Текст книги "Скорость убегания"

– Да? – Дар покосился на девушку. Та кивнула. – Ладно, – он положил десять кредиток на барьер. – Послушайте, а можно отправиться на Терру пораньше?

– Ну, если очень нужно, – клерк перегнулся через барьер и жарко зашептал на ухо клиенту:

– У меня есть приятель, который держит подержанную космическую яхту.

– Не надо, спасибо, – Дар отступил на шаг. – В последнее время я не так часто летал – не хватает практики.

Самми прикусила губу.

– Так ты не рудовладелец, – с презрением откинулся на спинку стула клерк.

– Рудо... что? Ах да, – Дар подобрал мешочек с гвоздями и поволок Самми к выходу. – Мы еще зайдем.

– Разве что найдешь спонсора в лице богатого шахтера, – бросил вдогонку холданец. – Удачи, странник!

– По-моему, мы расстались вполне по-приятельски, – сказал Дар, когда они вновь очутились на улице.

– Не совсем, – усмехнулась Самми. – На Холдане слово «странник» означает человека со странностями, который не хочет добывать руду, то есть психа.

Дар пожал плечами.

Мимо них по мостовой прогромыхал паровой автомобиль, шумно выпуская пар из турбины. Рама его была сработана из дерева, болты – из пластика.

– Они и в самом деле помешаны на металле, – курьер Балабахера посмотрел вслед удаляющемуся анахронизму. – А из чего у него сделан котел?

– Из жаропрочного пластика, – пояснила Самми.

– Значит, и с радио на Холдане проблемы?

– Конечно.

– На что же пялился клерк в кассе, когда мы вошли в «Межзвездные круизы»? Помнится, перед ним мерцал какой-то экран.

– Оптическая, а не телевизионная система. Силиконов здесь под ногами сколько хочешь.

– Сардельку не желаете, сэр? – напротив остановился уличный продавец.

Как-то неожиданно для себя Дар осознал, что все без исключения прохожие жуют сардельки.

– Я полагаю, – наклонился Дар к ушку Самми, – надо купить парочку, а то мы выглядим подозрительно на фоне жующих повсюду челюстей.

Дар сунул руку в мешочек и вытащил гвоздь.

– А что делать, если нагрянет налоговый инспектор? – поинтересовался Дар, получив две сардельки, три гвоздика и кнопку сдачи.

– Платить кнопками, как делают все лояльные граждане. Послушай, Дар, тебе нужно выпить!

– Неплохая идея, в свое время мне нравился коктейль «ржавый болт».

– Здесь это ругательство, – Самми втолкнула спутника в крутящуюся дверь. – Закажи что-нибудь традиционное, чтобы впросак не попасть.

В баре царил полумрак в лучших традициях питейных заведений.

– Ш-т-о с-а-к-а-ш-и-т-е? – поинтересовался бармен, мигая.

– Мартини и лимонад!

– Т-в-а ш-е-т-в-е-р-т-а-к-а и-л-и в-о-с-ь-м-е-р-и-к.

Дар выложил десятишиллинговый гвоздь, от которого бармен поспешно отпилил восемь десятых, плеснул на два пальца в стаканы и умчался дальше.

– На вашем месте я пересчитал бы сдачу, – предложил сосед средней упитанности, сидевший через два стула. На нем была подпоясанная коаксиальным кабелем коричневая хламида, а на макушке выбрита тонзура. Из нагрудного кармана высовывалась желтая ручка отвертки. – Сегодня бармен явно не в себе.

– То-то мне показалось, что и мигает он как-то невпопад, – с облегчением заявила Самми. – Что с ним стряслось?

– Наверное, можно сказать, что пьян, – сказал владелец хламиды. – Понимаете, хозяин бара не смог позволить себе кибера на полупроводниках и обошелся более дешевым – на тубах с солевыми растворами. Отсюда необходимость каждый день проводить подпитку системы. Видимо, сегодня утром раствор оказался богат металлическими соединениями, возросла проводимость, повысилась возбудимость электронов и, как результат, за ним лучше приглядывать в оба.

– Я в выигрыше – взяла два лимонада, – заявила Самми. – У меня к бармену никаких претензий.

