Текст книги "Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века"

Виленский университет стал одним из источников вольномыслия в России и Польше. В нем, по приглашению Чарторыйского, сотрудничал граф Стройновский, в свое время получивший золотую медаль от Вольного экономического общества за проект освобождения крестьян и перевода их на найм в помещичьих усадьбах. Здесь преподавал поэт Адам Мицкевич: его поэма «Дзяды», содержавшая активный призыв к защите национальных интересов Польши, имела широкое распространение. К тому же времени относятся действия вольнолюбивых обществ филоматов и филоретов, которые близко сотрудничали с тайными организациями русских дворянских революционеров. В Вильно имелись связи и с Польским патриотическим обществом.

Адам Чарторыйский напрямую связывал успехи просвещения с политической сферой деятельности государства. Его отец, Адам Казимир Чарторыйский, в свое время (1773–1794) инициировал создание Эбукационной комиссии по просвещению польского народа: по существу, это первая попытка создания в Европе министерства просвещения. Программа просвещения входила составной частью в миротворческий проект Чарторыйского, который мыслил будущее Европы как демократический союз национальных государств, основанных на широком развитии просвещения.

С 1811 года намечается новое сближение Чарторыйского с Александром I. В самый канун войны Наполеона с Россией неминуемо встал вопрос о Польше. Адам Адамович сам ищет способы обратить на это обстоятельство внимание русского императора. В письме к Марии Федоровне М.М. Алопеус, один из ведущих русских дипломатов, передает просьбу Чарторыйского, связанную с его новым дипломатическим замыслом относительно Польши. Императрица выступает посредницей в передаче письма от 6 января 1811 года Александру I. Его автор советует присоединить к Польше русские пограничные области, «чтобы границей была Двина, Березина и Днепр». Между Чарторыйским и императором возникает переписка, в которой выясняются новые детали воссоздания Речи Посполитой.

Чарторыйский предполагал, что возрождение его родины возможно под скипетром великого князя Михаила Павловича. Но Александр, на словах соглашаясь с этим замыслом, настаивал на сохранении Литвы, Подолии и Волыни в составе собственно России, продолжая рассматривать эти области как исконно русские. В переговорах с Наполеоном русский император всегда выступал против «воссоединения Польши».

Сближение позиций Чарторыйского и Александра I произошло на Венском конгрессе, открывшемся в сентябре 1814 года и завершавшем борьбу коалиции европейских держав с Наполеоном. Император взял с собою ряд советников, в том числе и Адама Чарторыйского как знатока польских проблем: судьбу Польши предстояло решать теперь в Вене.

Распределив вознаграждение между странами-победительницами, Венский конгресс занялся созданием блока монархических государств. В какой-то степени он напоминал план Чарторыйского о союзе германских и итальянских государств начала XIX века. Однако это объединение осуществлялось в новой политической обстановке. Провозглашенная Конгрессом доктрина «легитимизма» сочетала теперь принцип незыблемости наследственных монархий с решительным противодействием революционным и национально-освободительным движениям, несмотря на то что многие из них как раз боролись за возвращение законных наследственных правительств и освобождение от иноземного ига. С другой стороны, Александр I, как и другие монархи Европы, постарался выработать более гибкие методы привлечения на свою сторону либеральной буржуазии посленаполеоновской Европы. Последовательно были введены конституции: Сенатская конституция во Франции (1814), Конституция в Баварии (1816), Конституция в Вюртемберге (1819).

В Вене союзные державы долго спорили не только по территориальным вопросам, но и о будущем статусе Польского государства: сохранить ли национальный суверенитет Польши или обеспечить ее вхождение в состав Российской империи на положении провинции? При несомненном влиянии и участии Адама Чарторыйского в качестве советника при русской миссии на Венском конгрессе в мирный договор было введено положение о предоставлении Польше Конституции и образовании самостоятельного Царства Польского в составе Российской империи. Однако наместником Царства Польского назначили не Адама Чарторыйского, на что тот надеялся до последней минуты, а великого князя Константина Павловича. Чарторыйский получил только должность члена Административного совета и сенатора. Уже не в первый раз Александр I показал себя ловким политиком.

