Текст книги "Скорость убегания"

– А кто эта очаровашка?

Самми ответила на комплимент взглядом, который еще больше распалил Строганофф.

– Сомневаетесь в моих словах, голубушка? Поверьте, я совершенно искренен. Тод, давай угадаю, кто она у тебя: менеджер?

– Что касается официальной переписки, то я способна вскрыть конверт, – с осторожностью отозвалась Самми.

– Пусть будет менеджер. А этот вольный гражданин?

– Кобурн Хелит, архивариус и сценарист, тот самый, у которого первым появилась идея попробовать сделать из моих виршей сериал, Дэйв.

– Что-то мы слишком много болтаем, – отец Марко потряс руку Строганофф, не моргнув глазом, и тут же начал плести ахинею, выглядевшую, впрочем, достаточно убедительно:

– Я работаю на основе глубоких мифических архетипов, что, в общем, означает, что у меня нет коммерческой жилки.

– Насчет этого не беспокойтесь, не было такого мифа, который нельзя было бы опошлить, – заметил Строганофф, поворачиваясь к Дару. – А твой самый юный птенчик, Тод?

– Перин Тэтик – для нас, детсадовцев, просто Папашка. Он и есть тот пошляк, Дэйв, которого ты ищешь, – Уайти сочинял на ходу без зазрения совести. – Самый тертый спец по коммерции. Конкуренты ему в подметки не годятся по части переложения абстракций в слова, способные уязвить самого закоренелого дегенерата.

– Да ну! – Строганофф ухватился за руку Дара с явным интересом. – Надеюсь, у нас найдется время поболтать, Перри. Я ужасно заинтересован в таких делах.

– Не найдется, так устроим, – Дар был уверен в своей способности поддержать подобного рода беседу. Да любой, кто прошел школу Чолли, смог бы. По крайней мере, Уайти отвел ему роль, в которой молодой человек хоть что-то смыслил. Только теперь он сообразил, что Уайти сделал то же самое для каждого.

– ...далековато до совершенства, – расслышал он конец фразы Лоны. Нельзя ли взглянуть на вашу монтажную?

– Конечно-конечно, да хоть целую экскурсию. Первая остановка звуковая студия номер десять. Я только что оттуда и мне позарез надо убедиться, что там все идет гладко. Сюда, за мной.

Строганофф ринулся с места в карьер, Уайти не отставал. Они свернули в коридор, ведущий в глубь здания. Уайти и Строганофф тарахтели без передыху.

– Так ты составил собственную команду, Тод? Рад видеть, что послушал моего совета. Право, не ожидал, что ты решишься создать целый коллектив.

– Только так, Дэйв, – Уайти тряхнул головой. – Хочу отвечать за все сам. Ты, может быть, заметил, что у нас нет продюсера.

– Ага, – хмыкнул Строганофф. – Это что, намек?

– А ты чего хочешь? Клещами ногти вытаскивать?

– Говоришь как заправский дипломат. Ты же знаешь, я не в силах устоять перед искушением, но тебе нужна поддержка. Ты, надеюсь, не совсем чокнулся, чтобы финансировать это целиком?

– Нельзя сказать, что я уж такой скряга, – ухмыльнулся Уайти. – Но и не настолько богат, чтобы для своей постановки не искать спонсорства.

– Ха, не настолько богат, тетушка моя астероид, – пробормотала Лона. – Да у него достаточно денег в банке Терры, чтобы купить небольшую планетку со всеми потрохами.

Случай был слишком удобным, чтобы его упускать, и Дар приблизил свои губы к ее ушам.

– Видно сразу, твой дед и местный босс – кореша. А чего это Строганофф зовет его Тодом?

– А он слыхом не слыхивал об Уайти, – прошептала Лона. – Вне таверн это имя неизвестно.

Это объяснило сцену в фойе. Он считал, что Уайти нарывается на крупную неприятность, назвав свое настоящее имя, но теперь Дар понимал, что хоть Канис Дестинус знал об Уайти, но не подозревал, что настоящее имя того – Тод Тамбурин.

– Вот сюда, – Строганофф пинком распахнул дверь чуть поменьше двери самолетного ангара. – Студия 10, – а проходящей мимо Самми добавил: – Боюсь, что не расслышал вашего имени, вольная гражданочка.