– Сдается мне, дорогая забава для окраинной планеты, – заметил Дар, стремясь замять воображаемую неловкость после слов Самми.

– Ничуть. Здесь не хватает лишь металлов. Всего остального вдоволь, – сказал словоохотливый собеседник с отверткой в кармане.

– Вы, похоже, чертовски осведомлены, – заметил Дар, поворачиваясь. – По наружности я причислил бы вас к священникам, но говорите вы, как настоящий инженер.

– По правде говоря, я совмещаю в себе оба призвания, – незнакомец улыбнулся и протянул руку. – Отец Марко Риччи, О. С. К., к вашим услугам.

– Дар Мандра, – ответил Дар, – а это – Самми Байн. Что означают буквы О. С. К.?

– Орден Святого Катода, – расшифровал священник. – Мы монахи-инженеры римской католической церкви.

– О, я должен был догадаться. Капеллан на полицейском корабле тоже принадлежал к вашему ордену.

– Обычное явление, – кивнул отец Марко. – Церковь стремится назначать на подобные места специалистов Ордена – дополнительная предосторожность на случай непредвиденной аварии.

– Резонно, – согласился Дар. – Но простите мое любопытство, вам, однако, не кажется это совмещение парадоксальным?

– Священник и техник в одном лице? Ни в коей мере. Всякий конфликт между наукой и религией лишь следствие невежества. Ученые заблуждаются в отношении религиозных вопросов, а необразованные церковные служки просто не понимают сути научного подхода.

– Отец Марко, а нет ли опасности превратиться в скептика, – вступила в разговор Самми.

– В точку попали, мисс, – развеселился священник. – Ватикан неоднократно призывал членов Ордена поумерить свое любопытство. Но это так, словесные баталии – ведь и Ватикану не обойтись без канализации, и, естественно, сантехников. Не будет же Папа копаться в собственном дерьме, если засорится фановая труба под собором святого Павла.

– Ха, понятно, – Дар отпил из бокала. – У вас, должно быть, и свои мученики есть?

– Намекаете на нашего основателя Видикона?! Но мы к этому не стремимся, поверьте. Думаю, и святой Видикон одобрил бы нашу позицию, – отец Марко истово перекрестился. – В конце концов, живой священник способен больше сделать, чем мертвый.

– Отче, – сказал Дар, – нас мучает насущная проблема. А вы, как я погляжу, прекрасно здесь ориентируетесь.

– Но я не столь сведущ, как коренные жители. Мне до них далеко, как вы могли бы заметить по моей комплекции.

– В том же заключается и наша проблема – мы на Холдане пришлые и хотели бы продолжить свое путешествие.

– Ах, да, последний грузовик покинул порт пару дней назад. Боюсь, что ничем помочь вам не могу. Полиция Федерата недавно ввела карантин, друзья мои.

– Что?!

– Карантин, – терпеливо повторил отец Марко. – Вы не обратили внимания? Буквально только что объявили по ньюсфаксу. Федераты получили точные сведения, что с последним кораблем на Холдане высадился телепат. Принимаются срочные меры к задержанию инсургента.

– Да уж, – задумчиво произнесла Самми, – похоже, мы тут застрянем надолго.

– А чем этот телепат провинился? – спросил Дар.

Священник повел плечами.

– Ничем, насколько мне известно. Об этом разговора не было.

– Не понимаю, к чему тогда вводить карантин?

– Действительно не понимаете? – удивился святой отец. – Да ведь телепаты угроза всему святому! Они вторгаются в личную жизнь прихожан, но это никак нельзя доказать, чтобы усадить виновных на скамью подсудимых. Можно было бы принять законы, но кто проследит за их претворением в жизнь? Полицейские-телепаты? Каждому известно, что телепаты – одна шайка-лейка.

– Вот уж не подозревал ничего такого, – удивился Дар. – Всегда думал, что их нет.

И прикусил язык, вспомнив вольмарского шамана.

– То-то, – погрозил ему пальцем священник. – Все-таки вспомнили, так ведь? Вы знали, по крайней мере, одного человека, который считывал ваши мысли прямо из мозга. И так происходит с каждым.

– Естественно. Но причем здесь телепатия? Когда хорошо знаешь кого-нибудь, можно просто угадать его мысли, а не прочитать.