В мае 1815 года вышел Указ русского императора о преобразовании Временного верховного совета Польши во Временное правительство Польши во главе с вице-президентом Адамом Чарторыйским. Казалось, император помнит юношескую дружбу, а тщеславные надежды польского князя сбываются. Действительно, на первых порах он воспринял этот жест как подарок за многолетнюю службу в русском правительстве и как частичное воплощение своего миротворческого плана на европейской международной арене. Однако вскоре пришло разочарование. Параллельно с правительственными учреждениями Польши был создан Военный комитет во главе с Константином Павловичем, в распоряжении которого осталось польское войско. Два конкурирующих учреждения были обречены на острый конфликт. 27 ноября 1815 года царь подписал Конституцию Царства Польского. Проект ее готовила комиссия под председательством Адама Чарторыйского, куда входили аристократы Шанявский и Соболевский. Это обстоятельство в большой степени определяло шляхетский характер Конституции, которую редактировал лично Александр. Большая часть голосов отдавалась землевладельцам, городским плательщикам налогов. Крестьяне, номинально лично свободные по закону Герцогства Варшавского 1807 года, вовсе не допускались до выборов. В результате польский сейм лишился законодательной инициативы, а вся полнота власти принадлежала российскому императору. Он мог переносить сроки созыва сейма, распоряжаться бюджетом, за ним оставалась высшая судебная власть. Сейм имел, скорее, законосовещательную компетенцию.

Тем не менее надо отдать должное Польской конституции 1815 года, которая стоит в одном ряду с наиболее прогрессивными современными ей правовыми документами по закреплению буржуазных правовых норм. Вот статья, формулирующая идею народного представительства: «Польский народ будет иметь на вечные времена народное представительство. Оно заключается в Сейме, состоящем из царя и из двух палат (Сенат и Посольская изба)». Провозглашение идеи народного представительства в Европе, среди государств, сохраняющих еще абсолютистские режимы (Россия, Пруссия и др.), само по себе крупное политическое новшество. Но оно вступало в глубокое противоречие с сохранившейся в Европе идеей феодальной государственности.

Важнейшее достижение Польской конституции – принцип разделения властей. Законодательная власть сосредотачивалась в сейме (совместно с монархом). Исполнительная воплощалась в Административном совете, куда входили наместник, пять министров (вероисповедания и народного просвещения, юстиции, внутренних дел и полиции, военного и финансов), чины высшей администрации и лица, назначаемые царем. Исполнительная власть ограничивалась вмешательством наместника, который по Конституции 1815 года возглавлял все управление Царством Польским. Сам он был подотчетен статс-секретарю, назначаемому непосредственно императором.

Специальный раздел Конституции отведен организации судебной власти. «Судебная власть, – гласила статья 138, – конституционно независима». Высшим органом являлся Высший суд, учрежденный в Варшаве. В его состав входили сенаторы и судьи, назначаемые царем пожизненно; в его компетенции находились гражданские и уголовные дела всего Царства Польского. Система судопроизводства на местах допускала довольно широкое привлечение разных слоев населения. В каждом воеводстве действовал и коммерческий суд, решавший торговые дела: Конституция учитывала подъем торгового и промышленного капитала. Выборность судей низшей инстанции свидетельствовала о постепенном движении Конституции в сторону демократизма. Кроме судов высшей инстанции предусматривались суды второй инстанции – апелляционные палаты. Оставались и мировые суды. Особо важные дела о политических государственных преступлениях передавались в специальный Сеймовый суд, состоящий из всех членов Сената.

Польская конституция 1815 года предусматривала некоторые буржуазные права и свободы: гласность деятельности Государственного совета, возможность публиковать отчет о его работе, признание польского языка государственным. Отдельная статья определяла: государственные должности в Царстве Польском могут занимать только лица польской национальности. Предусматривалась и статья о свободе передвижения и перемещения имущества, что отвечало экономическому развитию страны; особо подчеркивался принцип «неприкосновенности частной собственности».

