Текст книги "Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга первая"

Но коллектив – великая сила и он решил привести «дебошира» к порядку.

А как?

Рафик А. был юношей невысокого роста и очень малого веса, как говорят, состоял в «бараньей категории» (44—46 кг). Спал он на втором ярусе.

Эти важные моменты являлись определяющими для проведения с ним нашего «педагогического эксперимента».

Когда Рафик в очередной раз после команды «отбой» отправился в курилку, 32 (подчеркиваю не 16 или 24) килограммовая гиря аккуратно улеглась в его постель, заняв полкровати, как в длину, так и в ширину….

Теперь оставалось только ждать!

Все происходило как всегда до того момента, когда младший сержант А. взобрался на свой второй ярус и попытался лечь.

Увы! Лежать было невозможно, а снять гирю ему было не под силу: все остальные курсанты мгновенно засопели, как будто бы видят уже не первые сны.

Рафик крутился, елозил вокруг гири минут 10—15, но, как истинный «батыр» (азиатских кровей в нем было намешано достаточно), никого не попросил помочь. Из-за того, что он всех сильно «допек», помогать никто ему не захотел.

Свернулся младший сержант А. вокруг гири калачиком и … «спокойной ночи, Рафик»! ….

Так и проспал в обнимку с гирей до утра.

Жестоко – ДА, но с той поры первым в кровати по команде «отбой» был младший сержант Рауф А.

Сюжет «В очередную субботу»

Ярый «апологет» физкультуры и спорта заместитель начальника 4 факультета полковник С. Г. Н. организовал для нас кросс на 3 км.

Половина нашего курса и тысячу метров еле-еле добегала до финиша, а тут сразу 3 км. Просто смерть в молодые годы!

Собрались, получили номера и стали грустить возле старта.

Подходит С. Г. Н.

Улыбаясь, говорит: «Кто не пробежит – сдают военные билеты и никаких „минсков“…».

На что он надеялся? Думал этим максимально нас простимулировать?

Все равно все ходили в город в «гражданке», которая спокойно висела в общежитии. А учитывая, что большинство курсантов жило непосредственно в городе и только меньшая часть «оккупировала» общежитие. Да так, что даже заступавшим в наряд «минчанам» негде было в течение суток поспать. Приходилось им дежурить в выходные и праздничные дни, когда были свободные койки.

С.Г.Н. очень доволен, но тут практически все протягивают ему военные билеты.

Он: «Зачем?!»

Ответ наш однозначен: «Зачем ждать финиша?!…».

Полковник С. Г. Н. тихо-тихо исчезает.

Пробежали кое-как, срезав до половины дистанцию, и уехали в город реанимировать здоровье в «антиспортивных» заведениях….

Кстати, после этого мы, почему-то, кроссы на 3 км больше ни разу не бегали.

И в завершение «спортивной» темы.

Уже будучи офицером в высоких чинах и званиях, я приехал на юбилей МВИЗРУ ПВО в 1993 году. Мне генерал-майор В. Т. О. выделил «уазик», который позволял праздновать юбилей без заботы о факторе благополучного убытия «домой».

После одного из праздничных мероприятий мы с капитаном запаса Г. (выпуск 1975 года) и полковником уже белорусских Вооруженных сил А. (выпуск 1977 года) по дороге в Минск «подхватили» ветеранов, в том числе С. Г. Н. И в чем специфика момента: С.Г., уже «навеселе», сказал капитану запаса кандидату в мастера спорта Г., что он его вообще не помнит, а вот тогда еще подполковника П. очень хорошо, так как он был спортсменом… Надо было видеть лицо Г.!

С.Г.Н. очень любил спорт и те кто на этой ниве себя позитивно проявляли пользовались его полным расположением….

С.Г.Н. похоронен рядом с моим отцом на Северном кладбище.

Зимняя войсковая стажировка

Мы с курсантом У. проходили её в г. Оленегорске на КП тогда еще зрбр.

Непосредственно нами, как в службе, так и в быту, занимался выпускник 4 факультета МВИЗРУ ПВО 1976 года старший лейтенант Александр Ш.

Оленегорск место исключительное. Хотя название города отождествляется с наличием в нем гордых северных красавцев, на весь населенный пункт было всего два «оленя» – ресторан и памятник на вокзале.

Стоял февраль, морозы были неимоверные.

Когда мы выезжали на выходные в город, как правило, в баню, а потом в ресторан, то до открытия общепитовского заведения прятались в магазинах и подъездах домов. Иначе все можно было отморозить!