– Возможно, – осторожно высказался священник.

– Но когда некто с феноменальной восприимчивостью к мозговым излучениям успевает подумать о чем-то раньше вас, то поневоле начинаешь задумываться. Кроме того, телепаты используют узнанное против нас, обычных людей, а это уже нечестная игра. Не успеешь о чем-нибудь подумать, как глядь, телепат уже несется и начинает вас отвлекать. Ну куда же это годится, я вас спрашиваю.

– Да, мрачная картина.

– Это еще что! Полиция Федерата уверена, что телепаты нелегально объединились в тайное общество и замыслили – страшно подумать – свергнуть нынешнее правительство и взять власть в свои руки.

– Да уж, действительно. Святой отец, вы-то сами что думаете по этому поводу? С точки зрения церкви, так сказать.

Отец Марко перегнулся в их сторону.

– Лично я думаю, что вся эта шумиха вокруг высадки телепата воняет хуже контрабандного кадила.

– Чего не могу понять, – вставила Самми, – так это того, почему все взбудоражены тем, чего, возможно, не существует.

– Такое уже случалось в истории, – рассудительно заметил отец Марко. – Проявления массовой истерии характерны для толпы. Хотя по отдельности мы все мыслящие существа, бывают моменты, когда начинает проявляться стадный инстинкт. Может быть, к лучшему, что полиция взяла дело в свои руки.

– Почему?

– Не знай, что полиция начеку, толпа устроила бы самосуд. Хватило бы любого намека и пошло поехало. Нет, так спокойнее...

– Вы не возражаете, – от ближайшего столика приблизился солидный джентльмен, страдающий одышкой.

– Хотите, чтобы я посторонился? – спросил священник.

– Вы испортили мне вечер, – заявил джентльмен. – Если вам непременно требуется поболтать о политике, нашли бы другое место. Ваше поведение говорит о полном отсутствии хороших манер – вы нарушаете мой режим наилучшего пищеварения!

– О! – Дар переглянулся с отцом Марко. – Наши глубочайшие извинения, сэр. Конечно, если мы помешали вам переваривать сосиски...

– Но нет уж, продолжайте! – сзади кто-то ухватился за плечо Дара железной хваткой. – Так им и надо, пусть хоть раз эти брюхатые хряки оторвут свои пятаки от корыта! Пусть займутся чем-нибудь полезным, а то ведь просто коптят небо! – выкрикнул невысокий человечек, плотный, как метеорит, старый, как перечница, и веселый, как комета.

Рядом с ним...

Дар обалдел.

Рядом со старой перечницей стояла самая прекрасная женщина из всех когда-либо встреченных Даром. Фигурой она напоминала Венеру Милосскую с одним лишь отличием: руки у нее были не отбиты. Высокий лоб, широко распахнутые синие глаза, маленький задорный носик, чувственные пухлые губы, обещавшие немыслимое наслаждение и одновременно вызов тому, кто осмелится вкусить это наслаждение без желания ее владелицы. Каштановые волосы пушистым водопадом ниспадали до талии. Это была воплощенная мечта любого мужчины, женщина-символ, женщина-идеал.

Несправедливость факта, что она сопровождаема старым хрычом, а не им, пронзила Дара острее стилета. А старый хрыч, он же человек-комета, тем временем атаковал жертву наибольшего благоприятствования собственному пищеварению.

– Хотел бы я, чтобы ваш протест был обнародован! Разве вы не знаете, что происходит с аполитичными людьми? Они перестают заботиться о своем правительстве! А знаете, что случается, когда перестаешь заботиться о правительстве? Однажды ночью какой-нибудь беспринципный негодяй дорвется до кормила и сменит к чертовой матери все плюсы на минусы! На следующее утро проснешься и обнаружишь, что налоги прыгнули выше головы, никуда нельзя пойти без пропуска, и если суммировать все нововведения, окажется, что твое положение не лучше положения раба в Римской империи! Вот что произойдет, если будете разоряться не по делу!

– Сэр! – толстяк отпрянул, словно наступил на змею. – Это кощунство!

