Текст книги "Теоретическая и практическая конфликтология. Книга 1"

Так, антисемитизм, за исключением тех случаев, когда он вызван конфликтами интересов и ценностей евреев и других групп или индивидов, будет нереалистическим конфликтом, если он – реакция прежде всего на фрустрацию, объект которой представляется подходящим для высвобождения агрессивных эмоций. Станут ли таким объектом евреи, негры или другие группы – для агрессора имеет второстепенное значение3232
  Выбор объектов случаен в психологическом плане, однако не случаен в культурном и структурном отношениях и определяется целым рядом культурных и структурных факторов. Выбору объекта в действиях, основанных на предрассудках, посвящено множество работ, их анализ см.: Williams R. M. The Reduction of Intergroup tensions. New York: Social Science Research Council, 1947.


[Закрыть].

Нереалистический конфликт, вызванный необходимостью освободиться от агрессивного напряжения у одного или более взаимодействующих индивидов, менее «стабилен», чем реалистический конфликт. Лежащую в его основе агрессивность можно легко направить по другим каналам именно потому, что она не связана напрямую с объектом, ставшим мишенью «по обстоятельствам». Она может проявиться совсем иначе, если выбранный объект уже недоступен.

Реалистический конфликт, напротив, исчерпывает себя, если индивид находит альтернативные пути, позволяющие достичь той же самой цели. В реалистическом конфликте имеются функциональные альтернативы в отношении средств. Участникам всегда потенциально доступны механизмы, различные по эффективности, но иные, чем конфликт. Кроме того, нужно заметить, что в реалистических конфликтах есть возможность выбора между различными формами соперничества; выбор зависит от оценки инструментальной адекватности этих форм. В нереалистическом конфликте, наоборот, существуют лишь функциональные альтернативы в отношении объектов.

Проведенное различение помогает избежать ошибки, заключающейся в объяснении социального феномена реалистического конфликта исключительно как «снятия напряжения». Например, рабочий, который бастует, чтобы добиться повышения зарплаты, статуса или влияния своего союза, и рабочий, выплескивающий агрессию по отношению к боссу потому, что тот служит для него воплощением эдиповой фигуры отца, – это социально различные типы. Замещаемую ненависть к отцу может навлечь на себя любой подходящий объект – босс, полицейский или мастер. Экономическая борьба рабочих против босса, наоборот, основывается на их конкретном положении и роли в экономической и политической системе. Если это будет выгодно, они могут не прибегать к конфликту, а найти способ согласования интересов; и конфликт может находить разрешение не только в стачке, но в откровенном обмене мнениями, в дискуссии, в выговаривании уступок с одной и другой стороны и т. д.

Антагонистические действия со стороны рабочих против управленческого персонала или наоборот можно считать реалистическим конфликтом в той мере, в какой они являются средством для достижения результатов (более высокого статуса, большей власти, большей выгоды); если целью рабочих или управленческого персонала является достижение подобных результатов, а не просто выражение диффузной враждебности, такие конфликты менее вероятны в ситуациях, когда имеются альтернативные средства достижения тех же целей.

Различение реалистического и нереалистического конфликтов помогает внести ясность в споры о социальном контроле и социальном отклонении. Девианты необязательно «иррациональны» или недостаточно реалистически ориентированы, как это неявно предполагают большинство исследователей. Отклоняющееся поведение, анализируемое Мертоном в работе «Социальная структура и аномия»3333
  Merton R. Social Theory and Social Structure. Glencoe, IL: The Free Press, 1949. P. 125–149.


[Закрыть], в той мере, в какой оно представляет собой достижение культурно предписанных целей посредством культурно табуированных средств, образует одну из разновидностей реалистической стратегии. Если девианты такого рода находят законные средства для достижения той же самой цели, то, вероятнее всего, они не прибегнут к социально неодобряемым средствам. Отклонение в данном случае имеет скорее инструментальный, нежели экспрессивный характер. Однако другие типы отклонения могут служить и освобождению от напряжений, накопившихся в процессе социализации, а также фрустраций и несправедливостей во взрослой жизни. В этих случаях девианту важно агрессивное поведение само по себе; объект, на который оно направлено, имеет второстепенное значение. Прежде всего ему необходимо освободиться от напряжения, поэтому действие не является средством достижения определенного результата. В подобных случаях наименее вероятна сравнительная оценка в пользу выбора мирных или агрессивных средств, поскольку удовлетворение достигается именно в агрессивных действиях, а не в их результате3434
  См. об этом: Kluckhohn C. Group Tensions // Approaches to National Unity. Сh. IV. New York: Harper Bros., 1945; Allport G. The Nature of Prejudice. Cambridge: Addisons; Wesley Co., 1954. Р. 229–233. См. также: Parsons T. Some Primary Sources and Patterns of Aggression in the Social Structure of the Western World // Parsons T. Essays in Sociological Theory. Glencoe, 1963. P. 251–274, где автор пытается более точно определить некоторые источники нереалистического конфликта в институциональной структуре западных обществ.


