Текст книги "Грязная работа"

16. Чувство долга II: Реквием по резиновой кукле

Рей с такой силой распахнул дверь, что колокольчик слетел с притолоки и зазвякал по полу.

– Ох, ё, – сказал Рей. – Ты не поверишь. Я сам поверить не могу.

Лили взглянула на Рея поверх очков-полумесяцев для чтения и отложила французскую поваренную книгу. На самом деле очки для чтения были без – надобности, но взгляд поверх них сразу добавлял ей презрения и снисходительности, а это, как она полагала, ей льстило.

– Мне тоже тебе нужно кое-что сказать, – произнесла она.

– Нет, – ответил Рей, озираясь: нет ли в лавке посетителей? – То, что я тебе должен сказать, важно по-настоящему.

– Ладно, – сказала Лили. – Мое не суть. Валяй ты первый.

– Хорошо. – Рей поглубже вздохнул и приступил: – Я думаю, Чарли – серийный убийца, натренированный как ниндзя.

– Ух, это здорово, – сказала Лили. – Хорошо, моя очередь. Тебе звонила мисс Моя-Така-Ибливая. Передала, что при ней восемь дюймов смачного мужского мяса. – И Лили вытащила Реев телефон из-под стойки.

– Боже мой, опять то же самое! – Рей схватился руками за голову и рухнул на стойку.

– Она сказала, что очень хочет поделиться ими с тобой. – Лили рассматривала свои ногти. – Значит, Ашер – ниндзя, а?

Рей поднял голову.

– Да, и преследует резиновую куклу из моего спортзала.

– Думаешь, без этого твоя жизнь недостаточно богата фантазиями?

– Заткнись, Лили, это же катастрофа. У меня и работа, и квартира зависят от Чарли, не говоря уже о том, что у него ребенок, а новый свет всей моей жизни – мужик.

– Она не мужик. – Лили задумалась: не слишком ли рано она сдается? Ей уже не очень нравилось мучить Рея.

– А? Чего?

– Я просто ебу тебе мозг, Рей. Она не звонила. Я про-чла всю твою переписку и лог сообщений.

– Но это личное.

– Потому ты и держишь все это в компьютере лавки?

– Я провожу здесь много времени, а с разницей часовых поясов…

– К вопросу о личном: что это за херня? Ашер – ниндзя и серийный убийца? В смысле, и то и другое? Одновременно?

Рей придвинулся ближе и заговорил в собственный воротник, словно разоблачал огромный заговор:

– Я за ним следил. Чарли принимает кучи барахла от покойников. Длится это уже много лет. И он всегда моментально срывается с места, заставляет меня выходить в свои смены и никогда не объясняет, куда ездит, – вот только вскоре вещи покойников оказываются у нас в лавке. А сегодня я поехал за ним – он охотился за женщиной, которая ходит в мой спортзал, он ее мог там видеть.

Лили сделала шаг назад, скрестила руки на груди, и на лице у нее нарисовалось отвращение, что было довольно легко, поскольку тренировалась она годами.

– Рей, тебе приходило в голову, что Ашер занимается наследством умерших и дела у нас идут гораздо лучше с тех пор, как он стал брать себе побольше таких клиентов? Что качество товара стало выше? Может, все потому, что он успевает раньше других?

– Да понятно, только не в этом дело. Ты теперь здесь редко бываешь, Лили. А я работал полицейским, я такое подмечаю. Во-первых, ты знала, что за Чарли следит детектив из отдела убийств? Да-да. Карточку мне дал, велел звонить, если произойдет что-нибудь не-обычное.

– Нет, Рей, – ты же не позвонил, правда?

– Чарли исчез, Лили. Я наблюдал за ним, а он мырг – и перестал существовать, прямо у меня на глазах. Последнее, что я видел, – он заходит в дом резиновой – куклы.

Лили хотелось схватить степлер и очередью вогнать Рею в сальный лоб штук сто скрепок.

– Неблагодарное ты ебаное УО! Ты сдал Ашера легавым? Ашера, который дает тебе работу и жилье вот уже сколько – лет десять?

– Я не черно-белых вызывал, а просто позвонил инспектору Ривере. Мы с ним когда-то работали. Он без шума разберется.

– Вали за чековой книжкой и машиной, – рявкнула Лили. – Мы берем его под залог.

– Да его, наверно, еще даже не обработали, – сказал Рей.

– Рей, ты жалкая задрота. Иди. Я закрою лавку и подожду тебя снаружи.

