Текст книги "Автоквирография"

Таннер

Таннер таращится на компьютерный экран и хлопает глазами.

Его мать подается вперед, прищуривается.

– Что это тут?

– Мои оценки.

– Ничего себе, как быстро! – взволнованно восклицает мама и порывисто обнимает сына за плечи, пробегая ведомость глазами.

Вообще-то погоды школьные результаты не сделают. Таннер уже собирает вещи, готовясь сесть в побитую «камри» и поехать в Лос-Анджелес. Отметки, впрочем, приличные. Пятерка по современной литературе принимается как должное – с ней он справился одной левой, так же как и с матаном. Другие результаты приятно удивляют, но не шокируют. А вот пятерка за Литературный Семинар при несданном романе…

Таннер машинально тянется к телефону и набирает номер школьной канцелярии.

– Можно попросить мистера Фуджиту?

– Одну секунду, – четко и ясно отвечает миссис Хилл, старший секретарь.

– Что ты задумал? – Мама снова наклоняется к нему, стараясь заглянуть в глаза.

– Вот это совершенно непонятно. – Таннер показывает на пятерку в середине экрана. По ощущениям это даже неправильно, будто ему сошел с рук некрасивый проступок. Недаром же Осень вечно его обвиняет! Одно дело – стать любимчиком учителя, другое – получить высший балл, не выполнив задание, от которого напрямую зависит итоговая отметка.

Фуджита отвечает после первого же гудка.

– Алло!

– Мистер Фуджита? – Таннер вертит в руках гладкий черный степлер с родительского письменного стола.

– Да?

– Это Таннер Скотт. – Повисает пауза, которая кажется до странного многозначительной. От такой в душе у Таннера просыпается тревога. – Я только что просмотрел свои оценки.

– Все в порядке? – Скрипучий голос мистера Фуджиты по телефону звучит еще грубее.

– Не понимаю, как я получил пять за ваш семинар.

– Я в полном восторге от твоего романа, парень.

Таннер молчит.

– Но ведь я не сдал работу, – наконец говорит он.

Теперь молчит Фуджита, так долго, будто связь оборвалась. Но вот он откашливается.

– Так он не предупредил? Черт! Вот тебе и на…

– Кто о чем не предупредил?

– Твою работу сдал Себастьян.

Таннер зажмуривается, пытаясь сообразить, что именно он не понимает.

– Вы имеете в виду первые двадцать страниц?

– Нет. – Фуджита делает паузу. – Весь роман.

Таннер открывает рот, но не может вымолвить ни слова.

– Танн, работа отличная! Замечания и предложения у меня есть – без них у меня не бывает, – ну и финал паршивый, хотя как же иначе? Но в целом мне очень понравилось. – Фуджита замолкает, и на ходу Таннер ответ не придумывает.

Раньше фразы типа «Мысли кружатся в водовороте» казались ему напыщенными. А сейчас образы мелькают как на быстро перематываемой кинопленке: ноутбук у него в столе, «Я чисто-конкретный гей» на странице, лицо Себастьяна, прежде чем они уснули рядышком на диване – довольное, дерзкое, чуть смущенное; невнятная концовка романа.

– Наверное, «понравилось» – слово неудачное, – продолжает Фуджита. – Мне больно за тебя и за него. Сколько раз я наблюдал подобное, даже сказать не могу. Рад, что вы обо всем договорились. – Фуджита снова делает паузу, и Таннеру пора бы как-то отреагировать, а он не может. Теперь его заклинило на «рад, что вы обо всем договорились». Основное чувство сейчас – замешательство. Они с Себастьяном не общались уже несколько недель.

– Что?!

– Думаю, заслуга твоя, – не унимается Фуджита, игнорируя возглас Таннера. – Ты раскрыл ему душу. Полностью, без утайки. Вот и роман получился живым и душевным. Я знал, что ты пишешь, но не представлял, что так здорово.

Разговор окончательно и бесповоротно вышел за пределы понимания Таннера. Ноутбук, насколько ему известно, надежно укрыт в ящике шкафа среди носков и футбольных щитков. Он там с парочкой журналов – их родители даже своим волшебным софтом не найдут.

Таннер встает и бегом поднимается к себе в комнату. Фуджита в очередной раз замолкает.

– Эй, ты там в порядке?