[Закрыть].

Неспособность учесть предложенное выше различение приводит к путанице в современных исследованиях «напряженности» и «агрессивности»3535
  См., например, работы: Klineberg O. Tension Affecting International Understanding, Bulletin no. 62. New York: SSRC, 1950; Chase S. Roads to Agreement. New York: Harper Bros., 1951.


[Закрыть]. Например, закономерности, выявленные при изучении нереалистического конфликта, применяются в международных отношениях без учета того, что конфликты в этой области – прежде всего реалистические конфликты, основанные на борьбе за власть, столкновении интересов или ценностей, а нереалистические элементы, которые сюда примешиваются, случайны и в лучшем случае играют вспомогательную роль»3636
  «Учителя… недооценивают конфликт интересов в политических и экономических отношениях и приписывают незаинтересованное неведение тому, что следует рассматривать как заинтересованную информированность» (Niebuhr R. Moral Man and Immoral Society. New York: Chas. Scribner’s Sons, 1932. Р. 215).


[Закрыть]. Как выразился Э. Джонсон: «Обычно считают, что взаимные антипатии… играют значительную роль в развязывании войн. История дает лишь единичные свидетельства в пользу этой точки зрения… Подобные антипатии… оказываются скорее результатом, нежели причиной войн»3737
  См.: Encyclopedia of the Social Sciences. Vol. 15. 1937. P. 336–337. Т. Абель, исследовав двадцать пять великих войн человечества, заявил, что он не обнаружил «ни одного случая, чтобы решению [о начале войны] предшествовали эмоциональное напряжение, сентиментальность, влияние настроений толпы или другие иррациональные мотивации» (Abel T. The Element of Decision in the Pattern of War // Am. Soc. Rev. Vol. 6. 1941. P. 855). См. также: Andezejewski S. Military Organization and Society. London: Routledge, 1954.


[Закрыть].

Психолог, изучающий механизмы замещения, совершенно прав, когда обращает внимание прежде всего на одержимого предрассудками индивида, тогда как мишень агрессии представляет для него лишь второстепенный интерес. Но при изучении конфликтной ситуации, где главное – взаимодействие, социолог должен сосредоточиваться на отношениях и заниматься спецификой ценностей или различиями интересов противоборствующих сторон.

Совершенно не оправдана априорная оценка требований сторон в конфликтной ситуации в качестве эквивалента суждений типа: «центр Земли состоит из варенья»3838
  Это ссылка на фрейдовское различение между приятными и бессмысленными утверждениями. Если «человек всерьез утверждает, что центр Земли состоит из варенья», то результатом будет «отклонение наших интересов; вместо того, чтобы направить их на исследование, действительно ли Земля сделана из варенья, мы будем удивляться тому, что же это за человек, которому пришла в голову такая безумная идея…» (Freud S. New Introductory Lectures on Psychoanalysis. New York: W. W. Norton & Со., 1933. P. 48–49).


[Закрыть]. Социологическое изучение международной политики вполне законно может заниматься исследованием напряженностей, возникающих в силу различных фрустраций в национальных социальных системах, но оно не достигнет своей главной цели, пока не проанализирует реалистические конфликты по поводу распределения власти, вокруг которых и формируются контуры союзов и противостояний.

Если возможность реалистического конфликта не принимается во внимание, социологи, работающие в области управления производством, естественно, «удивляются, что это за люди, которым приходят в голову такие идеи», и вместо того, чтобы направить свое внимание на исследование конфликтной ситуации, ищут «терапевтические меры воздействия». Приверженность взгляду, что источник конфликта нужно искать скорее в сантиментах, разрушающих отношения, нежели в природе самих этих социальных отношений, ведет к тому, что социологи рассматривают все конфликты как «социальную болезнь», а отсутствие конфликтов – как «социальное здоровье»3939
  См.: Bendix R., Fisher L. The Perspectives of Elton Mayo // Review of Economics and Statistics. Vol. 31. 1949. P. 312–319.