Автобус ходил два раза в день и интервал между принятием «внешнего» и «внутреннего» тепла мог привести к сильному обморожению от неимоверного холода.

Зато вечером пока всех из ресторана не заберет «старший» автобус в обратный рейс не отправлялся.

Забота о человеке стояла в бригаде на первом месте!

В очередные выходные мы решили под руководством старшего лейтенанта Александра Ш. отправиться в баню.

Но он как-то «забегался» и на свой рейсовый автобус мы опоздали.

В итоге в город можно было попасть только на автобусе «соседей», а это от КП до них порядка 4—5 км.

Вся наша «гражданка», которую мы привезли с собой, была хороша для Минска, но не для Оленегорска. Поэтому поехали в военной форме одежды – в шинели тепло, по крайней мере.

Старший же лейтенант А.Ш. оделся по-«гражданке».

Маленькая ремарка. Наличие пяти курсовок на рукаве для всех заинтересованных военнослужащих говорило о том, что мы люди уже «взрослые». Так, например, когда в ресторане молодые ребята (как мы выяснили военные летчики) намекнули нам, что вокруг за столиками сидят «большие звезды», мы уверенно ответили, что «…они сидят не одни, а с женами и дочерьми (было время студенческих каникул), поэтому есть кому их остановить если что… Кто же с их дочерьми танцевать иначе будет?!…»

А время было тогда такое, что в военной форме и даже в сапогах танцевать в ресторанах не считалось дурным тоном.

Но ресторан – это другая история.

Вышли троем в дорогу.

Вначале все было вроде ничего – мороз до минус 40 градусов, ветра нет, вокруг красотища – деревья в пушистом инее (я такого никогда больше не видел – до 15—20 см), снег до рези в глазах искрится на ярком северном солнце и приятно скрипит под ногами.

Полпути прошли и тут видим, что наш А.Ш. как-то не очень уверенно себя чувствует: начал излишне суетится, существенно ускоряя шаг, и перестал с нами разговаривать.

А надо отметить, что брюки-то у старшего лейтенанта А.Ш. были по тем временам супермодные, но не для мороза, «кримпленовые» … Офицерский ватный полушубок, хотя и достаточно теплый, но был чуть ниже пояса и практически нижние конечности не закрывал, а значит и не грел!

Вообще, наш Саня Ш. «попался» – до промежуточного пункта нашего пути «радиотрансляционного узла» связистов – он просто бежал!…

Кое-как там отогревшись и, выслушав от «радистов» весь набор шуток по поводу полярного мороза и его влияния на наиболее важные для мужчины физиологические органы, дошли или вернее добежали до остановки автобуса и уехали в город.

…А через неделю к Александру приезжала из Минска девушка….

Сюжет «Трагический».

Курсант Сергей А. отличался завидным терпением, но когда его «заводили» его поступки простой человеческой логике не подчинялись, он мог учудить что угодно.

Так случилось и в тот вечер в казарме.

Надо было мне стать подшучивать над А.

Десять минут, пятнадцать минут – «полет нормальный», но на двадцатой серегины глаза буквально налились кровью и он, вскочив со стула, рванул в мою сторону.

Все бы ничего, да он, почему-то, при этом достал и открыл перочинный ножик. Вот так и бежал за мной, выставив лезвие ножа вперед, как бык рога.

В это время курсант Александр Е., юноша очень (даже чересчур) интеллигентный, где-то даже «возвышенно-впечатлительный», исключительно изящной «телоконструкции», увидев сие, весело и громко засмеялся.

У Сереги что-то «переклинило» и он, резко сменив объект своей атаки, бросился на Сашу (или как мы его все звали – Шуру).

Тот, увидев такое дело, естественно быстро побежал от него.

А куда в кубрике побежишь? Только вокруг кроватей.

А я, благополучно избежав гнева С.А., пошел развлекать этой историей дневального и дежурного по курсу.

Нашу беседу прервал истошный вопль.

Что же случилось?

Оказывается, побегав порядка двух-трех кругов по периметру ярусов кроватей, Серега почти догнал Шуру, но зацепился за растяжку турника и в падении воткнул лезвие в «пятую точку» шурикова тела.

Когда я заглянул в спальное помещение, картина предстала следующая: стоит понуро С.А, на него гневно кричит Шура, пытаясь расстегнуть брюки.

Чувствуя свою прямую вину в инциденте, я стал помогать А.Е. припустить брюки.

А там ….

Несколько пар нижнего белья были пропитаны шуриной кровью. Но он этого еще не видел и продолжал уже отчитывать меня, как главного инициатора.