Предложения Адама Чарторыйского при разработке Конституции Польши были учтены, но большей частью его рекомендаций разработчики пренебрегли. Современник событий Бажековский так описывал отношение шляхты к этому документу: «Легко было предвидеть, что Конституция недолго будет соблюдаться и уважаться. Да и как можно было предполагать, что абсолютный монарх, неограниченный властелин пятидесяти миллионов подданных, будет стеснять свою власть. Он прикрыл этот клочок земли конституционной хартией потому, что так предписал поступить политический расчет, но он, естественно, должен был считать свою волю выше всего, тем более что превосходство сил обеспечивало ему победу».

Адам Адамович скоро понял, что остался не у дел. Неудовлетворенность своим положением, ущемление прав поляков, лишение Польши национальной независимости глубоко задевали его. Конституция, исходившая от страны-победительницы, не могла удовлетворить польское общество. Для Чарторыйского свободная, независимая Польша продолжала оставаться заветной мечтой. Некоторое время он еще продержался на русской службе, в 1825 году, как сенатор, вынужден был участвовать в суде над членами польских тайных обществ.

Но уже в 1830-м Адам Чарторыйский принял самое горячее участие в восстании в Польше, возглавил польский Сенат в качестве его президента и стал знаменем Национального правительства. После разгрома Польского восстания 1830–1831 годов он эмигрировал в Англию, а затем переселился в Париж, где и прожил до конца жизни. Отель «Ламбер» – центр польской аристократической эмиграции, основанный Адамом Чарторыйским, – возглавил после его смерти в 1861 году его сын Владислав.

«Даровать сословиям твердое гражданское бытие…»
Дмитрий Александрович Гурьев

Надежда Коршунова

Имя Дмитрия Александровича Гурьева известно лишь небольшому кругу специалистов, занимающихся вопросами истории финансов, да еще, возможно, кулинарам – благодаря знаменитой гурьевской каше. Его политическое кредо и жизнь неоднозначно оценивались современниками и потомками, но деятельность Гурьева, в том числе на посту российского министра финансов, была столь масштабна и обширна, что ее никак нельзя обойти вниманием.

Точная дата рождения Д.А. Гурьева неизвестна: в одних источниках указывается 1751 год, между тем как «послужные списки» называют 1758-й. Происходил он из небогатой дворянской семьи: отец, Александр Григорьевич, был бригадиром; мать, Анна Михайловна, принадлежала к старинному дворянскому роду Еропкиных. Первоначальное образование Дмитрий Гурьев получил дома; других сведений о его ранних годах не сохранилось.

17 ноября 1772 года Д.А. Гурьев поступил на службу рядовым в лейб-гвардии Измайловский полк и к началу 1785-го дослужился до капитан-поручика. С этого времени в его жизни происходят значительные изменения. Если верить мемуаристу Ф.Ф. Вигелю, начало взлета карьеры Гурьева связано с его знакомством с графом Павлом Мартиновичем Скавронским, внуком родного брата Екатерины I. Молодые люди подружились, три года совместно путешествовали по Европе. В дальнейшем Гурьев способствовал Скавронскому в женитьбе на племяннице Г.А. Потемкина. В благодарность и «в знак вечной дружбы» он получил в подарок от графа Скавронского три тысячи душ крепостных.

В 1785 году Гурьев женился на Прасковье Николаевне Салтыковой – согласно язвительной характеристике Вигеля, «тридцатилетней девке, уродливой и злой, на которой никто не хотел жениться, несмотря на ее три тысячи душ». Тем не менее этот брак не только ввел Д.А. Гурьева в аристократическое общество, но и существенно повлиял на его карьеру: он перешел на придворную службу и 2 сентября 1786 года получил чин камер-юнкера. В 1794-м был назначен исполняющим обязанности церемониймейстера двора, а в начале 1795 года стал действительным камергером.