[Закрыть]. Они концентрируют внимание не на источнике фрустраций, не на проблеме как таковой, а на том, как фрустрация влияет на индивида. Говоря словами Д. Карнеги, они пытаются «осчастливить другого своим предложением», направив его чувства враждебности по «безопасным» каналам.

Различие между реалистическим и нереалистическим конфликтом базируется на концептуальном абстрагировании от конкретной реальности, где оба типа конфликта могут выступать в смешанном виде. Однако, как отметил М. Вебер: «… конструкция чисто рациональной схемы деятельности… служит социологу в качестве типа… Сравнение с ним позволяет понять способы воздействия разнообразных иррациональных факторов на реальную деятельность… ответственных за отклонение от линии поведения, которой следовало бы ожидать, исходя из гипотезы о чисто рациональной природе действия»4040
  Weber M. The Theory of Social and Economic Organization. New York: Oxford University Press, 1947. P. 92.


[Закрыть].

Реалистические конфликтные ситуации могут сопровождаться, особенно когда нет реальных возможностей достигнуть цели, нереалистическими сантиментами, в которых искаженным образом отражается природа конфликта. В конкретной социальной реальности встречается смесь обоих «чистых» типов. Т. Парсонс прекрасно сказал об этом, описывая механизм замещения (или создания «козла отпущения»): «Поскольку было бы опасно и ошибочно выражать враждебные чувства по отношению к членам своей группы, часто бывает психологически легче “переместить” аффект на внешнюю группу, в отношении которой уже существует некоторое основание для враждебности. Поэтому механизм замещения редко срабатывает вне определенного “разумного” основания для враждебности, в котором и выражается реальный конфликт идеалов или интересов»4141
  Parsons T. Religious Perspectives of College Teaching in Sociology and social psychology. New Haven: The Edward W. Hagen Foundation, n. d. P. 40.


[Закрыть]. Иными словами, одним из источников нереалистических вкраплений в реалистических конфликтах являются институты, оценивающие свободное выражение открытой враждебности как «опасное и ошибочное».

Термин «реалистический конфликт» не подразумевает с необходимостью, что используемые средства на самом деле соответствуют поставленной цели; участники конфликта могут просто считать их адекватными на том основании, что они общеприняты в культуре данного общества. Рабочие, выходящие на забастовку с требованием уволить рабочих-негров, чтобы сохранить свой уровень зарплаты, участвуют в реалистическом конфликте. Но если ситуация изменится таким образом, что в борьбе за сохранение зарплаты выгоднее окажутся другие средства, то рабочие скорее всего не станут прибегать к дискриминации негров. Если же дискриминационная практика сохранится, несмотря на то, что имеются другие, более эффективные средства достижения той же цели, то можно предположить, что в конфликте выражаются и нереалистические элементы, такие, как «предубеждения»4242
  См., например: Merton R. Discrimination and the American Creed. New York, 1949; Adorno T. W. et al. The Authoritarian personality. New York: Harper Bros., 1950.


[Закрыть].

Каждая социальная система содержит источники реалистических конфликтов в той мере, в какой люди выдвигают конфликтующие требования относительно статуса, власти, ресурсов и придерживаются конфликтующих ценностей. Несмотря на то, что распределение статуса, власти и ресурсов определяется нормами и ролевой системой распределения, оно всегда в той или иной степени будет оставаться предметом соперничества. Реалистические конфликты возникают тогда, когда люди сталкиваются с препятствиями в реализации своих требований, когда их запросы не удовлетворяются, а надежды терпят крушение.

Нереалистические конфликты возникают на основе лишений и фрустраций, имевших место в ходе социализации и позднее, при выполнении обязательств, накладываемых ролью взрослого; или же, как мы видели в предыдущем тезисе, они становятся результатом превращения изначально реалистического антагонизма, прямое выражение которого запрещено.

Если конфликт первого типа происходит внутри самих фрустрированных индивидов, стремящихся достичь определенных результатов, то конфликт второго типа состоит в том, чтобы снять напряжение путем агрессии, направленной на не определенный заранее объект. Конфликт первого типа рассматривается участниками как средство достижения реалистических целей – средство, от которого можно отказаться, если появятся другие, более эффективные средства. Конфликт второго типа не оставляет такого выбора, поскольку удовлетворение черпается в самом акте агрессии.

