Текст книги "Искусство французского убийства"

Глава десятая

От изумления я округлила глаза, а Джулия даже вскрикнула.

– Твой старый друг, этот инспектор в отставке – дядя Мервеля? – спросила я.

Раф выглядел чрезвычайно довольным собой.

– Oui, bien sûr[47]47
  Да, конечно (фр.).


[Закрыть], – произнес он так, как будто это совпадение едва ли стоило упоминания. – Мервель близок со своим дядей, который в свое время был весьма известным сыщиком. Сейчас Девре почти восемьдесят, и все свое время он тратит на то, чтобы согреться, пьет лучшие вина и старается есть каждое блюдо так, как будто оно для него последнее – как и мы, non? – кивнул он дедушке с печальной улыбкой. – Мне не составило большого труда выяснить, что известно об этом деле твоему инспектору Мервелю.

– И?.. – спросила я, когда дядюшка сделал паузу, чтобы закурить сигарету – и, конечно же, чтобы придать больше драматизма своему сообщению.

– Вот что мне известно. Мадемуазель Лоньон нанесли шесть ножевых ранений, от которых она скончалась. Под ногтями у нее немного кожи и крови и несколько синяков на лице и руках, что указывает на то, что она оказывала нападавшему сопротивление – возможно, когда он заставлял ее спускаться в подвал, где она и была убита. Так что у него наверняка остались какие-то следы, возможно, на руках. Убийца правша и выше мадемуазель, но насколько выше, они точно не знают, поскольку речь шла о лестнице в подвал и один из них мог находиться во время нападения на ступеньке, понимаешь?

Я кивнула, но промолчала, надеясь услышать продолжение.

– Однако маловероятно, чтобы кто-либо из них стоял во время нападения на лестнице – это усложнило бы задачу. Предполагается, что он был на десять-пятнадцать сантиметров выше ее. То есть его рост – около ста восьмидесяти сантиметров. На ней было пальто, но не было сумочки… теперь мы знаем почему. – Раф бросил на меня озорной взгляд. – Тебе придется передать ее Мервелю, chèr.

– Да. Я сделаю это сегодня, после того, как получу свой последний гонорар у миссис Хейс.

Дедушка и Раф посмотрели на меня с любопытством, и я объяснила, что Хейсы меня уволили.

– Я уверена, что это не совпадение: вчера вечером в театре я видела мистера Хейса с женщиной, которая не была его женой, – печально произнесла я, – а сегодня они вдруг больше не нуждаются в моих услугах.

– А-а, – протянул дедушка. – Какая жалость!

– Я уверена, что найду другую студентку на замену Бетти.

– Разумеется, найдешь. Пол мне сказал, что несколько человек в посольстве спрашивали твои данные, – бодро произнесла Джулия, которая большую часть разговора вела себя необычно тихо. Затем она посмотрела на дядю Рафа. – Что еще вам удалось узнать? Что с отпечатками пальцев? – Взгляд Джулии пылал надеждой и энтузиазмом.

– Ах, да. Они ищут отпечатки пальцев на ноже, но никаких очевидных следов нет. Конечно, сейчас зима, и убийца, вероятнее всего, был в перчатках.

– Мадемуазель Лоньон только наполовину француженка. Очевидно, ее мать была из Польши или откуда-то еще, – сообщил Раф. – По словам Девре, его племянник точно не знает, как долго молодая женщина жила в Париже. Больше информации нет – по крайней мере пока. Но я пообещал Девре, что если он будет держать меня в курсе, я в свою очередь как-нибудь вечером приглашу его на самый великолепный ужин. – Он с надеждой посмотрел на Джулию, которая громко рассмеялась и с готовностью согласилась.

– Для меня это честь, – призналась она.

– Я хотела бы узнать о том мужчине, которого убили на лестнице бывшего дома Терезы. – Я вернулась к теме разговора. – Вдруг между убийствами есть связь? Не мог бы ты попросить этого бывшего инспектора Девре что-нибудь выяснить?

