Текст книги "Становление субъектности учащегося и педагога: экопсихологическая модель"

Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг (1775–1854), еще одна звезда первой величины в созвездии великих немецких философов, совершил переход к онтологической позиции. Показательным и наиболее разработанным трудом Шеллинга в этом направлении является «Система трансцендентального идеализма» (1800), где он заявил: «Объектом философии является изначальное возникновение сознания» [Шеллинг, 1987, с. 282].

Во введении к этой работе весьма подробно объясняется концепция философии Шеллинга как системы двух взаимодополняющих «философских наук». Познание всегда имеет два полюса: объективное, или природу (первый полюс), и достоверность Я относительно самого себя (второй полюс). Если исходить из природы, то вначале кажется, что природа относительно Я полностью автономна, ибо «в понятии природы не заключено, что существует также интеллигенция, которая ее представляет. Природа, по-видимому, существовала бы, даже если бы не было ничего, способного ее представлять» [Там же, с. 232]. Рефлексия природы, однако, приводит нас к факту, что «необходимой тенденцией» природы является «одухотворение», интериоризация вплоть до человека, причем закономерность понимается как нечто идеальное: «…чем больше в самое природу проникает закономерность, тем больше исчезает этот покров, тем духовнее становятся сами феномены, а после исчезают полностью» [Там же, с. 233].

Наоборот, если исходить из Я, то сначала кажется, что Я является самодостаточным. В Я, однако, усматривается не только тенденция к градации, т. е. к самосознанию, к которому путь пролегает через ощущение, восприятие, представление и рефлексию, но и тенденция к объективизации самого себя, которая проявляется в практическом поведении человека, в истории и искусстве. Трансцендентальная философия, таким образом, показывает, как объективное возникает из субъективного и образует вторую философскую «науку», дополняющую натурфилософию, которая дает направленность природе к рефлексии самой себя, к человеку, т. е. к «разуму»: «…натурфилософ в своей исключительной направленности на объективное прежде всего стремится устранить всякое вмешательство субъективного в область своего знания» [Там же, с. 235].

В «идеализирующей деятельности» (в создании проекта поведения) и в последующей «реализующей» акции заложено, что мир для интеллекта становится действительно объективным. Если бы Я не действовало относительно мира, «мир» для него не существовал бы потому, что сознание осознает мир лишь потому, что направляет на него свою волю. В поведении относительно мира заложены, таким образом, как самосознание, так и сознание о мире. По Шеллингу, трансцендентальный идеализм полагает «абсолютное тождество субъективного и объективного, именуемое нами природой, а это тождество в своей высшей потенции есть также не что иное, как самосознание» [Шеллинг, 1987, с. 246]. Изначально Я – только деятельность, а все объективное – лишь объект действования.

Исходя из того, что благодаря моему действию относительно данного мира возникает нечто, чего в первоначальном мире не было, можно говорить о двух мирах, о первом, данном без человеческого участия, и о другом – преобразованной человеком природе («искусственные произведения»). Этот второй мир составляют продукты творчества, на чем и основана вся эстетика Шеллинга. Намек на признаки свободы в природе касается процесса жизни организма, который, по Шеллингу, уже приближается к автономно мотивированной деятельности человека.

Посредством воздействия людей на внешний мир осуществляется и воздействие людей друг на друга. Человек, который пробуждается к сознанию благодаря автономной деятельности относительно внешнего мира, впал бы в бессознательное состояние, если бы не было воздействия других интеллектов на этот мир, а тем самым и на него: «…воздействие, которое составляет условие сознания, следует мыслить не как отдельный акт, а как нечто длительное, ибо необходимость длительности сознания есть не следствие только наличия объективного мира или первого воздействия другого разумного существа – постоянное воздействие требуется для того, чтобы все вновь и вновь обретать ориентацию в интеллектуальном мире, а это происходит благодаря тому, что под воздействием разумного существа рефлектируется в себе и свободно объективируется не бессознательная, а сознательная и свободная деятельность, которая лишь мерцает сквозь объективный мир. Это постоянно продолжающееся воздействие есть то, что называют воспитанием в самом широком смысле слова; такое воспитание никогда не завершается, но, будучи условием постоянно действующего сознания, продолжается постоянно» [Там же, с. 418].

