Текст книги "Искусство французского убийства"

Глава двадцать третья

– Как жаль, что Марк Джастис оказался шпионом, – вздохнула Джулия.

– И убийцей, – напомнила я.

– И убийцей, – повторила она.

В понедельник днем мы возвращались с рынка, где большую часть времени сплетничали об убийствах и делились известной нам информацией.

– Но это означает, что нам придется расширить поиски мужчины для Табиты, – весело произнесла Джулия. – Мадам Мари, знаете ли, весьма в этом заинтересована. Она говорит, что у нее есть внучатый племянник…

Я рассмеялась и покачала головой:

– Нет, Джулия, правда. Я не желаю ни с кем сейчас встречаться.

– Но ты же в Париже! В городе любви, – игриво напомнила Джулия. – Тебе нужен мужчина, с которым можно общаться у Сены… смотреть на бокал бордо… слизывать с пальцев шоколадный крем, а затем дождь поцелуев проливается на твою руку… и еще куда-нибудь!

Я все смеялась и не могла остановиться.

– Нет-нет, правда. Мне хватает моих прекрасных дедушек. Они держат меня в тонусе и не дают расслабиться.

Она усмехнулась, когда мы свернули на Университетскую улицу.

– А еще есть добрый инспектор, – сладко пропела она.

– Вот уж точно нет, – нахмурилась я. – Для меня он слишком чопорный и строгий.

– Но эти глаза! – выпалила она.

– Нет, спасибо. Кроме того, я думаю, что у него есть женщина. На его столе стоит фотография.

– Ладно, если настаиваешь… но я так легко не сдамся! – пообещала она и вздохнула. – Я так рада, что все закончилось. Теперь мы можем сосредоточиться на твоих кулинарных навыках!

– Да, пожалуйста! – взмолилась я.

Мы расстались, обняв друг друга и расцеловавшись в обе щеки, и я поспешила со своей сумкой в дом.

– Табите! Ты вернулась! – окликнул меня дедушка.

– Да. Буду через минуту. Тебе что-нибудь нужно?

– Вовсе нет. Но когда поднимешься, мы хотим с тобой поговорить.

Я ощутила легкое беспокойство; его голос звучал серьезно. Я поспешила убрать купленное под острым орлиным взглядом Джулии филе лосося. Ей удалось убедить меня в том, что «рыбу испортить» сложно, хотя я не была в этом так уверена. Зато всегда могла позвать ее на помощь.

– Да, дедушка? – Я вошла в гостиную.

Оба дедушки сидели прямо в своих креслах. На их коленях лежали пледы, а на пледах – их свернувшиеся калачиком домашние животные. Оскар Уайльд почему-то не залаял, когда я вошла в дом, и я задавалась вопросом, являлось ли это предзнаменованием грядущих событий.

Вдруг дедушка собирался мягко предложить мне вернуться в Штаты? В конце концов, я оказалась замешана в расследовании убийства и едва не погибла. Дважды.

Меня захлестнула волна страдания, внутри все сжалось. Я не хотела возвращаться домой.

– Пожалуйста, садись, cherie, – пригласил меня дядя Раф. В его глазах мелькнул слабый огонек, и это немного успокоило мои нервы.

– Мы обсуждали тот факт, что твоего велосипеда с нами больше нет, – серьезно начал дедушка. – И что в том ужасном происшествии ты едва не лишилась жизни, petite[82]82
  Малышка (фр.)


[Закрыть].

Я тяжело сглотнула.

– Да. Мне очень жаль. Я сам куплю себе новый…

– Замолчи! – прервал меня дядюшка Раф, подняв палец. – Дай дедушке закончить.

Я закрыла рот и кивнула.

– Возможно, мы просто слишком старые, – заметил дедушка, – но нас поразило, что ты решила носить для езды на велосипеде такие вещи, как брюки.

Уфф. Я кивнула, но, помня о протесте дяди Рафа, промолчала.

– Кататься на велосипеде в брюках, заниматься расследованием убийств… – Дедушка издал свой характерный цокающий звук, а я еще больше погрузилась в унылое настроение. – Со всем этим нужно что-то делать.

Ошеломленная, я почувствовала, как к глазам подкатывают слезы. Я не смогла бы ничего сказать, даже если бы захотела; в горле стоял ком. Я все испортила. Испортила. Этого следовало ожидать.

– Итак, мы приняли решение, – объявил дядя Раф.