– Лучше кощунствовать, чем прятать чайник в отбросах! – парировал профессиональный демагог. – Но поскольку твой чайник способен мыслить только в одном направлении, полагаю, что нам с друзьями нужно поискать место, где воздух почище, – он подмигнул отцу Марко, Самми и Дару. – Вы не возражаете, что я обозвал вас друзьями? Я готов показать местечко возле авансцены, мы как раз туда направляемся с племянницей, присоединяйтесь!

И он похромал к авансцене так энергично, будто боялся, что от него сбежит сама жизнь, если он не поторопится. Красавица повернулась, чтобы последовать за своим дядей. Показалось ли Дару, что взгляд женщины задержался на какое-то мгновение, встретившись с его глазами? Нет, это невозможно. Игра воображения. Но...

Она всего лишь племянница!

– Пойдем, что ли? – спросил свою спутницу Дар.

– Почему бы нет, – равнодушно ответила Самми. Ее лицо застыло маской. – Компания живая, скучать нам не дадут.

Они встали с табуретов, забрали свою выпивку и пошли на громкий голос дяди Елены Прекрасной.

– Сюда! Сюда! – размахивая руками, вопил человек-метеор. Его племянница таинственно улыбалась. Теперь Дар обнаруживал в ней сходство с Джокондой.

– Значит, вы принадлежите к Ордену Святого Катода, – приветствовал человек-комета отца Марко. – Что представитель такого веселого ордена, как ваш, забыл в этом тоскливом заведении?

– А где еще так нужен проповедник веселой жизни, как не среди тоскующих? – парировал отец Марко.

– Как вы догадались, что отец Марко – член ОСК? – воскликнул Дар.

– Молодой человек, я не первый год живу. Знак принадлежности, – старый греховодник указал на отвертку в нагрудном кармане святого отца. – Раньше это было эмблемой касты инженеров, а теперь – священников.

– У вас, сэр, преимущество перед всеми нами, вы такой наблюдательный, – заявил отец Марко.

– Да, – самодовольно напыжился почтенный балагур, – чего не отнять, того не отнять...

– Дедушка, – укоризненно заметила красавица.

Старик поморщился.

– Ну, что ж, нельзя быть первым во всех областях, – глубоко вздохнул он. – Меня зовут Уайти, а это – Лона, моя... племянница, – добавил он, пронзив ее взглядом.

Она попыталась смутиться.

– Как хочешь, дедушка.

– Зачем ты акцентируешь внимание окружающих на моем возрасте, девчонка! – с шумом выдохнул Уайти. – Я понимаю, что ты помешана на правдивости в мелочах, но знай же меру! Я не прошу невозможного – просто зови меня дядей, когда поблизости кто-то есть.

– Как хочешь, дедуля, – красавица окинула присутствующих ослепительной улыбкой и солгала:

– А это мой дядя!

– Рад познакомиться, – пробормотал Дар, не сводя с Лоны взгляда.

Отец Марко прокашлялся и протянул руку Уайти.

– Я – отец Марко Риччи, а это – Дар Мандра и Самми Байн.

– Привет, Уайти! – официант поставил здоровенный кубок с вином перед стариком. – Здравствуй, Лона.

– Привет, – она приняла свой коктейль с теплой улыбкой, но потом намеренно отвела глаза в сторону.

Официант покачался на месте, надеясь на что-то, потом отошел от столика.

– Вы – Уайти Альбинос? – высказал предположение отец Марко.

В знак одобрения старик поднял кружку.

– Молодец, быстро соображаешь!

– Только о тебе разговоры в каждой забегаловке на три парсека в округе. Рад наконец тебя настичь!

Имя действительно подходило старому весельчаку. Седина его была не серой, а белоснежной, глаза столь светло-голубыми, что казались бесцветными, даже кожа на лице и кистях была какой-то выгоревшей, а не покрытой космическим загаром.

– Ах, так! Значит, меня настигли, – ухмыльнулся Альбинос. – О-хо-хо, если б не твоя тонзура, я, наверное, умер бы от страха!

Отец Марко в свою очередь улыбнулся.

– Но я же не переодетый налоговый инспектор...

– ...и не ревнивый муж, – добавила Лона.

– Лапочка, – бурно запротестовал Альбинос на последнее замечание, – до чего же у тебя острый язычок: разве я способен встать между супругами?

