Текст книги "Грязная работа"

14. Бешеной собаке семь миль не крюк

Чарли открыл дверь, и внутрь впорхнула Лили.

– Джейн сказала, что у тебя тут две здоровенные собаки. Я должна видеть.

– Лили, постой, – воззвал к ней Чарли, но остановить не успел – она уже миновала гостиную и входила в детскую. Оттуда послышалось низкое рычание, и спина Лили опять возникла в дверях.

– Ебать-колотить, чувак, – произнесла она, расплываясь в ухмылке. – Какие же они клевые. Где ты их достал?

– Нигде я их не доставал. Они там просто очутились.

Чарли тоже подошел к двери детской. Лили повернулась и схватила его за локоть.

– А они, что ли, у тебя инструмент торговли смертью?

– Лили, мне казалось, мы больше об этом не упоминаем.

Это была правда. Лили слово держала. С тех самых пор, как обнаружилось, что Чарли – Торговец Смертью, она этой темы вообще едва ли касалась. Кроме того, ей удалось закончить среднюю школу без судимости и – поступить в Кулинарный техникум. У последнего были свои преимущества: теперь девушка ходила на работу в белой поварской куртке, клетчатых штанах и резиновых мокроступах, что несколько смягчало боевую раскраску и цвет волос, но общая гамма Лили оставалась суровой, мрачной и несколько пугала.

Софи хихикнула и подкатилась под бок одному псу. Ее облизывали в два языка, и теперь всю малютку покрывали адские собачьи слюни. Волосики у нее слип-лись в десяток невероятных протуберанцев, отчего она немного походила на глазастую героиню анимэ.

Софи заметила в дверях Лили и помахала.

– Гава, Илли. Гава, – сказала она.

– Привет, Софи. Да, это хорошие гав-гав, хорошие, – ответила Лили и повернулась к Чарли: – Что будешь делать?

– Я не знаю, что тут делать. Они меня к ней не подпускают.

– Тогда хорошо. Защитники.

Чарли кивнул:

– Наверняка. Ночью тут что-то случилось. Ты же помнишь, что говорится в “Большущей-пребольшущей книге” о других? Мне кажется, кто-то из них за ней ночью приходил, – тут и появились эти ребята.

– Впечатляет. Я думала, ты больше охренеешь.

Чарли не стал ей объяснять, что от охренения устал днем раньше, когда его малютка словом “киска” прикончила на улице старика. Лили и так уже многое известно, однако и без того понятно: те, что под низом, – опасная публика.

– Наверное, стоило бы, но они ей ничего плохого не делали. Мне нужно съездить в Беркли, в библиотеку, проверить, не написано ли чего про них. Я должен забрать у них Софи.

Лили рассмеялась:

– Ага, как скажешь, так и будет. Слушай, сегодня у меня работа и учеба, а завтра я тебе все найду. Пока же тебе надо с ними подружиться.

– Не хочу я с ними дружиться.

Лили обвела взглядом псов – одного Софи мутузила кулаком, злорадно при этом хохоча, – затем пристально посмотрела на Чарли:

– Хочешь.

– М-да, похоже, хочу, – сказал Чарли. – Ты когда-нибудь видела собак таких размеров?

– Собак таких размеров не бывает.

– И как их тогда называть?

– Это не собаки, Ашер, это адские псы.

– Ты откуда знаешь?

– Потому что, перед тем как изучать специи, ужарку и прочую фигню, я все свободное время читала о темной стороне, и эти ребята мне там иногда попадались.

– Если мы это уже знаем, что же ты собираешься искать?

– Попробую выяснить, что их сюда прислало. – И Лили похлопала его по плечу. – Мне пора лавку открывать. А ты хорошо себя веди с гавами.

– Чем мне их кормить?

– “Пуриной Преисподним Планом”.

– А такой выпускают?

– А ты как думаешь?

– Ладно, – сказал Чарли.

Так прошла пара часов, но когда от Софи запахло подгузником-сюрпризом, один гигантский пес подтолкнул ее носом к Чарли, словно говоря: “Вымой ее и принеси обратно”. Чарли чувствовал на себе их взгляд, пока менял подгузник, и радовался, что для “памперсов” теперь не нужны булавки. Если б он нечаянно ткнул Софи, ему бы немедленно откусили голову, в этом он был уверен. Когда он перемещал малютку на кухню, за ним внимательно следили. Когда он кормил Софи завтраком, псы сидели по обе стороны ее высокого стульчика.