Реалистический конфликт, сопровождаемый эмоционально искаженными сантиментами, станет предметом рассмотрения в следующем тезисе.

О конфликте и враждебных импульсах Зиммель пишет следующее: «Предположим, что действительно существует формальное чувство враждебности как противоположность потребности в симпатии… Независимо от того, как много психологической автономии кто-то хотел бы придать антагонистическому чувству, этой автономии недостаточно для описания всех явлений враждебности… Для любви и ненависти… Нужно нечто вроде вызова со стороны их объектов, совместно с которыми они и порождают целостные феномены, достойные этих названий… Мне кажется, что… Чувство враждебности просто добавляется как усиление… Противоречий, имеющих конкретные причины… Целесообразно ненавидеть врага, с которым ведешь борьбу, как и целесообразно любить человека, с которым тесно связан»4343
  Simmel G. Conflict. Р. 32–34.


[Закрыть].

Здесь сформулированы две основные идеи:

(1) Чувства враждебности возникают из взаимодействия «импульса враждебности» и противостоящего объекта.

(2) Анализ конфликтных ситуаций не исчерпывается обнаружением психических мотиваций; психические мотивации могут усиливать реальные противоречия.

Зиммель признает существование «импульса враждебности», но делает важную оговорку, что этого импульса самого по себе недостаточно для объяснения конфликта. В согласии со своей концепцией, он подчеркивает то, что в центре внимания социологического и социально-психологического анализа лежит взаимодействие. «Первичная враждебность людей друг к другу» (З. Фрейд) сама по себе не может объяснить социальный конфликт. Вместо того, чтобы в объяснении прибегать к инстинктам, чувствам и предрасположенностям, Зиммель ясно показывает, что поведение всегда развертывается в социальном контексте и что конфликт как социальный феномен может быть понят только в рамках схем взаимодействия.

Социологи в целом согласны, что при анализе социальных данных основное внимание следует уделять взаимодействию индивидов, а не «эмоциям», «импульсам» или иным внутренним качествам отдельных индивидов. Стоит отметить, что современные психоаналитические исследования дают огромный материал, свидетельствующий, что человеческие влечения формируются благодаря реакциям, которыми социальное окружение отвечает на действия ребенка. У детей, находящихся в полной изоляции, не могут сформироваться ни чувства любви, ни чувства ненависти, если у них нет отношений с объектом любви4444
  Два случая полной изоляции, рассмотренные в этих статьях, во многом различаются, и автор не в состоянии эти различия проинтерпретировать. В первом случае Анна, когда ее нашли, «была совершенно апатична… неподвижна… и демонстрировала безразличие ко всему. Она не могла… сделать самостоятельно ни одного движения». С другой стороны, поведение Изабеллы «напоминало поведение дикого животного, проявляющего страх и враждебность. Когда ей первый раз показали мяч… она отбросила его и ударила [ученого] по лицу». Различиe, на которое автор практически не обратил внимания, заключается в том, что Изабелла была способна на агрессивные действия, в то время как Анна – нет. Это можно объяснить тем фактом, что «Изабелла провела большую часть времени в темной комнате вместе с матерью» (курсив автора), тогда как Анна находилась в полной изоляции, «за исключением минимальных контактов, необходимых для поддержания жизни».


[Закрыть].

Ввиду того, что до сих пор часто встречаются попытки «объяснить» все конфликты в терминах агрессивных влечений или потребности в снятии напряжений, стоит, наверное, кратко указать на некоторые новейшие достижения психоаналитической теории агрессии.

Большинство современных психоаналитических исследований основаны на интеракционистской теории. Достаточно сравнить раннюю психоаналитическую литературу по вопросам войны и агрессии4545
  См.: Freud S. Why War // Collected Papers, V. Р. 273–287; Glover E. War, Sadism and Pacifism. London: G. Allen and Unwin, 1933.


[Закрыть] с работами таких специалистов, как О. Фенихель, Э. Фромм, А. Кардинер, X. Хартманн, Г. С. Салливан, чтобы увидеть сдвиг, произошедший в психоаналитическом мышлении. Современные аналитики прониклись идеей того, что Малиновский удачно назвал «культурным приручением агрессии»4646
  Malinowski B. An Anthropological Analysis of War // Magic, Science and Religion. Glencoe, IL: The Free Pres, 1948. Р. 286.


