Текст книги "Междисциплинарные проблемы средового подхода к инновационному развитию"

Рассматривая элементарное отношения предпочтения R(a,b) – «a предпочтительнее, чем b», – можно провести следующий аксиологический анализ.

В общем случае отношение «a предпочтительнее, чем b» выражает эго-отношение субъекта «a эгоичнее, чем b», что выражает большее присутствие эго субъекта в положении дел а, нежели в b. Таким образом, эго субъекта осуществляет свое упорядочивание афферентных пространств, определяя их как эгоические пространства по крайней мере в рамках эго-отношения.

С этой точки зрения активность субъекта-актора может быть описана следующим унифицирующим образом.

В каждый момент своего акторного времени субъект находится в рамках некоторого положения дел а, в отношении к которому можно выделить семейство (окрестность а) одноактно-достижимых (достижимых за один акт-квант субъектного времени) положений дел, и среди этих пространств может быть выделено множество эго-максимальных элементов, т. е. таких положений дел с, для которых каждое их эго-подчинение со стороны другого элемента скомпенсировано обратным эго-подчинением этого элемента (иными словами, эго-максимальным является такой элемент с из окрестности а, что R(b,с) влечет R(с, b) для всякого b из окрестности а).

В этом случае субъект стремится совершить такое действие активностью своей эфферентной телесности, чтобы достичь эго-максимального положения дел с из окрестности а.

Подобный закон активности субъекта-актора можно называть Законом Субъектности.

Согласно этому закону, актор всегда стремится перейти к ближайшим эго-доминирующим афферентным пространствам, что выражает жизнедеятельность субъекта как рост эгоического пространства, т. е. как эгоическое пространство-время.

Таким образом, жизнь субъекта-актора есть выстраивание эгоического пространства-времени, в котором эгоические пространства только растут. Конечно, разного рода сторонние факторы постоянно приводят к отклонению от такого роста, но в более глубоком смысле подобные отклонения выражают какой-то более масштабный уровень интегрального эго актора, продолжая обеспечивать рост более глубокого эгоического пространства субъекта.

Отношение эгоического предпочтения образует первичную аксиологию субъекта-актора, «встроенную» в его бытие в самых его основаниях.

Используя более формальный подход, субъектную онтологию S можно определить как единство трех составляющих S = <U,B,R>,

U – онтология, множество положений дел u (афферентных пространств),

В – эфферентная телесность субъекта как множество некоторых подположений дел, которые субъект может менять непосредственным усилием воли (это означает, что В – это множество b(u)≤u – подположений дел b(u) для каждого положения дел u, где ≤ – отношение «быть под-положением дел», которое является отношением нестрогого порядка),

R – бинарное отношение предпочтения на положениях дел, где R(u,u*) означает, что u предпочтительнее u* (в частности, отношение R может задаваться через скалярную или векторную функцию, например, R(u,u*) е.т.е. V(u*)≤V(u), где V – некоторая скалярная функция).

Для текущего положения дел u, в котором в данный момент обнаруживает себя субъект, предполагается существование окрестности O(u) – как такого множества положений дел u*, что u* достижимо субъектом из u за один элементарный акт действия. На множестве О(u) может быть определено множество О⁺(u) максимальных элементов u⁺ – таких, что ∀v∈О(u)(R(v,u⁺) ⊃ R(u⁺,v)). Это означает, что для таких элементов нет более предпочтительных положений дел из окрестности O(u).

При таких условиях элементарная активность субъекта выражается в выборе одного из максимальных элементов, после чего этот элемент становится центром новой окрестности и т. д.

В этом случае активность субъекта будет образовывать цепочку положений дел (u₁,u₂,…,u_n), где R(u_i+1,u_i), т. е. каждое последующее положение дел будет предпочтительнее, чем предыдущее. Если отношение R транзитивное, то с указанной последовательностью положений дел можно связать некоторый скалярный параметр (число) V (от англ. value – ценность), который будет расти на протяжении всей цепочки, т. е. V(u_i)<V(u_i+1). Подобный параметр и будет выражать меру эго субъекта («степень себя»), необратимо возрастающую на протяжении его жизнедеятельности и выражающую эту жизнедеятельность как рост эгоического пространства. Закон Субъектности можно сформулировать в этом случае как стремление субъекта повышать свои степени себя.