– Лили, не смей так со мной разговаривать. Я не обязан терпеть все это от тебя.

Поскольку голова не поворачивалась, Рей не – сумел увернуться от двух первых скрепок, всаженных Лили ему в лоб, но после быстро сообразил, что лучше и впрямь сходить за чековой книжкой и машиной, – и уступил.

– А что такое “резиновая кукла”? – крикнула ему вслед Лили, несколько удивляясь силе собственной верности Чарли Ашеру.

Полицейская дама девять раз взяла у Чарли отпечатки пальцев, затем подняла голову:

– У этого засранца нет отпечатков пальцев.

Ривера взял Чарли за руку, перевернул ладонью вверх и осмотрел пальцы.

– Я вижу канавки – вот. Нормальные отпечатки пальцев.

– Ну тогда сами и делайте, – сказала женщина. – А у меня в карточке одни кляксы получаются.

– Ладно, ничего, – ответил Ривера. – Пройдемте со мной.

Он подвел Чарли к стене, на которой была нарисована большая линейка, и приказал повернуться лицом к объективу.

– Как у меня с прической? – спросил Чарли.

– Хватит улыбаться.

Чарли нахмурился.

– Хватит корчить рожи. Смотрите прямо перед собой и… прическа отличная, кстати, только на лбу теперь чернила. Это не очень сложно, мистер Ашер, преступники так делают постоянно.

– Я не преступник, – сказал Чарли.

– Вы ворвались в охраняемое жилое здание и при-ставали к молодой жилице. Поэтому вы преступник.

– Никуда я не врывался и ни к кому не приставал.

– Посмотрим. Мисс Маккёрни заявила, что вы угрожали ее жизни. Она совершенно точно будет подавать на вас в суд, и, если вам интересно мое мнение, вам обоим повезло, что я вовремя появился.

Чарли задумался. Резиновая кукла заорала и попятилась в квартиру, он пошел за ней, пытаясь что-то объяснить, придумать, как сделать так, чтобы все у него получилось, – и в то же время он слишком пялился на ее груди.

– Я ей не угрожал.

– Вы сказали, что она умрет. Сегодня.

Да, на этом его подловили. Чарли и впрямь посреди суеты и воплей упомянул, что ему нужно овладеть ее бюстом, потому что сегодня она умрет. Припоминая теперь, он решил, что эту информацию все-таки следовало держать при себе.

Ривера завел его наверх, в комнатку со столом и – двумя стульями. Чарли поискал глазами прозрачное с одной стороны зеркало, как в телевизоре, но разочарованно отметил лишь наличие бетонных стен, выкрашенных легко моющейся мшисто-зеленой эмалью. Ривера усадил его, а сам двинулся к выходу.

– Я оставлю вас здесь на несколько минут, пока не приедет мисс Маккёрни. Здесь уютнее, чем в обезьяннике. Хотите что-нибудь попить?

Чарли помотал головой.

– Мне разве не положено звонить адвокату?

– Как хотите, мистер Ашер. Это, конечно, ваше право, но тут я не могу вам ничего советовать. Сейчас вернусь. Потом и позвоните, если сочтете нужным.

Ривера вышел, и в дверях Чарли заметил его напарника, ворчливого лысого быка по фамилии Кавуто, – тот ждал Риверу. Его Чарли взаправду испугался. Не так, как перспективы изымать грудные импланты Мэдисон Маккёрни, конечно, и того, что случится, если он этого не сделает, – но испугался все равно.

– Выпускай его, – сказал Кавуто.

– Что значит – выпускай? Я его только обработал, эта баба Маккёрни…

– На том свете. Ее застрелил приятель, а когда на вызов из-за выстрелов в доме приехали наши ребята, застрелился сам.

– Что?

– Приятель был женат, а Маккёрни хотелось уверенности в завтрашнем дне, и она собиралась обо всем рассказать его супруге. Он слетел с катушек.

– Ты уже все знаешь?

– Бригаде рассказал ее сосед, как только они приехали. Пошли, это наше дело. Надо ехать. Выпускай парня. Его внизу ждут Рей Мейси и какая-то девка, похожая на гота с камбуза.

– Рей Мейси мне насчет него и позвонил – думал, что этот Ашер собирается бабу шлепнуть.

– Помню. Преступление то, парень не тот. Пошли.

– У нас на него все равно остается незаконное ношение оружия.