[Закрыть]. Далекие от того, чтобы объяснять социальный конфликт только лишь прирожденными свойствами человека как такового, они сознают, что понять социальное явление агрессии и войны невозможно без учета таких переменных, как социальные позиции и культурные нормы. Мертон детально продемонстрировал, что науки о поведении часто не в состоянии систематически соотнести эти три переменные и особенно пренебрегают четвертой – социальной структурой4747
  Имеются в виду лекции в Колумбийском университете в 1950–1951 гг.


[Закрыть].

Экспериментальная социальная психология дает значимые подтверждения гипотезы о том, что уровень агрессивности поведения соотносится со структурой взаимодействий. Так, Дж. П. Френч в своем исследовании агрессивности специально вводит структурную переменную: уровень групповой сплоченности. Он сравнивает реакцию на фрустрацию членов организованных групп (баскетбольные и футбольные команды Гарварда) с реакцией членов неорганизованных групп (начальные курсы психологии в Гарварде). Он ввел также культурную переменную, включив в схему эксперимента организованную группу, члены которой обладают разными этническими и социоэкономическими характеристиками (клубы из итальянского квартала Восточного Бостона).

Исследование показало, что открытая внутригрупповая агрессия возрастает по мере роста организованности группы4848
  French J. P. Organized and Unorganized Groups under Fear and Frustration // Authority and Frustration, University of Iowa Studies in Child Welfare. Vol. 20, Iowa Sity. P. 231–308.


[Закрыть]. «Не было ни одного случая прямой агрессии в неорганизованных группах [под “прямой агрессией” здесь понимается выражение агрессивности по отношению к членам группы], в организованной же группе был зарегистрирован 61 случай прямой агрессии»4949
  Эти данные подтверждают мнение Зиммеля о том, что внутригрупповые конфликты изменяют свой характер в зависимости от уровня стабильности группы.


[Закрыть]. Высший уровень агрессии наблюдался в организованной группе, состоящей из этнических итальянцев, что свидетельствует о влиянии культурных норм на выражение агрессии5050
  French J. P. Organized and Unorganized Groups under Fear and Frustration. P. 287.


[Закрыть].

Может показаться, что точка зрения, согласно которой агрессивное поведение определяется типом взаимодействий, противоречит проведенному выше различению между реалистическим и нереалистическим конфликтом, где мы предположили, что причину нереалистического конфликта надо искать не только в отношениях между индивидом и объектом враждебности, а прежде всего в желании освободиться от напряжения, которое направляется на любой подходящий объект. Но противоречие здесь только кажущееся. Агрессия в нереалистическом конфликте не должна пониматься как побуждение, имеющее чисто инстинктивную природу. Она может накапливаться в ходе взаимодействий субъекта с другими людьми – родителями или иными фрустрирующими агентами – в процессе социализации и по мере того, как индивид стремится соответствовать более поздним ролевым требованиям. В нереалистическом конфликте агрессивная энергия, накопленная во взаимодействии с другими, предшествует стремлению к снятию напряжения.

Становится ясно, что для объяснения конфликтного поведения недостаточно психической мотивации. Реалистический конфликт между индивидами или группами, борющимися за разные ценности или претендующими на статус, власть или богатство, может во имя достижения цели мобилизовать их аффективный потенциал, состоящий в сложном переплетении чувств и эмоций, – но это не обязательное следствие реалистического противостояния. Агрессивность можно определить как совокупность предрасположенностей к актам агрессии. Конфликт всегда предполагает взаимодействие между двумя или более людьми. Конечно, агрессивность можно рассматривать как один из признаков конфликта, но из этого не следует, что каждый конфликт должен сопровождаться агрессивностью.

Во время последней войны5151
  Имеется в виду Вторая мировая войны (1939–1945 гг.).


[Закрыть] «ненависть к врагу [т. е. агрессивность], как личная, так и безличная, не была основным элементом боевой мотивации»5252
  Stouffler S. A. et al. The American Soldier: in 4 vols. Princeton: Princeton University Press, 1949–1950. Vol. 2. Combat and Its Aftermath. P. 166.


[Закрыть]. Боевая мотивация – это совокупность многих составляющих, среди которых самой важной, судя по всему, была изначальная лояльность по отношению к группам «друзей», а ненависть к врагу играла гораздо меньшую роль.

Зиммель считает, что бывают ситуации, когда «полезно ненавидеть противника». По крайней мере, такой взгляд всегда был и есть в основе любой пропаганды, нацеленной на подъем морального духа в борьбе. Если к чисто реалистической мотивации добавить аффективную энергию, то это, скорее всего, усилит позиции конфликтующих сторон. В этом одна из причин превосходства армий, состоящих из граждан государства, над армиями наемников.