Замечу также, что в случае достраивания отношения предпочтения R до отношения нестрогого порядка R* можно будет вывести из R(v,u) утверждение, что Mod¹²⁷(u,v,α) в некоторой α-Онтологии, т. е. положение дел u окажется α-модой положения дел v, что можно расценивать как более иерархически высокое положение моды u как моды эго субъекта. Это и будет означать, что более предпочтительные положения дел окажутся более близкими к эго субъекта как максимальному α-модусу.

Экологическая парадигма Гибсона

Последний этап развития нейронаук связан с переходом к новой парадигме понимания сознания и ментальности, которую, в связи с большим влиянием в это время идей Джеймса Джерома Гибсона, можно было бы условно назвать «экологической парадигмой». Ниже мы вкратце остановимся на некоторых идеях этого американского психолога, опираясь на его книгу «Экологический подход к зрительному восприятию» («The Ecological approach to visual perception»)[92]92
  Дж. Гибсон. Экологический подход к зрительному восприятию: Пер. с англ./ Общ. ред. и вступ. ст. А. Д. Логвиненко. – М.: Прогресс, 1988. – 464 с.


[Закрыть].

В вводной статье к книге Гибсона А. Д. Логвиненко отмечает большую оригинальность подхода американского психолога, непривычность для его времени (основные работы Гибсона появились в 60–70 гг. 20 века) выдвигаемых им идей, которые вполне начинают осознаваться и приниматься лишь в последнее время. Теория Гибсона может быть представлена как удачный синтез созерцательно-сенсуалистической психологии, гештальпсихологии и бихевиоризма.

В свое время гештальтпсихологи показали, что существуют восприятия, которые столь же непосредственны, как и ощущения, но для них нельзя выделить «проксимальные (физические) стимулы», как для ощущений. Согласно «экологической теории зрительного восприятия» Гибсона, сознание воспринимает не только то, что стоит за ощущениями, но и все те «инварианты светового потока», которые стоят за любыми чувственными образами, в том числе и более интегральными. Это восприятие столь же непосредственно, что и ощущения. Вначале Гибсон полагал, что и ощущения, и восприятия имеют проксимальные стимулы. Позднее он перешел на более радикальную точку зрения, согласно которой ощущения – это вообще абстракции, а не реальность. Субъект имеет дело не с физическим, а экологическим миром, который определяется формами жизнедеятельности субъекта. В основе экологической реальности лежит иерархия – части «встроены» в целые. Объекты экологического мира предоставляют субъекту возможности (affordance), которые присущи самим объектам и составляют основание значимости объектов для субъекта. Орган зрения – не глаз, а система «глаз-голова-тело».

В основе классических теорий зрения лежали идеалы фотографического (фиксация головы и мгновенность изображения) и апертурного (фиксация и возможность разглядывания во времени) зрения. Теория Гибсона пытается развить идею естественного зрения, когда можно ходить и осматривать предмет со всех сторон.

По мнению Гибсона, традиционная теория «стимул-реакция» не работает в психологии восприятия: «Эта формула, – пишет Гибсон по поводу соотношения «стимул-реакция», – позаимствованная из точной науки, каковой считают физиологию, помогла избавиться от учения о душе в психологии, но по-настоящему она никогда не работала. Ни ментализм (это с одной стороны), ни условно-рефлекторный бихевиоризм (с другой) не отвечают требованиям современной науки. То, в чем действительно нуждается психология, – это новый тип мышления, зачатки которого появляются в работах по теории систем»[93]93
  Ibid., C.26–27.


[Закрыть].

Итак, Гисбон ставит перед собой задачу создать новую теорию зрительного восприятия (а в ее лице – и вообще новый подход в психологической науке), причем, уровень новизны в этом случае выходит за границы пересмотра только ряда теоретических положений, но претендует на кардинальное изменение взгляда на психическую реальность.