– Трость со шпагой? Ты что, хочешь встать в суде и сказать, что арестовал парня, потому что он подозреваемый серийный убийца, а он признает вину в том, что просто, блядь, невъебенный ебанат?

– Ладно, отпущу, но правда, Ник, – этот тип сказал Маккёрни, что она сегодня умрет. Какое-то очень дикое говно творится.

– Как будто у нас сегодня и без того мало дикого – говна.

– Тоже верно, – сказал Ривера.

Мэдисон Маккёрни была прекрасна: шелковое бежевое платье, идеальные, как обычно, прическа и макияж, а бриллиантовые сережки и ожерелье из платины с солитером выгодно оттенялись серебристыми ручками ее гроба из сучковатого ореха. Дыхание от нее – хоть она сама и не дышала – спирало еще как, особенно у Чарли, который единственный видел сейчас ее сиськи: они пульсировали в гробу красным.

Чарли редко бывал на похоронах, но у Мэдисон Маккёрни они, похоже, вышли миленькие – народу собралось порядочно, если учитывать, что было ей всего двадцать шесть. Выяснилось, что Мэдисон выросла в Милл-Вэлли под самым Сан-Франциско, поэтому ее много кто знал. По всей видимости, кроме ближайших родственников, почти все в какой-то момент потеряли с ней связь и потому несколько удивились, когда ее пристрелил женатый дружок, державший ее в богатой квартире в центре города.

– Не то чтобы за это в выпускном альманахе проголосовали “вероятнее всего”, – сказал Чарли, пытаясь поддержать разговор с ее бывшим одноклассником: они оказались у соседних писсуаров в мужском туалете.

– Откуда вы знали Мэдисон? – поинтересовался тот весьма снисходительно. Похоже, за него бы проголосовали, что он “вероятнее всего” будет раздражать всех своим богатством и роскошной шевелюрой.

– Э, я? Друг жениха, – ответил Чарли. Он застегнул ширинку и ринулся к умывальникам, чтобы Шевелюра не успел придумать, что на это сказать.

Чарли удивился, увидев в толпе несколько знакомых. Не успевал он отойти от одного, как сталкивался с другим.

Сначала – с инспектором Риверой. Тот наврал:

– Пришлось. Это наше дело. Надо ближе познакомиться с родней.

Затем с Реем. И тот наврал:

– У нас с ней один спортзал был. Я подумал, надо бы отдать последние почести.

Затем с напарником Риверы инспектором Кавуто, который врать не стал:

– Я все равно считаю, что вы извращенец. То же относится и к вашему другу, бывшему легавому.

И с Лили, которая тоже была честна:

– Я хотела посмотреть на дохлую резиновую куклу.

– А кто в лавке остался? – спросил Чарли.

– Закрыта. Горе в семье. Ты же знаешь, это Рей легавых вызвал, да?

После того как Чарли выпустили, им поговорить не удалось.

– Мог бы и догадаться, – ответил Чарли.

– Он сказал, что видел, как ты заходишь в дом к дохлой кукле, а потом ты взял и исчез. Он считает, что ты ниндзя. Это ведь тоже в комплект штуки входит? – Она попрыгала бровями, как Брюзга Маркс-заговорщик[54]54
  Джулиус Хенри “Брюзга” Маркс (1890–1977) – американский комический актер, участник творческого коллектива “Братья Маркс”.


[Закрыть], но желаемого воздействия не произвела – брови у нее были тонкими ниточками, и к тому же рисовали их фуксиновым карандашом.

– Ага, как бы входит в комплект штуки. Но Рей же ничего про эту штуку не подозревает, правда?

– Нет, я тебя прикрыла. Только он все равно думает, что ты серийный убийца.

– А я думал, это он серийный убийца.

Лили содрогнулась:

– Господи, ребята, вам нужно с кем-нибудь трахнуться.

– Это правда, но сейчас я тут должен сделать одну штуку в смысле этой штуки.

– Ты еще не достал эту штуку этой штуки?

– Я ума не приложу, как ее достать. Ее штука еще внутри этой штуки. – Он показал подбородком на гроб.

– Тебе пиздец, – сказала Лили.

– Надо пойти сесть, – произнес Чарли. Он завел Лили в часовню, где уже начиналась служба.

Ник Кавуто, стоявший к Чарли спиной всего в трех шагах у Чарли за спиной, придвинулся к напарнику и спросил:

– А мы не можем застрелить Ашера сейчас, а причину сочинить потом? Я уверен, этот гондон почему-то заслужил.