– Подвернись удобный случай, ты не только встанешь, но и ляжешь между ними! – и племянница-внучка целомудренно уставилась в бокал с коктейлем.

Уайти повернулся к священнику со стоном вселенского отчаяния:

– Как цинична нынешняя молодежь: никаких идеалов, полное отсутствие веры!

– В тебя я верю безгранично, дедуля, но не скажу, за что именно.

– Похоже, вы не остаетесь подолгу на одном месте, Уайти, совсем как я, – изменил тему отец Марко.

– Я не могу долго выносить самодовольных, закоснелых жителей той или иной планеты, в какие бы идеологические обертки они ни прятались...

– Так же, как и они тебя, – пробормотала Лона в бокал.

– Как правило, аборигены всегда с готовностью оплачивают мои дорожные расходы до следующей планеты. Для своего возраста я немного непоседлив, отче, все время в движении, все время в пути, но я все еще надеюсь отыскать мир, еще не погрязший в декадентстве.

– Давно бы пора, Уайти, – возле столика задержался кто-то из завсегдатаев. – Мне приходится каждый раз подыскивать свежую аудиторию, – Уайти вытащил переносную музыколу из складок своей туники и встал.

– Я покину вас на несколько минут, не возражаете?

– Вы артист? – изумился Дар.

– Что наша жизнь, – фальшиво пропел Альбинос, – игра!

– Не очень постоянный заработок, но на коктейли хватает, – пояснила Лона.

– Но гораздо стабильнее, чем в «добрые» старые времена, до тех пор, пока я не повстречал твою бабушку! – напомнил внучке дед. – Я тогда приторговывал мягкими наркотиками, отче, не вполне легально. Это было до того, как на меня снизошло откровение. Меня больше знали под именем Тода Тамбурина, – он пропустил вперед Лону и они оба взошли на авансцену.

Самми резко выпрямилась, широко раскрыв глаза.

– Неужели тот самый Тод Тамбурин!

– Не может быть, – неуверенно сказал Дар, – но великие барды не выступают в барах, насколько мне известно...

– Лично я могу назвать несколько исключений, – отец Марко откинулся на спинку стула и поднес выпивку к губам. – Давайте будем судить по конечному продукту!

«Продукт» судить было нечего. Уайти уселся на маленький стульчик, в то время как для Лоны вынесли обычный. Альбинос резво пробежался пальцами по клавиатуре и извлек из музыколы переливающееся крещендо. Звуки пронеслись над головами, заставив зал стихнуть. Уайти энергично накачал тишину песенкой, гносеологические корни которой уходили в седую старину: веселая чепуха о леди-астронавте, которую вряд ли можно было назвать леди, ибо ее интерес к космосу ограничивался весьма своеобразными рамками. Во время исполнения песни Лона помалкивала, присоединяясь к деду лишь тогда, когда он начинал припев, но делала это с бесшабашностью, явно унаследованной от деда.

– И это прославленнейший поэт Терры! – Самми была неприятно поражена дурным вкусом.

Дар тоже чувствовал себя разочарованным, но это относилось не к Альбиносу и его таланту.

Песня завершилась септаккордом, имитирующим взлет звездолета.

Посетители прямо-таки взвились от восторга, топая, хохоча и оглушительно свистя. Когда гам одобрения постепенно сошел на нет, запела Лона, глядя в пространство над аудиторией, голосом свежим и чистым, как родник.

Отдельные слова не воспринимались слухом, они скользили и обвораживали Дара. Плач по лесной глуши, которой на самом деле не было, ностальгия по месту, носящему имя Терра.

Потом присоединился Уайти. Тихим, удовлетворенным голосом он поведал о том, что все миновало, но это в порядке вещей. Лона вновь повела партию первой скрипки, как бы в изумлении перед тем, что человеку вновь повстречалась глушь на далеких планетах под лучами звезд, невидимых с Терры.

И снова припев, что все прошло, все миновало. И очередной куплет: новая планета, сотни новых планет, встречающих звездопроходцев в своей первозданности, чтобы приручить, чтобы уничтожить. И снова куплет, и снова припев взмывал триумфально ввысь, ибо постепенно человек научился жить в глуши и сохранять ее в неприкосновенности. И снова новые планеты манили астронавтов вечной загадкой бытия.