С началом правления императора Павла I карьера Д.А. Гурьева резко пошла вверх: в январе 1797 года он был назначен гофмейстером двора великого князя Александра Павловича, а 20 октября 1799-го стал сенатором. Однако расположение Павла I было переменчивым: уже в феврале 1800 года Гурьев был отстранен от службы. Вероятно, одной из причин такого отстранения стало сближение Дмитрия Александровича с великокняжеским кружком «молодых друзей» будущего императора.

В августе 1801 года, после вступления на престол Александра I, Гурьев был возвращен на службу и назначен управляющим Императорским кабинетом. При учреждении министерств Гурьев получил должность товарища (заместителя) министра финансов А.И. Васильева, а в середине 1806 года возглавил также Министерство уделов.

В 1809 году для решения насущных экономических проблем под руководством императора Александра I был организован Финансовый комитет, в который входили Д.А. Гурьев, товарищ министра юстиции М.М. Сперанский, государственный казначей Б.Б. Кампенгаузен и М.А. Балугьянский.

В начале 1810 года Гурьев получил долгожданную должность министра финансов (которую занимал до 22 апреля 1823-го) и был назначен членом реорганизованного Государственного совета. В течение всего времени руководства министерством Гурьев играл видную роль в формировании всей экономической политики Российской империи.

Д.А. Гурьев был сторонником свободы торговли и фритредерства и, соответственно, противником протекционистских таможенных тарифов. Он считал необходимым поддерживать интенсивное развитие отечественной торговли и промышленности, чтобы военное могущество Российской империи подкреплялось устойчивостью экономики, поддерживаемой государственным кредитом. Хотя план Гурьева был направлен на постепенное сближение принципов устройства российской экономики с экономиками развитых стран Европы, он не разделял взглядов популярного в России в начале XIX века Адама Смита на проблему государственного вмешательства в экономику. Гурьев считал такое вмешательство желательным, и эта позиция была обусловлена отечественными реалиями: неразвитостью фабричного производства и слабостью российской буржуазии. В то же время Гурьев всемерно старался изменить это положение, всячески поощряя русское купечество.

23 декабря 1811 года Д.А. Гурьев выступил в Государственном совете с проектом закона об учреждении особой категории российского населения – так называемых торгующих крестьян. В представленном документе он доказывал, что многие крестьяне активно занимаются торговлей и заводят мануфактуры: «Они занимаются всякого рода торгами во всем государстве, вступают под именем и по кредиту купцов или по доверенности дворян в частные и казенные подряды, постоялые дворы и торговые бани, имеют речные суда и производят рукоделия и ремесла наемными людьми». Однако, поскольку официально им это делать запрещено, «торгующие крестьяне», отмечал Гурьев, не платят тех налогов, которые наложены на купцов и мещан, что могло бы стать ощутимым дополнительным доходом казны. Иными словами, Гурьев предлагал отказаться от сословных ограничений в сфере торгово-финансовых отношений.

Государственный совет тогда этот проект не поддержал. Тем не менее отдельные предложения Гурьева были учтены. 29 декабря 1812 года именным императорским указом Сенату были введены «Дополнительные правила для дозволения крестьянам производить разными товарами торговлю с получением на сие право свидетельств и с платежом определенных пошлин». По этим правилам крестьянам было разрешено самостоятельно, без каких-либо посредников, заниматься торговлей после получения специальных торговых свидетельств, стоимость которых колебалась от 40 до 2500 рублей.

Несмотря на то что Д.А. Гурьев занимал пост министра финансов, наиболее известный его труд – политический трактат «Об устройстве верховных правительств в России», составленный в 1815 году по поручению Александра I. В этой работе Гурьев проявил себя сторонником просвещенной ограниченной монархии, в которой имеет место разделение властей. Он проанализировал министерскую реформу и проблему разграничения власти между различными высшими государственными структурами, прежде всего Сенатом, Государственным советом и различными министерствами. По его мнению, реформа высшего государственного аппарата была необходима, однако практика показала, насколько сложно новшества входят в российскую жизнь.