Чарли не знал, что ему делать – как изъять импланты души, – но был честно уверен: в голову что-нибудь придет. В последнюю минуту у него проявится какая-нибудь сверхъестественная способность. Он думал об этом все похороны. Он думал об этом, когда закрывали гроб, думал, когда процессия двигалась к кладбищу, думал всю церемонию у могилы. Когда скорбящие стали расходиться и гроб спустили в яму, Чарли уже начал терять надежду, а когда могильщики принялись сгребать землю маленьким бульдозером, совсем отчаялся заполучить хоть какую-нибудь мысль.

Можно ограбить могилу, но ведь это же не мысль? Даже со всем своим опытом торговли смертью Чарли не решится проникнуть на кладбище, всю ночь выкапывать гроб из могилы, а потом среза́ть импланты с женского трупа. Это же не с каминной полки вазу умыкнуть, правда? Ну что стоило душе Мэдисон Маккёрни поселиться в вазе на каминной полке?

– Значит, не достали штуку, а? – раздался голос у него за спиной.

Чарли обернулся. В каком-то шаге от него стоял инспектор Ривера. После церемонии Чарли его даже не видел.

– Какую штуку?

– Вот именно, какую? – переспросил Ривера. – Вы же отдаете себе отчет, я надеюсь, что ее не хоронили с этими брильянтами.

– Жалко было бы, – ответил Чарли.

– Они достались по наследству сестрам, – пояснил Ривера. – Знаете, Чарли, большинство людей не дожидаются, пока гроб закроют.

– Правда? – удивился Чарли. – Мне просто было любопытно. Хотел посмотреть, чем они это делают – на самом деле лопатами или как. А вы?

– Я? Мне хотелось посмотреть на вас. Вы уже оправились после этой вашей свистопляски с ливнестоками?

– А, это… Пришлось немножко подрегулировать – медикаментозное лечение. – Эту фразу Чарли перенял у Джейн. Та вообще ни от чего не лечилась, но откоряка явно ей помогала.

– Ну так не спускайте глаз, Чарли. А я не буду спускать с вас. Адиос. – И Ривера зашагал прочь.

– Адиос, инспектор, – ответил Чарли ему в спину. – Кстати, хороший костюмчик.

– Спасибо. Купил у вас в лавке, – не оборачиваясь, ответил Ривера.

“И когда это он был у меня в лавке?” – подумал Чарли.

Следующие две недели у Чарли было такое ощущение, точно кто-то подкрутил напряжение его нервной системы далеко за максимально допустимый вольтаж и он весь вибрирует от тревоги. Он думал, не позвонить ли Мятнику Свежу, предупредить, что ему не удалось изъять сосуд Мэдисон Маккёрни, но если сточные гарпии от такого и не восстают, их наверняка выманит на поверхность звонок одного Торговца Смертью другому. Вместо этого он перестал выпускать из дому Софи и велел ей не отходить от адских псов ни на миг. Вообще-то он запер их у дочери в комнате, иначе они только и делали, что таскали его к ежедневнику, где новых имен не появлялось. Лишь просроченная Мэдисон Маккёрни и еще две женщины – Эстер Джонсон и Ирэна Посокованович; все они оказались в блокноте в один день, но у последних двух срок хранения еще не истек. Или как он там называется.

Поэтому Чарли возобновил свои прогулки, по ходу прислушиваясь к ливнестокам и канализационным люкам. Однако тьма, судя по всему, не нагличала.

Чарли ощущал себя голым, когда ходил по улицам без трости со шпагой, которая осталась у Риверы, и решил чем-нибудь ее заменить, а мимоходом обнаружил в городе еще двух Торговцев Смертью. Первого он нашел на Миссии в магазине подержанных книг “В шкаф их, Дэнно”[55]55
  “В шкаф их, Дэнно” – популярная фраза из американского полицейского телесериала “Гавайи Пять-0” (Hawaii Five-0, 1968–1980), где ею заканчивалось большинство эпизодов, когда главные герои арестовывали негодяев.