Джулия усмехнулась, глядя на моих дедушек, и ткнула большим пальцем в мою сторону:

– И она утверждает, что не лезет в расследование!

Все по-доброму посмеялись, и я встала.

– Полагаю, мне лучше уйти. Я должна отнести сумочку Мервелю в дом номер тридцать шесть и забрать свои деньги у миссис Хейс. А еще нужно заехать на рынок за яйцами и молоком, – объяснила я и улыбнулась, вспомнив успех моих омлетов и то, почему у нас закончились яйца.

Кому-то это могло показаться мелочью, но для меня это было очень важно.

– О, отлично! Я схожу с тобой на рынок, – обрадовалась Джулия.

– А как же обещанная жареная курица? – обрадованно произнес дедушка. – Будет ли у нас сегодня на ужин эта мадам Пуле и ее спутники?

Я взглянула на Джулию и тут же скисла.

– Вечером я работаю в театре, – неуверенно произнесла я.

– О, это не проблема! Мы можем приготовить мадам и поджарить ее до твоего ухода, – сказала она, и я увидела, как дедушка и дядя Раф вздохнули с заметным облегчением. Оба.

– Мы сядем есть, когда она будет готова, – обрадованно произнес дядя. – Даже если это будет в четыре часа пополудни, за чаем!

Я поцеловала дядю и дедушку в их гладкие щеки и попрощалась с Оскаром Уайльдом, который едва ли обратил на меня внимание, так как на столе остался кусочек омлета, до которого он не терял надежды дотянуться. Я подозревала, что когда выйду из гостиной, дядя Раф приподнимет маленького песика и позволит ему съесть со стола. Раф утверждал, что это справедливо, поскольку мадам Икс могла запрыгнуть ради лакомых кусочков на любую поверхность, в то время как Оскара Уайльда приходилось приподнимать.

– Я вернусь сразу, как только смогу, – пообещала я. – Сидите в тепле и не впутывайтесь ни в какие неприятности.

– Ну, разумеется. А в какие неприятности мы можем впутаться? – удивился дедушка. – Мы старые и неинтересные, никуда не ходим, и, что еще более печально, нас никто не навещает.

Я уверена, он слышал наш взрыв хохота, когда мы с Джулией сбежали вниз по лестнице и выскочили за дверь.

– А я вот о чем подумала, – проговорила Джулия, когда мы выскочили на Университетскую улицу. – Кровь могла быть не только на одежде убийцы, но и на обуви. Брызги ведь летят во все стороны, верно? Он мог снять пальто или надеть его, чтобы скрыть кровь, но он не мог снять носки – особенно в декабре!

– Превосходное замечание, – согласилась я. – Если он вернулся в вашу квартиру после убийства Терезы, он мог перепачкать кровью даже пол. Не наступить в нее он не мог – вокруг все было залито кровью. – Я содрогнулась. Бедная Тереза.

– Полиция, вероятно, уже все проверила, но может, нам пойти осмотреть подвал? Вдруг мы что-нибудь найдем? – предложила Джулия, напрочь забыв о походе на рынок. – Вперед, Нэнси Дрю!

Вместо того чтобы войти в свой дом через парадный вход, Джулия потащила меня в обход по узкой дорожке между ее домом и соседним. Узкая, утоптанная в снегу тропинка привела нас к ступенькам, которые вели вниз к маленькой подвальной двери с задней стороны здания.

– Здесь ставят мусорные баки, – объяснила Джулия. – Возможно, убийца вышел тут, чтобы его не увидели всего в крови. О… посмотри на эти следы. – В ее голосе слышалось разочарование.

За последние два дня не было ни снега, ни дождя, так что все было сухо. Снег образовал ледяную корку, которая трескалась под тяжестью шагов.