В порядке эксперимента он сделал лишний тост и кинул одному псу. В воздухе лязгнуло, и тост в полете исчез, а пес кратко облизнулся. Теперь глаза его не отлипали от Чарли и буханки хлеба, которую тот держал. Чарли поджарил еще четыре тоста, и псы по очереди на лету перехватили их так быстро, что Чарли засомневался, не пшикают ли их челюсти при сжатии каким-то паром от давления.

– Так вы, значит, адские твари из другого измерения – и любите тостики. Ладно.

Затем, начав жарить еще четыре тоста, он остановился, чувствуя себя очень глупо.

– Вам же на самом деле все равно, жарят их или нет, правда? – Он кинул ломоть ближайшему псу, и тот исполнительно совершил перехват. – Отлично, так дело пойдет быстрее. – Чарли скормил им остаток буханки. Несколько ломтей он намазал толстым слоем арахисового масла, что не произвело на песиков совершенно никакого действия, а еще полдюжины – лимонным гелем для мытья посуды, что никак не повредило тоже, лишь вызвало у собак отрыжку прикольными пузырьками аквамаринового цвета.

– Паём гуять, папа, – сказала Софи.

– Сегодня гулять мы не пойдем, солнышко. Я думаю, нам с тобой лучше посидеть дома и хорошенько познакомиться с нашими новыми друзьями.

Чарли вытащил Софи из стульчика, стер у нее с мордашки и волос желе и усадил с собой рядом на диван читать раздел частных объявлений “Кроникл”[52]52
  San Francisco Chronicle (с 1865) – ежедневная газета Района Залива.


[Закрыть]: именно так сращивалась бо́льшая часть его бизнеса – не того, который сама Смерть, то есть. Но едва Чарли вошел в ритм, один адский пес подчапал к нему, взял его руку в пасть и потащил за собой в спальню, хотя Чарли протестовал, ругался и стучал псу по голове латунной настольной лампой. В спальне зверь наконец отпустил его и уставился на тумбочку с ежедневником, будто блокнот спрыснули говяжьим бульоном.

– Что? – спросил Чарли и тут увидел. В суете он не обратил внимания, что в ежедневнике новое имя. – Слушай, тут стоит число тридцать. У меня еще целый месяц в запасе. Оставь меня в покое. – Кроме того, мимоходом Чарли заметил на огромном серебряном ошейнике адского пса гравировку ЭЛВИН. – Элвин? А еще глупее тебя не могли назвать?

Чарли вернулся в гостиную, и пес отволок его в спальню еще раз – теперь за ногу. По дороге Чарли успел цапнуть трость со шпагой. Когда Элвин выронил его, Чарли вскочил на ноги и выхватил клинок. Огромный пес перевернулся на спину и заскулил. В проеме возник его сотоварищ – он пыхтел. (Этого адского пса, если судить по ошейнику, звали Мохаммедом.) Чарли рассмотрел наличные варианты. Шпагу в трости он всегда считал оружием внушительным – в конце концов, даже на сточных гарпий с нею ходил, – но тут ему пришло в голову, что вот эти звери, совершенно очевидно, теми другими тварями моют полы, а через пару часов им ничего не стоит сесть и сожрать буханку хлеба с мылом. Они хотят, чтобы он изъял сосуд, – ладно, он изымет сосуд. Но свою дорогую дочурку одну с ними не оставит.

– Все равно Элвин – дурацкое имя, – сказал он, суя шпагу в ножны.

Когда прибыла миссис Корьева, Чарли уложил Софи спать – и рядом с кроваткой спала гора адских псов, освежая воздух лимонным храпом. Вероятно, в Чарли стала пробуждаться негодяйская натура, потому что миссис Корьевой он позволил войти в спальню Софи, предупредив только, что у малютки пара новых домашних зверюшек. Ему удалось не хихикнуть, когда огромная казацкая матрона попятилась из комнаты, матерясь по-русски.

– Там великаны собаки.

– Да, они там.

– Но они же не нормально великаны собаки. Они как супервеликаны, как черные звери, они как…

– Как медведь? – подсказал Чарли.