Все это позволяет предположить, что элементы нереалистического конфликта будут гораздо сильнее проявляться в группах, члены которых вовлечены в конфликт всей полнотой своей личности, нежели в группах, члены которых вовлечены в конфликт лишь частично, «сегментарно».

Различие объективных и реальных причин конфликта, с одной стороны, и эмоциональной энергии, которая может быть мобилизована в течение конфликта, – с другой, проливает некоторый свет на функцию посредника в конфликте. Как заметил Зиммель, «посредник может достичь примирения… только если каждая из противоборствующих сторон поверит, что объективная ситуация оправдывает примирение и делает мир выгодным». Посредник помогает очистить конфликт от нерациональных и агрессивных элементов. Однако этого недостаточно, чтобы соперники отказались от конфликтного поведения, поскольку даже будучи сведенными к «голым фактам», требования сторон остаются конфликтующими. Функция посредника заключается прежде всего в том, чтобы устранить напряжение, которое просто-таки ищет выхода, чтобы оно не препятствовало рассмотрению реальных противоречий. Он может предложить различные пути решения конфликта, отмечая относительные преимущества и издержки каждого из них.

Неспособность осознать, что конфликт может порождаться двумя разными, хотя и тесно связанными друг с другом факторами – реальной конфликтной ситуацией и привнесенным в нее аффективным потенциалом, – объясняет слабость определенных допущений, лежащих в основе «исследования действий», как это понятие интерпретируется в рамках школы Курта Левина. «Исследование действий» может действительно быть весьма полезным, если ставится задача отделить источники реалистического конфликта от внесенной в него эмоциональной энергии, но это в лучшем случае лишь расчистит дорогу для настоящего понимания причин противостояния.

На основе вышеизложенного мы можем констатировать, что агрессивных, или враждебных, «импульсов» недостаточно для объяснения социального конфликта. Ненависти, как и любви, нужен объект. Конфликт может возникнуть только во взаимодействии между субъектом и объектом; он всегда предполагает отношение.

Мы видели, что реалистический конфликт не обязательно требует враждебности и агрессивности. Теперь мы проанализируем следующее, по-видимому, противоречащее предыдущему, утверждение Зиммеля, согласно которому враждебность является неотъемлемой частью социальных отношений5353
  Поэтому в дальнейшем термин «конфликт» будет применяться только в отношении реалистического конфликта.


[Закрыть].

Вот что пишет Зиммель о враждебности в близких социальных отношениях: «В то время как антагонизм сам по себе не создает социального единства, почти никогда не бывает так, чтобы в нем вовсе отсутствовал социологический элемент… Пожалуй, то же происходит при смешении конвергирующих и дивергирующих течений внутри группы. На деле структура может быть sui generis… и только для того, чтобы ее описать и понять, мы сводим вместе post factum две тенденции: одну – монистическую, другую – антагонистическую. Эротические отношения служат здесь самым частым примером. Обычно нас не удивляет, что они сотканы из любви и уважения или неуважения… Из любви и стремления доминировать или потребности в зависимости. Но то, что наблюдатель или сам участник разделяет на два взаимодействующих течения, в реальности может быть одним»5454
  Simmel G. Conflict. P. 22–23, 25.


[Закрыть].

Зиммель утверждает, что для социальных отношений чаще характерна как объединительная, так и разъединительная мотивация, как «любовь», так и «ненависть», которые обычно тесно связаны. Часто человек ненавидит того, кого любит; поэтому в реальности невозможно разделить эти два элемента. Ошибочно полагать, будто один фактор разрушает то, что создает другой.

Чтобы это утверждение не воспринималось как противоречащее предыдущим тезисам, нужно сразу сделать одну оговорку. Если бы ненависть действительно была частью любых отношений, то не существовало бы реалистических конфликтов, где она бы не присутствовала. Кажется, однако, что на самом деле Зим-мель – хотя он и не делает необходимых уточнений – имеет в виду не все социальные отношения, а только близкие и интимные отношения; об этом свидетельствует ссылка на эротические отношения как на самый показательный для него пример.

Зиммель предполагает, что в отношениях, в которые участники вовлечены глубоко, всей полнотой своей личности, а не одним ее сегментом, должны возникать одновременно оба чувства: любовь и ненависть, влечение и отталкивание.