В человеческом поведении содержится некая двойственность потому, что люди действуют на основе своей личной мотивации, и в то же время их действия становятся частью высшего намерения, «простирающегося как ткань, сотканная неизвестной рукой в свободной игре произвола истории».

Понятие «идентичное» в «Системе трансцендентального идеализма» использовано для обозначения основы действительности вообще. «Идентичность» как основа действительности означает, что в сознании и в истории, с одной стороны, и в природе – с другой, мы встречаемся с той же основой мира и с тем же строением основы, которые можно выразить в понятиях «причина самого себя» и «самосотворение». Под «самосотворением» Шеллинг понимает обстоятельства, когда природа и сознание понимаемы как восхождение, как «прогрессивность» по направлению к высшим творениям. Определенная аналогия между природой и человеческим миром состоит в том, что основа действительности в обоих случаях проявляется как соединение бессознательного и сознательного. Природа творит неосознанно, но в ее продуктах мы усматриваем следы разума, и это проявляется в законах природы, в направленности к высшему, к человеку, т. е. к разуму. Человеческий мир, напротив, творит осознанно, однако из него возникает нечто, чего никто не замышлял, т. е. опять нечто неосознанное. «Органом» или инструментом проверки того, принадлежат ли сознательное и несознательное друг к другу, является философия искусства. Художник творит сознательно, но в его продуктах содержится больше, чем он вложил, и это объясняется лишь тем, что в искусстве проявляется то «неизменное идентичное, что не может прийти ни к какому сознанию».

Большой шаг вперед Шеллинга заключается в том, что он перешел от тезиса Фихте – Я (бессознательное и неличное) является основой мира – к тезису о том, что основа мира есть то «идентичное», что проявляется в природе и в человеческом сознании, с одной стороны, в истории и искусстве – с другой. То, что Шеллинг говорит об одушевлении природы, проявляющемся в направленности к высшему и к человеку и в том, что направляющей действительностью является организм, а не неживая природа – свидетельствует, что он понимает природу не материалистически, но тем не менее как независимую от сознания. Шеллинг стремится к уравновешиванию субъективного и объективного, идеального и реального, конечного и бесконечного. Объективно, разумеется, преобладает идеальный момент потому, что абсолютное понимается как осознающее себя в человеческом познании.

В «Системе трансцендентального идеализма» уже используется термин «идентичность» для характеристики основания действительности, которое «излучается» природой и искусственными творениями, однако не является познаваемым. Познаваемо оно лишь косвенно. В последующих трактатах так называемого идентичного периода, к которому принадлежат «Изложение моей системы философии» (1801), диалог «Бруно» (1802) и «Философия искусства» (1803), Шеллингом сделана попытка истолкования основания всей действительности. В трактатах, непосредственно предшествующих «идентичному» периоду, основание названо «субъект-объектом» (потому что оно имеет две формы существования – субъект и природу), позже оно называется «абсолютной идентичностью», в диалоге «Бруно» – « идеей идей», «абсолютной субстанцией» и т. д. Появление нового в последующем периоде Шеллинг выражает во введении «Изложения моей системы философии». До сих пор он выступал с позиции двух философских наук, исходя из двух противоположных направлений, тогда как ныне он хочет выступать с позиции того, к чему обе науки направлялись, т. е. с позиции самого основания. Его он называет «абсолютной идентичностью», которое по отношению к природе и истории является их «бытием в себе».

В обеих формах существования бытия – природы и истории – действуют полярные факторы – « субъективный» (или познавательный) принцип и «объективный» принцип, причем в форме субъекта (или истории) преобладает субъективный принцип, а в объекте (или природе) преобладает объективный принцип. Поэтому мы познаем в природе структуры «разума», тогда как в сфере субъективности мы усматриваем объективизацию субъективного.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770–1831), создатель знаменитой развернутой и глубокой философской системы, к которому вполне приложима характеристика Аристотеля, данная Марксом: «Исполин мысли», продолжил философский анализ субъектности. Развитие немецкой классической философии достигает вершин в его творчестве.