Дар застыл над столом, потрясенный до глубины души. Как он мог считать эту балладу великой, лишь прочтя, без музыкального сопровождения.

Музыкола Уайти загремела диссонансом и неожиданно перешла в непристойные куплеты. Так прошел весь концерт – серьезная поэзия вперемешку с легкомысленными стишатами. Когда же поэт поднялся и отвесил публике поклон, умоляя дать осипшему горлу передышку для иного его употребления, Дар вскочил и заорал вместе со всеми: «Бис! Браво!»

Когда Лона, раскрасневшаяся и сияющая от сознания хорошо проделанной работы, и улыбающийся Уайти подошли к столику, Дар почувствовал себя глупо.

– Садись, садись, – загнал его обратно на стул Тамбурин, – и миллион благодарностей, малыш. Величайшая награда певцу, когда слушатель забывает обо всем, купаясь в его музыке!

Лона промолчала, но одарила молодого человека таким искренним взглядом, что внутри у него запели райские птицы, а кровь забурлила. Но тут официант разрушил очарование момента звяканьем стаканов, шеренгой выстраиваемых перед артистами.

– Теперь я могу поверить, – вскипела Самми, – что величайший трубадур современности опустится до того, что начнет расточать свой талант во второстепенных барах!

– Гм, рад знать, что я все еще остаюсь самим собой, – ухмыльнулся Альбинос. – Что я трубадур – признаю, но величайший... Увольте.

– Не обращайте на дедулю внимания, – ласково дотронулась Лона до руки Самми. – Ты же не могла знать, что эпитеты для него – оскорбление.

– Но что побуждает вас мотаться по окраинным планетам?

– Путешествуем в поисках глотка чистого воздуха, – губы Уайти сжались. – Публика в барах на Терре столь стерильна, что там кроме од и гимнов ничего не исполнишь. К тому же нельзя сказать, что посетители прислушиваются к стихам, поэт для них всего лишь фон, на котором они веселятся. А скажи хоть слово о политике, бац – и ты уже за дверью! Жители Терры превратились в безнадежных ипохондриков, и лучшие песни мира не способны взбодрить им кровь. Ситуация улучшается по мере того, как удаляешься от Терры, но и там, несмотря на некоторые проблески жизни, она утратила радость и удивление. Народ предпочитает сидеть за крепкими стенами и набивать брюхо, не желая слушать о летающих драконах...

Гигантский окорок с поросячьими глазками на лоснящейся физиономии под два метра ростом и с талией соответствующей окружности прервал речь Уайти:

– Ты чего, куплетист, хаешь прогресс!

В глазах Альбиноса зажглись огоньки.

– Прогресс? Если у тебя в доме полно разных штучек-дрючек, это еще не показатель того, что у тебя душа шире. А ты кто такой? Мой исповедник?

Бочка с жиром ухватила Уайти за грудки и подняла его вместе со стулом.

– Что за болтливый клоп! Сначала треп о политике, теперь религия... Нет, я просто обязан размазать тебя по стенке!

Уайти не потерял присутствия духа.

– Валяй! – весело выкрикнул он. – Чего ждешь?!

До громилы какое-то время доходило сказанное, потом глазки его сузились и он размахнулся с грацией парового молота.

Уайти врезал ребром ладони по сгибу локтя верзилы. Тот взвыл от боли и отпустил поэта.

К окороку на подмогу протиснулись еще два ушата сала. Завязалась потасовка. Дара схватили за шиворот и шарахнули по скуле. Выбираясь из-под стола, он слышал только возню, стоны и звуки ударов. Большинство посетителей пробиралось на четвереньках к стойке, ища укрытия. Вокруг Уайти пыталось образоваться кольцо из приятелей окорока, но отец Марко ревел буйволом и махал кулаками почище ветряной мельницы. Дон-Кихота, способного с ней справиться, среди толстяков не нашлось. Да и Альбинос держался молодцом, раздавая тумаки направо и налево.