Но тут он увидел пятнышко крови и притих. А когда красное пятно по мере снятия очередной единицы белья расплылось до размеров его ладошки, Шура взмахнул рукой (так барышни в кинофильмах отбрасываю руку с веером), закатил глаза и медленно сполз на пол.

Убили!… Что делать?!…

Что-что! Взяли Александра под руки и потащили в санчасть. Мы трое (я, С.А. и Шура) издалека напоминали отважных бойцов из кинофильмов о Великой Отечественной войне.

И надо было, что в санчасти дежурила в тот вечер медсестра, к которой я, обычно так в жизни не бывает, неоднократно кого-то приводил на излечение: то курсанта Б. (его папа был знаменитым директором уручской школы №84) после нашего «побоища» с солдатами соседней мсд (как нибудь расскажу эту увлекательную эпопею), то жительницу городка, которой таксист прищемил пальцы и уехал, то….

Она сразу вынесла вердикт: «Опять П. ….», т.е. я. Для нее я был законченным если не бандитом, то хулиганом точно.

Рана Шурика оказалась пустяковая, но с обильным крововыделением. После медицинских процедур, которые успешно провел дежурный врач старший лейтенант К., я доставил А.Е. в казарму, уложил в постель и пошел на разборки к курсовому офицеру К., который как-то внезапно «нарисовался» в это позднее время и уже «пытал» курсанта С.А.

Нож лежал перед ним на столе…

Выслушав много морали, физиологических трактовок полученной раны, поучений об обязанностях курсантов в часы отдыха по распорядку, мы с облегчением ушли спать – была команда «отбой».

На следующий день наш Шура не стал вставать с кровати по команде «подъем», заявив, что он не может ходить – рана очень болит. На завтрак и на занятия он также не пошел.

В итоге я всю неделю добросовестно носил Шурику еду из столовой (ходить же он не может!) и всячески его ублажал деликатесами из офицерского кафе, а в субботу, пока мы были на занятиях, …он ушел на «сутки» в увольнение….

Быстрым уверенным шагом здорового человека!

Кистерный Юрий Викторович

(вып. 1979 г., 2 факультет, 2 группа)

Благословенно МВИЗРУ ПВО!

 
Друзья! Я помню всех, до одного!
Хорошее я помню и не очень,
Днем солнечным и беспросветной ночью:
Наряды, построенья, караулы.
И пусть нас ожиданья обманули:
Пусть генералами мои друзья не стали,
Но были мы всегда прочнее стали!
Походы. Вечер ГУМа и Роддома
Развратнее Гоморры и Садома…!
Инъяз, Культура, встречи при свечах.
И китель на плечах у Ильича!
Родные «Скалы», выпивка навалом
Где я часы закладывал, бывало.
Где помнят нас и изредка поют:
«А, Вы слыхали, как курсанты пьют?»
Поездки в Юрмалу и приключенья в Сочи
Счастливые мгновенья, дни и ночи.
Не уж то все прошло, промчалось юзом
Нас разбросало по всему Союзу
И было трудно, и не только с виду:
Не выдержало сердце у Рашида.
А кто еще, о ком мы и не заем
Переступили за границу края.
Однажды мне чудесный сон приснился:
Как наяву, не уж то так бывает?
Что я, мол, пару дней недоучился,
И что меня обратно вызывают.
И я во сне в училище вернулся,
Жизнь завертелась словно колесо
И тут исчезло все и я проснулся!
Как жаль, что это был всего лишь сон.
 

Судьба

 
Да! Как неумолимо время мчится:
Я – лейтенант, пора определиться:
Что во главу угла: семья иль служба?
Карьерный рост или любовь и дружба?
Одна карьера – смертная тоска,
Всегда быть первым, водки не глотка,
Моральный облик, в образе держись.
Да на хрена нужна такая жизнь!
Нет, на карьеру жизнь ложить не стану
Останусь сам собой до капитана.
Опять неумолимо время мчится:
Я капитан, пора остепениться…
Майор! Уже казалось бы пора!
Но наша жизнь азартная игра.
Вот подполковник! Сын, жена, две дочки.
Казалось бы, пора поставить точку,
Серьезным и самодовольным стать
И жизнь свою как книгу пролистать
И вырвать лицемерно те страницы
Где в облаках журавль летит с синицей,
Где жил как надо и служил как надо
И честь свою не продал за награды.
И много лет спустя, уже в запасе
Скажу: «Я со своей судьбой согласен»
 

Зенькович Николай Александрович

Родился в Белоруссии. Заслуженный деятель культуры России, писатель, историк, известный российский публицист. Начинал свой путь в журналистике в газете «Автозаводец» – многотиражке автомобильного завода МАЗ. Был членом КПСС. В 1985—91 работал в аппарате, был зам. руководителя, затем руководителем Пресс-центра ЦК КПСС, присутствовал на всех заседаниях Политбюро и Секретариата ЦК КПСС, готовил сообщения о их работе для сов. и зарубежной прессы, сопровождал М.С.Горбачева в поездках по стране.