Таннер роется в ящике. Ноутбук на месте.

– Да. Просто… обдумываю услышанное.

– Если захочешь обсудить мои замечания по роману – приходи, буду рад. Я еще пару недель на месте – нужно все завершить.

Таннер смотрит в окно на улицу, на свою «камри» у обочины дороги. А если взять и заявиться к Себастьяну домой? Спросить его, откуда у него текст романа, как он сумел передать его Фуджите.

Вместе с осознанием реальности расправляет крылья паника. Себастьян прочел роман. Целиком и полностью.

– Эй, Таннер, ты еще на линии?

– Да, – отвечает он срывающимся голосом. – Спасибо, мистер Фуджита.

– Собираешься на автограф-сессию?

Хлопая глазами, Таннер выходит из ступора. Над верхней губой капельки пота, еще немного, и его начнет колотить.

– Куда-куда?

– На автограф-сессию, она пройдет… – Фуджита замолкает. – Боже, болтаю всякую ерунду! Конечно же нет, ты не собираешься! Или таки да?

– Если честно, я не понимаю, о чем речь.

Таннер слышит, как скрипит стул: Фуджита ерзает. Может, он выпрямляет спину, потому что насторожился.

– Вчера вышла книга Себастьяна.

Время замедляется.

– Сегодня в семь вечера у него автограф-сессия в книжном «Дезерет Бук», который в молле «Юниверсити-плейс». Не знаю, ждать ли тебя там. – Фуджита невесело смеется, потом говорит: – Надеюсь, ты придешь. Надеюсь, все будет так, как думается мне. Твоему роману необходим счастливый финал!

Осень садится в машину.

– Ты какой-то молчаливый и таинственный. Куда мы собрались?

– Мне нужна поддержка лучшей подруги в режиме «максимум». – Вместо того чтобы отъехать от обочины, Таннер поворачивается к Осени. – Не знаю, как так вышло, но Себастьян сдал мой роман…

Один взгляд на ее неровно покрасневшее лицо, и до Таннера доходит.

Как же он сразу не понял? Похоже, ему нравилось представлять, как герой Себастьян влезает к нему в комнату через окно, отыскивает в шкафу ноутбук, копирует файл и на верном скакуне (то есть на велике) мчится в школу спасать Таннеру задницу. Разумеется, все куда банальнее. Осень. Она прочла роман и подала его Себастьяну под соусом «Посмотри на его растерзанную душу! Твоих рук дело, чудовище!». Бац! – Себастьяна захлестнуло чувство вины, и он не позволил Таннеру завалить семинар.

Все дело в жалости.

– Ох! – разочарованно вздыхает Таннер.

– Хочешь сказать, он сдал твою работу?

– Хочешь сказать, ты не знала?

Осень наклоняется вперед и взволнованно говорит:

– Я не знала, что он передал роман Фуджите. Клянусь тебе! Я просто подумала, что Себастьян должен его прочесть. Ну, может, оценку поставить. Он продержал мою флешку примерно день, потом вернул.

– Здорово ты, конечно, за меня решила. Круто, не по-детски!

– Эмоциям поддалась, – без особого раскаяния говорит Осень. – Роман у тебя классный, а времена были смутные, так? – Она усмехается. – Я же только-только девственность потеряла.

Таннер смеется и игриво щиплет Осень за ногу. За последние несколько недель хотя бы с ней отношения устаканились. Вообще-то Осени сейчас многое прощается: легкость в их отношения вернулась, но критиковать ее Таннер пока не готов.

– За семинар я получил пятерку, – сообщает Таннер. – И конец света не настал. Только я все равно не понимаю, зачем он так сделал. Фуджита же теперь в курсе.

Занятия в школе кончились пару недель назад. Может, теперь уже все в курсе. А может, после одного шага вперед Себастьян сделал три назад и снова спрятался.

– Вчера вышла книга Себастьяна, а сегодня у него автограф-сессия в «Дезерет», который в «Юниверсити-плейс».

У Осени глаза вылезают из орбит: она догадывается, что задумал Таннер.

– Мы не едем туда!

– Еще как едем.

От центрального входа очередь тянется вдоль молла к университету почти в половине квартала от него. Таннеру представляется аэропорт: в зоне получения багажа целые толпы ожидают возвращения миссионеров. Если уж мормоны куда-то выбираются, то выбираются массово.