– Нет, мистер Умник, я не собирала говорить “медведь”. Не как медведь. Как вольк, но больше, сильнее…

– Как медведь? – снова пришел на выручку Чарли.

– Маме за вас стыдно, Чарли Ашер, когда вы такой гад.

– Не как медведь? – уточнил Чарли.

– Не сутью важно. Я просто удивила. У Владлены слабое сердце, она старая женщина, вы пойдете смеять, а она поседеет с Софи и великанами собаками.

– Спасибо, миссис Корьева, их зовут Элвин и Мохаммед. Так на ошейниках написано.

– Кушать им есть?

– В морозилке стейки. Просто дайте каждому парочку и отойдите в сторонку.

– Они как полюбляют?

– Думаю, замороженные в самый раз. Они жрут, как…

Миссис Корьева упреждающе навела на старьевщика палец; он пришелся вровень с большой бородавкой у нее на носу, поэтому казалось, будто она целится из нагана.

– …кони. Они жрут как кони, – сказал Чарли.

Миссис Лин пережила знакомство с Элвином и Мохаммедом без самообладания своей русской соседки.

– Айййииииии! Большая шикса сри, сри! – кричала она, мчась по коридору за Чарли следом. – Вернись! Шикса сри!

И впрямь. Чарли вернулся в квартиру и обнаружил, что по всей гостиной дымятся огромные багеты собачьих каках. Элвин и Мохаммед стояли на страже у дверей в комнату Софи, как массивные китайские собако-львы фу у храмовых врат. Но выглядели не столько свирепыми, сколько виноватыми и пристыженными.

– Плохие собаки, – сказал Чарли. – Миссис Лин напугали. Плохие собаки. – Какой-то миг он раздумывал, не ткнуть ли их носами в правонарушение, но другого способа, кроме как пригнать экскаватор и приковать к нему псов, у него, пожалуй, не было. – Я не шучу, ребята, – добавил он особо строгим голосом. – Простите, миссис Лин, – сказал Чарли мелкой матроне. – Это Элвин и Мохаммед. Следовало уточнить, когда я сказал, что у Софи теперь новые зверюшки. – На самом деле он не развил тему намеренно, рассчитывая на уморительную реакцию. Не то чтобы ему хотелось пугать почтенную даму, просто бета-самцам нечасто удается напугать кого-нибудь по-настоящему, а если уж такой случай выпадает, им порой отказывает здравый смысл.

– Это ладно, – ответила миссис Лин, не сводя глаз с адских псов. Казалось, она чем-то озабочена, – главным образом потому, что озабочена она и была. Оправившись от первого потрясения, она мысленно занялась высшей математикой: с пулеметной скоростью у нее в голове трещали костяшки счетов, откладывая вес и объем каждой собаки размером с пони и деля их на отбивные, стейки, ребрышки и пакеты для рагу.

– Значит, справитесь? – спросил Чарли.

– Поздно не приходяй? – ответила миссис Лин. – Я “Сиэрз” хоти ходи, сегодня большой морозил смотряй. У тебя моторный пила занимай.

– Мотопилу? У меня нету, вам Рей может одолжить. Вернусь через пару часов, – сказал Чарли. – Только давайте я сначала тут уберу. – И он направился в подвал, надеясь отыскать лопату для угля, которую некогда держал там отец.

Расставаясь в тот день, и Чарли, и миссис Лин рассчитывали на высокую смертность домашних зверюшек Софи, чтобы решить проблемы, соответственно, с шавриком и шамовкой. Сбыться этому, однако, было не суждено.

Когда прошло несколько недель и с адскими псами ничего дурного не случилось, Чарли смирился: возможно, это и впрямь единственные зверюшки, способные пережить общение с Софи. Его подмывало, и не раз, позвонить Мятнику Свежу и попросить у него совета, но поскольку адские псы возникли именно после такого звонка, с соблазном Чарли боролся.

Исследовательские экспедиции Лили принесли еще меньше.

– О них говорят все время. – Лили звонила из библиотеки Беркли по мобильнику. – В основном, как они гоняются за блюзовыми певцами, и еще, судя по всему, существует футбольная команда немецких роботов с таким названием, но мне кажется, это не из той оперы. Снова и снова всплывает вот что, причем в десятках культур, – они охраняют переход от мира живого к мертвому.

– Ну, это сходится, – сказал Чарли. – Наверное. А там не говорится, где именно расположен этот переход? На какой станции метро?