Н.А.Зенькович – автор более 30 книг. В России эти книги давно уже стали бестселлерами вызывают большой интерес за рубежом. Многие книги Н. Зеньковича переведены на болгарский, польский, румынский. немецкий, китайский языки, а также языки стран СНГ…

Повторись в ученике

(« Красная Звезда» №306 от 31.12 1976 года).

О НАЧАЛЬНИКЕ КУРСА СОКОЛОВЕ Н.К.

Введение.

Писем Николай Кондратьевич Соколов (род. 20 мая 1935 года – прим. ред. В.Б.) получает много. Особенно велика его корреспонденция в предпраздничные дни. Со всех концов необъятной страны идут весточки.

По давней привычке, прежде чем аккуратно вскрыть очередной конверт, он непременно бросает короткий взгляд туда. Где значатся адрес и фамилия отправителя.

Это письмо – от Пархоменко, это – от Богданова. А самое объёмистое послание от кого? Так и есть – от Остапенко!

Всех до одного помнит подполковник. Впрочем. Нет в этом ничего удивительного. Ведь каждому из своих питомцев отдал он частицу собственного сердца.

И кажется Николаю Кондратьевичу, что в неярком круге, высвечиваемом настольной лампой, всё ясней и ясней проступают знакомые, ставшие по настоящему близкими молодые лица, возникают памятные картины сравнительно недавнего прошлого…

Основная часть.

…1971 год. В тот день его представляли курсантам. Они были в новёхонькой форме, и с любопытством рассматривали стоявших напротив строя офицеров (на 1 курс поступило около 180 человек, которых разбили на три учебных взвода по две учебные группы – прим. ред. В.Б.).

– Подполковник Соколов Николай Кондратьевич назначен начальником вашего курса. Прошу, товарищи, любить и жаловать!

Он шагнул вперёд. И в тот же миг почувствовал, как десятки взглядов скрестились на его невысокой, коренастой фигуре. Взгляды были робкими и вызывающе смелыми, откровенно взволнованными и подчёркнуто спокойными.

Но в каждом из них Николай Кондратьевич читал один и тот же вопрос: « Каким – то вы будете для нас, товарищ подполковник?».

Каким он будет… Строгим и справедливым, требовательным и заботливым. А ещё постарается стать для курсантов добрым старшим товарищем. К которому всегда можно прийти с самыми сокровенными думами, с которым просто невозможно не поделиться радостями и огорчениями (да, в армии это очень важно – прим. ред. В.Б.).

Подполковник Соколов ежедневно бывал на занятиях по строевой и физической подготовке, заходил в столовую, в казарму. Каждый вечер вызывал кого – либо из курсантов на беседу. Расспрашивал о семье, о родном городе. О школе и товарищах, задавал множество самых разнообразных вопросов.

И никто в ту пору даже не подозревал, что в блокноте, с которым не расставался Николай Кондратьевич, есть и такие графы: «внимательность», «дисциплина», « культура речи», « умение формулировать свою мысль».

А вскоре подполковник Соколов организовал вечер вопросов и ответов на тему « Офицер – профессия героическая», на который курсанты пригласили офицеров отделов и служб училища, недавних выпускников, уже послуживших в войсках.

Сначала разговор шёл несколько вяло. Николай Кондратьевич понимал причину этого. Ещё не затронуты вопросы, которые сейчас больше всего волнуют курсантов.

Однако начальник курса не собирался форсировать события. Он терпеливо ждал, когда постепенно растает скованность.

И она наконец растаяла…

– Курсант Язылец. Разрешите вопрос?

– Пожалуйста.

Училище готовит инженеров для Войск противовоздушной обороны страны. Не слишком ли много внимания уделяется общевойсковым дисциплинам? Что ни день, то строевой плац, спортивный городок, кросс…

Отвечал он ровно, спокойно. Стараясь.. чтобы ни одной назидательной нотки не прозвучало в его голосе.

О современной технике, о роли инженеров говорил с глубоким уважением. Но вновь и вновь подчёркивал мысль, что главной силой, обеспечивающей высокую боеготовность, остаются люди, их идейная убеждённость, физическая и психологическая закалка.