– Не вижу ничего похожего на кровь, – призналась я, изучая множество следов, которые, вероятно, принадлежали полиции, убийце и даже сборщикам мусора. Здесь виднелись и следы животных – кошек и собак, которые подбирали выпавший из баков мусор, или искали место, где спрятаться от непогоды. Но всем отпечаткам недоставало деталей; это были бесформенные углубления в снегу – по крайней мере, на мой нетренированный взгляд.

– Что это?! – Джулия наклонилась и что-то подняла с земли. – Где я это видела? – Она держала в руках треугольный кусочек ярко-желтого картона. – Похоже на часть почтовой открытки или посылки.

Она протянула его мне, и потребовалось всего мгновение, чтобы в моей голове мелькнуло воспоминание.

– Это часть спичечного коробка! – выпалила я. – В сумочке Терезы лежал коробок со спичками – помнишь? Кажется, на нем было написано «Ла Соль». Солнце. Видишь, тут нарисовано маленькое солнышко.

– Значит ли это, что Тереза была здесь, во дворе, и у нее был еще один коробок спичек, взятый из того же места? И она его выронила?

– Может быть. Или у ее убийцы был такой же спичечный коробок.

– Потому что они оба ходили в «Ла Соль»! – воскликнула Джулия.

– Может быть, – повторила я. Это был настоящий прорыв – то, что мы установили такую связь. Но я тут же себя одернула: это реальная жизнь, а не детективный роман, где каждая мелочь становились важной уликой.

Джулия попыталась открыть дверь в подвал, но она была заперта изнутри на засов. Даже мой верный армейский нож оказался бы бессилен.

– Что ж, по крайней мере, нам не нужно беспокоиться о том, что через эту дверь проникнет убийца, – сказала она. – Наверное, ее отпирают только по утрам, когда приходит мусорщик.

Оказавшись в тупике, мы вернулись к фасаду здания, и вошли в подвал через вестибюль и спустились по той же лестнице, что и вчера.

Неужели только вчера?!

Казалось, прошли годы.

Джулия забыла пригнуться и ударилась лбом о верхнюю балку. Я стояла за ее спиной и услышала, как она произнесла нецензурное слово.

Внизу мы, не сговариваясь, на мгновение остановились и осмотрели помещение.

Подвал был таким же сырым, тусклым и вонючим, как и вчера. Тело Терезы увезли. Мусорные баки передвинули, а с пола подобрали все, что могло бы дать ключ к разгадке. Значит, полиция исследовала это место со всей тщательностью.

Но впитавшиеся в бетонный пол пятна крови остались.

Интересно, сколько бедная Тереза пролежала здесь, прежде чем потеряла сознание? Я надеялась, что смерть наступила быстро, потому что она определенно не была безболезненной.

– Нам нужно больше света, – произнесла Джулия. – Почему мы не взяли с собой фонарики?

Она подошла к двери на улицу, которую мы только что пытались открыть. Как и ожидалось, она была заперта изнутри на засов, и когда Джулия открыла дверь, в темное промозглое помещение пробился слабый луч солнечного света.

Но нам этого хватило, чтобы разглядеть на неровном бетоне возле дверного проема отпечаток ноги.

– Это кровь, – определила Джулия, нависая надо мной, когда я присела на корточки. – Разве не так?

– Я не эксперт, но похоже на кровь. – След был того же цвета, что и пятна на теле Терезы.

– Это след убийцы, – решительно заявила Джулия. – Кто еще стал бы ходить по свежей крови? И он, похоже, вышел через эту дверь.

Я поднялась.

– И что потом? Он обошел здание спереди и вернулся на вечеринку весь в крови? – Я в этом сомневалась… Но разве было какое-то другое объяснение? – Почему он не поднялся обратно по той же лестнице в подвал, если собирался вернуться в вашу квартиру?

От Дор мы знали, что остальные гости – Нил, Тед, Джонни и Марк – разошлись по домам около трех часов ночи. Прошло слишком много времени после того, как мы с Терезой вышли, чтобы она все еще ждала такси… не так ли?