На первые печатные работы Гегеля, к которым относится ряд статей в журнале, издаваемом им вместе с Шеллингом в 1801– 1803 гг., наибольшее влияние имели работы Шеллинга – речь идет о введении к «Идеям философии природы» и трактате «Подлинное понятие натурфилософии». В стиле этих трактатов Шеллинга Гегель развивает теорию, согласно которой абсолютное начало вещей (которое Гегель называет «субъект-объект») фиксируется с точки зрения перспективы двух философских наук – трансцендентальной философии, предметом которой является субъект, и натурфилософии, которая занимается природой. Ни одна из этих наук не затрагивает абсолют прямо, тем не менее они взаимно связаны и дополняют друг друга, образуя некий косвенный образ абсолюта.

Гегель подчеркивал, что абсолютное начало реальности должно быть родственным характеру нашего мышления, иначе его нельзя зафиксировать мыслью. Гегель разрабатывает тезис о том, что познание является самосознанием абсолютного начала самой реальности. В характере реальности, которая в своей основе должна быть «духовной», чтобы мочь себя осознать, внутренне содержится и ее родство с нашим познанием. Поэтому основой реальности, по Гегелю, являются понятия, «определения мысли», но, разумеется, не субъективные определения мысли, а объективные.

Наиболее адекватно эта концепция просматривается в «Науке логики». Ее парадоксальность состоит в том, что, несмотря на ярко выраженный идеалистический характер, она содержит в себе великое множество фактов, касающихся объективного мира. Парадокс можно объяснить тем, что с 1801 г. Гегель продумывал диалектическую концепцию познания и искал для нее мировоззренческую основу. Простейшим, хотя и мистифицированным, решением было то, которое он разработал в понятиях «дух», «абсолютный идеал». Основанием «духа» являются «определения мысли», которые реализуются в предметном мире и в истории и которые люди постепенно осознают в законах природы, в законах общества, а затем во всей объективно-идеалистической и диалектической концепции абсолюта. Подчеркнем, что основа реальности имеет динамический характер и проявляется в необходимости прогресса, реализуемого в человеческой истории, и в частности в познании реальности человеком. Характерным для Гегеля, в частности в «Феноменологии духа», является его понимание познания, общества и форм, в которых общество осознает само себя, а также религии и философии как выражения направленности абсолюта к своему самопознанию. Это, согласно его взглядам, означает, что абсолют является не только субстанцией, но и субъектом, т. е. источником собственного движения к своему самосознанию.

Вот как Гегель понимает субъект: «Высшее в сознании есть субъективность как таковая; она есть тотальность и может быть самостоятельна в себе, это – представление истинной самостоятельности. Самостоятельно то, что не знает противоположности, преодолевает эту противоположность, не сохраняет в противопоставлении себе конечное, но содержит эти противоположности в самом себе и вместе с тем преодолевает их в себе. Это определение субъективности <…> есть также определение субъективного сознания: оно знает себя как субъект, как тотальность, истинную самостоятельность» [Гегель, 1977, с. 34].

Мы находим определенную созвучность гегелевскому пониманию абсолюта как субъекта в словах Л. С. Выготского: «За мыслью стоит аффективная и волевая тенденция. Только она может дать ответ на последнее “почему” в анализе мышления. Если мы сравнили выше мысль с нависшим облаком, проливающимся дождем слов, то мотивацию мысли мы должны были бы, если продолжить это образное сравнение, уподобить ветру, приводящему в движение облака» [Выготский, 1983, с. 357].

Выводы

Представление о субъекте исторически тесно связано с такими понятиями, как активность, деятельность, сознание, воля, которые были предметом рассуждений крупнейших философов на протяжении двух тысяч лет. Важно отметить, что именно у Аристотеля мы находим предпосылки для понимания субъекта как становящегося качества человека, как свойства, которое может существовать в возможности, и как свойство проявленное, манифестирующее себя.