[Закрыть]. Ну, точнее, это был уже не книжный магазин – там еще осталась пара книжных шкафов, а остальное пространство захватил беспредел безделушек, от водопроводных кранов до футбольных шлемов. Чарли очень хорошо понимал, как такое произошло. Начинаешь с книжной лавки, потом невинная сделка – комплект подпорок для книг в обмен на первое, скажем, издание, затем еще и еще – хватаешь целый ящик на дворовой распродаже, чтобы выудить оттуда что-нибудь одно, и скоро у тебя уже целый отдел разрозненных костылей и устаревших радиоламп, и ты ни за что на свете не способен припомнить, как тебе достался медвежий капкан, однако вот же он, рядом с лаймово-зеленой балетной пачкой и помпой для пениса “Армадрилло”: подержанного уже не удержать. В глубине лавки, у стойки, располагался книжный шкаф, и все до единого тома в нем пульсировали тусклым красным светом.

Чарли споткнулся о плевательницу и уцепился за вешалку из лосиных рогов.

– Не ушиблись? – спросил владелец, подняв голову от книги. На вид ему было лет шестьдесят, вся кожа в пигментных пятнах от солнца – только теперь он вряд ли бывал на солнце, ибо стал несколько мучнистого оттенка. Длинные и редкие седые волосы, на носу огромные бифокалки, отчего он напоминал образованную черепаху.

– Нет, все в порядке, – ответил Чарли, стараясь отлипнуть взглядом от шкафа с сосудами.

– Знамо дело, тут тесновато, – сказал черепах. – Все собираюсь расчистить, но, с другой стороны, расчистить я собираюсь уже тридцать лет, и пока не удалось.

– Да нормально, мне нравится у вас в лавке, – сказал Чарли. – Отличный ассортимент.

Хозяин посмотрел на дорогие костюм и ботинки Чарли и сощурился. Ясно было, что он способен оценить стоимость вещей и принимает Чарли за богатого коллекционера или охотника за антиквариатом.

– Что-нибудь особенное ищете? – спросил он.

– Трость со шпагой, – ответил Чарли. – Не обязательно антикварную. – Ему хотелось угостить кофе этого старика и поделиться историями о сосудах души, о стычках с Преисподниками, о жизни Торговца Смертью. Потому что старик – душа родственная, а если судить по его коллекции, при том что все сосуды у него – книги, занимался он этим дольше Мятника Свежа.

Черепах покачал головой:

– Уже много лет таких не видел. Если оставите карточку, я раскину щупальца.

– Спасибо, – ответил Чарли. – Я лучше сам поищу. Так приятнее. – Он попятился было по проходу к двери, но понял, что не может уйти, не сказав чего-то, не получив каких-то сведений. – Ну а как вообще дела в этом районе?

– Пожалуй, лучше, чем раньше, – ответил хозяин. – Банды поугомонились, эта часть Миссии стала таким модным кварталом, художники-выпендрежники. Для бизнеса хорошо. А вы из города?

– Родился и вырос, – ответил Чарли. – Просто редко сюда выбираюсь. Так у вас тут на улицах никаких пакостей последние недели не было?

Теперь черепах внимательно посмотрел на Чарли – и даже снял гигантские очки.

– Да нет, если не считать басовых колонок на колесах – все тихо, как мышь. Вас как зовут?

– Чарли. Чарли Ашер. Я живу рядом с Северным пляжем и Китайским кварталом.

– Я Энтон, Чарли. Энтон Дюбуа. Приятно познакомиться.

– Взаимно, – сказал Чарли. – Мне пора.

– Чарли. Рядом с улицей Филлмор есть ломбард. По-моему, на углу Фултон и Филлмор. У хозяйки много холодного оружия. Может, и трость вам отыщется.

– Спасибо, – ответил Чарли. – Вы давайте осторожней, Энтон. Ладно?

– Я всегда осторожен, – ответил Энтон Дюбуа и снова погрузился в книгу.

Чарли вышел из лавки в еще большей тревоге, но уже не такой одинокий, как пять минут назад. На следующий день он нашел новенькую трость со шпагой в – ломбарде на Филлмор – а также ящик кухонных ножей и прочей утвари, весь пульсировавший красным светом. Хозяйка ломбарда была моложе Энтона Дюбуа – лет, наверное, под сорок – и в плечевой кобуре явно держала револьвер 38-го калибра. Что шокировало Чарли гораздо меньше, нежели тот факт, что она – женщина. Он-то представлял всех Торговцев Смертью мужчинами, хотя, само собой, никаких причин так считать у него не было. В джинсах и простой рубашке из шамбре, но при этом вся увешана плохо сочетающимися побрякушками, что, как догадался Чарли, при таком бизнесе оправданная слабость: сам он так же извинял себе дорогие костюмы. Женщина была ничего, в духе дамочек из полиции, славно улыбалась, и Чарли подумал было, не пригласить ли ее на свидание, – но тут услышал у себя в голове ощутимый чпок: то лопнул пузырь его разрушительной глупости. Ага, ужин, кино и выход Сил Тьмы. Великолепное первое свидание. Все правы, ему действительно с кем-то надо трахнуться.