Самми и Лона отбивались спина к спине, применяя не столько кулаки, сколько ногти и шпильки. Оборона девиц была успешной – вокруг них полным-полно скакало на одной ножке любителей острых ощущений. И тут блеснула полоска стали, метясь в живот Самми, – Дар не помнил, как он оказался между нападающими. Бок пронзила острая боль. Бандит был похож на стогаллонную бочку с дизельным топливом, гаденькая улыбочка блуждала по его вывороченным губам.

– Тоже сгодишься, хлопчик! – сказал он и ткнул Дара ножом еще раз.

В запарке вольмарец перехватил руку подонка и взял ее на излом.

Короткий рывок и бочка завопила неожиданно визгливым голосом. Нож выпал, а бандит растерянно осел на зад. В этот момент в голове Дара взорвалась граната.

Он мигнул и тупо обозрел панораму пинающихся ног. Сквозь звон в ушах донеслось противное завывание полицейских сирен. Давно пора! Потом ему пришло в голову, что на ногах нет глаз и они могут принять его, Дара, за коврик. Кряхтя, он встал на корточки, распрямился и уперся взглядом в надпись на груди: «Полиция». Он поднял глаза на ухмыляющуюся физиономию под краем шлема и заметил падающую на голову электрическую дубинку. Дар дернулся в сторону, увидел станнер, нацеленный в его сторону, что-то закричал и, пригнувшись, прыгнул влево. Дубинка опустилась, станнер пальнул. Один полицейский был поражен электрошоком, другой парализован. В это время третий обхватил Дара за талию. Дар, не глядя, двинул кулаком и угодил в шлем. Костяшки пальцев заныли. Полицейский отпустил Дара и выхватил из кобуры станнер. Нажать на курок он не успел, ибо благополучно рухнул на пол. Отец Марко схватил вольмарца за руку:

– За мной, быстро!

Дар столкнулся с Самми, отлетел к Уайти, отец Марко распахнул дверь и в нее первой проскользнула Лона.

– Все за ней! Уходим! – рявкнул священник.

Призыв совпал с природным инстинктом Дара, он только досадовал на многочисленность компании. Слетев по бетонным ступеням, он оказался среди полок, забитых пыльными бутылками.

– Быстрее, быстрее, скоро они примутся за погреб! – отец Марко протолкнулся мимо Дара и распахнул потайную дверцу. Беглецы протиснулись друг за дружкой. Дверца захлопнулась, и компания оказалась в кромешной темноте.

– Дар, – прошептала где-то рядом Самми. Молодой человек чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Здесь я, – прошептал он в ответ.

Внезапно вспыхнуло крошечное пятнышко света. Дар увидел лицо отца Марко в свете, испускаемом кончиком отвертки.

– Правильно делаете, что шепчете. Не уверен, что полиция знает о тайном убежище, но лучше не привлекать лишнего внимания, – тихо сказал он.

– Где мы, отче? – спросил Уайти. – Простите, ради Бога, неужели в монашеском тайнике?

– Нет, – ответил священник, – преследования на этой планете никогда не носили религиозного характера. Мы в подвале соседнего дома.

– Это в каком же, в прачечной Леонга Чакова?

– Нет, в другом.

– А, знаю, в котлетной мадам Тесси, – в голосе Уайти прозвучало удивление. – Даже я не знал, что существует проход между этими домами.

Священник не ответил, ибо нащупывал что-то у стены. Раздался лязг, пятно света дрогнуло. Отец Марко прошипел:

– Кажется, я нашел ступени.

Пятнышко закачалось из стороны в сторону и поползло вверх.

– Хозяйка заведения доверяет мне. Она сохранит в тайне наше пребывание.

Луч из отвертки-фонарика уперся в дубовую панель.

– Тсс!

Яркий свет и бравурная музычка ворвались в подземелье. Беглецы оказались в разгаре вечеринки с традиционным набором толстяков и полуодетых девиц, чьи пышные формы заставляли трепетать мужские сердца.

– Должно быть, сейчас позже, чем я думала, – заметила Самми.

– Здесь так в любое время суток, – отозвался отец Марко. – Пошли поищем укромное местечко для наших медитаций.

Если спросить Дара, то он бы с удовольствием медитировал бы здесь, в окружении прелестниц в неглиже. Но священник уже пробирался вдоль стены к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Марко! – пышногрудая матрона налетела на него, выпятив накрашенные губы сердечком, и впилась священнику в щеку с невероятным чмоканьем, потом отогнулась в талии, держа мужчину за плечи. – Каким ветром тебя занесло?