Проявление активности человека по отношению к окружающему миру (бытию) и в нашем контексте – проявление его субъектности рассматривается классиками немецкой философии с разных сторон в разных формах проявления: сознания и самосознания, воли и преобразования окружающего мира и самого себя, а также субъект-объектных форм взаимодействия с внешним миром. Вершиной этих философских систем считается система диалектики Гегеля, согласно которой абсолют рассматривается как субстанциональный субъект, т. е. имеющий в себе источник «собственного движения к самопознанию», что можно трактовать как проявление чистой активности, направленной на познание самой себя.

При этом необходимо обратить внимание, что понятие «субъект», как отмечает и В. А. Лекторский [Лекторский, 2010], представляет один из полюсов субъект-объектного отношения между познающим и действующим индивидом и природой и обществом как объектами познания и преобразующей деятельности человека.

Исходя из этого становится понятно, что в психологии понятие «субъект» может быть использовано двояко:

1) в качестве теоретического конструкта для выявления и изучения эмпирической (феноменологической) данности субъектных качеств индивида, т. е. его субъектности как совокупности личностных качеств, позволяющих считать его субъектом;

2) в качестве теоретической предпосылки для выявления и изучения становления (появления и развития) субъектности как способности быть субъектом и соответствующих субъектных качеств.

Литература

Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 2. М.: Мысль, 1978.

Выготский Л. С. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2. М.: Педагогика, 1983.

Гегель. Философия религии: В 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1977.

Кант И. Сочинения в шести томах. Т. 4. М.: Мысль, 1964.

Лекторский В. А. Субъект // Новая философская энциклопедия. М.: Мысль, 2010. С. 660.

Проблема субъекта в психологической науке / отв. ред. А. В. Брушлинский, М. И. Воловикова, В. Н. Дружинин. М.: Академический проект, 2000.

Психология субъекта и психология человеческого бытия: монография / под ред. В. В. Знакова, З. И. Рябикиной, Е. А. Сергиенко. Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2010.

Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. СПб.: Питер, 2012.

Философско-психологическое наследие С. Л. Рубинштейна / под ред. К. А. Абульхановой, С. В. Тихомировой. М.: «Издательство Института психологии РАН», 2011.

Фихте И. Факты сознания. Назначение человека. Наукоучение / пер. с нем. Минск: Харвест, 2000.

Шеллинг Ф. В. Й. Сочинения в двух томах. Т. 1. М.: Мысль, 1987.

Глава 2
Теоретические подходы к пониманию субъектности

В. И. Панов

Несмотря на общепризнанное методологическое значение таких категорий, как «активность», «деятельность» и «субъект» – их теоретическое соотношение в качестве психологических понятий остается недостаточно проработанными. С одной стороны, так сложилось, что понятие активности чаще ассоциируется с физиологическими и психофизиологическими направлениями в изучении психики. С другой стороны, остается открытым более глубокий вопрос: понятия «активность», «деятельность», их «субъект» и «субъектность» следует рассматривать как понятия, обозначающие разные виды психической реальности, или же как понятия, обозначающие разные проявления одной и той же психической реальности, единой по своей природе?

Согласно литературным данным, принято различать философское понимание и психологическое понимание субъекта. В общем философском смысле субъект определяется как «носитель предметно-практической деятельности и познания (индивид, социальная группа), источник активности, направленный на объект. Субъект-индивид выступает как субъект с присущим ему самосознанием (т. е. переживанием собственного «Я»), поскольку он в определенной мере овладевает созданным человечеством миром культуры: орудиями предметно-практической деятельности, формами языка, логическими категориями, нормами нравственных, эстетических оценок и т. д. Активная деятельность субъекта является условием, благодаря которому тот или иной фрагмент объективной реальности выступает как объект, данный субъекту в форме деятельности» [Лекторский, 1980, с. 154].