– Ее зовут Ора Сип, – бросил Уайти через плечо, и Самми, выдавив улыбку, проскочила мимо.

Они окунулись в хаос, царящий на студии. Первое впечатление было таково, что повсюду мечутся и бегают тысячи людей, занимаются неизвестно чем и общаются друг с другом на тарабарском языке. Но через несколько секунд Дар начал вникать в существующий порядок. Толп здесь не было, дюжины три групп, которые не так уж и носились. Просто от того, что они двигались в самых разных направлениях, создавалось впечатление хаоса. Дар заметил молодую женщину и проследил за ней персонально. Она разъезжала вокруг сцены на складывающейся лестнице передвижного кара и регулировала свет юпитеров под потолком. Ее движения были размеренны, экономичны, ничего хаотичного. Дар перевел взгляд на другого, потом на третьего.

– На первый взгляд творческий процесс может показаться бедламом, прокомментировал стоящий рядом Строганофф. – Но каждый четко представляет, чем ему надлежит заниматься, и самое главное, выполняет свои обязанности.

Дар глянул на него, подметил нахмуренную бровь.

– Что-нибудь не так?

Строганофф покачал головой.

– Да нет, все в порядке, даже несколько опережают график.

– Так в чем же дело?

– А ни в чем, собственно, – Строганофф вынужденно улыбнулся. – Просто временами вся эта белиберда меня заедает.

– Но ведь ваши сценаристы сами же придумывают сюжеты, – удивился Дар.

– Вот именно, придумывают, а проще говоря, высасывают из пальца.

– А где же взять другие, более реальные, более жизненные?

Строганофф выпятил нижнюю губу.

– Загляни в исторические книжки – там навалом отличных сюжетов.

В этом заявлении Дару почудилось нечто знакомое, он словно перенесся в бар Чолли.

– А что, ваши сценаристы не заглядывают в библиотеки? – поинтересовался он. – Но любой человек с высшим образованием...

– Тсс! – Строганофф приставил палец к губам и, покосившись по сторонам, с облегчением выдохнул. – Слава Богу, никто тебя не слышал.

– А что плохого в образовании? – уставился на него Дар.

– Тише, парень, сколько можно повторять? – Строганофф снова заозирался. – И не произноси этого слова здесь.

– Да почему образа... хм... ну, вы знаете.

– Все дело в том, что знания не привлекают интереса публики, – встав на цыпочки, объяснил Строганофф на ухо Дару. – Программа, базирующаяся не на тривиальном материале, никогда не привлечет никого, кроме горстки зрителей.

– Да, но это горстка населения Федерата! Горстка от целых полутора триллионов граждан!

– Хорошо, пусть в горстке будет миллиард, – сказал Строганофф. – Но ведь не докажешь тем, кто управляет нашей компанией, что и миллиард зрителей – благо для телевизионного канала. Заправилы «Оксидентал» хотят получать самую высокую прибыль от показа популярного шоу для самых широких слоев населения, а не только для интеллектуальной элиты.

– Ага, – нахмурился Дар. – И вы боитесь вставить в программу все, что касается обра... э-э-э... хоть в какой-то мере, иначе закроют передачу?

Строганофф кивнул.

– Ты наконец уловил основную мысль.

– А вам это не по душе?

Строганофф поколебался, потом покачал головой.

– И работа вам не нравится?

– Работать я люблю, – Строганофф огляделся. – Все еще остается какое-то неуловимое ощущение былой славы. Восхитительно создать какой-то сюжет, пусть это даже будет какой-то банальщиной, но... иногда мне все это осточертевает до кончиков ногтей.

– Почему?

– Всегда мечтал кого-нибудь воспитывать, – Строганофф повернулся к Дару с усталой улыбкой. – И учить не просто нескольких заинтересованных студентов в школе, но основную массу зрителей, миллиарды людей, которые ничем не интересуются, которые не хотят знать о Сократе и Декарте, Симоне де Монтфоре* [18]18
  Симон де Монтфор, граф Лестер (1208-1265) – один из лидеров баронской оппозиции англ. королю Генриху III; созвал первый парламент


[Закрыть] и Магнекарте Два плюса.

– Я, признаться, думал, что при демократии знания о великом позитронном мыслителе Магнекарте необходимы всем вольным гражданам, – неуверенно высказался Дар. – По крайней мере, если демократия намерена выжить...