– Понятно, – выдавила я.

– Пожалуйста, Табит, посмотри туда. – Дедушка лениво указал на окно.

Озадаченная, я встала и отправилась выполнять его указание. Окно выходило во двор, в котором были узкая каменная дорожка и сад, летом он был полон цветов. На небольшой каменной дорожке стоял вишнево-красный «Рено».

Я смотрела на него, не в состоянии поверить в то, что видела… не в состоянии понять, было ли то, что я думала, что вижу, тем, что я должна была увидеть.

– Там внизу машина, – как можно небрежнее произнесла я. – У нас гости?

Дядя Раф и дедушка расхохотались.

– О, а она хитрющая, твоя petite fille, не так ли, Морис? – Раф, рассмеялся и закурил сигарету.

– Ma cherie, это машина не гостей, это твоя машина. Мы не можем допустить, чтобы ты каталась по городу на велосипеде и в штанах! Это слишком опасно и… довольно рискованно, – усмехнулся дедушка.

– Вы купили мне машину? – Я разрыдалась. Я оторвалась от окна и стала обнимать каждого из них по очереди, не обращая внимания на кошку и собаку на их коленях. По щекам текли слезы облегчения и восторга. – Как мне вас отблагодарить? Как? Вы самые замечательные люди на свете, и вы избаловали меня до такой степени, что с вами не сравнится никакой другой мужчина, которого я когда-либо встречу.

– Ну, конечно, – фыркнул Раф. – Это наш главный план – отвлечь всех женщин от всех остальных мужчин! – Его щеки порозовели от удовольствия и, возможно, легкого смущения. – Ах, и некоторых мужчин, конечно, тоже.

– Но ты спросила, как нас можно отблагодарить, – напомнил дедушка после восторженных восклицаний. Его глаза мерцали. – Мы только просим тебя оставаться очень, очень близкой подругой мадам Чайлд и проводить с ней как можно больше времени, d’accord?[83]83
  Хорошо? Договорились? (фр.)


[Закрыть]

– Для меня это удовольствие, – призналась я. – Она уже пригласила меня походить с ней в январе в «Лё Кордон Блё» на дневные демонстрации.

Их глаза округлились от восторга.

– Отличная идея! – серьезно произнес дедушка. – Теперь ты сможешь самостоятельно ездить на такие мероприятия и обратно.

Естественно, я выскочила во двор, и стала любоваться машиной и даже уговорила Рафа прокатиться со мной вокруг квартала до Марсова поля, где мы смотрели на Эйфелеву башню с сидений моего вишнево-красного Renault.

Это был замечательный день.

Около пяти часов, когда я собиралась с духом перед тем, как заняться лососем, зазвонил телефон. Обрадовавшись возможности отвлечься, я сняла трубку.

– Табита! – На другом конце провода была Джулия, и она казалась еще более запыхавшейся и взволнованной, чем обычно. – Ты должна сюда прийти! Прямо сейчас!

– Прийти? Зачем? Что…

– Нет-нет, пожалуйста, приходи! Ты должна это увидеть! – Она отключилась до того, как я успела продолжить спор, так что я пожала плечами и временно засунула мистера лосося обратно в его упаковку.

Я натянула пальто и шляпу и, поправляя перчатки, открыла входную дверь. И остановилась, увидев шагающего по дорожке инспектора Мервеля.

– О, мадемуазель, – сказал он, удивленный не меньше моего.

– Добрый день, инспектор! – поздоровалась я. – Вам… э… что-нибудь нужно? Меня только что позвала к себе Джулия, она казалась крайне взволнованной.

– Давайте я схожу с вами, – предложил он и тревожно прищурился. – Чтобы убедиться, что все в порядке. А также вернуть это. – Он поднял пластиковый пакет с любимым поварским ножом Джулии из углеродистой стали.

– Уверена, она это оценит. – Я сделала паузу. – Но вы пришли сюда… У вас ко мне какое-то дело?

– Нет. Я пришел, чтобы… э-э… дать вам это. – Он порылся в кармане и протянул мне на ладони маленькую коробочку.

Я растерянно взяла коробочку и, бросив на него недоуменный взгляд, открыла ее. Внутри лежал новенький швейцарский армейский нож.

– С сожалением сообщаю вам, что, как и ваш велосипед, ваш рабочий нож погиб под той дверью, – объявил Мервель. – Я подумал, что вы согласитесь принять замену, учитывая… ну, учитывая все.