Особое внимание методологическим аспектам понятия субъекта в психологии уделяется в работе К. А. Абульхановой [Абульханова, 1999], направленной на разъяснение и развитие психологического смысла категории субъекта в понимании ее учителя Л. С. Рубинштейна [Рубинштейн, 2012]. В первую очередь она обращает внимание на превращение субъекта из понятия, пришедшего из идеалистической философии, в понятие психологической науки для обозначения проявлений психической активности личности в разных аспектах бытия человека. Так, характеризуя значение понятия субъекта для российской ментальности, она показывает, что идея субъекта из философской категории превратилась в российской психологии конца ХХ столетия в совокупность следующих проблем:

• В какой мере понятие субъекта как понятие, используемое для характеристики общества или группы, может быть перенесено на конкретную личность как предмет научной психологии и какие качества этой личности оно обозначает?

• Возможно ли использование понятия субъекта для обозначения конкретных состояний, переживаемых индивидом и характеризующих его личность, а не только для обозначения идеального, совершенного качества личности, т. е. проблема субъекта – это проблема реальная жизненная, а не только мировоззренческая, духовная?

• Как быть с противоречием между абстрактным пониманием субъекта, идущим от философских представлений о высшем идеальном как источнике творческой активности, и психологическим обозначением конкретного субъекта труда? [Абульханова, 1999, с. 177].

При этом К. А. Абульханова обращает внимание на двоякий смысл понятия субъекта: как понятия, характеризующего некий этический идеал (вершину совершенства), и как понятия, характеризующего стремление конкретной личности к совершенству, к саморазвитию через преодоление противоречий: «Субъект не потому субъект, что он уже есть совершенство, а потому, что он через разрешение противоречий постоянно стремится к совершенству, и в этом состоит его человеческая специфика и постоянно возобновляющаяся жизненная задача» [Там же, с. 178]. В этом смысле за понятием субъект стоит динамическая сторона развития личности, ее становление, способность к достижению совершенства через постоянное решение противоречий, с которыми человек сталкивается в своем бытии.

И далее К. А. Абульханова продолжает: «Исходя из такого определения субъекта не как идеала, а лишь постоянного движения к нему личности путем разрешения противоречий, можно понять, что оно раскрывает соотношение реальности и идеала, реальных и оптимальных моделей, позволяет увидеть пространство между наличным, данным и желательным. И в силу этого обстоятельства понятие субъекта может быть распространено на личность, причем не только как на теоретический конструкт психологии, но и на личность реальную и конкретную» [Там же].

Чтобы определить субъектные качества реальной, конкретной личности, К. А. Абульханова опирается на оппозицию личности и общества, в которой личность одновременно является подобием общества, но вместе с тем постоянно находится с обществом в противоречии. Именно способность к разрешению противоречий, по мнению К. А. Абульхановой, делает личность субъектом. При этом субъекта отличает наличие таких качеств, как ответственность, способность к рефлексии, к самоорганизации и, что важно, разная мера активности.

Нетрудно заметить, что для разъяснения понятия субъект К. А. Абульханова-Славская опирается на понятие «личность», психологические особенности взаимодействия которой с окружающим миром становятся исходными для определения психологических качеств личности как субъекта. Другими словами, определение субъекта (субъектных качеств) выступает вторичным по отношению к определению личности (личностных качеств) индивида. И потому выделение субъектных качеств будет иметь констатирующий и вариативный характер, т. к. будет зависеть от того, как мы будем понимать (определять как понятие) личность.

Для обоснования наших исходных предпосылок в определении субъекта важно отметить еще одну методологическую особенность определения К. А. Абульхановой субъекта «через личность». Личность определяется этим исследователем «через совокупность его отношений к миру». Это означает, что первичным основанием для определения «субъекта» выступает констатация (фиксация) того или иного отношения, в котором данный индивид находится в своих взаимодействиях с окружающим миром (или, в нашей терминологии и в более конкретных случаях – с окружающей средой). Для нас это важно, потому что ниже, обосновывая экопсихологический подход к проблеме субъекта и пониманию субъектности, мы будем использовать в качестве исходной предпосылки именно отношение «индивид – окружающая среда».