– Если, – сказал Строганофф с кислой улыбкой, – да оглянись вокруг себя!

Дар гулко сглотнул.

– Я, кажется, понимаю вас.

– А я знаю наверняка, – Строганофф взглянул на юпитеры под потолком, но Дару показалось, что он их не видит. – Я знаю, что трехмерный экран прекрасное учебное средство: не надо рассказывать о Ватерлоо – можно показать судьбоносное сражение, как оно было тогда и теперь. Показать битву, разыграть разные варианты, навести камеру сверху и проследить, как Веллингтон и Наполеон двигают свои войска... – голос его упал и Строганофф замолк с отрешенным взглядом.

– Минуточку, – Дар перебил продюсера. – Я же видел эту битву! В одной из старых программ? Атака конницы, топот копыт, разбитые дороги, а потом видно, как армия Наполеона смята, бежит, а пока все это показывается, на заднем плане Веллингтон описывает свой замысел.

– Ты уверен, что не читал это где-нибудь в книжке?

– Ага, но я ничего не понял, пока не увидел программу. «Будуар Жозефины», вот как она называлась!

– Да, верно. – Строганофф скривился, словно попробовал чего-то кислого. – Ты оказывается старше, чем я думал.

– Я был на одной из окраинных планет и помню, в основном, авантюрный показ частной жизни Наполеона. Но там же была и битва при Ватерлоо.

– Да, точно, – Строганофф улыбнулся в пространство. – Не скажу, что в той программе было слишком много образовательного, но все же. Это моя профессиональная гордость.

– А почему вы не пошли работать на учебный канал? – поинтересовался Дар.

Строганофф раздраженно пожал плечами.

– Сразу после колледжа я так и сделал, но работодатели постоянно настаивали, чтобы было серо да сухо; заявляли, что студенты не воспримут программу всерьез, если она будет чересчур развлекательна, причем со статистикой в руках доказывали. Как ни покажется тебе странным, большинство убеждено, что образование не должно быть интересным. Поневоле приходишь к выводу, что образование доступно немногим.

– Уча других, учишься сам, – добавил Дар.

Строганофф кивнул.

– Меньшинство, которое еще способно читать, это удивительные люди. Но меня больше беспокоят не они.

– Да, – согласился Дар, – вы хотите учить тех, кто об этом не думает.

– Верно, – Строганофф устало прикрыл глаза. – Правда, пользы от этого кот наплакал. Эх, если бы я начал хотя бы сотню лет назад...

– Не может же быть все так плохо! – воскликнул Дар. – Мне казалось, прежде чем окончательно рухнуть, демократия впадает в декаданс.

– Ну и?

– Но ведь это не так, – Дар развел руками. – Где же оргии, где бешеный разгул гиперсексуальности, где декадентствующие аристократы?

– В анклаве членов Совета в Нью-Йорке. Когда-нибудь их видел? Не забавно ли?

– Ну ладно, а где же оргии...

– Глаз не сомкнул, разыскивая? Можешь не волноваться, оргиям не обязательно быть. Сколько оргий, как ты думаешь, мог увидеть средний римский обыватель? Ищи упадок в мелочах. В людях, например, которые не голосуют, потому что кандидаты похожи друг на друга. В людях, которые считают, что пусть правительство провалится в тартарары, лишь бы им не мешали предаваться излюбленному роду эйфории. В людях, которые убеждены, что разговоры о политике – это свидетельство дурного вкуса. Вот декадентство, способное уничтожить демократический образ жизни.

– И за всем этим прослеживается недостаток знаний, – шепнул Дар.

– Не за всем, – Строганофф нахмурился. – Но в целом ты прав.

– Кстати, вам приходилось слышать о Чарлзе Т. Бармэне? – внезапно поинтересовался Дар.

– Этот профессор-отщепенец, – ухмыльнулся Строганофф. – Ну да, слышал. Даже книгу читал. Я с интересом слежу за его карьерой, – он весело и хитро посмотрел на Дара. – Им не удалось поймать опального педагога до сих пор.

– Да, – согласился Дар. – Им это оказалось не под силу.

* * *

Дар отпил и глянул на Лону поверх бокала:

– Что он там делает?