Таннер с Осенью встают в конец очереди. Наступивший июнь принес горячий сухой ветер. Кажется, единственная достопримечательность Прово – горы, резко возвышающиеся над землей. Это не так, хотя захолустье типичнейшее – присутствует и атмосфера заниженных ожиданий, и безликая архитектура.

Душу Таннеру греет радостное волнение. Он будет скучать по Осени, зато снова увидит океан.

Подходит мужчина в клетчатой рубашке с коротким рукавом. В левой руке у него стопка из десяти с лишним книг.

– Вы на автограф-сессию?

– Да, – кивает Таннер.

– Книги у вас с собой или вы здесь купите?

Осень и Таннер неуверенно переглядываются.

– Здесь купим, – рискует ответить Осень. Мужчина вручает каждому по книге из своей тающей стопки, а на обложки приклеивает по стикеру. Таннер едва не смеется. Стикеры голубые, как те, что хранят его тревогу, его любовь, его драму.

– Напишите на них свои имена, – велит мужчина. – Когда до вас дойдет очередь, Себастьяну будет проще сориентироваться.

Сердцу Таннера становится тесно в груди, и Осень сочувственно вздыхает.

– После подписания расплатитесь на кассе, – говорит мужчина. Местному персоналу и в голову не приходит, что кто-то может взять книгу и сбежать, не заглянув в магазин.

Мужчина отходит, и Осень, стиснув книгу, поворачивается к Таннеру.

– Все это полный сюр.

– Ага. – Таннер приглядывается к обложке. На ней пожарище – выжженная долина, над хищным пламенем возвышаются еще покрытые зеленью горы. Красиво. Палитра богатая, картинка кажется трехмерной. У подножья горы стоит юноша в мантии и держит в руках факел. Чуть ниже из-под толстой пленки проступает название.

Огненная буря. Себастьян Бразер

Название для Таннера загадка. Неизвестно, стоит ли ее разгадывать. Сама перспектива погрузиться в креатив Себастьяна – Таннер пролистывает книгу до конца – на четыреста страниц кажется невыносимой. Наверное, потом, когда он оклемается, а душевные раны превратятся в безобидный синячок, можно будет открыть книгу, взглянуть на его имя, безликим шрифтом напечатанное на обложке, и по-настоящему оценить содержание.

– Нет, я о том, что и для меня это полный сюр. – Осень врывается в его мысли. – Не представляю, каково тебе.

– Уже гадаю, что мы здесь делаем. Может подняться настоящий хай.

– Не думаешь, что в глубине души он тебя ждет?

Таннер задумывается. Получив по имейлу «от ворот поворот», он не искал встречи с Себастьяном. Тот наверняка рассчитывает, что Таннер просто исчезнет. Пожалуй, ему и следует исчезнуть.

– Нет.

Осень показывает вперед, в конец квартала.

– Если тебе что-то нужно, мы в двух шагах от «Эмердженси Эссеншиалс»[65]65
  «Эмердженси Эссеншиалс» – крупнейший в США бренд товаров для выживания в экстремальных условиях.


[Закрыть].

– Магазин очень в духе СПД, – бормочет Таннер.

Осень не спорит. Оба вглядываются в вывеску молла с крупно выведенными названиями трех самых больших фирм: «Дезерет Бук», «Эмердженси Эссеншиалс», «Авения Брайдал»[66]66
  «Авения Брайдал» – салон свадебной моды в Ореме (штат Юта).


[Закрыть].

– Здесь все очень в духе СПД, – соглашается Осень.

– Тебе не хватает церкви?

Осень льнет к Таннеру. Макушкой она едва достает ему до плеча и, когда он обнимает ее, умещается у него под подбородком.

– Иногда. – Осси поднимает голову и смотрит на Таннера. Со стороны они кажутся настоящей парочкой. – Не хватает мероприятий, уверенности, что все тобой довольны, что ты все делаешь правильно.

– Бред! – морщит нос Таннер.

– Точно! – Осень хлопает его по груди. – Твои отношения с Себастьяном не грех и не ошибка.

Таннер многозначительно смотрит по сторонам и понижает голос:

– Есть такое мнение.

– И твой приход сюда не грех и не ошибка. – На этот раз Осень шепчет.