К структуре зрительной экологической реальности

В части первой «Окружающий мир, который нужно воспринимать», главе 1 «Животное и окружающий мир» Гибсон развивает основания своей теории на уровне универсальных сенсорных определений бытия любого животного организма в мире. Фундаментальной понятийной парой такой реальности оказывается пара «животное – окружающий мир». В этой реальности господствуют масштабы порядка миллиметров – метров, веса исчисляются в миллиграммах – килограммах, времена – в секундах – годах. Структура этой реальности задана иерархически, на основе встроенности частей в целые. Определена бесконечная делимость, нет неделимых элементов. Основа земного окружения животного – земь (ground), плоская поверхность, перпендикулярная силе тяжести со стохастически однородными элементами. Внешние очертания земного окружения образуют компоновку (layout), в которой можно выделять инварианты и вариативные элементы. Основой инвариантных определений компоновки являются твердые вещества.

В таком экологическом мире возможно исчезновение, например, поверхности, в то время как в мире физики ничто не исчезает и не возникает.

Движение – это по преимуществу движение поверхностей, изменение элементов компоновки, а не движение тел, по Ньютону.

В главе второй «Среда, вещества, поверхности» Гибсон полагает, что лучше описывать экологический мир как совокупность среды, веществ и поверхностей, а не как пространство с объектами в нем.

Он выделяет три основных вида поверхностей как границ раздела веществ: поверхности вида ТЖ, т. е. на границе раздела твердое (Т) – жидкое (Ж), вида ЖГ – на границе жидкого и газообразного (Г), и вида ГТ – газообразного и твердого (земь).

Газообразные и жидкие среды проницаемы для твердых тел. Эти среды – среды передвижения для животных.

Среды прозрачны, и в них задается объемлющий свет – свет, поступающий в данную точку среды из всего ее окружения (своего рода антиизлучение точки).

Ж и Г-Среды – проводники звука, запаха, источники дыхания.

Среда в сенсорном смысле выступает как множество потенциальных точек и путей наблюдения-перемещения. Каждая точка такой среды уникальна, отличаясь от неразличимых точек физического пространства.

В среде есть выделенные направления, в первую очередь – верх-низ (гравитация). В этом еще одно отличие среды от пространства.

Для поверхностей Гибсон формулирует основные экологические законы:

«1. У всех устойчивых веществ есть поверхности, и все поверхности имеют компоновку.

2. Любая поверхность обладает сопротивлением деформации, зависящим от вязкости вещества.

3. Любая поверхность обладает сопротивлением разрушению, зависящим от связности вещества.

4. Любая поверхность обладает характерной текстурой, зависящей от состава вещества. В большинстве случаев она обладает как компоновочной текстурой, так и пигментной текстурой.

5. Любая поверхность имеет характерные очертания, то есть крупномасштабную компоновку.

6. Поверхность может быть освещена сильно или слабо, она может находиться на свету или быть в тени.

7. Освещенная поверхность может поглощать большее или меньшее количество падающего на нее света.

8. Поверхность любого вещества обладает характерной для этого вещества отражательной способностью.

9. Поверхность любого вещества обладает характерным для него распределением коэффициентов отражения света с различной длиной волны. Это свойство поверхности я буду называть их цветом в том смысле, что различные распределения обусловливают различные цвета»[94]94
  Ibid., C.55.


[Закрыть].

На примере этих законов можно увидеть характерную особенность подхода Гибсона. Казалось бы, он говорит о совершенно очевидных вещах. Но подобная очевидность никем в явной форме до сих пор не формулировалась и представляет собой, используя термин Полани, «неявное знание» нашей зрительной системы.

Далее, казалось бы, все эти определения вполне представляют частный случай физических свойств и определений, и легко могут быть выражены чисто физическими средствами. Однако, если присмотреться повнимательней, то мы увидим, что каждое из приводимых выше утверждений всегда содержит в себе сплав физического (объектного) и субъектного определения. Например, во втором законе фигурирует казалось бы чисто физическое свойство вязкости, однако оно тут же связывается со свойством «сопротивления деформации», что предполагает действие деформации субъекта над поверхностью и обнаружение в этом акте определенного сопротивления. Аналогичная ситуация с определением связности в третьем законе. В четвертом законе физическая характеристика состава вещества выражается в зрительно данной текстуре, которая делится на компоновочную (пространственную) и пигментную составляющие. Когда субъект видит поверхность, ее физические свойства связываются в его восприятии с разного рода субъектными зрительными определениями – освещенностью, затененностью, цветом и так далее. Реальность, в которой объектное и субъектное сливаются воедино, и представляет собой экологический мир.