Психологический смысл понятия субъекта далее был развит в работах еще одного известного ученика С. Л. Рубинштейна – А. В. Брушлинского, который, по словам В. В. Знакова, «стремился раскрыть онтогенетические корни формирования субъекта в процессе проявления им разных видов активности – познания, действия, созерцания, индивидуального развития (как особого качества способа подлинно человеческого существования)» [Знаков, 2003].

Согласно А. В. Брушлинскому: «Человек как субъект – это высшая системная целостность всех его сложнейших и противоречивых свойств, в первую очередь психических процессов, состояний и свойств, его сознательного и бессознательного.

Такая целостность формируется в ходе исторического и индивидуального развития людей. Будучи изначально активным, человеческий индивид, однако, не рождается, а становится субъектом в процессе общения, деятельности и других видов активности. Например, на определенном этапе жизненного пути всякий ребенок становится личностью, а каждая личность есть субъект» [Брушлинский, 1994, с. 31].

Однако, в отличие от К. А. Абульхановой, А. В. Брушлинский понятие субъекта рассматривает более широким, чем понятие личности: «Субъект – это всеохватывающее, наиболее широкое понятие человека, обобщенно раскрывающее неразрывно развивающееся единство всех его качеств: природных, социальных, общественных, индивидуальных и т. д. Личность – напротив, менее широкое и недостаточно целостное определение человеческого индивида» [Брушлинский, 2001, с. 17].

Опираясь на исследования Е. А. Сергиенко, А. В. Брушлинский привлекает онтогенетический подход к развитию субъектности и выделяет следующие этапы развития субъектности, используя их в качестве критериев для оценки развития субъектности:

1) способность к выделению отдельных людей, предметов, событий и наделению их определенными значениями (1–2 года) (наверное, это близко к эмпирическим понятиям);

2) способность к выделению объектов посредством обобщенных понятий в простейшей форме (6–9 лет);

3) способность к осознанию своих поступков, к контролю как простейшей форме рефлексии;

4) способность к рефлексии в более сложных формах, позволяющих человеку взглянуть на себя «со стороны» и обеспечивающих процессы его самопознания и самопонимания.

Из этого можно сделать вывод, что А. В. Брушлинский явно или неявно пытался преодолеть психологическую отягощенность понятия «субъект» видом психической активности или предметным содержанием. И для этого он стал рассматривать «субъекта» в онтогенетическом аспекте – как развитие психологических качеств, характерных для полноценного «субъекта» в развитой форме: способность к сознательным действиям с внешними предметами и самим собой как объектом рефлексии, произвольной регуляции и ответственности за совершаемые поступки.

Но здесь следует обратить внимание на то, что в качестве исходной предпосылки для определения онтогенетических этапов превращения индивида в субъекта А. В. Брушлинский постулирует те психологические качества и способности индивида, которые характерны для субъекта в развитой форме его существования. Другими словами, А. В. Брушлинский в качестве предпосылки берет данность психологических качеств субъекта (как продукта психического развития индивида), а затем ретроспективно проецирует их на онтогенез психического развития индивида. Это позволяет ему ретроспективно выделить в онтогенезе те этапы, которые соответствуют изначально выделенным субъектным качествам, рассматривая их в качестве психологических критериев поэтапного превращения индивида в субъекта.

Вернемся к определениям субъекта в его соотношении с понятием психической активности.

Так, К. А. Абульханова-Славская [Абульханова, 1973; Абульханова-Славская, 2001] полагает, что особым качеством субъекта, выполняющим координирующую роль между элементами системы (деятельность, общение), является его активность, которая выступает мерой социальных и личных взаимодействий. Принципиальным для нашей работы является следующее положение этого автора. Преодолевая абстрактность философского понимания субъекта, К. А. Абульханова-Славская показывает, что субъект суть способ системной организации, который психологически развертывается в пространстве, образованном полюсом деструктивного (пессимального) способа организации и полюсом идеального (оптимального) способа организации.