А вызвала ли она такси на самом деле? Кто-нибудь видел, что она воспользовалась телефоном? Знали ли мы наверняка, что ее кто-то подвезет, кроме Джонни? Или это была просто история? В разговоре со мной она упомянула, что будет ждать такси…

Я смотрела на кровавый след, и эти мысли вихрем проносились в моей голове.

Если бы все мужчины ушли почти в то же время, а она все ждала такси, они наверняка увидели бы Терезу – и у убийцы не было бы шансов ее убить.

Итак… единственное возможное объяснение заключалось в том, что тот, кто убил Терезу, спустился в вестибюль – вероятно, по лестнице – сразу после того, как мы с ней вошли в лифт. Он подождал, пока я благополучно перейду улицу, а потом подошел к ней, заманил в темный угол и затащил в подвал. После этого вернулся на вечеринку и ушел вместе с остальными.

Я прикинула в уме время – две-три минуты на то, чтобы преодолеть два лестничных пролета. Я в вестибюле не задержалась, так что к тому времени, когда он спустился, Тереза уже стояла одна. Схватить ее, утащить в подвал, вонзить нож…

Вероятно, все это заняло не более десяти минут, от силы пятнадцать. Если бы кто-то заметил его отсутствие, он бы мог запросто ответить, что отлучался в туалет. Или мог все отрицать и утверждать, что никуда не выходил.

Тот, кто это сделал, обладал невероятной выдержкой, раз спокойно вернулся на вечеринку после того, как убил женщину. Но он не мог не запыхаться, не мог не ощутить прилив адреналина. Возможно, кто-то из гостей вечеринки заметил такие перемены.

Как бы то ни было, факт оставался фактом: тот, кто зарезал Терезу, был бы весь в крови. Значит, он вышел на задний двор и подошел к парадному входу? Зачем ему это понадобилось?

– Может быть, он пытался там привести себя в порядок, – задумчиво произнесла я. – Где ему было удобнее себя осмотреть? В свете луны?

– Вытереть руки можно было снегом, – заметила Джулия. – Или надеть перчатки.

Я посмотрела на нее.

– В этом есть смысл. А потом он либо снял свое испачканное кровью пальто, либо надел его поверх одежды в пятнах крови, чтобы ее скрыть.

– И он обошел вокруг дома, так что снег стер кровь с его подошв, – добавила Джулия. – Но на ботинках капли, скорее всего, остались. Поэтому нужно искать на подозреваемых грязную обувь – или чересчур чистую!

Мы направились к двери. Вдруг нам повезет обнаружить что-нибудь во дворе? Джулия отодвинула засов, и мы вышли наружу.

Я шла вдоль стены, высматривая неизвестно что, когда Джулия вдруг закричала.

Она отошла в дальний угол двора в поисках улик и теперь держала в руках что-то, похожее на обрывок ткани.

Мы направились друг к другу, и она сунула мне в руки тряпку:

– Он и мой фартук украл!

Этот фартук я видела на ней много раз, а теперь он был забрызган кровью.

– Это объясняет, почему на его одежде не было крови, – поняла я, разглядывая темно-коричневые пятна.

– Значит, он украл мой нож и фартук…

– С явной целью убить Терезу Лоньон, – пробормотала я, все еще глядя на фартук. Нужно было передать его инспектору Мервелю. – Интересно, как полиция это упустила.

– Скорее всего, плохо осмотрели двор, – предположила Джулия. – Они шли по следам. А фартук лежал под кустом. Теперь понятно, что убийца делал здесь, во дворе.

– Это, безусловно, было продуктивно. – Я свернула фартук в комок. – Я отнесу его детективу вместе с сумочкой. – Мне не терпелось указать ему на то, что он или его люди упустили из виду важную улику. Ненавязчиво, разумеется.