Гурьев отметил многочисленные недостатки проведенной министерской реформы. Он указал, что в 1802 году не было проведено четкого разграничения полномочий между Сенатом и созданными министерствами. При этом изданное тогда же «Положение о министерствах» затронуло главным образом общие вопросы в организации новой структуры, но не регламентировало четко внутреннее строение каждого министерства. Гурьев писал, что «министры поступали в управление вверенных им частей различно, каждый по своему разумению и склонности, отчего разрушались единство и порядок в управлении, ослаблялась их собственная власть властью Сената и усиливались произвольные деяния мест подчиненных». К тому же при образовании министерств бывшие коллегии были механически превращены в департаменты или канцелярии министерств, что усилило проволочки при решении конкретных дел и поэтому «только умножило в течение семи лет замешательства в управлении». Конечно, Гурьев указал и ряд положительных сторон первой министерской реформы, которые сводились к «частичному приведению в лучшее устройство и порядок государственных дел». Он отметил, что «в первые два-три года собраны такие статистические сведения о состоянии различных отраслей управления, каких за все время существования Сената и коллегий они не имели». Однако при этом, по мнению Гурьева, «увлекшись» упорядочением верховного управления, правительство Александра I создало несколько государственных органов, функции которых пересекались. Это были прежде всего Государственный совет, реорганизованный Правительствующий сенат, Комитет министров «по всем вообще делам с особыми правами» и, разумеется, сами министерства, «в некоторых случаях подчиненные сим трем сословиям, но входящие в состав их и имеющие право непосредственно испрашивать Высочайшего повеления и указа».

Согласно новому плану реформ, предложенному Гурьевым, министерства, доказавшие свою жизнеспособность и эффективность, необходимо было сохранить, но их должно быть не более восьми. Кроме того, их следовало разделить на департаменты или коллегии и в их рамках учредить окружные управления, которые координировали бы управление на местах. Все министры автоматически должны были войти в Тайный и Государственный советы.

Гурьев подробно обрисовал круг полномочий всех структур государственной власти. Тайный совет следует созывать по инициативе императора, который обязательно на нем председательствует. Гурьев пояснил, что Совет должен рассматривать «дела государственные, предполагающие перемену правил, составляющих основание правления». Далее он дал характеристику Государственному совету, который необходимо было преобразовать в законосовещательный орган, рассматривающий «предметы, требующие нового закона». Он предлагал также поручить Государственному совету «рассмотрение ежегодных смет государственных доходов и расходов, выработать способы их уравнивания». Фактически Гурьев одним из первых задумался о необходимости четкого планирования государственных доходов и расходов, а также создания относительно прозрачного и контролируемого бюджета.

Дмитрий Александрович Гурьев был убежденным противником крепостного права. В 1818 году он возглавил Секретный комитет, в задачу которого входила разработка проектов отмены крепостного права. По поручению Александра I Гурьев подготовил проект реформы состояния государственных крестьян и проект «Положения», предусматривающего отмену в их отношении крепостного права.

Первым делом в представленном документе определялся правовой статус государственных крестьян. По мнению Гурьева, необходимо было «даровать их сословию (т. е. государственным крестьянам. – Н.К.) твердое гражданское бытие, подобно как таковое установлено для дворянства грамотою, всемилостивейше оному пожалованною, а для среднего состояния – Городовым положением». Другими словами, Гурьев предлагал законодательно закрепить права государственных крестьян, предварительно соединив различные категории этого сословия в категорию «казенных поселян». Новому гражданскому сословию, казенным поселянам, предполагалось предоставить следующие права: свободный переход в другие сословия, право собственности на движимое и недвижимое имущество, свободу передвижения, полную свободу в частной жизни, при заключении брака и т. п. Но самое главное, что данный проект гарантировал строгий запрет на передачу казенных поселян в частное владение.