Потрясенная всем происходящим, я тупо уставилась на нож.

– Спасибо. Очень любезно с вашей стороны. – Я улыбнулась, и, хотя он в ответ не улыбнулся, мне показалось, что его взгляд слегка потеплел.

Когда мы пошли по улице, он сказал:

– Невольно удивляешься, мадемуазель, откуда у вас под рукой оказался такой инструмент. Большинство женщин – ну, они носят с собой другие инструменты, такие как губная помада, пудреницы, расчески… но точно не ножи.

– Ну, инспектор, скажем так: я не такая, как большинство женщин.

– Да, мадемуазель. Конечно, не такая.

К этому времени мы достигли дома восемьдесят один по Университетской улице, дома Джулии. Я сунула нож в карман и повела инспектора внутрь к лифту, на котором мы поднялись на третий этаж, где находилась кухня.

Я предполагала, что Джулия на кухне.

– Джулия! – позвала я, когда мы вошли. – Это я, и со мной инспектор.

– Это потрясающе! – вскричала Джулия, увидев меня. На ней был фартук, она размахивала венчиком, и в кухне пахло чем-то восхитительным – как всегда в La Maison Scheeld. Пол и Дор тоже были там и уже сидели за маленьким обеденным столом с пустыми тарелками и бокалами вина.

В знак приветствия я поцеловала их в щеку, а Мервель вежливо кивнул и протянул Полю руку для рукопожатия. Когда формальности были соблюдены, инспектор повернулся к Джулии:

– Мадам Чайлд, полагаю, это принадлежит вам. – Мервель протянул ей пластиковый пакет, и Джулия выхватила его у него и прижала к груди, как давно потерянного ребенка.

– О, слава небесам! Как же я соскучилась по тебе, милый, милый поварской нож! Какой ужасный опыт он получил, не так ли! – Она в последний раз обняла пакет и положила его на столешницу.

– Ради чего такого срочного я понадобилась тебе прямо сейчас? – осведомилась я, обводя взглядом кухню.

Вокруг стояли чашки и миски, наполненные сливочно-белым соусом.

– Это… это майонез? – спросила я, глядя на ближайшую ко мне миску. Это был густой сливочный соус, к которому примешивалась тончайшая щепотка зелени.

– Да! Табита, я раскрыла секрет проблемы с майонезом! Садитесь, садитесь, вы оба! Я так рада, что вы тоже здесь, инспектор, потому что майонеза у нас больше, чем кто-либо сумеет съесть.

Пол издал тихий смешок, нежно улыбнулся жене и похлопал ее по попе.

– Хорошо сказано, котенок.

Мервель и я сделали, как нам велели – да и кто не послушается Джулии Чайлд, когда она приказала вам сесть на кухню? – и присоединились к Полу и Дор за крошечным столиком.

– Так что же это было? В чем заключается хитрость? – поинтересовалась я, когда Джулия поставила тарелку на стол.

На тарелке лежали нарезанные вареные яйца с рукколой и нарезанным кервелем. За ней последовала вторая тарелка с нарезанным холодным мясом – я не знала точно, курица это, гусь или какая-то другая птица, и не собиралась спрашивать, потому что это не имело значения. За ней последовала третья тарелка, на этот раз с яичной лапшой.

– Вы должны попробовать их все! – Джулия последовательно поливала майонезом верх каждой тарелки, используя разные варианты сливочно-яичного соуса.

– Ущипните меня! – с большим чувством пробормотала я. – А теперь скажи: в чем была проблема и как ты ее решила?

Остальные начали угощаться щедрыми порциями каждого блюда.

– Мне все стало ясно, когда я поняла, что в пятницу без проблем приготовила майонез, а ни до, ни после у меня не получалось. И я спросила себя, чем отличается пятница от остальных дней. – Она продолжала суетиться на кухне.

В духовке готовилось что-то, пахнувшее шоколадом, и я надеялась, что это торт. Я неравнодушна к миндально-шоколадному торту Джулии.

– И?.. – Я вопросительно посмотрела на нее. У меня не было причин повторять снова, потому что я погрузилась в великолепие свежего mayonnaise aux fines herbs[84]84
  Сливочный майонез со свежими травами (фр.).


[Закрыть], любовно струившимися по вареным яйцам, каперсам и зелени.