– И это не забудь! – Джулия протянула мне кусочек желтого спичечного коробка. – Теперь, когда мы нашли для инспектора Мервеля две улики, думаю, пора отправляться на рынок!

* * *

– И вы видели тело? – спросила Мари-Четыре-Сезона. Ее темные глаза светились одновременно интересом и печалью. – La pauvre mademoiselle[48]48
  Бедная мадемуазель (фр.).


[Закрыть]. Конечно, весь рынок на улице де Бургонь был полон слухов об убийстве. – Такое нападение, да еще и в нашем районе, – продолжала мадам Мари, прикуривая сигарету. – Я думала, что с уходом проклятых немцев все проблемы закончатся.

– Это было ужасно, – сказала Джулия, роясь в корзинке с красной картошкой с гладкой кожурой. – Бедняжка. Но Табита ведет собственное расследование.

Я ахнула от дерзости подруги и резко толкнула ее локтем.

– Не занимаюсь я никаким расследованием, – заверила я мадам Мари. – Это задача police judiciaire[49]49
  Судебной полиции (фр.).


[Закрыть].

Джулия цокнула языком, открывая сумочку, чтобы заплатить за выбранные ею картофель и лук-шалот, но, к моему облегчению, больше об этом не упоминала.

– Но вы ведь говорили с этой девушкой, non? – спросила мадам Мари. – Мадемуазель Найт, вы с ней встречались?

– Да, я с ней пересеклась. Совсем ненадолго. – Я внезапно пожалела, что вообще пришла на рынок. – Мадемуазель Кларисса уже нашла мадам Флуф? – спросила я в отчаянной попытке сменить тему.

– О, oui, – кивнула мадам Мари. – Бедная собачка чуть не замерзла, с ее шерсти свисали сосульки, но вчера поздно вечером ее нашли целой и невредимой.

– Хоть какие-то хорошие новости на улице де Бургонь, – заметила я. И прежде, чем мадам Мари успела вернуться к теме моего так называемого расследования, я сказала: – Извините, мадам, а вот и мадемуазель Кларисса. Хочу с ней поговорить и поздравить с благополучным возвращением мадам Флуф.

Тут у меня в голове, как рисуют в комиксах, словно вспыхнула лампочка, от которой во все стороны пошли электрические линии. Я должна была поговорить с Клариссой не только для того, чтобы выразить свою радость по поводу возвращения собаки ее хозяйке, но и для того, чтобы кое-что разузнать. Если она в течение двух последних дней искала собаку по ночам, как сказала нам вчера мадам Мари, то существовал шанс – призрачный, но все-таки шанс – что Кларисса находилась на Университетской лице во время убийства Терезы.

Я подумала, что об этом стоило спросить. А еще больше стоило уклониться от дальнейших расспросов мадам Мари относительно моего так называемого расследования. Я не так уж сильно сердилась на Джулию за то, что она об этом заговорила, поскольку я действительно вроде как в этом копалась… но мне не хотелось, чтобы об этом услышал инспектор Мервель. Я даже не представляла, как бы он отреагировал.

Я стиснула зубы, увидев перед собой эти холодные и мрачные, как океан, глаза, и поспешила к Клариссе:

– Bonjour, Кларисса! Я так рада, что вы нашли мадам Флуф! С ней все в порядке?

– Да, и вам спасибо, мадемуазель Найт. Но сегодня я оставила эту непослушную мадам дома. Она до сих пор приходит в себя. Подумать только – два дня и две ночи на улице – и без пальто! Ужас! А мадам и месье завалили ее лакомствами. Они даже устроили ей постель у батареи. Бедняжке уделяется очень много внимания, – продолжала Кларисса, очаровательно закатив глазки под загнутыми полями коричневой шляпки. – Но мадам Флуф поступила так своенравно, когда убежала. У нее расстегнулся ошейник, и я уже много раз за это ругала. – Она вздохнула. – Как же я рада, что ее нашли!

