.

По политическим делам защита должна быть свободна, причем адвокат, не будучи солидарен с подсудимым, должен, однако, иметь право высказать все возможное для оправдания или уменьшения вины подсудимого и для ослабления невыгодного впечатления в отношении чувств, руководивших последним. В своих приемах защита не должна давать увлечь себя неуместным соображениям о возможности надоесть или наскучить судьям, исчерпывая материал до конца и относясь не только к фактам дела, но и к источникам и причинам карательного закона со всесторонним исследованием; в делах, имеющих предметом щекотливые подробности, она должна рисовать не их, а лишь общие начертания предмета, подражая не детальной китайской живописи, а античной скульптуре.

Применяя эти общие правила в своей практической деятельности, Спасович облекал в формы, выраженные оригинальным, образным, точным и подчас очень острым языком, глубокое, логически стройное и нередко художественное содержание, давая, в последнем отношении то яркие очертания, то мысль, неминуемо создающую в последовательном своем развитии тот или другой образ.

По содержанию своих речей Спасович являлся не только защитником в данном деле, но и мыслителем, для которого частный случай служил поводом для поднятия общих вопросов и их оценки с точки зрения политика, моралиста и публициста. Его речи часто представляли из себя, независимо от своего делового содержания, целые отрывки из учения об обществе, об уголовной политике и о судебной этике.

В речах его рассыпано множество ценных замечаний о деятельности и организации суда присяжных. К введению этой формы суда в России он относился в свое время с недоверием. В публичных лекциях «о теории судебно-уголовных доказательств», прочитанных в 1860 году в Петербургском университете, он высказал опасение, что нравственно-юридическое развитие народа не подготовило его к участию в свободном, не стесняемом обязательными правилами суждения, суде и что отсутствие привычки отличать закон от требования начальства, а также присущая русскому человеку склонность видеть в преступнике «несчастного» могут вредно отразиться на правильном отправлении правосудия.

Урусов Александр Иванович (1843–1900) в 1861 г. поступил в Московский университет, из которого был исключен за участие в беспорядках, затем принят снова, окончил юридический факультет и поступил на службу кандидатом по судебному ведомству. Уже в 1867 г. Урусов стал известен как талантливый защитник речью по делу крестьянки Волоховой, в которой он, по выражению А.Ф. Кони, уничтожил «силою чувства и тонкостью разбора улик тяжелое и серьезное обвинение». В 1868 г. перешел в помощники присяжного поверенного, а в 1871 г. получил звание присяжного поверенного.

В 1872 году адвокатская деятельность Урусова по независящим от него обстоятельствам была надолго прервана. Он должен был поселиться в Вендене (Лифляндская губ.) и только через три года мог поступить на службу в канцелярию генерал-губернатора, затем в судебное ведомство в качестве товарища прокурора сначала в Варшаве, потом в Петербурге, с большим успехом выступая обвинителем (дела Гирштова, Гулак-Артемовской, Юханцева и др.).

В 1881 г. Урусов снова вернулся в адвокатуру и был присяжным поверенным в С.-Петербурге, а с 1889 г. – в Москве.

Как адвокат он всегда приходил на помощь там, где была опасность для справедливости, Урусов повиновался своей совести. Собственно совесть – это самая большая ценность для человека, по его мнению.

Как оратор он прекрасно использовал возможности голоса, также привлекал на помощь жестикуляцию. Урусов убеждал силой своего увлечения, блеском нападения и полемики, удачным раскрытием слабых мест противника. Из дела он брал самые яркие и важные моменты, на которых и строил потом свою защиту. С большим искусством Урусов владел также и иронией, он умел оспорить нужное доказательство и отстоять свое, собрать для поддержания своего взгляда самый разнообразный материал, подкрепить аргументацию силой увлечения. Адвокатскую деятельность Урусов сочетал с литературной работой.

Николай Степанович Таганцев. На рубеже XIX–XX вв. в России сложилась плеяда выдающихся правоведов-криминалистов. Одним из наиболее талантливых юристов, оставивших нам труды, не утратившие научного значения и по сей день, является Н.С. Таганцев.

Он родился 3 марта 1843 г. в Пензе в семье купца. Детские годы провел в Пензе, учился в местной гимназии. Гимназист Н. Таганцев активно участвовал в кружке учителя литературы В.И. Захарова. И.Н. Ульянов, преподававший в ту пору математику и физику в Дворянском институте, также посещал этот кружок. Н. Таганцев был знаком с его семьей.

Некоторое время в одном классе с Н. Таганцевым учился Д. Каракозов, казненный в 1866 г. за покушение на императора Александра II. Вспоминая о присутствии в качестве частного лица на этой казни, Н.С. Таганцев писал: «С тех пор, может быть, пошла моя ненависть к смертной казни, началась моя неустанная борьба с этим чудищем, издевательством над Богом данною человеку жизнью».

Окончив гимназию с серебряной медалью, Н.С. Таганцев поступил на юридический факультет С.-Петербурнгского университета, после окончания которого в 1862 г. был оставлен при кафедре уголовного права для подготовки к профессорскому званию. Далее – командировка за границу, где около двух лет он совершенствует свои научные знания.

В 60-е годы Н.С. Таганцев постоянно сотрудничает в «Журнале Министерства юстиции» и «Судебном вестнике», где помещает ряд статей. В 1867 г. он защищает магистерскую диссертацию «О повторении преступлений». С этого же времени он – экстраординаный профессор Училища правоведения, а с 1868 г. занимает такую же должность в Александровском лицее, затем становится доцентом Санкт-Петербургского университета.

1870 г. – год защиты диссертации на тему «О преступлениях против жизни по русскому праву» и получения степени доктора уголовного права; с 1871 г. Н.С. Таганцев – профессор Санкт-Петербургского университета. Его лекции неизменно вызывали большой интерес. Их отличали богатство содержания, тщательное аргументирование выдвигаемых положений, ясность изложения. В 1873–1878 гг. Н.С. Таганцев – редактор «Журнала гражданского и уголовного права». В 1874–1880 гг. им осуществлен огромный труд – вышли в свет три тома «Курса русского уголовного права», посвященные учению о преступлении.