Для обеспечения этих прав, прежде всего права собственности на землю, необходимо было изменить систему общинного землепользования, заменив его «бессрочным содержанием» земельного надела. В проекте было подчеркнуто, что «сегодня все земли казенных поселян под их усадьбами, дворами и всякими сельскими устройствами, а также под пашнею, сенокосами, лугами оставались по-прежнему собственностью казны». После утверждения же предлагаемого постановления пашня должна была перейти в потомственное владение отдельных домохозяев. Остальные земли могли либо использоваться совместно общиной, либо быть разделены, как и пашенные земли. По мнению Гурьева, прекращение общинных переделов – главное условие для «усовершенствования нашего землепашества», потому что «одна только полная уверенность в нерушимом и спокойном пользовании полем навсегда или надолго может заставить земледельца употребить значительный капитал и труды на усовершенствование пашни и отправлять свой промысел на истинно хозяйственных правилах, без чего никогда не достигнет полного успеха земледелие». Для обеспечения подобной уверенности крестьянина в его праве использования земли в проекте давалось четкое определение того, что такое «бессрочное содержание казенной земли», которая должна быть предоставлена казенным поселянам, – это «наследственное право владеть, распоряжаться и пользоваться недвижимым имуществом». Кроме «бессрочного содержания» казенной земли, государственные крестьяне могли купить незаселенные земли в полную собственность. Строго запрещалось дробить наделы – как арендуемые, так и купленные; при наследовании имущества они должны были передаваться старшему сыну, а при отсутствии сына – дочери.

Д.А. Гурьев прекрасно понимал, к чему может привести планируемое им разрушение общинного землепользования и системы наследования земель. Более того, он считал крестьянское расслоение необходимым и стремился законодательно его закрепить. В предложенном проекте закона государственные крестьяне были разделены на две категории: «хозяев», владеющих землей на правах собственности, и «работников», не имеющих собственного земельного надела или не занимающихся промыслами и торговлей.

В своем проекте Гурьев предложил довольно стройную, хотя и несколько громоздкую систему управления казенными поселянами. Во главе ее предлагалось по-прежнему оставить Департамент государственных имуществ при Министерстве финансов, а на уровне губерний – Казенную палату. Хозяйственная экспедиция, непосредственно ведавшая государственными крестьянами, должна быть упразднена, а вместо нее образовано особое отделение из нескольких чиновников: советника, руководителя отделения, фортшмейстера, землемера, заведующего лесами и поверенного или юриста. Данное отделение получало название окружного правления и возглавлялось окружным начальником. На уровне волости для непосредственного управления казенными крестьянами на местах создавалась еще одна структура, названная автором проекта волостным приказом. Он должен был состоять из трех человек: председателя, обязательно дворянского происхождения, и двух его заместителей, – чтобы реально руководить казенными поселянами конкретной волости. Как рассуждал Гурьев, «вследствие определения управителя в казенную волость правительство приобретает местного начальника, посредством которого может иметь лучший надзор над имуществами своими, сохранить безопасность и благополучие казенных поселян и надеяться скорейшего, порядочнейшего и точнейшего отправления со стороны поселян государственных, земских и мирских повинностей. Но дабы волостной управитель не мог неограниченною властью угнетать казенные поселения, для сего даны ему для совета два заседателя из поселян, с которыми он решает дела и принимает всякого рода меры по единогласию или большинству голосов». На местах органами управления по-прежнему должен был остаться мирской сход и вновь образованный Сельский приказ, состоящий из выборных от крестьян. Таким образом, главной задачей в рамках предлагаемой системы управления государственными крестьянами было «повышение уровня доходности казенных поселян» и оптимальный сбор податей.

По мнению Гурьева, требовалось реформировать и принципы налогообложения, а также организовать охрану государственного имущества, которое не арендовано крестьянами: лесов, пашен, лугов, рыбных ловель и тому подобного, что и было предложено в проекте. Гурьев предлагал вместо подушной подати ввести уравнительное поземельное обложение, т. е. взимать налог не с человека, а с земли, исходя из ее качества и количества. При этом особое внимание автор проекта в этой части документа уделял вопросам контроля над сбором, хранением и расходованием получаемых от крестьян средств. Не менее важен был контроль и над государственным имуществом. Еще при рассмотрении вопроса о продаже части казенных земель выяснилось, что они зачастую даже не имеют внешнего и внутреннего межевания. А как можно охранять собственность, точное количество которой неизвестно? Поэтому Гурьев предложил провести ревизию казенных земель, включающую их межевание, измерение и описание, нанесение на планы. Только это позволило бы создать эффективную систему охраны этих земель, в первую очередь от самовольных захватов. Кроме того, государство могло бы организовать передачу в аренду и продажу таких земель, что было бы выгодно как самой власти, так и крестьянам, постоянно страдающим от малоземелья.