– Нет, Ашер, не говорится. Но я нашла книжку одной монахини, которую в 1890-х отлучили от церкви, – клево, правда? Тут потрясная библиотека. У них, типа, девять миллионов книжек.

– Да, это здорово, Лили, так что сказала монахиня?

– Она разыскала все упоминания об адских псах, и везде, похоже, говорится одно: они служат непосредственно правителю Гадеса.

– Монахиня была католичкой и называла Преисподнюю Гадесом?

– Ну, ее вышвырнули из церкви за то, что написала эту книжку, но да – так она и говорила.

– А номер она не сообщила, куда звонить, если собачки вдруг потеряются?

– Ашер, я тут горбачусь в свой выходной, чтобы оказать тебе услугу. Ты еще будешь со мной умничать?

– Нет, извини меня, Лили. Продолжай.

– Всё. Тут нет пособия по уходу и кормлению. По большей части источники намекают, что держать адских псов дома – дурная примета.

– Как называется книжка? “Полный справочник по очевидной херомантии”?

– Ты мне за это заплатишь, ты в курсе? Командировочные и повременку.

– Извини. Да. Значит, мне стоит от них избавиться.

– Ашер, они едят людей. Ну и чьи очи сейчас не видят херомантию?

Тут Чарли и решил, что в избавлении от монстров семейства псовых ему придется занять более активную жизненную позицию.

Поскольку наверняка про адских псов сказать можно было только то, что они пойдут за Софи куда угодно, Чарли прихватил их на прогулку в Сан-Францисский – зоопарк и оставил в запертом фургоне; двигатель не выключил и сунул пластиковый шланг от выхлопа в вентиляционное отверстие. После необычайно успешной экскурсии по зоопарку, в ходе которой ни одно животное не двинуло кони под восторженным взглядом его дочери, Чарли вернулся к фургону и обнаружил внутри двух крайне обдолбанных, но иначе невредимых адских псов, которые отрыгивались чадом горелого пластика, потому что сожрали чехлы с сидений.

Различные эксперименты показали, что Элвин и Мохаммед не только обладают иммунитетом к большинству ядов, но и довольно неравнодушны ко вкусу инсектицидов из распылителя. После ежеквартального визита дезинсектора они слизали всю краску с обрызганных им плинтусов.

Время шло, и Чарли уже начал задумываться, что серьезнее – соседство огромных псов или травма, которую их кончина может нанести психике Софи, поскольку малютка явно к ним привязалась. Поэтому он переменил тактику – решил отказаться от более-менее лобовых атак и перестал швырять “собачьи колбаски” прямо перед городским экспрессом № 90. (Вообще-то решение принять было нетрудно: городские власти Сан-Франциско уже пригрозили Чарли судом, если его собаки искорежат еще хоть один автобус.)

На самом деле лобовые атаки Чарли проводить было сложно: единственное боевое искусство, доступное бета-самцам, полностью основано на братолюбии. Поэтому Чарли обратил на адских псов всю умопомрачительную силу бета-самцового кунг-фу пассивной агрессии.

Начал он скромно – взял их покататься в фургоне к Восточной бухте, заманил на Оклендские илистые берега целой вешалкой говяжьих ребер, а затем быстро уехал. Когда же вернулся домой, они его поджидали – покрыв всю гостиную слоем подсыхающего ила. После этого Чарли испробовал еще более косвенный подход – забил псов в ящик и отправил авиагрузом в Южную Корею, надеясь, что из них там получится отменная закусь. В лавку они вернулись быстрее, чем он успел вымести из квартиры собачью шерсть.

Затем Чарли подумал, что собак можно отогнать, используя их же природные инстинкты против них самих. В интернете он прочел, что иногда кусты и цветы у дома обрызгивают мочой пумы, чтобы на них не пи́сали собаки. После изнурительных поисков по всему – телефонному справочнику он нашел где-то на юге Сан-Франциско магазин охотничьих припасов, у которого была лицензия на торговлю пумьими ссаками.

– Конечно, мы держим мочу пумы, – ответили ему. Голос был такой, точно мужик ходил в куртке из – оленьей кожи и носил окладистую бороду, но Чарли решил, что это он сам, наверное, проецирует.

– И это, говорят, отпугивает собак? – уточнил он.