– Я проанализировала все свои действия, шаг за шагом… Помнишь, я готовила бульон из бедренной кости? Миска стояла рядом с плитой, и я ее оттуда взяла. А сегодня вспомнила, что металлическая миска была немного теплой. – Ее глаза горели, а руки двигались, и на кухне она выглядела истинной богиней. – Я вспомнила, что в пятницу был не по сезону теплый день… и вспомнила, что все мои проблемы с майонезом начались еще в декабре! Когда стало чертовски холодно.

Я кивнула, переходя к залитой майонезом порции птицы.

– Тогда я поняла, что, возможно, все дело в температуре, а не в цвете яиц, или в том, как трудно их взбивать, или в чем-то еще! И вот сегодня я попыталась сначала нагреть миску – налила в нее горячую воду. Все остальное было теплым. Масло и яйца я поставила на столешницу возле духовки – я, знаете ли, пеку торт «Царица Савская».

Я обменялась восхищенными взглядами с Дор, потому что знала, что в моем будущем непременно будет присутствовать кусочек этого роскошного десерта. А задержавшийся с нами Мервель даже не представлял, какое гастрономическое удовольствие его ждет.

– Итак, яйца и масло не были охлажденными. Они были комнатной температуры, может быть, даже чуть теплее. И это сработало! – ликовала Джулия. – Сработало! Я использовала дюжину яиц и приготовила шесть порций соуса, и каждый раз получалось великолепно!

– Браво! – воскликнула я, перекладывая ложкой лапшу и соус на свою тарелку, чтобы они составили компанию другим деликатесам. – Браво, Джулия! – Остальные с ликованием присоединились к поздравлениям.

– Спасибо, спасибо, – сказала она, комично кланяясь всему залу.

– Итак, – я подняла бокал с вином, – на этой неделе мы сорвали покров с двух тайн: убийство поварским ножом и проблему плохого майонеза!

Даже Мервелю пришлось поднять свой бокал выпить за это.

– И правда! – воскликнула Джулия. – У нас получилось! А теперь… всем… bon appetit![85]85
  Приятного аппетита (фр.).


[Закрыть]

Историческое примечание

1950-е годы стали для послевоенного Парижа удивительным временем. Осажденный город словно вырвался из кокона, в котором был заключен почти десять лет, и превратился в прекрасную бабочку, которой когда-то был. Многие молодые американцы приезжали в город жить, играть и работать. Парижане сожалели о возросшем количестве автомобилей и людей, привезенных туристами, потому что они засоряли город, который они только что вернули себе.

Джулия и Пол Чайлд пришли в восторг, когда узнали, что Пола направят в Париж на работу в посольстве в связи с планом Маршалла. Пол жил в Париже, когда был намного моложе – и беднее – и с нетерпением ждал возможности показать своей новой жене все интересное и насладиться всеми прелестями жизни.

Приехав в Париж, Джулия впала в отчаяние. Ей было нечем себя занять. Она пробовала посещать шляпные классы, играть в бридж и участвовать в общественных мероприятиях, но ничего не получалось, пока Пол не подарил ей огромный том французской кулинарии (разумеется, на французском языке). Ее намерение готовить по этой книге привела к решению пройти курсы в «Лё Кордон Блё»… И в конце концов, как мы знаем, она стала соавтором поваренной книги о французской кухне для американских женщин и прославилась на телевидении.

Табита Найт, полностью вымышленный персонаж, после войны оказалась в таком же положении, как и многие молодые женщины. Она выполняла всевозможную мужскую работу, но стали возвращаться войска, и женщины на этих работах были уже не нужны. Она, как и многие ее сверстницы, чувствовала себя потерянной, ненужной и неуверенной в своем будущем. Война полностью изменила почти всех, и неудивительно, что кто-то вроде Табиты воспользовался возможностью навестить своих родственников в одном из самых красивых городов мира.

Работа Табиты на заводе по производству бомбардировщиков «Уиллоу-ран» в качестве «клепальщицы Рози» очень мне близка, поскольку я выросла в двух милях от завода и аэропорта. Моя двоюродная бабушка Рози была настоящей «клепальщицей Рози», и история этого аэропорта всегда интересовала меня. Я с нетерпением жду возможности рассказать больше о работе Табиты по созданию бомбардировщиков в будущем таинственном романе «Американец в Париже».

Коллин Кембридж, май 2023 г.