Очередь начинает двигаться, и у Таннера сердце екает. Разве их приход сюда не ошибка? Ну хоть в какой-то мере? Это наглядный пример удара исподтишка или что-то очень близкое. Да, Себастьян с Осенью сдали его роман тайком, но тут место общественное. Себастьяну придется держать себя в руках. Таннеру придется держать себя в руках.

Осень подписывает стикер, и Таннер забирает у нее ручку. Свой стикер он подпишет не из желания похохмить, а из практических соображений: не исключено, что от волнения Себастьян забудет, как писать Т-А-Н-Н-Е-Р.

Очередь движется медленно. Таннер представляет Себастьяна за столом или у стойки: каждый, кто подходит к нему, сражен наповал.

У Таннера урчит в животе. Солнце спускается к горизонту и ныряет за горы. Когда оно заходит, впервые за целый день становится прохладно.

Осень убивает комара у Таннера на плече.

– Ну, давай отрепетируем.

– Что отрепетируем?

– То, ради чего ты здесь, – отвечает она, взглянув на него с тревогой.

Таннер делает глубокий судорожный вдох.

– Я просто поблагодарю его за все – он поймет, о чем речь. Еще пожелаю удачи в промотуре и на миссии.

– И только?

– И только.

Осень встает на цыпочки и целует его в подбородок.

– Ты прелесть.

– А ты страшная штучка.

– Зато уже не страшная девственница!

Стоящие впереди оборачиваются с круглыми от возмущения глазами.

– Ой! – восклицает якобы пристыженная Осень.

Таннер наклоняет голову, чтобы не захохотать.

– Аукнется тебе когда-нибудь такая шутка.

– Да уж почти аукнулась.

Они у самой двери книжного, впереди еще человек пятнадцать. А потом Себастьян.

Его Таннеру пока не видно, зато прекрасно видно праздничную обстановку. Книжный полон мужчин в костюмах и женщин в нарядных платьях. Вон стаканчики с пуншем. Чуть в стороне фуршетный стол с капкейками и овощами с соусом-дипом. Кто-то испек торт. Ясно, это не только автограф-сессия, но и вечеринка в честь выхода книги.

Вон родители Себастьяна, увлеченные разговором с женщиной, на груди у которой бейдж, и с мужчиной в костюме с галстуком. Осень заходит в торговый зал, Таннер за ней, придерживая дверь для следующего по очереди. Дверь хлопает о выставочный стол, Дэн Бразер поднимает голову, машинально улыбается, потом его лицо каменеет.

Таннеру и в голову не приходило, что он встретит родителей Себастьяна, что они его узнают, что воспримут как источник скверны, поразившей их сына. Но, конечно же, получается именно так.

– А вот и папаша, – говорит Осень, кивая Дэну через весь зал.

– Ага.

Мать Себастьяна смотрит на мужа, оценивает его реакцию, словно ожидая указаний. После небольшой заминки обоим удается сделать постные лица.

Осень берет Таннера под руку.

– Эй, ты как, ничего?

– Уйти хочу, но уже слишком поздно.

Уже впрямь слишком поздно. Перед ними только два человека, и Таннер видит Себастьяна. Он жадно разглядывает отглаженную синюю сорочку, темный галстук, подстриженные волосы.

Его маска, его фальшивая улыбка на месте. Но даже в книжном для СПД, за целой стеной СПД он все равно похож на парня, который ходил в горы; на парня, который ел китайскую еду; на парня, который лежал на капоте «камри».

Вот Себастьян поднимает глаза, видит, кто следующий по очереди, и маска слетает буквально на секунду. Нет, больше! Изумленный Себастьян присматривается, его внимательный взгляд знаком Таннеру до боли.

Таннер делает шаг вперед и протягивает книгу.

– Привет! Мои поздравления!

У Себастьяна дергается челюсть. Он морщит лоб и откашливается.

– Привет… – Себастьян опускает взгляд, пододвигает к себе книгу Осени и медленно сдирает стикер с обложки. – Э-э-э… – Выдох у него получается дрожащим. Он снова откашливается, открывает книгу на титульной странице и трясущимися пальцами берет ручку.

Взгляд Осени мечется между Таннером и Себастьяном.

– Привет, Себастьян! – наконец говорит она.

Себастьян смотрит на нее так, будто старается сосредоточиться.

– Осень, привет! Как дела?