– Как по волшебству. Собак, оленей и кроликов. Сколько вам надо?

– Ну, не знаю. Галлонов десять.

В трубке умолкли – Чарли буквально слышал, как мужик выколупывает из бороды ошметки лосятины.

– Мы торгуем пузырьками в одну, две и пять унций.

– Нет, мне это не подходит, – сказал Чарли. – Вы разве не можете продать мне тару экономичного размера, желательно от пумы, которую последние месяцы кормили только собаками? Я же правильно понимаю, что мочу берут у прирученных пум? То есть вы же не бродите по лесам и не собираете ее самостоятельно?

– Нет, сэр, по-моему, ее получают в зоопарках.

– Ну, дикорос-то, наверно, получше, а? – спросил Чарли. – Если достать, в смысле? То есть, конечно, не вы лично. Я вовсе не хотел сказать, что вы сами должны бродить по лесам за пумой с мензуркой. В смысле, наверняка профессионал это… алло? – Бородач в олень-ей, судя по голосу, куртке повесил трубку.

Поэтому Чарли отправил Рея на фургоне в зоопарк Сан-Франциско покупать всю мочу пумы, которую – только удастся надоить, но в итоге не добился ничего. Только весь второй этаж провонял кошачьим туалетом.

Когда стало окончательно ясно, что даже самые пассивно-агрессивные попытки не помогают, Чарли прибег к смертельнейшему из методов бета-самца: он стал терпеть присутствие Элвина и Мохаммеда, но адски презрительно. И при всякой возможности отпускал в их адрес язвительные замечания.

Кормить адских псов все равно что кидать уголь в две прожорливые паровые машины. Чтобы не отставать, Чарли стал заказывать доставку пятидесяти фунтов корма раз в два дня. Псы, в свою очередь, перерабатывали этот корм в массивные торпеды говен и разбрасывали их по улицам и переулкам вокруг “Ашеровского старья”, словно объявили кварталу собственный собачий блицкриг.

Но в их присутствии был плюс. Чарли месяцами не слышал ни единого писка из ливнестоков и не видел на стенах ни единой зловещей вороньей тени, когда изымал сосуды. И в этом смысле – торговли смертью – псы выполняли свою функцию: стоило в ежедневнике по-явиться новому имени, как они принимались по утрам таскать Чарли в спальню, пока он не уходил и не возвращался с душевным предметом, поэтому за два года ни одного не пропустил и ни разу не опоздал. Собачки к тому же сопровождали Чарли и Софи на прогулках – те возобновились, едва Чарли убедился, что Софи может контролировать свои “особые” речевые навыки. Разумеется, никто никогда не видал собак крупнее, но все же псы не были настолько крупны, чтобы казаться невероятными, и куда бы компания ни отправилась, у Чарли все спрашивали, что это за порода. Устав от попыток объяснить, он просто отвечал: “Это адские псы”, а когда спрашивали, где он их достал, говорил: “Однажды возникли у моей дочери в комнате и с тех пор не желают уходить”. После этого люди обычно считали его не только вралем, но и придурком. Поэтому свой ответ он отредактировал: “Это ирландские адские псы”. На такое почему-то все сразу покупались. (Кроме одного футбольного болельщика в ресторане на Северном пляже – мужик возьми да ляпни: “Это я ирландец, а эти – штуки ни фига, язви их в душу, не – ирландцы”. Чарли уточнил: “Черные ирландцы”. Болельщик кивнул, словно так и думал, и повернулся к – официантке: “А можно мне еще пинту, блить, тутошнего, девчоночка, пока я не просох и меня ветерком не унесло?”)

Чарли отчасти уже стала нравиться скандальная известность папаши-одиночки, у которого есть хорошенькая девочка и две гигантские собаки. Если приходится вести тайную жизнь, хочешь не хочешь, а захочешь какого-нибудь внимания общества. Так он и наслаждался, пока однажды в переулке на Русском холме их с Софи не остановил бородатый дядька в длинном хлопчатобумажном кафтане и вязаной шапочке. Софи к тому времени уже достаточно повзрослела и ходила самостоятельно, однако Чарли по-прежнему носил с собой слинг, чтобы таскать ее за спиной, когда дочка устанет (правда, чаще он просто держал ее за ручку, а она ехала верхом на Элвине или Мохаммеде).