Может, передумал и тебя снова потянуло на мои «котлетки», – она подмигнула. – Имеются такие розанчики!

– Я не голоден, – он нежно похлопал по руке хозяйку «котлетной». – Просто устал и ищу место, где мог бы поболтать со своими приятелями.

Мадам Тесси покачала головой.

– Поди ж ты, видный мужчина и так себя растрачивает! Друг мой, я так надеялась... Вообще-то, стоило на тебя рассердиться, – она кокетливо прикрылась веером, выскользнувшим из рукава.

– Из-за Розамунды, что ли? – отец Марко развел руками. – Ничего нельзя было поделать, у тебя своя работа, у меня – своя.

– Обычно моим «котлеткам» это не вредит, поплачет, погорюет, а потом снова в салон. Это придает им даже некоторую свежесть, клиенты ценят. Но вышибить девочку из моего дела насовсем, это уже слишком. Не находишь? – она шутливо похлопала веером ему по пальцам. – Шалунишка!

Священник мягко высвободился из объятий.

– Ну, будет-будет, Тесси. Кстати, что с ней потом стало?

Матрона передернула пухлыми плечами.

– Наверное, устроилась на какой-нибудь лайнер, мы же здесь все пришлые...

– Отец Марко! – через секунду беглецов окружил эскадрон сюсюкающих девиц, обдав их облаком сладких духов и запаха разгоряченных тел.

«Котлетки» гладили священника и непрестанно щебетали: «Отче, я пыталась сопротивляться, но...» «У меня так много чего рассказать...» «Святой отец, я так рада вас видеть...»

– Да, девы мои, понимаю вас, накопилось, но терпение, терпение и еще раз терпение. Если не успею переговорить с каждой сегодня, приду завтра.

– Вы, случайно, не ученик священника? – рыжекудрая девица оттянула рубашку Дара и забралась под нее прохладными пальчиками.

– Нет... не совсем. Правда, меня больше интересуют добродетели...

– И меня, – проворковала «котлетка», поглаживая голый живот Дара, – это такая соблазнительная тема...

Кто-то ущипнул Дара за ягодицу. Из-за его плеча высунулась ослепительная блондинка в ажурном лифчике с одной чашечкой.

– Друг святого отца – мой друг! – она ненавязчиво прижалось к нему той грудью, которую забыли прикрыть.

– Вообще-то, я обожаю дружить, – Дар проглотил скопившуюся во рту слюну.

Девиц было пятеро и все как одна игривые. Конечно, лучше было бы иметь с ними дело по очереди, а не скопом, но «котлеткам» мадам Тесси был, очевидно, изначально присущ инстинкт коллективизма...

Звонкий аккорд взмыл под потолок.

– Леди и джентльмены, – Уайти стоял на стуле, а рядом примостилась Лона. – Для вашего развлечения позвольте предложить песенку о законе Грешема!

Недовольный ропот пробежался среди клиентов заведения.

Снова раздался оглушительный аккорд и дед с внучкой запели в унисон:

 
Когда леди в город прибывают,
Тут же образуется круг,
Чтобы организовать клуб и в нем решить,
Кого в него впускать.
 

Кто-то похлопал Дара по плечу и голос отца Марко прошептал на ухо:

– Прости, что отвлекаю, но у нас есть дела, которые требуется обдумать.

И тут Дар вспомнил, про электрическую дубинку, и содрогнулся.

– Конечно, отче, конечно. Нам, кажется, действительно следует поторопиться.

Он протолкался за священником сквозь назойливые приставания поклонниц, которые не только внимали пению. Песенка, должно быть, затрагивала какие-то потаенные струны женской души. Ее строки ставили с ног на голову представления о том, кто такая порядочная женщина, а кто шлюха:

 
Взгляни на монету, которой ты платишь заработок трудного дня.
Сравни их с «честной» платой, за которую ничего купить нельзя.
 

Толстяки загоготали, а лица девиц покрыла вуаль некоторой задумчивости. Дару пришло в голову, что Уайти, по всей видимости, осуществлял ту же задачу, что и священник, но совершенно иными средствами.