– Творит, – ответила Лона.

– Так долго?

– Долго?! – Лона невесело улыбнулась. – Прошло всего лишь шесть часов.

– Все это, чтобы придумать... как это выразился Строганофф?

– Формат сериала, – напомнила ему Самми.

– Да он закончил с этим еще часа три назад, – Лона отхлебнула напиток. – Кроме формата Строганофф нужен сценарий для первого выпуска.

– Но он же просто талдычит в вокодер. Как может одночасовой сценарий занять больше часа времени?

– Болван, он же думает, а не только наговаривает сценарий. И не забудь, что все должно быть в стихах. Это единственная причина, по которой Строганофф берется уговорить директоров фирмы на программу.

– А поэзия требует огромного труда, Дар, – заметил отец Марко. – Честно признаться, я даже не представляю, как он может наговорить целый час поэзии завтра к десяти часам утра, когда назначена первая передача.

– Стихи это пустяки, – Лона покосилась на закрытую дверь, за которой скрылся Уайти. – Это с настоящей поэзией вечная возня, а в данном случае качество роли не играет. Заниматься стихоплетством дед может до бесконечности.

– А вдруг его осенит вдохновение? – спросил отец Марко.

– Тогда, – сурово объявила Лона, – мы застрянем здесь на неделю.

– Ладно, – Дар поднялся и наполнил бокал в автобаре. – По крайней мере, у нас уютная комната для ожидания, – он оглядел номер-люкс. – Если вдуматься, то, пожалуй, стоит помечтать о том, чтобы твоего деда осенило вдохновение...

* * *

Дар смутно припоминал, как отец Марко развел всех по спальням, что-то бормоча под нос о раннем дне, но все остальное плавало, как в тумане. Он проснулся с дикой головной болью, каждый звук так и резал по обнаженным нервам. Молодой человек со стоном повалился на подушку, но сон не возвращался. Тогда он решил проявить отвагу и медленно-медленно опрокинул ноги через край постели, сел и тут же схватился за голову, дожидаясь, пока комната перестанет ходить ходуном. В конце концов окружающее мягко опустилось на свое место, и можно было встать на ноги. Ему тут же пришлось прислониться к стене. Он с трудом отдышался и дождался того момента, когда перестало вертеться перед глазами. Не сразу, но вращение прекратилось, и Дар наконец выбрел, шатаясь, в прихожую.

Благодарение Богу, свет был приглушен. Где-то оживленно болтали.

Странным образом от звуков уже не раскалывалась голова, и еще более странно, в прихожей оказался только один человек.

Им оказался Уайти, развалившийся в шезлонге. Его глаза странно блестели. Он заметил Дара и протянул фужер, наполненный густой коричневатой жидкостью. Дар промахнулся с первого захода, потом крепко ухватил фужер и отпил залпом. Глаза его неожиданно полезли на лоб, а в животе екнуло.

– Черт возьми, что за гремучая смесь?

– Средство дядюшки Уайти для опохмелки, – пояснил Уайти. – Только не спрашивай химический состав.

– Не буду, – с горячностью ответил Дар. Он нащупал дорогу к соседнему шезлонгу и рухнул туда. – Откуда вы знали, что мне это понадобится?

– А я заглянул к тебе ночью, – ухмыльнулся Уайти. – Загнулся, как башмак.

– Башмак? – недоуменно покрутил башкой молодой человек.

– Ты же назюзюкался в стельку, – пояснил Уайти.

Смутное видение чьего-то наклонившегося лица промелькнуло в памяти Дара.

– Ах, да, что-то припоминаю, – он нахмурился и вяло хихикнул. – Да, это были вы... да нет, ничего подобного, должно быть, кошмар.

– Ничего подобного? С чего ты решил?

– Потому что вы спросили... я ответил... – Дар с трудом сглотнул. – Да нет, это был сон.

– Спросил что? Ответил что?

– Э-э-э... про мою миссию, что мне надо сделать на Терре.

– Это не сон, дружок, – уверил его Уайти. – Я рассчитал все как по нотам. In vino veritas.

– Истина в вине, – пробормотал Дар и ошеломление уставился на Уайти.

Тот прищурился.

– Ты разбираешься в латыни, как я посмотрю. Поразительно, в наше-то время... Кто ж умудрился вбить латынь тебе в голову?