Бородатый прошел как-то слишком близко, Мохаммед зарычал и быстро вклинился между мужчиной и ребенком.

– Мохаммед, на место, – сказал Чарли. Выяснилось, что адских псов все-таки можно дрессировать, особенно если приказывать им то, что они и так собирались сделать. (“Ешь, Элвин. Вот хороший мальчик. Теперь какай. Отлично”.)

– Почему ты зовешь собаку Мохаммед? – спросил бородатый.

– Потому что его так зовут.

– Не нужно было звать собаку Мохаммед.

– Не я ж ее так назвал, – ответил Чарли. – Когда он мне достался, его уже звали Мохаммед. Так на ошейнике написано.

– Это богохульство – звать собаку Мохаммед.

– Я пытался звать его иначе, но он не отзывается. Смотрите. Стив, откуси дяде ногу? Видите, никак. Тузик, откуси ему ногу. Ничего. Хоть на фарси ему долдонь. Понимаете?

– Ну так а я звал свою собаку Иисус. Нравится?

– Ох, простите, я не знал, что вы еще и собаку потеряли.

– Не терял я никакую собаку.

– Правда? Я видел, листовки по всему городу рас-клеены: “Вы Нашли Иисуса?” Должно быть, это его тезка потерялся. А награду назначили? Награда очень помогает, знаете? – Чарли в последнее время все чаще замечал, что ему трудно удержаться и не отыметь кого-нибудь в мозг, особенно если публика упорствует и ведет себя как полные дебилы.

– У меня нет собаки, ее не зовут Иисус, но тебе все равно все равно, потому что ты безбожный неверный.

– На самом деле нет, собаку нельзя звать как угодно, и мне при этом будет все равно. И да, я – безбожный неверный. По крайней мере, так я голосовал на последних выборах. – И Чарли ему ухмыльнулся.

– Смерть неверному! Смерть неверному! – заявил бородатый в ответ на неотразимое обаяние Чарли. После чего затанцевал вокруг, маша кулаком под носом у Торговца Смертью, и тут Софи испугалась так, что закрыла глаза руками и заплакала.

– Прекратите, вы пугаете мою дочь.

– Смерть неверному! Смерть неверному!

Мохаммеду и Элвину быстро наскучило смотреть – такие танцы, и они сели и стали ждать, когда кто-нибудь прикажет им сожрать этого парнягу в ночнушке.

– Я серьезно, – сказал Чарли. – Хватит, а? – Он огляделся – ему было неловко, – но в переулке больше никого не наблюдалось.

– Смерть неверному, смерть неверному, – тянул свое борода.

– Вы заметили, каких размеров у меня собачки, Мохаммед?

– Смерть… эй, а как ты знаешь, что меня зовут Мохаммед? Неважно. Ничего. Смерть неверному. Смерть не…

– Ух, вы и впрямь храбрый, – сказал Чарли. – Но моя дочь еще маленькая, вы ее пугаете, и лучше, если вы – немедленно прекратите.

– Смерть неверному! Смерть неверному!

Софи отняла ручки от глаз, показала на бородатого и сказала:

– Киска!

– Ох, солнышко, – вздохнул Чарли. – Я надеялся, что без этого можно будет обойтись.

Чарли закинул Софи на закорки и двинулся дальше, уводя адских псов от бородатого покойника, мирной кучкой лежавшего на тротуаре. Вязаную шапчонку Чарли засунул в карман. Она тускло светилась красным. Странное дело, но имя бороды возникнет у него в ежедневнике только на следующее утро.

– Видишь, как важно иметь чувство юмора, – сказал Чарли, через плечо скорчив дочери дурацкую рожу.

– Папуля глупый, – ответила Софи.

Потом Чарли стало неловко, что его дочь “киску” использовала как оружие, и ему показалось, что приличный родитель на его месте попробовал бы сделать из происшедшего какой-то вывод – преподать урок. Поэтому он усадил за крохотный сервиз с невидимым чаем и тарелкой воображаемого печенья Софи, двух плюшевых медведей и двух адских псов и завел свой первый серьезный воспитательный разговор по душам. Как отец с дочерью.

– Солнышко, ты понимаешь, зачем папа велел тебе никогда больше так не делать, правда? Почему людям не стоит знать, что ты так умеешь?

– Мы не такие, как все люди? – ответила Софи.