Это напоминает фрейдовское понятие амбивалентности5555
  Понятие «амбивалентность» было предложено Блейлером (E. Bleuler) в лекции 1910 г., т. е. много лет спустя после выхода в свет «Социологии» Зиммеля, тезисы которой опубликованы в психоаналитическом журнале: Zentral-blatt fur Psychoanalyse, I. S. 266. Цитируются Фрейдом в: Freud S. The Dynamics of the Transference // Freud S. Collected Papers, II. P. 320.


[Закрыть], ставшее ныне центральным понятием психоанализа. Амбивалентность определяется Фрейдом как «обращение антитетических чувств (любовных и враждебных) на одного и того же человека»5656
  Freud S. A General Introduction to Psychoanalysis. Garden City: Garden City Publishing Co., 1938. P. 370.


[Закрыть]. Именно такую ситуацию имеет в виду Зиммель.

Фрейд анализирует амбивалентность в социальных отношениях в книге «Групповая психология и анализ человеческого Я». Он пишет: «Почти каждое близкое эмоциональное отношение двух людей, длящееся в течение некоторого времени – брак, дружба, отношения родителей и детей, – оставляет осадок чувств антипатии и враждебности, которые с самого начала элиминируются путем подавления. Эти чувства гораздо меньше маскируются в обычных спорах между деловыми партнерами или в ропоте подчиненных против начальства. То же происходит, когда люди приходят в большой коллектив. Всякий раз, когда брак соединяет две семьи, каждая считает себя выше или лучше по рождению, чем другая. Самый ревнивый соперник города – соседний город… Когда такая враждебность направлена на людей, которых все-таки любят, мы называем это амбивалентностью чувств; мы объясняем ее – возможно, чересчур рационально – частыми конфликтами интересов, которые как раз и возникают именно в таких близких отношениях»5757
  Freud S. Group Psychology and the Analysis of the Ego. London: The Hogarth Press, 1948. P. 54–55.


[Закрыть].

Отметим, что, как и Зиммель, Фрейд выводит амбивалентность чувств из близости отношений. Он связывает одновременность проявления любви и ненависти с множеством конфликтных ситуаций, которыми постоянно чреваты близкие отношения. Отсюда можно сделать вывод, что в первичных группах существует гораздо больше возможностей для возникновения враждебных чувств, чем во вторичных группах, поскольку чем более отношения требуют полной вовлеченности личности – в отличие от сегментарной вовлеченности, – тем вероятнее они будут порождать одновременно и любовь, и ненависть5858
  Известно, что фрейдовский анализ амбивалентности вытекает из его анализа отношений в основной первичной группе – семье. См.: Flugel J. C. The Psychoanalytic Study of the Family. London: The Hogarth Press, 1921.


[Закрыть].

Чем ближе отношения, тем сильнее их аффективная составляющая, тем сильнее, следовательно, тенденция подавления, а не выражения враждебных чувств. В то время как во вторичных отношениях, например в бизнесе, чувства враждебности можно выражать относительно свободно, в первичных отношениях это не всегда так, ибо в силу полной вовлеченности участников такое выражение угрожает самой основе отношений. В таких случаях чувства враждебности проявляют тенденцию к накоплению и тем самым к усилению.

«Интимность», или «близость», – это до сих пор непроясненное понятие. Следуя тезису Хоманса о том, что существует корреляция между возрастанием степени взаимодействия и возрастанием взаимной симпатии, можно предположить, что интенсивное взаимодействие, характерное для первичных групп и отношений, близких к первичным группам, имеет тенденцию к полному поглощению личности и тем самым к усилению интимности5959
  См.: Homans G. C. The Human Group. New York: Harcout, Brace & Co., 1950, в особенности с. 113 и далее.


[Закрыть]. Однако Хоманс не обратил внимания на тот факт, что эта же самая интимность ведет к накоплению враждебных чувств, поскольку порождает поводы для конфликтов, которые зачастую подавляются во имя сохранения любовных чувств.

Не только психоанализ и социология, но и антропология вносит свой вклад в прояснение близких социальных отношений. Например, Малиновский согласен с Зиммелем и Фрейдом в том, что антагонизм является основной составляющей близких социальных отношений, что он есть «побочный продукт» сотрудничества. Но если Зиммель, Фрейд и Хоманс говорят о чувствах, то Малиновский утверждает, что враждебное поведение также гораздо чаще проявляется в близких социальных отношениях6060
  Malinowski B. An Anthropological Analysis of War. P. 285–287.