– Мой шеф, бармен по имени Чолли, но...

– Хм... должно быть, умный человек, – глаза Уайти просияли. – Хотел бы я с ним повстречаться.

– Так оно и будет когда-нибудь, я верю. Другого выбора нет, – Дар опять сглотнул. – Так что же я вам ответил?

– Что? Не помнишь?

– Помню. Дескать, у меня сообщение от генерала Шаклера высшим чинам войск Федерата. Что-то там о перевороте.

Уайти кивнул.

– Отличная память.

Дар простонал и закрыл лицо руками.

Уайти перегнулся и похлопал парня по плечу.

– Не принимай слишком близко к сердцу, дружок. Мы все когда-нибудь ошибаемся. По крайней мере, если ты и проболтался, то другу.

– Другу? – вспыхнул Дар. – Как я могу быть в этом уверен?

– Да потому что я потратил кучу денег и рисковал своей шкурой, лишь бы помочь вам. И когда услышал, что именно ты скрываешь в своем мозгу, я был искренне рад, ибо не хочу, чтобы демократия сдалась без боя.

– Мне кажется, вы с Лоной неспроста решили помочь нам.

– Правильно, – Уайти откинулся назад. – Мне показалось, что игра стоит свеч. Лона – другое дело, я не заставлял девочку пускаться в путь со мной. Она могла бы остаться.

– Что-то не пойму, – сдвинул брови Дар, – как-то не похоже, что она готова пойти на жертвы.

– Разговоры о любви к роскоши лишь прикрытие. Что бы она ни твердила, Лона знает, что в жизни есть более важные вещи, чем богатство. Например, человек, который заботится о ней и о котором нужно заботиться ей самой, или свобода, без которой невозможна никакая роскошь.

Дар огляделся.

– Куда же она подевалась?

Уайти мотнул головой в сторону закрытой двери.

– Вычитывает сценарий.

– Что? Уже? И хорошо получилось?

Уайти раздраженно пожал плечами.

– Какое это имеет значение. Программа поможет попасть тебе куда надо, а это главное.

Внезапно что-то изменилось в окружающем мире. Дар поднял голову.

– Что случилось? А-а, понятно, стало тихо.

– Тихо? Ты о передаче?

– Разве шла запись? – Дар развернулся к стене и увидел, как в голубом мареве экрана начало всплывать слово «ЭКСТРЕННО». Голос за кадром произнес: «Прошу прощения, вольные граждане и гражданки, нам пришлось прервать передачу, чтобы сообщить о вскрывшемся заговоре против Федерата».

Слово растворилось в синеве и на экране возник симпатичный пожилой комментатор: «Сен Лоффер приветствует вас, он готов поделиться новостью, только что полученной от Министерства Внутренних Дел Федерата. Нам угрожает вездесущее зло, которое грозится высосать кровь из нашей демократии и удушить приобретенную за века свободу».

Уайти поморщился.

– Что за дубовый язык.

Дар воззрился на него, как громом пораженный.

– Но это же всегалактическая передача! Ее, слышат по всей Солнечной системе, а затем звездолеты-глашатаи разнесут запись по колониям.

– Да, парень, это всегалактическая передача, но ее смело можно назвать всегалактической дребеденью, ибо ничто не портит так, как перебор.

– ...и сей носитель зла может быть вашим соседом, вашим другом, вашим коллегой, – продолжал Лоффер.

– Никто не может знать, где прячется зло, ибо носители зла телепаты.

Уайти застыл. Дар от изумления открыл рот.

– Вездесущие телепаты закидывают свои щупальца в наши мысли. Они повсюду, они везде. Вы спросите, откуда мы знаем? Один факт: вот уже месяц полиция преследует отъявленного телепата от болот далеких колоний до самой Луны, раз за разом умело расставляя сети, но каждый раз местные заговорщики спасали его шкуру.

Местный заговорщик выругался вполголоса.

– Кто может помочь телепату? – вещал Лоффер и сам же отвечал на поставленный вопрос:

– Только другой телепат. И где бы это чудовище ни появлялось, оно везде находит помощь. Значит, телепаты прячутся повсюду, помогая преступнику, тайно мечтая подорвать основы нашей свободы и уничтожить правительство, чтобы самим захватить власть в свои грязные руки, обагренные кровью многих и многих жертв.