Структуры субъектных онтологий эко-бытия

В главе 3 «Значимый окружающий мир» Гибсон продолжает развивать экологические определения видимого мира, рассматривая разного рода объекты и события в единстве их физических и субъектных определений. Он выделяет такие эко-зрительные сущности, как «земь», «открытое окружение», «урытие», «изолированный и прикрепленный объект», «место», «путь», «препятствие», «другие животные (субъекты)», вещества «воды», «огня» и т. д. Подобные образования Гибсон мыслит как элементы особой геометрии поверхностей, отличной от аналитической геометрии с идеальными линиями, плоскостями и пространством. Гибсон, пытаясь показать специфику новой геометрии, обращает внимание на разного рода отличия поверхностей от математических плоскостей. Например, реальная поверхность непрозрачна, имеет только одну сторону, обладает конкретной текстурой и т. д. Он определяет орудия как изолированные объекты, обладающие свойством «ухватистости», способные выступить как продолжение тела субъекта. Своеобразную функцию «второй кожи» играет одежда. Она позволяет индивиду изменять текстуру и цвет своей поверхности.

Читатель, который знакомился с конструкциями субъектных онтологий в предыдущих томах, я думаю, уже почувствовал близость экологической теории Гибсона понятиям и определениям теории субъектных онтологий. Особенно много перекличек я обнаруживаю между подходом Гибсона и представленной в книге «Логика Открытого Синтеза. Структура, Природа и Душа» моделью молекулярного субъекта. Например, классификация Гибсона различных зрительных образований («объект», «укрытие» и т. д.) близка классификации тел в онтологии Мир-1, где также выделялись тела типа «полное тело», «складка местности» и т. д. В связи с такого рода образованиями субъектной онтологии я отмечал их двойственный статус, соединяющий в себе как объектные, так и субъектные определения, используя для такого рода сущностей термин «телесность». К этому же смыслу близка, по-видимому, и идея «экологической реальности», сплавляющая воедино субъект-объектные характеристики и свойства.

Имея в виду подобную близость, можно было бы предположить, что Гибсон пытается построить экологическую теорию зрительного восприятия как некоторую зрительную субъектную онтологию, характерную для земных животных. Его «геометрия поверхностей» есть попытка описать некоторое типичное зрительное положение дел в этой онтологии, основные составляющие – среду, вещества и поверхности.

Причем, поскольку онтология субъектна, то все сущности в ней могут нести субъектный смысл и значение. Например, в онтологии Мир-1 складка местности, кроме своих объектных определений как некоторого образования на плоскости, обладает способностью образовывать слепые зоны в локальной карте субъектов, т. е. выступать в качестве укрытия или препятствия. Если субъект Граф Аттрепьев пытается скрыться от субъекта Грозного, то он может спрятаться за такой складкой, определяя ее для себя как специфический (+)объект – некоторое необходимое условие для (+)действия как сокрытия от хищника.

Посмотрим с этой точки зрения на некоторые определения, которые дает Гибсон.

Например, Гибсон определяет такую сущность экологической оптики, как «обрыв». Он пишет: «Обрыв, отвесный выступ – очень важная деталь местности. Это место, откуда можно упасть. Оно чревато возможностью травмы, и, следовательно, животные-пешеходы должны уметь его воспринимать. Опасен, собственно, лишь самый край обрыва, а не поверхность вблизи этого края. Этим определяется одно из правил, которому подчиняется управление локомоциями. Я буду называть его опасностью края, или градиентом опасности, – чем ближе к обрыву, тем больше опасность. Это весьма общий принцип»[95]95
  Ibid., C.71–72.


[Закрыть].

В терминах субъектных онтологий этот пример очень легко понять – достаточно вспомнить определение N-элементов в онтологии Мир-1. Это были объекты, приближение к которым, начиная с некоторого расстояния R_N, приводит к отравлению субъекта и даже его гибели. Для таких объектов можно предполагать свою ценностную меру, например, позитивность p_N, которая будет падать по мере приближения к N-элементу, начиная с расстояния R_N.