За трость он расплатился наличными, не торгуясь, и вышел из ломбарда, даже не поговорив с хозяйкой, но у дверей взял карточку со стойки. Владелицу звали Кэрри Лэнг. Чарли ее не предупредил, не сказал, чтобы опасалась тех, кто может явиться из-под низа, – понимая, что любая лишняя секунда в ломбарде, вероятно, приумножает опасность для них всех.

– Осторожнее, Кэрри, – прошептал он себе под нос, уходя.

В тот вечер он решил все же как-то сбросить напряжение своей жизни. Или, по крайней мере, это решили за него, когда Джейн и ее подруга Кассандра появились в квартире и предложили посидеть с Софи.

– Иди бабу себе поищи, – сказала Джейн. – Ребенок на мне.

– Так не работает, – сказал Чарли. – Меня весь день не было, я еще с дочерью качественно не пообщался.

Джейн и Кассандра – симпатичная рыжая атлетка за тридцать, которую Чарли непременно пригласил бы на свидание, не живи она с его сестрой, – выпихнули его за дверь, захлопнули эту дверь у него перед носом и заперли.

– И не возвращайся, пока не найдешь, – крикнула ему Джейн через фрамугу.

– У тебя так получается? – крикнул в ответ Чарли. – Просто ходишь и ищешь, чтобы кто-нибудь тебя оприходовал, как в “охоте на мусор”?

– Вот тебе пятьсот долларов. С ними у кого угодно – получится. – Через фрамугу вылетел комок купюр, за которым последовали трость, спортивный пиджак и – бумажник.

– Это же мои деньги, правда? – крикнул Чарли.

– Ну а кому трахаться нужно? – прокричала в ответ Джейн. – Иди. И не возвращайся, пока не спляшешь танец зверя о двух спинах.

– Но я могу и соврать.

– Нет, не можешь, – ответила Кэсси. Голос у нее был очень милый – так и хотелось, чтобы она рассказала сказку на ночь. – У тебя в глазах по-прежнему будет читаться отчаяние. Я в хорошем смысле, Чарли.

– Ну конечно, а как еще я мог это понять?

– Пока, папуля, – сказала Софи из-за двери. – Хорошенько отдохни.

– Джейн!

– Успокойся, она только что пришла. Иди.

И так Чарли, вышвырнутый из собственного дома собственной сестрой, попрощался с дочерью, которую обожал, и отправился на поиски совершенно посторонней бабы, чтобы с нею совокупиться.

– Просто массаж, – сказал Чарли.

– Окей-ла, – ответила девушка, расставляя на полке лосьоны и масла. Азиатка, но Чарли не мог определить, из какой Азии – может, из Таиланда. Миниатюрная, черные волосы спускались ниже талии. На девушке было красное кимоно с хризантемами. В глаза Чарли она ни разу не посмотрела.

– Правда, у меня просто напряжение. Мне нужен только совершенно этичный и гигиеничный массаж – как написано у вас на вывеске. – Чарли стоял в углу узкого загона, совершенно одетый; слева располагался массажный стол, справа – массажистка и ее полка с маслами.

– Окей-ла, – сказала девушка.

Чарли пялился на нее, не вполне понимая, что ему делать дальше.

– Одежда снимай-ла, – сказала девушка. На массажный стол она постелила чистое белое полотенце, кивнула Чарли и отвернулась. – Окей-ла?

– Окей-ла, – ответил Чарли. Раз уж он здесь, через все это надо пройти. Женщине при входе он заплатил пятьдесят долларов за массаж, после чего та заставила его прочесть расписку, где говорилось, что ему тут делают только массаж, а чаевые поощряются, но никак не гарантируют ему никаких иных услуг, кроме массажа, а если он рассчитывает получить не только массаж, он будет весьма разочарованным Белым Бесом. Женщина заставила его проставить инициалы на всех шести экземплярах, отпечатанных на разных языках, после чего подмигнула – долго и медленно, подчеркнув это действие очень длинными накладными ресницами и сопроводив международно узнаваемым жестом, озна-чающим минет: округлив рот и ритмично потыкав изнутри языком себе в щеку.