Кларисса была моложе меня, ей было чуть за двадцать, и в такой холод она надела сапоги, а не изящные туфли из магазина, где работала ее сестра. Ее усыпанные веснушками щечки порозовели от холода, и, несмотря на резкие слова, по ее глазам я видела, что она искренне привязана к мадам Флуф.

– Я тоже рада, – призналась я. – Мадам Мари сказала, что в среду вы искали мадам Флуф всю ночь. Это правда?

– О, да, правда! – энергично закивала Кларисса. – Я пыталась уснуть, но не смогла. Я представляла себе несчастную мадам на улице, как она дрожит, как ей холодно и страшно, вот и не могла сидеть дома, пока она где-то блуждает. Я ходила-ходила по улицам и по кругу… но ее не нашла. Я так рыдала! И вот вчера наконец я ее нашла. Полагаю, ее выманила из переулка колбаса, которую я несла. – Она улыбнулась.

– Колбаса кого угодно выманит из переулка, – усмехнулась я. – Вы случайно не были в среду вечером на Университетской улице? После полуночи? Ранним утром?

– Да, я… о! – Глаза Клариссы расширились. – О, да! Я слышала о страшном убийстве в доме мадам Чайлд. Женщину зарезали. Подумать только! Кто-то мог такое сотворить… затаиться в тени, а потом утащить человека в темноту и убить! На меня ведь тоже могли напасть! Я услышала об этом на следующее утро и подумала: merde[50]50
  Черт (фр.)


[Закрыть], это могла быть я.

– Похоже, Терезу убил ее знакомый, – возразила я. – Убийство было спланировано. То есть убийца напал не случайно.

– О, – выдохнула Кларисса, продолжая смотреть на меня широко распахнутыми глазами. – Наверное, это еще хуже.

Я кивнула.

– Да, я тоже так думаю. – Я поколебалась и продолжила: – Того, кто это сделал, могли видеть на Университетской улице в начале третьего ночи. Вы не были там в это время? Вы случайно не заметили что-нибудь… или кого-нибудь?

– О! – Порозовевшие от холода щеки Клариссы внезапно побледнели. – Что… вы хотите сказать, что я могла видеть убийцу?

– Если вы были там в то время и заметили кого-нибудь или что-нибудь, я уверена, полиции будет интересно это узнать, – твердо заявила я, делая все возможное, чтобы дистанцироваться от расследования. Я не имела никакого права в него вмешиваться, и мне не терпелось отдать сумочку Терезы инспектору Мервелю.

Глаза Клариссы стали еще шире, и теперь я видела белки ее глаз.

– Но я не хочу говорить с полицией, – пролепетала она и сделала шаг назад. – Я… я вообще не хочу с ними разговаривать.

– Так вы что-то видели? – настаивала я, не заботясь о том, почему она так противилась разговору с представителями власти. Это было не удивительно, учитывая тот факт, что Париж в течение четырех лет находился под авторитарным контролем немцев и значительная часть полиции с ними сотрудничала. Парижане привыкли, так сказать, не высовываться и не привлекать к себе внимания властей.

А еще я знала, что в Париже существует мощное движение Коммунистической партии, которая пользовалась этим настороженным отношением к правительству и авторитетам. В следующем году должны были состояться выборы, и до меня доходили тревожные слухи о том, что коммунисты могут победить или, по крайней мере, показать хорошие результаты.

Эти мысли заставили меня задуматься о том, был ли Мервель коллаборационистом, участником Сопротивления, или же он служил в FFI[51]51
  Fédération des Forces Intérieures – Федерация внутренних войск (фр.)


[Закрыть] вместе с де Голлем и не был здесь во время оккупации. Я отогнала эту мысль. Какое мне до этого дело?

– Вы что-то видели? – повторила я свой вопрос.

– Я… не знаю, – пробормотала она. – Возможно… Дайте подумать… О, дайте мне вспомнить.