– Отлично. Через пару недель уезжаю в Коннектикут. С какого города ты начнешь промотур?

– После Прово у меня Денвер. Дальше Портленд, Сан-Франциско, Финикс, Остин, Даллас, Атланта, Чарльстон, Миннеаполис… – Себастьян механически перечисляет города. – Потом Филадельфия и Нью-Йорк, потом домой.

– Ничего себе! – восклицает Осень. – График бешеный.

Себастьян в ответ сухо смеется и первой подписывает ее книгу: «Удачи в Йеле. С наилучшими пожеланиями и благодарностью, Себастьян Бразер».

Себастьян вручает книгу Осени и пододвигает к себе экземпляр Таннера. Хмуро взглянув на стикер, он сминает его и бросает в мусорную корзину у своих ног.

Таннер молчит, и Осень легонько тычет его в бок.

– Скажи что-нибудь! – шепчет она одними губами.

– Хочу поблагодарить тебя за то, что ты сделал, – тихо начинает Таннер, надеясь, что его не слышат стоящие рядом, особенно супруги Бразер. Себастьян напрягается и сосредоточивает внимание на том, что пишет. – Не уверен, что понимаю, почему ты так сделал, но все равно спасибо.

– Спасибо, что пришел! – говорит Себастьян, само благородство и великодушие. Он уже взял себя в руки и обращается не к Таннеру, а куда-то за пределы безопасной зоны своего стола. Благодарность звучит до мерзкого фальшиво, Таннер едва сдерживает смех. Наконец он снова перехватывает взгляд Себастьяна, и… это полный финиш. Голос Себастьян контролирует, но напряженный взгляд и слезы в глазах выдают его с головой.

– Боже… Прости меня, прости! – шепчет Таннер. – Зря я пришел…

– Ты любишь фэнтези? – В голосе у Себастьяна все та же натужная бодрость. Он таращит глаза, чтобы спрятать слезы.

Обоим больно, и Таннер чувствует себя монстром.

– Надеюсь, промотур получится отличным, – говорит он, не удосуживаясь поддерживать «светскую беседу». – И миссия тоже. В Лос-Анджелес я уезжаю в августе, но ты звони в любое время. – Таннер в последний раз заглядывает ему в глаза. – В любое.

Таннер забирает книгу, разворачивается и уходит, оставив Осень расплачиваться у кассы. Он пробирается сквозь толпу на улицу: там простор, кислород и нет внимательных глаз, блестящих, словно озеро под солнцем.

Себастьян

Промотур как глоток свежего воздуха. Никаких родителей, никаких наставников. Никакой церкви.

Вообще-то мать порывалась пристроиться в сопровождающие. Встреча ли с Таннером тому виной или переживания в последний момент, но за два дня до отъезда Себастьяна она вдруг отправила имейл его рекламному агенту. К счастью, агент объяснил, что авиабилеты и отель уже забронированы и, если миссис Бразер не готова самостоятельно заниматься перелетами и размещением в тринадцати городах тура, дергаться поздно.

Себастьян уже выезжал за пределы Юты на школьные экскурсии и на каникулы с семьей, но в таком качестве – ни разу. Издатель позаботился о трансфере из аэропорта в отель, приставил координатора, который сопровождает Себастьяна на мероприятиях, но остальное время – свободное.

Следующая автограф-сессия в Денвере. Народу приходит куда меньше, чем в родном городе, но все равно немало. В зале, где выступает Себастьян, свободных мест почти нет. Невероятное ощущение сродни кружащему голову аромату: совершенно чужие ему люди в этом зале знают, кто он такой.

В очереди больше девушек, но парни тоже есть. Себастьян понимает, что Таннер не придет, но, стоит услышать низкий голос в хвосте очереди, ручка съезжает с титульного листа, а глаза упорно высматривают темную макушку, возвышающуюся над остальными.

Порой Себастьяну не верится, что Таннер появился на автограф-сессии. Родители, конечно же, этот факт проигнорировали. «Это же был Таннер, да?» – хотелось спросить Себастьяну, но они с Осенью ушли, и спрашивать стало некого. Хотелось сказать Таннеру, что его роман очень понравился и пробудил в душе немало чувств, что наутро после встречи с Осенью он распечатал текст, дабы взять с собой в тур. Хотелось, а Себастьян не мог, только не на той автограф-сессии. Отпускать Таннера не хотелось, но ничего внятного не придумалось, потому что с языка дико и безудержно рвалось: «Я соскучился».