– Эге-ге, мне кажется или в выступлении действительно отсутствует логика? – спросил Дар.

– Логика? При чем здесь она? – хмыкнул Уайти. – Что кажется правильным, значит, то правда, понял?

– Но мужайтесь, вольные сограждане, наш благородный Солнечный патруль преследует монстра неотступно и не остановится, пока тот не будет уничтожен.

– Хотел бы я знать, что означает фраза в конституции, «право на справедливый суд», – хмыкнул Уайти.

Лоффер растворился в голубом море, затопившем экран. Голос за кадром сказал:

– А теперь возобновляем передачу «Жена звездного капитана».

Уайти надавил клавишу в поручне шезлонга и экран превратился в голограмму натюрморта.

– А я-то всегда полагал, что новости объективны, что в них передают лишь проверенные факты, – робко высказался Дар.

Уайти одарил его снисходительным взглядом.

– Тебе, похоже, не приходилось бывать на Терре. Правда?

– Но почему? – внезапно взорвался Дар. – Подобные заявления способны посеять панику. Зачем это надо?

– Думаю, что знаю зачем, – буркнул под нос Уайти. – Надеюсь все же, что я не прав.

– Они, наверное, хотят схватить меня и Самми. Но разве я такая уж большая угроза правительству? С чего они взяли, что я телепат?

– Телепатия тут ни при чем, мой дорогой, просто это жупел, способный перепугать кого угодно, а значит, заставить с энтузиазмом поохотиться на воображаемых злоумышленников. Полезный ярлык, коль скоро они намерены схватить тебя. А что касается угрозы обществу, то не в этом дело. Обычно заговорщики боятся рисковать, как бы ни был мал этот риск. Партия лордес в Ассамблее стремится ограничить гражданские права и посему их позиция никогда не была прочной. Но оппозиция оказалась еще слабее, ибо распалась на дюжину фракций. Если кого-то и можно назвать ее лидером, то это Там Уркавен – председатель КЗПЧ – Коалиции Защиты Прав Человечества. По крайней мере, он – официальный спикер. К сожалению, его коалиция довольно слаба, а ее члены предпочитают ссориться друг с другом по всяким пустякам вместо того, чтобы предпринять активные действия.

– Лордес пытаются свергнуть правительство?

Уайти пожал плечами.

– Если и пытаются, то о своих планах помалкивают. Государственное дело, малыш. Будь уверен, кто бы ни скрывался за переворотом, уж он-то молчит сам и с радостью заткнет рот любому другому.

Дверь спальни открылась.

– Ладно, достаточно на сегодня политики, – Уайти глянул через плечо.

– Привет, крошка.

Лона выпорхнула в прихожую. При виде девушки Дар решил, что пока стоит жить. Еще решил, что средство Уайти работает прекрасно, просто замечательно. Его обеспокоило лишь усталое лицо Лоны. Не заболела ли бедняжка?

– Я же сказал тебе, не надо дожидаться, пока я закончу, – с укоризной сказал Уайти. – Ступай-ка выспись, милочка. У тебя еще часа три в запасе.

– Да как я могу, если это все еще звучит у меня в голове? – Лона сунула ему в руки пачку листов. Уайти уронил пачку на колени и со странной застенчивостью улыбнулся внучке.

– Тебе понравилось?

Лона выглядела так, словно в любой момент готова взорваться, но это был бы взрыв восторга.

Уайти ухмыльнулся и, повернувшись к Дару, протянул ему стопку.

– Первый экземпляр. Оцени-ка сам.

Дар принялся читать, и уже с третьей строчки его глаза больше не отрывались от текста.

– Уайти, это...

– ...восхитительно! – выдохнул незаметно вошедший отец Марко, прочтя первую страницу.

Самми пораженно смотрела на свой экземпляр.

– Всего лишь черновик, – проворчал Уайти, раскрасневшись от удовольствия. – Предстоит полировать и полировать, – добавил он скромно.

Лона бережно положила руку ему на плечо.

– Уже половина десятого, дедуля.

– Да, конечно, – Уайти со вздохом поднялся. – Пора на встречу со Строганофф, рыцарем сияющего Лазера, который ради нас готовится вступить в бой с Гидрой коммерции. Готовы, дети мои?