– Цбеток Ротоса сдерает бас очень часрибый, мистер Мейси.

Чарли подписался именем Рея – не столько в отместку за то, что Рей вызвал полицию, сколько в надежде, что здешняя администрация узнает фамилию Рея и даст скидку.

Трусы Чарли снимать не стал, так и залез на стол, одна-ко Цветок Лотоса стянула их сама – умело, как фокусник извлекает из рукава шарфик. Попу ему она укутала полотенцем, а потом сбросила кимоно. Чарли увидел, как оно падает на пол, и оглянулся через плечо: крохотная полуголая девушка втирала масло себе в ладони для разогрева. Чарли быстро отвернулся и несколько раз стукнулся лбом о стол; эрекция под ним рвалась на свободу.

– Меня сюда сестра заставила прийти, – сказал он. – Сам я не хотел.

– Окей-ла, – ответила девушка.

Она принялась втирать масло ему в плечи. Пахло миндалем и сандалом. Еще в масло наверняка подмешали ментол, или лаванду, или еще что, потому что оно кусало Чарли за кожу. До чего бы девушка ни дотрагивалась, болело все. Так, будто вчера он копал канаву до Эквадора или тянул баржу через Залив. Массажистка словно пользовалась какими-то особыми сенсорами – она отыскивала точки, где Чарли носил свою боль, касалась ее, высвобождала ее. Он постанывал – очень тихо.

– Очень тугой-ла, – сказала она, пальцами разрабатывая ему позвоночник.

– Я уже две недели не высыпаюсь, – ответил он.

– Так приятно-ла. – Девушка дотянулась до его ребер с одной стороны, и в спину Чарли уперлись ее маленькие груди. Он на секунду перестал дышать, и девушка хихикнула. – Очень тугой-ла, – повторила она.

– У меня это на работе происходит. Ну, не совсем на работе, но я боюсь, что совершил такое, отчего все мои знакомые и близкие будут в опасности, а я не могу заставить себя сделать то, что надо сделать, и все исправить. Люди могут умереть.

– Так приятно-ла, – ответила Цветок Лотоса, разминая ему бицепсы.

– Вы не говорите по-английски, да?

– О. Немного-ла. Нет беда-ла. Хочешь счастливый конец-ла?

Чарли улыбнулся:

– А вы можете просто и дальше меня растирать?

– Нет счастливый конец-ла? Окей-ла. Двадцать доллар-ла, пятнадцать минут-ла.

Чарли заплатил ей, после чего с ней разговаривал, а она растирала ему спину, потом он опять ей заплатил и рассказал обо всем, чем не мог поделиться с другими, – обо всех своих треволнениях и страхах, обо всех сожалениях. О том, что ему не хватает Рейчел, однако иногда он забывает, как она выглядела, и бежит среди ночи к комоду смотреть на ее фотографию. Он заплатил Цветку Лотоса за два часа вперед и задремал, а ее руки ласкали ему кожу, и снились ему Рейчел и секс, а когда Чарли проснулся, Цветок Лотоса массировала ему виски, а в уши ему стекали его собственные слезы. Девушке он сказал, что это, наверное, от ментола в масле, хотя на самом деле это в нем вздымалось одинокое – как боль в спине, о которой он и не подозревал, пока девушка ее не коснулась.

Она обработала ему грудь, дотянулась до головы; груди ее терлись об его лицо, пока она работала, и когда под полотенцем у Чарли снова образовался стояк, девушка спросила:

– Сейчас счастливый конец-ла?

– Не, – ответил Чарли. – Счастливые концы – это в Голливуде. – Он поймал ее запястья, сел, поцеловал ей руки и поблагодарил. На чай дал сто долларов. Она улыбнулась, надела кимоно и вышла из загончика.

Чарли оделся и покинул “Восточное Массажное Бюро Счастливый Конец Хорошо Веди Время”. Тысячи раз проходил он мимо, и всегда ему было любопытно, что располагается за красной дверью и окнами, заклеенными коричневой бумагой. Теперь он знал: там жалкая лужица одинокой фрустрации по имени – Чарли Ашер, для которой никакого счастливого конца не предвидится.