– Правильно, солнышко, потому что мы не такие, как все люди, – сказал Чарли умнейшей и прекраснейшей на свете маленькой девочке. – И ты знаешь, почему так вышло, правда?

– Потому что мы китайцы и Белым Бесам нельзя – верить?

– Нет, не потому что мы китайцы.

– Потому что мы русские и у нас в душах много – тоски?

– Нет, у нас в душах тоски немного.

– Потому что мы сильные, как медведь?

– Да, миленькая, именно. Мы не такие, потому что мы сильные, как медведь.

– Я так и знала. Еще чаю, папуля?

– Да, еще чаю было бы очень мило, Софи.

– Итак, – сказал Император. – Я вижу, ты сполна испытал, как разнообразно жизнь человеческая может обогатиться от кумпанства доброй своры гончих.

Чарли сидел на задних ступеньках лавки, вынимал из ящика целых мороженых цыплят и швырял их по очереди Элвину и Мохаммеду. Цыплята исчезали на лету с таким резким лязгом, что Император, Фуфел и Лазарь, сидевшие через дорогу и с подозрением глядевшие на адских псов, вздрагивали всякий раз, словно где-то рядом палили из пистолета.

– Разнообразное обогащение, – сказал Чарли, меча еще одного цыпленка. – Именно так я бы это и описал.

– Нет лучше и преданней друга, чем хороший пес, – сказал Император.

Чарли сделал паузу и вытащил из ящика не цыпленка, а портативный электрический миксер.

– Каковы дружки, – сказал он, – таковы и пирожки.

Мохаммед цапнул миксер в полете и даже не стал его жевать. Из угла пасти свисали два фута шнура.

– Ему не больно? – спросил Император.

– Грубые корма, – объяснил Чарли, швыряя мороженого цыпленка на закуску Мохаммеду, который заглотил птицу вместе с остатком проводки. – Но они вообще-то не мои. Хозяйка у них Софи.

– Ребенку нужна живность в доме, – согласился Император. – Товарищ по играм, вместе с которым можно расти… Правда, этим ребятам, похоже, расти уже некуда.

Чарли кивнул и закинул генератор от “бьюика” 1988 года Элвину в нетерпеливо распахнутую пасть. Раздался скрежет, пес рыгнул, но хвост его заколотил по мусорному баку – собачке хотелось добавки.

– Да, они к ней очень привязаны, – сказал Чарли. – Сейчас мы хотя бы приучили их только охранять то здание, куда она зашла, а раньше ни на шаг не отходили. Купать ее было трудновато.

Император ответил:

– Полагаю, это поэт Билли Коллинз написал: “Никому тут не нравится мокрая собака”?[53]53
  Уильям Джеймз Коллинз (р. 1941) – американский поэт, поэт-лауреат США в 2001–2003 гг. Цитируется его стихотворение “Чужаку, родившемуся в далекой стране через сотни лет” из книги “Пикник, молния” (Picnic, Lightning, 1998).


[Закрыть]

– Да, но я почему-то уверен, что ему никогда не приходилось извлекать из ванны с пузырьками непокорную двухлетку и пару четырехсотфунтовых псов.

– Но ты говоришь, они стали повадливей?

– А куда они денутся? Софи начала ходить в садик. Воспитательнице не нравятся две гигантские собаки в группе. – Чарли кинул Элвину автоответчик, и пес хрумкнул машинкой, будто собачьей галетой. С челюстей его градом посыпались осколки пластика, все в слюнях.

– И как ты их приучил?

– За несколько дней – им многое пришлось растолковывать, но в конце концов я их убедил просто сидеть у входа в садик.

– И дирекция не возмущалась?

– Я каждое утро их обрызгиваю фактурной крас-кой под гранит и велю сидеть очень смирно по бокам от дверей. По-моему, их никто не замечает.

– И они слушаются? Хватает на весь день?

– Ну, пока она ходит всего на полдня, это младшая группа. А собачкам надо посулить печенья.

– Да, за все приходится платить. – Император вытащил из ящика цыпленка. – Ты позволишь?

– Прошу, Ваше Величество, – махнул рукой Чарли.

Император кинул цыпленка Мохаммеду, который проглотил птицу единым махом.

– Да, как же сие отрадно, – сказал Император.

– Это еще что, – сказал Чарли. – Если их кормить пропановыми баллончиками, у них огненная отрыжка.