[Закрыть].

Остается отметить, что в некоторых случаях существуют институциональные каналы для проявлений амбивалентности. Антропологи часто описывают так называемые «шутливые отношения» между кланами или между людьми, ставшими родственниками в результате брака кого-нибудь из родных, которые как раз и состоят в сочетании элементов враждебности с элементами дружелюбия и взаимопомощи.

Амбивалентность не является следствием близости отношений, наоборот, близкие отношения могут сложиться, только если имеются институциональные механизмы для одновременного выражения враждебности и приязни. Изначально связь между индивидами или группами не является близкой, но институциональные каналы для выражения чувства «любви-ненависти» облегчают установление отношений так же, как институты, выполняющие функцию «защитных клапанов», облегчают их поддержание.

Можно сказать, что обычно антагонизм является элементом близких отношений. Сближающие и разъединяющие мотивы настолько переплетены в реальных отношениях, что разделить их можно только в целях анализа и классификации, тогда как природа самих отношений – единая природа Sui generis6161
  Cвоеобразный, единственный в своeм роде (лат.) обозначает уникальность правовой конструкции (акта, закона, статуса и т. д.) в целом. Уникальность любого из случаев sui generis зачастую становится предметом затяжных споров. – прим. сост.


[Закрыть].

Близкие социальные отношения, характеризующиеся частым взаимодействием и полной вовлеченностью участников, заключают в своей мотивационной структуре сущностную амбивалентность, поскольку содержат и позитивные, и негативные устремления, сложнейшим образом переплетенные между собой. Теперь рассмотрим одно из следствий этого утверждения, состоящее в том, что интенсивность конфликта связана с близостью отношений.

О накаляющих конфликт отношениях Зиммель пишет следующее: «Враждебность должна возбуждать сознание тем глубже и тем сильнее, чем больше сходство сторон на фоне тех условий, которые порождают вражду… Люди, имеющие много общего между собой, часто причиняют друг другу большее и худшее зло, чем совсем чужие… Того, кто нам чужд, с кем у нас нет ни общих интересов, ни близких черт, мы воспринимаем объективно; свои личные пристрастия держим при себе… если ссора возникает между людьми, находящимися в таких близких отношениях, она нередко протекает бурно и страстно… ситуация вражды, глубина которой коренится в чувстве общей принадлежности, единства… [что объясняет] особенности социальной ненависти. Это ненависть к члену группы не по личным мотивам, а потому, что он представляет опасность с точки зрения сохранения группы… Две конфликтующие стороны ненавидят друг друга не только по какой-то конкретной причине, породившей конфликт, но также по социологической причине – как врагов самой группы… Типичным случаем здесь является ненависть ренегата и ненависть к ренегату. Память о прежнем согласии действует так сильно, что возникшая вражда оказывается гораздо резче и непримиримее, чем в случае, если бы ранее не было вообще никаких отношений… “уважения к врагу” обычно не бывает, когда вражда возникает на основе прежней солидарности. И если сохраняющееся сходство приводит к путанице… подчеркивание различий становится необходимым не по содержательным причинам, а просто во избежание путаницы»6262
  Simmel G. Conflict. Op. cit. P. 43–44, 47–48.


[Закрыть].

Зиммель отмечает, что близкие отношения с глубокой вовлеченностью значительно обостряют конфликт там, где до него вообще доходит дело, прямо следует из выводов, сформулированных выше. Амбивалентность, обычно присутствующая в этих отношениях, проистекает, как сказано, из подавления враждебных чувств (которые, в свою очередь, коренятся в частых поводах для конфликта, присущих таким отношениям), проявления которых стороны избегают из-за боязни разрушительных последствий. Если «объект любви» есть в то же время и «объект ненависти», то понятно, что конфликт мобилизует все силы страсти и в результате такого острого конфликта отношения могут быть разорваны; отсюда и тенденция к подавлению.

Напомним, что рассуждения об усиливающемся воздействии нереалистических элементов в ситуациях реалистического конфликта привели нас к гипотезе о том, что напряженность конфликта вследствие такого смешения должна усиливаться. Таким образом, конфликта большей интенсивности надо ожидать в таких отношениях, где участникам приходится подавлять враждебные чувства. Поэтому боязнь острого конфликта может вести к подавлению враждебных чувств, и, в свою очередь, накопление таких чувств скорее всего приведет к обострению конфликта, если он произойдет.