Невысказанное не дает спать по ночам ни в Денвере, ни в Остине, ни в Кливленде. В такие моменты Себастьян тянется в сумку за распечаткой романа. Он может открыть его хоть на двадцатой странице, хоть на восьмидесятой – буквально на каждой ждет история любви. Она озаряет темные, пыльные закоулки его ненависти к себе и напоминает: это случилось, это было на самом деле. И это было правильно.

Иногда Себастьян думает о том, что написал Таннеру на его экземпляре «Огненной бури», и гадает, открывал ли Таннер книгу, чтобы посмотреть.

Твой

Себастьян Бразер

Стоит выйти из Международного аэропорта Солт-Лейк-Сити, наваливается страшная жара, и Себастьян жалеет, что, вылетая из Нью-Йорка, не сменил рубашку с галстуком на что-то полегче.

– Поверить не могу, что ты побывал в Нью-Йорке! – восклицает Лиззи, прижимая к груди маленькую блестящую статую Свободы. Она вновь стала прежней собой, и Себастьян гадает, ждут ли подобного от него. – Там так же круто, как показывают по телику?

– Еще круче. – Себастьян обнимает сестренку за плечи и целует в макушку. Сменить обстановку было здорово, но он и не думал, что так соскучится по Лиззи. – Может, мы вместе туда выберемся. Когда выйдет моя следующая книга, – говорит он.

– Йес-с-с-с! – Лиззи делает пируэты прямо на пешеходном переходе.

– Если Лиззи поедет в Нью-Йорк, то я, чур, в Сан-Франциско! Алькатрас посмотрю. Ты в Алькатрасе был? – спрашивает Фейт, глядя на брата.

– Нет, не был, но с пирса видел. Координатор водил меня ужинать в рыбный ресторан, и мы прогулялись по берегу. Я не знал, что ты туда хочешь, иначе прислал бы тебе фотку. По-моему, одна у меня в телефоне есть.

Не успевает Фейт обидеться, как Себастьян сгребает ее в охапку и сажает на плечи. Ее восторженный визг оглушительным эхом отражается от бетонных стен закрытой парковки.

Миссис Бразер разблокирует двери машины, и Себастьян задает вопрос, камнем давящий ему на грудь:

– Папа с Аароном не смогли приехать?

– Сегодня Аарон вместе с папой обходит дома прихожан. Папа обещал, что ужин они не пропустят.

За последние две недели Себастьян разговаривал с отцом считаное число раз, но не увидеть его в аэропорту обидно. Папино отсутствие как пульсация на кончике сильно порезанного пальца. Себастьян чувствует его постоянно и очень остро, потому что это неправильно.

К счастью, Себастьяну не дают на этом зациклиться: едва Лиззи объявляет, что за ужином его ждет сюрприз, Фейт, уставшая хранить секрет, кричит:

– Это пицца!

Лиззи зажимает ей рот ладонью и чмокает в щеку.

– Умеешь сюрпризы портить, да, дурешка?

Себастьян наклоняется к Фейт и помогает ей пристегнуть ремень безопасности.

– Пицца для меня?

Девочка только кивает: ладонь Фейт глушит ей хихиканье.

Себастьян укладывает свою сумку назад и садится на пассажирское сиденье.

– И пока не выдали вторую часть сюрприза, скажу, – с улыбкой начинает миссис Бразер, пристегиваясь. – Я отослала твои документы.

Себастьян кивает, благодарно улыбается в ответ, но на миг теряет дар речи. Сменить обстановку было здорово. Он соскучился по церкви, по духовному родству с единомышленниками. По Таннеру он тоже соскучился, но твердо знает: миссия для него – наилучший вариант.

Просто Себастьян хотел отправить документы сам, когда вернется домой. Этим он надеялся укрепить свою решимость и сделать первый реальный шаг по избранному пути.

Мамина улыбка гаснет, и Себастьян чувствует, как переживала она за вторую часть «сюрприза». Она опасалась именно такой реакции – сомнений и неуверенности.

«Стерев» с лица ненужные эмоции, Себастьян заменяет их фальшивой улыбкой, которая получается на автомате, как вдох-выдох.