Нечто подобное можно определить для оврага. Именно, с оврагом можно связать свою позитивность р, которая снижается по мере приближения к краю оврага, достигая минимального значения у самого края. Именно подобного рода монотонный характер изменения ценностной меры (в данном случае снижение позитивности с приближением к краю оврага) Гибсон, по-видимому, называет «градиентом». Подобная позитивность также может быть связана с разбиением на две дополнительные зоны, только при пересечении границы между которыми с приближением к оврагу позитивность р начнет падать.

Замечательно, что на С.75 мы находим явное упоминание об одной из таких зон под названием «полосы безопасности». «Полосу безопасности» можно понимать как достаточно удаленную от (-)объекта зону, в которой соответствующая позитивность достигает достаточно высоких значений. Гибсон пишет: «Такие математические понятия, как переменная, асимптота и предел, представляют собой сложнейшее завоевание человеческого разума. Напротив, восприятие предела той или иной деятельности совершенно просто. Животные, обитающие на суше, воспринимают обрыв как предел приближения, при этом их зрительная система не производит никаких математических расчетов. Любой наблюдатель, даже ребенок, видит расстояние между ним и краем обрыва, так называемую полосу безопасности»[96]96
  Ibid., C.75.


[Закрыть].

Поскольку субъекты непосредственно переживают ценностные меры, то вот почему они могут «совершенно просто» воспринимать формы своей жизнедеятельности, определяемые значениями и характером указанных мер. Например, край обрыва как предел приближения может быть связан с принятием соответствующей позитивностью своего минимального значения в заданной области определения. Такой минимум может непосредственно переживаться субъектом как предел соответствующей деятельности.

Теперь позицию Гибсона мы могли бы понять следующим образом – он строит такую теорию зрительного восприятия, в которой субъект «видит» не только «непосредственно видимое», но и все то, что эту видимость сопровождает, в частности, если переходить к языку субъектных онтологий, – ценностные меры, связанные в сенсорными определенностями. Например, если животное видит обрыв, то оно непосредственно переживает в нем и его опасность, что сливается воедино со зрительной определенностью. Кроме того, как можно предполагать, в область такого «экологического зрения» должны попадать и другие субъектные составляющие онтологий, например, возможные схемы деятельности, связанные с сенсорными сущностями (такова, например, «ухватистость» объектов-орудий («подручное» у Хайдеггера?)), или непосредственно переживаемые субъект-объектные смыслы таких сущностей.

Ярким примером подобной субъектной нагруженности оказывается у Гибсона идея среды. Каждая точка среды – это все то, что можно воспринять, находясь в этой точке. Следовательно, это точка субъектная, это некоторая «точка зрения», т. е. зрительное положение дел, способное восстановиться субъектом в этой позиции. Среда – не просто физическое пространство, а множество подобных зрительных обзоров, или, как выражается Гибсон, «объемлющих оптических строев» (см. ниже). Следовательно, среда в таком понимании есть множество возможных зрительных положений дел, воссоздаваемых потенциальной зрительной сенсорикой некоторого субъекта. Это как раз тот смысл субъектной онтологии, который вкладывался изначально в ее определения. Положения дел в субъектной онтологии выстраиваются афферентацией субъекта.

Заключение

Во всех рассмотренных выше теориях и концепциях мы видим примеры субъектного образа реальности, где феномен сознания и жизни начинает играть фундаментальную онтологическую роль. Кроме того, в рамках субъектной реальности меняется и образ среды – сама среда приобретает более жизнемерные и субъектные измерения, во многом выступая как некоторая дополняющая субъекта субъектоподобная инстанция, способная вступать с ним в разного рода сетевые отношения. От состояния среды как классического онтологического фона, на котором протекают все иные процессы, не имеющие возможности как-либо повлиять на этот фон, субъект-среда переходит в более равноправное состояние со-объекта, способного взаимодействовать с объектами-на-фоне и подвергаться их влиянию. И вся эта целостность – объекты, субъекты и среда – оказываются разными моментами одной целостности субъекто-среды, которая обладает новым типом сетевого саморазвития.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Методологические основы организации саморазвивающихся инновационных сред, проект № 11-03-00787а