Я ее не торопила и терпеливо ждала, потихоньку направляя ее мысли в нужное русло.

– Может быть, вы слышали звон колоколов базилики Святой Клотильды, пока искали мадам Флуф?

– Ой. Да. Да, слышала… но в котором часу это было? – Между ее бровями пролегли морщинки, а губы напряженно сжались. Вдруг ее лицо расслабилось. – Да! Я услышала два удара колокола, когда проходила мимо Святой Клотильды. Звук был таким громким, глубоким и внезапным, что я вздрогнула. Я прошла мимо Бурбонского дворца, а через пару минут свернула на Университетскую улицу. Так что я и правда была там в начале третьего. В ее лице не осталось ни кровинки – не от холода, а от страшного осознания.

– Вы кого-нибудь видели? – спросила я.

Она покачала головой.

– Нет-нет, я не… Подождите. Может быть, видела. Может быть… – Она снова нахмурилась.

– Кто-то шел со стороны дома? – подсказала я. – Или вошел в парадную дверь дома мадам Чайлд? Было поздно и холодно… конечно, людей на улицах было мало, и вы бы наверняка заметили, если бы кто-то прошел мимо. Или… такси? Вы видели такси? Если бы Тереза вызвала машину и такси подъехало, а Терезы на месте не оказалось, как долго стал бы ждать водитель?

– Да! Я… я видела, как кто-то входил в здание… Я не уверена, что это был дом мадам Чайлд, но там был мужчина и он торопился. Я это вспомнила! Да, точно! – Пальцы Клариссы ползли к передней части ее пальто и сжали его прямо над сердцем. Она в ужасе смотрела на меня. – Это был он? Я видела убийцу? – Ее голос стал громче, и я увидела, как из-за своего прилавка выглядывает торговец господин Бланш.

Я шикнула на Клариссу. Вряд ли убийца Терезы слонялся по рынку на улице де Бургонь и подслушивал чужие разговоры, но свидетельнице определенно не стоило объявлять во всеуслышание, что она видела убийцу. Я прочитала много детективов и знала, что такое никогда не заканчивалось добром.

– Не исключено, – заметила я. – Можете рассказать, как он выглядел? Что он делал?

– О… дайте подумать. – Веснушки выделялись на ее белоснежном как мел лице, словно брызги кленового сиропа. – На нем была шляпа и пальто. Длинное пальто. Я это заметила, потому что полы пальто разметались от быстрых шагов.

– Вы запомнили какие-нибудь особые приметы? Рост или цвет волос? Он был бородатым или гладко выбритым? – Я понимала, что засыпаю ее вопросами, но меня это не останавливало. Если она не расскажет Мервелю, это сделаю я.

– Он… Его волосы скрывала шляпа. Пальто у него было черное, а может быть, синее – в темноте непонятно. Полагаю, он был обычного, среднего роста. Бороды вроде бы не было. Но я помню, что он подошел к дому сбоку и вошел через парадную дверь, поэтому я его и заметила. Обычно по ночам люди ходят по тротуарам и сразу заходят в свои дома.

Я кивнула.

– Что-нибудь еще? Больше вы ничего не заметили?

Кларисса покачала головой:

– Нет, мадемуазель. Было темно, и я продрогла, и прежде всего я искала мадам Флуф.

– Вы должны сообщить об этом в полицию, – посоветовала я. – Инспектору Мервелю будет полезно знать. – Я не стала ее уговаривать и говорить, что инспектор добрый и мягкий – я чувствовала, что он далеко не такой.

– О, non-non![52]52
  Нет-нет! (фр.)


[Закрыть] – воскликнула она, качая головой. – Если я свяжусь с полицией и мадам с месье узнают, они дадут мне от ворот поворот. Нет-нет, я не могу!

Я кивнула. По крайней мере, у меня были сведения – пусть и неопределенные, – и я могла доложить об этом Мервелю. Если он решит связаться с Клариссой, это будет его решение.