В формулировке В. Д. Небылицина [Небылицин, 1976, с. 251] последняя позиция звучит следующим образом: «Степени активности распределяются от вялости, инертности и пассивного созерцательства на одном полюсе до высших степеней энергии, мощной стремительности действий и постоянного подъема».

В. П. Зинченко [Зинченко, 2004], комментируя данное понимание активности «по В. Д. Небылицину», прямо говорит, что понятие активности шире понятия деятельности и что активность реализуется:

• на разных уровнях исследования психики: физиологическом (например, сила нервной системы, темперамент), на психологическом (например, двигательная активность, познавательная активность и др.), на социальном (личностная активность);

• в разных сферах психики: двигательная (телесная), познавательная, эмоциональная, личностная;

• с разной степенью произвольности, осознанности и целенаправленности: от спонтанности движений, вызываемых физиологической потребностью в движениях («не сидится на месте»), до движений, которые представляют собой самостоятельные двигательные акты (действия) или же обеспечивают операциональную (инструментальную)22
  В данной главе термин «операциональный» используется нами как синоним «инструментальный».


[Закрыть] сторону тех или иных видов детской деятельности: изобразительной, игровой, трудовой, учебной.

И здесь нельзя не вспомнить, что по Б. Г. Ананьеву [Ананьев, 1980]: чтобы стать субъектом какой-либо деятельности (учебной, трудовой, спортивной), необходимо освоить эту деятельность, овладеть ею, быть способным к ее осуществлению и творческому преобразованию.

Такое понимание психической активности позволяет представлять ее не только как оппозицию реактивности, но и как меру взаимодействия субъекта с окружающей действительностью [Лейтес, 1997], как характеристику степени проявления этого свойства психики в поведении индивида по шкале «пассивность – активность»: от инертности и пассивного созерцания до мощной стремительности действий и постоянного подъема [Вяткин, 2005].

Для расширения картины приведем еще одно психологическое определение субъекта: «Субъект трактуется как индивид, находящийся на соответствующем своему развитию уровне преобразовательной активности, целостности, автономности, свободы, деятельности, гармоничности и отличающийся своеобразной целенаправленностью и осознанностью. В данном определении необходимо подчеркнуть такое свойство субъекта, как “преобразовательная активность, соответствующая уровню развития индивида”. Этот параметр субъекта позволяет любого человека квалифицировать в качестве субъекта, имеющего характерный для его уровня развития вид, качество, форму, способы, средства преобразовательной активности» [Лабунская, Менджерицкая, Бреус, 2001].

Для обозначения способности быть субъектом активности в последнее десятилетие все чаще стали применять понятие субъектности. Напомним ряд точек зрения на содержание этого понятия. Так, В. И. Степанский [Степанский, 1991, с. 100] выделяет три компонента субъектности: «…как физиологического индивида, имеющего физиологическую общность с другими индивидами (соматическое Я), во‐вторых, как общественного существа, подобного другим людям, как члена Социума (социальное Я), в‐третьих, как индивидуальности, характеризующейся собственным психическим миром, не тождественным психическому миру любого другого человека (психическое Я)».

А. К. Осницкий [Осницкий, 1996], давая определение субъектности, рассматривает ее в контексте субъектного отношения к выполняемой деятельности, которое реализуется в обращенности человека к своим внутренним резервам, возможностям выбора средств осуществления деятельности. Субъектное отношение к деятельности, согласно его пониманию, определяется сформированностью умений саморегуляции (регуляторные функции – целеполагания, программирования, оценивания результатов и т. д.) и компонентов субъектного опыта (ценностный опыт, опыт рефлексии, опыт привычной активности, опыт сотрудничества).

В. А. Петровский [Петровский, 2005, с. 88–89] дает определение субъектности в контексте надситуативной активности и подчеркивает, что «субъектность человека проявляется в его витальности, деятельности, общении, самосознании как тенденция к самовоспроизводству». При этом она «необходимым образом выступает в актах целеполагания (воспроизводство предполагает наличие постоянно обновляющегося «образа-эталона», направляющего процесс воссоздания сущего)» [Там же].