– Спасибо, мам! Теперь… для меня все намного упрощается. Одной заботой меньше.

Фокус удается. Смягчившись, мама снова поворачивается к рулю. Они съезжают по рампе, петляя меж строительными конусами. Притормозив у терминала, миссис Бразер вставляет парковочный талон в прорезь и говорит Себастьяну:

– Хотела спросить… Как ты относишься к тому, чтобы открыть его в присутствии всей семьи?

– Что открыть?

– Письмо. – Миссис Бразер поворачивается к терминалу, чтобы оплатить парковку. Себастьян, получивший десятисекундную передышку, борется с паникой, которую невинное слово сеет у него в душе. Мама имеет в виду вызов на миссию.

«Нет!» – кричит подсознание.

У него словно раздвоение личности – Себастьян закрывает глаза и делает медленный вдох. В промотуре было куда проще. Вдали от дома грядущая миссия воспринималась нормально. А здесь… От тотального маминого диктата и груза ожиданий Юта стала невыносимой за десять минут.

Себастьян чувствует рокот мотора и догадывается: оплата прошла, и они едут по дороге. Он поворачивается к матери: зубы у нее стиснуты, взгляд жесткий. Пригодится фальшивый зевок.

– Боже, я так устал! Да, мам, идея отличная! Бабушка с дедушкой тоже приедут?

Миссис Бразер заметно расслабляется и снова начинает улыбаться.

– Шутишь, да? Чтобы они пропустили такое событие?

В желудке у Себастьяна переворачиваются песочные часы, его заливает расплавленным свинцом. Вдох получается мелким и судорожным.

– Не хочу, чтобы Себастьян снова уезжал! – канючит с заднего сиденья Фейт. – Он только-только домой вернулся.

– Милая, он уезжает не сейчас, – успокаивает мать, глядя на девочку в зеркало заднего обзора. – Месяца через два, не раньше.

Себастьян оборачивается и дарит сестренке ободряющую улыбку. Обнять бы ее сейчас покрепче! Два года… Когда он вернется, Фейт будет почти тринадцать. У Аарона начнутся уроки вождения, у Лиззи – подготовка к колледжу. Не успев уехать, Себастьян уже скучал по дому.

– Так ты не против? – уточняет мать. – Не разнервничаешься, открывая письмо на глазах у всех?

Себастьян откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза.

«Отец небесный, прошу Тебя, помоги мне стать сильным. Помоги мне стать мудрым, дабы не сомневался я в своем решении. Я пойду любым путем, который Ты мне укажешь».

– Мам, идея отличная, – шепчет Себастьян. – Просто великолепная.

Один из плюсов смены обстановки в том, что на расстоянии проблемы кажутся куда проще. Но, едва переступив порог дома, Себастьян понимает, что это лишь иллюзия. Знакомая обстановка, знакомые звуки, знакомые запахи – и все, реальность накрывает с головой.

Только он ставит сумку на кровать, в дверь стучат.

– Можно войти? – В комнату заглядывает отец. – Вижу, наш кругосветный путешественник вернулся.

– Ага. Выжатым как лимон.

Когда вышла книга, родители объявили временное перемирие и смогли почувствовать, как вся мормонская община гордится Себастьяном. Однако тет-а-тет они с отцом не разговаривали несколько месяцев, и сейчас в его присутствии комната кажется Себастьяну клаустрофобной.

– Отдохнешь, до ужина еще далеко, – говорит Дэн Бразер. – Вот, хотел тебе передать. – Он протягивает сыну почту. – Ну и поприветствовать тебя дома хотел. Сынок, мы очень тобой гордимся! Знаю, у тебя был сложный период, но ты не представляешь, как я горжусь тем, что мой сын поднялся над трудностями и стал сильнее. Прямо у меня на глазах… «Несчастья подобны сильному ветру. Он срывает с нас одежду, и мы остаемся такими, какими на самом деле являемся…»[67]67
  А. Голден «Мемуары гейши», пер. О. Ребрик.


[Закрыть]

Себастьян хмурится, силясь вспомнить эту цитату из Библии.

– Откуда эти слова? Что-то не узнаю…

Епископ Бразер смеется и ласково смотрит на сына.

– Это из «Мемуаров гейши» Артура Голдена.

– А-а, ясно. В жизни не подумал бы!