– Возьмите хотя бы боевое дежурство, – продолжал подполковник Соколов. – там без выносливости делать нечего. А строевая подтянутость? Будете ли вы без неё примером для подчинённых?

…Напряжённым был первый год. И главная трудность заключалась в том, что далеко не сразу удавалось подобрать заветный ключик к каждому курсанту.

Взять, скажем, Александра Небышинца. Занимался старательно, увлечённо. И вдруг – рапорт с просьбой отчислить из училища. Почему? Расспросы ни к чему определённому не привели.

И всё – таки нашёл николай Кондратьевич разгадку.. Заметил он, что с нетерпением ждёт Александр писем, но, получив, не торопится читать их. Видно, нет среди них того самого, заветного…

Подполковник Соколов обстоятельно поговорил с командиром взвода. Потом пошёл к начальнику факультета. И в тот же вечер вручил курсанту отпускной билет.

– Поезжайте домой. А рапорт об отчислении пока у меня полежит. Вернётесь, тогда и решим окончательно.

Курсант Небышинец возвратился в училище, словно рождённый заново. И доложив по всей форме о прибытии, попросил отдать рапорт обратно.

– Значит, наладили свои дела? Будет ждать девушка?

– Откуда вы знаете, товарищ подполковник?

– Обязан знать. В том и заключается одна из особенностей моей и вашей будущей профессии – профессии офицера. Подумайте об этом на досуге…

О многом приходилось думать курсантам. И главным образом потому, что Николай Кондратьевич, как правило, не предлагал им готовых решений. Пусть учатся мыслить, пусть с первых месяцев службы привыкают к самостоятельности.

Вот, например. Секретарь комсомольского бюро Александр Пархоменко приходит с предложениями, направленными на улучшение спортивной работы. Что же, мысли дельные. Можно сразу давать «добро». Николай Островский заводит речь о создании оркестра.

– А учёбе это не помешает?

– Нет, товарищ подполковник. Мы уже всё продумали.

– Тогда давайте сделаем так…

И начальник курса незаметно, исподволь, даёт несколько советов, которые, не охлаждая энтузиазма, направляют инициативу в нужное русло.

…К концу года воспитанники подполковника Соколова захватили лидерство по спортивным показателям и внутреннему порядку.

…На третьем курсе они первенствовали уже по всем показателям.

1976 г., апрель. Строевой смотр факультета. Полковники Некляев, Лучинин, подполковник Соколов. Проходит 5 курс.

Такого в училище ещё никогда не было.

В чём «секрет»? Успех принесли сплочённость коллектива, чувство личной ответственности за дела взвода, всего курса.

Есть среди курсантов отличники? Значит, рядом не должно быть отстающих. Разве не к этому обязывает долг коммуниста, комсомольца?

Для воплощения этого принципа в жизнь учебные группы разделили на «тройки».

В каждой из них – сильный курсант, « середняк» и тот, кто пока что не радует успехами. Последний час самоподготовки – для совместного закрепления знаний.

Раз в неделю подводятся итоги. Какая из «троек» добилась наивысших результатов? НЕ ЛИЧНО ТЫ, А ИМЕННО ВСЯ «ТРОЙКА»!

Заключительная часть.

1976 год…

Быстро летело время. И вот уже к столу, покрытому красным сукном, подходят молодые офицеры.

– У вас, лейтенант Антонов, право выбора. Где хотели бы служить?

– Прошу направить на дальнюю «точку», товарищ генерал!

Второй… Третий… У всех одна и та же просьба: дать назначение туда, где трудней, где с максимальным эффектом могут быть использованы молодые силы и знания.

26 июня 1976 г. Последнее прохождение отличного курса Н. К. Соколова

Председатель госкомиссии негромко сказал подполковнику Соколову:

– Вот это курс! Поздравляю, Николай Кондратьевич! Уже сегодня можете гордиться вашими питомцами. Уверен, что и в будущем они вас не подведут.

Эпилог.

Нет, не подвели! Из разных уголков страны идут письма в Минское высшее инженерное зенитное ракетное училище противовоздушной обороны страны, Николаю Кондратьевичу Соколову.

Он по привычке бросает короткий взгляд туда, где значатся адрес и фамилия отправителя, вскрывает конверт, и внимательно вчитывается в каждую строку.

И с великой радостью убеждается, что мысли молодых лейтенантов совпадают с его собственными, ЧТО ПОВТОРЯЕТСЯ ОН В СВОИХ УЧЕНИКАХ.

…Впрочем, если разобраться, нет в этом ничего удивительного.

Ведь каждому из них он отдал частицу своего сердца – сердца коммуниста.