Конечно, в рамках своего проекта Д.А. Гурьев не предлагал наделить казенных крестьян гражданскими правами в полном объеме. Крестьяне не могли передать в аренду, подарить или заложить участки земли «бессрочного содержания»; несмотря на предлагаемый слом общины, сохранялась круговая порука. Сугубо сословный характер носил и сельский полицейский устав. Он строго регламентировал жизнь казенных крестьян. Сельский приказ в рамках полицейского устава мог осуществлять судопроизводство по незначительным делам, назначать и исполнять телесные наказания (от I до 20 ударов розог). Однако надо учесть, что все эти «пережитки» были естественны для своего времени, а многие из них сохранились и до конца XIX века. Гораздо важнее было то, что государственным крестьянам предоставлялась гарантия от закрепощения, передавался в аренду участок земли, не подлежавший общинному переделу. Проект Д.А. Гурьева стал своеобразным итогом реформаторской деятельности во времена императора Александра I по крестьянскому вопросу. Основные идеи этого проекта были учтены в дальнейшем П.Д. Киселевым при проведении реформирования положения государственных крестьян.

В 1817 году Гурьев представил в Государственный совет проект учреждения государственного Коммерческого банка. Согласно проекту, основной капитал банка – 50 млн рублей – должен быть сформирован из акций по I тыс. рублей каждая. Таким образом, новый банк был задуман как акционерный. Государственный совет после рассмотрения проекта Гурьева принял решение об открытии в Санкт-Петербурге Коммерческого банка с капиталом 30 млн рублей. Его устав был обнародован в манифесте от 7 мая 1817 года. В 1821-м Гурьев выступил со смелым проектом ликвидации Заемного банка и учреждения на его остаточных капиталах Государственной страховой конторы для кредитования отечественной промышленности. Увы, этот проект Гурьева был отвергнут.

12 декабря 1819 года Д.А. Гурьев получил титул графа Российской империи. С 26 января 1820-го он был назначен членом Комитета азиатских дел, а 28 июня 1821 года – Комитета для рассмотрения отчета М.М. Сперанского по обозрению Сибири и для обсуждения предложенных им мер для будущего устройства этого края. Граф Д.А. Гурьев был почетным членом Российской академии наук (с 10 июля 1818 года), Санкт-Петербургской академии наук (с 14 марта 1821-го) и Императорского Московского общества сельского хозяйства.

Гурьев был известным гурманом и знатоком кулинарии. Так называемая гурьевская каша стала любимым десертом императора Александра III. Известный писатель и журналист В. Гиляровский писал: «Петербургская знать во главе с великими князьями специально приезжала из Петербурга съесть тестовского поросенка, раковый суп с расстегаями и знаменитую гурьевскую кашу…» Надо только добавить, что рецепт гурьевской каши принадлежал не самому графу, а его крепостному повару Захару Кузьмичеву, которого Гурьев, отведав каши у соседа по имению майора в отставке Г.В. Юрисовского, выкупил вместе с семьей и потом возил повсюду, угощая всех его кашей.

Граф Д.А. Гурьев умер 30 сентября 1825 года в Санкт-Петербурге и был похоронен в церкви Спаса Преображения на кладбище Императорского фарфорового завода под Петербургом.

Вдова Д.А. Гурьева Прасковья Николаевна к коронации императора Николая I получила звание статс-дамы. Трое детей Гурьевых достигли высокого положения в обществе: сын Александр был председателем Департамента государственной экономии Госсовета, а сын Николай – послом в Париже; дочь Мария вышла замуж за государственного канцлера, министра иностранных дел, графа К.В. Нессельроде.