* * *

Дар взволнованно расхаживал по гостиной, заложив руки за спину.

– Да что он там делает? Зачитывает им текст целиком?

– Успокойся. Да... э-э... Перри, – Уайти потянулся в кресле, словно кошка. – Значит, все складывается прекрасно. Если бы директорам не понравился сценарий, он уже вылетел бы оттуда полчаса назад.

Дверь открылась, и Строганофф с отрешенным лицом, шаркая, показался в гостиной со сценарием в руке.

Дар кинулся к нему.

– Ну, что сказали? Нравится? Покупают, да?

Строганофф обернулся и его взгляд был устремлен куда-то вдаль. Отец Марко отвел Дара в сторону.

– Успокойся, Перри, они примут решение не скоро... Ну что, Дэйв?

Строганофф повернулся к Уайти, и его глаза по-прежнему были преисполнены мечтательной отрешенности.

– Тод... Почему ты меня не предупредил?

– Не предупредил? – нахмурился Уайти. – О чем я должен был предупредить?

– Не предупредил об ЭТОМ! – Строганофф благоговейно протянул сценарий автору. – Я дал им самый общий обзор, количество потенциальных зрителей, себестоимость, рекламный потенциал, а у них – смертная скука на лицах.

Тогда я зачитал несколько первых строк, чтоб дать хоть какое-то представление о программе – и остановиться не смог! Я так и читал до самого конца! И никто меня не прервал! Хоть бы слово! Эти дуболомы меня СЛУШАЛИ! Впервые за всю мою жизнь мне пришлось видеть такое...

Уайти ухмыльнулся и уселся поудобнее.

– Хм, приятно, когда тебя ценят.

– Ценят?! Видит Бог, это пахнет всемирной джексоновской премией.

Дар облегченно вздохнул. Похоже, он все-таки доберется до сердцевины Терры.

* * *

Они со смехом и веселой болтовней вернулись в гостиницу и натолкнулись на угрюмого мажордома.

– Мистер Тамбурин, сэр?

Смех оборвался, словно его перерезали бритвой. Уайти озадаченно повернулся.

– Да?

– Сэр, вас просил позвонить мистер Горацио Боселло.

Лицо Уайти расплылось в широкой улыбке.

– Старина Горацио!

Самми застыла. Отец Марко мигнул. Даже Лона была потрясена. Им всем, включая Дара, пришлось поторопиться, чтобы догнать Уайти, но мажордом опередил.

– Мистер Тамбурин?!

– Слушаю.

– Мистер Боселло настоятельно просил позвонить. Вы нас чрезвычайно обяжете, если свяжетесь с ним, как только войдете в номер.

– Ладно-ладно. Я знаю, что происходит, когда Горацио становится настойчивым! – Уайти озорно улыбнулся. – Не переживай, приятель, как только поднимусь, сразу сяду на телефон. Можешь заказать переговоры заранее, – его рука опустила мажордому в ладонь какую-то бумажку. Когда тот пробежал ее глазами, его брови взмыли вверх.

– Благодарю вас, сэр.

– Не стоит благодарности. Двинули, орлы, – и Уайти понесся к лифту.

Его команда пришла в движение.

– А кто такой Горацио Боселло? – шепнул Дар.

– Самый богатый человек на Терре, балда, – прошипела в ответ Самми.

– А следовательно, и во всей Солнечной системе. Ревностный католик к тому же, – задумчиво добавил отец Марко.

– Известный покровитель искусств, особенно дедулиного, – вставила Лона.

Дару оставалось лишь цокнуть языком.

Когда Уайти влетел в дверь номера, экран уже полыхал багрянцем вызова. Бард ткнул пальцем в клавишу связи, и экран мгновенно просветлел, представив худого, длиннолицего, седого мужчину с залысинами, клювоватым носом и жгучими глазами. Его взгляд сфокусировался на Уайти, и лицо на экране расплылось в улыбке.

– Тамбурин, старый болтун! Ты куда запропастился?

– Исследовал бары на пятнадцати планетах, Селло, – пошутил Уайти. Если тебе нужны точные цифры, тогда скажи, когда мы в последний раз виделись?

– Должно быть, лет пять назад. Хоть бы весточку черкнул, забулдыга.

– Чаще надо смотреть передачи собственной телестудии. Как поживает твоя империя?