Смех отца звучит громче, глаза блестят.

– Пожалуй, не стоит мне упоминать эту цитату во время причастия на следующей неделе. – Дэн поворачивается к двери, но вдруг замирает. – Кстати, мама говорила про письмо от мистера Фуджиты. – Он кивает на почту у сына в руках. – Вдруг там последний зарплатный чек? Лучше проверь не откладывая.

– Вот распакую вещи и сразу почту просмотрю.

Отец уходит, и Себастьян медленно выдыхает. Плотно закрыв дверь, он начинает раскладывать сумку. Туалетные принадлежности, свитеры, костюмы, джинсы… На самом дне распечатка романа Таннера, которую он брал с собой.

Страницы истрепались, на первой в денверском ресторане он поставил жирное пятно, от частого перелистывания правые верхние углы загибаются. Себастьян читал текст уже, наверное, раз десять, но после первой читки сначала не начинал – полистает-полистает, остановится и давай читать. Иногда с того, как Таннер с мамой и Осенью ездил в молл, иногда со сцены у озера – с небрежного «педик!» и неудобного разговора с Мэнни.

Вдали от дома он отдалился и от случившегося. Домашние проблемы подзабылись, вместе с ними подзабылся и Таннер. Его фотографии у Себастьяна не было, зато был этот роман.

Себастьян прячет его за изголовьем кровати и вскрывает письмо от Фуджиты.

Дорогой Себастьян!

Надеюсь, когда ты получишь это письмо, нераспроданных экземпляров «Огненной бури» станет меньше, а ярких впечатлений от промотура – куда больше. Хотелось написать тебе о семинарской работе нашего общего друга. Не знаю, говорил ли ты с Таннером, но он в курсе, каким образом его роман оказался у меня. Когда вывесили итоговые оценки, он позвонил мне, уверенный, что произошла ошибка. Я с удовольствием объяснил, что это не так.

Мы вместе переработали текст, я убедил Таннера внести существенную правку. Не в плане сюжета как такового – сюжет я считаю перспективным, – а чтобы изменить имена и характерные черты двух главных героев, а также все прочие узнаваемые штрихи. Я связался с парочкой редакторов. Не исключено, что второй год подряд на моем семинаре вырос публикуемый автор. Разумеется, предварительно мы свяжемся с тобой.

Спасибо за твою смелость. Желаю удачи! Человек ты замечательный, с блестящим умом и добрым сердцем. Не позволяй никому и ничему погасить твой внутренний свет.

Твой Тим Фуджита

К письму действительно приложен последний зарплатный чек, за который Себастьян беззвучно благодарит небеса. Когда родители спросят, врать не придется.

Глядя на письмо, Себастьян понимает, почему мама так спешно отправила его заявление. Пятнадцать минут дома, и все вернулось на круги своя – он скучает по Таннеру так, что готов бежать к нему сию же секунду.

Рассчитывать на публикацию романа Таннера, пожалуй, слишком самонадеянно, и Себастьян эту мысль отбрасывает, вдруг обрадовавшись тому, что скоро снова уедет, может даже за границу. Он убежит далеко-далеко, туда, где не настигнет ни боль, ни желание увидеть его снова, хоть один разочек, и выложить все.

Следующие несколько недель время искажается и перегибается. Вместе с отцом Себастьян обходит дома прихожан, стрижет газоны каждому встречному-поперечному, помогает семьям переезжать. Вечерами он едва успевает вытащить распечатки, прочесть пару страниц романа, и все, глаза закрываются от полного изнеможения.

Вызов на миссию приходит во вторник, и целых четыре дня конверт лежит на кухне невскрытым. Из Финикса должны прилететь родственники с маминой стороны, из Сент-Джорджа к пяти часам привезут прабабушку. Из Солт-Лейк-Сити приедет дюжина родных и близких, еще соседи подойдут… К трем часам на противнях у миссис Бразер целое закусочное море – китайские пельмени, киши, пирожки Фрито, – отдельно стоит огромное блюдо с овощной нарезкой. Лиззи и Фейт в одинаковых желтых платьях, Себастьян и Аарон в одинаковых темно-синих костюмах.

У Себастьяна дрожат руки. У Себастьяна сводит челюсть: так сильно он стискивает зубы. Его родные расхаживают туда-сюда, болтают, ждут.