Он дошел до Бродвея и направился в гору, на Северный пляж. До дома оставалось всего несколько перекрестков, когда за спиной Чарли что-то ощутил. Он обернулся – но лишь мужик в паре кварталов от него покупал у автомата газету. Чарли прошел еще полквартала, впереди завиднелась оживленная улица: бродили туристы, ждали, когда освободятся столики в итальянских ресторанах, зазывалы старались заманить их в стрип-клубы, из бара в бар скакали моряки, у книжного – магазина “-Городские огни”[56]56
  “Городские огни” – независимое издательство и книжный магазин, основанные в 1953 г. американским поэтом-битником Лоренсом Ферлингетти (р. 1919) и названные в честь одноименного фильма Чарли Чаплина (City Lights, 1931). Магазин располагается в историческом треугольном здании по Коламбус-авеню, 261, на углу с переулком Джека Керуака.


[Закрыть] курили хипстеры, на вид такие четкие и литературные, – они ждали следующего поэтического слэма в баре через дорогу.

– Эй, солдатик, – раздалось рядом. Голос женский, мягкий и сексуальный. Чарли обернулся и заглянул в переулок. В тени различалась женщина – она подпирала стену. В переливчатом трико или чем-то вроде: ртутный фонарь на другом конце переулка очерчивал серебристые контуры ее фигуры. На загривке у Чарли волосы встали дыбом, но и напряжение в паху он тоже ощутил. Это его район, здесь уличные шлюхи подзывают его с двенадцати лет, но сегодня он впервые остановился, а не просто помахал и улыбнулся.

– Эй, – сказал Чарли. У него кружилась голова, будто он напился или удолбался, – наверное, от долгого массажа все токсины вырвались на волю. Чтобы не грохнуться, пришлось опереться на трость.

Женщина сделала шаг, и фонарь высветил ее четче, подчеркнув выдающиеся изгибы тела. Чарли понял, что скрежещет зубами, и у него задергалась левая коленка. Перед ним стояло тело отнюдь не укатанной улицами наркуши, но танцовщицы, а быть может, и богини.

– Иной раз, – произнесла она, змеино протянув это последнее “з”, – грубо поебаться в темном переулке – то, что надо усталому воину.

Чарли огляделся: в квартале впереди гудит балёха, в двух кварталах позади мужик под фонарем читает газету. В переулке в засаде никто не сидит.

– Сколько? – спросил он. Он уже даже не помнил, каково это – секс, но в голову лезло только одно – грубо… уестествить в темном переулке эту… эту богиню. Лица ее Чарли не видел, только очерк скулы, но он был изящен.

– Радость твоего общества, – ответила она.

– Почему это моего? – спросил Чарли. Не сдержался – такова была его бета-природа.

– Подойди – узнаешь, – сказала она. Обхватила руками груди, вновь прислонилась к стене и одним каблуком уперлась в кирпичи. – Иди сюда.

Чарли зашел в переулок, трость поставил у – стены, а сам одной рукой взялся за женское колено, другой за грудь – и притянул к себе, чтобы поцеловать. На ощупь на ней был вроде как бархат, рот – теплый и на вкус паршивый, с душком, как оленина или печенка. Чарли даже не почувствовал, как она расстегнула на нем джинсы, – просто ее сильная рука сразу сомкнулась на его эрекции.

– А-а, Мясо крепкое, – прошипела она.

– Спасибо, я хожу в спортзал.

Она укусила его в шею – больно, – и Чарли сжал ей грудь и ткнулся промежностью ей в руку. Женщина закинула одну ногу ему на поясницу и резко дернула к себе. В мошонку Чарли болезненно вонзилось что-то острое, и он попробовал отстраниться. Женщина прижала его к себе ногой еще крепче. Она была невероятно сильна.

– Новое Мясо, – сказала она. – Не дрыгайся, а то я их вырву.

Чарли почувствовал коготь у себя на яйцах, и дыхание замерло в гортани. Ее лицо было в каком-то дюйме, и он взглядом поискал ее глаза, но узрел лишь обсидиановую тьму, где отражались блики уличных фонарей.

Женщина поднесла свободную руку к его носу, и у Чарли на глазах из кончиков ее пальцев, поблескивая тертым хромом, проросли когти – дюймов до трех. Она их нацелила ему в глаза; Чарли потянулся к трости, но тварь пинком отбросила его оружие, и когти возникли у него перед глазами снова.

– О нет, Мясо. Не сейчас. – Когтем она зацепила его за ноздрю. – Вогнать его тебе в мозг? Так быстрее всего, но мне быстрее не хочется. Я так долго этого ждала.