Боселло досадливо передернул плечами.

– И не спрашивай. В чем-то выигрываешь, в чем-то проигрываешь, а по большому счету все идет своим чередом.

– Одним словом, без перемен, – понимающе кивнул бард.

– Да, а помнишь, когда-то в северо-западном королевстве... Там было повеселей.

– А то как же, – Уайти улыбнулся, очевидно припомнив былое. – Самодельные доспехи, ристалища в лопухах, лупили друг дружку шпагами из ивовых прутьев.

– Появлялись на вечеринках как средневековые герцоги, за исключением тебя, конечно... Ты, помнится, никак не мог выбрать, быть тебе рыцарем иль трубадуром.

Дар локтем пихнул Лону и прошептал на ушко:

– О чем это они разговаривают?

– Детство свое босоногое вспоминают, – прошептала Лона в ответ. – Тогда наметилось повальное увлечение стариной. Болтались по парку в выходные и притворялись, будто все еще средние века на дворе.

– Ну, выбор-то я уже давно сделал, – усмехнулся Уайти. – Стал бардом, а ты, как вижу, превратился в заправского финансового барона.

– Барон-то бароном, но без титула, – затуманилось лицо Боселло. – Оказывается, это не так уж весело.

– Надо же когда-нибудь возвращаться в реальность, Селло. Ты поддерживаешь контакты со старым королевством?

– Да, – признался Боселло, – я по-прежнему член общества, время от времени посещаю фестивали, да и тебе стоило бы.

– Если подворачивается случай, я не против. Но на колониальных планетах любителей архаики не так уж много. Так что держись за свой меч, ваша честь, еще может пригодиться.

– Ты тоже заметил признаки? – встрепенулся Боселло. – Правда, Тод, я убежден, что хаос не наступит.

– Согласен. Все будет наоборот. Грядет диктатор, а не мелкопоместные феодалы. Ты не мог бы что-нибудь предпринять, Селло? С твоей-то кучей денег!

Боселло печально покачал головой.

– Политику я всегда терпеть не мог, Тод, а теперь слишком поздно, – он внезапно нахмурился. – А ты не собираешься что-нибудь выкинуть сам? Вроде броска под копыта боевого коня, как это было давным-давно.

– Романтическая чепуха, Селло, – мягко заметил Уайти. – Есть, правда, одна мыслишка.

– Да, я слышал, – Боселло расплылся в улыбке. – Просто балдею от твоего замысла! Чертовски хочется слушать и слушать твои стихи, Тод! Просто чертовски!

Уайти скорчил кислую мину.

– У тебя, надо полагать, глаза и уши повсюду, прожженный интриган, или я не прав?

– Тод, – запротестовал Боселло оскорбленным тоном. – Да, спорить не буду, я же как-никак владею «Оксиденталом». Во всяком случае, пятьдесят один процент акций принадлежит мне. Совет директоров решил, что твои сценарии чересчур сильная штука, так что взвалил ответственность за решение на меня.

– Значит, решать судьбу моей программы будешь ты?

Боселло подергал бровью.

– Нет, Тод, ты. Судя по количеству распроданных экземпляров твоей последней книги, я вряд ли потеряю деньги на первом сценарии знаменитого Тода Тамбурина. Хотелось бы только знать, как скоро постановка будет организована?

Уайти ухмыльнулся:

– Моя команда готова приступить хоть завтра, Селло.

– Отлично. Но тебе понадобится какое-то время, чтобы подобрать артистов и построить декорации.

– Верно, но мы пока отснимем документальные кадры и... – Уайти понизил голос, – ...если хотим успеть заснять Ассамблею и исполнительного секретаря, нам следует поторопиться.

Нувориш впился глазами в друга молодости.

– Время дорого, Тод, иначе твоя программа рискует стать архивным документом.

* * *

Дар пристегнул ремни и оглядел роскошный интерьер пассажирской кабины.

– По сравнению с астероидным разведчиком наблюдается явный прогресс.

– В одном этом салоне разместится два таких разведчика, – согласилась Самми, – а может быть, и три.

Дар вопросительно посмотрел на нее.

– Последнее время ты была постоянно раздражена, что происходит?

– Ничего, – отрицательно качнула головой Самми, – абсолютно ничего.